Привкус корицы (гет)

Когда я увидел это впервые, то подумал, что сплю и мне снится странный мультипликационный сон. Именно поэтому я не двинулся с места, а просто продолжил лежать в постели и наблюдать за действиями Мерлина. На абсолютно новенькой шведской стенке, которую хоть и подарили Дадли довольно давно, и даже установили в маленькой спальне, надеясь, что Дадлюсик будет заниматься, упражнялась панда. Мерлин так старательно подтягивался на кольцах, как будто готовился к Олимпийским играм. Пока я, как зачарованный, наблюдал за пандой, насчитав пятнадцать подтягиваний, в коридоре раздались тихие шаги. Должно быть, тётя Петунья уже встала, чтобы приготовить завтрак. Мерлин, услышав шум, тут же спрыгнул и выбежал из комнаты, наверное, надеялся, что тётя поделится с ним чем-нибудь вкусненьким. Несколько минут после этого я продолжал неверующе смотреть на шведскую стенку, пытаясь переварить то, что только что увидел, но затем интерес переборол, и я подошёл к кольцам.

Конструкция была довольно прочной, но за все время, что я жил в этой комнате, у меня никогда не возникало желания подтянуться или поползать по шведской стенке. Я скорее использовал её как миниатюрный шкаф, на который можно было повесить множество старых мантий. Оглянувшись на дверь, чтобы проверить, что панда не вернулась обратно в комнату, я ухватился за кольца. Мне удалось сделать десять подтягиваний. И только тогда, когда я обессилено опустился на пол, заметил, что Мерлин вернулся в комнату. Мне кажется, где-то в эту минуту на огромном табло число побед наглого рыжего зверька перещёлкнуло на единицу, оставив меня в проигравших. Сохраняя невозмутимость, я прошёл мимо панды и вышел в коридор.

— Зато я могу дотянуться до дверной ручки и открыть дверь, — довольно язвительно заметил я, захлопнув за собой дверь комнаты, оставив тем самым панду внутри. Затаив дыхание, я несколько минут с упоением слушал, как Мерлин с той стороны прыгал, скоблясь об дверь, чтобы её открыть. Число на табло снова перескочило — мы сравнялись. Приоткрыв дверь, чтобы этот наглый комок шерсти все же мог выбраться из комнаты, я направился в ванную, пока её не занял дядя Вернон.

С некоторым недовольством я начал рассматривать себя в зеркале. Благодаря простой насмешке фамильяра мне удалось выяснить, что я был не таким уж физически развитым, каким считал себя. Наверное, меня можно было назвать высоким, теперь я не уступал Дадли в росте и был даже на пару дюймов выше, но при этом был довольно худым. Не поджарым, а именно худым. Черты моего лица были довольно вытянутыми, так что я бы не назвал их мужественными, скорее женственными. Картину аристократичного денди портила растрёпанная шевелюра, которая никак не желала подчиниться расчёске, и странный пушок над верхней губой. С ним нужно было что-то делать, и совета, пожалуй, стоило спросить у Патрика, чтобы избежать лишних подколов.

Спустившись к завтраку, я застал на кухне только тётю. Очевидно, что никто из её мужчин ещё не пожелал покинуть кровати. Примечательно, что любую эмоцию в отношении меня, будь то радость, печаль, гнев, сочувствие — тётя Петунья могла выразить простым поджатием губ. Вот и сейчас она протянула мне полную тарелку овсяной каши с половинкой грейпфрута, сопроводив это настороженным взглядом и поджатием губ.

— Тебе стоит стричь волосы покороче, чтобы они не топорщились так сильно, — сказала она, намазывая на поджаренный тост апельсиновый джем, и больше мы не обмолвились ни словом до окончания завтрака. Лишь помыв за собой посуду, я поблагодарил тётю и поднялся в свою комнату. Вероятнее всего, что такое поведение в семье можно назвать аномальным, но, кажется, общая атмосфера изменилась. Их отношение ко мне, бывшее отрицательным с момента нахождения меня на своём пороге, изменилось на нейтральное из-за угроз Хагрида, а сейчас оно плавно перетекло в положительное. Состояние было весьма хрупким, но становилось все более стабильным, как и моя броня.

Взглянув на развалившегося на одной из моих школьных мантий Мерлина, я выдернул ее из-под него, заставив недовольно фыркнуть в ответ. Его возмущение будто дало мне необходимый толчок для того, чтобы начать собираться. Мистер Уизли вместе со своими старшими, не слишком старшими и адекватными, сыновьями должен был забрать меня после обеда. Хотя времени у меня было достаточно, чтобы собрать все свои вещи и написать Браунам послание, я решил не откладывать это занятие надолго. Сразу после финала Чемпионата мира по квиддичу я должен был вернуться именно к ним. Патрик и Кларисса обещали подготовить меня к министерской комиссии на профпригодность быть волшебником. Пока мои шансы были шестьдесят на сорок. По мнению Патрика, встреча с друзьями и поход на столь массовое мероприятие, как финальный матч за кубок мира должны были стабилизировать мои шансы до пан или пропал. Не слишком впечатляюще, но это лучше, чем то, что было сейчас. Отправив послание вместе с Хэдвиг, я приказал сове остаться у Браунов и начал собирать вещи. Большая часть мантий была мне мала, я слишком вырос из них, поэтому решил оставить их на ненавистной шведской стенке, которая так уязвила меня с утра. Учебники за первые курсы тоже решил оставить, все равно за время своего затворничества я достаточно их выучил, чтобы чувствовать себя, наконец, наравне с Гермионой. Хотя она, наверное, прочитала ещё кучу книг из хогвартской библиотеки помимо учебников. Хорошо-хорошо, я был готов смириться со вторым почётным местом после подруги. Но зато я взял другие полезные книги, которые успел выписать по почте. Котлы для зелий стоило бы купить новые: днища у прежних стали слишком тонкими. Поэтому, сложив туда остальные мелкие ненужные вещички, я оставил их в углу комнаты.

Новый многоярусный сундук, отданный мне Патриком, хоть и был весьма потёртым, оставался в хорошем состоянии. Правда, после ревизии своих вещей, я даже не знал, чем его заполнить. Открыв один из ярусов, в котором вещи могли висеть на вешалках в полную длину, чтобы не помяться, я повесил свои новые вещи. Молния заняла своё место тут же. Мантия-невидимка была намного более ценной, поэтому я положил её в специальный отсек, который мог открыть только хозяин сундука своей волшебной палочкой. Книги, письменные принадлежности, старые письма и фотоальбом заняли свои места в меньшем отсеке, который не требовал защиты. Огромное количество корма для Мерлина, который я засунул в самый последний отсек, напоминающий небольшой колодец, был заполнен наполовину. Черт побери, с таким количеством еды можно прокормить целый заповедник наглых панд.

Мерлин наблюдал за моими сборами, сидя на своей подушке. Я уже хотел было захлопнуть крышку сундука и начать спускать его на первый этаж, как он, схватив подушку зубами, перетащил её ближе к сундуку.

— Зачем она тебе? Она же не такая уж и мягкая. К тому же, ты панда и вообще можешь спать на деревьях, — должно быть, проигрыш мелкому пушистому зверьку в физических тренировках настолько уязвил меня, что я стал разговаривать с животным, которое не может ответить. Мерлин все равно тянул подушку к сундуку, и мне пришлось положить её внутрь. Запрыгнув на крышку, панда всем своим наглым видом показывала, что готова к поездке. Великолепно, мной помыкает собственный фамильяр, процентное соотношение моей победы к проигрышу явно шатнулось не в мою сторону.

Мистер Уизли с близнецами приехали на старом фордике минута в минуту с указанным в письме временем. Погрузив мой чемодан в багажник, близнецы с ухмылкой похлопали по машине.

— Вообще-то это не та машина, которую вы с Роном безжалостно бросили в Запретном лесу, но она очень похожа, — усмехнулся Фред. Мне даже стало интересно, понимают ли близнецы, что с автоконцерна сходит большое количество одинаковых машин.

— Не та, но зачарована она ещё лучше, — Джордж усмехнулся, подмигнув мне. В отличие от отца, близнецы смотрели на меня как на равного себе, будто я ничем от них не отличался. Во взгляде мистера Уизли была печаль, будто он смотрел на смертельно больного. Неужели именно это меня и будет ожидать всю дальнейшую жизнь: сочувственные взгляды…

Машина и правда была зачарована намного лучше: толчки при взлёте и посадке почти не чувствовались, да и вообще, она работала почти бесшумно. Я был заключён в крепкие объятия миссис Уизли сразу же, как только выбрался из автомобиля.

— Ты же совсем исхудал, Гарри! — кажется, эти причитания я слышал каждый год, но обычно, произнося эти бессмысленные слова, Молли Уизли не смотрела на меня с такой невообразимой жалостью, как сейчас.

— Нет, не думаю, — я попытался улыбнуться, но, думаю, что моя попытка не увенчалась слишком уж значимым успехом. Так что в ту минуту я был невообразимо рад Мерлину, наконец соизволившему выбраться из машины. Панда сразу же забрала на себя внимание окружающих, и на меня уже не смотрели как на зомби.

— Все будет хорошо, Гарри, — в толпе рыжего семейства я не заметил Гермиону, так что даже вздрогнул, когда она коснулась моей руки. Кажется, она не увидела Мерлина, раз осталась рядом со мной. Подруга не смотрела на меня так, как будто у меня вдруг выросли рога на голове, она улыбалась, чуть нахмурившись. Что-то подсказывало мне, что Гермиона была крайне решительно настроена найти способ отпилить мои рога в глазах семейства Уизли.

— Непременно, — кивнул я, попытавшись более решительно улыбнуться подруге в ответ.

— Ты уже сделал домашнее задание для Снейпа? Знаешь, я заказала в книжном магазине учебник по продвинутым зельям, чтобы эссе было более полным. Мне кажется, Снейп будет снижать оценку, если в ответе не будет хотя бы одной ссылки на эту книгу, — внезапный интерес Гермионы к моему домашнему заданию сначала показался мне странным, но потом я все-таки понял, почему подруга так поспешно заговорила о задании на лето. Рон, который не поздоровался со мной, сразу же после объятий миссис Уизли, наконец, набрался храбрости подойти к нам. Гермиона хотела, чтобы отчуждение, которое было написано на лице Рона Уизли большими алыми буквами, хоть отчасти касалось самого нелюбимого хогвартского профессора. Фокус был бы удачным, если бы мой душевный диапазон был полноценно гриффиндорским, а так получилось, что я с ловкостью настоящего слизеринца приметил некоторое презрение Рона ко мне ещё раньше, чем Гермиона попыталась спасти ситуацию.

— Я ожидаю получить за своё эссе не меньше Превосходно с плюсом, — мой ответ удивил обоих друзей. И ещё, мне кажется, что он прозвучал как-то уж очень самодовольно.

— Правда? — в вопросе Гермионы не было насмешки, скорее удивление, что я вообще выполнил своё домашнее задание не на последней неделе.

— Конечно. Я сделал анализ нескольких простейших зелий, которые мы изучали на первом и втором курсах и сравнил его с действиями Укрепляющего бальзама. Вообще-то, получилось так, что даже лучше лечиться комбинированным набором более простых зелий, так как будет меньше побочных эффектов, к тому же, это оказывается намного дешевле, — самодовольства в моем голосе было ещё больше, чем когда я сказал, какую оценку хочу за свою работу. Великолепно, теперь к сарказму, страху, гневу, нерешительности прибавилось самодовольство — я не прогрессирую.

— Вот это да, дружище, неужели тебе было не лень все это делать? Ведь это наверняка было неимоверно скучно, — заявление Рона точно убедило меня в том, что он ещё даже не садился за своё домашнее задание.

— На самом деле было даже интересно, — если тебя ничего не отвлекало, то учиться очень даже интересно. Просто у Рона было слишком много отвлекающих факторов, включающих в себя целиковую душу и отсутствие знаний о том, что ты когда-то был куском чужой души. Под препирательства Рона и Гермионы о том, что зелья — это не скучный предмет, просто нам попался не очень добродушный учитель, мы зашли в Нору. Все уже разошлись, начав заниматься своими делами: Джинни и миссис Уизли занимались чем-то на кухне. Когда я перехватил взгляд Джинни, мне показалось, что она поддержала меня. Будто она знала, что со мной раньше было не так, а что стало теперь. Хотя откуда она могла знать, думаю, она просто пыталась быть вежливой и не хотела разочаровываться в герое своего детства.

— Ты, должно быть, Гарри Поттер, мальчик, о котором мы слышали так много хорошего за те несколько недель, что живём дома, — это было сказано синхронно двумя парнями, которых я раньше никогда не видел. Или, может быть, видел, но не помнил об этом. Так как оба парня были рыжими, можно было смело предполагать, что они были Уизли, а раз я знал большинство из этой семьи, то стоило предполагать, что это были Билл и Чарли.

— Верно, — я пожал протянутую мне руку парня с длинными волосами и серьгой в ухе, он представился как Билл. Жизнерадостный парнишка с опалёнными бровями оказался Чарльзом. И, кажется, с ним я встречался когда-то прежде. Раньше, чем я смог спросить у них о чем-нибудь, произошло непредвиденное: Мерлин запрыгнул на спинку кресла, то ли чтобы лучше подслушивать, то ли чтобы лучше подсматривать за окружающими. Гермиона выронила из рук книгу и с открытым ртом несколько минут во все глаза наблюдала за моей наглой пандой.

— НеможетбытьэтожемалаяпандаФокси.Этокрайнередкиеиразумныесущества.

могутулучшитькачествалюбогозелья.Этипандыпростокладезьчистоймагии!

Гермиона выпалила это на одном дыхании за несколько секунд, и никто из нас не понял ни единого слова. Никто, кроме Мерлина: он благосклонно повернул свою мордочку в сторону Гермионы, заурчав от удовольствия. И в этот момент случилось то, что и должно было случиться: Мерлин очаровал Гермиону, хотя, скорее всего, он очаровал её ещё в момент, когда она выпалила эту непонятную хвалебную речь. Счёт на табло снова изменился, став в пользу вредной панды. Он завоёвывал позиции, но я все же рассчитывал на то, что хоть кто-нибудь из Уизли поможет мне противостоять этой наглой рыжей морде.

— Хм, Гермиона, ты не могла бы перевести на человеческий язык то, что только что сказала? — Фред или Джордж наконец вышел из транса, вызванного поведением лучшей ученицы Хогвартса.

— Что? — немного непонимающе оторвавшись от поглаживания наглой панды, Гермиона повернулась к ожидающим её ответа парням. — Ах, вы о панде. Это редкий магический зверёк. Его шерсть довольно ценна в зельеварении и он очень предан хозяину.

В отношении последнего я мог бы поспорить и, наверное, одержал бы верх, ведь Мерлин был моим очень редким магическим зверьком, отравляющим мне жизнь уже пару недель. Я ничего не знал о том, насколько полезна его шерсть в зельеварении, но это вполне можно было выяснить экспериментальным путём. Интересно, если обрить Мерлина налысо — это зачтётся мне сразу же за несколько очков?

— Откуда ты вообще взял его? — удивлённо спросил Чарли, когда заметил на нахмуренной мордочке Мерлина отметку в виде молнии. Факт её наличия очень развеселил Фреда и Джорджа, да и все остальные заулыбались. Мне очень хотелось бы думать, что они улыбались не из-за того, что этот наглый зверёк был похож на меня. То есть, я имею в виду, что кроме Эмбер и Алисы, никто больше не считал, что мы с ним похожи.

— Получил в подарок на ежегодной ярмарке в Годриковой Лощине, — эта ярмарка не была каким-то страшным секретом, так что я никак не мог подумать, что мой ответ может вызвать такую бурю эмоций со стороны Молли Уизли.

— Что? Но как ты попал туда? Гарри, ты же знаешь, что детям нельзя пользоваться магией за пределами школы. Тебя могут наказать, — миссис Уизли появилась в комнате как раз в тот момент, когда я рассказал про Мерлина.

— Я не совсем понимаю вас, миссис Уизли. Разве в том, чтобы посетить ярмарку может быть что-то противозаконное, из-за чего меня могут выгнать из школы, в которую я ещё могу не попасть, если не пройду комиссию, — мой сарказм иногда имел привычку просыпаться не вовремя. — Я был там с дядей и тётей, если это вас успокоит.

— Дурсли согласились пойти с тобой на ярмарку в магическую деревню. Вот это номер! — восклицание Рона оказалось очень не к месту.

— Не эти мои родственники, — мне очень хотелось, чтобы кто-нибудь отвесил подзатыльник Рону за его восклицание, из-за которого миссис Уизли стала смотреть на меня с ещё большим подозрением. Будто почувствовав моё желание, Мерлин перепрыгнул с кресла на диван, случайно оцарапав по щеке Рона, сидевшего на диване. Хорошо, за эту выходку я мог сам начислить панде дополнительно очко в нашем соревновании.

— Но, мой милый, какие ещё у тебя могут быть родственники? — Молли была осторожна, когда спрашивала об этом. Почему-то мне казалось, что она думает, что меня жестоко обманули. В принципе, это было вполне обоснованным опасением. Чаще всего внезапно появляющиеся родственники появляются именно тогда, когда им что-то от тебя нужно. И обычно они появляются тогда, когда кто-нибудь обзаводится неплохим наследством. Но в моем случае все было намного сложнее: я не получал никакого наследства и не стал богаче. Я всего лишь ощутил на себя все прелести поцелуя дементора. К тому же, после того, как Кларисса дала Патрику и Сириусу сыворотку правды, все мои опасения, что Брауны были обманщиками, окончательно исчезли. Не то чтобы у меня были такие уж большие подозрения, но некоторые сомнения все же были: я же Гарри Поттер, мальчик, которому не всегда везёт именно так, как ему бы хотелось.

— Поттеры, точнее будет сказать, Брауны. Семья младшего брата моего отца, — уже представляя, какую бурю вызовет мой ответ, я готовился насладиться фееричным шоу. Молли Уизли была слишком заботливой и узкомыслящей женщиной. Она относилась к тому типу людей, которые верили всему, что было написано в газетах. Даже странно, что она не поверила тому, что писалось в газетах обо мне этим летом. Хотя, вспоминая её жалостливый взгляд, как только я приехал, она все же немного доверяла этой информации, хотя, несомненно, хотела надеяться на лучшее.

— Мой дорогой… — миссис Уизли даже чуть покраснела, пытаясь подобрать лучшие слова, чтобы объяснить мне, что младший брат Джеймса Поттера скончался в младенчестве.

— Вы же чистокровная волшебница, миссис Уизли, вам ли не знать, как чистокровные избавляются от своих детей-сквибов? — мой сарказм и, кажется, снобизм проснулись совершенно не к месту. Миссис Уизли, которая уже открыла рот, чтобы попытаться убедить меня в том, что меня жестоко обманывают, резко закрыла рот, даже чуть щёлкнув зубами. В тишине, которая установилась в комнате после моего язвительного замечания, это было прекрасно слышно. Все сыновья Молли с интересом посмотрели на неё. Очевидно, что великая тайна поведения чистокровных волшебников от детей утаивалась.

— И как же с ними поступают? — вопрос решилась задать Гермиона.

— От них отрекаются, называя мёртвыми во всеуслышание, иногда особо фанатичные чистокровные семейства убивают родившихся сквибов по-настоящему, а не только в глазах магического мира. Тех же, с кем поступили не так жестоко, отправляют в другую страну в магловский приют или интернат, смотря какими денежными средствами обладала семья.

В это мгновение я ощущал себя злодеем из комедийного фильма, сделавшим гадость и наслаждающимся моментом. Не хватало ещё того, чтобы, запрокинув голову, я злобно рассмеялся «Мвухахаха». Наверное, мои шансы пройти комиссию упали на пару процентов, хотя, уверенность в себе, сарказм, некоторая доля снобизма и знание древних традиций чистокровных семей могли сыграть мне на руку.

— Это правда? — недоверчиво спросил Перси, важно поправив свои очки. Поразительно, что он этого не знал, закончив школу с отличием и устроившись на работу в министерство. Перси умудрился достать Клариссу всего за один день. Уж не знаю, как так оказалось, но когда она подтверждала свой статус целителя в министерстве магии, она столкнулась с ним в лифте, и он посмел устроить для неё экзамен. К счастью, они спускались в атриум, и Перси остался жив лишь потому, что Клэр поспешила вернуться домой.

— Некоторые семьи действительно поддерживают этот обычай, — по осторожности, с которой миссис Уизли подтвердила этот факт, можно было подумать, что она ступает на озеро, покрытое ещё совсем тонкой корочкой льда.

— Некоторые, — протянул я. — Разве это не ваш брат является бухгалтером, и вы не слишком рады этому факту?

Мне следовало бы держать язык за зубами, но у меня не получилось его удержать. Я почти физически ощутил, что Мерлин, сидящий за моей спиной на спинке дивана, спрятал свою мордочку в лапах.

— Почему мы тогда не отказались от Перси?! — близнецы воскликнули одновременно. — Он же явно не из нашей семьи.

Шутка Фреда и Джорджа значительно скрасила довольно неловкую ситуацию, которую с ловкостью настоящего волшебника создал я. Хотя, подождите, я же и был настоящим волшебником! Кажется, я не знал, что со мной происходит, и чтобы не усугубить ситуацию, я подхватил Мерлина, и пока все были отвлечены на то, как Молли отчитывала близнецов, смылся из гостиной. Гермиона зашла в комнату Рона, в которой меня поселили, следом за мной.

— У чистокровных волшебников действительно есть такой обычай? — возмущение Гермионы было таким пылким, что я даже немного испугался за самого себя. Может быть, магию школьники и не могли творить на каникулах, но о чем мы вообще говорим, находясь в доме, который держался в воздухе только благодаря магии. Тут хоть запрещёнными заклятиями бросайся, никто в министерстве не узнает, что случилось. Одним словом, решимость бороться с несправедливостью на лице Гермионы зашкаливала за все мои пределы разумного.

— У чистокровных волшебников вообще довольно много странных обычаев. Возьмём, к примеру, их обычай, когда по достижению девятилетнего возраста мальчика оставляют одного в лесу на ночь. Радует, что для этого выбирают самую тёплую летнюю ночь. Да и лес, в который его перемещают, выбирают самый близкий к дому. Но мне кажется, что мальчишку, который оказался один в лесу посреди ночи — это нисколько не успокаивает.

— Я читала об этом, — кивнула Гермиона. — Вообще-то, в этом обычае нет ничего странного. Это своего рода проверка выносливости. За ребёнком постоянно следят родители и родственники, которые находятся где-то поблизости. По тому, как он поведёт себя, оказавшись в лесу, определяют, каким он будет как наследник рода. Те, которые просто сидят и ждут, когда родители заберут их домой, чаще всего лишаются своего титула, и он переходит к младшему ребёнку. А те, кто не поддаются панике и пытаются найти выход к дому, доказывают, что они достойные. Но, кажется, от этого обычая давно отказались, так как любой сможет узнать, что нужно сделать, чтобы показать себя в лучшем свете, если не поленится заглянуть в книгу по истории.

— Мне кажется, если Малфой проходил этот тест, то он расплакался как девчонка, как только оказался в лесу, — усмехнулся Рон, услышавший большую часть объяснений Гермионы, когда зашёл в комнату.

— А вы его проходили? — не знаю, хотела ли Гермиона как-то уязвить Рона своим вопросом, но он немного покраснел.

— Конечно, проходили, — Фред и Джордж завалились в комнату к младшему брату. — Рон словно маленькая девочка сначала бегал, в разные стороны размахивая руками, но к рассвету все-таки смог выйти к дому.

Интересно то, что Дурсли однажды забыли меня в торговом центре в Лондоне, и я был вынужден просить деньги на билет на автобус у прохожих. Считается за прохождение этого чистокровного теста на выносливость?

— Что там насчёт твоего родственника? Он на самом деле существует или ты аврор, замаскированный под Гарри Поттера? — близнецы обменялись волшебными палочками, смотря на меня с подозрением.

— Его зовут Патрик и он — сквиб. Его жена Кларисса — волшебница. Между прочим, Перси всего за один короткий момент, пока они ехали вместе с ней в лифте, умудрился довести его до состояния фурии. Они жили в Америке. Когда Кларисса услышала об уникальном мальчике, которого поцеловал дементор, она рассказала об этом мужу, и они переехали в Англию. На самом деле тётя Петунья привела меня к нему. Правда, я не думаю, что она знала, что Патрик мой дядя. Она просто думала, что меня стоит сводить на приём к психологу.

— Получается, они не знали о твоём существовании, пока об инциденте с дементором не узнал весь мир благодаря Рите Скитер, — заметила Гермиона, будто отсекая мысленно вероятность того, что моё детство могло быть более комфортным, узнай Брауны обо мне раньше. Наверное, оно было бы куда более приятным, но отказываться от того, что у меня было, я не собирался. В конце концов, я стал тем человеком, каким был, благодаря моему детству. Может быть, Дурсли и были излишне строги и иногда деспотичны, но они смогли воспитать во мне чувство ответственности и верности семье.

Мы просидели в комнате Рона, разговаривая о моем походе в Косую алею и на ярмарку, до громкого клича миссис Уизли спускаться к ужину. Когда я оказался за обеденным столом, окружённый старыми друзьями, к которым я ещё не понимал, как относиться, то осознал, что мне вполне удастся пережить те несколько дней, что я должен был провести у Уизли перед матчем. Пусть некоторые из них и смотрели на меня с сожалением, в большинстве своём они старались меня поддержать и подбодрить.

Уже ночью, когда все обитатели Норы крепко спали, я выбрался на улицу и отправился к месту встречи, которое мне указала в своём письме Луна. Забавно, что на этот раз она написала, где мы должны встретиться, а не просто каким-то чудесным образом нашла меня. Хотя её «чудесным образом» оказался магический след волшебства, тянущийся за магом — это не значило, что ей не нашёптывали об этом мозгошмыги. В конце концов, я ведь потерял душу, так что вполне понимал Луну.

— Не правда ли, сегодня чудесная ночь для прогулки, — Джордж нагнал меня уже почти у нашего места встречи с Луной.

— Верно, — согласился я, было такое ощущение, что сейчас Джордж непременно вытащит из кармана карту мародёров и, проверив, нет ли поблизости Снейпа, мы втроём отправимся на поиск нарглов в кабинете Филча. Но карта мародёров теперь лежала у меня в сундуке, а мысль о том, чтобы ещё хоть раз каким-нибудь образом привлечь к себе внимание, вызывала нервную дрожь во всем теле.

— Луна попросила меня помочь ей в поисках каких-то цветов у речки, — кажется, Джордж оправдывался передо мной за свою ночную вылазку. — Просто дай им время свыкнуться с мыслью, и они поймут, что ты остался клёвым парнем несмотря ни на что.

— Я никуда не тороплюсь, Джордж, и не тороплю других.

Мы увидели Луну ещё издали: весело подпрыгивая, она приближалась к нам, кажется, она даже что-то насвистывала. Её небольшая сумочка висела через плечо, и было слышно, как что-то позвякивало внутри. Ожерелье из пробок и серёжки-редиски колыхались при каждом прыжке. Луна была кусочком вселенского хаоса, заключённым в упорядоченное человеческое тело. Она была уникальной, пожалуй, именно в это и влюбился Джордж.

— Гарри! — воодушевлённо пропела Луна, крепко меня обняв. Такие же объятия достались и Джорджу. — Я нашла кое-что, что может тебе понадобиться, — Луна копалась в своей сумочке так долго, что мы с Джорджем уже стали с улыбками посматривать друг на друга. Неужели так много всего может поместиться в женской сумочке, что ради того, чтобы что-то найти, приходится начинать выкладывать вещи наружу?

— Нашла! — радостно воскликнув, Луна протянула мне камень. Самый настоящий камень: серый, щербатый, с какими-то непонятными вкраплениями.

— Это ведь камень? — я решил уточнить, вдруг на самом деле это было что-то другое, куда более ценное.

— Да, — согласилась моя подруга, взяв Джорджа за руку. — Возможно, Гермиона объяснит тебе, для чего он нужен, и тогда ты поймёшь, почему я тебе его подарила.

Это было самое странное объяснение, которое я слышал в своей жизни. Оно было странным даже для Луны. Но вмешиваться в ночную прогулку Джорджа и Луны ради более подробных объяснений я не решился.

Стоило мне только переступить порог Норы, как я понял, что сейчас получу просто превосходную выволочку за свою ночную прогулку. На кухне кто-то был, а пробраться к лестнице, не показавшись тому, кто находился на кухне, было невозможно. Стараясь не шуметь и быть незаметным, я на цыпочках двинулся в сторону к лестнице, но мои опасения были напрасными. На кухне была Джинни, и она самозабвенно намазывала малиновый джем на булочку.

— Харри, — подавившись от испуга, Джинни похлопала себя по груди. Булочек она достала много, да и малинового джема в банке было достаточно, так что я решил присоединиться.

— Луна подарила мне камень, — я положил свой подарок на стол, взяв предложенную мне большую кружку с надписью «Фред» на боку.

— Это же Луна, — улыбнулась Джинни, наливая горячий чай в кружку. На носу и щеке у неё был джем.

— Думаешь, кто победит, Ирландия или Болгария? — застигнутая среди ночи за поеданием булочек, Джинни не совсем понимала, о чем нам с ней говорить.

— Я совершенно ничего не знаю об этих командах, да и о команде своей страны тоже, — кажется, что и чай у Джинни был малиновый. Приторно-сладкое ощущение неправильной приторно-сладкой полуночной встречи с девочкой, до сих пор безответно в меня влюблённой.

— Уверена, что матч будет очень интересным, — Джин громко фыркнула чаем, покосившись на одну из булочек. Все-таки, блюсти фигуру — для девушки это непосильная ноша. — Кстати, это не просто камень. У папы в гараже есть несколько таких, с их помощью можно спрятать колдовство, каким бы мощным оно ни было.

Луна все-таки уникальная девушка, она нашла способ воплотить в жизнь мысль, которая только зародилась в моем сознании. Усмехнувшись, я положил камень в карман. До рассвета оставалась пара часов, но раз Джинни втихаря ела булочки, я мог разбудить Гермиону и спросить у неё совета по поводу одного научного эксперименте.

Поездка в гости к семье Уизли, определённо, была хорошей идей.