Преданная душа (гет)

За дверями прозвучало полное, со всеми титулами, представление, которое Велина уже толком и не помнила, завершившееся её именем. Тяжелые, окованные серебром створки распахнулись — величественно, но не слишком медленно. Пришлось сделать шаг в тронный зал, заполненный светом из витражных окон и от магических люстр, сверкающих хрустальными, рубиновыми и цитриновыми подвесками, отражающихся в отполированном до льдистого блеска розовом, сером, голубом и зеленом мраморе пола, выложенного замысловатыми узорами. В детстве ей очень нравилось играть здесь с сестрами и братьями — по этим узорам можно было бегать и прыгать, воображая, что это волшебные дорожки.

Волшебным зал казался и сейчас — на мгновения Велина залюбовалась им, отрешившись от всего. Все-таки умели древние делать действительно... красиво. Так, что красота проникала прямо в душу.

Потом пришлось сделать второй шаг, и все волшебство растворилось, ушло, вытесненное лицами присутствующих юношей и девушек. Где-то там, вдалеке, стоял трон, на котором восседал король. Нужно было идти к нему, наверное? Отец будет рядом с ним, это точно. Она сделала еще шаг, чувствуя, как скользят по ней чужие взгляды, оценивающие, пренебрежительные, ожидающие. Смотреть и встречаться с ними не хотелось совершенно, так что она опустила глаза, находя ярко-голубую линию. Эта линия, словно путеводная нить, вела от главного входа к тронному возвышению, это Велина помнила еще с детских игр.

Вперед и вперед, шаг за шагом, повинуясь изгибам голубой линии. Кто-то отступал с дороги, кто-то шептался за спиной, но Велина не слушала, вообще не поднимая глаз, пока линия не нырнула между двух невысоких, по пояс, серых каменных столбиков и не врезалась в красноватый камень возвышения, из которого был высечен и трон.

Теперь реверанс, а она давным-давно отвыкла от этих придворных вытанцулек. Вышло, кажется, неуклюже — и плевать. Пусть видят, какая она есть. Можно поднять глаза, посмотреть на отца, стоящего на второй ступени тронного возвышения справа от трона. Налево смотреть она не собиралась, там маячил серой тенью дядя Аларик, успевший потайными ходами проскользнуть раньше, чем она дошла.

Отец выглядел... усталым. Но ей кивнул тепло, указал подбородком в зал: иди, танцуй. Сегодня — твой день. Дождавшись чуть более официального кивка короля, Велина развернулась. Взглянула на всех.

Этот день нужно было как-то пережить. А потом... А потом подорвать честь рода, опозориться перед всеми, и что там еще по списку? Улыбнувшись, она выше подняла голову, расправила плечи.

После знака, данного королем, распорядитель выкрикнул свое сакраментальное: «Да начнется бал!», и заиграл оркестр, прячущийся на втором ярусе небольших галерей по периметру зала. На третьем, насколько было известно Велине, всегда стояли боевые маги и лучники. Они и сейчас там дежурят, и даже не как дань традиции — кто знает, вдруг какому-то самоубийце взбредет в голову напасть на короля или кого-то из рода Йорет?

Стоило только прозвучать первым аккордам музыки, к Велине подошли сразу трое, и только это позволило ей без зазрения совести выбрать партнером на этот танец не главу рода Тилон. Того, кто повел её вперед, в четкое построение бального танца, она вообще не помнила, то ли Адерик, то ли Валерик. И род его она тоже не помнила, вылетел из головы, впрочем, ей было безразлично, равнодушная улыбка едва трогала её губы, а затянутых в тонкий шелк перчаток рук по этикету партнер мог касаться лишь в крайнем случае.

Она и дальше старательно избегала суженого, выбранного ей дядюшкой. Только раз они оказались совсем близко, в соседних парах общего танца — и Велина успела заметить оценивающий, неприятно ощупывающий взгляд, скользнувший по бедрам и груди. Похоти там не было ни капли, это точно. А вот оценки, сколько детей она сможет выносить...

К концу бала она отошла в сторону, встав под балконом. К тронному возвышению потянулись первые пары: представляли своих женихов и невест. Девушки сейчас тоже имели право выбора, и не в одной паре именно они шли на шаг впереди, увлекая за собой юных эльфов.

Велина терпеливо ждала, прекрасно видя, что в трех шагах от нее замер князь эш Тилон. Но так и не сделала ни единого движения в ту сторону, наоборот, отошла еще на два шага. Видела и то, как надменность на его лице сменяется некоторым недоумением, тщательно скрываемым, а потом и злостью.

Последняя пара эльфов почти прошла к тронному возвышению, за ними не было никого, и Велина шагнула вперед. Одна.

Лицо Аларика ни капли не изменилось. Но взгляд... Заговорил не он, а король.

— Разве на этом балу не было достойных твоего внимания, племянница? — вполне искренне, насколько могла разобрать Велина, удивился он. Она же гордо вскинула голову, хотя под взглядом дяди это было сложно.

— Ни одно...

Договорить ей не дал шум, донесшийся из-за трона. Что-то глухо стукнуло, метнулась туда до этого момента неприметная стража, кто-то отлетел к стене, спеленатый охранными заклятьями. И замер, высоко подняв подбородок: в горло ему упиралось лезвие меча. Замерла и Велина, потому что этот кто-то смотрел не на стражника, держащего меч, а на нее.

Светлые, «лунные» волосы — у ветви, которая пошла от короля Ролерика и королевы Айланы, они, хоть и были светлыми, но больше в лиловый оттенок. Темные, теперь ясно, что темно-синие, с почти черными ободками по краю радужки, глаза. Чуть заметная улыбка на губах, тень улыбки, но в ней было ободрение, в ней ясно читалось: «Держись, девочка».

Она жадно вглядывалась в знакомые, ожившие теперь черты, и очнулась, только когда принц Варис открыл рот, отвечая на какой-то нерасслышанный вопрос:

— Я эш Йорет. И я имею право доказать свои слова.

Согласно древнему обычаю такое право он действительно имел, и в этом ему не мог помешать никто: ни поднявшийся с трона король, ни Аларик, который, не мигая, смотрел на оживший и явившийся самолично портрет.

Стража никуда не делась, к столбикам перед троном Варис шел под конвоем, двигаясь медленно и плавно, чтобы никто не счел, что он может напасть. Даже то, что она видела его тело, и прикрывало его тогда только тонкое небеленое полотно сорочки, не могло передать грации живого принца Вариса, а уж портрет и подавно не отражал и сотой её доли. Он двигался так, как положено танцорам или бойцам, мало кто из нынешних эльфов мог похвастать подобным. Все-таки раньше обучение юношей было глубже и начиналось раньше.

Простые черные брюки из тонкой шерсти и высокие «кавалерийские», черные же сапоги с простыми серебряными пряжками облегали сильные ноги, широкий пояс, украшенный чеканными рунными бляхами, подчеркивал талию, белая шелковая рубашка оттеняла молочно-белую кожу, подчеркивая серебристое сияние распущенных волос. Высокий лоб пересекал простой венец из белого металла без каких-либо украшений, кроме знакомого всем растительного узора. На пальцах красовались два кольца: печатка с малым гербом — символ наследного принца — и перстень с темно-синим вытянутым камнем — символ принца крови.

Но все это можно было подделать. Зато нельзя было подделать другое, и Варис провел ладонью по подставленному ему лезвию меча. И накрыл ею вершину столбика, так, чтобы кровь запачкала камень. Серый, тот медленно менял цвет, будто впитывая кровь, пока не стал таким же красноватым, как камень трона.

По притихшему залу пробежали шепотки: бастардов рода Йорет не встречалось уже давно. То ли все такими верными были, то ли следили внимательно, чтобы не насеять дикий овес. А именно за бастарда Вариса и приняли — пока он не заговорил.

— Кровью и душой клянусь: всё сказанное мною дальше — правда, — просто произнес он, и камень под ладонью мягко вспыхнул магией, подтверждая клятву.

Вот тут все шепотки затихли напрочь, а взгляд короля потяжелел. Одно дело поклясться кровью — да, это перерождение могло быть омрачено, но душа от подобной клятвы не страдала, после смерти освобождаясь от всех обязательств. А вот клясться душой... Медиумы старались не говорить вслух, что ждало душу в этом случае. Цепь перерождений, конечно, никому разорвать дано не было, но не рождаться заново очень долго — это меньшее, что могло случиться с клятвопреступником.

— Я Варис эш Йорет, — негромкий, спокойный голос несся над притихшим залом. — Много лет назад моя сестра предала меня, оставив мою душу запертой в картине, и сокрыла это, не попросив помощи. Все эти годы я был беспомощным пленником, пока меня не нашла и не освободила одна из присутствующих здесь.

Камень по-прежнему горел ярко и ровно, подтверждая его слова. Варис повернулся к королю, склонил голову.

— Я не искал власти тогда и не ищу её сейчас. Я выходец из другого времени. Дети моей сестры не знали, что она сотворила, и я отказываюсь от любых прав на трон, пока он принадлежит роду Йорет.

Камень подтвердил и эту клятву.

— Кто освободил тебя? — взгляд короля если и потеплел, то самую малость.

— Велина ан Йорет, — чуть повысив голос, чтобы точно слышали все, ответил Варис, не убирая ладони, чтобы видели: и это правда. — И самое меньшее, что я могу сделать для спасшей мое тело и душу — просить её руки.

Велине казалось, что сдвинуть её с места не сможет самое сильное заклятье, а заставить говорить — и пытка, однако того, как сделала два шага вперед, становясь рядом с принцем, даже не заметила, хотя слова:

— Я согласна! — вырвались каким-то тихим детским писком.

— Ну что ж... бал завершен! — объявил король. — А вы, дети... Идемте. Нам о многом нужно поговорить.