Новое прошлое и старая жизнь (гет)

Шел второй час занятий. Гермиона украдкой смотрела то на учителя, то на своего… Впрочем, она еще не знала, как теперь называть Драко Малфоя. Врагом он уже не был, не был он также и её другом. Даже приятелем. Какое нейтральное слово использовать по отношению к нему?

Совместные дежурства открыли много нового. Оказалось, несносный и избалованный слизеринец бывает менее избалованным и несносным. Он всегда держался отчужденно, выражая эмоции лишь рядом со своими друзьями, если на этом факультете такие отношения вообще возможны. Она часто видела его с Пэнси, Блейзом и Теодором. Их избегали практически все, как и они избегали практически всех. Ей было не по себе от осознания того, что теперь Малфой не вызывал у нее ни злости, ни отвращения, равно как и жалости. «Быть может, я повзрослела…» — говорила она себе.

Дополнительные занятия со Снейпом были шансом не только для Грейнджер. Крестник директора осознавал, что положение его семьи сейчас не из лучших, и связи ему не помогут, поэтому старался изо всех сил.

— Вы должны были написать этот тест ровно десять минут назад, — раздался голос Снейпа. — Сдавайте то, что успели и вставайте за рабочий стол. Вы работаете вместе. Увижу, что грызетесь — занятия закончатся автоматически. Для обоих.

Недовольно нахмурившись, Драко сдал свой пергамент и отошел к столу, где уже стояла Гермиона:

— Мы ведь не будем грызться, верно?

— Нет, мы будем заниматься.

Процесс ускорил течение времени — пара часов прошли незаметно. К концу занятий на сосредоточенных лицах студентов мелькала усталость, но быстро сменилось на тихое ликование. Зелье было готово вовремя.

— Неплохо, — Снейп оценивающе смотрел на пробирку с темно-фиолетовой жидкостью. — С теорией у Вас проблемы, чего не скажешь о практической стороне Ваших знаний, мистер Малфой, а вот у Вас, мисс Грейнджер, все донельзя наоборот. Тест выполнен на максимальное количество баллов, но практика хромает. И уберите ухмылку с лица, Драко. Вы должны понять одну простую истину, — учитель, тяжело вздохнув, отставил пробирку и вернулся к столу. — На экзамене никого не будет интересовать, кто вы, какие у вас заслуги и кем были ваши родители. На сегодня довольно, следующее занятие через неделю. Уберите свое рабочее место и можете быть свободными.

С этими словами Северус Снейп удалился в соседнюю комнату, оставив подростков наедине.

— Он всегда такой? — тихо спросила Гермиона.

— Какой такой? — отозвался слизеринец, убирая со стола остатки ингредиентов. — Он всегда был нормальным, если ты об этом. Серьезным — да, строгим — да. Просто вы, гриффиндорцы, только и умеете, что делить мир на черное и белое. А так не бывает, понимаешь? В нас всех достаточно грязи и чистых побуждений. Их поровну, но в общем и целом мы не идеальны, мы... серые, что ли. Урок бесплатный, Грейнджер, поможет он тебе или нет, — оставив ее в замешательстве, Малфой важно вышел из класса.

— Все в порядке, мисс Грейнджер? — Снейп снова зашел в кабинет.

— Да, в полном. Ещё раз спасибо за то, что занимаетесь со мной.

— Мне не жаль тратить время на способных и трудолюбивых учеников. Так поступают все преподаватели в этой школе.

Вежливо кивнув, Гермиона направилась к выходу, чуть слышно проворчав:

— Видимо, именно поэтому вы называли меня всезнайкой все шесть лет.

— У меня все в порядке со слухом, — раздался голос профессора. В нем слышалась легкая усмешка, и девушка мгновенно покраснела. — Но Вы, несомненно, талантливая волшебница, и не стоит это отрицать. А то, что я не давал Вам зазнаться, пошло лишь на пользу, согласитесь. Но однажды, хотите вы этого или нет, вы предстанете перед выбором: посвятить свою жизнь науке или получить от жизни все остальное

— Простите, но я не совсем понимаю, куда вы клоните.

— Все люди науки, мисс Грейнджер, в большинстве своем, одиноки. Вы либо отдаете ей все без остатка, либо получаете все остальное. Так это происходит и у волшебников, и у магглов. Семья, любовь и прочие радости, — Снейп запнулся, как будто жалея о сказанном. — Это не значит, что у вас этого не будет. Не хочу показаться старомодным, но для женщин этот выбор тяжелее.

— Простите, профессор, но Вы … Вы всегда меня недооценивали, — Гермиона поспешила уточнить. — Я могла бы совмещать. Помнится, у меня это неплохо получалось.

— Вы можете попробовать, но шансы на успех невелики. Позвольте мне быть откровенным: я вижу в Вас будущего эксперта по зельям, как минимум. У меня много знаний, которые я бы хотел передать достойным ученикам. И я правда… — казалось, что Северус Снейп произносит свою речь с трудом, словно делясь чем-то сокровенным. — Я правда надеюсь, что мои труды, жизнь, которую я положил на исследования, не пройдут даром, что я смогу воспитать приемников. И если не приемников, то хотя бы специалистов, которые смогут продолжать то, что в свое время взялся продолжать я.

Девушка слушала каждое слово так, словно в них был тайный смысл. Ей казалось, что она стала смотреть по-другому на многие вещи. «Этот человек, несмотря на свою службу, никогда не забывал о своем призвании, о том, к чему лежит его душа» — думала она. На ум сразу пришли некоторые фамилии маггловских ученых, которые отдавали себя, свои жизни во благо науки. И это заставляло посмотреть на Снейпа совершенно другими глазами.

— Вы не пожалеете, что выбрали меня, обещаю, — с этими словами Гермиона поспешила покинуть подземелья, чтобы не сказать чего-нибудь лишнего.

После её ухода Снейп задумчиво уставился на камин и пробормотал:

— Обычно именно после этих слов я начинаю жалеть…

* * *

— И это ты называешь «немного позаниматься»? Гермиона, я уверена, что ты знаешь достаточно, и тебе не стоит становиться еще большим книжным червем, погребая себя заживо. Тебя за этими томами не видно, во всех смыслах, — младшая Уизли недовольно вырисовывала на пергаменте незамысловатые рисунки в ожидании своей подруги, которая вот уже битый час сидела в библиотеке и читала книги из списка, выданного Снейпом.

— Джинни, еще немного, обещаю. И мы с тобой обязательно сходим к озеру, только дай мне закончить. И я слышу, что ты там бормочешь. Десять минут.

После непродолжительного молчания, послышались шелест страниц и скрип пера. Джинни вздохнула: третий день для Гермионы Грейнджер библиотека стала вторым домом. Нет, она и раньше там была готова торчать сутками, но после…

— А, собственно, после чего ты снова уселась за эти никому не нужные фолианты? Серьезно, мне кажется их читали только их авторы. Если это, по-твоему, верный способ забыться и перестать думать о вашем с Роном разрыве, то ты ошибаешься.

Послышался громкий звук захлопывающейся книги.

— Джинни, нет, нет и еще раз нет. Я сижу за книгами, потому что мне это интересно, а не по причине разрыва с твоим братом. И вообще, ты беспокоишься об этом больше, чем он. Просто забудь, мы с ним...можно сказать, что мы с ним друзья. Это наше общее решение, как бы ты не пыталась взвалить ответственность только на одного из нас. Давай закончим на этом и больше не будем поднимать эту тему.

Уизли пожала плечами, мол, как знаешь, я все равно другого мнения, пока подруга относила книги на место.

К слову сказать, разрыв Гермионы и Рона не стал самым обсуждаемым событием Хогвартса. То ли ученики осознали, что лезть в личную жизнь и без того переживших достаточно студентов слишком, то ли у них нашлись темы погорячее и поинтереснее. Как бы то ни было, вскоре все встало на свои места, хотя моментами Рон и Гермиона попадали в неловкие ситуации.

Но у них появлялись новые заботы, которые разводили их, заживляя сердечные раны. Бывшие влюбленные вопреки всему пытались научиться жить с таким прошлым и остаться друзьями. Рон старался меньше отпускать шуток по поводу ее занятий со Снейпом, Гермиона старалась давать больше поддержки своему другу.

* * *

В новом свете для учеников Хогвартса предстал такой предмет, как прорицания. Профессора Трелони, которая решилась уйти в долгосрочный отпуск, сменила Алексия Тринвуд. Полная немолодая женщина с короткими каштановыми волосами пришлась по душе всем. Она была немногословна, но очаровала абсолютно каждого ученика своим умением заинтересовать в своем предмете. На первом же уроке она объявила:

— Я знаю, что большинство из вас не считают мои занятия нужными. Согласна: без знаний по прорицаниям вы проживете долгую и, надеюсь, счастливую жизнь. Но не стоит путать прорицания и шарлатанство. Они включают комплекс предметов, которые по отдельности не имеют абсолютно никакого смысла. Вы можете научиться гадать, толковать сны, но смотреть и видеть — это разные понятия. Я хочу научить вас второму.

Ожидаемо скептицизм многих поутих, и с каждым занятием Алексия отмечала заинтересованность на лицах учеников. Это касалось и седьмого курса. Некоторые студенты внезапно для самих себя стали преуспевать в этом предмете, получая неплохие баллы для своего факультета.

Перед последним в октябре матчем профессор Тринвуд решила отвлечь учеников от ожидания новой темой.

— Думаю, сегодняшняя тема вам понравится. Итак, магические и немагические воспоминания. Их изучение и последствия. Воспоминания имеют две оболочки: физическую и магическую. Кто-нибудь знает их отличие?

Поднялось несколько рук, но отвечать разрешили Полумне Лавгуд:

— Магические воспоминания имеют свойство отражения полной, объективной реальности, а физические чаще всего обладают эмоциональной окраской.

— Согласна, мисс Лавгуд. Пять баллов Вашему факультету. А еще магические воспоминания сохраняют в себе историю всех наложенных чар. И даже "Обливиэйта". Погружаясь в магические воспоминания, вы можете не просто узнать, что происходило с их хранителем, но и разблокировать те события, которые подверглись магии забвения.

Студенты издали удивленный вздох практически одновременно.

— Но спешу вас расстроить, такое вмешательство в память — очень тяжелый и небезопасный процесс. И для того, чьи воспоминания будут разблокированы, и для того, кто их увидит.

Алексия Тринвуд продолжала рассказывать, а Гарри погрузился в свои мысли и размышления, совершенно не слушая лекцию профессора.

С детства обделенный вниманием и заботой, Гарри ценил каждое проявление их подобия в Хогвартсе. Хагрид, мистер и миссис Уизли, Люпин и Тонкс — все эти люди всегда были рядом, и это для него много значило. Он питал самые теплые и добрые чувства к ним, но каждый раз ощущения радости и любовь сменялись осознанием того, сколько горя он им принес.

Гарри видел причину смерти Фреда, Римуса, Нимфадоры, Сириуса, всех близких ему людей, в себе. Так зарождалась ненависть к нему самому, к своему появлению в волшебном мире, и даже к моменту своего рождения.

Но близкие продолжали любить его, считать его присутствие в их жизни важным, неотъемлемым, и это начинало казаться ему абсурдным. Моментами он хотел сбежать, покончить с этим, и вместе с тем, часть его любила жизнь, в которой были его друзья, Джинни, любимая школа. Так или иначе, в итоге все сводилось к Снейпу.

Изменение их отношений стало бы для Поттера неким символом искупления, в котором, как ему казалось, было необходимостью. Противоречивость чувств и эмоций не давало юному волшебнику покоя.

Днем он обнимал любимую девушку, занимался квиддичем и проводил время с друзьями, а ночью он, надевая мантию-неведимку, гулял по замку, посещая Астрономическую башню. Там для него открывался знакомый вид на долину и озеро, созерцание которых на мгновения успокаивало его. Но спокойствие заканчивалось вспышками воспоминаний. Он переживал как будто в первый раз. Практически каждую ночь.

— Мистер Поттер, Вы, кажется, неплохо освоили метод обращения к физической части воспоминаний, который я только что объяснила, не так ли? — Взгляд миссис Тринвуд, как и всей аудиторий, был обращен к нему.

Молодой человек, будто очнувшись, посмотрел вокруг себя, словно решив удостовериться, нет ли позади еще одного мистера Поттера:

— Простите, профессор, я задумался. Простите.

— Задумались? Что ж, это маггловское слово, которое точно описывает процесс обращения к воспоминаниям. Но, как я уже сказала, существует два способа окунуться в воспоминания. Это сон и погружение в себя, что Вы, мистер Поттер, нам только что и продемонстрировали. Я не буду снимать баллы с Вашего факультета, однако будьте внимательнее, ведь можно уйти и не вернуться.

Занятия подходили к концу. Многие заинтересовались темой настолько, что атаковали Алексию Тринвуд новыми вопросами. После окончания занятий одна из учениц осталась.

— Вы что-то хотели спросить, мисс Грейнджер?

— Да. Вы сказали Гарри, что можно уйти и не вернуться, что Вы имели в виду?

Профессор мягко улыбнулась девушке и сделала пару взмахов волшебной палочкой. Перед девушкой возникла дорога, которая двигалась сама по себе.

— Видите ли, эта дорога — нить, связующая человека с его прошлым. Он проходит по ней, и то, что остается позади, откладывается как воспоминания. Плохие обычно забываются быстрее, а хорошие превращаются в эмоции, опуская детали. Но чем чаще человек возвращается к ним, тем длиннее становится дорога обратно. В какой-то момент она обрывается, и реальность становится для него недоступной. Это происходит редко. Лично я знала лишь трех человек, и то, в годы своей молодости. Вашему другу это не грозит, — женщина успокаивающе погладила Гермиону по плечу.

— А как, как достать эти воспоминания?

— Есть несколько способов: самый простой — выпить зелье, которое открывает стертые магией отрывки и использовать сложное заклинание, которое погрузит в очень глубокий сон.

— На магглах это тоже работает? — Гермиона старалась держать себя в руках, но мысль о том, что она сможет вернуть воспоминания о себе родителям, заставили ее сердце колотиться с бешеной скоростью.

— Да, это работает и на волшебниках, и на магглах. Успех зависит от мастерства, но воспоминания, подвергнутые изучению добровольно, достать не настолько сложно, как кажется.

— Но зачем изучать их недобровольно? — Оговорка сильно смутила молодую ведьму.

Аликсия, осознав свою ошибку, замолчала. Она тщательно подбирала слова:

— Мисс Грейнджер, мне известна Ваша тяга к знаниям. Это похвально. Но недобровольное изучение воспоминаний — это практически незаконно. Его используют в крайних случаях в Визенгамоте и иногда Азкабане. Мне кажется, на сегодня пищи для размышлений уже достаточно. До встречи на следующем занятии.

Гермиона никогда не слышала ни о чем подобном. От мысли, что кто-то может принудительно изучать магические воспоминания, ее передернуло. Но это не затмило зарождающуюся надежду на восстановлении памяти своих родителей.

* * *

— Арнольд Холлоуэй забивает восьмой квоффл в кольцо Когтеврана, тем самым приближая команду Гриффиндора к победе! Кажется, умникам не место на поле для квиддича, да?

Ли Джордан не собирался возвращаться в Хогвартс, но так как его лучшему другу, Джорджу Уизли, поступил заказ на проведение фейрверков на Хэллоуин, он решил не упускать шанса. Дав честное слово профессор Макгонаглл не отпускать колкие шутки в адреса команд, он получил разрешение на участие в матче в качестве спортивного комментатора.

Именно поэтому декан Гриффиндора, по-кошачьи щуря глаза, строго посмотрела на юношу, но его слова не могли обидеть ни одну из команд. Ученики лишь стали громче болеть за свои команды.

— Как тебе это, Гарри? — Уворачиваясь от бладжера, весело крикнул Рон. — Я же сказал, что идея взять этого парня в команду была гениальной!

Ловец красно-золотых, усмехаясь, завис над полем в поисках снитча:

— Если твои возмущения и угрозы уйти из команды “в случае, если ты возьмешь этого мелкого заучку” можно назвать одобрением моего выбора...

В ту же секунду на поле блеснул долгожданный золотой шарик, и Поттер резко рванул к нему.

—...то да, ты поддержал гениальную идею, — закончил он, приближаясь к снитчу.

Матч закончился победой Гриффиндора. Хотя трудно было сказать, действительно ли была так важна победа для кого-то на поле или трибунах. Ученики просто наслаждались игрой, которая была напоминанием о беззаботных годах.

В раздевалке Гарри подошел к новенькому и похлопал по плечу:

— Из тебя выйдет отличный охотник, хоть ты только на втором курсе. Так держать! — он продолжил, обращаясь ко всей команде.

Капитан поблагодарил всех за игру и направился к выходу.

— Завтра Хеллоуин, отпразднуем вдвойне, — крикнул Рон.

Как будто бы все становилось как раньше.