Ох, тяжела ты, шляпка Мэри Сью! (гет)

В субботу Жанне наконец-то никто и ничто не мешало спать, и она, донельзя устав за неделю, проспала и подъём, и завтрак, и даже обед. Приближался вечер, а вместе с ним — долгожданное возвращение в Колдовстворец. Однако у Жанны оставалось достаточно времени, чтобы ещё раз поглядеть на шотландский замок.

Хогвартс было не узнать. Коридоры сверкали чистотой: надписи на стенах были стёрты, ковры выбиты, окна вымыты, портреты протёрты от пыли, доспехи надраены от многовековой грязи. Жанна спустилась по лестнице с уже-не-расшатанными перилами в Большой зал, где мальчики восстановили стену, а заодно соскоблили со столов свечной воск и покрыли столы, скамьи и пол свежим слоем лака.

Самих мальчиков, однако, не было видно. За столом сидели девочки, пили чай, ели сандвичи и весело болтали. Завидев Жанну в дверном проёме, они восторженно приветствовали студентку по обмену.

— Жанна! — начала за всех Гермиона. — Спасибо тебе огромное от нас всех! Таким красивым наш замок ещё никогда не был. Точно тебе говорю, я ведь “Историю Хогвартса” читала.

— Мальчики наконец-то навели порядок!

— Починили то, что уже лет двести никто не чинил!

— Дров до конца зимы заготовили!

— А где они сами? — поинтересовалась Жанна, присоединяясь к файв-о-клоку.

— Переключились на ремонт Визжащей хижины в Хогсмиде. Хотят её в клуб переделать, чтобы можно было выступления устраивать и дискотеки по пятницам, — ответила всезнающая Гермиона. — Пойдёшь с ними попрощаться?

— Да нет. Передавайте им от меня привет. Волдеморту особенно.

Волдеморт настолько в Жанну втюрился, что по её приказу сам свои собственные крестражи уничтожил, раскаялся в содеянном и стал наконец на человека похож, а Пожирателей преобразовал в организацию добрых дел. Теперь они целыми днями собирали металлолом, сажали парковые деревья и переводили через дорогу пожилых магглов.

* * *

Жанна раздала девочкам на прощание все красивые безделушки, что ей подарили вчера на праздник, а потом надела тулуп и валенки, обмотала шарфом лицо и вышла из замка навстречу спускающемуся по маковкам деревьев Запретного леса северному оленю.

Во время ночной скачки по облакам Жанна почувствовала, как исчезло ощущение тепла в области шеи и лба (как объяснила Ленка, оно символизировало, что у принявшей зелье девушки будто “месяц под косой блестит, а во лбу звезда горит”). Неужели действие волшебного напитка наконец-то выветрилось? Как вовремя!

В Колдовстворец Жанна вернулась как раз в воскресенье к завтраку. Сердце радостно билось в груди, когда она отворила пусть скрипящую, но с детства знакомую и ставшую родной дубовую дверь и шагнула в холл, увешанный плакатами и стенгазетами.

Навстречу ей шёл курносый Данька Дятлов — тот самый, который назвал её как-то Жанной д’Арк. Жанна бросилась ему навстречу, но стоило ей освободиться от шарфа, как Данька, бросив на неё один лишь взгляд, пошатнулся и рухнул в беспамятстве.

Жанна готова была выть от досады. После недели, что она пережила в Хогвартсе, несчастная девушка уж точно не хотела, чтобы та же история повторилась и в её родном Колдовстворце. В Хогвартсе хотя бы мальчики малознакомые, а здесь-то все свои!

Жанна принялась обмахивать Даньку шарфом, и вскоре он пришёл в себя.

— Дань, скажи, ты потому упал в обморок, что я сегодня такая красивая? — убитым голосом проговорила Жанна.

— Да нет, — отозвался Данька с пола. — То есть, ты очень красивая, и не только сегодня, а всегда. А в обморок я упал потому, что вчера не ужинал.

— И не обедал, и не завтракал, коли уж начистоту, — ехидно добавила Ленка, тоже спустившаяся на завтрак. — И позавчера тоже.

— Так пойдём скорее в столовую! — сказала Жанна, помогая Даньке подняться на ноги. — А почему ты два дня не ел?

— Занят был, — ответил Данька. — Изобретал универсальное чистяще-чинящее заклинание. У нас ведь в Колдовстворце шкафы запылились, штукатурка потрескалась, гвозди из скамеек торчат. Вот я и подумал, хорошо бы это всё разом взять и исправить.

— И как? Изобрёл своё универсальное заклинание?

— Нет. Не получилось, — покачал головой Данька, накладывая себе полную тарелку пшённой каши.

Жанна с нежностью оглядывала привычную столовую: окошко в кухню, где трудилась буфетчица Василиса Добрынична, плакаты “Мойте руки перед едой!”, прямоугольные столики, за которыми завтракали ученики. Завидев Жанну, некоторые показывали пальцем и говорили соседям: “Вон, наша кливлендская гнедая из Туманного Альбиона примчалась!”

Всё было как прежде.

— Жанна, а как в Хогвартсе справляются с бытовыми неполадками? — поинтересовался Данька, садясь рядом с Жанной и Ленкой. И Жанна рассказала, как она, выпив зелье Елены Прекрасной, сначала от воздыхателей бегала, а потом на общественные работы их вдохновила, а друзья только диву давались.

— А ведь у меня ещё осталось пра-пра-прабабушкино зелье, — сказала Ленка. — Может, ты, Жанна, снова глотнёшь немножечко? И засияет Колдовстворец почище Хогвартса.

Но Жанна так посмотрела на подругу, что та тут же отказалась от своих радикальных идей.

— Мы ведь и сами можем всё в Колдовстворце наладить, — предложила Жанна. — Понемногу, по чуть-чуть, день за днём.

И начали Жанна, Ленка и Данька свою школу в порядок приводить. А со временем и другие к ним присоединились. И стало на Колдовстворец любо-дорого смотреть.

А на следующий год по программе студенческого обмена к ним из Шотландии приехал не кто-то из мальчиков, а Гермиона Грэйнджер. Потому что она одна во всём Хогвартсе выучила как следует русский язык.