У Шэнь Юаня новый план (джен)

* Шэнь Цзю *

Сначала Шэнь Цзю был горд и почти счастлив.

Он решился на отчаянный шаг⁽¹⁾ и выиграл.

Он с детства был решительным в поступках. Так же поступил и сейчас. Не стал оставлять проблему за спиной, а устранил, как и следовало давным-давно поступить главе Цинцзин.

Но чем больше проходило времени, тем сильнее он сомневался.

Шэнь Цзю шёл на бой сам, не ожидая помощи и не требуя её. Он так же, как и Шэнь Юань, многое вынес из прошлого, теперь он ни на кого не рассчитывал, только на себя и на свои силы.

И получил то, о чём безнадёжно мечтал в прошлом: брата, вставшего плечом к плечу. Раньше он думал, что этим братом будет Юэ Ци, но меч Сюаньсу⁽²⁾ Они настолько значимые, что их используют, называя владельцев именем меча. встал не рядом, а за спиной.

Наконец-то Шэнь Цзю получил объяснение тем действиям старшего названного брата, которые так долго не мог понять. Тот прикрывал его поступки, даже когда считал их дурными. То есть стоял за спиной и помогал, чем мог. Если задуматься — большой прогресс. В детстве, пользуясь тем, что сильнее, Юэ Ци в подобные моменты просто брал его за руку и оттаскивал.

Шэнь Цзю усмехнулся: «Простой ответ, жаль, что мне потребовалось три жизни, чтобы понять: названный старший брат поддержит, но никогда не встанет рядом.»

Признание и поддержку он получил с лихвой. На его защиту встали все боевые братья, даже Вэй Цинвэй, которого Шэнь Цзю совсем недавно унизил⁽³⁾.

Как это отличалось от первой жизни.

В городе Цзиньлань⁽⁴⁾ на его стороне выступил только Юэ Ци, в своей обычной манере, так, чтобы любому было видно, что защищает он Шэнь Цинцю словно нехотя — уж такова обязанность главы ордена. А Шэнь Цзю не хотел такой помощи, уж точно не от названного брата, что оставил его в доме Цю и так и не вернулся за ним.

Он мог бы просить помощи у остальных боевых братьев, но гордость… Тогда она у него еще была…

Шэнь Цинцю жил достойной праведной жизнью, насколько мог и умел, и считал, что уж его-то точно судить не за что. Да, характер у него был не сахар, его не зря сравнивали с гадюкой — ядовитый язык жалил всех, но он оставался праведным заклинателем.

А потом к лживым словам о сговоре с демонами⁽⁵⁾ присоединилась Цю Хайтан — несостоявшаяся невеста, единственная, перед кем он чувствовал вину. Следом встал и Ло Бинхэ — демонёнок вырос, а праведные заклинатели словно ослепли — никто не чувствовал зло в шаге от них.

Тогда он понял, что выхода нет, лучше принять свою судьбу. Может, проведя расследование, совершенствующие хоть что-то поймут.

Как же он ошибался. Не быть достойным человеком маленькому побирушке Сяо Цзю. В глазах праведных заклинателей он навсегда останется презренным нищим беглым рабом. Десятилетия праведной жизни не исправят рабского прошлого.

Всё, что он мог — это принять свою участь достойно и терпеть, пока хватало сил. Это он затвердил наизусть: пока ты жив — есть надежда.

Тогда он ещё не знал, что даже смерть не даст ему свободы⁽⁶⁾.

Теперь же, когда первые приступы восторга и радости от единения с братом и победы над Хуаньхуа подостыли, он был недоволен собой. Духом он был разумнее.

Зря он бросился в проблемы пика Цинцзин с головой, сам же клялся, что поможет назначенному небесами брату, отринет сомнения и пойдёт расширять границы невозможного. А что получилось?

Он беззастенчиво использовал духовного родича. Всё, что придумал Шэнь Юань, он взял для своей пользы. Всё — от присоединившихся к Цинцзин заклинателей до защитных флагов.

Это Шэнь Юань думал о защитных массивах, разбирался с печатями, сам Шэнь Цзю в жизни бы не снял защиту дворца Хуаньхуа, а значит, его люди были бы вынуждены идти штурмовать дворец, который и небесный демон не смог взять.

Шэнь Цзю помнил, как, увидя, кого он привёл с собой к замку Хуаньхуа, Шэнь Юань бросил на него многообещающий взгляд: мол, я их лечу, а ты убивать их привёл.

Сам же он, как номинальный победитель⁽⁷⁾, принимал поражение дворца Хуаньхуа. Да, было приятно видеть унижение старого мерзавца, который попил его крови в первой жизни. Вот только и крови Шэнь Юаня он тоже попил изрядно, и как изящно тот отомстил. Раз — и нет Водной тюрьмы. Когда задницу не поджаривает усиленный магическими печатями огонь, это кажется даже забавным.

Юэ Цинъюань снова впал в свою благодушное состояние, которое Шэнь Цзю крайне бесило даже в детстве, он словно бы уплывал в нирвану. Ничего, кроме благостной улыбки, не оставалось. Глава Цанцюн отрешённо смотрел, как мастер дворца Хуаньхуа вместе со старейшинами копошится в документах, и молчал, только чай попивал и иногда на Шэнь Юаня посматривал.

А тот и здесь развил бурную деятельность, вон Лю Цингэ подозвал и снова что-то требовал. Тот, словно обученный солдат императорской армии, вытянулся, готов прямо сейчас кинуться выполнять.

И снова тяжёлые мысли заполнили голову. «Шэнь Юань делом занят, а я только проблемы множу.»

Теперь все знают, что их двое, а значит, добиваться целей станет сложнее. Не получится незаметно для окружающих подменять друг друга. Да и защитные флаги видело слишком много людей — уж если глава пика артефактов не могла от них отлипнуть, чего говорить об остальных.

У него даже золотого ядра нет, а он втянул всех в серьёзные разборки, почти в войну, и сейчас сидит, будто он победил, но все знают правду. Даже стражники вздрагивают, стоит Шэнь Юаню устремить на них взгляд.

Сил совсем не осталось, смертное тело не привыкло к таким нагрузкам, хотелось есть и спать. А лучше — заснуть навсегда и никогда не просыпаться. У гадюки Цинцзин не осталось ни сил, ни желания ни на что. Больше всего он жаждал, чтобы глава Хуаньхуа сгинул где-то сам и оставил их всех в покое.

Перебирание документов всё длилось и длилось, но не было больше у главы Цинцзин сил, чтобы окоротить обнаглевшего старикашку. Тот благодарить должен, что жизнь ему оставили, а он осмеливается что-то мудрить.

Даже Юэ Цинъюаню это в конце концов надоело, и он подозвал Шэнь Юаня.

А тот и не думал каните́литься⁽⁸⁾, один острый как лезвие взгляд — и старикашка не только документы подписывает, он землю жрать будет.

Шэнь Цзю словно купался в тёплом источнике — ци брата снимала боль и усталость, она нежно обняла за плечи, коснулась духовных вен и сплелась с его, напитывая и даря силы. А стоило поднять голову, и Шэнь Юань улыбнулся одними глазами только ему, на одно мгновение, такое же короткое, как удар сердца.

Маленький Сяо Цзю⁽⁹⁾ словно не исчезал, он снова был тут. И уличный мальчишка бросил оценивающий взгляд на духовного брата и увидел всё то, что в своей гордости упустил глава Цинцзин: Шэнь Юань — не Юэ Ци, он не только не станет останавливать и поддержит, но пойдёт дальше. Им бы принадлежала не одна мелкая улица, а целая площадь, и они бы никогда не голодали.

А Цанцюн? Как они посмели присвоить их победу? Им двоим с братом никто и не нужен. Они сами бы раскатали дворец по камешку. Пик Цинцзин победил дворец Хуаньхуа! Как звучит!

А сейчас что — цепкие глазёнки нищего видели всё — победу присвоил Цанцюн, и договора дворец Хуаньхуа заключает с ним, а где же заслуженная ими доля?! Когда их обвиняли и судили, они отвечали одни, сами по себе, а как победа — так общая?!

Шэнь Цзю бросил искоса взгляд на брата, тот ответил, слегка приподняв уголки губ.

Как хорошо — им даже разговаривать нет нужды, намерения и эмоции друг друга они чувствуют. Расчётливый взгляд глав Цинцзин скользнул по Лао Гунчжу — глава Хуаньхуа вздрогнул.

1) Мне больше нравится выражение «пойти ва-банк», то есть рискнуть всем, но такое выражение не соответствует стилистике Древнего Китая.

Вернуться к тексту

2) Юэ Цинъюань — мастер меча Сюаньсу. У мечей в этой новелле есть имена.

Вернуться к тексту

3) Речь об отказе брать в ученики. По меркам Древнего Китая, это страшное унижение.

Вернуться к тексту

4) Канон. Город, где Шэнь Цинцю обвинили в сотрудничестве с демонами.

Вернуться к тексту

5) Канон. Шэнь Цинцю обвинили в том, что он привёл в город демонов-сеятелей.

Вернуться к тексту

6) А вот это фанон. Ло Бинхэ бесконечно преследует и Шэнь Цзю и Шэнь Юаня

Вернуться к тексту

7) Здесь в значении «фиктивный» или «ненастоящий».

Вернуться к тексту

8) Здесь в значении «попусту терять время».

Вернуться к тексту

9) Знаю, что Сяо с китайского значит «маленький», но мне нравится использовать Сяо Цзю как детское имя. Пусть так будет.

Вернуться к тексту