Дело техники (гет)

Что ж, в истории точку поставим, все тайны познали.

Но судьба не спешит обрывать эти странные нити,

Что столкнули нас вместе и души нам крепко связали,

И теперь не дают нам расстаться, шепча: «Погодите...»

Мы остались в живых, но теперь, расставаясь, мы оба

Отчего-то грустим, возвращаясь в пустое «Как прежде».

Может, «мы» того стоим? Пускай будет новая проба

Отношений, в которых впервые есть место надежде.

Хогсмит, Шотландия

7 мая, 08:40 p.m.

Гарри с Роном появились на пороге «Башки борова», когда Гермиона уже выпила пару бокалов темного пива у стойки и собиралась заказать что-нибудь покрепче, не дождавшись друзей. Собственно, ничего удивительного, если бы они не пришли вовсе: у авроров, да еще и отягощенных какой-никакой властью, слишком ненормальный рабочий график, чтобы все встречи без исключения проходили по плану. Особенно сегодня.

Гермиона же могла позволить себе немного расслабиться: после долгих часов закрытого разбирательства ей предоставили целую неделю отпуска. Она поначалу возмутилась — нужно было восстанавливать «Альбус», дорабатывая систему, продолжать занятия со стажерами, и прочее, прочее... Но после клятвы Джефферсона, что это действительно отпуск, а не увольнение, подумав, согласилась.

Идти на работу не хотелось.

Могли ведь и уволить, причем законно, а ограничились выговором. На этот раз правило, что победителей не судят, похоже, сработало на сто процентов, причем не только для Гермионы: Кингсли с Джефферсоном переговорили со Снейпом наедине, после чего вернули ему палочку и отпустили на все четыре стороны.

И он ушел, не сказав ни слова на прощание.

— У Рона есть теория, — вместо приветствия сказал Гарри, усаживаясь рядом и снимая очки. — Я с ним не согласен, так что твое мнение решающее.

Он не начал беседу вопросом о Найджеле, неожиданно для всех оказавшемся родным братом Сириуса Блэка, или рассказом о судьбе Пирса. Во-первых, наговорились на работе досыта. А во-вторых, на их случайно-неслучайных встречах под негласным запретом находились любые разговоры о работе, воспоминания о борьбе с Упивающимися. Словно щелкал неведомый переключатель: они беззаботно болтали об учебе в Хогвартсе, вполне серьезно разглагольствовали о кандидатах на пост министра магии и почему в Хогвартсе в свое время отменили курс кабалистики, и прочее, прочее... Со стороны эти разговоры, вероятно, казались нелепыми. Но им была нужна именно такая, почти беззаботная болтовня, поэтому Гермиона вежливо изобразила интерес, готовая выслушать практически все.

— Я думаю, есть люди, которые просто неспособны любить, и это совершенно нормально, — выпалил Рон, усаживаясь на стул.

— Значит, теория о любви? — на всякий случай уточнила Гермиона. — Подозреваю, что кто-то оказался слишком навязчив. Как ее звали?

Рон замялся, Гарри сокрушенно покачал головой:

— В последние полгода ее зовут работой.

Грейнджер удивленно подняла брови — этого она не ожидала. С памятного разговора пятилетней давности Рон менял девушек едва ли не каждую неделю.

— С чего тогда такие выводы?

— Анализирую, Гермиона, — Рон, криво ухмыляясь, ухватил за ручку выставленную барменом пивную кружку. — В конце концов, я ведь аналитик. Правда, мне не хватает наблюдений. Вот ты влюблялась когда-нибудь?

Грейнджер сморгнула, прогоняя немедленно возникшие в голове картины: полет в обнимку со Снейпом, старый родительский дом и разговоры за обеденным столом. Его руки, которые казались такими надежными. Его губы и...

К черту.

Эмоции, адреналин и стресс. Вот и все. Это не любовь, а смесь гормонов и обстоятельств. Издевательство друг над другом.

— Может быть, — наконец ответила Гермиона. Пиво в нее уже не лезло, но виски оказалось удивительно к месту. — Мне так кажется. Я думала, что была влюблена в тебя. Наверное, я должна знать точно, а?

Рон равнодушно пожал плечами и большими глотками допил свое пиво. Гарри озабоченно взглянул на часы, что-то прикинул в уме и заказал бармену виски на всех. Гермиона подняла вверх два пальца — двойная порция. Хотелось забыться дома у камина, не думая о сумасшедшей первой неделе мая. Не думать вообще ни о чем.

— Дело не в этом. Я был уверен, что точно знаю, что испытываю к тебе, пока не... — Рон замолчал, уставившись в собственный стакан.

Гермиона на мгновение задохнулась, мысленно перебирая варианты окончания подобной фразы. Гарри криво усмехнулся, по-прежнему уделяя больше внимания виски, чем разговору.

— Я думал, что люблю тебя, Гермиона, — продолжил Рон задумчиво. — Я думал, мы поженимся, будем вместе до гроба и умрем в один день. Пока не понял, что все дело в нашей дружбе. Я ведь никогда не верил в такую дружбу, вот и решил, что влюблен. А однажды утром проснулся и понял, что есть люди, которые просто не умеют любить. Наверное, я как раз из таких. Наверное, любовь — дело техники, как на велосипеде кататься. Я вот так и не научился.

— Ох, Рон, — Гермиона подавила в себе желание облегченно расхохотаться, уткнулась парню лбом в плечо. — Ты такой взрослый, начальник отдела, а такую чушь иногда несешь!

Рон рассмеялся первым, не особо весело, но искренне:

— Да ладно тебе! Ты еще не знаешь, что говорит мать!

— По поводу? — не поняла Гермиона — выпитое спиртное, вместе с обретением легкости бытия производило некоторую путаницу в мыслях.

— По поводу вашей с Роном неудавшейся личной жизни, — подал голос Гарри. В глазах его плясали смешинки: наверное, Молли делилась своими мыслями с Джинни. — Молли считает, что любовь — это прекрасно, но семья — лучше. И если нет любви, нужно хотя бы создать семью. И причитает, что у нее могло быть на одного внука больше.

— Дети — это к Джинни, — мгновенно отреагировал Рон. — Никаких детей еще лет пять по крайней мере. Какой из меня отец? Я сутками на работе.

— Через пять лет ты тоже будешь сутками пропадать на работе, — меланхолично отозвался Гарри — они с Джинни давно хотели детей, но выбранные профессии этому явно не способствовали. — И через десять. И через двадцать.

— Даже если бы мы поженились, внука Молли не дождалась бы, — усмехнулась Гермиона. — Хотя, если меня все-таки уволят из Оперативного, можно будет над этим подумать. Лет через пять.

Гарри прыснул со смеха, а Рон серьезно кивнул:

— Договорились. Гарри к тому времени станет отцом троих детей, а мы с тобой родим одного-единственного и сдадим на воспитание маме. Она будет счастлива.

Гермиона заказала еще виски. Потом еще. Потом ей действительно стало легче. Наконец-то.

Рон громко разглагольствовал о том, что любви с первого взгляда не бывает, а в любой паре один любит, а другой лишь позволяет себя любить, после чего Гарри картинно обиделся, успокоившись только после заверения друга, что на семью Поттеров эта закономерность не распространяется.

Разговор становился все легкомысленней: они придумывали имена для будущих детей Джинни и Гарри, причем Рон настаивал на том, что все трое гипотетических младенцев будут девочками, а звать их должны по-особому. После пятой порции Гарри признался, что имена выбрал уже давно и все твердо решил, только Джинни еще не в курсе, поэтому — т-с-с-с!..

Услышав имя, придуманное Поттером для младшего сына, Гермиона начала мучительно трезветь, проклиная все и вся.

Альбус Северус. Не угодно ли? Северус. Альбус. Северус.

Снейп.

Черт!

Снова. Краеугольный камень просто.

— Не сомневаюсь, он будет в восторге, — мрачно предрекла Грейнджер, но услышал ее лишь бармен, выразительно протиравший стойку. Пить дальше смысла не было: в виске начала проклевываться боль. Гермиона потихоньку достала из сумки Отрезвляющее и Антипохмельное зелья.

Из «Башки Борова» они вышли далеко за полночь. Грейнджер, как самая трезвая, помогла друзьям аппарировать по домам: Гарри на площадь Гриммо, а Рону в его квартиру в Косом переулке. Гарри безропотно позволил уложить себя на диван в гостиной, а Рон долго вспоминал пароль от входной двери, пытаясь по-тихому заснуть в подъезде. В итоге Гермиона попросту взломала защитные чары, поминая недобрым словом Аластора Грюма с его постоянной бдительностью.

Уже у самой кровати Рон неожиданно очнулся и требовательно спросил:

— А вдруг мы с тобой и правда не умеем любить, Гермиона?

Грейнджер никогда и не подозревала, что друга волнуют такие философские проблемы, и вот на тебе. Она на мгновение задумалась, что можно ему ответить, но, не найдя слов, просто провела ладонью по щеке. Нежно, по-матерински. Рон уснул праведным сном, а Гермиона вышла из квартиры, запечатала дверь заклинанием и устало сползла по стене.

Это было глупо, несерьезно, по-детски. Но тревога Уизли оказалась заразна — а что если и правда любить ей не дано? Глупо, глупо, глупо...

Через пару минут Гермиона осознала, что сидит на холодном каменном полу в холле и тихонько стучит затылком о стену в такт своим мыслям. Она заставила себя подняться на ноги, медленно вышла из здания. Ночью в Косом переулке было тихо, безлюдно, в отличие от того же Лютного, только вывеска магазина приколов братьев Уизли переливалась разноцветными огоньками.

Уже давно Гермиона не чувствовала себя такой одинокой. Рон был прав — а что если?.. Тогда во что верить, на что надеяться, как заставлять себя вставать по утрам? На работе — канцелярская крыса, в жизни — синий чулок и алкоголик?

Стоило посмотреть правде в глаза — за последние три-четыре года единственным светлым пятном на фоне серых будней была прошедшая неделя в компании Снейпа. Который понял Гермиону и принял. Такой, какая есть.

Или ей только показалось?

Она тщетно попыталась успокоиться и аппарировала в Хампстед-Хит. Быстрым шагом пересекла парк, дошла до собственного дома. У самого подъезда чуть замедлила шаг, чтобы унять колотье в боку, — не стоило так много пить, хоть и приняла потом зелья, а все же.

Из-под арки выскользнул темный силуэт. Гермиона не успела даже подумать — просто выхватила палочку и невербальным Петрификусом попыталась остановить нападавшего. Попала. Подошла ближе, откинула капюшон — и облегченно вздохнула.

Снейп, разумеется.

Гермиона сняла заклинание, и он немедленно заговорил язвительно и с издевкой:

— Говорят, история повторяется дважды: первый раз в виде трагедии, второй — в виде фарса. Ваши рефлексы вас погубят. А если бы это оказался не я, Грейнджер?

— Я бы извинилась, — буркнула девушка, отводя глаза.

— Или наложили Обливиэйт? Ох, Грейнджер...

Гермиона старательно изучала отделку здания, чтобы не встречаться со Снейпом взглядом.

— Дело в том, что... — Снейп закашлялся, но все же продолжил: — В моем доме орудуют толпы авроров... И...

Она украдкой ущипнула руку. Невероятно — неуверенный Северус Снейп, излагающий завуалированную просьбу о ночлеге. Это было нечто из области самой невероятной фантастики.

— Из тех моих знакомых, чей адрес я знаю наизусть, только вы не попытаетесь загнать меня обратно в преисподнюю, потому что знаете, что я жив, — закончил свою мысль Снейп.

Гермиона все-таки посмотрела ему в глаза. Помолчала, прежде чем сухо ответить:

— Ваш дом будет опечатан Авроратом неделю, не меньше, как и дом моих родителей. Квартиру я отстояла, там уже осмотрели все, что можно, после нашего побега.

Снейп неожиданно качнулся вперед и поцеловал ее — нежно, едва коснувшись губами. Гермиона так и застыла с приоткрытым ртом и невольным румянцем на щеках.

— Разве не этого ты хотела? — с легкой ухмылкой спросил Северус. — Я не верю в любовь, Гермиона. Но я верю, что каждому дается второй шанс. Может, ты выпьешь со мной кофе? Правда, я не знаю Кэмдена.

Грейнджер молча щурилась, вглядываясь в его лицо. Потом вздохнула и ответила:

— Кофе есть дома.

Иллюстрация:

http://www.pichome.ru/qe