Солнце (гет)

Тишина. Приятная, спокойная.

Туман. Мягкий, будто молочный. Бархатный. Бесконечный.

Не хочется ничего. Совсем ничего. Ни пить, ни есть, ни спать, ни даже двигаться. Тело парит в этой облачной массе само собой. Не холодно и не жарко. Ничего.

Время не чувствуется. Неизвестно, прошло несколько секунд или несколько часов. А может, и дней. А может, и намного больше.

Сначала ничего не имело значения для этой хрупкой девушки, оказавшейся по воле Судьбы здесь, в месте, где редко появляются живые. Оказавшейся, неожиданно для всех, По Ту Сторону Неба. Но в последнее время её терзало какое-то беспокойство. Слабое, периферийное, практически незаметное. Но оно причиняло душевный дискомфорт, мешало парить, мешало существовать в этом месте. В определенный момент оно достигло критической точки. Чтобы не поддаваться непонятной панике, Степана начала считать в уме.

Девушка потрясенно вздохнула, когда дошла до двух с половиной тысяч. Почему она тут одна? Где её мама? Где одноклассники, где учитель? Они же ехали... Куда?

Через восемь тысяч и тридцать три она все вспомнила. Вспомнила, как они сели в автобус радостной толпой, как учительница, пытавшаяся их утихомирить, смеялась уже спустя несколько минут вместе с детьми. Как странное чувство не покидало всю поездку. Как слышала удар. Как кричали дети, пытаясь спастись. Как закрыла глаза сама...

Господи...

"Мы попали в аварию"

А почему она здесь? Что она здесь делает? Где все остальные? Что с ними случилось?

На этот бесконечный поток тревожных вопросов не было ни одного ответа. Ни одного. Но одно сейчас Степана знала точно — отсюда надо было выбираться. Любой ценой. Любыми силами. Как угодно. Потому что она не могла оставить маму одну после того, как она уже потеряла одного дорогого и любимого человека.

Неизвестно, сколько прошло времени после этого. Секунды, минуты, часы, годы... Но Степана заметила, что туман начал меняться. Он не пропадал, не становился более прозрачным, нет, он начал менять температуру. Он становился теплее. В какой-то момент, когда тепло стало граничить с жаром, раздался тихий шепот.

— Степашка... Какая взрослая стала...

"Не может этого быть..."

— Папа?

С трудом обернувшись на голос, девушка увидела своего отца. Его радостную, немного грустную улыбку. Его светящиеся глаза с одинокими слезинками в уголках. Его, такого родного, такого доброго.

— Девочка моя... Иди сюда, я обниму тебя. Как долго...

Рванувшись вперед, Степана порывисто обняла отца. И зарыдала. В голос. Папу она не видела уже очень и очень долго. Спустя несколько минут (а может быть, и часов — кто знает), когда девушка успокоилась, задала отцу вопрос, интересующий её все эти годы:

— Ты счастлив, пап? Там?...

— Не там, маленькая, — мужчина окинул взглядом бесконечные облака, — здесь. Я всё это время находился здесь.

— Но как? А как же рай?...

Мужчина усмехнулся и крепче прижал к себе свою дочурку.

— Говорят, что он существует, — начал он говорить, — но, когда я только-только погиб и попал сюда, я встретился с безликими мужчинами. Они были в накидках из плотной ткани, закрывающей лицо, один в черной, как ночь, а другой в кипельно-белой. Один из них, тот, что был в черном, молчал всё время. А тот, что был в белом, заговорил со мной. Голос у него был громкий, красивый, его хотелось слушать. Он сказал мне, что им жаль, представляешь, солнышко? Им было жаль, что я умер так рано, потому что я не закончил свою миссию. Я тогда вообще не понял, о чем он говорил. Но, наблюдая за вами, понял. Когда я увидел, как ваш автобус... Я тогда... Я чуть не умер второй раз. Во мне что-то переменилось. Этот мужчина, ангел в черном, толкнул меня вниз. Я закрыл тебя собой, не надеясь ни на что и желая лишь защитить тебя, прямо тогда, когда произошел удар. Поэтому ты тут, солнышко. Я слышал, как ты обращалась ко мне, каждый день. Я всё слышал...

После этих слов Степана молча сидела на коленях у отца, уткнувшись ему в грудь, как маленькая. Воспоминания мелькали картинками, приносящими душевное тепло. Вот она первый раз села на велосипед, и папа поймал её, когда она начала падать.

Вот они вместе несут домой арбуз, большой, потрескивающий.

Вот они вместе задувают свечи на праздничном торте.

Вот новогодний утренник, и она стоит и читает стих. Папина красавица...

В то, что произошло с ней, девушка поверить не могла. Она знала, что это правда, но то, что рассказал ей папа, не укладывалось в её голову.

— А как ты смотрел за нами?

Мужчина рассмеялся.

— Вот так. — И, под пристальным взглядом дочери, он, запустив руку в туман, раздвинул его. Словно кто-то включил телевизор, и девушка увидела саму себя, лежащую на больничной койке. Выглядела она там, мягко говоря, не очень. Рядом сидела мама, грустная, осунувшаяся, и разговаривала с каким-то парнем, держащим в руке...

— Ой... — В груди резко закололо, воздуха стало катастрофически мало. Она согнулась пополам от раздирающей грудь боли.

— Что с тобой? Что болит? — Девушка не могла вымолвить ни слова. — Степана! — Её отец обеспокоенно оглянулся и увидел ангела. Того самого. В белом. На этот раз из-под капюшона видна была улыбка, мягкая, нежная.

— Время истекает...

Степана истошно закричала, она не могла дышать, она не могла думать, она не могла ничего. А дальше — тягучая темнота.

"Мне страшно"