Инстинкт убивать (гет)

На улице было полно народу, но, казалось, Гермиона никого не замечает. Нет, она чувствовала их запах, у каждого он был свой и ни одного похожего, но их лица, голоса, плащи — все слилось в одну сплошную серую массу. Она шла, точно в тумане. Кого-то она задела плечом, но даже не заметила этого. Девушка остановилась у булочной и рассеянным взглядом заглянула в витрину. В плетеных корзиночках аккуратными горками лежали всевозможные булочки, кексы и эклеры, аромат от которых распространялся на добрых несколько ярдов вокруг магазина. От этого запаха ее замутило. Как она раньше могла есть эту гадость? Гермиона развернулась и перешла на другую сторону улицы, где почти не было магазинов с едой. Сумерки сгущались все сильнее, и вокруг уже не осталось ни одного незажженного фонаря.

Время темноты. Время вампиров.

Она невольно поморщилась, вспомнив, как стала таким монстром. Это случилось всего лишь несколько недель назад, но казалось, что нормальным человеком она была в прошлой жизни. Хотя, в какой-то степени так и было, ведь жизнь разделилась на «до» и «после» . Гермиона так же, как и сейчас возвращалась домой, только время было более позднее, несколько важных отчетов задержали ее на работе. Она уже почти подходила к дому, когда кто-то, неожиданно выскочивший из-за угла, преградил ей путь. Человек этот, при внимательном рассмотрении оказался подростком, совсем еще ребенком, которому дашь не больше четырнадцати лет. Обычный парень, в серо-красной куртке и джинсах. Гермиона остановилась, вопросительно глядя на него. Он стоял посреди дороги, чуть расставив руки в стороны, испытывая ее пронзительным взглядом.

— Чего тебе? — наконец спросила она немного грубо.

Мальчишка не ответил, а сделал несколько шагов по направлению к ней, приблизившись почти вплотную, и Гермиона ахнула. То, что она сначала приняла за красную ткань куртки, оказалось кровавым пятном, которое расползлось по всей груди парня. Губы его тоже алели на неправдоподобно бледном лице.

— Тебе нужна помощь? — спросила она.

Вместо ответа, мальчишка оскалил зубы и бросился на Гермиону, но она была слишком закалена в боях, чтобы реакция ее подвела. Четким быстрым движением она выхватила из кармана волшебную палочку и одними губами произнесла заклинание. Вспышка света угадила точно в его живот, но к ее великому изумлению, заклинание точно прошло сквозь него, не оставив и следа.

«Не может быть, я не промахнулась, я все сделал правильно» — было ее последней мыслью, прежде чем она почувствовала ослепляющую боль в шее и погрузилась во мрак.

Вскоре ее, бесчувственную, валяющуюся посреди улицы в луже собственной крови, заметила одна женщина и вызвала скорую. Гермиона очнулась на следующее утро. Рваный укус на шее скрывала повязка, а из вены торчала трубка. Но чувствовала себя Гермиона вполне неплохо. К ней зашел магловский врач и очень удивился, что она уже пришла в сознание, и даже может говорить.

— Вы потеряли много крови, — сказал он, — помните, что произошло?

Гермиона прекрасно помнила, но отвечать не торопилась.

— Кажется, вас покусала собака.

«Меня покусал вампир».

Мысль эта пришла как-то сама собой, она уже проснулась с четким осознанием того, что перестала быть человеком вчера вечером. Не надо быть гением, чтобы сложить два и два. Какой ребенок станет кусать людей? Только вампир. Когда-то давно она читала о них, но мысли ее путались и сбивались, и ей было тяжело что-то вспомнить.

Подтверждение этому случилось чуть позже, когда медсестра пришла проверить рану — ее просто не оказалось на белой гладкой шее пациентки, которая еще ночью умирала от потери крови.

Из воспоминаний ее мысли плавно перетекли к Драко Малфою. Какая неведомая сила заставила его помочь ей, да еще и подставив себя при этом таким нелепым способом? Она помнила Драко надменно вышагивающего по коридорам Хогвартса в окружении своих верных соратников, она помнила Драко трусливо прячущегося за спину матери, но этот Драко, спасающий жизнь своему школьному врагу, был ей неизвестен. И как относиться к этому новому Малфою она не знала.

Только ли одиночество и безысходность заставляли ее думать о нем все чаще?..

Задумавшись, Гермиона даже не заметила, как ноги сами привели ее к дому, если конечно эту маленькую чужую квартирку можно назвать домом. Перешагнув порог квартиры, и зайдя в единственную комнату, она остановилась как вкопанная. Там было темно, но с тех пор, как Гермиона стала вампиром, это перестало быть для нее проблемой, в темноте она прекрасно видела, как если бы была кошкой.

На подоконнике сидела женщина.

Рука Гермионы тут же метнулась к кинжалу, лежавшему в кармане, с которым в последнее время предпочитала не расставаться.

— Он тебе не понадобится, — отозвалась низким грудным незнакомка. Женщина изящно спустилась с подоконника, и дружелюбно улыбнувшись, добавила:

— Я Анна.

На вид ей было около двадцати пяти лет, она была высокой и худой, темные прямые волосы доходили до самой талии. Черные выразительные глаза под изломом низких бровей придавали ей весьма суровый вид, даже не смотря на улыбку. И пахла она как-то по-особенному, совсем не так, как обычно пахнут люди.

— И что ты делаешь у меня дома, Анна? — как можно уверенней спросила Гермиона, хоть сердце и бешено стучало от страха перед этой незваной гостьей.

Анна усмехнулась и облокотилась на подоконник, спрятав руки в кармане.

— Я искала тебя, — сказала она.

— Зачем? — испуганно спросила Гермиона, надеясь, что эта женщина никак не связана с министерством, а в особенности с Гарри.

— Я вампир. Как и ты, — коротко сказала она.

Этот ответ Гермиону немного успокоил, и она опустила руку с кинжалом, но убирать его пока не торопилась. Ее не покидало смешанное чувство удивления и тревоги. Что ей нужно? Как она ее нашла? Какого черта тут вообще происходит?

— Ты не представилась, — с упреком сказала Анна.

— Я Гермиона, — растерянно отозвалась она.

— Красивое имя. Так вот, Гермиона, случилось так, что ты стала вампиром. И теперь ты обязана соблюдать правила, — в ее голосе был повелительный тон, не терпящий возражений.

— Правила?

— Не оставлять в живых своих жертв, не убивать чаще, чем это необходимо и ни при каких обстоятельствах ни одна живая душа не должна узнать, кем ты являешься.

— Тот мальчишка, который укусил меня, правил не соблюдал, — заметила Гермиона.

— И поэтому он мертв. Из детей и подростков получаются плохие вампиры. Слишком ненасытные, слишком неконтролируемые. Они набрасываются на людей не ради еды, а ради развлечений, и как следствие оставляют за собой толпы новообращенных вампиров. Но мы стараемся это предотвратить. К сожалению, с этим мальчишкой мы справились не так быстро, как хотелось бы. Он успел укусить двоих — тебя и еще одну девушку.

— И что с ней стало?

— Она стала вампиром и примкнула к нам.

— Когда ты говоришь «к нам», ты имеешь ввиду…

— Не считая тебя, в Лондоне живут одиннадцать вампиров. Мы все связаны обязательствами и подчиняемся нашему предводителю.

— Это что-то вроде клана?

— Я бы назвала это семьей. И ты станешь членом нашей семьи.

— Если я не захочу этого делать? — осторожно спросила Гермиона. Мысль завести новую «семью», состоящую из десятка кровожадных монстров, ее не слишком воодушевляла.

— Конечно же, мы не станем тебя убивать. Но ты будешь обязана покинуть Лондон, нам не нужны проблемы.

— Сколько вампиров всего в стране? В мире?

— Никто тебе не сможет ответить на этот вопрос. Вампир крайне скромное существо и очень не любит, когда на его территорию вторгается другой вампир и пытается его посчитать.

— А как часто вампиру необходима кровь?

— Первое время каждые три-четыре дня. Потом будет достаточно и раза в неделю.

— Вы просто убиваете людей на улицах?

— А ты знаешь другой способ? — спросила Анна с легкой усмешкой. — Не волнуйся, скоро этот нравственный самоконтроль исчезнет, ты даже будешь получать от этого удовольствие, и поймешь, что люди — это просто еда.

— Это мерзко. — Гермиону передернуло.

— Как и наша природа. Я не буду уговаривать тебя, просто подумай и сделай правильный выбор. У тебя есть три дня. Найди меня и останешься с нами, либо покинь город.

— Как я найду тебя?

— Найдешь, легко найдешь, — Анна вскочила на подоконник и исчезла в распахнутом окне.

А Гермиона так осталась стоять одна посреди комнаты в полном недоумении и с сотней незаданных вопросов в голове.