Термы Нерона (джен)

Фабий, сгорбившись, на мраморной скамейке нервно постукивал пальцами по коленке, отрешенно глядя поверх клумбы. Росшие на ней цветы, безмятежно уставившись в небо разноцветными бутонами, мирно тянулись к солнцу.

Час назад мама вернулась домой и сообщила, что в очередной раз безрезультатно прошлась по адвокатским конторам — вновь всеобщий отказ и опять без всяких объяснений. Хотя эти самые объяснения теперь не требовались, и без них все стало на свои места. Достаточно было выйти в город, пройтись по оживленным улицам, потолкаться на форумах, тихо, незаметно посидеть в харчевнях, слушая разговоры людей, узнавая слухи. Этим Фабий и занимался весь вчерашний день. И понял, что Цинна прав, в невиновность отца никто не верит, а даже если верит, то считает, что он все равно будет осужден, ведь против воли императора не попрешь. А Нерон жаждал возмездия, требовал по всей строгости покарать преступника за смерть любимого фаворита.

Вот она кривая судьбы, никто никогда не знает, что она способна выкинуть. Еще месяц назад Публий Петроний Вер пребывал в немилости у Цезаря, с ним старались не иметь дел, и всем казалось, что карьера молодого сенатора закончилась так, по сути, и не начавшись. Хотя обещала стать блестящей.

Примерно одного возраста с юным императором, он смог быстро завоевать его доверие, благодаря живому уму, готовностью всегда отпустить острую шутку и, главное, неуемной жажде к веселой жизни. Любивший таких людей, Нерон принялся всячески одаривать нового придворного, вскоре сделавшегося любимцем и другом, назначать на государственные должности, давать важные поручения. В тридцать он стал эдилом, вошел в сенат и заслужил любовь народа, устроив грандиозные бои гладиаторов и запомнившуюся многим морскую битву с десятком судов, в конце представления вспыхнувших ярким огнем.

Вскоре по заданию Нерона ему поручается организация постройки нового дворца, позже получившего в народе название Золотого. Петроний Вер принялся скупать в центре города участки земли под застройку. Полыхавший год назад пожар сильно помог ему, цены на недвижимость упали, многие здания, существенно пострадав, пришли в негодность. Пользуясь всеобщим замешательством, он попытался приобрести склады отца, находившиеся неподалеку от начавшегося строительства, но получил категорический отказ.

Поднявшись так высоко, Петроний Вер начал мечтать о преторстве, в целом незначительной должности, но открывавшей хорошие перспективы. Нерон, обожавший своего друга, обещал ее ему на следующий год. Но вдруг неожиданно, около полугода назад, переменил свое решение и отдал одному из своих советников. Оба придворных по слухам сильно недолюбливали друг друга, постоянно споря и борясь за расположение императора. Посчитав себя несправедливо обманутым, Петроний Вер обиделся, вспылил и потребовал восстановить обратно в обещанной должности. Однако Нерон не только не исполнил его просьбу, но, наоборот, оскорбленный таким наглым поведением, прогнал из дворца, наказав больше никогда не показываться ему на глаза.

Павший вельможа мгновенно сделался непрошеным гостем во всех аристократических домах и стремительно шедшая в гору карьера резко, словно лавина с крутого обрыва, рухнула вниз. Ни должностей, ни милостей императора, Петроний Вер в одночасье стал самым обычным римлянином. И относились к нему, как к простому гражданину, богатому и известному, но не более того.

Фабий выпрямился, разминая затекшую спину. Некогда грозный наперсник императора исчез с политического горизонта полгода назад и с тех пор о нем ничего не было слышно. Но его историю он знал довольно хорошо, поэтому рассказ Цинны и поразил Фабия настолько сильно, посему и нуждался в проверке. До конца не доверяя легкомысленному адвокату, ему захотелось все выяснить самостоятельно. И он выяснил.

Молодой император не мог долго обижаться на своих друзей. Он редко кому доверял, а если все-таки начинал доверять, то ценил таких людей и старался держать, как можно ближе к себе. Время шло, злость и обида вскоре улетучились, им на смену пришли тоска и желание вернуть изгнанного временщика обратно. Раскаиваясь, что поступил с ним излишне сурово, он вызвал опального придворного во дворец, помирился и вновь приблизил к себе. Слух о неожиданном возвращении Петрония Вера несколько дней назад к месту под солнцем еще не успел облететь огромный город. Не знал о нем и отец Фабия.

“Теперь понятно… — Фабий вытянул ноги, пытаясь насладиться весенним теплом. — Папа, вероятно, думал, что смерть сенатора заинтересует только его родственников, да нескольких верных друзей, и никто не станет особо разбираться, слушать свидетелей, к тому же являющихся рабами. Он и предположить не мог истинного положения вещей. Воле Нерона никто не станет перечить. И что теперь делать? Как помочь отцу?”

Поднявшись, Фабий прошелся вдоль клумб, занимавших большую часть сада. В дальнем углу, возле высокой кирпичной стены, в тени густого кустарника пряталась скульптура Меркурия. Крылатый бог торговли сидел на большом камне, держа в руках скипетр с двумя крыльями на верхнем конце. Мощный торс украшал тонкий плащ, складками опускавшийся на обнаженные колени. Лукавая улыбка играла на неподвижных губах, незрячие глаза глядели в сторону, но Фабию всегда казалось, что краешком левого он постоянно наблюдает за посетителями сада.

День клонился к вечеру. Судя по положению солнца, минуло уже два часа, как должен был прийти Цинна и отчитаться о проделанной работе.

“Зачем я его нанял? — он оторвал взгляд от горделивого выражения на лице Меркурия. — От него нет никакой пользы…”

Медленно развернулся.

“Выбора нет, лучшие отказались, а остальные могут оказаться еще хуже”, — напомнил внутренний голос.

“Он не явился сегодня, не пришел вчера… Он пока ничего еще не сделал. Отца посадят, а он разведет руками, извинится и заберет свои деньги”, — возразил Фабий внутреннему голосу.

“Где гарантия, что также не поступят остальные? Чего ты, вообще, торчишь тут? Сходи и узнай, как у него там дела”.

“Схожу и узнаю”.

Сидеть без дела действительно становилось невыносимо. Постоянно лезли разные мысли, одна хуже другой. Поработав в лавке полдня и видя, что клиентов почти нет, видимо, слух об аресте хозяина разнесся по всему городу и посетители старались обходить ее стороной, он решил, что на сегодня потрудился достаточно и, закрыв дверь, вернулся домой.

Выйдя на улицу, он столкнулся с Феликсом.

— Есть новости? — тут же поинтересовался брат.

— Нет, а у тебя?

— Папа пытался добиться разрешения посетить твоего отца, но ему отказали. В той страшной тюрьме все очень строго. Завтра хочет еще раз поговорить с начальством.

— Я иду к Цинне. Хочу узнать, как у него дела, уже сутки у меня не появляется.

— Следовало ожидать. Не нравится он мне, самый настоящий прохвост. А его дочка … — Феликс состроил злобную рожицу. — Окажись на ее месте мальчишка, обязательно поколотил бы.

Адвокат проживал неподалеку от Тибрского острова на втором этаже шестиэтажного дома. Первые три этажа были построены из камня, остальные из дерева.

Феликс с ухмылкой задрал вверх голову:

— Надеюсь, на крыше не сидит какой-нибудь умник, собираясь бросить в нас чем-нибудь грязным или тяжелым. Вот я бы с удовольствием покидал оттуда гнилыми помидорами или мелкой картошкой…

В квартиру Цинны со стороны маленького, обнесенного стеной двора, вела отдельная лестница. Поднявшись, они постучали в низкую дверь. В ответ не раздалось ни звука, лишь приглушенный шум, идущий со стороны улицы. Постучали еще раз.

Пытаясь заглянуть в прикрытое окно, Феликс проворчал:

— Надеюсь, мы не зря тащились и этот прохвост дома?

— Сейчас выясним, — Фабий с силой ударил по деревянной поверхности, в ответ та заходила ходуном.

— Я же обещал заплатить на следующей неделе, — послышался недовольный голос. — Мне, казалось, мы поняли друг друга.

Замок тихо щелкнул и на пороге появился заспанный хозяин. Увидав гостей, он зевнул во весь рот и потянулся.

— Дневной сон, помогает ясно мыслить, — пропуская их внутрь, пояснил Цинна.

— Дневной? — возмутился Фабий. — Вечер почти закончился.

— Вот как? — адвокат покрутил головой, высунулся в окно и взглянул на небо. — Еще довольно светло… К тому же понятие дня и вечера — весьма сложный вопрос, даже не побоюсь сказать философский. Каждый понимает его по-своему, в рамках своего распорядка.

— Вы обещали приходить ко мне каждый день, — напомнил Фабий. — Но так, ни разу и не появились. Что вы предприняли за последние двое суток?

Цинна опустился в плетеное кресло, стоявшее посередине полупустой комнаты.

— Видишь ли… — он улыбнулся и почесал небритую щеку. — У меня форс-мажор. Но ты не волнуйся.

— Что еще за форс-мажор? — разозлился Фабий.

— Мой информатор куда-то запропастился. Никак не могу с ним встретиться.

— Загулял наверняка, — заверил его Феликс. — Главная беда всех людей такой профессии. Заплатишь им, пиши, пропало. Исчезают, минимум на неделю.

— А ты откуда знаешь? — удивился Фабий.

— Папа часто на них жалуется. В его работе без информаторов никак не обойтись.

— Мой не такой, — Цинна закинул ногу за ногу, устраиваясь удобней. — Никогда за ним подобного не замечал. У него невероятно строгая жена. Нет, тут дело серьезное…

— Разумеется, серьезное! — возмутился Фабий. — Скоро суд, а вы спокойно сидите. Пойдем, Феликс, поищем другого адвоката. От вас нет никакой пользы.

Брат, успевший обойти всю квартиру и даже бесцеремонно заглянувший в соседнюю комнату, с готовностью направился к выходу.

— Постой, ты куда? — Цинна вскочил и бросился к Фабию. — Если я сижу дома, это не значит, что я не работаю. Присядь, успокойся... Уволить меня всегда успеешь.

— Назовите мне хоть одну причину, почему я не должен сделать это прямо сейчас?

— Хоть одну?.. — Цинна горделиво выпрямился. — Зачем одну? Могу несколько. Ты не думай, я на самом деле невероятно работоспособен. И многое успел выяснить, пока не пропал мой информатор. Садись и слушай.

Фабий нехотя сел, рядом устроился Феликс.

— Против твоего отца очень много улик.

— Например?

— Свидетели видели его сжимавшим тело Петроиния Вера в своих руках. Он допустил огромную глупость, пытаясь ему помочь.

— Свидетели — рабы…

— Понятное дело, но они все-таки живые люди. И их могут допрашивать в суде.

— И что с того? Папа пытался помочь. Что еще против отца? Вы говорили улик много.

— Изволь… — он с паузами, словно вспоминая, принялся перечислять: — Купальню заказывал Петроний Вер только на себя, слуги заявили, что он никого не ждал и собирался провести время один… Зачем твой отец в нее зашел — загадка… В помещении их в момент убийства оказалось только двое… И самое главное — они хорошо знакомы друг с другом…

— А мотив? — возразил Фабий. — Папе незачем убивать сенатора, нет мотива.

— Склады, — напомнил Феликс, бывший в курсе того, что Петроний Вер в свое время пытался их приобрести.

— Какие склады? — удивился Цинна.

Фабий нехотя рассказал.

— Нет вряд ли, — немного подумав, отозвался адвокат. — А какая предлагалась цена?

— Три четверти от рыночной.

— Надеюсь, про это не узнают…

Фабий немного расслабился:

— Видите, мотива нет. Любому здравомыслящему человеку сразу станет понятно бессмысленность убийства.

— Я сейчас стану похожим на ворона, приносящего дурные вести, но причина у твоего отца была, да еще очень веская…