Люблю тебя ненавидеть (гет)

Не нужна мне постыдная верность,

Ты не та, кто заманит в капкан.

Не питаю в душе даже ревность -

Только злоба: повсюду обман.

Даже в девочке, скромной, никчемной,

Просыпается женщина-вамп,

Посылая распутницу к черту,

Разрываю я зависти штамп.

Надежда Яркая

Раннее декабрьское утро выдалось холодным и серым, с колючим промозглым дождем и мелким снегом. Плотные темные тучи скрывали за собой солнце, которое бледным диском виднелось на горизонте, погружая унылый Лондон в зимнюю серость. Люди сновали по улицам, скрываясь под темными зонтами от моросящего дождя, и лишь светящиеся неоновые рекламные щиты и красные телефонные будки яркими красками разбавляли мрачную картину декабрьского утра.

Драко уверенно шагал по мраморному полу в Атриуме Министерства, незаметно стряхивая с плеч мелкие капли, которые быстро растворялись в мягкой кашемировой ткани пальто. Он лениво преклонял голову, приветствуя сотрудников, которые натянуто улыбались, замечая его присутствие. Записки-самолетики стаей вились над головами спешащих магов, а золотой фонтан громко журчал, привлекая к себе внимание посетителей, которые оказались в Министерстве впервые. Драко раздраженно фыркнул, когда заметил, что группа стажеров дружно кидала бронзовые монетки в фонтан и, замирая на мгновение, закрывала глаза, чтобы загадать желание. Он уже подходил к лифтам, когда к нему подбежал запыхавшийся Гордон Митчелл — его личный помощник.

— С добрым утром, мистер Малфой. Вы, как и всегда, пунктуальны, сэр, — улыбаясь, произнес Гордон.

— Напомни мне, Гордон, я плачу тебе за лесть? — раздражённо спросил Драко, заходя в пустой лифт.

— Нет, сэр.

— В таком случае, может, ты приступишь к своим непосредственным обязанностям? — спросил Драко, нажимая кнопку своего отдела, который находился на пятом уровне.

— Да... Конечно, сэр, — растерянно начал Гордон, суетливо просматривая бумаги в папке.

— Сегодняшнее собрание глав всех отделов перенесено на шесть часов вечера. Встреча с братьями Фрейгер из "Фрейгер и Ко", которая должна состояться на этой неделе, также перенесена на конец месяца. Министр Бруствер убедительно просил вас присутствовать на сегодняшнем слушании по делу Эдмунта Баслински. А это, — он протянул Драко несколько документов, — ваше расписание остальных встреч на сегодня.

Драко лениво просмотрел список и, услышав механический голос, оповещающий о необходимом уровне, вышел из лифта. Заходя в отдел, он заметил Айрин — его секретаря — волшебницу средних лет, которая обладала отличными профессиональными качествами, не отвлекая его от работы своей внешностью.

— С добрым утром, мистер Малфой, — вставая, поприветствовала она начальника. — Попали под дождь? Выглядите ужасно.

— Спасибо, ты, как всегда, тактична, Айрин, — улыбаясь, ответил ей Драко.

— Благодарю, сэр, — без смущения произнесла она. — Я отсортировала вашу корреспонденцию, среди которой вы заметите пару писем, полагаю, личного характера.

Драко удивленно приподнял бровь и, не сказав не слова, принял из рук секретаря стопку писем.

Он вошел в кабинет, окинув взглядом привычную обстановку, и, вальяжно рассевшись в кресле, принялся просматривать письма с различными приглашениями, прошениями и петициями. Без сожаления отправив ненужные письма в пылающий огонь в камине, он бросил взгляд на два конверта, предварительно отложенные в сторону. Брезгливо взяв в руки письмо из дешевого жёлтого пергамента, который к тому же был заляпан темными чернилами, Драко неохотно открыл его и быстро прочел содержимое. Послание было от Итона Клюзо — неряшливого, прыткого старикашки, нередко доставляющего Драко важную и зачастую секретную информацию. И в этот раз Клюзо не разочаровал Драко и детально описал в письме подробности очередного дела.

— Оливьер Дис, — тихо произнес Драко, прочитывая незнакомое имя из письма, и, ехидно ухмыляясь, сделал пару заметок в ежедневнике.

Второе же письмо, к большому сожалению Драко, было от его кузена, к которому он испытывал особую неприязнь. Адриан Греем, двоюродный внук леди Офелии, был лишь на несколько лет старше Драко, но его жизненные принципы и мировоззрение противоречили его возрасту. Всю свою убогую жизнь Адриан провел в праздном веселье, пропивая и проигрывая свое немалое состояние. А после, когда банковские счета опустели и семейные драгоценности были проданы, Адриан счел достойным вести развратную жизнь с богатыми влиятельными маггловскими дамочками, которые по своей женской наивности без сомнения оплачивали немалые расходы Греема. Человек-паразит, льстец, обманщик и манипулятор — именно таким видел его Драко, который нередко проклинал их родственную связь. За последние несколько лет Малфою приходилось вытаскивать кузена из очередных передряг, оправдывая его в глазах чистокровных влиятельных магов и улаживать проблемы с законом. И даже зная, что терпение Драко отнюдь не вечное, Адриан продолжает прожигать свою жизнь и портить репутацию семьи.

Но, несмотря на все его отрицательные качества, Адриан был силен лишь в одном — в соблазнении. По личному мнению Драко, поведение и внешние данные Адриана были отнюдь не выдающимися, а вот унаследованные способности их прабабки послужили причиной, по которой большинство женщин слетались к нему, словно стая глупых мотыльков на яркий свет.

Флорена Греем, мать Офелии и прабабушка Драко, — единственная из своего древнего рода, в которой проявилась кровь суккуба. Как известно, способности суккуба редко унаследовали прямые потомки и зачастую лишь особы женского пола, и Флорена, к удивлению своих родителей, стала одной из них — женщин с особой магической силой, способных соблазнить желанного мужчину. В отличие от вейл, которые обладали необычной красотой и пленительным голосом, суккубы были просты, привлекая своих жертв тем, что раскрывали их тайные интимные желания и туманили разум лживыми словами. К счастью, их сила не была абсолютной и действовала лишь на неуверенных, запутанных и слабых людей. [1]

К несчастью, Адриан унаследовал способности Флорены, хоть и в меньшей степени. Драко никогда не любил в Грееме его темную демоническую сторону и прилагал колоссальное терпение, когда кузен посещал Малфой-мэнор. Он бывал в поместье довольно редко, но всегда с одной и той же целью — изъять кольцо леди Офелии, которое некогда принадлежало ее матери, Флорене. Драко не уставал отказывать Адриану в этой просьбе, зная, что кольцо, согласно магическому закону, принадлежит ему и никому более. А это значит, что Драко придется тщательней следить за воровкой его кольца — Грейнджер, — когда Адриан, если верить письму, явится в поместье через пару дней.

* * *

Туманный дождливый Лондон, видневшийся из широкого окна, был единственным свидетелем переживаний Гермионы за те несколько дней, которые она провела в своей квартире в Белгравии. Воющий ветер, едва слышимый за толстым стеклом, нещадно срывал листья с почти голых деревьев и выворачивал зонты у случайных прохожих.

Вздрогнув, она отошла от окна и, теплее закутавшись в мягкий шерстяной плед, налила в пустую чашку травяного чая. Грея руки о горячий фарфор, Гермиона взглянула на стопку документов, которые она должна просмотреть, а после — выписать необходимые выдержки и составить отчет для Кристофера.

После выхода статьи она не появлялась на работе, и это была вовсе не ее прихоть, а приказ Крауна. Как бы она ни возражала, Кристофер был непреклонен, понимая, что жалостливые взгляды коллег, тихие разговоры и обсуждения навредят Гермионе и выбьют ее из привычной колеи. Она согласилась, и вот уже третий день работала в своей гостиной, стараясь не думать о происшедшем. Впрочем, это было довольно сложно, учитывая, сколько писем она получала, содержания которых были похожи настолько, что Гермиона, не распечатывая, бросала их в камин. Но пламя, быстро поглощающее пергамент, избавляя Гермиону от очередных сожалений, не помогало ей от нежданных гостей, которые то и дело появлялись у нее на пороге. Первыми, кто посетил ее, были Поттеры. Тем ранним утром взволнованный, негодующий Гарри говорил много, обещая найти и наказать виновных. Джинни, как показалось Гермионе, чувствовала себя немного неуютно, ведь поступок ее треклятого братца стал причиной, по которой вся магическая Англия осуждала семейство Уизли и жалела несчастную Гермиону. Чертов «Ежедневный пророк»! Чертов Малфой!

Выслушав друзей, Гермиона осторожно спросила о Роне, ведь спустя столько лет она больше не держала на него зла и сейчас искренне волновалась за его судьбу. Гарри успокоил ее, убедив, что позаботится о друге и сделает все возможное, чтобы эти сплетни вскоре поутихли и не причиняли неудобств его друзьям.

Спустя пару часов после ухода Гарри и Джинни на пороге ее квартиры появился Роберт. Как только Гермиона увидела его, она почувствовала, что все ее попытки и старания держаться и быть сильной, мигом рухнули, и вот она стоит перед ним в полной растерянности, ощущая, как учащенно бьется сердце, заглушая своим стуком остальные звуки. Это была их первая встреча после случившегося в больнице, после его внезапной измены. Гермиона видела, как ему было сложно подбирать слова и как он смотрел на нее виноватым взглядом. О, Мерлин, как же ей хотелось обнять его, уткнувшись в грудь, и забыть о той боли, что она пережила за последнее время. Но, вспоминая ту молодую полуголую девицу, которая нагло целовала Роберта, Гермиона, вновь глотая слезы обиды, не желала слушать его оправдания. Но как же хотелось ему верить…

Выпивая чай, Гермиона лениво подошла к столу и, шумно выдохнув, вновь принялась за работу. Внимательно прочитывая документы, она аккуратно выделяла необходимые фразы красными чернилами и после отдельно выписывала их на чистый пергаментный лист. Она почти закончила прочитывать отчет историков, как пламя в камине вспыхнуло, и мгновение спустя на темном ковре в ее гостиной стояла Эбби, которая тщательно отряхивалась от пепла и каминной золы.

— Здравствуй, — коротко поприветствовала Эбби Гермиону и, вешая теплую мантию на стул, удобно расположилась на диване. — Так и знала, что ты корпишь над бумагами в субботний вечер.

— Я должна закончить отчет для Кристофера и…

— Да-да, знаю, — серьезно произнесла Эбби. — Но я пришла, чтобы спасти тебя от нудного бумагомарательства и весело провести вечер.

Гермиона грустно вздохнула и быстро свернула свиток с отчетом.

— Если честно, я не в настроении веселиться, — искренне призналась Гермиона.

— Думаю, мы сможем тебе в этом помочь, — загадочно произнесла Эбби, ехидно усмехаясь.

— Мы? — недоумевая, спросила Гермиона.

— Да, — коротко ответила Эббигейл. — Я и Toscana del Vina. [2]

Гермиона, тихо прошептав: «Мерлин, только не это!», внимательно наблюдала, как Эбби театрально достает стеклянную бутылку с коллекционным итальянским кьянти и, широко улыбаясь, ловко откупоривает вино.

— Эбби, я не стану пить, — запротестовала Гермиона. — Тем более, после того, что случилось в Вегасе.

— Ну, во-первых, — серьезно начала Эбби, — это изысканное итальянское вино, а не жуткое дьявольское пойло. Во-вторых, здесь нет заносчивого Малфоя и его бравой команды, ну и, наконец, в-третьих, у нас имеется вполне достойный повод, чтобы испить этот чудный напиток.

— Неужели? — с сомнением в голосе произнесла Гермиона. — И какой же?

— Оливьер Дис уволен, — вскрикнула Эбби, наливая в наколдованные бокалы вино.

— Что? — удивилась Гермиона. — Ты уверена?

— Вполне, — ответила Эбби. — Я слышала это от Кристофера, — и, замечая сомнительный взгляд Гермионы, пояснила: — Точнее, я совершенно случайно подслушала разговор Кристофера с его секретарём. И, если верить услышанному, Дис подал заявление об уходе по собственному желанию, когда на самом деле Кристофер был вынужден уволить его по приказу из Министерства.

— Не может быть! — возмутилась Гермиона. — Мы — частная организация, и Министерство не имеет к нам никакого отношения.

— Да, если только сотрудники не нарушили закон, что не удивительно в отношении Диса, — произнесла Эбби, протягивая наполненный бокал Гермионе, которая, мешкая некоторое время, все же приняла его.

— Интересно, в чем провинился Дис, что Министерству пришлось сместить его с должности? — спросила Гермиона, медленно потягивая кьянти.

— У меня есть некоторые соображения на этот счет, — произнесла Эбби и, замечая одобрительный кивок Гермионы, продолжила: — Тебе не кажется странным, что статья в газете появилась сразу после того, как ты получила одобрение заказчика на перевод книги?

— Что? — удивилась Гермиона. — Эти два события никак не связаны. Статья в «Ежедневном пророке» — дело рук Малфоя.

— Но это бессмысленно! — возмутилась Эбби. — Я с трудом верю, что Малфой капался в твоем прошлом и, узнав об измене Рона, нашел журналиста, раздувшего из этого скандал. Ведь, привлекая внимание общественности и журналистов, которые не поленятся узнать больше о твоей личной жизни, Малфой рискует, что о вашем с ним браке вскоре узнает вся Англия. Думаешь, он настолько глуп, что подставит под удар свою репутацию только лишь ради того, чтобы насолить тебе?

— Ты просто не знаешь Малфоя и.. — замялась Гермиона, размышляя над словами Эбби, ведь ей тоже показалось странным, что Малфой отрицал свою причастность к статье, когда раньше он гордо признавал свои выходки. — Хорошо, предположим, что Малфой не причастен и Дис, который больше двух недель назад угрожал мне, действительно узнал об истинной причине нашего с Роном расставания и раздул из этого скандал. Но ты сказала, что его уволили по приказу Министерства, тогда кто… Думаешь, это Гарри? Наверняка он узнал, что Дис виновен, и сделал все возможное, чтобы его уволили.

— Конечно, Гарри вполне уполномочен на подобные действия. Но из твоих знакомых в Министерстве есть не менее влиятельные люди.

— И кто же? — спросила Гермиона, опустошая очередной бокал. — Мистер Уизли? Министр Кингсли?

— Мистер Малфой, — улыбаясь, произнесла Эбби. — Глава отдела международного сотрудничества и по совместительству твой муж.

Услышав это, Гермиона подавилась вином и, откашлявшись, воскликнула:

— Малфой? Ты с ума сошла? Зачем ему помогать мне, наказывая виновного?

— А вот это действительно интересный вопрос, — смеясь, произнесла Эбби. — И по этому поводу у меня назрел тост: за необъяснимое благородство Малфоя и честное правосудие над Оливьером Дисом — подлецом, лицемером и мелким мошенником!

— В этом они с Малфоем схожи, — улыбаясь, произнесла Гермиона, залпом выпивая полный бокал вина.

Гермиона и забыла, когда последний раз так беззаботно улыбалась и смеялась над глупыми шутками. Возможно, причиной тому было выпитое вино, которого у Эбби оказалось больше одной бутылки, а возможно, она устала от переживаний и боли и просто хотела чувствовать себя свободно и уютно. Она и не заметила, как быстро прошло время за разговорами с лучшей подругой и выпитым сладковатым кьянти, туманившим ее сознание, путавшим речь и расслаблявшим тело, вдруг ставшим словно ватным. Обстановка комнаты медленно плыла перед глазами, а пылающий камин, звучно потрескивающий поленьями, клонил ее ко сну. С трудом подняв голову, Гермиона взглянула на танцующую Эбби и невольно расплылась в улыбке. Она понимала, что Эбби, в силу своей беззаботливости и жизнерадостности, всеми силами пыталась отвлечь Гермиону от внезапно нагрянувших трудностей.

Гермиона, улыбаясь, смотрела на Эбби и спустя некоторое время грустно произнесла:

— Мне пора возвращаться в поместье. Ты случайно не захватила с собой Антипохмельное зелье?

— Оно, как и многие зелья, всегда со мной, — уверенно произнесла Эбби, роясь в сумочке.

Гермиона медленно выпила зелье и брезгливо поморщилась, чувствуя кисловатый плесенный вкус.

— Тебе обязательно возвращаться? — спросила Эбби, спешно надевая пальто.

— К сожалению, — печально ответила Гермиона, провожая подругу.

Сегодня ей вновь придется вернуться и провести ночь в холодном каменном мэноре. Она будет возвращаться туда каждую день, и, увы, наступающее Рождество не станет исключением.

* * *

— Как обстоят дела с подписанием контракта с братьями Фрейгер? — заинтересованно спросил Теодор, лениво пролистывая свежий выпуск журнала «Маги».

— Они вновь перенесли переговоры. Дотошные скандинавы! — выкрикнул Драко, подливая виски себе и Блейзу.

Сегодняшним вечером Драко решил остаться в поместье и провести свободное время в блаженном спокойствии. К его удивлению, Теодор и Блейз, заявившись в мэнор пару часов назад с очередной светской пьянки, изъявили желание провести остаток вечера за разговорами и бутылкой выдержанного виски, разделяя с Драко уютный домашний покой.

— Жаль, — грустно произнес Тео. — Поставщики из Индии грозятся повысить цену на некоторые ингредиенты, а это скажется на стоимости зелий и как следствие приведет к негодованию моих клиентов. И я вновь буду вынужден… Чем это ты занят, Блейз? — не закончив свою мысль, поинтересовался Нотт, внимательно рассматривая, как Забини, фыркая, чертит что-то красными чернилами на пергаменте.

— Борюсь с хронической безграмотностью в письмах своих поклонниц, — уточнил Блейз, продолжая перечеркивать ошибки и оставлять едкие комментарии. — Отныне спать со мной будет та девушка, которая знает хотя бы основные правила грамматики английского языка.

— К чему эти жертвы, дружище? — усмехаясь, произнес Драко. — Ты ведь самовольно лишаешь себя мужских радостей и рискуешь провести остаток дней в одиночестве.

Теодор, смеясь, взглянул на недовольного Блейза и быстро произнес:

— К слову о мужских радостях. Драко, ты получил приглашение на закрытую вечеринку в клубе «Аристо»?

— Если оно было в черном конверте, безвкусно украшенном орнаментом из красного бархата, то да — я его получил. Но, к сожалению, оно совершенно случайно сгорело в пламени моего камина, прежде чем я его прочел, — лениво произнес Драко, допивая виски.

— Если бы эта нелепая случайность не произошла, — продолжил Теодор, — то ты бы знал, что виновник торжества — виконт Бертрам Рочестер.

Драко разочарованно выдохнул, понимая, что проявит неуважение к сыну графа Рочестера, если проигнорирует приглашение и не посетит очередную вечеринку Бертрама, которые зачастую заканчивались банальной пьянкой и грязными оргиями со второсортными девицами, жадно желающими попасть в элитное чистокровное общество.

— И когда же ожидается сие мероприятие? — без интереса спросил Драко.

— В будущую пятницу, — ответил Блейз. — В девять часов вечера.

— Отлично, — натянуто произнес Драко. — Отпраздную уезд своего кузена.

— Святая Моргана! — резко воскликнул Блейз. — Только не говори, что приезжает Адриан.

Драко тяжело выдохнул, глотнул виски и, устало откинувшись на спинку софы, произнес:

— К величайшему сожалению.

Теодор негромко присвистнул и взглянул на Блейза, лицо которого вмиг преобразилось и стало серьезным.

— Учти, я не стану в очередной раз освобождать его из тюрьмы, если он вновь задолжал ростовщикам. Или в который раз разгромил паб, — злобно произнес Блейз, внимательно глядя на Драко.

— Не беспокойся, я не буду потакать его прихотям. Отныне и впредь, — спокойно ответил Драко, поднимая бокал и выпивая его залпом.

Блейз кивнул и, отбросив в сторону пачку писем, подошел к небольшому высокому столику, налил себе бурбон из хрустального графина и, повернувшись к Драко, спросил:

— Он вновь явится вымаливать у тебя кольцо леди Офелии?

— Иных причин его пребывания в поместье прежде не наблюдалось.

— Ну, и куда ты намерен спрятать Грейнджер? — усмехаясь, спросил Теодор, который, взмахивая палочкой, подбросил в камин больше поленьев.

— Прятать? — недоумевая, спросил Драко. — Она останется в поместье, чтобы кольцо было под моим чутким присмотром.

— В таком случае, — начал повеселевший Блейз, — ее стоит предупредить об особенностях твоего треклятого братца.

— В этом нет необходимости, — твердо произнес Малфой.

— Я удивлю тебя, Драко, но Грейнджер — женщина… по гендерному признаку. И Адриан…

— О, не смеши меня! — перебил Драко Блейза. — Обольстить Грейнджер Адриану не удалось бы, даже если бы он напоил ее целым котлом Любовного зелья. Она ведь до невозможности благодетельна, принципиальна, горделива и занудна. Даже мысль об измене ее похотливому женишку заставит эту девицу трястись от самобичевания и негодования. Скудоумные особы вроде Грейнджер, загоняющие себя в социальные рамки, где чтят целомудрие и осуждают полигамию, не приемлют измену ни в каком виде. И даже магия инкуба не способна переубедить их!

— По мне, Грейнджер — особа неоднозначная и непредсказуемая, и я бы не был в ней так уверен, — серьезно произнес Блейз, пытаясь переубедить Драко.

— Я знаю людей подобного сорта. Конец дискуссии! — грубо ответил Драко, недоумевая, почему Блейз не понимает очевидных вещей.

В гостиной воцарилось неловкое молчание, которое вскоре было нарушено Блейзом. В этот раз Забини решил развеселить друзей забавными рассказами из жизни его глупых клиентов, зачастую совершающих невероятно нелепые поступки. Драко, слушая Блейза, тихо ухмылялся, добавляя к рассказам друга истории, которые происходили с ним, когда он, странствуя, охотился за артефактами для Отдела тайн. Троица и не заметила, как за разговорами и школьными воспоминаниями прошло несколько часов, и вскоре Теодор и Блейз покинули поместье, оставляя Малфоя наедине со своими мыслями. Драко же решил побродить по поместью перед сном и не утомлять себя размышлениями о трудностях на работе и о Грейнджер, продолжающей испепелять его взглядом и мысленно проклинать за статью в газете.

«Интересно, а действительно ли Уизли был настолько глуп, что изменил Грейнджер, ставшей для него единственной выгодной партией?» — подумал Драко, вспоминая статью, и, повернув в оранжерею, скрылся за поворотом.

Он бесшумно и неспешно шел по коридору нижнего этажа, замечая слабое свечение, исходившее из открытой двери в гостиной. Остановившись у порога в комнату, он увидел Грейнджер, сидящую за грудой книг и свитками пергамента, беспорядочно разбросанных по столу. Драко медленно вошел в гостиную. Удобно расположившись на диване, он внимательно наблюдал, как Грейнджер просматривает справочники и, пачкая пальцы в чернилах, быстро ведет пером по исписанному пергаменту.

— Одно из побочных действий Антипохмельного зелья — сонливость, однако на тебя оно действует весьма ободряюще, — ухмыляясь, отметил Драко и, замечая возмущенный взгляд Грейнджер, продолжил:

— Кисловатый запах зелья, которым ты буквально пропитана, сложно спутать с чем-либо еще.

— Тебя это не касается, — грубо ответила ему Гермиона, опуская глаза.

— Не смею с тобой не согласиться, — спокойно произнес Драко, лениво просматривая одну из книг Грейнджер, — вопросы женского алкоголизма меня едва ли заботят.

Гермиона злобно посмотрела на Малфоя, решившего помешать ее работе над отчетом, досаждая глупыми колкостями, и тихо произнесла:

— Забавно слышать от тебя упреки, Малфой, учитывая что твой верный спутник — бутылка виски.

— Алкоголь — моя религия, Грейнджер, а осуждение религиозных убеждений человека крайне не этично. Впрочем, я здесь по иному вопросу.

Гермиона, игнорируя ироничное оправдание, вопросительно взглянула на Малфоя.

— Я должен предупредить тебя, что через пару дней в поместье прибудет мой кузен, и ты обязана…

— Не переживай, — перебив Малфоя, произнесла Гермиона, радуясь предстоящей возможности провести несколько дней в собственной квартире. — Я не появлюсь в мэноре, пока здесь гостит твой кузен.

— Я вынужден отказать тебе в амнистии, Грейнджер, — усмехаясь, ответил Драко. — Ты останешься в Малфой-мэноре, и это не обсуждается.

— Но что ты скажешь своему кузену? — возмутилась Гермиона.

— То же, что ты сказала портрету моего деда — Абраксасу Малфою, когда безнаказанно прогуливалась по поместью, восхищаясь его величием, — иронично заметил Драко.

Гермиона, смущенно опустив глаза, открыла очередную книгу и продолжила выписывать выдержки, лихорадочно водя гусиным пером по исписанному вдоль и поперек пергаменту. Драко, наклонив голову, лениво наблюдал за ее стараниями, изредка бросая взгляд на корешки десятков книг, стопкой лежащих на столе. Потянувшись к толстому справочнику по некромантии в потертой кожаной обложке, Драко намеренно брезгливо взял его в руки, пролистывая ветхие страницы, внимательно рассматривал выцветшие руны.

— Неужели Краун настолько наивен, что всерьез полагает, будто ты справишься с очередным переводом книги, которая, полагаю, по некромантии? — высокомерно произнес Драко, намеренно зля Грейнджер.

— Да что ты можешь знать о моей работе, Малфой! И ты вовсе... — злобно произнесла Гермиона, скрестив руки на груди, но, замолчав на полуслове, подозрительно взглянула на Малфоя и, сузив глаза, продолжила: — Ты сказал — Краун? Откуда ты знаешь моего начальника?

Тихо прокашлявшись, Драко аккуратно положил книгу на стол и, важно рассевшись в кресле, медленно произнес:

— Донаван упоминал, что ты возглавляешь исследовательскую группу Кристофера Крауна, и я…

— Так это и правда был ты! — воскликнула Гермиона, в удивлении открыв рот и часто заморгав.

— Излагай свою мысль яснее, Грейнджер. Я устал каждый раз находить в твоей глупой болтовне хотя бы толику смысла, — произнес Драко.

— Ты вынудил Кристофера уволить Оливьера Диса, — констатировала Гермиона, наблюдая за реакцией Малфоя, лицо которого оставалось бесстрастным.

— Оливьер Дис? — удивленно спросил Драко. — Кто это?

— Не притворяйся, Малфой, будто слышишь имя этого подлеца впервые. Я полагаю, ты узнал, кто

действительно причастен к статье в «Ежедневном пророке» и вынудил Кристофера, превышая собственные полномочия, уволить Диса. Однако я считаю, что увольнение — излишняя мера, — быстро выговорила Гермиона, обличая Малфоя и внимательно наблюдая за ним.

— Сорняк стоит выдергивать с корнем, — ехидно произнес Драко, медленно вставая с кресла и направляясь к выходу.

Гермиона удивленно смотрела на уходящего Малфоя, поражаясь тому, что он действительно причастен к увольнению Диса. Но… но почему он так поступил?

— Но почему? — тихо произнесла Гермиона, заставив Драко остановиться у самой двери.

— Я вернул тебе долг. Не люблю быть кому-то обязанным, — спокойно произнес он, грустно улыбаясь.

— Не припомню, чтобы ты задолжал мне, — недоумевая, произнесла Гермиона, невольно вставая с кресла и внимательно наблюдая за каждым незначительным движением Малфоя.

— Уже не должен, — тихо ответил он, нагло смотря на все еще удивленную Грейнджер. — И, раз уж ты обличила мой героический поступок, я жду извинений.

Гермиона замерла, непонимающе глядя на Малфоя, но, вспомнив, как она кричала, бросая газету Малфою в лицо, тихо произнесла:

— Да… Я сделала неверные выводы, обвиняя тебя. Я ошиблась, и...

— Ты назвала меня ублюдком, — напомнил Драко, откровенно усмехаясь над смущением Гермионы.

— Да, — признала Гермиона. — Я была не права, точнее, ты, конечно, ублюдок, но в той ситуации…

— О, ради Мерлина, заткнись, — расстроенно произнес Малфой. — Ты испортишь момент. Не каждый день горделивая и заносчивая героиня войны, стыдливо опуская глаза, приносит свои извинения.

— Ну ты и мерзавец, — воскликнула Гермиона.

— Осторожно, Грейнджер, возможно, тебе придется просить прощения и за это оскорбление, — иронично заметил Драко и торопливо скрылся за дверью, радуясь, что избежал приставучих вопросов со стороны Грейнджер.

Конечно, он понимал, что в силу своего характера она вернется к этому разговору, выпытывая причины его странного поступка. Да, она стала свидетелем его слабости, немощности — его проклятия. И Драко было сложно признать, что Грейнджер, сама того не ведая, избавила его от адской боли, которую он с каждым разом выдерживал все сложнее. И мысль об этом заставляла его кипеть от злости, презирать Грейнджер еще сильнее. Однако Драко никогда не смел лгать себе, и в этот раз он был вынужден признать, что Грейнджер, за неимением иных причин, стала его спасителем. О, Мерлин, как же мерзко быть ей благодарным! Но теперь он может вздохнуть спокойнее — его долг выплачен.

* * *

Гермиона сидела за туалетным столиком, тщетно пытаясь уложить вьющиеся волосы в аккуратную прическу, но непослушные локоны то и дело спадали на плечи. Устало вздохнув, она методично вынула металлические шпильки из волос и, взглянув на свою шевелюру, которая небрежно обрамляла ее узкое лицо, заплела локоны в тугую косу. Быстро взглянув на свое отражение в зеркале, она резко поднялась с мягкого пуфика и подошла к кровати, на которой лежало легкое платье, идеально отглаженное Дейзи. Внимательно рассмотрев его, она вернулась к мысли облачиться в классические брюки и строгую блузу, но, вспоминая уговоры Дейзи, она неохотно натянула тесное платье. Вновь вернувшись к зеркалу, критично осматривая свой образ и тяжело вздохнув, Гермиона взяла палочку и направилась к выходу.

Медленно проходя по каменному коридору, она каждый раз останавливалась напротив зеркал в громоздких серебряных рамах, бросая недовольный взгляд на собственное отражение. Стоило ли облачаться в узкое платье ради очередного ужина? Будь на то ее воля, она бы появилась в трапезной в мягкой футболке и удобных шортах и, усмехаясь, наблюдала бы, как Малфой, в изысканном костюме, с аккуратно уложенными волосами, шипит от злости при ее неподобающем виде. Впрочем, возможно, она именно так и поступит, но, увы, не сегодня, ведь через пару минут в поместье появится кузен Малфоя, а ей бы не хотелось выслушивать замечания этого изувера при посторонних.

Неспешно заходя в гостиную на втором этаже, она заметила Малфоя, сидящего за столом и терпеливо ожидавшего ее появления.

— Ты опоздала, — констатировал Драко, бросая взгляд на настенные часы.

— Простите, мистер Малфой. Я выбирала наряд к сегодняшнему ужину и потеряла счет времени, — елейным голосом произнесла Гермиона, аккуратно опускаясь на стул.

— Судя по тому, что на тебе надето, ты выбрала первое, что выпало из твоего платяного шкафа, — ехидно произнес Драко, жестом указывая Ферну подавать ужин.

Гермиона тихо усмехалась, прикрывая рот рукой, и, замечая удивленный взгляд Малфоя, пояснила:

— Никогда не думала, что буду обсуждать свой гардероб с Драко Малфоем.

Драко усмехнулся и, аккуратно взяв в руки столовые приборы, взглянул на Грейнджер, которая медленно отодвинула тарелку с лососем в винном соусе в сторону.

— Ты вновь, протестуя, откажешься от ужина? Или опасаешься, что я был столь не осмотрителен и отравил пищу? — спокойно спросил Драко, разрезая тонким ножом нежное мясо.

— Не исключаю подобную версию из возможных, — произнесла Гермиона.

— По отношению к тебе это было бы излишне гуманно, Грейнджер. А я редко занимаюсь благотворительностью. Так какова истинная причина? — ухмыляясь, поинтересовался Драко.

Гермиона шумно выдохнула и, замечая вопросительный взгляд Малфоя, неохотно ответила: — У меня аллергия на красную рыбу.

Драко лишь хмыкнул на признание Грейнджер и продолжил трапезу.

Гермиона медленно попивала сухое вино, лениво рассматривая убранство комнаты, и, остановив свой взгляд на единственной картине в гостиной, которая привлекла ее внимание в прошлый раз, она осторожно спросила:

— Малфой, могу я задать тебе вопрос?

— Нет, — резко ответил Драко. — Но ведь ты все равно его задашь.

— Кто эта девочка, изображенная на картине? — спросила Гермиона, внимательно рассматривая черты лица смуглой девочки с карими глазами и длинными черными волосами.

— Почему тебя заинтересовал этот портрет? — тихо спросил Драко, удивляясь, что его вовсе не злит интерес Грейнджер к картине.

— Это сложно объяснить, — ответила Гермиона. — Ее взгляд привлекает внимание. А еще немного странно видеть маггловскую картину в доме чистокровного волшебника.

Драко молчал, неспешно разрезая филе на мелкие кусочки, и спустя некоторое время он произнес:

— Ее зовут Марьям. И это единственное, что ты можешь о ней знать. [3]

— Но кто…

— Достаточно, — выкрикнул Драко, заставив Гермиону резко замолчать.

Гермиона покорно молчала, решив, что поддерживать праздную беседу с Малфоем было дурной затеей, и, допив вино, закусывая его твердым сыром, она терпеливо ждала окончания ужина.

— Как и прежде, в этом доме чтят вековые традиции, — услышала Гермиона за спиной незнакомый голос. — Какая скука!

— Адриан, — напряженно произнес Малфой, слегка преклонив голову, приветствуя своего кузена.

— Прости, что опоздал на семейный ужин, — надменно произнес молодой мужчина, приблизившись к столу и свободно усаживаясь на стул.

Гермиона, слегка наклонив голову, бросила быстрый взгляд на кузена Малфоя, которого, по всей видимости, звали Адриан. Она ожидала, что он, как и все члены семьи Малфой, обладает аристократической статью, светлыми волосами и бледной кожей лица, но она ошиблась. Внешне Адриан был полной противоположностью Малфоя: узкое смуглое лицо с выраженными скулами, обрамленными длинными черными волосами, уложенными намеренно небрежно, ровный нос, тонкие губы, искривлённые в насмешливой ухмылке, и черные как смоль глубокие глаза. Гермиона вздрогнула, чувствуя, как сотни иголок волной прошлись по ее телу, когда Адриан, улыбаясь, посмотрел ей прямо в глаза, замечая на себе ее изучающий взгляд.

— Драко, будь так любезен, представь мне свою гостью, — тихо произнес Адриан, не отрывая взгляда от Гермионы.

— Гермиона Грейнджер, — сухо произнес Драко, наблюдая, как кузен заинтересованно изучает Грейнджер. — Она…

— Мисс Грейнджер, — медленно произнес Адриан томным голосом. — Адриан Греем, к вашим услугам.

Гермиона натянуто улыбнулась и на миг прикрыла глаза, стараясь успокоить сбившееся дыхание.

— Поправьте меня, если я не совсем прав, но вы ведь та самая героиня войны, Гермиона Грейнджер? — с блеском в глазах спросил Адриан.

— Да, — коротко ответила Гермиона, слегка откашлявшись. — Но это было так давно и…

— О, прошу, не скромничайте. Вы одна из немногих, кто боролся за светлое будущее — за наше будущее, — улыбаясь, произнес он, поднимая бокал в честь Гермионы, и залпом осушил его.

Адриан продолжал внимательно осматривать Гермиону, заставляя ее невольно краснеть, и, чтобы как-то скрыть неловкость, она торопливо принялась за принесенный Ферном десерт.

— Прошу простить меня за дерзость, но могу я узнать, что вы делаете здесь, в Малфой-мэноре, Гермиона? Ведь я могу вас так называть? — спустя пару минут молчания заинтересованно спросил Адриан.

— Нет, — резко произнес Драко, не позволив Гермионе произнести и слова. — Соблюдай учтивость, Адриан.

Греем, тихо хмыкнув, проигнорировал замечание Драко и вопросительно взглянул на Гермиону, ожидая ответа на заданный им вопрос.

— Я, — взволнованно начала Гермиона, — я перевожу книгу по истории древней магии для мистера Малфоя.

— О, так вы лингвист, — утвердительно произнес Адриан.

— Не только, — пояснила Гермиона. — Я также специалист по рунологии, нумерологии, семиотике и криптографии.

Адриан восхищенно воскликнул, удивляясь ее способностям, и, смущенно отвернувшись, Гермиона встретила пренебрежительный взгляд Малфоя, в котором она явно уловила немой вопрос: «Хвастаешься, Грейнджер?». Она тряхнула головой, избавляясь от глупых мыслей, и Гермиона, повернувшись к Адриану, продолжила разговор.

— Меня всегда восхищали люди, страстно изучающие историю магии. Я, увы, на это не способен, — разочарованно произнес Адриан, взглянув на Гермиону, которая поймала себя на мысли, что почему-то увлеченно слушает Греема.

— Скорее, причина в том, что ты бросил школу магии Дурмстранг и позже тебя исключили из Высшей академии зельеварения, — ехидно произнес Драко, наблюдая, как меняется лицо Адриана.

— Не обращайте внимания на замечания моего кузена, мисс Грейнджер. Драко нравится указывать на мои ошибки, — печально произнес Адриан, замечая, как Гермиона невольно кивнула, словно соглашаясь с ним.

— Но почему? — вдруг спросила она.

— Я и сам часто задаюсь этим вопросом. Полагаю, причина кроется в том, что я несколько отличаюсь от других представителей нашей семьи. Я скептически отношусь к семейным традициям, считая, что это пережиток прошлого. И в вопросах классового неравенства я также придерживаюсь собственного мнения, — признался Адриан, игнорируя откровенные усмешки со стороны Драко.

Гермиона, внимательно слушая Адриана, мысленно сравнила его с Сириусом, который, хоть и был чистокровным волшебником, не разделял идей своей семьи. Адриан казался ей таким же… Или она ошибалась?

— Ужин окончен, — воскликнул Драко, отвлекая Гермиону от мыслей. — Андриан, следуй за мной.

Адриан поднялся со стула, улыбаясь, подмигнул Гермионе и направился к выходу вслед за раздражённым Малфоем.

Оставшись наедине с собой, Гермиона чувствовала, как учащенно билось ее сердце и по телу расплылась волна тепла и легкого блаженства. Так странно чувствовать подобное. Очень странно.

* * *

Драко устало потирал виски, удобно расположившись в бархатном кресле. После разговора с Адрианом в своем кабинете он чувствовал легкую раздражённость, которая не исчезала даже после выпитого бокала бурбона.

Как и прежде, Адриан требовал вернуть кольцо леди Офелии, уверяя, что именно он должен обладать семейной реликвией. Спокойно выслушав кузена, игнорируя его требование и повышенный тон, Драко попросил Адриана удалиться. Впрочем, глупо было полагать, что он незамедлительно покинет Малфой-мэнор и впредь не появится на его пороге. Ведь Адриан, потерпев неудачу, счел, что уйти с пустыми руками — потеря времени, и попросил Драко выплатить ему компенсацию в размере пяти тысяч галлеонов.

Внимательно наблюдая, как ловко и непринужденно Адриан меняет маски, превращаясь из крысы в беспомощного мышонка, Драко, усмехаясь, отклонил просьбу кузена. Услышав отказ, Адриан, шипя от злости, обвинил Малфоя в алчности, поклявшись от него отречься. Мысленно надеясь, что Адриан сдержит обещание и от их родства останется лишь воспоминание, Драко настоял на том, чтобы он покинул его кабинет.

И сейчас, страдая от головной боли, Драко размышлял о дальнейших планах своего незадачливого братца.

— Хозяин, — тихо произнес Ферн, незаметно появившись в кабинете. — Я подготовил овес и овощи для вашего коня.

— Хорошо, — тихо произнес Драко. — Я покормлю Анкониана лично, на сегодня можешь быть свободен.

Поклонившись, Ферн исчез, а Драко устало поплелся к выходу, направляясь в конюшню.

* * *

— Мне кажется, будто я знаю тебя целую вечность, — томно произнес Адриан, ближе наклонившись к Гермионе.

Больше часа назад Адриан появился на террасе, наблюдая из окна, как Гермиона, закутавшись в плед, читает книгу. Он бесшумно подошел к ней, напугав своим появлением, и, учтиво извинившись, решил составить ей компанию, аккуратно сев на край кушетки. Гермиона охотно слушала Адриана, каждый раз смущаясь, когда он неотрывно смотрел ей глаза. Ей казалось, будто в его взгляде было что-то неуловимое и магическое, что пугало ее, но необъяснимо влекло. Ее любопытство разгоралось сильнее, когда он томно и мягко обращался к ней, интересуясь ее работой, увлечениями и личной жизнью. Голос Адриана обволакивал, туманил, заставлял ее забыть о назойливых мыслях, жужжащих в голове, и она словно тонула в этом глубоком нежном баритоне.

— Я чувствую тебя, — начал Адриан, наклоняясь к Гермионе все ближе. — Я чувствую твою боль и усталость, ощущаю, что ты прилагаешь колоссальные усилия, чтобы быть сильной, любимой и желанной. Я убежден, что те, кем ты дорожишь, тебя ни капли не достойны. Ты должна знать…

Адриан продолжал говорить так, словно пролистывал страницы жизни Гермионы и без труда прочитывал их. Его притягательный голос опьянял, и Гермиона чувствовала, как медленно теряла связь с реальностью и неспешно погружалась в чувственную и нежную речь Адриана.

Ее тело, ослабленное и ватное, вмиг ожило, сердце забилось в сбившемся ритме, а жгучее желание пронеслось волной и тягучей лавой растеклось где-то внизу живота.

«В теле нет клеточки, которая бы не жаждала... Чего? Этого нельзя ни определить, ни объяснить. Словом, человека нет. Он выключен. Он ничего не хочет, ни о чем не мыслит, кроме…» [4]

Строки из прочитанных книг случайно всплывали в памяти, словно описывая ее чувства. Она невольно моргнула и, повернувшись, встретила черный омут его глаз, в которых не отражался ни ее взгляд, ни даже свет.

— Гермиона, — она видела, как движутся его губы, произнося ее имя, но голос звучал словно в голове. Гермиона подняла взгляд, вновь утопая в глубине его глаз…

«Его глаза такого же неопределенного оттенка, как городское небо в дождливую погоду. Когда он смеется, в них мерцают коварные искорки…»[5]

— Забыться… — шепотом произнесла она, повторяя строки из полюбившегося романа.

— Гермиона, — он вновь произнес ее имя, но она, охваченная желанием, медленно утопала в блаженной слабости. Гермиона чувствовала легкое прикосновение его руки на своей шее, и, прильнув телом к Адриану, она томно и шумно выдохнула. Лаская тонкую кожу, он ловко спустил рукав платья на ее плечо и нежно прикоснулся к выступающим ключицам.

«Одно прикосновение, и я исчезну» [6]

Мягкие губы обжигали горячим дыханием ее кожу, оставляя за собой дорожку влажных поцелуев. Медленно, словно испытывая ее, Адриан нежно прикоснулся к ее полуоткрытым влажным губам. Она ощущала его вкус…

«Я знаю: это смесь дьявола с моей кровью…» [7]

Желание чувствовать Адриана в себе только усиливалось, и, отвечая на его поцелуй, она несмело протянула к нему руку, нежно обнимая за шею. Опьяненная и ведомая необъяснимой страстью, Гермиона не могла противиться ему.

«Ты сможешь. Обернись!»

Слова, сказанные ей Малфоем в тот самый вечер, когда он запер ее в гостиной, прозвучали у нее в голове, и его холодный звонкий голос словно пробудил ее от легкой дремоты. Открыв глаза, она резко оттолкнула Адриана и, прижав руку в губам, которые все еще помнили его поцелуй, грубо произнесла:

— Уходи!

— Гермиона, я знаю, чего ты хочешь, и…

— Немедленно! — выкрикнула Гермиона, наблюдая, как Адриан, который мгновение назад тепло улыбался ей, кривится в мерзкой усмешке, и, злобно хмыкнув, он повернулся и направился вдоль аллеи к воротам поместья.

— О, Мерлин! — тихо произнесла Гермиона, не веря тому, что сделала, и, грубо вытерев рукой губы, словно стирая позорное клеймо, поднявшись по деревянным ступенькам, она повернулась к дверям, ведущим в аванзал. Испуганно вздрогнув, она заметила стоящего на пороге Малфоя и, сделав несколько шагов назад, воскликнула:

— Малфой! Ты что, следил за мной?

— Я кормил Анкониана, — безразличным голосом произнес он, опуская взгляд на пустое ведро в руках.

— Ты не понимаешь, — оправдываясь, произнесла Гермиона, замечая его брезгливую ухмылку. — Не смей судить меня!

— Я не произнес ни слова, Грейнджер, — спокойно произнес Драко, чувствуя, как злость медленно подступает к горлу.

— Я вижу укор в твоих глазах. Я не знаю, почему так поступила и…

— Достаточно, — грубо прервал ее Малфой. — Считаешь, я нуждаюсь в твоих глупых оправданиях?

— Нет, но я… — начала Гермиона, но, замечая, как Малфой, не слушая, поворачивается к ней спиной, резко замолчала. Чувствуя, как от стыда горят щеки, она, покусывая нижнюю губу, смущенно опустила голову.

— Я в тебе разочарован, — донеслись до Гермионы тихие слова Малфоя, но, когда она подняла голову, его уже не было.

— Я в себе — тоже, — шепотом ответила она, чувствуя, как горячая одинокая слеза быстро скатилась по щеке.

* * *

— Дорогой алкоголь, доступные женщины и лицемерное общество. Обожаю вечеринки Бертрама! — смеясь, воскликнул Блейз, закуривая сигарету.

Драко натянуто улыбнулся, расстёгивая верхнюю пуговицу на черной рубашке, и, глубоко вздохнув, растягивая ворот, залпом выпил охлажденное игристое вино. Он лениво наблюдал, как Блейз и Теодор играли в покер в компании подвыпивших прихвостней Бертрама, развлекая своих девиц и зевак, внимательно наблюдавших за игрой и слушавших глупые шутки.

Клуб «Аристо», вычурный и помпезный, находился в цокольном этаже маггловского отеля «Ritz» на Пикадилли, где каждую пятницу чистокровные отпрыски своих семей проводили шумные вечеринки, тратя галлеоны на алкоголь, игры и шлюх. Драко был не очень частым гостем на подобных мероприятиях, что зачастую ставили ему в упрек, но довольно желанным, судя по еженедельным приглашениям.

Виновник сегодняшнего торжества, виконт Бертрам Рочестер, собрал в клубе исключительно элитное общество, которое отличалось своей надменностью, лицемерием и чрезмерной напыщенностью. Знакомые для Драко качества, но изрядно поднадоевшие. Именно поэтому, скрываясь в отдельной ложе под бархатным балдахином, Малфой отрешенно наблюдал за наряженной толпой, медленно выкуривая последние сигареты.

— Поздравь меня, мой друг, — весело произнес Блейз, усаживаясь в соседнее кресло. — Мне удалось-таки оставить нашего незадачливого Тео без гроша.

— Ненадолго, — тихо произнес Теодор, разливая алкоголь по бокалам.

— Драко, твой усталый вид заставляет меня волноваться, — обеспокоенно произнес Блейз, внимательно наблюдая за другом.

— Моя тонкая аристократическая натура не выносит подобного рода сборищ, — манерно произнес Драко.

— О, простите, милорд, — смеясь, парировал Теодор.

— Ну, поведай нам новости с военного фронта, — задорно начал Блейз. — Рейхмаршал Грейнджер пошла в оборону или трусливо отсиживается в окопе?

— Засела в стану врага, — усмехаясь, ответил Драко и, замечая непонимающий взгляд друзей, пояснил: — Языком изучала ротовую полость Адриана.

Теодор громко присвистнул и многозначительно взглянул на Блейза.

— Плохая, плохая девочка, — констатировал Блейз. — Впрочем, это твое негативное влияние так подействовало на тщедушную Грейнджер.

— Что? — удивленно спросил Драко.

— Ты ослабил гриффиндорский дух, довел несчастную до отчаяния, заставив ее поверить в измену жениха. А эта статья в газете и вовсе превратила ее в мужененавистницу с кучей комплексов.

Драко, громко фыркнув и не сказав ни слова, резко встал с дивана и вышел из ложи.

— Ревнует? — спустя пару минут спросил Теодор.

— О, друг мой, ты ничего не смыслишь в человеческой натуре. Это злость, а не ревность. Драко всегда гордился своей способностью угадывать характер и слабости человека, лишь только взглянув на него, а Грейнджер своей выходкой убедила его в обратном.

— А я считаю, что это ревность. Поспорим? — улыбаясь, спросил Тео, замечая во взгляде друга азартные искорки.

— Прости, Тео, я не заключаю пари с нищими. К тому же я… О, Мерлин! Леда О’Брайн? — воскликнул Блейз, замечая, как Драко мило беседует со стройной девушкой с темно-янтарными волосами.

— Леда? — переспросил Теодор, прослеживая взгляд Блейза. — Кажется, Драко расстался с ней несколько лет назад.

— Именно, и теперь эта ненасытная фурия вновь положила на него глаз, — раздраженно произнес Блейз, наблюдая, как Драко, обняв Леду за талию, быстро уводит ее к выходу.

* * *

— Куда бы ты хотела пойти, дорогая? — томно произнес Драко, накидывая пальто у входа в отель.

— Мы не виделись так долго, Драко. Возможно, стоит обойтись без прелюдий и сразу направиться в твои апартаменты на Кровус-стрит? — тихо произнесла Леда, хищно улыбаясь.

Драко остановился, внимательно посмотрел на изрядно подвыпившую девушку в коротком коктейльном платье красного цвета, которое выгодно оттеняло ее янтарные короткие волосы, и, поддавшись мимолетному желанию, заправил непокорную прядь ей за ухо, шепотом проговорив:

— Есть место куда более интересное.

— Неужели, — удивленно произнесла Леда. — И какое же?

— Малфой-мэнор, — воскликнул Драко и, схватив Леду за руку, трансгрессировал.

* * *

Гермиона, ворочаясь в кровати, прикрыла глаза рукой, защищаясь от яркого лунного света, мягко освещающего Белую спальню сияющей перламутровой дымкой. Пламя, звонко потрескивая в камине, медленно догорало, сжигая сухие поленья в черную золу, и Гермиона, тихо заскулив, накрылась с головой пуховым одеялом, которое едва ли защищало ее от раздражающего треска. Она резко откинула одеяло и, уверенно встав с кровати, быстро подошла к окну. Щурясь от ослепляющего света, грубо задвинула шторы, погружая комнату в легкий полумрак. Гермиона, шагнув к прикроватной тумбочке, взяла кувшин и, уверенно направившись к камину, нещадно залила слабое пламя водой и, не обращая внимания на резкий запах, мирно вернулась в постель. Закрыв глаза, она уже начала погружаться в сон, как раздался звон настенных часов, находящихся в гостиной на первом этаже, и Гермиона, вздрогнув от неожиданности, в отчаянии взвыла.

Через несколько часов она должна переместиться в Норвегию для личной аудиенции с Освальдом Гардом, и мысль о предстоящей встрече с таинственным коллекционером медленно изводила ее, заставляя переживать из-за любой мелочи. Впрочем, если Гермиона осмелится углубиться в свои беспокойства, то непременно обнаружит. что причина ее нервозности, которая тугим комом засела в горле, заключалась вовсе не в мистере Гарде, а в жгучем пожирающем чувстве вины. Ей удалось занять себя насущными делами и откровенно игнорировать муки совести, но, как только она видела безмятежного Малфоя, воспоминания прошедших дней накатывали волной, и она, стыдливо опуская глаза, не смела ответить на его холодный и пренебрежительный взгляд. Чувство стыда обострялось, когда он мелькал перед глазами, и она невольно задавалась вопросом, винила ли она себя за отчаянный поступок или же ее коробило, что Малфой застал ее на месте преступления? О, Мерлин, как же ужасно она себя чувствовала! Хотелось спрятаться и забиться в темный угол, но разве можно было укрыться от собственных мыслей?

Но все ее переживания меркли перед страхом увидеть Роберта и взглянуть ему в глаза. Казалось, как только она осмелится это сделать, он заметит в ее стыдливом взгляде, как на старой кинопленке, сцену поцелуя с Адрианом. В своем воображении она представляла, как Роберт, злясь и упрекая ее в лицемерии, обрушает на нее гневную тираду и спешно покидает квартиру. Но реальность оказалось куда менее трагичной. Прошлой ночью он застал ее в квартире, и она, к своему удивлению, позволила ему войти, поддавшись на его аргументированные доводы. Гермиона даже выслушала жениха и, кивая головой, соглашалась с его выводами, презирая себя за то, что чувство вины вынуждает ее, перешагнув собственную гордыню, простить Роберта. Это было несправедливо! Роберт вполне достоин быть прощенным лишь только потому, что Гермиона доверяет и любит его, а не затем, что ее смехотворная месть сравняла счеты.

В тот вечер они говорили долго, и она чувствовала, что смягчилась по отношению к нему, а, возможно, она просто скучала? Простила ли она его? Гермионе непросто было однозначно ответить на этот вопрос, но она определенно точно позволила Роберту вновь быть частью ее сложной и запутанной жизни.

Но, вновь возвращаясь к потаенным мыслям, которые то и дело норовили о себе напомнить, она задавалась вопросом, ставшим для нее риторическим. Как она могла ответить на поцелуй Адриана? Как позвонила незнакомому мужчине управлять своими эмоциями?

Гермионе сложно было поверить, но она довольно туманно вспоминала разговор с Греемом со всеми вытекающими последствиями. Странно, но она не только не помнила свои мысли в тот момент, но и даже чувства. Словно это был полузабытый сон, который с каждым пройденным днем растворялся в задворках ее памяти. Но, тщетно выискивая оправдания, она все же признала собственную ошибку и ужасно винила себя за это. Как там говорила Эбби? «Это всего лишь поцелуй»? Что ж, Гермиона вполне могла с этим согласиться, ведь приоритеты меняются, когда неожиданная ситуация позволяет тебе померить шкуру своего партнера.

Гермиона, устало вздохнув, мысленно уговорила себя закрыть глаза и вскоре уснуть, ведь завтрашний день обещал быть сложным, а мистер Гард едва ли желает видеть сонную сомнамбулу вместо квалифицированного специалиста. С этими мыслями она медленно погружалась в сон, надеясь, что в оставшиеся часы ей удастся выспаться.

— Да, Драко, да…

— Что за..? — сонно пробурчала Гермиона, резко открывая глаза, вслушиваясь в незнакомый голос.

— О, Мерлин, быстрее…

«Это что… женский стон?» — подумала Гермиона, медленно вставая с кровати и осторожно приближаясь к камину, откуда раздавались весьма специфичные звуки. Вскрики раздались снова, и Гермиона, убедившись в своих догадках, громко выругалась, проклиная Малфоя.

— Уму непостижимо! — воскликнула она. — Он что, посмел привезти в поместье одну из своих девиц?

Она брезгливо вздрогнула, закрывая ладонями уши, стараясь заглушить неприличные стоны, гулом отдающиеся в стенах ее спальни. Она чувствовала себя омерзительно, словно несмышлёный любопытный ребенок, который остановился у дверей в спальню своих родителей, подслушивая, как те занимаются сексом. Отвратительно!

С каждым стоном этой неугомонной дамочки Гермиона чувствовала, как злость медленно, но верно закипает внутри, и желание прервать эту арию усиливалось все сильнее.

«Спокойно, Гермиона, ты не должна вмешиваться», — мысленно успокаивала она себя и, вновь спрятавшись под одеялом, попыталась абстрагироваться от раздражающих звуков и вскоре уснуть.

Но злость медленно выедала в ней остатки разума, и она в отчаянии попыталась заглушить стоны с помощью волшебства, предполагая, что древнюю магию, объединяющую спальни супругов, едва ли пересилят парочка бытовых заклинаний. Она оказалась права и, швырнув палочку в сторону, тихо заскулила, тщетно прикрывая уши руками.

— «Господин Драко — благородный волшебник и не осрамит поместье случайными связями», — кривляясь, съязвила Гермиона, вспоминая, как Дейзи гордо ответила на осторожно заданный Гермионой вопрос.

Нервно покусывая губы, Гермиона мерила шагами комнату, косо поглядывая на зашторенные окна, за которыми, вероятнее всего, уже виднеется светлая полоса на горизонте, предвещавшая о наступающем рассвете. Нет, именно сегодня Малфой устроил это откровенное безобразие, когда она должна набраться сил, а затем, полная решимости, отправиться в Норвегию. Как же это раздражает!

— О, Мерлин, да, да....

— Все, с меня достаточно! — выкрикнула Гермиона, накидывая халат поверх белой ночной сорочки и, стиснув зубы от злости, уверенно направилась к выходу. Быстрым шагом идя по каменному коридору, она старалась не думать, что Малфой, скорее всего, проклянет ее или отравит за безумную дерзкую выходку. Резко тряхнув головой в попытке избавиться от мыслей, она повернула за угол.

Что ж, если Малфой позволил себе осуждать ее за поцелуй с Адрианом, то она вполне могла...

— Добрый вечер, господа, — спокойно произнесла Гермиона, резко открыв дверь в спальню Малфоя. Голая девица, смело оседлавшая Малфоя, вздрогнула, испуганно поглядывая на появившуюся в комнате Гермиону. Пытаясь прикрыться шелковой простыней, она замерла и — слава Мерлину! — замолчала.

— Драко, кто она? — тихо прошептала Леда.

Малфой, обнажённое тело которого, к счастью Гермионы, было наполовину скрыто одеялом, медленно приподнялся на локтях, лениво отбрасывая неряшливую прядь волос, внимательно осмотрел Гермиону и, кривясь в ехидной усмешке, неспешно проговорил:

— Эта особа — моя прислуга, дорогая. Не стоит обращать на нее внимания.

— Возможно, в твоих фантазиях так оно и есть, Малфой, — парировала Гермиона, чувствуя, как гнев подступает к горлу и набатом отбивает ритм. — В действительности же я — твоя супруга.

— Что? — в удивлении воскликнула Леда, глупо открывая рот. — Драко, ты женат?

Гермиона, ведомая странным злорадным наслаждением, медленно подняла руку, демонстрируя массивное платиновое кольцо, и, замечая, как в глазах девушки медленно меркнет угасающая надежда, она тихо усмехнулась.

— Кольцо леди Офелии! Ты, ты...

Леда, хватая ртом воздух, ошарашенно глядела на спокойного Малфоя, тщетно пытаясь подобрать колкие оскорбления.

— Можешь быть свободна, Леда, — отрешенно произнес Драко, потянувшись за своими вещами.

Леда, онемев от услышанного, со слезами на глазах неумело обернулась в шелковую простынь и, соскользнув с кровати, путаясь в длинных полах, быстро собрала свои вещи, беспорядочно раскиданные на полу, и спешно направилась к выходу.

— Если ты вздумаешь проболтаться, Леда, — начал Драко, застегивая молнию на брюках, — это возымеет неприятные для тебя последствия.

Леда, злобно посмотрев на Малфоя и быстро проходя мимо Гермионы, в оскорбленных чувствах покинула комнату.

— Занятное представление, Грейнджер, — усмехаясь, произнес Драко, медленно приближаясь к потерянной Гермионе. — Если ты желала присоединиться к нам, то тебе не стоило варварски врываться в спальню — достаточно было лишь попросить. Впрочем, я мог предложить тебе лишь место в зрительском зале.

— Ты — мерзкое похотливое животное, Малфой, — злобно прошипела Гермиона.

— Крайне не советую оскорблять неудовлетворенного мужчину, Грейнджер. Иначе рискуешь приносить свои извинения, стоя на коленях, — язвительно произнес Драко и, наклонившись к самому уху Гермионы, продолжил: — С открытым ртом.

Оскорбившись, Гермиона сверлила Малфоя пренебрежительным взглядом и гневно произнесла:

— Через пару часов я должна быть в Норвегии на важной встрече, но вместо того, чтобы набираться сил, я вынуждена была слушать эти животные возгласы. Мерлин, она стонала будто ее имела рота солдат.

— Неожиданный комплимент. Благодарю, — ухмыляясь, ответил Драко. — Очевидно, ты не могла применить магию, дабы заглушить якобы мешающие тебе звуки, но почему ты не воспользовалась свободными гостевыми комнатами?

"Действительно, почему?" — мысленно спросила себя Гермиона. — "Мне ведь даже не пришло это в голову. Дьявол!"

— Не считаю, что должна лишать себя комфорта, лишь только потому, что ты устроил ночные оргии, — неуверенно оправдывалась Гермиона.

— Не очень убедительно, Грейнджер, — открыто улыбался Драко. — Вероятно, твоя порочная натура побуждала тебя незаметно подкрасться и, истекая от возбуждения, подсмотреть в замочную скважину. Но ты, очевидно, посчитав не опускаться до примитивных подглядываний, решила действовать в открытую.

— Что? — ошарашенно воскликнула Гермиона и думала было обрушить на него гневную тираду, но резко замолчала, наблюдая, как он беззаботно смеется, замечая ее смущение. С чего это он вдруг такой веселый? Разве что...

— Невероятно, ты вновь вынудил меня участвовать в своих грязных играх, — тихо произнесла Гермиона. — Ты намеренно привел эту девицу в поместье, надеясь, что я приду в крайнее бешенство. Ты добивался моей злости, иначе бы ты не усмехался так откровенно, а, пригвоздив к стене, угрожал бы мне очередной расправой.

— У тебя паранойя, Грейнджер, — спокойно произнес Драко, разминая шею.

— Знаешь, с меня достаточно твоих игр, Малфой. Я не намерена тратить на тебя свое время, и оставшиеся девять месяцев я, как мы и условились, останусь в поместье, соблюдая твои глупые правила. Но развлекать твой досуг, реагируя на твои выходки, я не намерена, — отчеканила Гермиона и, не взглянув на Малфоя, гордо направилась к выходу, и, остановившись у самой двери, она медленно произнесла:

— Простите, что нарушила правила и вновь оказалась в вашей спальне, мистер Малфой.

Драко, закатив глаза, спокойно наблюдал, как Грейнджер, гордо задрав подбородок, спешно покидает его спальню.

— А этого в планах не было, — вслух произнес Драко, как только за Грейнджер захлопнулась дверь. — Не желаешь участвовать в моих играх, Грейнджер? Боюсь, ты поздно спохватилась. Я только вошел во вкус.

-

Примечания:

[1]. Суккуб (от лат. “Succuba” — любовница) — согласно мифологии, демонесса похоти и разврата, посещающая ночью молодых мужчин и вызывающая у них сладострастные сны. Учитывая тот факт, что Адриан лишь на четверть перенял магию инкуба (муж. род), то его сил хватает лишь на дурманящие речи, которые по ощущениям схожи с наркотическими веществами. Возможно, это лишнее, но все же я объясню реакцию Драко, который хоть и испытывает к Гермионе презрительные чувства, но признает ее силу духа, и, соответственно, он не ожидал, что она позволит Адриану лишнего.

[2]. Toscana del vina — вымышленное название особого итальянского сорта вина — кьянти. Название придумано не случайно, ведь именно это сухое красное вино производят в регионе Тоскана.

[3]. О девушке Марьям я упоминала в приквеле «Над пропастью во лжи», и в следующих главах я подробно расскажу, какое она имеет отношение к Драко и что их связывает.

Здесь и далее источники фраз из известных произведений, которые вспоминались Гермионе как описания ее собственных чувств, когда она слушала опьяняющую речь Адриана:

[4]. Фраза взята из произведения Михаила Булгакова «Морфий».

[5]. Фраза принадлежит Вианн Роше, главной героине романа «Шоколад» английской писательницы Джоанн Харрис.

[6]. Фраза из одноименного аниме «В лес, где мерцают светлячки» режиссера Такахиро Омори.

[7]. Фраза взята из произведения Михаила Булгакова «Морфий».