ГП и Ткач-недоучка (гет)

— Ну и что прикажешь с тобой делать? – ловкими движениями Бэкки творила заклятие за заклятием, и волшебная палочка порхала в её руках, словно вязальный крючок, плетя хитрые узлы в окружающем пространстве. За кончиком тянулся лёгкий след магических эманаций, и лёгкая дымка у меня на глазах превращалась в колдовскую сеть, благодаря которой моё истощённое неумелым волшебством тело должно было очень скоро восстановиться. Всё ещё немного ошеломлённый той любительской магией, которую сотворил, я полулежал, с удобством навалившись на опрокинутый стул, и любовался отточенными движениями волшебницы. Красивая женщина хлопочет рядом, рана обработана так качественно, что почти не болит, на душе спокойная благость, чёртов ящик с лекарствами открыт – не жизнь, а сказка.

— Знаешь, Бэкки, смотрю на тебя, и понимаю, как были правы древние…

Девушка вопросительно подняла бровь, и на божественно совершенном челе появилась морщинка.

— Я имею в виду, когда они говорили, что на три вещи можно смотреть бесконечно: на текущую воду, на горящий огонь, и на танцующую женщину. Боже, как совершенны твои движения…

Она иронически хмыкнула, восприняв этот порыв души за лесть:

— Криви, ты что – заигрываешь со мной?

— Мы в разных весовых категориях, — устало вздохнул я, — поэтому могу позволить себе говорить правду. Ну а ты можешь верить моим словам по той же причине.

— По какой?

— Мне не нужно отчаянно стараться завоевать твоё расположение, потому что разница между нами слишком велика. Вот лет через десять…

— Ооо, какой зловещий, и многозначительный тон!

— Да, наивная девушка, вот встретишься ты со мной во всём расцвете мужского обаяния, тогда посмотришь!

— Хо-ро-шо, — Бэкки закончила вязать заклинания, удовлетворённо вздохнула, и потёрла уставшую руку. – Ловлю тебя на слове. Через десять лет встретимся.

— А раньше нет?! – отчаяние в голосе было таким искренним, что моя спасительница фыркнула от неожиданности, и расхохоталась. Я же, любуясь повеселевшей богиней, открыл для себя, что Ледяная Королева так же прекрасна в смехе, как и в холодном равнодушии. Крайне редкий случай, должен сказать, — за всю мою прошлую жизнь, чтобы посчитать, сколько встретил таких красавиц, хватит пальцев одной руки. Обычно, идеальное лицо совершенно только в одном каком-то эмоциональном состоянии, а в других теряет половину своей привлекательности, но вот эта представительница лучшей половины человечества была одинаково хороша во всех. Чёрт, повезёт ведь кому-то…

— Ну хорошо, Криви, так и быть, встретимся раньше, — её улыбка буквально осветила мою комнату. – Как насчёт завтра?

— У меня похороны в час дня. Извини.

Улыбка погасла, девушка смущённо опустила глаза:

— Прости, Колин, я не подумала…

— Да нет, всё нормально. Авроры на совесть обработали чиновников, так что больших проблем с официозом не было. Просто я подумал, что лучше закончить со всем этим побыстрее, чтобы семья могла упокоиться с миром.

— В час дня, говоришь?

— Угу, раньше никак, потому что после утренней дойки, и хозяйственных работ, надо ещё решить вопрос с отцовским бизнесом. Да и большинство соседей раньше освободиться не может – это ведь село, работы у всех по горло.

— А… а можно, я тоже приду?

Я поднял глаза от шрама на запястье, который парил ихором, словно кусок сухого льда. Вместе с исчезновением магической эссенции, вызванные её появлением физические повреждения магического тела постепенно исчезали, оставляя после себя чистую и здоровую кожу. Наши глаза встретились — Бэкки смотрела на меня с непонятным напряжением и тревогой, словно от моего решения что-то важное зависело в её жизни.

— Конечно, — медленно произнёс я, не отрывая взгляда, — почту за честь.

Она облегчённо вздохнула, на губах мелькнула тень улыбки:

— Ты всегда такой официальный, Колин?

— Нет, — по прежнему серьёзно ответил я, — если точно, то со вчерашнего дня стал.

Щёки девушки порозовели, она шепнула:

— Опять я сморозила глупость…

— С чего бы? Ты задаёшь нормальные вопросы, а я вот туплю, но только потому что ещё не до конца пришёл в себя.

— Этими вопросами я лишь сильнее расковыриваю твою рану.

— Бэкки, — я улыбнулся хмурой девушке, — у меня необычная ситуация. Она довольно редкая, если не исключительная, потому что мало кто выживал после множественных Круцио. Мадам Помфри говорила, что в подобных ситуациях у магов происходит «ожог души», то есть человек эмоционально перегорает, лишается каких-то чувств. Происходит ускоренное взросление, так что ты смотришь на подростка, а перед тобой на самом деле молодой мужчина.

— Ооо, — девушка склонила голову набок, одарила меня полным иронии взглядом. – Так ты уже взрослый, ответственный маг? Тогда открой глаза юной глупышке, и скажи, зачем ты выпил «Дерзость гоблина»?

— Что??

— Зелье Дерзости, аврорский коктейль, который наши силовики глотают перед опасными операциями. Он делает мага склонным к рискованным поступкам, но при этом не выключает здравый смысл, — смесь начали использовать после Первой войны с Сам-Знаешь-Кем, когда оказалось, что она помогает преодолевать заклятия подчинения. Кстати, в Хогвартсе зелье не изучают, во избежание, так сказать.

— Клянусь, Бэкки, ничего я не пил, только пару глотков чая сделал, — вон стоит, можешь проверить.

Моя спасительница нахмурилась, достала палочку, зашептала заклинания, опять вывязывая не по-хогвартски сложное колдовство. Её магия была совершенна до пронзительной, бритвенной остроты понимания, что сам никогда так не сможешь – не хватит глазомера, точности движений, степени владения собственным телом. Смуги магической энергии, которые тянулись по воздуху, продолжая траекторию палочки, сплетались в идеальные узоры волшебства. Я смотрел, как прекрасная богиня выполняет абсолютно совершенные магические пассы, творит новую магическую реальность, будто какой-то сложный, непостижимый для обычных смертных танец, и осознание собственного несовершенства резало душу, обжигая так, словно каждое увиденное движение или жест отделяют от сердца ещё один ломоть.

Сосредоточенная на задаче, Бэкки покрыла стол и меня возле него сетью магических узлов-заклинаний, двинулась на кухню, продолжила колдовство там, и почти сразу заварочный чайник бухнул фейерверком призрачных огней. Из-под крышки брызнули разноцветные искры, Бэкки привычно нахмурилась, отлевитировала чайник в воздух, перевернула, и комок по-карнавальному ярких блёсток вывалился на пол.

— А вот и оно, — удовлетворённая улыбка мелькнула на губах строгой красавицы. Несколькими движениями палочки Бэкки убрала остатки чая с непонятным мусором, отправила посудину в раковину промываться струёй воды, а сама вернулась к столу.

— Знаешь, Колин, я постепенно начинаю верить, что ты ещё больший везунчик, чем Поттер.

— Почему-то я не слышу в твоём голосе зависти.

— Если бы ты выпил целую чашку, а не пару глотков, то, боюсь, одним разорванным запястьем дело не закончилось…

— Вот как?

— Твой организм не привычен к стимуляторам, а что может прийти в голову подростка, сама Кассандра Троянская не предскажет. Хотела бы я знать, кто над тобой подшутить решил.

— Хочешь сказать, что это была шутка??

— Колин, от «Дерзкого гоблина» не умирают, он даже в больших концентрациях не ядовит, и не вызывает привыкания. В профессиональном квиддиче, между прочим, его принимают почти официально, наравне с костеростом, или «жабьим глазом» для ловцов.

— Ну да, он такой безопасный, что я себе запястье вскрыл. А от целой чашки, надо полагать, сонную артерию решился бы распанахать?

— Ты скажи мне лучше, зачем с кровью связался, горе аврорское?

— Решил, что надо как можно скорее открыть погребец с лекарствами, чтобы начать восстановление уже сегодня. Палочки не было, вот я и подумал, что кровь поможет разрушить конструкт.

— Чтооо?? – Бэкки распахнула глаза так широко, что я увидел себя в них целиком, в бинтах, и разбитой физиономией. – Это был погребец?!

Она бросилась к столу, опять забормотала неразборчивые заклинания, вывязывая палочкой волшебные узоры. Над кучей бутылочек, баночек и флакончиков замерцало марево, и сквозь него проявился ящик из школьного медпункта. Несколько долгих мгновений он красовался на столе, а потом развеялся в воздухе. Ошеломлённая девушка взялась за горловину полупустого мешка, потянула кожу вверх, не обращая внимания на то, что этим движением сталкивает на пол часть лекарской посуды, ткнула палочкой в выделанную шкуру, и я увидел, как в месте контакта вспыхнула вязь рунного плетения. Увидела его и Бэкки.

— Ах ты ж потная Мордредова мошонка!.. – прошептала богиня. – Ну ни хера себе!

Если бы я не лежал на полу, грохот от упавшей на него челюсти разбудил бы даже соседей – это что я услышал мгновение назад?! Богиня ругается??!

— Колин, как ты это сделал?? – она снова обратилась ко мне. — Тут ведь работа уровнем не ниже Мастера рун!

Я пожал плечами, и постарался стереть с лица глупое выражение:

— Капнул кровью на нужные рунные узлы, и разорвал последовательность заклятий.

— Хрена себе, — моя богиня совершенно по-бабьи хлопнулась на стул, — это же магия крови… Кто тебя ей научил??

— Никто, Бэкки, сам догадался, — ошеломление красавицы начало постепенно раздражать: — можно подумать, это никому раньше в голову не приходило.

— У меня отец погиб из-за неудачного эксперимента с магией крови, — обожгла хмурым взглядом девушка. – Они с Лавгуд разбирали старые, дореформенные ещё заклятия на крови. Сначала погиб он, а через месяц и она, когда решила продолжить исследования самостоятельно. Ты знаешь, почему сегодня от магии крови отказались?

— Разрушение магического ядра?

— Яйца Мордреда, что за хрень ты несёшь?! Всё из-за того, что энергией ихора управлять очень трудно, чересчур сильные нарушения и разбалансировку она вызывает! Маг очень быстро теряет контроль над ситуацией, и всё идёт в разнос!

Девушка замерла, на мгновение превратившись в идеальную статую, потом на её лице медленно проявилось понимание:

— Так вот зачем ты перетянул руку… Уменьшить уровень хаотического шума до минимума, чтобы мочь контролировать истечение ихора…

Сказать ей правду, или остаться умным?

— Толково, ничего не скажешь… Но как ты увидел, что конкретно в этом заклинании следует разрушить?

— Истинным Зрением.

— Оно не позволяет так глубоко войти в вязь волшебства. Каждый взрослый маг обладает таким взглядом, но далеко не каждый может разрушить работу артефактора.

— Может, мне удалось, потому что я могу видеть раппорты?

— Ещё и это, Мордредовы штаны! – в искреннем отчаянии Бэкки врезала по столешнице кулаком, зашипела от боли, стала дуть на раненый палец.

— Знаешь, я бы охотно поменялся этими способностями с кем-нибудь другим, — мне не понравилась её реакция. Она что – завидует?

— Извини, я не о тебе, — похоже, девушка сообразила, что её немного занесло. – Просто, если бы такие возможности достались папе, он до сих пор был бы жив. А я не сидела в громковещателях…

Я вздохнул – сердиться на идеальную женщину было невозможно. В конце концов, она всего лишь женщина, а значит, ей можно ошибаться.

— Кстати, об ошибках – думаешь, эту аврорскую дрянь подлили исключительно ради шутки?

— А зачем ещё?

— Бэкки, тебе не кажется, что слишком много вокруг меня шуток собирается? Сломанная палочка, ошибка в документах, там, где её быть не должно, эта хрень в чае – чего следующим ожидать? Оборотня в спальне?

— Что за ошибка?

— Наш патологоанатом ещё и коронером работает, и когда я к нему пошёл за разрешением на похороны, он вдруг стал артачиться. Я кучу времени и сил угробил, пока не выяснил, что наши авроры накосячили в документах – они собирались записать смерть от угарного газа из камина, а осталась на бумаге смерть из-за духовки.

— Ну и что?

— А то, что у нас духовка электрическая, вон, сама убедиться можешь. И мне пришлось без палочки в мозгах ему ковыряться, чтобы он поправил бумаги, пока сюда не припёрлась полиция из центра. Думал, сдохну, когда потом откат пошёл…

— Хммм… — Бэкки опять вытащила палочку, и несколько бесконечно прекрасных мгновений я наслаждался идеальным волшебством. Ни Флитвик, ни МакГонагал, наши признанные мастера, не могли тягаться с этим совершенством. Интересно, их самих жаба не душила, когда видели, как девочка колдует?

— Знаешь, — задумчиво протянула она, когда магический сеанс закончился, а комната наполнилась свежим запахом озона — в твоём теле не осталось даже следа магического истощения. Нас в Аврорате учили всему понемногу, так что я совершенно авторитетно могу заявить, что у тебя всё в порядке.

— Это хорошо, — я вздохнул, и начал подниматься с пола. Как ни удобно было валяться на ковре, долг хозяина требовал поблагодарить спасительницу. – Значит, появление сквиба в семье Криви откладывается на неопределённое время.

Воду на огонь поставил я руками, хотя было сильное искушение рисануться перед девушкой беспалочковыми умениями. Внутренний голос был абсолютно уверен, что захоти я сейчас, и предметы сделают всё, что угодно «по щучьему велению, по моему хотению». Однако здравая часть рассудка понимала, что подобные номера мою спасительницу совсем не обрадуют, и восхищения в прекрасных глазах увидеть не удастся. Поэтому я спокойно возился с чаем, наступив на горло собственной песне, а посетившая эту юдоль скорби богиня рассматривала гостинцы от мадам Помфри.

— Колин, зачем тебе всё это? – оторвалась она в конце концов, — драконоборцем хочешь стать?

— Это чтобы я в очередного Джекила-Хайда не превратился. Наш колдомедик сказала, что ускоренный рост мышечной и костной массы направит в нужное русло регенерацию нервной системы. Кстати, Бэкки, ты училась на аврора? А почему в громковещателях сидишь?

Девушка нахмурилась:

— Это долгая история, Криви, предпочитаю о ней не вспоминать.

— Прости. Хочешь вкусняшку?

— Какую?

Я зашелестел фольгой, стал медленно разворачивать оставленный на завтра кусок пирога. После недавних пертурбаций мне опять захотелось есть, и разделить трапезу с девушкой показалось неплохой идеей. Тем более, что чем-чем, а творением рук нашей соседки можно было действительно гордиться – оно соответствовало кулинарному идеалу почти так же, как моя гостья идеалу физической красоты.

— Ооо, — брови на прекрасном лице полезли вверх, — то ли это, что я подозреваю?

— Несомненно, моя госпожа! Позвольте представить звезду сегодняшнего вечера – ревеневый пирог миссис Спикман! Совершенство в каждом дюйме, наслаждение в каждом куске!

Я театральным жестом сорвал полотенце, и Бэкки прижала ладони к щекам, подыгрывая моему дуракавалянию:

— Ах, как он прекрасен! Но, мистер Криви, удобно ли молодой и незамужней девушке завязывать близкое знакомство со столь притягательным джентльменом? Что скажет талия?

Я вытянул губы в задумчивую трубочку:

— Нуу, во-первых, никто вас наедине с этим молодцом оставлять не собирается, на это даже не надейтесь, а во-вторых, мой опыт подсказывает, что талия, как и прочие благоглупости, захлебнутся слюной, как только мы приступим к священнодейству.

— Думаешь? – склонила моя собеседница голову к плечу. Боже, как она красива!

— Уверен, — хладнокровно ответил я, разрезая всё ещё теплый пирог. – Чаю?

На сей раз пришлось напиток китайских мудрецов употреблять по-английски, с молоком, чтобы не злоупотреблять своей инаковостью. К счастью, удовольствие от общения с богиней этот непривычный для меня вкус не испортил. Боюсь только, что в Хогвартсе придётся хуже – там не будет Бэкки, лицезрение которой превращает любой вкус в божественный, там будут лишь малолетние идиоты, да мои личные проблемы.

— Мисс Тэтчер, а скажите мне, пожалуйста, как старший товарищ… — начал я озвучивать мысль, которая вдруг стрельнула в голове.

Девушка фыркнула чаем от неожиданности, удивлённо подняла брови.

— В смысле, не как женщина в возрасте, а как более опытный, более знающий маг!

— Криви, я сейчас проклятием в тебя брошу! — богиня отставила чашку, стала вытирать капли на лице. Я торопливо подсунул салфетку, она пренебрежительно фыркнула, достала из забрызганной мантии палочку, окинула меня тяжёлым взглядом.

Предчувствуя неприятности, я торопливо зачастил:

— Боже, да что за хрень я несу! Прости за косноязычие, просто у меня слишком мало опыта общения с девушками, а тем более такими красивыми!

— Но со «старшими товарищами» опыт общения у тебя есть, да?

— Бэкки, ну прости меня! Хочешь, отдам половину своего пирога?

Девушка глянула на мою тарелку, перевела взгляд на жалкие крохи в своей:

— Хочу!

Когда перераспределение благ закончилось, и её лицо посветлело от предвкушения, богиня спросила уже нормальным тоном:

— О чём спросить-то хотел?

— Да глянул, как мы чай пьём, и подумал вдруг – а почему в Хогвартсе нас одним тыквенным соком морят?

— Потому что он вам нравится, — снисходительно ответила красавица, и блеснула ровными зубками, отправляя в рот кусок моего пирога, — традиции Гриффиндора.

— А если кому-то не нравится?

— То он покупает в Хогсмиде, что хочет, и договаривается со школьными эльфами.

— Но я не видел на столах ничего, кроме сока!

— Не пьишматъивавшя, — конец света, богиня разговаривает с полным ртом еды! – Чаы ийюзии.

— Чтобы не вводить в искушение тех, кто об этом не знает?

— Угу, — Бэкки глотнула чаю, прикрыла глаза, тихо прошептала: — Мерлин, как мне хорошо…

— Рад, что тебе понравилось.

— Колин, — девушка вздохнула, повернула ко мне блестящие глаза. – Последний раз такой пирог я ела, ещё когда мама была жива. Думала, никогда больше такого попробовать не удастся. Несколько раз даже пыталась научиться, но плохо у меня с готовкой получается. Вот и приходится довольствоваться стряпнёй домашнего эльфа.

— Разве это плохо? В Хогвартсе нас тоже эльфы кормят.

Богиня подняла брови в ироничной гримаске:

— Скажи-ка, студент Гриффиндора, чем отличаются магические создания от немагических?

— Более узкий набор поведенческих реакций, ярко выраженная специализация?

— В точку, десять баллов Гриффиндору. Эльф никогда не пережарит стэйк, и в его манной каше не бывает комочков, но вот с разнообразием блюд у него совсем плохо. В старых родах сборники поваренных рецептов – это многотомные собрания толстенных книг, а в нашей семье только небольшая брошюрка в полторы сотни страниц. И ревеневого пирога в ней нет…

— Когда в следующий раз захочется сладкого, дай знать – миссис Спикман никогда не отказывает, если нужна помощь.

— Обязательно, Колин, даже не надейся, что забуду, — улыбнулась Бэкки.

Мы помолчали, наслаждаясь покоем в благословенной тишине. Оказалось, что с ней можно не искать лихорадочно тему разговора, а просто ни о чём не говорить, при этом испытывая чувство совершенного комфорта.

Девушка глянула на опустевшие тарелки, вздохнула, и двинула палочкой. Посуда медленно поднялась в воздух, поплыла журавлиным клином к мойке, где её дожидались горячая вода, и щётка с моющим средством.

— Ты даже не представляешь, какой радостью этот вид наполняет моё сердце, — с искренней благодарностью я обратился к Бэкки. — Вроде, и мытья всего ничего, а такая лень после ужина, что даже вставать неохота. Кстати, что за чары ты использовала? Хотел бы я таким научиться.

— Во «Флорише», если пойдёшь вдоль левой стены почти до конца, то за большим стеллажом с «Историями гоблинских войн» найдёшь отдел «Всё для домохозяек». Там и «Магическое домоводство», и «Сорок семь способов, как экономить в дому», и по кухонной магии тоже. Я бы советовала купить «Восемьдесят восемь заклятий молодой жены», если хочешь научиться колдовать, как Молли Уизли, — в ней и объясняется всё просто, и чары несложные.

— Уизли? – удивился я, — ты тоже знаешь Молли?

— Кто же не знает Крольчиху, — снисходительно улыбнулась девушка. – На её примере воспитывают девочек из хороших семей, чтобы знали, как поступать не следует. С другой стороны, её чары, и способ вести дом в полной нищете, позволяют не опускать руки в отчаянии наследницам слабых Родов, и многим сквибам, потому что даже отрезанная от родового древа, она смогла справиться с проблемами, и вырастить здоровых детей. Пусть и не самых лучших…

Наш разговор прервал низкий, тягучий звук. «Доннн! Донн! Донн!» — часы на стене начали свой ежеполуночный отсчёт. Бэкки дёрнулась от неожиданности, в мгновение ока выхватила палочку, вскочила из-за стола. Опрокинутый стул завалился ей под ноги, она зацепилась мантией за мебель, и вместо броска вперёд рухнула на пол, прямо к моим ногам.

— Яйца Мордреда!

— Ты не ушиблась?!

Наши крики прозвучали в унисон. Я сунулся помочь, но гневный взгляд на порозовевшем от бешенства лице заставил остановиться. По спине побежали мурашки от неприятного предчувствия, Бэкки опустила голову, скрыв лицо за длинными чёрными волосами, медленно выдохнула, посмотрела на меня снизу-вверх:

— Почему ты не смеёшься?

— А это должно быть смешно? Никогда не умел радоваться чужой боли.

Она впилась взглядом в мои глаза, и несколько долгих мгновений я чувствовал себя, словно препарируемый таракан, которого чужие руки разделяют на составные части слой за слоем. Это не было похоже на дамблдоровское воздействие, но процедуру эмоционального рентгена приятной я бы не назвал. Вопреки своей паранойе, закрываться, или убегать в подсознание от молодой ведьмы я не стал, и она смогла увидеть все мои чувства, от страха перед фигурой в чёрном балахоне, до ошеломлённого восхищения красотой незнакомки в Атриуме. Потом богиня моргнула, давление на мозг ослабло, она вздохнула совсем по-другому, как-то по-девчёночьи, покачала головой своим мыслям:

— Извини, Колин. Ты спрашивал, почему я не работаю в Аврорате? Вот поэтому…

— Имеешь в виду, что в аврорской хламиде путаешься?

Девушка засмеялась, ухватилась за протянутую руку, встала, одарила меня персональной улыбкой:

— Умеешь ты рассмешить, Колин. В моём роду передаётся умение чувствовать людскую фальшь, и при эмоциональных потрясениях оно включается само собой, инстинктивно. Когда-то это помогло предкам выжить во времена междоусобных войн, а сейчас только мешает. Знаешь, трудно продолжать экзамен, когда вдруг открываешь, что твой будущий напарник всерьёз намерен тебя покрыть на очередной попойке, и даже приготовил нужное зелье, чтобы подлить его, когда подвернётся момент. И половина твоей группы заключает пари на то, когда ему это удастся.

— Какая мерзость…

— Ты даже не представляешь, какая…

Она провела палочкой по телу, прошептала заклинание, вязь колдовства призрачной сетью опутала тело, и одежда вновь стала совершенно чистой. Я вздохнул от восхищения:

— Знаешь, никогда не перестану удивляться красоте волшебства. Это так прекрасно, что просто хочется смотреть, и смотреть. Бесконечно, как на текущую воду, или танцующую женщину.

Девушка озорно улыбнулась:

— Надо не смотреть, а действовать, Колин – мы любим решительных, а не рохлей.

Я развёл руки в шутливом поклоне:

— Мне остаётся лишь пассивно восхищаться вашей красотой, госпожа, ибо палочку сломали неизвестные недоброжелатели, а новой в родовом маноре почему-то не оказалось.

Подчиняясь пассам Бэкки, наша мебель вернулась на своё место, а забрызганная скатерть обрела девственную чистоту. Сама же богиня окинула царственным взглядом комнату, остановилась на часах, прикусила задумчиво губу:

— Колин, я ведь пришла по этой самой причине. Тётя попросила помочь тебе с покупкой палочки, когда я с ней связалась по камину этим вечером, и дала твой адрес. Но коль скоро завтра похороны, то в Косой переулок нам придётся отправиться позже? Когда тебе было бы удобно?

— Да мне всё равно, Бэкки. Тебе самой какой день подходит? В принципе, может, завтра это и сделать? Служба и прощание с родными много времени не займёт, на кладбище обычно всё заканчивается за час, а в пабе мне делать нечего – не пивом же накачиваться с родительскими друзьями…

— Но, Колин…

— Что, «Колин»? Я боюсь возвращаться в пустой дом, понимаешь? Так хоть в Косом отвлекусь на время, после всех тутошних слёз и прощаний. Да и чувствовать себя спокойнее буду, а то словно раздетый, с голыми руками.

Девушка покачала головой, соглашаясь.

— Да, наверное, ты прав. Тогда я к тебе прибуду… а когда лучше мне появиться, кстати?

— В одиннадцать можешь? Надо быть в церкви раньше, сама понимаешь, а дорогу на кладбище на пальцах мне не объяснить. А так я тебя встречу, и нас всех Стиви отвезёт прямо туда. На «Лендровере» ездила раньше?

— Что это такое? Ковёр-самолёт?

— Примерно, только трясёт неимоверно, а летом ещё пыль добавляется. Сама увидишь.

— Уже боюсь, — моя спасительница хмыкнула, и пошла к камину. Когда она зачерпнула горсть порошка, я вдруг сообразил, что забыл о самом главном:

— Бэкки, подожди! У тебя маггловская одежда хоть есть?

Ошеломляюще прекрасная, словно воплощённое совершенство, которое пришло в этот мир только для того, чтобы ярче оттенить наше ничтожество, черноволосая богиня повернула лицо, окинула меня взглядом, полным превосходства небожителя, бросила:

— Криви, не заставляй меня в себе разочаровываться.

Её силуэт исчез в зелёной вспышке, я постоял несколько минут, наслаждаясь памятью об улетевшим идеале, и постепенно вернулся к своей жизни. Зачесалась задница, засвербело в носу, пересохшее от восхищения горло напомнило о том, что его слизистую оболочку надо время от времени смачивать водой. Я вздохнул ещё раз, повернулся спиной к камину, оставляя в прошлом весь этот сказочный вечер, шагнул к столу. Теперь меня ждали бутылочки мадам Помфри, и ночь без сновидений. Золотую статую тому, кто изобрёл такое эффективное снотворное!