Чужое влияние (гет)

«Стекло, такое холодное, такое близкое. Печаль, тоска, грусть – всё такое же, как и прежде, как и во все предыдущие годы. Шесть лет всё та же история, неужели я не заслужила чего-то другого? Неважно чего, мне уже всё равно, просто я хочу, чтобы что-то изменилось! Мерлин, как я устала от повседневности, этой глупой, ничего не значащей обыденности!».

~~~* * *

~~~

Робкие капли первого осеннего дождика задорно забарабанили в окно двадцать четвёртого вагона, в котором сейчас сидели, весело болтая и пересмеиваясь, четверо друзей. Думаю, не сложно догадаться, кто это были – Гермиона Грейнджер, Верджиния и Рональд Уизли и Гарри Поттер. Трое из них в этом году уже заканчивали курс учёбы в школе Волшебства и Чародейства Хогвартс, а Джинни оставалось учиться ещё целых два года.

— Гарри Джеймс Поттер! Ну, сколько уже можно обыгрывать нас в карты! – наигранно обиженно сморщила носик рыжеволосая девушка.

— Эй, Джинни, я же не виноват, что вы не умеете играть! – снова захохотав, Гарри поднял вверх руки, и к нему в объятия тут же устремилась младшая из семейства Уизли – эта счастливая пара уже год, как были вместе.

— Ладно, вы тут продолжайте без меня! – едва заметно покраснев, Рон поднялся с места и направился к дверям.

— Куда ты, Рон? – Гермионе совсем не улыбалось оставаться одной, чувствовать здесь себя лишней.

— Меня, это, Лаванда ждёт, — покраснев ещё сильнее, Рон стремительно выбежал из купе.

«Да, хоть у Рона, наконец, жизнь наладилась, и Гарри счастлив. У всех всё прекрасно, что ещё можно пожелать?» — Гермиона грустно улыбнулась и, подхватив любимый ежедневник, выбежала в коридор вагона. Что ей ещё оставалось? Не сидеть же рядом, наблюдая?! Всё это было слишком тяжело для неё. Когда-то она любила Гарри, ведь парень был единственным, кто её понимал. Был…. Куда подевались все его беды, депрессии? Он очень сильно изменился. И только Гермиона знала, что всё это было лишь показное, она обещала никому не рассказывать о том, о чём однажды догадалась, и не побоялась спросить об этом у однокурсника в лоб. После этого она заставила себя разлюбить его, слишком далёким он стал для неё. Теперь девушка уже не могла, как прежде, сказать, чего можно было ожидать от юного героя. Потом она влюбилась в Рона Уизли, но Рон, этот небрежный мальчишка, вечно гоняющийся лишь за смазливой мордашкой и короткой юбкой, быстро разочаровал её. Позднее выяснилось, что остальные парни ничем не отличаются от друга её детства. Гермиона не могла понять, чем же всё-таки она хуже других девчонок.

Порой отчаявшаяся гриффиндорка вставала перед зеркалом и слегка боязливо начинала себя осматривать. Самокритики девушку никто не лишал, даже, напротив, наградили её сиим чудесным качеством сверх меры. Но даже при этом факте она не могла обнаружить недостатки в себе. Фигура как фигура, очень даже ничего. К семнадцати годам тело Гермионы сформировалось окончательно: высокая грудь, стройные ноги, худенькая талия. Бледное личико довершало всю картину. Кожа была относительно чистой, по крайней мере, так Герм сама определила для себя. Менять стиль одежды она принципиально не собиралась – пусть люди примут её такой, какая она есть. Наверное, в этом и была её главная ошибка, которую она признавать не желала.

У неё были друзья, были любящие родители, что ещё надо для счастья? Семейство Грейнджеров было отнюдь не бедным, поэтому родители никогда ни в чём не отказывали своей дочери. Вот только она вечно во всём отказывала себе. Во всём. Исключений не было. Единственное, что Герми считала действительно своим в этой жизни – это свой ум, но за столько лет к ней всё же начали закрадываться вредные мыслишки типа: зачем она так старается, когда никто, кроме учителей никогда её не оценивал?».

Задумавшись, Гермиона остановилась посреди коридора.

— Грейнджер, ты здесь не одна! – чья-то рука, с дорогим серебряным перстнем на безымянном пальце, уже около минуты маячила перед глазами. – Очнись, грязнокровка!!

— А, привет, Малфой… — она даже не вздрогнула.

— Грейнджер, ты в порядке? – голос аристократичного слизеринца потеплел на сотую градуса.

— Да, а что?

— Раз, ДА, так отойди, наконец, с дороги, идиотка!!

— Хорошо… — похоже, что-то всё же случилось…

* * *

— Итак, старостами школы в этом году назначаются Гермиона Грейнджер и Драко Малфой! – раздались слабые аплодисменты, всем всё было известно ещё с конца прошлого года, иных вариантов не предполагал никто. – А теперь, приятного вам аппетита! – Дамблдор в этом году явно заболел – вся его речь состояла исключительно из этой фразы.

— Не повезло, Герм! – Рон на секунду повернулся к ней и тут же, замахав кому-то руками, умчался в другой конец зала. Гарри и Джинни вообще не остались на ужине. Гермиона не удивилась бы, если бы узнала, что они пропустили распределение первоклашек.

Есть не хотелось, странное ощущение пустоты поглотило совершенно все её желания, кроме одного – спать. Поднявшись, девушка направилась в свою новую комнату.

Четыре часа спустя….

Её разбудил лёгкий шорох открывающегося портрета. Встряхнув волосами, она обернулась. Так и есть, староста Слизерина.

— Добрых снов, Малфой! – она зевнула и поудобнее устроилась в кресле у камина.

— А завтра ты сделаешь мне предложение, я угадал? – в ехидном голосе Драко не было столь привычного яда, настолько он был удивлён таким странным поведением грязнокровки.

— Не издевайся, Малфой, лучше дай поспать... – безразличие ко всему. Мерлин, как ей всё надоело! Все эти бесконечные споры, ненависть…. А из-за чего? Скажете, Малфои не переносят магглорождённых? Бред, фарс!! Кто придумал эту глупость? Люциус Малфой – жестокий ублюдочный козёл, но он не дурак. Вся ненависть к ней основана лишь на её дружбе с Гарри Поттером. Разве это справедливо? Горький комок обиды подкатил к горлу, но Гермиона стерпела и это. Снова Гарри и Рон. Можно подумать, будто они – виновники всех её бед….

— Спокойной ночи, Малфой! – голос прозвучал устало. Странно, если она устала сегодня, то что будет дальше?

— Спокойной, если ты не шутишь, — изогнув в изумлении тонкую бровь, слизеринский принц заперся у себя в комнате.

— Не шучу, зачем мне это нужно? – последние слова она произнесла просто так, в темноту, ей необходимо было с кем-либо поговорить, неважно, о чём, просто поговорить.

«Мерлин, как хорошо, что завтра воскресение. Я смогу всё обдумать…. Смогу…».

* * *

«Что творится с Грейнджер? Странная она какая-то стала…. Хм, с ней, оказывается, можно нормально поговорить, когда рядом не крутятся эти два балбеса – Поттер и Уизли. Грязнокровки – тоже люди. Взять того же Уизли: чистокровный от пяток до ушей – и что с того? Безмозглое существо! Ладно, смириться всё равно придётся – мне с ней год в одной гостиной сталкиваться каждое утро и каждый вечер!» — раздевшись, и даже не потрудившись надеть пижаму, Драко залез под одеяло. Сон, однако, не шёл к юному Малфою – в голову упорно продолжали лезть мысли о необычном поведении Гермионы Грейнджер, ученицы седьмого курса Гриффиндора. Лишь к утру он, наконец, забылся беспокойным сном….

* * *

— Гарри, милый, тебе не кажется, что мы совсем-совсем забросили Гермиону? – Джинни лениво обводила контур лица своего возлюбленного аккуратно наманикюренным ноготком.

— Джин, не говори глупости! Ничего не изменилось, всё, как и прежде! Мы с Роном устраиваем неприятности, а Герми нам помогает! Тем более, ты говоришь, мы забросили Гермиону? А она? Она всё своё свободное время проводит в библиотеке! Значит, мы ей не нужны сейчас, так что, не будем её трогать лишний раз, а то ещё наружность ведьмочки проявится! Ты ведь знаешь Гермиону! Когда она злая, с ней лучше не связываться….

— Так то оно так! Но разве Гермиона сейчас злая? По-моему, её что-то очень сильно расстроило!

— Мерлин! Да что её может расстроить-то? Не успела прочитать какой-нибудь учебник? Эссе получилось не в три раза длиннее положенного, а в два? За лето она не смогла никого достать бесполезными нравоучениями? В этом вся Гермиона!!

— Ну, раз ты так считаешь…. Я бы на вашем с Роном месте отнеслась бы к ней с большим вниманием и пониманием, она всё-таки ваша подруга, и не раз вас вытаскивала из различных опасных ситуаций….

— Джинни, попрошу вспомнить, что это я всё время спасал и Гермиону, и Рона, да и тебя тоже приходилось, — он подался чуть вперёд и поцеловал Верджинию. На этом их разговор о подруге детства был закончен. Ох уж эти самонадеянные гриффиндорцы….

Гермиона проснулась вместе с восходом солнца. Зажмурившись, девушка мотнула головой, пытаясь окончательно вырваться от пут сна. А как не хотелось! Во сне она была счастлива, там, в волшебном царстве иллюзий её любили, нуждались, уважали. Там она находилась далеко не на последнем плане. Но это был всего лишь сон, не больше. Ей так хотелось запомнить этот сон надолго, жить в нём, радоваться ТАКОЙ жизни, а не тому, что есть у неё…. События прошлого дня услужливо протиснулись в память до безумия уставшей ото всего девушки.

«Мерлин, я разговаривала с Малфоем! И я бы не сказала, что всё уж так ужасно! Оказывается, со слизеринцами тоже можно общаться, когда они не ходят целой компанией…» — от размышлений гриффиндорку отвлекла школьная сова, что в этот момент настойчиво застучала в едва приоткрытое окно. Тихо ругнувшись, Гермиона поднялась с кресла (она так и уснула прямо в их общей с Малфоем гостиной) и отвязала от лапки сипухи пергаментное послание. Письмо было адресовано Дамблдором.

«Мисс Грейнджер, прошу Вас и мистера Малфоя через полчаса подняться в мой кабинет. Пароль – Земляничный мармелад» — вторично чертыхнувшись, девушка взъерошила волосы и поспешила к себе, надо было привести себя в порядок. Уже через пять минут гриффиндорка вышла из душа, слегка взбодрившаяся и готовая на совершение подвигов. Собравшись с духом, она постучалась в комнату к слизеринцу. Ответом ей послужил сердитый всхрап, который девушка, хихикнув, решила расценивать, как разрешение войти. Открыв дверь, Гермиона зашла в залитую утренними лучами осеннего солнца спальню и кашлянула, привлекая таким образом к себе внимание.

— Малфой, вставай! Дамблдор прислал сову с просьбой зайти к нему, — возможно, ей показалось, но в ответ из-под одеяла донеслось что-то подозрительно напоминающее «Да пошёл он!». – Малфой! Я не буду повторять ещё раз! Поднимайся!

— Уже повторила! – Драко, похоже, вовсе не собирался вылезать из постели. – Я хочу спать! У меня выходной, Грейнджер! Будь человеком, ты же гриффиндорка! У нас весь день впереди, что тебе, неймётся что ли?

— У кого-то, может, и весь день, но у тебя на сборы двадцать минут, так что советую тебе поторопиться, — сейчас всё было настолько хорошо и спокойно, что ей не хотелось уходить, этот разговор был уникален в своём роде. Когда ещё она, магглорождённая гриффиндорка, сумеет так поговорить с чистокровным аристократом-слизеринцем?

— Это несправедливо! — голос Малфоя сейчас звучал настолько жалобно, что Гермиона, не сдержавшись, снова хихикнула. Смешок получился немного иным, чем она рассчитывала…

— Простите, это не вы сейчас хрюкнули? – он всё-таки вытянул голову из-под одеяла, и теперь, зажмурив правый глаз, с интересом смотрел на стоящую в дверном проходе Гермиону. Увиденное зрелище ему, скажем, понравилось: девушка стояла в одном махровом полотенце, мокрые волосы были хаотично перепутаны, что было вполне свойственно для неё, но сейчас ей это шло, как никогда….

«О чём я думаю? А, впрочем, какое мне дело до мнения общества? О чём хочу, о том и думаю! Тем более, это нормально для меня, я всё-таки тоже человек! А она очень даже ничего… без этого мешка, что она обычно носит…» — лицо Драко приобрело достаточно задумчивое, и даже отрешённое выражение, что гриффиндорке вновь пришлось обратиться к нему:

— Малфой, не издевайся, и не тормози! – Гермиона изобразила возмущение. В этот же самый момент через всю комнату пролетела подушка, попав точно в Гермиону. Коротко вскрикнув, девушка всё же успела поймать едва не соскользнувшее с неё полотенце. Смех главной старосты резко оборвался. – Через двадцать минут я жду тебя у выхода из гостиной, — развернувшись, она ушла.

«Дурак! Кретин!» — ударив кулаками по кровати, Драко яростно зарычал….

* * *

— Итак, мисс Грейнджер, мистер Малфой, я позвал вас, чтобы попросить вас встретить сегодня вечером в Хогсмиде нашего нового преподавателя по Защите От Тёмных Сил, мисс Корделию Тиаро.

— Хорошо, профессор, — Гермиона кивнула и поднялась с места. – Это всё, что вы хотели сказать?

— Да, — голубые глаза задорно смотрели на гриффиндорку. – Вы можете идти.

Лениво потянувшись и, как бы ненароком задев Гермиону, Малфой вышел из кабинета директора. Девушка отставала от него лишь на метр, сверля его спину яростным взглядом, пока Драко, наконец, не повернулся к ней лицом.

— Грейнджер, я не понимаю, тебе что, это доставляет удовольствие?!

— Что «это», Малфой? – она остановилась прямо напротив него так, что теперь глаза Мионы находились на уровне подбородка наглого слизеринца.

— Ненавидеть меня!! – он настолько резко произнёс эти два простых слова, что ему даже дышать стало тяжело.

«Что происходит?!» — промелькнула в голове безумная мысль, в которой ехидно сквозили озорные искорки паники.

— Что? Это я тебя ненавижу? Ты ошибаешься, Малфой! Я вовсе не ненавижу тебя!! – стоило ей развернуться, как Гермиона столкнулась с только что подошедшим к входу в столовую Гарри, Рону и Джинни. В коридоре сразу стало как-то холодно. Глаза Гарри медленно сузились, руки сжались в кулаки.

— Прости, Гермиона, что отвлекаю вас от столь увлекательного разговора, но не могла бы ты повторить то, что ты только что сказала? – тон голоса Поттера не предвещал ничего хорошего.

— Подожди, Поттер, не лезь, дай сначала мне во всём разобраться, — Драко шагнул вперёд, остановившись подле Гермионы.

— Ничего я вам объяснять не собираюсь! – Гермиона попыталась было обойти всех, но Гарри в этот же момент треснул кулаком по стене, от чего девушка, пискнув, отскочила назад. В уголках её глаз начали собираться слёзы.

«Мерлин, что им от меня надо? С Малфоем всё понятно, он неизменен, но что с Гарри?».

— Гарри, что тебе нужно от меня? – голос дрожал, вся ситуация давила на и так раздражённые нервы.

— Знать, какого чёрта ты всё утро общаешься с этим козлом? – левая скула Драко нервно дёрнулась, но он всё же сохранил невозмутимость после подобного заявления Поттера.

— Мы ходили к Дамблдору!

— А вчера? Где ты пропадала вчера? А, может, ты и до этого дня таскалась за Малфоем? – вперёд вылез Рон.

— Вы что, с ума сошли? Что за глупости вы несёте? – подавшись назад, Гермиона налетела на Драко, и он тут же подхватил её, приобняв за талию, чтобы та не упала.

— А это ты как объяснишь?! – рявкнули одновременно Гарри и Рон.

— Я… — первая слезинка скатилась по щеке. Никогда она не чувствовала себя настолько одинокой. Сейчас ей уже всё было неважным. Будь, что будет, она не обязана выслушивать их... – Вы идиоты, мальчики!!

— Предательница! – Джинни пробежала мимо неё огненной молнией и первой зашла в Большой зал.

— Шлюха… — Гарри презрительно посмотрел на неё и, проходя мимо, оттолкнул. Если бы не Малфой, Гермиона бы непременно упала.

— Мне жаль, Грейнджер… — он лишь прошептал ей это. Вопросительно взглянув в серые глаза, девушка вытерла слёзы и побежала прочь – за ними и так наблюдало полшколы….

«Несправедливо, несправедливо, несправедливо!!! Почему? Мы же столько лет провели вместе, и всё так глупо, бессмысленно. Из-за чего всё? Всё просто потому, что я оказалась в ненужном месте в ненужное время? Как всё поверхностно они воспринимают! Рона я ещё могу понять и простить, он всегда был таким вспыльчивым, но Гарри и Джинни…. Что случилось с ними? Гарри вообще сильно изменился с тех пор, как стал близок с Верджинией. Что же, наверное, так и должно было случиться…. Что же, теперь я одна, вряд ли будет заметна разница, я всего лишь Заучка с Гриффиндора, никто, просто пустое место…» — Гермиона, свернувшись в комочек, снова сидела в успевшем уже полюбиться ей кресле в гостиной старост. Настроения не было вообще. Нет, она была, конечно, расстроена, но в сердце царила лишь гнетущая пустота, усыпляя, заставляя расслабиться. Что теперь будет? На этот простой, казалось бы, вопрос, девушка не имела ответа, просто знать его было ещё рано, нужно было подождать. Пусть пройдёт время, а сейчас ей надо выспаться, отдохнуть, хоть на немного забыть о сегодняшнем дне, просто отвлечься.... Пару минут спустя Гермиона Грейнджер уже крепко спала….

* * *

— Тебе всё это не кажется немного… странным? – Блейз никогда не меняла свои привычки – Драко ни разу ещё не приходилось слышать от неё утренних приветствий.

— Что именно? – сев рядом с однокурсницей, Драко принялся за завтрак. – Словом «странно», дорогая мисс Забини, здесь можно назвать всё, что тебе заблагорассудится. Это же Хогвартс, не забывай об этом.

— Решил пофилософствовать, Малфой? – поправив чёлку, Блейз ехидно усмехнулась.

— Скажешь, что и это странно? – Драко пододвинул к себе тарелку с тостами и брезгливо поморщился. – Опять клубничный джем, ну сколько можно? Похоже, на нас ставят опыт: сколько лет несчастные слизеринцы будут терпеть клубнику! Ненавижу Дамблдора!

— Вообще-то это вишня, но ты ушёл от темы! То, что ты умничаешь как раз не является странным, это у тебя в генах заложено – привычка выпендриваться, под словом «странно» я подразумевала то, что Грейнджер так легко поругалась со своими друзьями. Столько лет провести вместе, всегда поддерживая друг друга и всё закончить так…. Глупо.

— Мерлин! Блейз, они сегодня же помирятся! – Драко со звоном поставил чашку из под кофе на стол. – С каких это пор тебя так волнуют проблемы Гермионы Грейнджер, ты же её ненавидишь!

— Я никогда не говорила, что ненавижу её, это предвзято, Драко! – Блейз встала. – Да, Малфой, поверь мне, они уже не помирятся. За столько лет, что я знаю Грейнджер, могу с точностью сказать, что она не сможет простить такого новому Гриффиндорскому трио. Она слишком вспыльчивая и заводится с пол-оборота, сказка закончилась, раз она не с ними, – взмахнув мантией, девушка вышла из зала.

— Что здесь вообще происходит, чёрт побери? – Драко бросил на стол салфетку и побежал вслед за Блейз.

— Какой у вас пароль? – Блейз ни на мгновение не засомневалась, что Малфой последует за ней. – Я думаю, что нашей маленькой гриффиндорке сейчас просто необходима чья-либо поддержка.

— Забини, ты головой случайно нигде не ударялась? – Драко участливо улыбнулся и приложил ладонь ко лбу однокурсницы. – Ты говоришь просто… глупейшие вещи! Да, я прекрасно понимаю, что с Грейнджер можно общаться, причём с ней достаточно интересно бывает, но она подруга Гарри Поттера! Мы по разные стороны с ней, Блейз, опомнись!

— Слишком длинно и пафосно, Малфой, не в твоём стиле, потренируй речь, — Забини и бровью не повела. – Тем более, опомниться стоит тебе, мой милый: не ты мне указываешь, с кем мне следует общаться, а с кем, нет! И ещё, запомни одну крохотную, но очень весомую деталь: Грейнджер больше не подруга Гарри Поттера, причём уже давно.

— Как это? – сегодня Драко явно не был в ударе.

— Когда они в последний раз по нормальному проводили время вместе, не подскажешь? А я отвечу: больше года назад! Где же твоя хвалёная проницательность? Ты же у нас вечно всё про всех знаешь, а столь очевидного не заметил!

— Забини, заткнись! – Малфой схватился за голову. – Почему тебя всё это вдруг так взволновало? Какое тебе дело до гриффиндорской всезнайки? Чего тебе всё это даст?

— Не знаю. Так какой у вас всё-таки пароль? – да, беспечность Блейз Забини частенько выводила из себя….

* * *

Что такое время? Наверное, это наш лучший друг. А, может, напротив, злейший враг? Каждый из нас вправе делать свой выбор, который и определит наше место в этом мире. Если вы объявите время другом, то все мечтания, заветные желания будут стучаться в Ваши двери в необходимую Вам минуту, а не в самый последний момент, когда столь долгожданное чудо уже не является таким уж нужным, как было изначально. Когда человек, неважно кто, чистокровный маг или простой маггл, который вынужден каждую новую ночь искать новый ночлег и хотя бы крохотный шанс на пропитание и выживание, окончательно определяет свою значимость Времени для себя, Время захлопывает хитроумно запутанную ловушку, веками спутывавшуюся паутину интриг. Время владеет всеми нами, мы не в силах сопротивляться его чарам, это просто противоречит всему Созданному в этом слабом мире. Так что же такое Время? Время – это мы, люди. Время – это наши самые отчаянные решения. Да, здесь можно поспорить: как же так, только что было сказано, что Время является чуть ли не властелином наших грехов, как тут же следует опровержение этому! Но не всё так сложно, как может показаться поначалу. Обман и коварство придумали люди, а гордое Время лишь воспользовалось нашим жестоким изобретением изощрённых пыток лжецов и интриганов. Время лечит – эта мудрость известна нам едва ли не с пелёнок, но согласны ли вы с таким пророчеством? Время вовсе не лечит – оно просто-напросто не способно на подобный подвиг во благо – оно лишь притупляет былое, заставляя все огорчения и разочарования затаиться в глубине души. Время поджидает, подстерегает наилучший момент и наносит-таки удар по казалось бы залеченной и так давно исчерпанной ране. Заслуживают ли наши сердца подобного обращения? Ответ единогласен: нет, не заслуживают! Никто и ничто не заслуживает такого! Но Времени всё равно, оно лишь продолжает наблюдать за нами, ловить очередной фрагмент из жизни каждого из нас, чтобы нанести новый удар по таким дорогим и важным для существования чувствам. Со временем не проходит ничего, всё только усложняется. Но в любом случае есть исключения! Боль прошлого не лечится, верно, но её, как и шрам, можно забыть. Память, вот что противостоит Времени. Пока живы в мире Время, Память, Стремление к лучшему, Надежда, Любовь и Вера в свет, живы и мы….

Время играло не только с нами, но и нашими героями тоже: с того дня, как крепкая дотоле дружба лопнула подобно сжатому в чьих-то сильных руках стеклу, прошёл месяц. Блейз всё-таки пришла тогда в спальню к Гермионе. Как ни странно, девушка не прогнала её – слизеринка, как и стоило ожидать, оказалась права: Грейнджер нужна была поддержка, которую тут же и оказала Забини, просидев с Гермионой до самого утра, успокаивая её. Потом последовали спешные сборы: Гермионе требовалось привести себя в порядок, собрать учебники….

« — Так, остановись! Не торопись, гриффиндорка, — Блейз поймала Гермиону за рукав мантии и окинула её оценивающим взглядом. – Нет, в таком виде ты отсюда выйдешь только через мой труп!

— Что тебя не устраивает в моей внешности? – Гермиона хмуро покосилась на незваную гостью и шмыгнула носом.

— В зеркало взгляни, самой страшно станет, — участливо посоветовала Блейз, хотя в её голосе ясно были слышны ничуть не скрываемые нотки скепсиса. – Как законченный эстет, я просто не могу позволить тебе такой роскоши, как появиться на людях так!

— Я не ты, — тихо буркнула Гермиона, но к зеркалу всё же подошла. Отражение, которое в этот момент увидела Гермиона, не вдохновляло: глаза покраснели, нос распух, на щеках остался рубцовый след от складок подушки, помятая блузка выбилась из-за пояса не менее потрёпанной юбки, на ладонях уже успели проступить коварные царапины – девушка даже не заметила, как впилась прошлым вечером в них ногтями, не обращая никакого внимания на боль. – Сейчас умоюсь и переоденусь, не волнуйся.

— Я и не волнуюсь, не путай меня ни с кем, Грейнджер, я просто высказываю свой мнение, которое, поверь, что-то, да значит. Сейчас иди в душ и собирайся на уроки, не забудь, у нас сдвоенная история магии.

— А ты куда?

— На завтрак, слизеринцам кушать тоже хочется! – фыркнула Блейз и вышла из гостиной старост.

— А встретить профессора Защиты От Тёмных Сил я забыла, надеюсь, Малфой не будет срывать на мне злость, а то можно будет спокойно вешаться, потому что это было бы последней каплей, — гриффиндорка тяжело вздохнула и поплелась в ванную комнату – урок начинался через двадцать минут, поэтому девушке стоило поторопиться…».

— Грейнджер, подожди! – к Гермионе подбежал запыхавшийся Малфой.

— Что-то случилось? – девушке не хотелось сейчас с ним разговаривать. Она прекрасно понимала, что нельзя вот так вот уходить в себя, но ничего не могла с собой поделать: весь этот проклятый месяц она практически ни с кем не разговаривала, старалась избегать общества однокурсников. В голове гриффиндорки никак не могло ужиться осознание того, что она одна, совершенно одна, что у неё больше нет друзей, которые могли бы поддержать её в трудную минуту, понять, помочь. У неё теперь не было близких людей, которым она могла бы с радостью протянуть руку помощи. Гермиона с детства не переносила одиночества, она никогда не могла найти в себе сил, чтобы не поделиться с кем-либо чем-то интересным, полезным, приятным, в конце концов. Нет, Гермиона не была сплетницей или болтушкой, просто она была очередным доказательством того, что одиночество не является нам лучшим спутником, оно вообще не должно находится подле нас. Гермиона была простой девушкой, так же, как и остальные её ровесницы, мечтающая о счастье, спокойствии, разнообразии интересов и красках жизни, о дружбе и, конечно, любви. Ей вовсе не нужно было ничего оригинального, она хотела просто чувствовать себя нужной, необходимой, она хотела чувствовать себя живой, а не просто существующей! Не так давно, записывая очередную лекцию профессора Вектор, Гермиона поймала себя на мысли, что она начала чувствовать к Малфою что-то, отдалённо напоминающее… симпатию? Наверное, так оно и было. Странным это нельзя было назвать: Драко и ещё, пожалуй, Блейз Забини, были одними из тех немногих, кто хоть как-то обращали на гриффиндорку внимание, разговаривали с ней. Именно за это Гермиона уже была благодарна им.

— Могла бы и поздороваться приличия ради, — Драко мрачно посмотрел на неё. – Я всё-таки искал тебя!

— Привет. Так в чём дело? Я тороплюсь, Малфой! – Гермиона бросила недовольный взгляд на часы. – У меня трансфигурация через четыре минуты, а ты меня задерживаешь….

— С тобой Блейз поговорить о чём-то хотела, вот и попросила тебя найти, так что все претензии к ней! – Драко с любопытством проследил за выражением лица Гермионы, слишком редко её теперь удавалось чем-либо удивить, поэтому упускать такой удобно подвернувшийся случай было нельзя. – Я лично не могу представить себе, зачем Блейз могла понадобиться ты? – Малфой особенно чётко выделил последнее слово. Ты не нашего круга, так смысл крутиться возле нас? Ладно, я и так потратил на тебя слишком много времени, Грейнджер, до встречи!

— Блейз? А где мне её искать? – Гермиона удивлённо округлила глаза, не сумев понять, зачем она потребовалась местной королеве.

— Не мои проблемы, грязнокровка!

— И не мои, Малфой! Да, и с каких это пор ты стал посыльным? – девушке едва удалось сдержать улыбку, глядя на то, как побледнел слизеринец.

— Тебе это действительно интересно, грязнокровка? – он приблизился вплотную к её лицу, казалось, что ещё немного и….

— Да, — им не хватало буквально миллиметра, иначе поцелуй был бы неизбежен. Одно короткое слово согласия, и Гермиону бросило в жар, который вдруг словно уничтожил в ней что-то, о существование чего она ещё даже не подозревала.

— В полночь, у камина, — недобро ухмыльнувшись, Драко подмигнул вконец оторопевшей девушке, и ушёл….

— Привет, Блейз, — во время обеда Гермиона всё же решила подойти к слизеринке, уж больно сильно зацепил её неожиданно проявленный к ней интерес со стороны первой красавицы школы. – Ты что-то хотела?

— Да, присаживайся, — Блейз указала Гермионе на место напротив неё самой. – Не волнуйся насчёт того, что это слизеринский стол, мы, так и быть, признаюсь, сейчас относимся к тебе чуть ли не как к героине! После того, как ты откололась от Поттера, ты стала нам более понятной и…близкой что ли? Не знаю, но в тебе много чего изменилось за месяц, честно! Не хочешь, не верь, но я говорю лишь то, что я думаю!

— Спасибо, Забини. По правде говоря, не ожидала услышать о тебя столь лестный отзыв. Вынуждена признать, что это был приятный сюрприз, — осторожно покосившись на обедающих слизеринцев, Гермиона всё же села за стол змеиного факультета. Она поверила каждому слову, произнесённому Блейз, так как и сама замечала какие-то перемены в себе, вот только она никак не могла понять, что же именно в ней стало другим? Что сломалось, разбилось вместе с потерей друзей? Что она потеряла, а что приобрела? Где найти гарантию того, что она не стала хуже? А что, если так оно и есть? Вероятно поэтому слизеринцы и стали относиться к ней лучше. Нет, чистокровные не полюбили её, на такое Гермиона даже и не надеялась. Здесь было что-то иное, что-то более значимое для одинокой девушки. В этот момент гриффиндорка и понятия не имела, что, потеряв лучших друзей, она приобрела уважение врагов. Хотя, можно ли было назвать слизеринцев её врагами? Почему-то сейчас, Гермиона не могла уже чётко ответить на этот вопрос….

— Всегда пожалуйста, обращайтесь ещё! А сейчас возьми-ка вот это, — Блейз протянула Гермионе запечатанный конверт. – Сова почему-то решила принести это письмо мне, так что все претензии к школьной сипухе.

— Спасибо, — удивлённо приняв письмо из рук слизеринки, Гермиона узнала на конверте почерк своей подруги Аннет. С ней девушка начала переписываться ещё летом, после того, как побывала на каникулах в Венгрии. Аннет Ингер училась в венгерской школе магии Санкблейд на том же курсе, что и Гермиона. После окончания школы подруги мечтали вместе поступить на кафедру логики и современной трансфигурации во Франции, и вот теперь, во время учебного года, Гермиона еженедельно получала от Аннет письма, которые ожидала с таким нетерпением, которое она не смогла бы сравнить ни с чем. Аннет не бросила её сейчас, когда Гермиона так нуждалась в друзьях, напротив, венгерская ведьмочка поддерживала гриффиндорку весь прошедший месяц, уговаривая её не отчаиваться, не забывать о том, что жизнь вовсе не закончилась. Гермиона же частенько осуждала подругу за то, что та не перевелась в этом году в Хогвартс, когда у той была такая возможность. Дело было в том, что ещё летом на Санкблейд было совершено нападение Пожирателями, и теперь защита школы была нарушена, поэтому многие ученики были вынуждены перевестись в Дурмстранг, Шармбатон или Хогвартс, где школьная программа хотя бы отдалённо напоминала венгерскую. Аннет выбрала Шармбатон, решив тем самым улучшить свой французский. В Хогвартс же перевелись немногие: всего шестеро поступило на первый и второй курсы, три человека пополнили состав четверокурсников рэйвенкловцев и один семикурсник перешёл в Слизерин. Владислав Рэйкстоул, так звали слизеринца-новичка. Парень ещё в самом начале приглянулся Гермионе, которая познакомилась с ним ещё в августе, прибыв в Хогвартс по просьбе Дамблдора. Как староста, она должна была всё объяснить Владиславу, познакомить его со школьными правилами, да и просто помочь ему сориентироваться на новом месте. Влад, однако, оказался юношей общительным, и помощь Гермионы вовсе не понадобилась ему. Украдкой оглянувшись, Гермиона взглядом отыскала Влада и поневоле вспомнила сегодняшнее утро, начавшееся с посещения больничного крыла…

« — Мадам Помфри, я могу идти? – Гермиона с опаской посмотрела на медсестру, боясь, как бы та не заставила выпить её ещё парочку каких-нибудь микстур. Гермиона ненавидела врачей всей душой, стараясь всё время держаться от медицины как можно дальше. Да, родители девушки были стоматологами, но они-то не знали, когда Гермионе следовало бы принять микстуру от простуды, а когда нет! При всей своей серьёзности и ответственности Грейнджер на дух не переносила лекарства, хоть сама и признавала это безнадёжной глупостью.

— Да, Гермиона, поправляйся, и не гуляй больше, прошу тебя, под проливным дождём! В следующий раз ты можешь отделаться не обычной простудой, а воспалением лёгких! Удачи тебе, детка! – мадам Помфри рассеянно махнула гриффиндорке рукой, показывая той, что она свободна.

— Спасибо, мадам, — Гермиона чуть ли не бегом кинулась в Большой зал, попутно сообразив, что если она не поторопится, то пропустит завтрак. Словно подтверждая это, в желудке Гермионы заурчало, заставив ту вспомнить, что она ничего не ела уже больше двух суток. Непонятно откуда взявшееся волнение не покидало девушку уже пару недель, не давая ей покоя ни днём, ни ночью. Гермиона чувствовала, что происходит что-то непонятное, необычное, но что, она не могла сказать, поэтому вчера села за написание очередного письма для Аннет: « Привет, подруга! Как дела? В последнее время ты стала писать совсем редко, что-то случилось? Если да, то тем более не молчи, я всё-таки волнуюсь за тебя! А если не произошло ничего из ряда вон выходящего, то тогда ты поступаешь просто по-свински! И вообще, я соскучилась по тебе! Аннет, помнится, ты ещё летом частенько хвалилась тем, что ты неплохой психолог…. И не мотай головой, всё равно от меня теперь так просто не отвертишься! Мне нужен твой совет, помоги мне! Знаешь, со мной в последнее время происходит что-то странное, у меня такое ощущение, будто за мной кто-то наблюдает, следит, знает о каждом моём движении, слове…. Что это? И почему, ответь, мне это…нравится?! Я ничего не понимаю, я запуталась! Сейчас я ни на чём не могу сосредоточиться, внимание рассеивается, отвлекается на что-то, но вот на что? Поверь, это не из-за Гарри и Рона, нет, о них я стараюсь не думать вообще. Всё, мне надоело расстраивать саму себя, накручивать, грызть. С меня хватит, я устала! В конечном счёте, я же не виновата, что они оказались настолько глупыми, что так легко разорвали шесть лет дружбы! Нельзя же было так реагировать на то, что я просто стояла и разговаривала с Малфоем! Я даже не помню, о чём тогда вообще был разговор! Да какой, к чёрту, разговор?! Мы обменялись всего парой фраз! А они…. Какие они всё-таки глупые, эти мальчишки! Мерлин, я опять о них заговорила!.. Да и Малфой изменился, стал более спокойно относиться ко мне. Нет, я частенько слышу от него оскорбления в мой адрес, но он произносит их как-то…с неохотой что ли? Не знаю! Аннет, я деградирую! Кстати, этот ваш Владислав Рэйкстоул очень даже ничего! Помнишь, как ты мне его тогда описала, когда я сказала тебе, что он теперь у нас будет учиться? Ты мне говорила, что «это совершенно тупое существо, на которое надо не обращать ровным счётом никакого внимания, на которое надо накладывать сразу все непростительные заклинания одновременно». Почему ты так сказала? Он очень даже умный парень! Сейчас он учится чуть ли не лучше, чем я сама! Нет, это, конечно, преувеличение, я никому не позволю быть в чём-то лучше меня, ты же это знаешь! Но, поверь, он действительно умён! Правда, признаюсь, меня в нём очень раздражает одно: он жуткий бабник, как бы глупо и нелепо это сейчас не прозвучало! Девчонки вьются вокруг него подобно пчёлам возле улья (не усмехайся, я прекрасно знаю, как ты сейчас переиначила моё сравнение!), а это так раздражает! Знаешь, даже Малфой злой какой-то ходит! Завидует? Ревнует? Влад заработал раза в четыре больше баллов для Слизерина, нежели сам Драко! Да и на личном фронте у Малфоя дела стали идти гораздо хуже, чем раньше, Влад явно портит слизеринскому принцу жизнь! Кажется, Слизерин готовится к смене власти! Ладно, что-то я разошлась! Напиши сразу, как только появится время, хорошо? Целую, Гермиона...».

Гермиона действительно не могла понять, что происходило. Порой ей хотелось вскочить с кровати посреди ночи и, выбежав в коридоры замка, завопить: «Опасность! Опасность!», но девушка знала, что опасность здесь уж точно таится лишь в самую последнюю очередь….

— Ой!! – свернув за угол, Гермиона на всей скорости врезалась в кого-то. – Простите, я не заметила, извините…

— Всё в порядке, Гермиона! Не волнуйся ты так! – приветливо улыбнувшись, Владислав Рэйкстоул помог подняться немного растерявшейся девушке. – Ты не ударилась? А то, может, отвести тебя в больничное крыло?

— Нет! – это вскрик вырвался у Гермионы прежде, чем она успела что-либо сообразить. – В смысле, я только что оттуда, и…. В общем, я не нуждаюсь в помощи Поппи…

— В чьей помощи? – Влад удивлённо заморгал.

— Поппи! Мы так мадам Помфри, медсестру, иногда называем, — сама не зная почему, но Гермиона внезапно залилась краской смущения. – А ты что подумал?

— Я? Да так…. Я уже решил, что мне просто послышалось…— Влад снова улыбнулся гриффиндорке и, всё ещё держа её за руку, направился в сторону Большого зала, вынуждая таким образом, следовать Гермионе за собой. – Надеюсь, нам по пути, ведь так, мисс Грейнджер?

— Да… — смущённо пролепетала Гермиона, не понимая, что вообще сейчас происходит. – В смысле, нет! – она сделала шаг назад и вырвала свою руку из руки Рэйкстоула. – Мне пора лежать, в смысле, мне пора бежать!! В общем, я вещи в комнате забыла, извини! – девушка развернулась и, задыхаясь от волнения, побежала к башне, где находилась комната главных старост.

« Мне пора лежать! Мерлин, какой позор, какой стыд, нелепость! Какая я всё-таки дура! Как у меня с языка-то такое сорвалось?! Как неловко! Что он обо мне теперь подумает? Да надо мной теперь весь Слизерин смеяться будет!»

— До скорой встречи, Гермиона Грейнджер! – крикнул ей вдогонку невысокий черноволосый парнишка…».

— Кого ищешь? – усмехнувшись, Блейз помахала рукой перед глазами задумавшейся Гермионы. – Слизерин вызывает старосту на приём! Грейнджер, очнись?

— Что, прости? – Гермиона, наткнувшись на пристальный взгляд тёмных глаз, всё же повернулась к Блейз. – Прости, я отвлеклась…. Ты что-то спросила?

— Кого ты искала? Признавайся, Грейнджер, всё равно не отлипну, я приставучая, запомни это! – Забини неожиданно подмигнула Гермионе. – Ладно, не хочешь говорить, сама догадаюсь!.. Так, это точно не хаффлпафец! Хотя, кажется Финч-Флетчли тебе только что попытался улыбнуться! – посмотрев на смеющуюся Гермиону, Блейз продолжила. — Рэйвенкловец? – Гермиона скривилась. – Гриффиндорец? Хотя, вряд ли, — взглянув на порядком побледневшую старосту девочек, Блейз отбросила в сторону вариант с предположением Невилла Лонгботтома. – Неужели слизеринец?! Не может быть! – Гермиона слегка покраснела, уже жалея, что согласилась на эту игру. – Гойл? Нотт? Кребб? Не они случайно? Нет? Может, Малфой?

— Блейз, прекрати! Никого я не высматривала! Тебе показалось! – гриффиндорка нервно закусила губу. – Малфой, это же просто глупо!

— Глупо? Почему же? Девушка, вы меня пугаете! Значит, это не наш красавец Драко…. Кто же тогда? – Забини чуть приподнялась со своего места, чтобы получше разглядеть всех, кто сидел за слизеринским столом, и неожиданно крикнула. – Влад! Подойди сюда, мелкий мерзавец!!

— Блейз! Остановись! Хватит! Не надо! Не зови его! – запаниковав, Гермиона моментально вскочила из-за стола.

— Сидеть!! – Блейз буквально пригвоздила её взглядом. – Успокойся, нервные клетки не восстанавливаются. Всё под контролем, не забывай о том, что ты со мной, девочка!

— Здравствуй, Блейз, милая. Ты звала меня? – в этот момент к девушкам неторопливой, вальяжной походкой, подошёл сам Рэйкстоул. – О, Гермиона, и ты здесь? – парень очень умело разыграл удивление и, если бы Гермиона случайно не пересеклась с ним пару минут назад взглядами, то она легко поверила бы ему. – Какой приятный сюрприз, что привело тебя к нам, слизеринцам?

— Влад, оставь свой сахар для кого-нибудь другого, — Блейз слегка поморщилась, словно у неё вдруг заболел зуб. – Я хотела узнать, когда ты вернёшь мне конспект по гербологии?

— Когда ты захочешь, тогда я и исполню твоё пожелание, — окинув недвусмысленным взглядом фигуру Блейз, Влад развернулся, собравшись вернуться к себе на место, как тут же столкнулся с Малфоем.

— Смотри, куда идёшь, Рэйкстоул! – Драко толкнул однокурсника так, что тот пошатнулся и налетел на Гермиону. – Чтобы я не видел тебя больше, понял?!

— Не бери на себя слишком много, Малфой, иначе столько же у тебя и заберут, — Грейнджер не могла знать, что именно сейчас имел ввиду Влад, но зато она увидела, как сильно побледнел Драко…

«Что же, чёрт возьми, происходит?!» — извинившись, Гермиона встала и вышла из зала, намереваясь прочитать, наконец, письмо Аннет…

« Привет, Герми! Знаешь, сегодня я, пожалуй, обойдусь безо всяких лирических отступлений на тему «дорогая, я по тебе безумно скучаю, надеюсь, ты ещё жива и дышать не разучилась!». К делу перейду сразу и без раздумий! Ты действительно хочешь знать, что с тобой приключилось?! Сама не догадаешься? Нет? Я так и думала! Гермиона, я ни на секунду не засомневалась, пока читала твоё письмо, что ты просто-напросто влюбилась…. Да, поверь, всё так просто! Зная тебя, могу совершенно точно сказать, что такой вариант решения «проблемы» тебе в голову даже не приходил, только без обид, хорошо? Не то, чтобы я тебя недооценивала, не пойми меня неправильно, но ты такая наивная ещё! Я только одного не могу понять: в кого ты влюбилась? Во Влада или в Драко? Лично я надеюсь, что твой «избранник» всё же Малфой, он мне больше доверия внушает, не злись только на меня за это предположение, ладно? Извини, что письмо такое короткое, просто времени совсем ни на что не хватает, одни уроки и подготовка к экзаменам! Ты удивлена, что я описала тебе Влада со стольким негативом? Так вот, присмотрись к нему повнимательнее, и ты поймёшь, почему я так о нём отзывалась! Ты, зайка, смотришь поверхностно, не желая видеть в нём какие-либо отрицательные стороны, а я шесть лет проучилась с ним на одном курсе. Я видела его насквозь как стекло, для меня все его уловки и хитрости не в новинку, поверь. Я не знаю, чем он тебя зацепил, но очевидное не отрицай, меня уже не переубедишь…. Что же, могу лишь пожелать тебе удачи! Будь с ним предельно осторожна, не доверяй ему ни в коем случае, он не способен быть серьёзным к чему-либо, кроме самого себя! И напоследок, прежде чем бежать на очередную лекцию, отвечу тебе на один вопрос, который, уверена, уже успел заинтересовать тебя: сова вовсе не случайно принесла письмо именно Блейз, а не тебе. Забини я знаю с детства, наши родители находятся в относительно дружественных отношениях. Сама Блейз ни за что не признается тебе о том, что знает меня, поэтому сообщаю тебе эту «новость» я. Прошу, не пренебрегай её дружбой, я понимаю, что она слизеринка, которая много лет смешивала таких, как ты с грязью, но она, несмотря ни на что, относится к тебе неплохо. Она ценит тебя как самоутвердившуюся личность, умеющую постоять за себя и решать свои проблемы путём логического мышления, а не методом риска и глупой неосторожности. Блейз всегда ценила умных людей, ты для неё не исключение! И ещё, помоги ей с трансфигурацией, я знаю, что на этой почве у неё порой возникают трудности, хотя она старательно это скрывает. Просто позанимайся с ней немного, подтяни, объясни ей то, чего она не понимает. Короче, не мне указывать тебе то, чего ты и без меня отлично знаешь! Ещё раз удачи, пиши, не забывай! Твоя Ингер…» — Гермиона скомкала лист пергамента и, бросив его в камин, посмотрела на часы. До полуночи оставалась ещё четверть часа, значит, до появления в гостиной старост Малфоя время у неё пока есть.

« Кошмар, полный провал! Аннет дружит с Блейз, Малфой назначает мне встречу в полночь, да и я, оказывается, влюблена! Мир сошёл с ума!.. Чёрт, не может Малфой раньше прийти?» — потянувшись, Грейнджер лениво сползла с кресла и пошла в ванную, решив подготовиться ко сну. Через пятнадцать минут, когда девушка, уже успев переодеться в ночную рубашку, вышла к камину, наглый белокурый слизеринец уже ждал её.

— Вау, Грейнджер! Двадцать баллов Гриффиндору! Неплохо смотришься, кстати! Признайся честно, решила соблазнить несчастного однокурсника? – Драко привстал, пропуская Гермиону ближе к горящему камину.

— Несчастного однокурсника? – эхом откликнулась та. – Это ты себя имеешь ввиду? – Малфой, невинно улыбнувшись, согласно кивнул. – Вообще-то я никого «соблазнять» не собиралась, но если ты этого так хочешь… — скопировав у Малфоя улыбку, Гермиона подошла к Драко и, положив руки ему на плечи, встала рядом с ним так, что теперь лицо слизеринца находилось аккурат напротив груди девушки.

« Мерлин, что я делаю?! Что я собираюсь делать дальше?!!» — девушка почувствовала, что начинает краснеть, столь близкое присутствие Драко волновало её настолько сильно, что она готова была сейчас же сорваться с места и убежать куда-нибудь далеко-далеко, лишь бы не видеть его, не видеть его глаза, столь пристально следившие сейчас за ней, ожидая её дальнейших действий.

« Иди ко мне, ты нужна мне!» — вот что Гермиона видела в его взгляде, одновременно пошлом и до нервной дрожи нежном. – « Неужели ты ничего не видишь, Грейнджер? Неужели не чувствуешь?!» — Драко внезапно пододвинулся к Гермионе ещё ближе и, обхватив за талию, притянул к себе.

— А ты смелая, Грейнджер! Не боишься того, что я могу сделать с тобой что-то, о чём ты потом будешь очень долго жалеть? – ему удалось, наконец, поймать её взгляд, и теперь старосты играли в «гляделки».

— А ты уверен, что я буду жалеть? – Гермиона лукаво улыбнулась юноше и села к нему на колени.

« Кто-нибудь, остановите меня! Это не может хорошо закончиться, я сошла с ума!! И, объясните, почему мне всё это…нравится?! Неужели, Аннет всё-таки права?».

— Гер… Грейнджер, что с тобой случилось? – Малфой даже не пытался скрыть своё удивление, напротив, выражение лица Слизеринского принца было настолько переполнено изумлением, будто Гермиона в открытую предложила ему переспать. Впрочем, сейчас Драко не был уверен, что гриффиндорка предпримет в следующий момент.

« Какая же она всё-таки непредсказуемая, эта Гермиона Грейнджер! Оказывается в ней столько лет скрывалась маленькая чертовка Слизерина, способная в наглости и очаровании составить конкуренцию даже несравненной Блейз! Мерлин, и она всё это время закапывала себя в могилу, общаясь с этими тупыми гриффиндорскими баранами, Поттером и Уизли, совершенно не задумываясь о себе…. Всё-таки Забини была права насчёт нашей главной старосты, в ней определённо что-то есть…» — голос разума окончательно покинул сознание Драко, оставив юношу наедине с его эмоциями и вредной магглорождённой ведьмочкой, которая, похоже, решила не останавливаться на достигнутом.

— Малфой, скажи мне, пожалуйста, ты всегда такой напряжённый и нервный? – сегодня Гермиона била все свои рекорды.

« Господи, что со мной? Почему мне совершенно не стыдно и не страшно? Это же не я? Или я? Неужели я так сильно изменилась без друзей? Неужели я все эти годы могла быть такой? Невероятно, просто немыслимо! Такого не бывает: семнадцать лет прожить абсолютно примерной девочкой, старательно призывающей всех соблюдать школьные правила и нормы морали в целом, а теперь, всего за какой-то проклятый месяц измениться в совершенно противоположную сторону! Интересно, а как давно я стала такой? Что повлияло на мой характер? Неужели тот разговор с Блейз?..» — Гермиона мягко провела ладонью по щеке Драко, заставив того вздрогнуть и в очередной раз задаться вопросом, почему он никак не может ответить тем же самым слетевшей с тормозов гриффиндорке, почему рядом с ней он теряется и начинает чувствовать себя беспомощным мальчишкой? – «Наверное, стоит вновь пообщаться с Забини, она интересная и разносторонне развитая личность, думаю, стоит с ней подружиться. Сейчас мне не помешает общество таких людей, как она. Странно, Блейз и раньше вызывала у меня восхищение, заставляла меня гордо поднимать голову перед унижениями и неприятностями, так почему же судьба не толкнула нас в одну лодку прежде? Зачем я все эти годы потратила на бессмысленные и бесполезные попытки вразумить Гарри и Рона? Они всё равно всегда ценили лишь квиддич, шутки, различные развлечения и обсуждения того, чьи ножки стройнее: Парватти или Падмы Патил…. Я выступала на всеобщее посмешище, заставляя их делать уроки и готовиться к экзаменам! Как я не понимала, что Гарри так или иначе получил бы проходные баллы на экзаменах? Как же, знаменитость, национальный герой…. А Рон? Рон всегда был рядом, профессора приняли бы его чисто из жалости, он ничего из себя не представляет, он действительно жалок, Малфой и остальные слизеринцы всегда были правы, а я была слепа! Что вообще связало нас, объединило с великим Гарри Поттером и его незадачливым другом? С чего, собственно, всё началось? Они ещё перед распределением, в Хогвартс-экспрессе, посмеялись надо мной, заранее определив меня в группу людей, которые вечно стремятся всем помочь и подсказать, людей, которых можно использовать ради своей выгоды! С чего началась наша дружба? С того, что Гарри Поттер решил победить тролля, напугавшего полшколы во время праздника! Он всего лишь желал показать, что он не просто Мальчик-Который-Выжил, но ещё и маленький герой, способный в чём-то превзойти самого трусливого учителя! На меня ему и Рону было наплевать, я просто была рядом, подвернулась под руку по воле господина Случая…. Я даже отговоркой послужила: они за меня волновались, боялись, что со мной могло что-то случиться! А чего они, интересно, боялись на самом деле? Что им самим придётся сидеть в библиотеке и искать что-то касательно таинственного свёртка? Дети! Глупые дети! Они ничуть не изменились с тех самых пор, всё по-прежнему продолжали использовать меня в качестве вспомогательного материала, готово вечно служить им! И почему я была такой дурой, почему не видела столь очевидного? Или я просто не хотела видеть, не желала замечать? Всё мои принципы: раз во всём этом меня пытались убедить слизеринцы, значит, думала я, всё это чистой воды ложь, провокация! Как же они были правы!» — внезапно Гермиона вздрогнула, неожиданно испугавшись своих мыслей. – « Видимо, не зря Шляпа предлагала мне пойти на Слизерин, сказав мне, что только там я смогу найти настоящих друзей…. Сложно будет всё теперь менять, начинать жить заново, но возвращаться в прошлое я тоже не намерена, всё, хватит! Прошлого больше нет, всё то, что было в прошлом, оказалось дешёвой фальшивкой, красивой сказкой, больше этого нет, всё разбито. Отныне, новая жизнь, новые друзья, новая я!».

— О чём задумалась, принцесса? – от раздумий Гермиону оторвал голос Малфоя. Поперхнувшись от возмущения, Гермиона попыталась вскочить с колен слизеринца, но он тут же поймал её, вынудив вернуться обратно. – Не спеши, Грейнджер, у нас вся ночь ещё впереди….

— Ещё раз назовёшь меня принцессой, и род Малфоев прекратит своё благородное существование! – Гермиона вспыхнула – «принцессой» её всегда называл отец, чем изрядно раздражал девушку, считавшую, что все эти «сладкие» прозвища годятся только для малолетних детишек и избалованных красоток.

« Два-ноль в пользу Блейз! Она и тут не ошиблась: Грейнджер действительно заводится с пол-оборота…. Мерлин, нельзя же так краснеть!.. Хотя, так она выглядит ещё лучше…».

— Что тебя не устраивает? И вообще, я рассчитывал, что с продолжением рода мне как раз ты и поможешь… — дерзкий взгляд на Гермиону, оценивающий, наглый, откровенный, и она вновь начинает вырываться из его объятий.

« Ха, сама попалась в ловушку, девочка! Теперь тебе придётся изрядно постараться, чтобы я отпустил тебя!».

— Да неужели? А как же все эти придирки к чистоте крови, наследственности, родословной? Когда ты успел забыть обо всём этом?

— Забудь, это всё предрассудки моего чокнутого папочки! Теперь он сгниёт в Азкабане, позволив мне, наконец, жить так, как хочу я, а не он! Никогда не слышала о том, что сын обычно вырастает таким, каким его воспитала его мать? Так вот, перед тобой, вернее, под тобой, — Гермиона вздрогнула. – Под тобой сидит яркий пример этой древней притчи. Мы вправе делать с тобой всё, что захотим, моя маленькая гриффиндорка, никто и ничто нам не помешает… — Драко, наконец, удалось совладать с собой, и теперь он отыгрывался перед Гермионой, заставляя её чувствовать всё то напряженное волнение, что испытывал он несколько минут назад, когда эта непредсказуемая девчонка нагло ёрзала у него на коленях, вынуждая его сдерживать рвавшиеся наружу стоны – Малфой был самым обычным парнем, и Гермиона использовала это, ничуть не стесняясь своих действий.

« Что же, посмотрим, кто кого…».

— Что захотим, верно? – Гермиона вдруг наклонилась, и они с Драко столкнулись носами.

— Без ограничений, моя прелесть… — Драко притянул её к себе и коснулся её губ своими. Сначала поцелуй был вполне детским и невинным – Драко легко целовал нежные губы гриффиндорки, отчего та буквально таяла в его объятиях…. Так продолжалось ещё несколько минут, пока…

— Чёрт! – Драко ослабил хватку и зажал рот рукой. – Ты…ты…ты…ГРЕЙНДЖЕР!!!

— Я здесь! – Гермиона, смеясь, подбежала к двери своей комнаты. – Спокойной ночи, Малфой! – дверь за ней закрылась, оставив Драко в полном одиночестве.

— Спокойной ночи, принцесса… — никогда ещё до этого дня ни одна девушка не додумалась во время поцелуя с ним укусить его за язык…

Судьбу свою вложила я в чужие руки,

Дрожа и замирая сердцем в ожиданье.

Зачем пошла увиденным путём, в котором созерцала муки?

Остались для меня сейчас часы, минуты до наступленья покаяния….

*Смерть приходит быстро, уносит нас безжалостно….

И вот вновь это чувство, когда слёзы неумолимой волной подступают к глазам, грозясь превратиться в нескончаемый поток, Гермиона не любила такие моменты. Рыдания…. Мерлин, ну, сколько же можно? Мало ли она уже провела бессонных ночей, стараясь заглушить уничтожающие сознание всхлипы? Мало ли она страдала? Мало ли…. Всё, с этим надо кончать, так больше не может больше продолжаться, с неё хватит, ей придётся менять свою жизнь, придётся просто-напросто взять, и перевернуть абсолютно все свои идеалы, все принципы, уничтожить все свои моральные пределы и все разумные и безумные границы её восприятия мира. Ради чего? А всё ради того же: ради жизни.

«Уничтожить жизнь ради жизни…. Как будто убийство совершаешь. Только убивать буду не кого-то, а своё сердце, душу. Как пафосно и печально одновременно. Жаль только, что мою жертву вряд ли кто-либо оценит, да никто даже внимания не обратит! Или всё же это будет заметно? Конечно же, все заметят! Примерная Гермиона Грейнджер, Мисс Невинность и Сама Скромность – Главная Стерва Хогвартса…. А я ведь добьюсь этого, обязательно добьюсь! Раз я что-то решила, поставила перед собой какую-либо цель, то она будет выполнена в совершенстве!» — Гермиона, на какую-то долю секунды задержав дыхание, рухнула на кровать. Истерика, появившаяся неизвестно откуда, охватила её подобно беспощадному цунами, разрушающему всё, что находилось в области его досягаемости. Пнув ногой так некстати подвернувшуюся подушку, девушка надавила на глаза крепко сжатыми кулаками – она ещё с детства наивно полагала, что если сделать так, то слёзы уйдут, и она вновь успокоится, что всё встанет на свои места, всё будет хорошо, гладко и размеренно. Но раз за разом она ошибалась. С каждым днём Гермиона с ужасом понимала, что совсем скоро у неё просто произойдёт нервный срыв, что всё пойдёт наперекосяк, станет ещё хуже, хуже, чем есть – «Я должна, нет, обязана расслабиться! Но как? Разве это возможно после всего? Воспоминания не дадут мне покоя! Да я сама буквально каждую минуту создаю себе всё большее количество проблем! Ну, скажите: зачем я укусила Малфоя? Кто меня просил?» — всхлипывания становились всё более приглушенными, редкими. Вконец, девушка всё же уснула, беспокойный сон ласково захватил её в свои объятия, попутно стирая усталость с заплаканного личика главной старосты. – «Он же не простит меня теперь!» — это была последняя сегодняшняя мысль Гермионы.

«Это будут его проблемы! Сам ещё на коленях приползёт…» — внутренний голос почти испугал гриффиндорку, но она тут же отбросила все страхи в сторону – она засыпала. Зря, зря она проявила такую самонадеянность – порой всё-таки стоит прислушиваться к своему внутреннему голосу, бывавшему неплохим советником. Если бы Грейнджер обратила внимание на промелькнувшее предостережение, то она бы, несомненно, поняла, что её подсознание уже изменилось, что внутри она уже стала такой, какой задумала. Когда она сумеет догадаться об этом? Неизвестно…. А сейчас важен только сон….

* * *

Она оказалась в коридоре, ведущему к лестнице на Астрономическую башню. Стоило отметить, что это место отличалось тем, что профессора здесь бывали крайне редко, поэтому студенты могли совершенно спокойно назначать тут друг другу свидания. Но что творилось в этом колоритном местечке сейчас…. Неизвестно откуда доносилась оглушительная музыка, были слышны громкие выкрики парней, заливистый смех девушек, где-то что-то падало, разбивалось, временами проскальзывали и матерные вопли наиболее разошедшихся ребят.

«Что происходит? Все, что, с ума посходили?» — в душе Гермионы стала стремительно возрастать паника, и девушка быстрыми шагами двинулась к центру непонятного празднования. Пара десятков метров, очередной поворот и…

— Седьмой курс, что за вакханалию вы устроили?! Вы что, сдурели?!! – гриффиндорка сама не ожидала от себя подобного выкрика, она чуть было не сорвала себе голос. – Кто вам позволил всё это?! – она окинула свирепым взглядом огромное помещение рекреации четвёртого этажа Восточного крыла, мысленно уже вскрывая себе вены от увиденного зрелища: по полу разбросаны разбитые бутылки из под огневиски и сливочного пива, одно окно разбито, кто-то, совершенно не стесняясь окружающих сокурсников, уже устроили любовные игры прямо на полу, не обращая внимания на разлитое вокруг спиртное…. Однако, стоило Гермионе подать голос, как всё вокруг замолкло, уступив место какой-то гнетущей тишине.

— Грейнджер? – к ней подбежал Малфой. – Ты жива? – в его глазах читался неподдельный интерес к данному факту. – Но как?!

— В смысле? Что ты имеешь ввиду, Малфой? – Гермиона брезгливо поморщилась – от белокурого слизеринца на несколько метро несло спиртным. – Почему я должна быть мертва?

— Так сказали профессора ещё пару недель назад! Говорили о каком-то проклятии, обнаруженном у тебя в крови. Ты умерла буквально на глазах у половины школы, ещё во время обеда. Я сам видел, как ты побледнела, а потом схватилась за сердце, зажмурив от боли глаза…

— А что было потом? – Гермиона почувствовала, что если Драко скажет ещё хоть что-либо, касающееся её «смерти», то её просто стошнит. Однако она продолжала внимательно слушать своего недруга, надеясь, что сейчас он мерзко усмехнётся, и объявит, что это всего лишь шутка, а она повелась на его слова как законченная идиотка.

— А потом ты как-то отчаянно вскрикнула и начала было падать, но я успел поймать тебя. Ты умерла у меня на руках, Герм…. Прости, я ничего не мог сделать, в ту секунду ты уже не дышала, — на талию девушки легли чьи-то прохладные руки, позволив старосте осознать, что она стоит лишь в одном коротком топе и лёгких белых брюках (проще говоря, она была одета в то, в чём обычно спала).

— Рэйкстоул, убери руки, — Гермиона попыталась вывернуться, но слизеринец лишь сильнее прижал её к себе. – И вообще, прекратите так шутить, не видите: я жива! Я дышу, двигаюсь, разговариваю с вами! Я не мертва!!

— Спокойно, киска, — гриффиндорку передёрнуло. – Пойдём подальше от ЭТИХ, — Влад кивнул в сторону остальных студентов. – Я постараюсь тебе всё объяснить. Я, конечно, не могу сказать, что я окажусь прав, это лишь чисто моё предположение, но… — легко подтолкнув ничего не понимающую девушку вперёд, Рэйкстоул повёл её в сторону самого дальнего окна, где на широком подоконнике уже сидело два человека, увидев которых, Гермиона испуганно отпрянула назад.

— Влад? Чёрт возьми… — перед Гермионой сидели два парня. Оба были абсолютно точными копиями Владислава Рэйкстоула, который сейчас держал Гермиону, не позволяя той сбежать. Широко раскрыв глаза, Гермиона пыталась найти между этими тремя хоть какие-либо отличительные черты. Спустя ещё пару минут она поняла, что либо сошла с ума, либо кто-то действительно решил очень серьёзно её разыграть: один парень был совершенным двойником её однокурсника, второй же был словно тёмным отражением Влада. Волосы его были ещё темнее, чем у слизеринца, глаза были чёрными, в отличие от чистых карих глаз настоящего Влада, при взгляде на кожу неизвестного «близнеца» по спине у Гермионы пробежали мурашки – от лица незнакомца шло непонятное свечение, да и весь он был словно насквозь пропитан мраком. Заметив, что Герм пристально смотрит на него, парень улыбнулся, обнажив длинные глазные зубы.

— Не пугайся, Грейнджер, они не сделают ни тебе, ни кому-либо ещё ничего плохого, просто я утром неудачно попрактиковался в одном заклятии, вот и разделился на три противоположности…. Они теперь исчезнут, как только исполнят какую-то миссию или ещё что-то в этом роде… — Влад осторожно коснулся губами шеи Гермионы, отчего та вновь вздрогнула. Она могла, конечно, отпихнуть от себя наглеца, но почему-то ей этого совсем не хотелось, скрипя зубами, девушка готова была признаться, что ей нравилось подобное поведение. Мерлин, ей нравился этот проклятый венгерский мерзавец!

— Противоположности? В смысле? – Гермиона с недоумением посмотрела на дерзкого вампира (назвать как-либо иначе этого юношу у неё просто язык не поворачивался) и на молчаливого, даже какого-то слишком печального мальчика.

— В самом, что ни на есть прямом, моя очаровательная староста. Вот он, например, — Влад указал на сурово скалящегося двойника. – Он является моей тёмной стороной, в нём собраны воедино все мои пороки и грехи, неважно, прошлые или будущие. А вот он, — Рэйкстоул внезапно толкнул Гермиону на своего загрустившего «брата». – Этот персонаж моя светлая сторона, хотя я, произнося заклинание, не думал, что таковая у меня имеется. – «Светлый» поймал Гермиону и бережно обнял её, укоризненно посмотрев на своего создателя.

— Так, всё это замечательно, конечно! Прими мои поздравления и всё прочее, прочее, НО! Объясни мне всё-таки, что со мной произошло? И, если я и правда умерла, то почему я тогда…жива? Раскрой мне, пожалуйста, секрет этого парадокса! – Гермиона внезапно почувствовала себя какой-то тряпичной куклой, которую могут перебрасывать от одного владельца к другому без всяких на то зазрений совести. В этот самый момент она поняла, что безумно устала. Она появилась здесь в это время совершенно неизвестным образом: просто вдруг оказалась в шумном коридоре, просто узнала о своей смерти, просто осознала, что любит этого паршивого слизеринца Владислава Рэйкстоула…. Откуда вообще такая уверенность? Гермиона совсем его не знает, так, сталкивалась с ним пару раз в коридорах, в Большом зале, иногда работала с ним на уроках, но знать его как человека, а не сокурсника, она не знала. Гермиона Грейнджер просто ЛЮБИЛА, вот так вот, не задумываясь, не пытаясь привыкнуть, не избегая. Она впитывала сейчас эту любовь, вдыхала её вместе с воздухом, и ей было совершенно неважно, какая часть Рэйкстоула может остаться с ней, ведь, если вникнуть в саму суть человека, то Влад всё равно оставался собой, даже разделившись на три различные личности.

— Ну, как ты умерла, ты уже знаешь от Малфоя и меня, а вот что касается твоего таинственного воскрешения, то я даже не знаю… — настоящий Влад развёл руками. Впрочем, не желая показывать свою растерянность, он тут же исправил этот нелепый жест так, что можно было подумать, что парень просто потянулся.

— А я знаю… — напряжённость Гермионы разрушил тихий голос Светлого, до сих пор обнимавшего девушку. – Понимаешь, по известной версии, в твоей крови был обнаружен какой-то быстродействующий вирус, из-за которого ты, собственно, и умерла. Откуда этот вирус появился, и как ты им заразилась, неизвестно никому. Единственное, что я могу сказать по этому поводу, так это то, что тебя этим вирусом заразили…

— То есть, ты имеешь ввиду, что кто-то специально это сделал? Кто-то хотел, чтобы я умерла? – Гермиона развернулась в объятиях Светлого.

— Да, но раз ты вернулась в мир живых, то этой мнимой смертью неизвестный задумал добиться какой-то определённой цели, а вот какой, об этом ты, видимо, обязана догадаться сама… — тут взгляд парня упал на грудь Гермионы (ничего пошлого!!!). – А этот кулон был у тебя раньше?

— Э-э-э, если честно, то нет… — Гермиона сжала в ладони висевший на шее хрустальный шарик. – Что это? Ты не знаешь?

— Это Сфера Выбора, — Светлый заметно побледнел. – Хорошо, что я заметил её раньше тебя, Герм. Понимаешь, Сфера Выбора – это легендарный артефакт, проявляющийся в мире живых только тогда, когда смерть кого-либо была несправедливой, иначе говоря, несвоевременной. Насколько мне известно, если разбить такой шарик спонтанно, благодаря мимолётному порыву, какому-то порыву, желанию, в общем, здесь альтернатива за тобой, то решение Выбора Сферы будет самым правильным, ДЕЙСТВИТЕЛЬНЫМ. Важно лишь решиться, понять в момент твоего решения, что это то, чего ты сама искренне хочешь. Но если разбить Сферу случайно, то это может привести к непоправимым последствиям. Сфера сама определит, жить тебе или умереть. Сейчас ты находишься в подвешенном состоянии, когда ты вроде живёшь, а вроде и нет. Ты способна всё чувствовать, понимать, делать, но ты в любой момент можешь уйти…

— В смысле?! – на Светлого уставились три пары глаз.

— Если она не сделает выбор до какого-то определённого срока, то потеряет душу, она будет банально существовать, жизнь прекратится, только уже навсегда. Сфера Выбора, конечно, даёт шанс, но мне почему-то этот шанс кажется очень уж сомнительным. Не ошибись, Гермиона, — Светлый, легко поцеловав девушку в щёку, резко сорвался с места и убежал.

— Вот так загадка…. Не ожидал от тебя такого, Грейнджер, — настоящий Рэйкстоул усмехнулся, по нему было видно, что вся эта история ему определённо нравится.

— И что ты собираешься делать? – до сих пор хранивший молчание, Тёмный как-то странно посмотрел на гриффиндорку. – Жизнь или Смерть, что тебе ближе к сердцу?

— Жизнь, — Гермиона ответила быстро, не засомневавшись ни на секунду. – Или красивая смерть, на иное я не согласна.

— А ты уверена, что «Жизнь» — это твой истинный ответ? Раз ты уже упомянула о красивой смерти, не значит ли это, что твоё стремление к жизни немного угасло? – подарив девушке очередной дерзкий взгляд, Тёмный притянул её к себе.

— Уверена, не уверена, тебе не всё ли равно?

— Нет.

— Тогда кусай, вампир, чего же ты ждёшь?! – Гермиона с вызовом впилась в губы Тёмного, сама не ожидая от себя подобной наглости. – Ты ведь хочешь этого, признайся! Тебе не терпится напиться моей крови, признайся!

— Да!!! Я хочу этого! И не стоит меня провоцировать, девчонка! – он неожиданно с силой вдавил её в стену. – Не играй со мной, это чревато последствиями, я ведь и впрямь могу подпортить тебе шею, да и не только её….

— Так давай, вперёд, выпей всё, до последней капли! Мне не жалко! – в глазах закипали злые слёзы – что это за судьба такая, когда даже умереть нормально не можешь! — КУСАЙ!!

— ЗАМОЛЧИ!! – Тёмный внезапно влепил Гермионе пощёчину, отчего девушка отлетела в объятия теперь уже настоящего Рэйкстоула. – Никогда так больше не делай, Грейнджер! – гневно сверкнув вконец почерневшими глазами, Тёмный ушёл.

— Довольна, Герм? – Влад ласково провёл рукой по горевшей щеке однокурсницы, словно пытаясь унять пульсирующую боль. – Не надо было его злить, он просто очень голоден, а ты его дразнишь…. Ладно, пойдём на гербологию, а то я слышал, что профессор Стебль сегодня не в духе, поэтому не стоит опаздывать. Гермиона слабо кивнула ему в ответ, соглашаясь. Говорить девушка не могла, её охватило какое-то странное ощущение тревоги, от которого её чуть ли не тошнило. Она смутно помнила, как они с Владом дошли до теплиц, как начался урок, что вообще говорила чем-то рассерженная профессор Стебль. Всё происходящее было словно закутано в вязкий туман, пока Гермиона не услышала своё имя:

— Мисс Грейнджер, выйдите, пожалуйста, к доске, и напишите нам свойства главной разновидности крысиного ядовитого плюща, произрастающего на южных склонах Карпат.

— Хорошо, профессор, — послушно поднявшись с места на последней парте, Гермиона неуверенно прошла к доске. Свойства этого редкого растения она могла сказать даже во сне, настолько хорошо они были ей знакомы.

— Нельзя ли несколько поторопиться, мисс? – Стебль подошла вплотную к гриффиндорке.

— Как скажете, профессор, — Гермиона взяла в руку мел, и начала аккуратным почерком выводить на доске одно свойство плюща за одним. Написание слов давались девушке с трудом – мел словно плавился у неё в руках, становясь похожим на кусок резины, по ошибке попавшим в теплицу. Слова на доске были практически не видны, хотя Герм уже с силой нажимала на проклятый кусочек мела.

— Садитесь, мисс Грейнджер! Достаточно издеваться над нами, минус десять баллов с Гриффиндора! Мисс Эббот, прошу вас выйти, и написать то, чего так и не смогла донести до нас мисс Грейнджер, — когда Гермиона осознала, что только что произнесла профессор, она чуть не задохнулась, от возмущения поперхнувшись воздухом.

— Но мадам, я не виновата в том, что мел не…

— Помолчите, мисс!

— Ах, так?! – Гермиона щёлкнула пальцами, и всё написанное ею самой на доске, исчезло (впрочем, не прошло и пары секунд, как сама доска канула в небытие).

— Ещё минус десять баллов!! Что вы себе позволяете?! – щёки профессора Стебль вспыхнули, и она метнулась было к студентке, но Гермиона уже покидала свои вещи в рюкзачок и ещё одним щелчком пальцев транспортировала его к себе в комнату. Опешив от подобного поведения лучшей ученицы, Стебль сняла с Гриффиндора ещё десять очков.

— А мне наплевать! Я всё равно мертва, мадам! Для меня больше ничего не значат все эти оценки! – оглушительно хлопнув дверью, Гермиона выбежала из теплицы номер одиннадцать под истеричный крик профессора «Минус десять баллов!!».

«Что происходит? Всё сошли с ума! Или только я свихнулась? Умереть, умереть, умереть…» — Гермиона на ходу сорвала с себя серебряную цепочку, на которой висела Сфера Выбора. – «Что же, зачем мне жить, когда никто не считается с тем, что я фактически живой труп? Разница, в чём разница моего существования?» — на какую-то долю секунды закрыв глаза, Гермиона не заметила каменного выступа на тропинке, и споткнулась, чуть было не выронив хрустальный шарик. Как бы ей не было сейчас плохо, в её руках по-прежнему находилась тонкая грань реальности, которой нельзя было просто так пренебрегать. Упав на асфальтовую дорожку, гриффиндорка в кровь разбила колени, поэтому ей тут же пришлось сесть, дабы не расцарапать кожу ещё больше. Вид окровавленных ног вконец добил расстроенную девушку, и она, согнувшись, заплакала.

— Ну-ну, прекрати, успокойся, я рядом, всё хорошо, — услышав такой любимый голос, Герм подняла глаза и увидела присевшего подле неё Рэйкстоула.

— Почему всё так несправедливо, Влад? Ещё час назад я хотела жить, выбежав из теплицы, я потеряла всякое желание к жизни, я мечтала о смерти, а сейчас я не знаю…. Я боюсь что-либо решать, но точно знаю одно – выбор я должна сделать именно в ближайшие минуты, иначе случится непоправимое, — Гермиона внимательно всматривалась в лицо Влада, силясь понять, кто же перед ней: настоящий, реальный Рэйкстоул или же Светлая его сторона? – Кто ты?

— Не всё ли равно? – он как-то грустно улыбнулся, заставив Гермиону, уже было решившую, что это настоящий Влад, засомневаться. – Давай, прекращай реветь, Герм, — он наклонился и поднял девушку на руки. – Давай, ты должна обхватить руками мою шею, иначе ты упадёшь.

— Я не могу, тогда мне придётся разбить Сферу….

— Разбивай, не бойся, всё будет хорошо, я обещаю…. Ты мне веришь?

— Да, — она улыбнулась ему самой очаровательной улыбкой и выпустила кулон из ладоней. Хрустальный шарик медленно стал приближаться к земле, а сама Гермиона в это время обвила руками шею Влада. Дышать стало невозможно, мир словно перевернулся, раскололся на множество осколков…. Раздался оглушительный звон и Сфера разбилась, сопровождаемая вспышкой яркого серебристого света….

Попытка снова жить, и шаг назад слепой…

Пусть бесполезно все, но у меня остались сны,

А их никак нельзя прогнать, они слились со мной…

Но хватит о пустом, переверните лист весны!

«Интересно, к чему мне приснилась вся эта чертовщина?» — сладко зевнув и потянувшись, Гермиона легла поперёк широкой кровати. С того момента, как она проснулась, прошло уже около трёх с половиной часов, и до сих пор девушка не могла уснуть. Ночной кошмар (а в том, что её сон был именно кошмаром, гриффиндорка не сомневалась) про неизвестную Сферу Выбора не давал старосте покоя, казалось, что стоило Гермионе лишь сомкнуть глаза, то она вновь окажется в том же самом сне. – «Всё было настолько реалистично, что…. Чёрт возьми, я сама чуть было не поверила, что я и впрямь умерла! Мерлин, а при чём здесь пьяный и обкуренный Малфой, три Рэйкстоула, странное поведение мадам Стебль? Стоп, Грейнджер, это был всего лишь только сон! Простой сон! Не стоит заводиться из-за такой ерунды, это не достойно моего внимания!».

— Всего лишь сон… — три совершенно ничего не определяющих для человеческой судьбы слова повисли в разреженном ночном воздухе, пугая своей наивностью и слабой долей значимости. Посмотрев мутным взглядом на будильник, и поняв, что сейчас только шесть утра, девушка тяжело вздохнула и решительно поднялась со смятой постели. Через три часа начинались занятия…

* * *

Тихий скрип, и из дверного проёма осторожно высовывается взлохмаченная голова Грейнджер. Ещё секунда, и она сама, бесшумно ступая босыми ногами по каменному полу, выходит из своей комнаты.

«Так, ещё шесть метров, и я окажусь в ванной, в безопасности, одна…. Всего шесть метров…. Спокойствие, Герми, спокойствие…» — Гермиона боялась, боялась того, что один слизеринский извращенец мог сейчас проснуться и поймать её здесь. – «Он отомстит, он несомненно отомстит мне за вчерашнее. Ни за что в жизни не поверю, что он способен оставить всё просто так, забыть, не отыграться!.. Ура! Я успела, получилось!» — радостно зажмурившись, Гермиона проскользнула в их общую с Малфоем ванную комнату.

— Protection du coffrefort! – Гермиона, произнеся заклинание, отбросила палочку в сторону – теперь можно было совершенно спокойно принять душ, простой «Алохоморой» дверь теперь не открыть. Довольная собой, староста девочек моментально скинула с себя лёгкий халат и уже начало было снимать лифчик, как…

— Знаешь, Грейнджер, когда я решил подождать твоего появления здесь, то никак не ожидал, что ты добровольно устроишь мне стриптиз! — на бортике небольшого бассейна сидел никто иной, как Драко Малфой. – Это так мило с твоей стороны, вот только, знаешь, тебе явно не хватает музыки. Ну да ладно, для первого раза простительно.

— Малфой? Что ты…. Какого чёрта?! – Гермиона, покраснев как рак, схватила висящее на крючке полотенце и тут же завернулась в него. – Убирайся отсюда, ты…ты…ты

— Ну, я, я, я…. Я знаю, кто я, и попрошу без лишних эпитетов, заранее чувствую, что мне они не понравятся. Ладно, успокойся, я не убивать тебя пришёл, так что можешь перестать дрожать как будильник по утрам, — слабо улыбнувшись, Драко поднялся на ноги и стремительно подошёл к сокурснице. – Тебе не кажется, что за тобой должок, Грейнджер?

— Ты пьян, Малфой… — Гермиона облегчённо вздохнула, решив, что пьяный слизеринец ей не помеха. – Проваливай к себе, и дай мне, наконец, принять душ, я устала.

— Я абсолютно трезв, Гермиона, — усмехаясь, Драко приблизился вплотную к гриффиндорке и прижал ту к стене. – Не сопротивляйся, так будет лучше и тебе, и мне, — он поднял её руки вверх, отчего пушистое банное полотенце упало к ногам обоих студентов, и буквально пригвоздил их к холодной плитке стены.

— Драко, что ты делаешь? – от растерянности Гермиона даже не заметила, как назвала слизеринца по имени. Страх, нет, даже не страх, волнение, интригующее возбуждение охватило девушку. Она догадывалась о том, что сейчас произойдёт, она хотела этого, ждала, но внешне…. Внешне она умело изображала сопротивление. – Отпусти меня, папочкин сынок, змея!

Драко не обращал внимания на злобные выкрики Гермионы, ему было совершенно всё равно, что она ему говорила ему в этот момент, важно было лишь то, что она просто была рядом. Хотя, пожалуй, вот этого самого «просто» ему и было мало…. Сын Люциуса Малфоя желал большего, чем обычный разговор вечером возле камина, большего, чем бестолковый, да и к тому же, болезненный, поцелуй. Большего, чем поцелуй…. Драко готов был признать, что строптивая гриффиндорка сводила его с ума, вынуждала его мечтать.

«Мечты, мечты о доверии недоступной девушки…. Как это несвойственно наследникам дома Малфоев, как непривычно для меня. Чёрт бы побрал эти мечты, кому они нужны?! Мечтания – для влюблённых идиотов!» — Драко зажмурился и, досчитав до десяти, позволил себе вновь открыть глаза, дав взгляду Грейнджер разрешение прожигать его насквозь.

«А ты и есть влюблённый идиот!» — сегодня внутренний голос явно был настроен против него.

«Заткнись! Ты ошибаешься!».

«Ко всему прочему, ещё и шизофреник…».

Не сумев сдерживать себя дальше, он осторожно коснулся губ Гермионы, языков очертив их контур.

— Прекрати, Малфой, прошу тебя, не надо… — Гермиона ближе придвинулась к слизеринцу, стараясь не прерывать контакта. Сейчас она противодействовала сама себе.

«Я же Влада люблю, так почему, почему мне так интересен Драко, почему я хочу узнать его, понять? Кем я стала? Где та наивная девчонка, влюблённая лишь в книги и дождь? И почему мне нравятся все мои изменения? И почему так много этих самых «почему»? Как на них ответить?.. Да когда же этот тормоз, наконец, поцелует меня?! Мне надоело уже жертву разыгрывать!» — Гермиона нервно вздрогнула от собственных мыслей, слишком уж они были пока что чужими, далёкими, но это лишь пока…

— Зачем, зачем ты просишь меня об этом, когда сама не веришь своим словам? Зачем подавляешь свои желания, Грейнджер? – его дыхание больше не касалось лица Гермионы, теперь оно обжигало грудь девушки, вызывая горячий озноб в районе солнечного сплетения, спускавшийся ниже…

— Мал-фой, всё просто, как Алохомора: я не хочу потом жалеть о том, что может случиться! – Мерлин, как тяжело говорить, когда эти губы, этот язык вытворяют с её телом такое!

— Ты боишься, Грейнджер? – Драко вновь поцеловал гриффиндорку, ожидая ответного поцелуя.

— Теперь нет…— он получил ответ…

* * *

— А затем яркая серебристая вспышка и всё!

— Что всё? – закрыв глаза и наслаждаясь редкими лучиками тусклого октябрьского солнца, Блейз внимательно слушала рассказ Гермионы. Северус Снейп вынужден был уехать на какую-то то ли конференцию, то ли презентацию нового зелья в области медицины, поэтому последних двух пар у семикурсников Слизерина и Гриффиндора сегодня не было, что давало шанс двум новоиспечённым подругам поговорить в спокойной обстановке, не боясь того, что их мог прервать звон колокола, предвещавшего урок.

— Всё! Этот свет поглотил меня и Рэйкстоула, так и не дав мне понять, кто же это был! Меня просто вытянуло из сна, так что я не знаю, какой приговор мне выдала Сфера, — Гермиона, наконец, закончила пересказывать Забини свой сегодняшний сон, и теперь смотрела на слизеринку, ожидая, что же та скажет.

— Что же, весьма любопытное явление…. А ты могла противиться сну? Ну, знаешь, когда тебе что-то не нравится в твоём сновидении, то ты обычно можешь это исправить, сделать что-то по-своему. Тебе что-нибудь мешало, останавливало?

— Да, всё будто происходило как по чётко продуманному сценарию, — ответила Герм, чуть подумав. – Меня словно тащило куда-то, направляло…. Ненавязчиво так, но строго, обязывая на все шаги и действия, что я совершала. А почему, собственно говоря, ты спрашиваешь об этом? Разве такие детали могут что-то значить?

— Могут, — кивнула Блейз, по-прежнему не открывая глаз. – Скажи, ты раньше слышала что-нибудь о Сфере Выбора? Вспоминай, думай лучше, Грейнджер, это важно. Видела ли ты во сне меня, Поттера, Нотта, Мун?

— Теодора Нотта и Алисию Мун? Нет, а что?

— А меня с Поттером? И ты ещё, кстати, не ответила на вопрос о Сфере, — слизеринка всё же заставила себя прекратить наслаждаться солнцем, и теперь сверлила главную старосту немного сердитым, но и одновременно с этим, заинтересованным взглядом.

«Неужели Грейнджер не знает? Нет, не может этого быть!»

— Не видела я тебя во сне! И Гарри тоже там не было! А про эту дурацкую Сферу я вообще впервые в жизни слышу! К чему ты клонишь, Блейз, я не понимаю, зачем все эти нелепые вопросы? – Гермиона была недовольна: когда она решила рассказать Забини о своём «ночном приключении», она рассчитывала получить какой-нибудь совет, узнать, что мог значить её сон. Чего же в результате добилась? Мучительных воспоминаний и глупейших, совершенно ненужных вопросов!

— Ладно, так и быть, уговорила, — рыжеволосая девушка криво усмехнулась и вдруг подмигнула Гермионе. – Я считаю, что это был навеянный сон …

— В смысле? – перебила её Гермиона. – Как понять навеянный сон ?

— Это я и пытаюсь тебе сейчас объяснить!

«Заткнись, и слушай молча!» — чуть было не добавила Блейз, но вовремя прикусила острый на слова язычок – ссориться с Гермионой не входило в её планы, да и просто не хотелось с ней ругаться, ведь если быть откровенной, то у Королевы Слизерина, как её любил называть порой Драко Малфой, совсем не было подруг. В смысле, настоящих подруг, а не мерзких сплетниц, день за днём перемывавших друг другу косточки, обсуждающих тебя за твоей же спиной, за глаза обзывающих Главной Шлюхой Хогвартса. Ну, не виновата же она в том, что парни липли к ней, как мухи липнут к смертельно опасной паучьей паутине. Это сравнение не было пустым, сердца мужчин гибли из-за неё, мальчишки сходили по ней с ума, готовы были горы свернуть, лишь бы заслужить её благосклонности. Однако Забини это не тревожило, не задевало ни одной струны в её хрупкой и, стоило признать, достаточно ранимой душе, которая, несомненно, была очень мечтательной, но всё же вынужденная скрываться за ледяной стеной безразличия и равнодушия. В свои семнадцать, Блейз целиком и полностью принадлежала лишь самой себе. Родителей девушки Тёмный Лорд убил ещё в конце этой весны, оставив молодую наследницу рода Забини сиротой. Попечительский совет не стал назначать опекуна, так как уже в июле Блейз должна была отметить свой совершеннолетие, одновременно с этим получая права на владение огромным наследством, оставленном на многочисленных счетах в Гринготтсе. Так же в руках Забини оказалось и управление целой сетью магических аптек, лекарства в которых были основаны на крайне редко встречающихся ингредиентах. Не стоило забывать и о загородных поместьях, к которым, как правило, примыкали как магические, так и маггловские деревеньки…. В общем, Блейз была завидной невестой: молода, умна, красива, чистокровна и дьявольски богата. Именно поэтому она была так одинока. Мужчины вечно кружились возле мисс Забини подобно рою коварных ос, но они не интересовали Блейз. Всем им была нужна не она, не её внутренний мир, не её мнение, а её деньги, положение в общество, вся выгода, которую они могли извлечь из брака с девушкой. Девушкой-У-Которой-Есть-Всё…. Но всё это показное, внешнее, а внешность, как известно, обманчива. Что же касалось внутреннего содержимого столь привлекательной общественной цели, то оно не было важным ни для кого. Нет, Блейз не считала себя несчастной, она была вполне довольна своей жизнью, зная, что всё могло быть гораздо хуже. Ведь окружавшим её людям не было известно, что творилось в мыслях Блейз, они судили её лишь по её лицу, а девушка умела просто мастерски изображать маску благополучия и безграничного счастья. Из неё могла бы выйти неплохая актриса. Но за актёрами все наблюдают, а она любила наблюдать за людьми сама….

Однако, не желая быть фальшивкой, Блейз обрекла себя на одиночество. Девушка мечтала о настоящем: искренней и чистой любви, преданной, жертвенной дружбе и прочих подобных вещах, чуждых миру чистокровных аристократов. Она сама хотела быть настоящей, быть собой, хотела прекратить глупую игру, которую вынуждена была вести. Проще говоря, она просто устала…. Эта единственная мечта слизеринки почти уже умерла, но внезапно в её жизнь ворвалась Гермиона (вернее, Блейз сама решила приблизить Грейнджер к себе). Просто рядом с ней Блейз начинала видеть мир не только в чёрно-белых тонах, Гермиона словно давала Забини новую жизнь, новое возрождении души, дарила ей красочную палитру чувств, эмоций. Гермиона целиком состояла из сгустков радуги, солнечно-золотого света, но в последнее время Блейз стал беспокоить пронзавший гриффиндорку серый цвет, туманом обволакивавший эту живую девочку, и Блейз это не нравилось….

— Навеянные сны – это сны, внедряемые тебе, вернее, кому-либо в сознание, другим человеком, желающим внушить тебе что-то. Это должен быть очень сильный маг, хотя, порой, такие штучки удаются и простым маггловским эзотерикам. Но Магглы здесь ни при чём, их навеянные сновидения не идут ни в какое сравнение с теми, которые может создавать могущественный, специально обученный волшебник.

— То есть, выходит, что кто-то неизвестный хотел мне что-то сказать этим сном, предупредить? – от удивления глаза Гермионы расширились, напомнив Блейз её собственную сову, когда та прилетала после долгой охоты.

— Внушить, Гермиона, внушить. Что именно, я не могу сказать, это ты должна понять сама. Позднее, если захочешь, я ещё расскажу тебе о таких снах, а сейчас предлагаю наведаться в библиотеку, поискать что-нибудь о Сфере.

— А как же трансфигурация? – Гермиона всё же решила последовать просьбе Аннет, и теперь они с Блейз назначили часы, когда Гермиона должна была вести некий дополнительный курс предмета.

— Подождёт, — отмахнулась слизеринка. – Ты идёшь? – сказала она, легко соскользнув с высокого подоконника…

В звенящей тишине глотаю сигаретный дым,

Возможно, что поэтому я до сих пор одна...

— Ты чего-нибудь нашла?

— Нет. А ты?

— Нашла бы, не спрашивала….

— Может, пойдём в Запретную секцию?

— Блейз, я, конечно, понимаю, что профессор Снейп позволяет своим ученикам многое из того, чего не следовало бы, но даже у него возникнет желание поинтересоваться, зачем именно тебе нужно будет попасть туда.

— Извини, но этим-то как раз Северус не заинтересуется. Его вообще мало волнует то, чего мы читаем на досуге. На седьмом курсе у нас у всех вполне свободный доступ в Запретную секцию. Мне казалось, что ты знаешь об этом, — Блейз снисходительно улыбнулась гриффиндорке. – Не обижайся только.

— Я и не думала обижаться, — Гермиона немного растерянно посмотрела на подругу, стараясь не показать той своего раздражения. Сколько времени девушка убивала каждый раз на то, чтобы уговорить МакГоннагал на то, чтобы та выписала ей разрешение на доступ в Запретный зал школьной библиотеки! И раз за разом она получала лишь отказ. Впервые в жизни Гермиона почувствовала острый укол зависти. Слизеринцы, жестокие и циничные, злые и высокомерные, всегда получали то, чего хотели, им не важно было то, что в основе им не нужна была и половина того, чего они имели в своём распоряжении. Однако доступ у этих детей всегда был ко всему. Гермиона старалась не обращать на это внимания, зная, что со временем привыкнет к этому не совсем справедливому факту жизни, но порой эмоции заглушали голос разума. – Как вам всё это удаётся?

— Что именно? – Забини вопросительно взглянула на Грейнджер, сидевшую напротив.

— Всегда получать всё. Повелевать всеми, владеть всем, чем только можно. Вы не знаете, что такое отказ. Вы благополучны и уверенны в себе, вам неведомы неловкость и отчаяние. Вы отдаёте приказы, даже не задумываясь над тем, что люди не всегда желают их выполнять. Что такое «просьба» вам просто-напросто неизвестно. За вас всё говорит ваш род, ваша фамилия. Последняя везде является бессрочным пропуском хоть в рай, хоть в ад! Унижение окружающих доставляет вам удовольствие, в то время как вы не задумываетесь, заслужили все эти люди подобного обращения или нет! В ваших семьях нет любви, нет взаимного уважения, вы словно чужие друг другу, для вас семья – расчёт, продолжение рода, очередная выгода посредством выгодных браков. И вы…

— Прекрати. Возможно, всё это правда, но не забывай о том, что мы этим живём. Пусть, не так, как большинство, но мы живём. И заметь, над нами имеет власть Тёмный Лорд, на нас точит зуб Министерство, хоть и делает вид, что мы значительно влияем на их деятельность. Правительству от нас нужны лишь деньги и хоть маленькая, но гарантия того, что Лорд не нападёт на Министерство, пока оно расползается перед нами! Я не знаю, может, тебя и устраивает такая перспектива, но лично мне это надоело! Я хочу жить, жить спокойно! Пусть, я лишусь фамилии, рода, богатства, но я буду счастлива, свободна, в конце концов! Неужели, Грейнджер, ты совсем ничего не понимаешь? Я никогда не хотела этого, никто из нас этого не хотел, мы родились с этим. Мы вынуждены так жить... — в глазах Блейз сверкнули слёзы. — До завтра, Гермиона, надеюсь, информация тебе не настолько важна... — резко встав и едва не опрокинув стул, слизеринка стремительными шагами направилась к выходу из библиотеки.

— Блейз! — Забини неохотно обернулась. — Прости, — лёгкий кивок головой и девушка бегом спешит в подземелья.

* * *

Из дневника Блейз Забини, ученицы 7 курса школы Хогвартс:

"Знаете, я люблю его, только его и никого другого. Пусть он такой далёкий и чужой, не мой. Он никогда не был моим и вряд ли когда-нибудь будет. Но почему-то сейчас меня это не особо расстраивает. Я даже знаю, почему. В этой жизни должно быть что-то чистое, искреннее и недоступное. Это мечта. Я считаю, что если чему-то суждено произойти, то оно обязательно сбудется, иначе быть не может. Это называется судьбой. Пусть просто и банально, пусть некоторые не будут согласны с этим. Мне наплевать на такое мнение. Я живу так, как я хочу жить, так, как я верю и действую, так, как я считаю нужным. И мне не нужны нравоучения и указания. Совет я всегда приму, выслушав, возможно, последую. Совету, но не указаниям и нотациям. Я их с детства не перевариваю. Мне надоела ложь, надоели игры и маски, я хочу жить, а не делать вид, что что-то есть, а чего-то нет, а значит, ЭТО жизнь. Нет, я уже много раз обещала себе, что этого больше не будет. Я хочу жить: любить и плакать, страдать и быть счастливой, хочу учиться на ошибках и делать успехи, хочу дурачиться и занудничать. Хочу ходить в пабы и готовиться к экзаменам. Хочу сбегать на свидания с человеком, в которого я влюблена. Хочу прощать и просить прощения. Хочу грустить и хочу улыбаться. Хочу читать любимые книжки по вечерам, пусть кто-то и решит, что это скучно и глупо.

Если я искренне хочу, чтобы моя мечта сбылась, то почему же я сама живу так, словно я актёр театра? Это же не я. Это кто-то другой, более жестокий и циничный. А я не об этом мечтаю.

Я лучше буду ревновать и злиться, чем я буду лгать и улыбаться, мысленно проклиная собеседника. Нет, я вовсе не хочу сказать, что я такая уж хорошая. Я ужасный человек, слишком многим я успела причинить боль, многие меня ненавидят (хотя и не могут объяснить причины своей ненависти), некоторые почему-то боятся....

Ладно, что-то меня на сентиментальность пробило. Просто я устала ото всего, мне надоели указания и повышенные, требовательные тона. Мне необходим уют и тепло, мне необходим любимый человек, кто-то, кто будет ждать меня и любить, не будет обманывать меня и презирать... . Я личной жизни хочу, а не общественной. Не желаю я сидеть в клетке, я люблю свободу, слишком долго я за неё боролась, чтобы в очередной раз сдать позиции ради чего-то, чего я не хочу делать или выполнять..."

* * *

— Чёртов Малфой, чёртов Поттер, чёртовы Уизли... — Гермиона яростно кидала в камин разноцветные леденцы. Огонь принимал сладкие конфеты в свои объятия и плавил их, разнося по гостиной главных старост запах жжёного сахара. — Проклятый Слизерин, проклятый Гриффиндор, проклятый Хогвартс, — в камин была безжалостно брошена шоколадная лягушка. — Ненавижу Рэйкстоула, ненавижу Риддла, ненавижу Распределяющую Шляпу...

— Шляпа-то тебе чем не угодила? — отняв у девушки стакан с тыквенным соком, Малфой присел на край кресла, в котором уютно устроилась Грейнджер. — Насколько я помню, при поступлении на первый курс она тебя не кусала, — Гермиона попыталась спихнуть слизеринца на пол. — Хорошо! Согласен, не самая удачная шутка!

— А у тебя всегда с чувством юмора было паршиво... — очередной леденец полетел в камин. — Ненавижу Поттера, ненавижу Браун, Снейпа, Малфоя...

— Эй!! — Драко рывком поднял Гермиону с кресла. — Я-то тут при чём? Что я тебе плохого сделал?

— Это твоя вторая попытка пошутить? — девушка сердито посмотрела на Драко.

— Я говорю серьёзно! Я тебя хоть раз за этот год чем-нибудь обидел? Я тебя унижал, оскорблял?

— Было пару раз.

— Грейнджер! Не придирайся к мелочам!

— А я и не придираюсь! Да, отношения с вашим факультетом у меня наладились, Блейз моя лучшая подруга, Рэйкстоул своими взглядами у меня на лбу вообще скоро дырку просверлит, Снейп прекратил снимать с меня баллы ни за что. Только к тебе это никак не относится!

— Хм.... Значит, так? А что насчёт сегодняшнего утра? — Малфой вплотную приблизился к Гермионе. — Или ты уже забыла?

— У меня нет амнезии, Малфой, — гриффиндорка ехидно усмехнулась. — А целуешься ты неплохо. Вот только это ровным счётом ничего не значит, — она вывернулась из рук Малфоя и, подхватив упавший на пол плед. — По крайней мере, для меня.

— Три-ноль, Грейнджер. Ты снова победила...

— О чём ты?

— Я снова пасую перед тобой. Сначала ты язвишь, а я назначаю тебе встречу посреди ночи, намереваясь отыграться. В итоге ты поступаешь как последняя идиотка и кусаешь меня. Тем не менее, идиотом остаюсь я. На следующее утро я снова решаю отомстить, заставить тебя почувствовать себя нелепо, смутить, посмеяться над тобой. Результат? Ты лишь краснеешь, оказавшись передо мной практически обнажённой, а я не сдерживаю себя, проявляю слабость, целую тебя, фактически полностью открываясь тебе! И опять кретином выгляжу я. Сейчас. У тебя плохое настроение, я хочу тебя поддержать, возможно чем-то помочь. Я, человек, перед которым пляшет весь Слизерин, пытаюсь подстроиться под тебя, а ты мигом скрываешь слёзы под маской равнодушия и в который уже раз втаптываешь меня в грязь!

— Малфой, я... — Гермиона не знала, что сказать — сам Драко Малфой унижается перед грязнокровкой. И совершенно не похоже, что он играет, лжёт! — Я не думала, что.... Что всё настолько серьёзно...

— Грейнджер, знала бы ты, как мне надоело притворяться. Знала бы ты хоть часть всего, — Драко устало вздохнул и, подойдя ближе, обнял Гермиону, уткнувшись носом ей в плечо. — Ты стала совершенно другой.

— Какой же? — девушка напряглась, ей не нравился этот бессмысленный, по её мнению, разговор.

— Сложно сказать, просто ты изменилась. Дело твоё, но прежняя всезнайка мне нравилась больше. Ты была проще, добрее, а сейчас ты словно головоломка, которую мне никакими путями не удаётся разгадать. Что с тобой? Откуда в тебе появилось столько ехидства? — парень легко коснулся губами щеки Гермионы. — Стань прежней, в чём дело? — его руки спустились чуть ниже спины девушки.

— Дело в том, что я на данный момент нахожусь в очень удобном положении. Уточняю: моё левое колено находится прямо у тебя между ног, и если ты сейчас же не уберёшь свои руки, тебе будет очень больно.

Драко удивлённо отшатнулся в сторону от гриффиндорки.

— Что же, тогда пока, — пара секунд, и молодой Малфой скрылся за портретом.

* * *

Из дневника Гермионы Грейнджер, ученицы 7 курса школы Хогвартс:

"Всё это лишь спонтанное перечисление мыслей, случайные наброски... Бред, бред, бред... Очередной нервный срыв, сижу и реву как дурочка... А почему? Потому что устала. Как физически, так и морально... Добивает совершенно всё. Особенно эти случайности, совпадения... К чему? Зачем судьба так шутит? Или это что-то, но значит? Что ещё предстоит? Или не стоит даже надеяться? Не стоит ждать впустую? А горячие солёные капли продолжают ласкать щёки... Сколько можно? Сердце, оно же не железное!!

Шаг влево. Шаг вправо. Оступилась. Растерялась. Прийти в себя помогает мягкий, нежный голос. Внутри всё успокаивается и становится хорошо-хорошо. Словно в детстве... Надеюсь, мне ещё удастся услышать этот голос.

Ужасно болит рука — до крови разодрала локоть. Саднит, зараза... Но это значит, что хоть что-то, но чувствую. Нет, ещё я чувствую себя последней сволочью. Мерзкой, циничной сукой. Зачем я так? Роль сыграна на шесть с плюсом из пяти возможных. Смысл? Показать, какая я плохая? А потом услышать короткое и резкое "Пока!"? И стоять, прислонившись к стене, стараясь выровнять сбившееся дыхание. Плохо, было банально плохо, хотелось бросить всё, поймать его за руку, прижаться к нему и не отпускать. Сказать, что я не права, извиниться. Нет. Я просто дала ему уйти, а себе подарила две минуты времени, чтобы не показалось, что в его словах меня что-то задело...

Вспомнился случай, произошедший этим летом. Кажется, мы тогда прощались с Аннет, когда я возвращалась в Англию...

— Дайте доллар, на сигареты не хватает.... — обычный бродяга.

— Подарите мне воздушный замок.....

— Зачем тебе воздушный? Тебе настоящий просить надо... — Аннет усмехается.

— Зачем мне настоящий? Я ведь все воздушные разрушила.....

Пора засыпать, но мне страшно, ты снова придёшь ко мне во сне. Ненавязчиво, но ты будешь рядом, будешь вызывать ненужную мне привычку к тебе. Чем ты заинтересовался? Я что, сделала нечто из ряда вон выходящее? Я не помню такого. Или я чего-то не понимаю. А ещё я запутываюсь. В тебе. Ты — паутина, липкая, притягивающая. Я уже ненавижу тебя, надеюсь, что ещё не поздно отцепиться, отпустить твой взгляд, забыть мои улыбки. Но тебе я не улыбнусь, именно тебе — никогда. Нельзя. Всё против. Все против. И я в том числе. И тебе это не нужно. Ты просто захотел получить. Я — просто временная цель. Таких правил я не принимаю, я сама привыкла ставить цель. Я не буду игрушкой, тебе не приобрести меня. Даже если я сама до истерик буду хотеть этого.

А ведь кто-то уже заметил...

Ты — мой наркотик, но ты мне не нужен..."