Ирония судьбы, или Час от часу не легче (гет)

— Как вы думаете, что будет на ЗОТИ? — с утра все ученики седьмого курса Гриффиндора задавали друг другу это вопрос.

Защита от темных искусств была у них первым уроком. Как всегда, со Слизерином — Дамблдор постарался. Впрочем, так было даже интереснее. В этот же день был еще и урок левитации, которую собиралась преподавать прибывшая из России молодая учительница. Директор решил, что старшим курсам Хогвартса было бы неплохо ознакомиться с основами полета без магических предметов, поэтому сегодня их ждало первое занятие.

Гарри очень волновался. Ему не хотелось, чтобы крестный на их первом уроке упал лицом в грязь, да еще и перед Слизерином.

— Успокойся, Гарри, я уверена, Сириус знает, что делает, — убеждала его Гермиона, но он никак не мог успокоиться. Он с самого начала года ходил какой-то нервный. Жизнь с постоянной угрозой смерти от руки Темного Лорда доконала звездного мальчика.

На урок Сириус слегка опоздал. Он вошел в класс с широченной улыбкой на лице и без зазрения совести подмигнул Гарри. Остановившись у своего стола, он красиво махнул мантией, мастерски подражая профессору Снейпу. Ученики заметили это и захихикали, вспомнив вчерашний инцидент.

— Итак, я думаю, что все вы знаете мои имя, но на всякий случай напомню — профессор Блэк, — бодро проговорил Сириус. — В этом году профессор Дамблдор любезно предложил эту должность, а профессор Снейп снова остался с носом… то есть, с зельеварением. Пожалуй, мне стоит проверить, что сумел вложить в ваши головы за прошлый год этот изумительный человек.

Ученики со Слизерина недовольно загудели, ведь Сириус откровенно насмехался над Снейпом. Слизеринцы, хоть и сами любили его не Бог весть как, воспылали праведным гневом. Высказаться решил Малфой.

— Профессор Блэк, — насмешливо сказал он, нарочито выделяя голосом слово «профессор». — Можете быть уверены, профессор Снейп вложил в наши головы больше, чем любой из предыдущих учителей, и уж тем более больше, чем вложите вы.

Сириус выслушал эту тираду совершенно спокойно, ни единый мускул не дрогнул на его лице. Однако в этот же момент он сделал неуловимое движение палочкой, не произнеся не слова. Малфой посинел, схватился за живот и в спешке выскочил из класса, прижимая руку ко рту.

— Простенькое, но действенное заклинание, — прокомментировал Сириус. — Не думаю, что мистер Малфой покинет туалетную комнату в ближайшие десять-пятнадцать минут. А мы в это время можем заняться повторением пройденного материала. Что вы прошли в том году? А то я как-то не успел посмотреть…

Кто-то из слизеринцев хотел снова выступить с язвительным замечанием, но заметил пустующее место Малфоя и вовремя решил промолчать. Гермиона с молниеносной скоростью вскинула руку, чуть подпрыгивая на стуле от нетерпения.

— Да, мисс Грейнджер. Полагаю, вы сможете посвятить нас во все детали пройденного материала за прошлый курс, — с этими словами Сириус развалился в преподавательском кресле и приготовился слушать Гермиону. Та немедленно приступила к рассказу, не пропуская ни малейшей детали.

Где-то на середине повествования Блэк прервал её, и они стали повторять то, о чем успела рассказать Гермиона. Результаты были не очень впечатляющими, зато бывшие члены Армии Дамблдора справились со всем почти блестяще. Только один раз Невилл засмотрелся на Карину и был оглушен заклятием Гермионы. Та постоянно старалась запульнуть каким-нибудь сильным заклятием в Рона, но Сириус за всем пристально следил, и ей приходилось сдерживаться. Малфой так и не вернулся, чем вызвал возмущенные шепотки в рядах слизеринцев, которые, однако, быстро прекратились, стоило только Сириусу как будто бы невзначай направить в их сторону палочку.

Наконец прозвенел гонг, и ученики стали собираться. Сириус подошел к Гарри и сказал:

— Ну, как я? Не оплошал?

— Все было просто отлично, — улыбнулся Гарри. — Ты хорошо поставил Малфоя на место. Правда, он может пожаловаться своему отцу…

— Поверь мне, это не проблема. Уж кого-кого, а Люциуса Малфоя я не боюсь, — насмешливо ответил Сириус и вдруг быстро куда-то засобирался. — Ну, удачи тебе на левитации, Гарри, — улыбнулся он и выскочил из класса.

Гарри с удивлением посмотрел крестному вслед. Куда Сириус мог так спешить? Впрочем, у любого новоявленного профессора Хогвартса наверняка дел было по горло. Вдруг он заметил, что кроме него в классе остались Гермиона и Элен. Девушки о чем-то увлеченно разговаривали. Элен вдруг звонко рассмеялась, чем напомнила Гарри Джинни. Вспомнив о своей девушке, он нахмурился. В последнее время он часто стал замечать, что Джинни с интересом смотрит в сторону Блэка. Она старательно шифровалась, но Гарри то и дело перехватывал ее взгляд, обращенный на слизеринский стол.

— Гарри, ты идешь? — крикнула ему Гермиона.

— Да-да, уже иду, — рассеянно пробормотал Гарри, задумчиво смотря на Элен. Она заметила, что он смотрит на нее, и смущенно зарделась. «А что, если…» — не дав себе одуматься, Гарри под удивлённым взглядом Гермионы направился к Элен и уверенно сказал:

— Привет. Как дела?

Гермиона покачала головой. Она тоже была наблюдательной и заметила, что Джинни не на шутку заинтересовалась Блэком, но Гарри-то что делает?

* * *

Левитацию решили провести в Большом зале, сразу после обеда. Семикурсники галдели, создавая в помещении невообразимый шум. Большие, длинные столы сами собой куда-то исчезли, хотя, разумеется, не обошлось без Дамблдора, который пришел, чтобы произнести какую-то напутственную речь или что-то в этом роде. Что поделаешь, любит старичок болтать не по делу.

Чтобы привлечь внимание учеников, директору Хогвартса даже пришлось применить заклинание Сонорус. Первые ряды слегка покачнулись от зычного голоса Дамблдора.

— Дорогие семикурсники! В этом году у вас появилась уникальная возможность постигнуть азы самолевитации, которую вам столь любезно согласилась преподавать учительница из России. Профессор Джейн Стоун, прошу любить и жаловать, — торжественно произнес Дамблдор, указывая рукой на отделившуюся от толпы фигуру.

Профессора Стоун, то есть уже известную читателю Евгению Валентиновну, с легкостью можно было принять за ученицу, столь хрупкой и маленькой она выглядела. Коротко стриженые волосы и озорные ямочки на щеках, появившиеся, когда она улыбнулась залу, придавали ей ещё большее сходство с подростком. И, надо сказать, официальный костюм, который она надела по случаю своего первого урока, совсем не вязался с ее внешним обликом.

Некоторые особо влюбчивые юноши мечтательно вздохнули. Эта русская преподавательница была очень миловидна, и посему несколько страждущих любви мальчиков, среди которых был и Невилл Лонгботтом, немедля занесли ее в длинный список своих предметов воздыхания.

Дамблдор слегка поклонился новой сотруднице и жестом показал, что освобождает ораторское место. Профессор Стоун встретила его жест легким кивком головы, плавно прошла на его место и, не делая выразительных пауз, начала говорить:

— Я рада приветствовать вас на моем уроке. Вам выпала возможность познакомиться с основами самолевитации, которая в Европе почему-то не пользуется успехом у волшебников, — Евгения Валентиновна с легким торжеством оглядела зал. — Не смею вас обнадеживать и потому сразу скажу, что вы вряд ли научитесь хорошо летать без магических предметов за это короткое время, однако, если среди вас попадутся особо талантливые ученики, они смогут достичь на этом поприще определённых успехов.

Гермиона самодовольно задрала нос. Она была совершенно уверена, что уж у неё-то все прекрасно получится. Не зря она, все-таки, была лучшей ученицей Хогвартса. Евгения, заметив её довольный взгляд, без восторга посмотрела на Гермиону. Она не любила выскочек. И знала, что за такое короткое время даже очень упорный и трудолюбивый человек не научится летать, если у него нет таланта. А в наличии таланта у этой девочки она сомневалась: по слухам, лучшая подруга Гарри Поттера, который столь хорош в квиддиче, даже на метлу сесть боится, не то что летать и выделывать всякие фигуры высшего пилотажа.

— Что ж, должна вас предупредить, на моём уроке вам вряд ли понадобятся волшебные палочки — только в том случае, если вы упадёте и расшибёте себе голову, — жестко добавила она. — На самом деле, всё, что вам нужно сделать, это хорошенько сосредоточиться. Вы должны стать легче воздуха. Точнее, представить это себе. Ощутить, что земля больше не притягивает вас к себе. Вы можете взлететь, потому что мысли мага — более чем материальны, ведь в первую очередь именно мысль направляет магические потоки. Внимание, смотрите на меня.

Семикурсники с восхищением наблюдали, как профессор Стоун медленно отрывается от пола и плавно поднимается в воздух. Она выглядела совершенно расслабленной и безмятежно улыбалась.

— Я делаю это с легкостью, потому что у меня уже есть немалый опыт, — мягко сказала Евгения. — Когда-то я могла подняться максимум на метр над землей и выдерживала в воздухе не больше десяти секунд, после чего неизбежно брякалась на землю, что было довольно болезненно, — вещала она, плавно плывя по воздуху в другой конец зала. Она уже была на высоте метров четырех, и выглядела так, будто вообще не прилагала никаких усилий к тому, чтобы держаться в воздухе.

Альбус Дамблдор, оставшийся, чтобы понаблюдать за уроком, завистливо вздохнул. Конечно, его магические силы были в сотни раз больше, чем у этой маленькой волшебницы, но вот плавать по воздуху он не умел. Он попытался сосредоточиться, перестать ощущать притяжение земли, отдаться воздушным потокам. Но максимум, что у него получилось, это оторваться от пола на пятнадцать сантиметров и продержаться так около двадцати секунд. А если одному из величайших магов столетия сложно было левитировать, то что уж тогда говорить об этих малолетних магах-недоучках.

Дамблдор очень пожалел, что по причинам, ему неведомым, европейские маги редко практиковали самолевитацию, предпочитая мётлы. Конечно, передвигаться на метле было намного проще и быстрее, но в некоторых ситуациях способность летать без вспомогательных предметов была бы очень полезной. Альбус дал себе слово, что непременно научится левитировать как следует — он не мог стерпеть, когда не обладал каким-либо магическим умением.

— Некоторые из вас, — между тем продолжила профессор Стоун, возвращаясь на свое место и указывая на русских учеников. — Уже немного умеют летать. Кто-нибудь желает показать нам свои умения… кроме Бейгел?

Нина тянула руку вверх, подпрыгивая на месте и создавая ассоциацию с Гермионой. Сама Гермиона с некоторым отвращением смотрела на этот жест — Мерлин, неужели и она так выглядит, когда поднимает руку на уроке?

Остальные ученики молчали в тряпочку и старались не проявлять активности. Как известно, меньше вякаешь — меньше потом на себе тащишь. Пауза затягивалась, но вдруг Элен подняла руку и робко сказала:

— Может, я покажу?

Евгения Валентиновна с удивлением подняла брови. Она мало что знала о способностях этой ученицы.

— Что ж, если больше никто не желает, — она с осуждением глянула на своих учеников. Те мгновенно изобразили оскорбленную невинность. — То, будь добра, Элен, покажи нам, что ты можешь.

Заметно волнуясь, Элен подошла к преподавательнице и остановилась.

— Мы еще изучали полет с перемещением, но у меня плохо получается, — еле слышно сказала она. — Это тоже надо показать?

— Нет, не стоит, — так же тихо ответила профессор Стоун. — Перемещение — опасная штука, я не хочу тебя собирать по всему залу по кусочкам.

Элен кивнула и, глубоко вздохнув, обернулась лицом к залу. Сложно сказать, что заставило ее выйти, фигурально выражаясь, на сцену: Провидение или желание показать себя во всей красе Поттеру, который вдруг обратил на нее внимание — но теперь ей пришлось собрать в кулак всё мужество и всю концентрацию внимания, чтобы не опозориться.

Она закрыла глаза, чтобы успокоиться, и сосредоточилось. Было видно, что она вся одно сплошное волнение, в отличие от профессора Стоун, поднявшейся в воздух расслабленно и непринужденно. После десяти секунд напряженного ожидания, её ноги наконец оторвались от пола, и Элен стала медленно подниматься в воздух. Она открыла глаза и выдохнула. У нее получилось! Она не опозорилась!

Поднявшись на пару метров над землей, она заметила восхищённый взгляд нескольких парней, в том числе Гарри. От радости Элен ослабила концентрацию внимания, за что тут же поплатилась — сила земного притяжения, снова взяв верх над её телом, потянула её вниз, и лишь в двадцати сантиметрах от пола она сумела остановиться и вновь начать подниматься вверх.

— Вот что случается, когда начинаешь думать о том, о чем не надо, — прокомментировала Евгения Валентиновна, без труда догадавшись, что стало причиной произошедшего. — Что ж, этого достаточно, спасибо, Элен, можешь спускаться.

Элен опустилась на пол и пошла на своё место, бросив на Гарри смущенный взгляд. Гермиона, заметившая это, закатила глаза и дёрнула друга за рукав, отвлекая его от Элен, на которую он беззастенчиво пялился.

— Будешь так пялиться, очки новые понадобятся, — сердито прошептала она. Зачем, зачем они ищут проблемы на свою… ээ… голову? Не хватало только ещё одной сцены ревности. Уизли этим знамениты, ха-ха.

— То, что умеет мисс Уайт и остальные ученики из России — это основа, — вновь привлекла к себе внимание профессор Стоун. — Они учились этому уже два года, и то, что показала нам Элен, для многих является максимумом. Даже изучая левитацию на протяжении десятилетий, некоторым магам не удается подниматься в воздух выше, чем на десять метров.

Ученики заворожено внимали каждому её слову. Полёты явно впечатлили их. Заядлым игрокам в квиддич, таким как Малфой и Поттер, немедленно захотелось попробовать подняться в воздух. Им казалось, что уж это — точно их стихия.

— И это еще не всё, — продолжила Евгения Валентиновна. — Сейчас я вам покажу еще кое-что. Во-первых, парить по воздуху совершенно необязательно, можно и летать быстро. Это удобнее и намного проще. Правда, далеко не улетишь, но вот преодолеть лишние пару десятков метров так гораздо быстрее, если есть такая необходимость.

Она вдруг резко взмыла в воздух и через пару секунд оказалась в другом конце зала. Семикурсники восхищенно ахнули.

— Что, впечатляет? — усмехнулась профессор Стоун. — Это так, цветочки. Я хочу показать вам еще один, так сказать, трюк. Один из самых сложных.

С этими словами она вдруг растворилась в воздухе с характерным хлопком аппарации и в следующий момент появилась над головой Дамблдора, подмигнула ему, от чего тот слегка опешил, и вновь исчезла, чтобы через секунду вновь оказаться на «ораторском» месте.

— Перемещаться в воздухе сложно потому, что, очутившись на новом месте, нужно снова сконцентрироваться и суметь удержаться в воздухе, — сказала слегка запыхавшаяся Евгения. — Это, поверьте мне, нелегко.

Невилл немедленно сделал в своем списке возлюбленных поправку, в результате которой профессор Стоун оказалась на первом месте, а Карина Вольф спустилась на позорное для неё второе. Даже Малфой, до сих пор наблюдавший за молодой преподавательницей с некоторым пренебрежением, восхищенно вздохнул.

— Что ж, это, а также другие фигуры высшего пилотажа мы обсудим на следующих уроках, а сейчас я предлагаю вам попробовать хотя бы оторваться от земли, — продолжила Евгения Валентиновна. — Поверьте, если у вас получится сейчас, вы можете быть практически уверены — у вас талант, — с улыбкой добавила она.

Ученики зашептались. Половина из них была уверена, что левитация дастся им без труда, другая же половина пребывала в уверенности о совершенно обратном.

— А вам, — сказала Евгения, обращаясь к ученикам из России. — Я ничего не предлагаю. Я настаиваю на том, чтобы вы помогли другим ученикам. Сейчас я разобью вас на группы.

Она обвела взглядом зал, прикидывая, как семь учеников и один учитель могут уследить за таким количеством других учеников. Наконец она решительно сказала:

— Бейгел, бери весь свой факультет вместе с Петровым в придачу — твоей активности хватит и на сотню человек, а Джон сам ничего не может. Кстати, раз уж так, то возьми и весь Рейвенкло. Думаю, вам будет так вполне удобно, — перечисляла Евгения. — Уайт и Форестер, поделите гриффиндорцев между собой — Артуру все девушки, Элен все парни. Блэк и Вольф — так же. Я же буду смотреть за всеми вами, изредка давая до крайности полезные советы, которые вам ни капли не помогут, если вы от природы не предрасположены летать. Что ж, начали.

Нина немедленно принялась что-то вещать хаффлпаффцам, которые впервые действительно прислушивались к тому, что она говорит, и рейвенкловцам, которые всегда были готовы получать новые знания, независимо от источника. Хоть Нина сама умела летать довольно посредственно, так как не имела к полетам особой предрасположенности, о теории она знала все.

— Самое сложное — перестать ощущать притяжение земли. Направьте свои мысли на то, что земля больше не тянет вас к себе. Вы свободны. Можете спокойно оторваться от пола, и ничто вас не удержит.

Любопытный Энтони Голдстейн тут же вызвался попробовать.

— Ну, попробуй, — с сомнением сказала Нина. — Только не ожидай, что у тебя сразу получится.

Энтони, вполне уверенный в своих силах, сделал невероятно сосредоточенное лицо, глубоко вздохнул и слегка подпрыгнул, отталкиваясь от пола.

— Я лечу! Ой…

Увы, но его полёт был ничем иным, как простым, заурядным прыжком.

— Я так и думала, — прокомментировала Нина. — Вы тоже можете попробовать, но, прошу вас, не повторяйте его ошибку — не отталкивайтесь от пола. От прыжка вы начинаете двигаться быстрее, чем нужно, и встречаете сопротивление воздуха, и, таким образов, вас не только притягивает земля, но и толкает вниз воздух. Просто слегка оттолкнитесь, когда почувствуете, что земное притяжение для вас уже несущественно. Но это произойдет не очень скоро.

Её прогноз оказался верным. Как многие ни старались, у них все равно ничего не получалось, и они лишь продолжали подпрыгивать на месте.

У рейвенкловцев дела шли несколько лучше. Внимательно выслушав Нину, они сконцентрировались и попытались абстрагироваться от притяжения земли. Получалось не то чтобы очень хорошо, но, во всяком случае, прыгать они не пытались.

У сильной половины слизеринского факультета дела шли из рук вон плохо. Всё-таки поручать руководство ими Карине было весьма недальновидно со стороны Евгении Валентиновны, хотя она, наоборот, надеялась, что это приведет к большей продуктивности. Завороженные красотой своей наставницы, слизеринцы никак не могли сконцентрироваться, а Забини вообще и думать забыл о какой-то там левитации, крутясь вокруг Карины и говоря комплименты каждые две секунды. Один лишь Малфой старался, да и то лишь потому, что сильно хотел доказать всем, что он тут самый крутой.

Слизеринки справлялись намного лучше, так как не были отвлечены чрезмерной красотой своего наставника. Блэк был немногословен, но все его советы были дельными и действительно помогали. У Дафны Гринграсс даже получилось оторваться от пола на пару сантиметров, о чем её подружки немедленно оповестили Большой зал громкими воплями.

У гриффиндорцев дела шли неплохо. Гарри, как никто иной имевший предрасположенность к полетам, сумел подняться в воздух на полсантиметра и был этим чрезвычайно горд, увидев, что у Малфоя ничего не получается. Затем он забил на Малфоя и вновь обратил свое внимание на Элен, которая смущенно давала остальным парням советы. Гарри бесцеремонно отвлёк её от сего важного дела и стал говорить о какой-то ерунде с единственной целью — обратить на себя ее внимание. Элен млела и не особо понимала, о чём он говорит, наслаждаясь его вниманием.

Гриффиндорки не особо старались, слишком увлеченные Артуром, за исключением разве что Гермионы, которая очень хотела доказать, что она действительно лучшая во всем. Она, несмотря на свою боязнь высоты вообще и полетов в частности (читайте — отсутствие предрасположенности к полетам), сумела-таки подняться в воздух на пару сантиметров, за что получила персональную похвалу от Артура, которую гордо проигнорировала.

Артур, которого вывел из себя успех Гермионы, сначала решил не демонстрировать этого и даже похвалил ее, показывая таким образом свое дружелюбие. Но игнорирование его — ЕГО — похвалы взбесило его настолько, что он не удержался и выкрикнул:

— Ну и молчи, заучка, в отношениях с твоим рыжим недоразумением полеты тебе не помогут!

Его поклонницы глупо захихикали.

Гермиона медленно повернулась к нему и сказала:

— Тебе лучше закрыть свой рот, пока я не наложила на тебя заклятие немоты, и приберечь свои тупые оскорбления для твоих не менее тупых поклонниц, — она коварно усмехнулась и добавила: — Но, может быть, тебе полёты помогут — покажи своим девочкам, как классно ты летаешь, чтобы они полюбили тебя еще больше.

Гермиона попала в точку. Полёты были действительно слабым местом Артура. Если с остальными предметами он худо-бедно справлялся, то о полетах знал лишь в теории, и ему редко удавалось взлетать выше, чем на метр.

— Я взлечу, если мне это будет надо, — зло сказал Артур. — Ты никто, чтобы говорить мне, что делать.

Но его поклонницы уже загорелись.

— Да, покажи нам, Артур! Мы хотим посмотреть, как ты летаешь! Ты наверняка лучше всех!

— Ну что, красавчик? — сказала Гермиона с усмешкой. — Неужели ты не можешь сделать того, о чём так просят твои поклонницы?

Артур глянул на нее с невероятной злобой. Если бы взглядом убивали, Гермиона бы уже рассыпалась прахом. Он поспешно соображал, что делать. Не взлететь — значит, проиграть Грейнджер и опозориться, взлететь — то же самое.

Пауза затягивалась. Артур метался. Гермиона смотрела на него с нескрываемым торжеством. Вдруг волнение исчезло с лица Артура, и он с победоносной ухмылкой взглянул на противницу в его личной вендетте.

— Ситос Стулитос! — прошептал он, мгновенно доставая из кармана волшебную палочку и направляя ее на Гермиону.

Та не успела сориентироваться и лишь слегка покачнулась, когда заклинание достигло ее. Внезапно у нее на лице появилась глупая улыбка, и она с громкими криками «Йаху!!» стала подпрыгивать на месте. Ей показалось, что этого недостаточно, и она применила сама же к себе заклинание Левикорпус. Гермиону тут же подбросило в воздух и перевернуло, явив на суд общественности ее белые с цветочками трусики.

Артур удовлетворенно улыбнулся. Он был спец во всяких шуточных заклинаниях. Джордж и Фред явно нашли бы с ним общий язык.

Слизеринцы откровенно заржали, и многие другие ученики тоже не удержались от хохота. Гарри, пылая праведным гневом, для начала чисто для порядка послал Малфоя, затем Артура, сопроводив свои слова весьма убедительным пинком под дых, и лишь потом расколдовал Гермиону с помощью заклинания Либеракорпус.

Впрочем, это не помешало ей продолжить подпрыгивать и рассылать окружающим воздушные поцелуи.

— Лесников, что ты с ней сделал? — раздался негодующий возглас Евгении Валентиновны.

Артур немедленно состроил невинное лицо.

— Что это было за заклинание? Опять придуманное?

— Я ничего не делал! — возопил Артур.

— Ну конечно! А кто тогда, позволь мне спросить? На кого ты собираешься свалить вину?

— Я не собираюсь ни на кого сваливать вину! Я невиновен!

— Да ладно, Форестер, ты каждый раз отпираешься! Но, пожалуй, в этот раз не тебе решать, кто виновен, а кто — нет, — гневно сказала Евгения Валентиновна. — Профессор Дамблдор, этому ученику нужно назначить наказание! Какое самое суровое, не считая исключения?

Подошедший директор с некоторым ужасом в глазах посмотрел на Гермиону, продолжавшую подпрыгивать на месте. Это было настолько неестественным для лучшей ученицы Хогвартса, что даже повидавшему виды Дамблдору стало не по себе.

— Для начала мистер Поттер отведет мисс Грейнджер к мадам Помфри, — совладав с собой, произнес Дамблдор. — А вас, молодой человек, я попрошу пройти со мной в мой кабинет, — обратился он к Артуру.

Форестер с мрачным видом кивнул. Он знал, что Евгения Валентиновна добьётся самого строгого наказания — она всегда его недолюбливала. Но, несмотря на угрозу какой-нибудь отвратительной отработки или чего-нибудь в этом роде, Артур не мог не испытывать торжества — ему все-таки удалось проучить эту заучку.

Мило помахав на прощание своим поклонницам, он вместе с Дамблдором и Евгенией Валентиновной отправился в директорский кабинет, сохраняя при этом самый невозмутимый вид, на который был способен.

Гарри же потащил все еще подпрыгивающую и явно собиравшуюся стать мячиком Гермиону в медпункт к мадам Помфри. Он поклялся себе, что отомстит Форестеру за лучшую подругу, однако затем его мысли быстро заняла Элен, завоевание которой шло полным ходом с явными успехами. Он даже забыл, что планировал это всё лишь для того, чтобы отомстить Джинни. Элен действительно нравилась ему, а её взаимная симпатия кружила ему голову.

Увидев радостно подпрыгивающую Гермиону, мадам Помфри тут же уложила ее в койку, для надежности привязав заклинанием, и выпроводила Гарри с обещанием вернуть Гермиону к жизни как можно скорее.

Гарри отправился в гостиную Гриффиндора, думая о Джинни и Элен. Об Элен и Джинни. Он точно не был уверен, в какой последовательности.

* * *

— Даже не знаю, какое наказание тебе назначить, — пробормотал Дамблдор, поглаживая бороду.

Они пришли в кабинет пять минут назад, и все это время директор Хогвартса пытался придумать Артуру достойное наказание. Сам Артур хранил гордое безмолвие, справедливо полагая, что лишние вяки лишь усугубят его положение.

Евгения Валентиновна гневно расхаживала по кабинету, требуя самой строгой кары. Форестер ей еще в Волшебниксе надоел своими выходками, хотя превзойти Карапузикова он, конечно, не мог.

— Вы не должны спускать ему даже минимальную провинность! — восклицала она. — Его надо наказывать, наказывать и еще раз наказывать, чтобы он и не думал о каких-то других проказах!

— Ну что Вы, профессор Стоун, зачем так жестоко, — с сомнением сказал Дамблдор. Поступок Артура не казался ему ужасным, хотя и применять друг к другу магию ученикам было строжайше запрещено.

— С ним по-другому нельзя, — категорично заявила Евгения Валентиновна. — Вы должны наказать его очень строго, чтобы у него отшибло всякое желание применять к другим людям магию!

Дамблдор задумался.

— Можно, конечно, отправить его на отработку в Запретный Лес, но Хагриду вроде сейчас не нужна помощь, — размышлял он. — Можно, конечно, спросить у Филча — вот уж кто точно знает, как наказать провинившегося ученика…

Евгения Валентиновна вдруг хищно прищурилась. Ей в голову пришла гениальная идея.

— Мне кажется, я знаю, какое наказание следует назначить мистеру Форестеру, — сказала она, и в ее голосе неожиданно появились типичные снейповские нотки. — Его успехи в зельеварении далеко не блестящи, так что, я думаю, ему не помешает походить на отработки к профессору Снейпу.

Артур, до этого довольно спокойный и невозмутимый, побледнел. Затем покраснел, посинел, позеленел, снова побледнел и наконец пришел к совсем необычному для лица цвету — фиолетовому.

— К п-профессру С-снейпу? — переспросил он, заикаясь.

— Именно! — с торжеством воскликнула Евгения Валентиновна. — Ну, как вам моя идея, профессор Дамблдор?

— Интересно, несомненно интересно, — пробормотал директор. — Пожалуй, это будет подходящим наказанием, тем более что, как вы говорите, его успехи в зельеварении не блестящи.

Несмотря на весь свой великий ум, Дамблдор был в меру наивен и не до конца осознавал, что может сделать с бедным учеником разгневанный профессор Снейп. Хотя, возможно, он просто забыл, что розовая мантия и оранжевые кудряшки — дело рук Форестера.

Надо сказать, что в ужасе своего нынешнего положения Артур был виноват сам: одарив Снейпа тем изысканным нарядом, он с удовольствием признавался всем и каждому, что это было именно его рук дело. Только когда остановить распространение слухов было уже поздно, какой-то сердобольный хаффлпаффец сказал Артуру, что может с ним сделать Снейп, если узнает (и он, конечно же, узнал), кто стал причиной его вынужденного заключения в директорской башне. И теперь Дамблдор, сам того не ведая, отправлял Артура на растерзание злобному профессору Зельеварения.

— Что ж, юноша, с завтрашнего дня и до следующего четверга вы будете ходить на отработку к профессору Снейпу, — заключил он. — Профессор Стоун, будьте добры, отведите его в гостиную его факультета.

И торжествующая Евгения Валентиновна с дрожащим Артуром покинули кабинет директора, оставив вполне довольного своим решением Дамблдора в долгожданном одиночестве. Он немедля достал из секретного сундучка свои запасы лимонных долек и предался долгому и приятному чаепитию, во время которого ничто не мешало ему размышлять о судьбах человечества и грядущей победе над Лордом Волдемортом.