Already Over/Уже позади (гет)

Небо с самого утра было затянуто тяжелыми, если не свинцовыми, то бурыми тучами, давя на каждого, кто смел поднять глаза к когда-то голубому куполу. Деревья смотрели на учеников скромно, прикрывая лишь несколькими хрупкими листьями свою наготу. Температура неумолимо падала, отчего на улице становилось с каждым днем все меньше и меньше народу. Тогда даже миссис Норисс не норовила выбежать лишний раз наружу, что уж говорить о теплолюбивых подростках, которые спешили погреться у каминов в гостиных. Учиться не хотелось совершенно, да и делать что-либо вообще — тоже.

Но думаю, в моем случае, дело было вовсе не в погоде и не раннем приходе зимы в нашу степь. Утро мое не задалось с самой ночи, а если точнее, из-за очередного кошмара, который не хотел отпускать меня ни на зельеварении, ни на травологии, ни на каком-либо другом уроке.

Таких снов мне никогда еще не снилось. Кошмары были скудными, однообразными и уже приевшимися из-за своей периодичности и постоянности. Такого раньше не было никогда. Сам сон не блистал красками или же разнообразием действий и мест, все было скудно в серо-зеленых тонах, будто соткано из самого тумана или той жидкости, что обычно бывает в омуте памяти, больше похожая на зеленые чернила.

Картинка была лишь одна: темный лес, приблизительно ранняя осень или весна. Деревья стояли голыми и болезненными, будто нарочно сгорбившимися над двенадцатью людьми на поляне. Всех из них я знала. Темный Лорд стоял в центре этого круга из его приспешников, спиной ко мне. Я лишь могла наблюдать, как ветер колышет полы его мантии, грязной в некоторых местах. Справа от меня стоял Люциус, держа свою жену за руку. Та смотрела на него глазами, полными страха и отчаяния, которые плескались в них похлеще, чем море в шторм.— Люциус... это...

— Успокойся, — сухо ответил Пожиратель, взглянув в мою сторону. Я смотрела на него, стараясь не заплакать. Почему-то было невыносимо больно, будто у меня сейчас отнимут что-то родное, что-то дорогое и ценное. Я перевела испуганный и загнанный взгляд влево, увидев там Малфоя-младшего, который смотрел на меня почти также. И в стеклянных серых глазах отражалось мое испуганное лицо: на лбу легкие морщины, уже совсем не юношеские, губы дрожат от подкатившего кома к горлу.

— Ты же знал, что так и будет, — Темный Лорд обратился к кому-то, кто стоял напротив него, но был невидим для меня. Темный Лорд прошипел его имя, но из-за странных, похожих на помехи радио, звуков я не разобрала его.Неожиданно я почувствовала холодное прикосновение к своей левой ладони. Смотреть, чтобы понять, кто взял меня за руку не приходилось. Я знала это и так.

Холодный ком застрял где-то под подбородком, мешая нормально дышать. На секунду сердце оборвалось.

-Авада кедавра!

Объяснить смысл или хотя бы понять, к чему был этот сон, я не могла целый день, а послевкусие от этого кошмара осталось сильное. Горечью на языке оно напоминало о себе каждую минуту.

Проснулась я в самом ужасном расположении духа, вдобавок еще и опоздала на первый урок. Говорить ни с кем не хотелось, а если кто-то что-то спрашивал, я отвечала резко и грубо, пожалуй, даже не думая о том, что это слишком агрессивно.

Сны имеют странное свойство — влиять на день в целом.

Весь учебный день прошел как-то мимо, прячась за мелькающими обрывками сна, от которых по позвоночнику пробегали мурашки. Лишь за ужином я смогла более-менее отвлечься на еду, хотя есть совершенно не хотелось, посему я просто ковыряла в тарелке вилкой вполне аппетитную курицу-гриль. Пенси сидела, как и всегда рядом со мной, только тогда она не поглощала свой любимый крабовый салат, а читала учебник по астрономии с таким усердием и вниманием, что на лбу появились морщинки.

— Завтра зачет по астрономии. А Синистра видит даже затылком из кладовки, — пробормотала девушка, с силой захлопнув толстенную книгу в разноцветной обложке. Видимо, мой взгляд говорил сам за себя, раз Паркинсон ответила на молчаливый вопрос. — С закрытой дверью, — добавила Пенси.

— Я даже и не начинала готовиться, — выдохнула я, отложив вилку и бесцельно уставившись в тарелку. — Сколько там хоть надо учить?

— Не много, но основательно. Сейчас идет раздел истории. Эти даты сводят меня с ума! — в сердцах проговорила Пенси, запихнув в рот целую ложку салата. — А ты чего целый день такая угрюмая? Ни с чем не говорила и тому подобное?

— Да так... — пожала плечами я слишком неопределенно, что бросилось в глаза брюнетке, но та промолчала. И тут в голову пришел вопрос, который надо бы было задать еще с самого утра: — А ты как выбралась-то?

— Э-э, — протянула девушка, переведя на меня удивленный взгляд. — Выбралась? Откуда?

— Из хода, — нахмурившись, проговорила я. Почему-то закралась мысль, что девушка меня надувала, но когда именно — до конца не ясно. Просто такое удивление, будто наигранное и плохо отрепетированное.

— А-а, это. Ну, как оказалось, ход этот был между этажами замка и вел на верхний этаж, там и выбралась. А я, видимо, нажала на кнопку спиной и ты провалилась. Прости, кстати, — проговорила девушка не слишком уверенно и немного напряженно.

Что-то тут не то. Прямо пятой точкой чувствую, что она врет. Что ж, вид показывать не стоит, а вот относиться стоит осторожнее.

— А кто тогда это был... ну, сзади меня? — чуть прищурившись, спросила я. Девушка облокотилась о руку, проговорив с набитым ртом:— Кровавый Барон. Он хранитель тех ходов и любит «повеселиться», пугая новеньких. Так совпало просто, — девушка взглянула на наручные часы, хлопув себя по лбу. — Черт, сейчас собрание старост! Пока! — с этими словами, Пенси вылетела из-за стола и помчалась вон из столовой.

Я кивнула, рассеяно задумавшись над таким странным поведением девушки, но ничего не сказала о своих подозрениях. Было бы глупо рубить с плеча с огромным замахом и уличать во вранье без особых оснований, хотя женская интуиция, — а она сильнее, чем мужская, — говорила, что Пенси либо что-то утаивает, либо что-то замышляет не хорошее. Холодный голос вывел меня и раздумий:— Через пять минут у выхода из замка. Не заставляй меня ждать, — когда я оглянулась, Малфой был уже далеко, уходя так же чинно, словно какой-нибудь Генри Пятый. Я фыркнула, принявшись с особым усердием за курицу.

— Что у вас, мутки с Малфоем, да? — я взглянула на девчонку, которая сидела напротив меня. Переведя на нее взгляд, я узнала Амелию, которая успела постричься за те несколько дней, что мы с ней не пересекались. Теперь кончики были почти огненно-рыжими, что нельзя сказать о белесой макушке.

Я измученно взвыла:— Неужели если девушка должна что-то делать с парнем, то она обязательно с ним встречается?! Что же за идиотское клише?! — Амелия звонко рассмеялась на мои слова и покачала головой, выдавив сквозь смех «да, да, ты только не волнуйся». Процедив еще пару ругательств сквозь зубы, я вышла из-за стола, демонстративно закатив глаза, когда проходила мимо Амелии. Та все еще улыбалась.

Многие ученики еще только приходили на ужин с дополнительных занятий по различным предметам, когда я выходила из Большого зала. Только успела я переступить через деревянный порог, как услышала громкое, глухое уханье, что показалось мне слишком знакомым. Наверное, все, у кого есть домашние животные, смогут понять меня. Даже мурлыканье вашей кошки будет отличаться от всех остальных, так и уханье моей совы так же отличается от других. По крайней мере, для меня.

Взглянув вверх, я увидела сову-альбиноса, которую я купила в Косом переулке, когда шла в школу впервые. Помню, каким она была маленьким комком перьев, и как продавщица хотела за нее десять золотых сиклей. Старая обманщица, наживается на маленьких детях... Мало того, что чуть не обобрала меня до нитки, так еще вместо совы-девочки всунула мальчишку.

— Лаури? — удивленно проговорила, увидев, как сова стремительно снижается рядом со мной. Серебристо-белое оперение сверкнуло при ярких огнях факелов в тот момент, когда птица села на подсвечник. Янтарные глаза смотрели с любопытством и только Лаури присущим птичьим любопытством, сова поворачивала голову то в одну сторону, то в другую. На лапке что-то блеснуло.

Я недоверчиво подошла к сове, проведя кончиками пальцев по мягкой, хоть и пыльной шерсти, мокрой в некоторых местах. Лаури снова глухо ухнул, видимо, прося меня что-нибудь дать ему поесть.

— У меня уже нет ничего, малыш, — поджав губы, проговорила я, отвязывая маленький — с перепелиное яйцо — сверток в черной подарочной глянцевой бумаге, что подсвечивалась при свете факелов.

Птица обижено фыркнула, ощутимо прикусив ноготь, и вспорхнула вверх, поднимая вековую пыль с чугунного подсвечника. В руках у меня остался лишь странный сверток, заставляя гадать, от кого он.Взглянув на время, я чертыхнулась. Опаздывать — это так по-женски.

* * *

Темно-зеленые тучи мерзким и тяжелым покрывалом накрыли небесный купол, казалось, касаясь своими краями верхушки Астрономической башни. Небо уже давно не было ярко-голубым, а солнце будто навсегда покинуло нас, сменившись этими мерзкими грозовыми тучами. Моросил мелкий, противно-холодный дождь, от которого меня защищала теплая мантия. И за время пути к Хагриду я несколько раз успела поблагодарить швей, которые догадались пришить подкладку из меха. Желтые листья покрылись тонкой корочкой льда, больше похожей на тополиный пух с моим не совсем острым зрением. Пахло моросью и морозом.

Ненавижу зиму. Все умирает.

— Неужели, — пробубнил Малфой, отойдя от стены хижины Хагрида, к которой он прислонился.

Я сощурилась, натянув гнусную улыбку:— Я, как настоящая девушка, должна опаздывать, Малфой. Скажи спасибо, что я вообще пришла, — говорить с этим типом нормально казалось невозможным. Только сарказм и яд, которого хватило бы на целые сотни бравых и полностью здоровых богатырей.

— Здравствуйте, мисс Берк. И пройдемте за мной. Так как я уже не успеваю ввести вас в курс дела тут, введу на ходу, — проговорил полувеликан, даже не повернувшись в мою сторону. В руке он держал фонарик, от которого исходило слабое желтоватое свечение. Темнота сгущалась с каждой минутой, давя на плечи и психику. Ну, профессор МагГонагал, ну вы и...

— Куда вы...? — неуверенно поинтересовалась я, оставаясь на месте. Хагрид шел по направлению к Запретному Лесу, который с самого первого дня пребывания в Хогвартсе не вызвал у меня радужных мыслей. Да и среди учеников много различных баек ходило о том, какие животные там живут. Только вот это совсем не байки, и я это знала. А увидеть одного их арахнидов не хотелось совершенно.

— Мне привезли из Германии Блуждающих Огоньков, — проговорил Хагрид, ступая по скрипучим сухим листьям. Я шла за ним наравне с Малфоем, тот угрюмо молчал, будто ему кто-то откусил язык, но в глазах читался неподдельный страх. Неужели наша Слизеринская Принцесса испугалась темного леса?

— А-а, — протянула я, опасливо взглянув на холодные, темные и огромные деревья. — Что это за блуждающие Огоньки?— Редкие твари, которых очень трудно содержать, — проговорил Малфой, плотнее кутаясь в черную мантию. Он смотрел четко вперед, делая вид, что ему все по плечу, однако по сузившимся зрачкам и по тому, как он то напрягал, то расслаблял мышцы лица, было видно, что Малфой напряжен. Теоретически, я могу его понять, место действительно ничего радостного не вызывает в памяти, но практически просто так оставить я этого не могла.

— Боишься, Малфой? — усмехнулась я, толкнув парня в бок, на что он ощетинился, подобно шакалу.

— Ты больше, — отмахнулся он, а я осталась довольной — он признал, что ему страшно. Хотя, наверное, и сам такого от себя не ожидал, но это уже неважно.

Шли мы медленно, от чего пальцы все ощутимее замерзали, а суставы при каждом сгибе скрипели, словно половые доски. Нет, идея просидеть полночи в темном и холодном лесу мне определенно не нравилась, и Малфой меня поддержит, думаю.

— Эм... Хагрид, — как можно более вежливо обратилась я к великану, поморщившись от своего сладкого, немного хрипящего от холода голоса. — Сколько нам нужно будет наблюдать за вашими этими... ну, как их там... Блудливыми Фонарями?

— Во-первых, мисс Берк, не Блудливые Фонари, а Блуждающие Огоньки. А, во-вторых, профессор МагГонагал сказала, что вы любите ночные прогулки, — сдержанная усмешка. Видимо, Хагрид испытывает взаимные чувства к слизеринцам. — Но мне нужно отлучиться всего на три часа, так что к двенадцати вы уже будете в своей гостиной.

Я молча вскинула глаза к небу в немом вопросе «За что?», но ответом мне был лишь ветер, который теребил самые верхушки голых деревьев, словно насмехаясь надо мной.

Луна, будто первокурсница, стыдливо и неуверенно выглядывала из кучевых облаков, проливая на темный лес мягкий, но не слишком яркий серебристый свет. Полнолуние, а в этих лесах, говорили, водятся и вервольфы...

— Вы пришли, — констатировал полувеликан, развернувшись к нам лицом, однако с высоты моего роста был виден только огромный живот и борода. — Не шумите, они очень боятся различных шумов.

— Не волнуйтесь об этом, — прошипела я сквозь зубы, плюхнувшись на ближайший пенек. Неужели на этой поляне, где в середине грязевое озерцо, и будут эти Блудливые Фонари?

Надо сказать, что пахло на той поляне отвратно, словно тут проходили несколько великанов, справив нужду. Другого объяснения я найти не смогла. Луна то появлялась, то исчезала за тяжелыми черными облаками, оставляя лес в почти кромешной тьме.

Малфой брезгливо посмотрел на зловонную яму, бросив Хагриду:— Убожество, — но великан сделал вид, что не слышал и удалился молча, скрипя заледеневшими листьями.

— Мерзкая Минерва! — рыкнула я, пнув ни в чем не повинную землю, отчего на носу башмака осталась склизкая грязь. — Я тут сидеть не собираюсь, — озарение того, что за нами никто не наблюдает и можно спокойно пойти к себе в спальню пришло как-то неожиданно. Малфой хмыкнул, заняв мое место:— Удачи, — я перевела на слизеринца удивленный взгляд. Этот тон я знала с того самого дня, когда старшекурсница в Шармбатоне надо мной решила подшутить. Тогда у меня действительно были проблемы.

— В чем подвох? — спросила я, чуть прищурившись. Я не могла просто так взять и уйти, не узнав, что ж такое задумал этот Малфой.

— Ни в чем. По-твоему, я вообще ни на что, кроме хамства, не способен? — парень изящно изогнул белесую бровь дугой.— Да, — хмыкнула я, пожав плечами и даже не подумав перед тем, как это сказать.

Малфой промолчал, многозначительно хмыкнув, и взмахнул пару раз палочкой в воздухе, наколдовав полупрозрачный шарик темного воздуха, от которого исходило мягкое, почти призрачное свечение и тепло. Я помялась с ноги на ногу.

— А ты будешь сидеть тут?

— Да, — ответил Малфой, положив руки на теплую сферу.

— Все три часа? — я не хотела идти через лес одной, но признаться в этом Малфою не хотела еще больше.

— Да, — прошипел Малфой. — Ты либо иди и не мешай, либо сиди тихо.

— Ну и сиди! — вспылила я, топнув ногой, и развернулась на сто восемьдесят градусов, потопала в сторону Хогвартса. Малфой ничего не ответил, только головой покачал.

* * *

Замок будто умирает каждый раз. Когда погружается во тьму. Не слышно больше ни звонкого смеха первокурсников, ни тяжелых вздохов учеников постарше. И коридоры кажутся такими заброшенными и одинокими, что хочется раскрасить этот серебряно-черный мир в красные, желтые цвета, чтобы придать ему хоть какой-то яркости.

Профессор Снейп никогда не любил Хогвартс, как многие из учеников и учителей. И эта школа никогда не станет ему домом, оставаясь лишь болезненным, серым пятном в его жизни. Напоминанием о хорошем и плохом, от того и ужасно болезненным. Поэтому-то профессору не было дело до скучности и грузности коридоров, которые он успел изучить почти досконально, запомнив даже портреты, что встречались довольно редко.

Сказав пароль очередному портрету, Северус поднялся по винтовой лестнице, что вела в кабинет директора школы Чародейства и Волшебства Хогвартс. Кабинет Дамблдора казался уже таким привычным, каким не был для Северуса даже его собственный. В обители директора школы было не так светло, как обычно, а причиной тому служило позднее время визита Снейпа. Почти десять часов, а на улице уже кромешная темень, впрочем, в этом году тучи над замком все плотнее и тяжелее.

— Дорогой Северус, — голос профессора был слабее, чем обычно, болезнь сказывалась на мужчине не в лучшую сторону, и он это понимал. Дамблдор принимал свою участь.

Директор сидел в кресле, облокотившись о стол, его длинные волосы спадали на плечи. На дряхлом лице, с глубокими залежами морщин играла слабая улыбка, не отражавшая истинных чувств профессора.Северус молчал, плотно сжав тонкие, необычно бледные губы.

— Вы присматриваете за нашей новой ученицей? — директор устало прикрыл глаза, облокотившись на ладони.

— Дженнифер ведет странную политику, — начал Северус, положив руку на спинку кресла, в котором так часто сидел, разговаривая с Дамблдором. — Многие подозревают ее в том, кем она является, но считают ее выходки показушными.

— Умно, — качнул головой Дамблдор.

— Не уверен, что она делает это намерено. Она не такой человек, чтобы продумывать свои ходы наперед.— Она доверяет вам, Северус? — очки сверкнули при слабом свете ламп кабинета, отравившегося в бледно-голубых глазах, придав им грязный оттенок.

— Ее учили никому не доверять, в том числе и мне. Думаю, она представляет большую опасность, чем Малфой, — проговорил Северус и, получив удивленный взгляд профессора, продолжил: — Она не напугана, ее действия не столь импульсивны, хоть и не продуманы на много ходов вперед.

— Вы же сами говорили, что это задание Берк не сможет выполнить.

— Темный Лорд так же не ждет от нее успеха, это, скорее, месть, проверка для нее и ее семьи, — ответил Северус, сжав мягкую красную обивку на спинке кресла тонкими пальцами, отчего даже костяшки побелели.

— О чем вы?

— Эд Берк предал Темного Лорда, поняв, что победы ему не одержать. Он остался на нейтральной стороне в самый последний момент, так же как и Элизабет, — проговорил Северус.

— Отыгрываться на детях за дела родителей, — хмыкнул профессор, поправив съехавшие очки. — Что ж, Джен знает об этом?

— Нет. Они позаботились обо всем. Теперь темный Лорд просто наблюдает за тем, как она выполнит задание.

— Следите за ней, Северус, тем более, если видите в ней угрозу, — проговорил Дамблдор, проведя здоровой рукой по потемневшей коже другой, поморщился.

— Я могу идти? — Северус сегодня слишком устал для продолжительной беседы с кем-либо. — Да... и, постойте. Попробуйте свести этих двоих.

— Кого? — не понял Снейп, встав около входной двери в кабинет.

— Джен и Драко, думаю, им есть о чем поговорить, — на сухих и потрескавшихся губах профессора появилась странная улыбка.

Дамблдор не привык говорить понятно, он любит загадки и намеки, а Снейп это давно понял, только раздражать такое поведение меньше не стало. Отнюдь.

— Вы уверены, что это целесообразно?

— Абсолютно, Северус. Когда я ошибался? — на это Северус ничего не ответил. Быть может, потому что не было желания, а быть может, потому что не нашелся, что ответить.

Дверь кабинета закрылась тихо, бесшумно, отчего тишина была почти ощутима.

На втором этаже, там, где хранились все книги, показался мужской силуэт. Дамблдор улыбнулся, увидев знакомые очертания.

— Вы уверены, профессор? — прозвучал раскатистый бас. Мужчина странно выговаривал букву «р», как француз, хотя таковым и не являлся. — Мне нельзя ошибиться еще раз.

— Абсолютно, — кивнул Дамблдор.