Антиномия (гет)

Вся ночь прошла под лозунгом «никакого завтра» и отчаянные крики семьи Малфоев.

Гермиона будто в оцепенении наблюдала, как Волдеморт, после того, как он прихватил бутылку виски в «Кабаньей голове», шел по аллее в направлении дома Малфоев и раскидывал разрушающие заклятья в разные стороны. Она понимала, что останавливать его нет никакого смысла, по дороге сюда она несколько раз попыталась вразумить его, но он не внял ее увещеваниям.

Самое ужасное, что к разгрому присоединились и другие Пожиратели, не все, к счастью. Некоторые пытались утихомирить Волдеморта, однако толку от этого было меньше, чем от просьб Гермионы.

До самого рассвета над рушащимся поместьем раздавались крики: «Завтра никогда не наступит!»

Но утро их встретило нежными лучами солнца, робко осветившими развалины особняка. Они мягко скользнули по битому стеклу, бывшему когда-то прекрасным витражом в гостиной, прогулялось по мелкой щепке, которая некогда была роскошным обеденным столом, а теперь лежала, будто мартовский снежок, на разворочанных клумбах. Робкие рассветные лучи даже на мгновение остановились на лице Волдеморта, осветив его широкую ухмылку.

— Завтра наступило, как видите, — произнесла Гермиона за его спиной, скрестив руки на груди.

Он обернулся к ней, морок алкоголя спал, и он со смешанными чувствами взирал на последствия вчерашнего шабаша. Однако предаваться грусти он не собирался, четким движением, вошедшим уже в привычку, он подхватил Гермиону под локоть и аппарировал в дом Гонтов.

Как только они очутились в Литтл-Хэнглтоне, у Гермионы перед глазами вдруг промелькнула вспышка. Будто дом окружили члены отряда Ордена Феникса и ждали появление пары наизготове. Она готова была поклясться, что четко видела, как кто-то выпустил заклинание в ее сторону, понимая, что увернуться она не успеет — Гермиона крепко зажмурилась.

— Что с тобой? — вывел ее из транса ледяной голос Волдеморта.

Открыв глаза, девушка поняла, что кроме них возле дома никого нет. Никаких следов засады, никакого Ордена. Ни души.

— Мне привиделось, — медленно ответила она и высвободила свою руку из хватки Темного Лорда. — Ничего.

— Ничего? — он с интересом посмотрел на нее.

Гермионе стало казаться, что чем дольше она находится в этом парадоксе, вернее, чем дольше она находится в компании Волдеморта, тем путанее становятся ее мысли. И путанее собственные воспоминания.

— Я бы сказал, что это ты от страха предо мной так побелела, но ты меня уже давно не боишься, грязнокровочка, — заметил он, нависнув над ней, разглядывая ее лицо.

— И мы опять у этого чертового дома, — раздраженно пробормотала она и быстрым шагом направилась в сторону фамильного гнезда Гонтов.

Гермиона не задумывалась о том, что тут полно защитных барьеров, способных отбросить их назад в Годрикову впадину. Волдеморт об этом помнил, он несколько раз взмахнул палочкой, чтобы убрать с пути часть из них.

— Мы несколько дней на ногах, — процедил он, догнав внезапно для него осерчавшую Гермиону и поравнявшись с ней.

— Вы этой ночью уже устроили себе отличный «перерыв», — едко бросила она, а затем остановилась.

— С каждым разом ты все наглее, — раздраженно заметил Темный Лорд.

Ей совершенно не хотелось идти в этот старый мрачный дом. Он ей до чертиков надоел, как и его хозяин, стоявший рядом.

И как же она устала. Как же утомил ее этот бесконечный парадокс, круг за кругом не меняющиеся декорации и никакими усилиями это было не разорвать. Она была настолько вымотана, что хотелось выть и кричать. Должно быть, Волдемортом руководили похожие чувства, когда он решил разгромить дом Малфоев.

Ей сильно хотелось не только кричать, ей хотелось навредить кому-то, больше всего, конечно же, Темному Лорду. Кидаться заклинаниями, или бить его кулаками.

Но больше всего ей хотелось наподдать самой себе — идиотке, которая решила, что вмешиваться в ход времени, это отличная идея. Громкий крик вырвался из ее груди, и Гермиона рухнула на землю, ударившись в бессильные слезы.

Все это время Волдеморт стоял в стороне, наблюдая за срывом девушки. Наконец, он подошел к ней и присел рядом в траву у тропинки, ведущей к дому.

— Так ты злишься? — усмехнулся он и весело посмотрел на Гермиону. — Не сдерживайся, кричи громче.

Гермиона подняла на него заплаканные, но удивленные глаза.

— Я на себя злюсь, а не на вас, — буркнула она, поднимаясь с земли. — В этот раз дольше, чем обычно… — Гермиона подняла свои карие глаза к небесному безоблачному ультрамарину. Почему-то ей показалось, что раньше она произносила уже эти слова, но при других обстоятельствах. Но что уж там — все последние дни Гермионы сплошное дежавю.

* * *

Гермиона тяжело шагала по полю, жухлая осенняя трава похрустывала под толстой подошвой ботинок. Волдеморт молча шел за ней, крутя в тонких длинных пальцах свою волшебную палочку. Лицо его источало мрачную сосредоточенность. Весь его вид выдавал, что ему не нравилась вся эта ситуация. Девчонка, которая с каждым днем его боялась все меньше, ее участившиеся приступы гнева. У него были мысли о том, будто он медленно меняется с ней ролями и постепенно уступает ей главную партию на сцене.

Его раздражало ее упоминание магглов к месту и нет, и то, что в принципе, эти упоминания не были лишены смысла.

Сам парадокс уже вызывал смех своей абсурдностью. За прошедшие дни они выяснили, что обычно все длится не дольше двенадцати часов, временами заканчивается немного раньше, временами на несколько часов позже. Перезапускается он всегда со смертью девчонки. Возможно, смерть Волдеморта тоже его могла бы перезапустить, но он категорически не хотел это проверять. Смерть Поттеров парадокс не разрывала, смерть кого бы то ни было, кроме этой лохматой девицы, вообще никак не сказывалась на нем.

По пути Гермиона вдруг негромко вскрикнула, а затем опустилась на корточки и потерла лодыжку. Волдеморт подошел к ней с немым вопросом во взгляде.

— Кажется, уколола ногу… — пробормотала девушка и поднялась. — Все хорошо.

Довольно нескоро они вышли к подножию холма, на котором высился заброшенный огромный особняк. Как только взгляд зацепился за очертания дома — волшебнику стало не по себе.

— Вот тут мы остановимся, — Волдеморт грубо схватил Гермиону за плечо.

— Почему? Это… — она обернулась и под его напряженным взглядом осеклась. — Это дом вашего отца, — тут же сама себе тихо ответила она.

Молча, Волдеморт развернулся и медленно пошел обратной дорогой. Тут он почувствовал, как сердце замерло на мгновение и резко обернулся к Гермионе. Она лежала в траве, едва дыша. Быстро оказавшись рядом с ней, он заметил на оголившейся лодыжке две отметины. Такие отметины ему приходилось видеть слишком часто.

— Змея, — он цокнул языком. — Как можно спутать укус змеи и укол? Какая глупая, — произнес он прежде, чем снова оказался в опостылевшей Годриковой впадине.

* * *

В этот раз Волдеморту надоело ходить по улице, сидеть в Литтл-Хэнглтоне или в особняке Малфоев. Поэтому он настоял на том, чтобы сидеть в Белой виверне — пабе в Лютном переулке. Лишние уши и глаза его ничуть не смущали, так как он полагал, что эта ночь точно не последняя и даже если их с Гермионой секрет донесется до чьих-либо любопытных ушей, то большого вреда от этого не будет.

Правда, для верности он все равно навел на их столик отводящие чары.

— Давайте лучше подумаем, почему в этот раз парадокс длился дольше обычного, — прошептала Гермиона, стараясь не шуметь.

— Потому что мы не были заняты его решением, — ответил Волдеморт, наливая себе огневиски.

Гермиона поежилась, она бывала в Лютном переулке нечасто, и он наводил на нее угнетающее настроение. А уж в такой компании тут было абсолютно неуютно. Под вывеской с серебряной виверной, выдыхающей пламя, скрывался небольшой темный бар, еще более угрюмый, чем Кабанья голова. Хотя запах здесь был, конечно, поприятнее. По стенам были развешаны старые портреты волшебников, большинство полотен закоптились или сильно потемнели от времени. Видимо за ними хозяева особо не следили.

Сидела эта парочка волшебников, конечно же, в самом углу. Гермионе казалось, что со стороны они выглядят с Волдемортом очень странно — явный темный маг, и совершенно точно не одна из его приспешниц.

— Потому что все ваши Пожиратели слетелись в особняк Малфоев, чтобы вас утихомирить, — закатила к потолку глаза Гермиона. Она сидела без напитка. Пить алкоголь она не хотела, а заказывать ей что-либо другое Темный Лорд отказался.

— Не все, некоторые помогали в разгроме, — говорил Волдеморт с улыбкой, будто вспоминал о чем-то прекрасном; он сделал большой глоток виски. — До самого утра тлел пожар…

— А в прошлые разы ваши приспешники были предоставлены сами себе и творили всякое, может быть… — Гермиона коснулась его руки. — Возможно, что они совершали нападения на магглов и…

— И «парадокс Деда» — это ты? — Темный Лорд поставил стакан с недопитым виски на стол с такой силой, что часть напитка выплеснулась. — Что ж, это можно проверить. Где ты жила с родителями?

— Хампстед, в Лондоне, — успела пролепетать Гермиона, прежде, чем Волдеморт обвил пальцы вокруг ее запястья и они аппарировали.

* * *

Дома, преимущественно, частные, встречались на их пути. Хоть ночь была темной, но уличная подсветка неплохо справлялась с тем, чтобы освещать путь Волдеморта и Гермионы. Свернув с главной улицы, они прошли к небольшому озеру, на берегу которого расположилось несколько таун-хаусов. По берегам озера росли вековые дубы, осины и тисы, уже успевшие сбросить часть своей листвы.

Как же давно Гермиона тут не была. На глаза невольно навернулись слезы, от воспоминаний о родителях, о прожитых тут годах. А главное, о том, что ей пришлось пожертвовать всем этим, ради победы над тем, кто сейчас шагал рядом с ней.

— Не дешевый район, — произнес Волдеморт, глядя по сторонам.

— Ну, мои родители неплохо зарабатывали, — стушевалась Гермиона.

— Для того чтобы тут жить недостаточно «неплохо» зарабатывать, нужно быть очень состоятельным человеком. Не всякий чистокровный мог бы позволить себе дом в этом районе.

— Вы преувеличиваете, — Гермиона отвернулась и посмотрела на темные воды озера.

В самом деле — жизнь тут обходилась не дешево, но ей не нравилось говорить о состоянии родителей, так как сама она к этому отношения не имела. Хотя в этом и была капля кокетства ее стороны.

— Ты стала мне дерзить, спорить и пререкаться со мной, — зло ухмыльнулся Волдеморт, крепко сжав тонкий девичий локоток. — Это от того, что ты внезапно обрела бессмертие?

— И не надейтесь втянуть меня в эту игру, — недовольно фыркнув, девушка вырвала свою руку из его ладони. — Мы пришли. Вот мой дом.

Один из этих больших таун-хайсов на берегу реки, третий вход, если считать от главной дороги. Окна в доме не горели, чтобы было не удивительно, ведь все приличные люди в это время спали, а не слонялись под мелкой моросью дождя в поисках приключений. Гермионе было тяжело смотреть на свой маленький уютный дворик, обведенный живой изгородью и остриженных туй. Тут прошло ее детство, самые беззаботные годы жизни и совсем недавно она попрощалась с этим местом, казалось бы, навсегда.

А теперь она сама привела к дому Темного Лорда для того, чтобы выяснить, не происходит ли здесь чего-либо, что может быть причиной их странной ситуации.

Волдеморт первым вошел во двор и начал его осматривать. В полумраке, едва освещаемом тусклым светом уличных фонарей, его высокая тощая фигура выглядела, так, будто это сам Мор явился спрашивать долги с живых. Он едва не наступил на игрушечного пластмассового слоника, забытого на крохотной лужайке. Гермиона смутно помнила эту игрушку, только увидев ее сейчас, она вообще вспомнила, что у нее такая была. Негромко выругавшись, волшебник подошел к светлой двери, ведущей в дом.

— Все так миленько, аж тошно, — пробормотал он.

— Не всегда же всему быть мрачным, как у вас, у Блэков, у… — попробовала парировать Гермиона в ответ и споткнулась о его ледяной взгляд. — Некоторые любят уют.

В ответ он только недовольно хмыкнул и достал палочку.

— Только аккуратнее, — предупредила Гермиона, а мужчина лишь отмахнулся от нее. Он слишком спешил попасть в дом.

Однако этому событию случиться было не суждено. Словно порыв ветра над их головами пронеслось несколько теней. О том, что это летели несколько Пожирателей, Гермиона догадалась потому, что одна из теней вдруг истерично хохотнула.

Отшатнувшись от двери, Волдеморт схватил Гермиону за руку и увлек за собой, под тень живой изгороди. Он приложил палец к своим тонким губам, призывая ее молчать, и стал напряженно следить за происходящим. У девушки и мысли не было шуметь, хотя ей и очень этого хотелось. Пока они сидели в засаде, ее обуревали мысли о том, что же должно произойти? Пожиратели нападут на дом? Только на дом Гермионы или на соседей тоже? Мерлин, сколько же людей пострадает сегодня ночью.

— Прекрати так дрожать, — прошипел Волдеморт у нее над ухом. — Ты мне мешаешь.

Только сейчас она поняла, что ее пробрал нервный озноб от предчувствия того, свидетельницей чего ей предстоит стать.

— Остановите их, пожалуйста, — вдруг попросила она.

— Вроде и умная девочка, но такая глупая, — снова зашипел на нее Волдеморт и сдавил ее плечо. — Сиди и смотри.

Только, вроде как, ничего не происходило. Пожиратели кружили над домами, но действий никаких не предпринимали. Если они и планировали, что-то сделать, то пока этого не было видно. Гермиона уже было подумала, что все, как услышала на дороге…

— Господи, Генри, как уже поздно! Нужно было брать такси до самого дома, а не устраивать прогулку мимо озера, — Гермиона услышала голос своей матери со стороны главной дороги. — Надо было выходить раньше, мы ее теперь не уложим, потому, что она выспалась у твоих родителей.

— А я предлагал остаться у них, — зевнул отец Гермионы. — Завтра наша зайка поставит на уши весь дом…

У нее сжалось сердце от боли. Она так давно их не видела… И даже если она вернется назад, в своем время — они ее уже никогда должно быть не вспомнят. Их голоса с главной дороги приближались, а Гермионе все больше хотелось выглянуть и хотя бы одним глазком посмотреть на родителей.

— Сиди, — Волдеморт уже держал ее не только за плечо, но и перехватил ее руку.

— Но ведь они же… — на глаза девушки навернулись слезы.

* * *

Эта смерть была случайностью, специально семейство Грейнджеров никто не убивал. Но все произошло благодаря необдуманным действиям нескольких Пожирателей смерти. Если бы только они не устроили шоу в небе с запусканием черной метки, криками и визгами. Со стороны они выглядели, словно стайка взбесившихся подростков, которым забыли рассказать о том, как нужно себя вести. Если бы… Если бы только водитель, один единственный, ехавший по главной дороге, отвлекшийся на представление в небе, не сбил по-случайности, такую же зазевавшуюся чету Грейнджеров.

Удар выглядел не так, как это показывают в маггловских фильмах. Машина ехала не с огромной скоростью, и сначала казалось, что она едва заденет миссис Грейнджер. Но от резкого импульса, женщина, с ребенком на руках, отлетела к кустам, а там, ее висок не выдержал столкновения с бордюром. Ребенка, маленькую Гермиону, во время падения, женщина выпустила из рук и та попала под колеса тормозящего автомобиля, который вовремя остановиться не успел. Что стало с отцом, Гермиона увидеть не смогла, потому что вновь рухнула без дыхания к ногам Волдеморта.

В Годриковой впадине она потонула в рыданиях. Размазывая некрасивые слезы, текущие по покрасневшему лицу, она опустилась на землю и давала волю чувствам. В этот раз ее рыдания были куда сильнее, чем в тот, когда она накричала на Волдеморта.

Сам он возвышался над ней и с напускным безразличием наблюдал.

— Ну вот, теперь все понятно — мы в «парадоксе Деда» и в роли деда у нас маленькая грязнокровка. Нам нужно только не дать погибнуть маленькой тебе, и время потечет, как надо, — заключил Волдеморт.

Гермиона не могла ему ничего ответить из-за душивших ее слез.

— Они… они… — пытаясь отдышаться начала, было, она.

Вздохнув, Волдеморт опустился рядом с ней на колени. На его лице не было ни злости, ни негодования, скорее оно выражало некоторое сожаление.

— Я так уже устала, — призналась Гермиона, опустив голову.

Волдеморт неожиданно обнял ее за плечи и, прижав ее к себе, мягко погладил по пушистым волосам.

— Я тоже устал, грязнокровочка, тоже…