Ночные приключения  (джен)

О сегодняшнем дежурстве Северус Снейп старался не вспоминать, да и вообще не думать. В Рождество, когда тебе хочется понежиться в теплом кресле у камина, а не скакать по холодным коридорам школы, подобная обязанность приобретает горьковатый привкус, а этот с позволения сказать праздник так вообще хочется обласкать всеми самыми нехорошими словами.

Да уж, лучше бы он сейчас сидел и попивал чаек на каком-нибудь учительском мероприятии! К слову, их он терпеть не мог так же, как и Поттера: вечный треп женской половины рабочего коллектива ужасно утомлял, и, может, лишь только пара редко брошенных фраз могли заставить зельевара чуть улыбнуться. Что все же не меняло его отношения к подобного рода сборищам.

Сейчас, молясь всем: от Мерлина до Морганы — великим магам, Снейп шел по коридорам замка и старался не замечать аляповатых и ярких — аж глаза резало — розовых сердец, развешанных везде, где только можно и нельзя. Единственной ассоциацией с этими абстрактными украшениями у зельевара была белоснежная улыбка бывшего профессора ЗОТИ. И, слава Салазару, что он больше никогда не услышит его слащавый голос, не увидит идеально уложенную прическу, и такое же приторно-сладкое как эти проклятые сердечки самодовольное лицо. Хотя, конечно, нехорошо говорить так о больных.

Совершенно ничего вокруг не замечая, профессор быстрым шагом направлялся в комнаты учителей, закончив сегодняшний осмотр в рекордные сроки. И, наверное, именно это было его главной ошибкой, ведь будь Снейп чуть внимательней, вряд ли бы он сейчас лежал посреди коридора, распластавшись морской звездой.

Но праздник высосал все соки из профессора зелий, так что не было никаких сил смотреть по сторонам. Поскользнувшись на непонятно чем, он с коротким нецензурным вскриком грохнулся и вдобавок проскользил пару метров.

Немного придя в себя, Снейп посмотрел на свои измазанные руки и понял, что причиной его свободного падения была красная жижа. Еще точнее, судя по причудливо смешавшемуся запаху специй и томатов, это был чудесным образом материализовавшийся на камне пола кетчуп.

— Эх, профессор, а я ведь так старался… — донесся до Снейпа расстроенный голос какого-то студента. Голос звучал так, словно его обладателю на Рождество не подарили так долго выпрашиваемую новую модель метлы.

Кстати очень знакомый голос.

Подняв голову, профессор увидел ученика своего же факультета, Блейза Забини. Так, что это там он держит в руках? А, теперь ясно откуда взялся кетчуп, ведь Забини крепко держал в руках почти пустой тюбик с этим, признаться, довольно вкусным соусом.

Поднявшись и бросив взгляд на пол, Снейп увидел под ногами слегка стертую букву «й», сделанную этим самым кетчупом. Буква являлась частью надписи: «Луна Лавгуд, я тебя люблю! Твой …». Как раз на том месте, где должно было быть имя безобразника, красовалась огромная размазанная клякса.

Тяжело вздохнув, Снейп попытался сделать шаг, но резкая боль вдруг пронзила его ногу, заставив профессора ухватиться за оказавшегося совсем рядом студента.

— Мистер Забини, вынужден попросить вас довести меня до Больничного крыла, — сухо произнес Северус, немного морщась от неприятных ощущений, и добавил. — И чтобы после ваша напольная живопись перестала радовать мои и чьи бы то еще ни было глаза своим существованием.

Снейп по глазам Забини увидел, что замечание его было услышано, но успешно проигнорировано. Но гроза ночного Хогвартса был обязан держать марку.

Доведя своего декана до медпункта, Блейз быстро, как только мог, рванул обратно. Но вот незадача: Филч заметил странное красное пятно и к тому моменту, как влюбленный ученик вернулся, чтобы закончить свой шедевр, старательно оттирал его незавершенную версию с пола. «Трите, трите, мистер Филч» — усмехнулся про себя Блейз. Ведь, черт возьми, он не был бы слизеринцем, если бы после эпичного фейла Северуса Снейпа не нанес на буквы специальное заклинание!

Печально вздохнув (обидно все-таки, что не доделал), парень направился в гостиную факультета, надеясь, что девушка поймет, кем был автор любовного послания.

На следующий день весь Хогвартс шептался о странной надписи, совершенно не предполагая, кто мог влюбиться в не менее странную чудачку Лавгуд. А Луне и не надо было предполагать — она и так знала. И, вприпрыжку направляясь к кабинету трансфигурации, девушка думала, что неплохо было бы устроить еще одно чаепитие. Только место теперь выбирать будет она.