Чужое влияние (гет)

Попытка снова жить, и шаг назад слепой…

Пусть бесполезно все, но у меня остались сны,

А их никак нельзя прогнать, они слились со мной…

Но хватит о пустом, переверните лист весны!

«Интересно, к чему мне приснилась вся эта чертовщина?» — сладко зевнув и потянувшись, Гермиона легла поперёк широкой кровати. С того момента, как она проснулась, прошло уже около трёх с половиной часов, и до сих пор девушка не могла уснуть. Ночной кошмар (а в том, что её сон был именно кошмаром, гриффиндорка не сомневалась) про неизвестную Сферу Выбора не давал старосте покоя, казалось, что стоило Гермионе лишь сомкнуть глаза, то она вновь окажется в том же самом сне. – «Всё было настолько реалистично, что…. Чёрт возьми, я сама чуть было не поверила, что я и впрямь умерла! Мерлин, а при чём здесь пьяный и обкуренный Малфой, три Рэйкстоула, странное поведение мадам Стебль? Стоп, Грейнджер, это был всего лишь только сон! Простой сон! Не стоит заводиться из-за такой ерунды, это не достойно моего внимания!».

— Всего лишь сон… — три совершенно ничего не определяющих для человеческой судьбы слова повисли в разреженном ночном воздухе, пугая своей наивностью и слабой долей значимости. Посмотрев мутным взглядом на будильник, и поняв, что сейчас только шесть утра, девушка тяжело вздохнула и решительно поднялась со смятой постели. Через три часа начинались занятия…

* * *

Тихий скрип, и из дверного проёма осторожно высовывается взлохмаченная голова Грейнджер. Ещё секунда, и она сама, бесшумно ступая босыми ногами по каменному полу, выходит из своей комнаты.

«Так, ещё шесть метров, и я окажусь в ванной, в безопасности, одна…. Всего шесть метров…. Спокойствие, Герми, спокойствие…» — Гермиона боялась, боялась того, что один слизеринский извращенец мог сейчас проснуться и поймать её здесь. – «Он отомстит, он несомненно отомстит мне за вчерашнее. Ни за что в жизни не поверю, что он способен оставить всё просто так, забыть, не отыграться!.. Ура! Я успела, получилось!» — радостно зажмурившись, Гермиона проскользнула в их общую с Малфоем ванную комнату.

— Protection du coffrefort! – Гермиона, произнеся заклинание, отбросила палочку в сторону – теперь можно было совершенно спокойно принять душ, простой «Алохоморой» дверь теперь не открыть. Довольная собой, староста девочек моментально скинула с себя лёгкий халат и уже начало было снимать лифчик, как…

— Знаешь, Грейнджер, когда я решил подождать твоего появления здесь, то никак не ожидал, что ты добровольно устроишь мне стриптиз! — на бортике небольшого бассейна сидел никто иной, как Драко Малфой. – Это так мило с твоей стороны, вот только, знаешь, тебе явно не хватает музыки. Ну да ладно, для первого раза простительно.

— Малфой? Что ты…. Какого чёрта?! – Гермиона, покраснев как рак, схватила висящее на крючке полотенце и тут же завернулась в него. – Убирайся отсюда, ты…ты…ты

— Ну, я, я, я…. Я знаю, кто я, и попрошу без лишних эпитетов, заранее чувствую, что мне они не понравятся. Ладно, успокойся, я не убивать тебя пришёл, так что можешь перестать дрожать как будильник по утрам, — слабо улыбнувшись, Драко поднялся на ноги и стремительно подошёл к сокурснице. – Тебе не кажется, что за тобой должок, Грейнджер?

— Ты пьян, Малфой… — Гермиона облегчённо вздохнула, решив, что пьяный слизеринец ей не помеха. – Проваливай к себе, и дай мне, наконец, принять душ, я устала.

— Я абсолютно трезв, Гермиона, — усмехаясь, Драко приблизился вплотную к гриффиндорке и прижал ту к стене. – Не сопротивляйся, так будет лучше и тебе, и мне, — он поднял её руки вверх, отчего пушистое банное полотенце упало к ногам обоих студентов, и буквально пригвоздил их к холодной плитке стены.

— Драко, что ты делаешь? – от растерянности Гермиона даже не заметила, как назвала слизеринца по имени. Страх, нет, даже не страх, волнение, интригующее возбуждение охватило девушку. Она догадывалась о том, что сейчас произойдёт, она хотела этого, ждала, но внешне…. Внешне она умело изображала сопротивление. – Отпусти меня, папочкин сынок, змея!

Драко не обращал внимания на злобные выкрики Гермионы, ему было совершенно всё равно, что она ему говорила ему в этот момент, важно было лишь то, что она просто была рядом. Хотя, пожалуй, вот этого самого «просто» ему и было мало…. Сын Люциуса Малфоя желал большего, чем обычный разговор вечером возле камина, большего, чем бестолковый, да и к тому же, болезненный, поцелуй. Большего, чем поцелуй…. Драко готов был признать, что строптивая гриффиндорка сводила его с ума, вынуждала его мечтать.

«Мечты, мечты о доверии недоступной девушки…. Как это несвойственно наследникам дома Малфоев, как непривычно для меня. Чёрт бы побрал эти мечты, кому они нужны?! Мечтания – для влюблённых идиотов!» — Драко зажмурился и, досчитав до десяти, позволил себе вновь открыть глаза, дав взгляду Грейнджер разрешение прожигать его насквозь.

«А ты и есть влюблённый идиот!» — сегодня внутренний голос явно был настроен против него.

«Заткнись! Ты ошибаешься!».

«Ко всему прочему, ещё и шизофреник…».

Не сумев сдерживать себя дальше, он осторожно коснулся губ Гермионы, языков очертив их контур.

— Прекрати, Малфой, прошу тебя, не надо… — Гермиона ближе придвинулась к слизеринцу, стараясь не прерывать контакта. Сейчас она противодействовала сама себе.

«Я же Влада люблю, так почему, почему мне так интересен Драко, почему я хочу узнать его, понять? Кем я стала? Где та наивная девчонка, влюблённая лишь в книги и дождь? И почему мне нравятся все мои изменения? И почему так много этих самых «почему»? Как на них ответить?.. Да когда же этот тормоз, наконец, поцелует меня?! Мне надоело уже жертву разыгрывать!» — Гермиона нервно вздрогнула от собственных мыслей, слишком уж они были пока что чужими, далёкими, но это лишь пока…

— Зачем, зачем ты просишь меня об этом, когда сама не веришь своим словам? Зачем подавляешь свои желания, Грейнджер? – его дыхание больше не касалось лица Гермионы, теперь оно обжигало грудь девушки, вызывая горячий озноб в районе солнечного сплетения, спускавшийся ниже…

— Мал-фой, всё просто, как Алохомора: я не хочу потом жалеть о том, что может случиться! – Мерлин, как тяжело говорить, когда эти губы, этот язык вытворяют с её телом такое!

— Ты боишься, Грейнджер? – Драко вновь поцеловал гриффиндорку, ожидая ответного поцелуя.

— Теперь нет…— он получил ответ…

* * *

— А затем яркая серебристая вспышка и всё!

— Что всё? – закрыв глаза и наслаждаясь редкими лучиками тусклого октябрьского солнца, Блейз внимательно слушала рассказ Гермионы. Северус Снейп вынужден был уехать на какую-то то ли конференцию, то ли презентацию нового зелья в области медицины, поэтому последних двух пар у семикурсников Слизерина и Гриффиндора сегодня не было, что давало шанс двум новоиспечённым подругам поговорить в спокойной обстановке, не боясь того, что их мог прервать звон колокола, предвещавшего урок.

— Всё! Этот свет поглотил меня и Рэйкстоула, так и не дав мне понять, кто же это был! Меня просто вытянуло из сна, так что я не знаю, какой приговор мне выдала Сфера, — Гермиона, наконец, закончила пересказывать Забини свой сегодняшний сон, и теперь смотрела на слизеринку, ожидая, что же та скажет.

— Что же, весьма любопытное явление…. А ты могла противиться сну? Ну, знаешь, когда тебе что-то не нравится в твоём сновидении, то ты обычно можешь это исправить, сделать что-то по-своему. Тебе что-нибудь мешало, останавливало?

— Да, всё будто происходило как по чётко продуманному сценарию, — ответила Герм, чуть подумав. – Меня словно тащило куда-то, направляло…. Ненавязчиво так, но строго, обязывая на все шаги и действия, что я совершала. А почему, собственно говоря, ты спрашиваешь об этом? Разве такие детали могут что-то значить?

— Могут, — кивнула Блейз, по-прежнему не открывая глаз. – Скажи, ты раньше слышала что-нибудь о Сфере Выбора? Вспоминай, думай лучше, Грейнджер, это важно. Видела ли ты во сне меня, Поттера, Нотта, Мун?

— Теодора Нотта и Алисию Мун? Нет, а что?

— А меня с Поттером? И ты ещё, кстати, не ответила на вопрос о Сфере, — слизеринка всё же заставила себя прекратить наслаждаться солнцем, и теперь сверлила главную старосту немного сердитым, но и одновременно с этим, заинтересованным взглядом.

«Неужели Грейнджер не знает? Нет, не может этого быть!»

— Не видела я тебя во сне! И Гарри тоже там не было! А про эту дурацкую Сферу я вообще впервые в жизни слышу! К чему ты клонишь, Блейз, я не понимаю, зачем все эти нелепые вопросы? – Гермиона была недовольна: когда она решила рассказать Забини о своём «ночном приключении», она рассчитывала получить какой-нибудь совет, узнать, что мог значить её сон. Чего же в результате добилась? Мучительных воспоминаний и глупейших, совершенно ненужных вопросов!

— Ладно, так и быть, уговорила, — рыжеволосая девушка криво усмехнулась и вдруг подмигнула Гермионе. – Я считаю, что это был навеянный сон …

— В смысле? – перебила её Гермиона. – Как понять навеянный сон ?

— Это я и пытаюсь тебе сейчас объяснить!

«Заткнись, и слушай молча!» — чуть было не добавила Блейз, но вовремя прикусила острый на слова язычок – ссориться с Гермионой не входило в её планы, да и просто не хотелось с ней ругаться, ведь если быть откровенной, то у Королевы Слизерина, как её любил называть порой Драко Малфой, совсем не было подруг. В смысле, настоящих подруг, а не мерзких сплетниц, день за днём перемывавших друг другу косточки, обсуждающих тебя за твоей же спиной, за глаза обзывающих Главной Шлюхой Хогвартса. Ну, не виновата же она в том, что парни липли к ней, как мухи липнут к смертельно опасной паучьей паутине. Это сравнение не было пустым, сердца мужчин гибли из-за неё, мальчишки сходили по ней с ума, готовы были горы свернуть, лишь бы заслужить её благосклонности. Однако Забини это не тревожило, не задевало ни одной струны в её хрупкой и, стоило признать, достаточно ранимой душе, которая, несомненно, была очень мечтательной, но всё же вынужденная скрываться за ледяной стеной безразличия и равнодушия. В свои семнадцать, Блейз целиком и полностью принадлежала лишь самой себе. Родителей девушки Тёмный Лорд убил ещё в конце этой весны, оставив молодую наследницу рода Забини сиротой. Попечительский совет не стал назначать опекуна, так как уже в июле Блейз должна была отметить свой совершеннолетие, одновременно с этим получая права на владение огромным наследством, оставленном на многочисленных счетах в Гринготтсе. Так же в руках Забини оказалось и управление целой сетью магических аптек, лекарства в которых были основаны на крайне редко встречающихся ингредиентах. Не стоило забывать и о загородных поместьях, к которым, как правило, примыкали как магические, так и маггловские деревеньки…. В общем, Блейз была завидной невестой: молода, умна, красива, чистокровна и дьявольски богата. Именно поэтому она была так одинока. Мужчины вечно кружились возле мисс Забини подобно рою коварных ос, но они не интересовали Блейз. Всем им была нужна не она, не её внутренний мир, не её мнение, а её деньги, положение в общество, вся выгода, которую они могли извлечь из брака с девушкой. Девушкой-У-Которой-Есть-Всё…. Но всё это показное, внешнее, а внешность, как известно, обманчива. Что же касалось внутреннего содержимого столь привлекательной общественной цели, то оно не было важным ни для кого. Нет, Блейз не считала себя несчастной, она была вполне довольна своей жизнью, зная, что всё могло быть гораздо хуже. Ведь окружавшим её людям не было известно, что творилось в мыслях Блейз, они судили её лишь по её лицу, а девушка умела просто мастерски изображать маску благополучия и безграничного счастья. Из неё могла бы выйти неплохая актриса. Но за актёрами все наблюдают, а она любила наблюдать за людьми сама….

Однако, не желая быть фальшивкой, Блейз обрекла себя на одиночество. Девушка мечтала о настоящем: искренней и чистой любви, преданной, жертвенной дружбе и прочих подобных вещах, чуждых миру чистокровных аристократов. Она сама хотела быть настоящей, быть собой, хотела прекратить глупую игру, которую вынуждена была вести. Проще говоря, она просто устала…. Эта единственная мечта слизеринки почти уже умерла, но внезапно в её жизнь ворвалась Гермиона (вернее, Блейз сама решила приблизить Грейнджер к себе). Просто рядом с ней Блейз начинала видеть мир не только в чёрно-белых тонах, Гермиона словно давала Забини новую жизнь, новое возрождении души, дарила ей красочную палитру чувств, эмоций. Гермиона целиком состояла из сгустков радуги, солнечно-золотого света, но в последнее время Блейз стал беспокоить пронзавший гриффиндорку серый цвет, туманом обволакивавший эту живую девочку, и Блейз это не нравилось….

— Навеянные сны – это сны, внедряемые тебе, вернее, кому-либо в сознание, другим человеком, желающим внушить тебе что-то. Это должен быть очень сильный маг, хотя, порой, такие штучки удаются и простым маггловским эзотерикам. Но Магглы здесь ни при чём, их навеянные сновидения не идут ни в какое сравнение с теми, которые может создавать могущественный, специально обученный волшебник.

— То есть, выходит, что кто-то неизвестный хотел мне что-то сказать этим сном, предупредить? – от удивления глаза Гермионы расширились, напомнив Блейз её собственную сову, когда та прилетала после долгой охоты.

— Внушить, Гермиона, внушить. Что именно, я не могу сказать, это ты должна понять сама. Позднее, если захочешь, я ещё расскажу тебе о таких снах, а сейчас предлагаю наведаться в библиотеку, поискать что-нибудь о Сфере.

— А как же трансфигурация? – Гермиона всё же решила последовать просьбе Аннет, и теперь они с Блейз назначили часы, когда Гермиона должна была вести некий дополнительный курс предмета.

— Подождёт, — отмахнулась слизеринка. – Ты идёшь? – сказала она, легко соскользнув с высокого подоконника…