Хрупкое счастье хранят дневники (гет)

22 сентября, воскресенье, 22:14

Выходные прошли лениво и бессобытийно: я плоховато себя чувствовала, поэтому старалась без крайней необходимости не шевелиться. Зато привела в порядок свой дневник и не только записала всё, что происходило за последние дни, но и даже выделила кое-что маркером и разложила закладки в важных местах. Если вдруг кто-то всё-таки сотрёт мне память, на этот раз мне легче лёгкого будет по этим закладкам всё заново найти и вспомнить.

В гости к Рею я не ходила и его восприятие тоже больше не ловила, поэтому мне всё время немного волнительно: точно ли с ним всё в порядке. Но ведь М-21 и Тао не стали бы меня обманывать, да? Надеюсь, что завтра в школе мы с ним увидимся.

В школу, кстати, меня мама с папой пускать опасаются, но выбора особо нет: не в больницу же мне опять ложиться. А пропустила я уже очень много. Но голова у меня так и продолжает иногда кружиться. И не обязательно тогда, когда я делаю что-то активное. Могу просто сидеть и смотреть перед собой, как вдруг зрение расфокусируется, и в висках появляется странное ощущение, как будто я потеряла точку опоры и вот-вот соскользну куда-то. Но пока что мне удаётся это чувство перебороть. Только вот на физкультуру я идти совсем не хочу. А вдруг нас как раз заставят по канату лазать, и я вниз сорвусь? Утешаю себя тем, что на улице тепло, так что в зале мы заниматься вряд ли будем. Наверное, опять нормативы по бегу сдавать придётся… Хочу обычный спокойный денёк…

23 сентября, понедельник

Не пришлось, и я этому очень рада. Но спокойным и обычным этот понедельник не был от слова совсем. Ну, начать с того, что гости Франкенштейна устроили ЧП. Масштабное. С продолжением. Теперь я уже в курсе, что там у них стряслось, а вот с утра — не понимала, как причудливо сцепились между собой эти самые происшествия.

Началось всё с того, что на уроке меня вдруг накрыла волна словно бы предгрозового напряжения, и я увидела что-то смутно похожее на восприятие кого-то из благородных. Картинка была странной и складывалась в лучшем случае в панно из пробитой насквозь мультиварки, протекающей кофеварки и разломанной плитки. Это не имело никакого отношения к уроку, поэтому я пожала плечами и продолжила писать конспект. Но когда в моём мозгу оглушительно прокатилось: «Гр-рандия!», я уже догадалась, и кто кричал, и что дело нешуточное. Только при чём тут кухонный кран, из которого хлещет вода на те самые разбитые на мелкие кусочки плитки?

У нас как раз оставалось пять минут до перемены, поэтому я вскоре выскочила из класса, размышляя, не найти ли М-21 и не спросить ли, не происходило ли у них в последнее время всяких аномалий с Грандиями. Ну мало ли? А то неудобное соседство с Раэлем может и опасным быть… Мы об этом всё ещё помним, да-да.

М-21 я без труда нашла в школьном дворе, но поговорить не успела: все трое охранников были заняты телефонным звонком. Я видела, как Тао с каким-то удивлённым лицом (мелодия у него не та включилась, что ли?) ответил и начал что-то там вещать в своей обычной словоохотливой манере. Я выдохнула. Ну, если Тао опять за болтовню принялся, значит, недавние раны его не беспокоят уже. Я подошла поближе. Не то чтобы подслушивать собиралась; просто знаю, что Тао по телефону может долго трещать, а мне с М-21 поговорить надо. Ну и что, если я средь бела дня к нему подойду при всех, да?

Но я не подошла, потому что всё же невольно услышала слова Тао и застыла: «…И что же я могу сделать для вас, младший наследник клана Кертье? — спросил Тао жизнерадостно и потом уже чуть менее оптимистично, но не сомневаясь в своих силах прибавил: — Не знаю, что случилось, но да, это так. Просто скажите, что надо сделать. — Несколько секунд он помолчал, очевидно, слушая объяснения Раэля. И тут без всякой моральной подготовки площадку прорезал его вопль: — Кухня уничтожена?!»

— Уничтожена?! — хором повторили М-21, Такео и я. Но пребывавшие в полном шоке модифицированные моего тоненького голоска даже не расслышали.

Видимо, кричали они очень громко. А может, Рей услышал их вовсе не из окна, а «удачно» подключился к моему сознанию и узнал всё от меня. Как бы то ни было, он любезно прокомментировал: «Хм… Франкенштейн… очень дорожит своим имуществом… Даже я стараюсь быть с его вещами поаккуратнее». В этот момент ему вспомнилась какая-то отломанная не то дверная, не то оконная ручка, Ноблесс смутился и решил карьеру комментатора на этом и завершить.

М-21 моих мыслей читать ещё не научился, зато он прекрасно пригляделся к характеру шефа — как и Тао с Такео, в общем. Так что даже без опасливых предостережений Рейзела они поняли, что произошло то самое упомянутое мною ЧП. И по сравнению с этим нападение на какой-нибудь их охраняемый периметр — это мелочи. Там они хоть знают, что делать. А как быть с уничтоженной кухней?!

Тао, как главному, пришлось принять моментальное и ответственное решение. Для начала он рявкнул в трубку: «Ничего там не трогай до моего прихода!» (Думаю, даже Раэль оробел, услышал в голосе Тао такие нотки). Потом аналитик обернулся к Такео и М-21:

— Вы ведь слышали наш разговор? У нас ЧП! Надо срочно бежать домой! — и пока его товарищи переглядывались, Тао выхватил пилюлю, которая, как я знаю, запускает его трансформацию, раскусил её и был таков. Ну… буквально. Ощущение было такое, словно он взмыл в воздух, как Супермен. Раз — и улетел последствия благородного хаоса устранять.

Оставшиеся на земле модифицированные опять переглянулись в неуверенности. Расторопность Тао их явно застала врасплох.

— Ну и… что будем делать? — спросил Такео. — Мне тоже пилюльку слопать?

— А мне что тогда — трансформироваться? — парировал М-21. — Нет уж, погоди. Давай-ка шагом пойдём. Вдруг Тао без нас успеет сам что-нибудь починить?

Такео только головой покачал укоризненно. Он-то отлынивать не собирался. Но и предложение М-21 счёл здравым: всё-таки бегать по улице в трансформированном виде в последнее время стало надоедать. Не дело это.

* * *

ЧП получило довольно неожиданное продолжение. Короче. Не все беды мира начинаются с Раэля. Иногда он их только завершает. В течение дня я встретила ещё двоих благородных, чьи восприятия идеально раскрылись мне навстречу, приподняв завесу утренней тайны, а именно: что случилось с кухней? Да-да, попались они мне ещё по ходу учёбы, не пришлось даже названивать М-21 в попытке выяснить, что же всё-таки стряслось. Сообщаю последние новости: у нас в классе пополнение, и все парты были заняты!

А это к нам в гости заглянули «дедуля» Региса и Эрга Кенезис Ди Раскрея. Как это всегда и бывает с благородными, они просто поставили нас перед фактом: пришли и сели, значит, будут присутствовать на уроке. Несчастный господин Пак, который ведёт у нас уроков больше, чем остальные учителя, а значит, и вероятность, что все странные визитёры придутся именно на его урок, уже и не знал, куда деваться. С задней парты его лазерным взглядом сверлит лорд из Лукедонии, на передних партах — девчонки про возвращение Рея шушукаются, а рядом с партой Шинву вообще как будто заклятие смеха навеяно: они там с Икханом чуть не в голос ржут. Ну да, урок сорван, всё из рук валится… А всё эти иностранцы, будь они неладны!

Так вот, возвращаясь к истории с кухней: насколько это вообще было понятно из размышлений Раскреи, её взяли «прогуляться» по Сеулу только потому, что её утреннее чаепитие не задалось. И нет, я не имею ни малейшего понятия, как благородные ухитрились разнести всю кухню, когда от них всего-то требовалось вскипятить чайник. (Кнопок у этих кухонных приборов слишком много, что ли? Отвлекают…) Но Раэль со своей Грандией был на кухне явно не первым. Сначала там Геджутель отметился, потом Лорда от греха подальше из дома увёл, а Раэлю… всего-то было поручено как-нибудь всё починить… Он же не виноват, что он в кофеварках не смыслит, правда?

Нет, всё-таки благородные самые обычные вещи типа чаепития или экскурсии способны превратить в бедствие событие мирового масштаба. Было это как-то так: в начале математики дверь в класс отворилась, и головы всех без исключения учеников повернулись на звук. Регис и Сейра поднялись со своих мест и прошествовали к двери, где встали по обе стороны и с полупоклонами пригласили Раскрею войти. Она царственным шагом прошла на середину класса и встала, обводя нас грозным взглядом, за которым на самом деле прятала неуверенность — она же понятия не имела, зачем Геджутель её сюда привёл и что в школе полагается делать. Привычный уже к посещению школы Геджутель сразу нашёл свободное место в самом конце класса и отодвинул стул, показывая, что Раскрея может сесть. Потом обратил свой взор к господину Паку и очень вежливо сказал: «Не обращайте на нас внимания. Продолжайте урок, как обычно!»

Ему и невдомёк было, что продолжать уже было нечего. Весь класс вертел головами и чесал языками, начисто позабыв и тему урока, и что господина Пака лучше вообще-то не злить. Но учиться в такую хорошую погоду — просто наказание, а тут такой удобный случай для отлынщиков подвернулся… Я вот невольно спросила себя, почему Геджутель, который был наставником у Региса (а может, и не только у него — есть такое ощущение, что он и остальных юных благородных мог учить), совершенно не знает детских привычек и не предсказал, что достаточно один раз помешать учебному процессу, чтобы мы вышли из-под контроля? Или всё дело в том, что благородные более дисциплинированные, чем мы?

— Регис и Сейра ведь из королевской семьи, — между тем, поделился с нами своим наблюдением Икхан, — значит, и эта новенькая тоже…

Я очень серьёзно покивала, совершенно не боясь показать свою осведомлённость: наша сплетня ведь вообще-то ни на чём не основывалась, так что я могла гадать наравне со всеми. Что с того, если мы вдруг оказались правы, и Раскрея — действительно, так сказать, «королева»? Вид у неё был соответствующий — и это несмотря на то, что она догадалась сменить свой лукедонский прикид на нашу ё-ранскую форму. Кто ей, интересно, присоветовал? Но правящую особу можно узнать в любом обличии. Она и в форме старшеклассницы смотрела на всех так, будто в её власти нас казнить и миловать. И, судя по всему, мы её не удовлетворили и сейчас понесём наказание... Ой-ой, может, стоит вести себя посдержаннее? Я тихонько ткнула Икхана в бок, а Шинву сделала страшные глаза, призывая замолчать.

— Геджутель, — сказала тем временем Раскрея тихо — так, что только мы на задних партах и слышали, — ты же говорил, что дети приходят сюда учиться… — Дедуля Региса кивнул. — Тогда почему там этот опасно выглядящий здоровяк? — спросила она грозно, взглядом указывая на господина Пака, который что-то лихорадочно царапал мелом на доске и делал вид, что урок идёт, как обычно.

— Мне тоже он кажется подозрительным, госпожа, — сказал Геджутель. — Всё-таки владелец этого места Франкенштейн…

«Да в чём они милейшего директора Ли подозревают? — возмутилась я, но благоразумно про себя. — Что он создаст собственный клан модифицированных под прикрытием школы и свергнет благородных? Так, что ли?»

А потом призадумалась. И правда, зачем Франкенштейн годами у нас собирал модифицированных — и это ещё до пробуждения Рейзела? Хм-м… Но всё равно я ему верю. (А говорю «собирал», потому что у многих работников школы иногда замечаю странную ауру: может, и не модифицированные, но что-то у них там с прошлым не так очевидно… Тут хоть господина Пака взять, хоть тётушку-уборщицу, которая обычно на втором этаже пол моет, да даже дворника! Что-то в них есть такое… необычное, хотя и не так сильно проявляется, как в наших охранниках.)

— И эти невоспитанные дети, — продолжила свой вопрос Лорд. — Почему они вертятся и глазеют на нас вместо того, чтобы прилежно учиться?

«Кажется, она пришла на нас посмотреть, как будто на зверей в зоопарке, — подумалось мне. — И как капризная девочка, сейчас будет тыкать в нас прутиком и упрекать, почему мы не делаем то, что должны бы, по её мнению, делать… Вот и кто тут из нас невоспитанный?»

Но если даже Раскрея и Геджутель и вели себя неосторожно и высказывали грубые суждения, но и мы, по совести-то, были не лучше. Так что я поскорее вызвалась отвечать у доски — хоть помогу господину Паку вернуть урок в нормальное русло, и Раскрея не покарает нас за то, что мы невоспитанные неучи. Ну и оценки свои постараюсь чуть-чуть исправить… А то я столько их успела нахватать с начала четверти…

Я бы не сказала, что мой рабочий настрой продержался долго. В течение урока я ощущала странный дискомфорт — сначала сама не поняла, почему. А потом дошло: это было похоже на страх. Сначала беспокойство, лёгкое и беспричинное, которое можно запросто игнорировать. Потом оно нарастает и превращается в тревогу. Мысли начинают ходить по кругу и мучить тебя недостатком исходных данных. Сосредоточиться ни на чём не можешь. Избавиться от предчувствия чего-то недоброго — тоже. Потом совсем тяжко становится — надо что-то делать!

Я вздохнула и попыталась успокоиться. Или хоть причину своей уже почти что паники понять. Из-за чего я так переживаю? Покрутила головой, остановила взгляд на Рейзеле. Что… правда Рей? Я из-за него в таком страхе? Что с ним не так? Ему плохо? Сила зря расходуется? Печати недостаёт? Да нет же, если бы энергия расходовалась — видела бы разлетающиеся от него золотые крупицы, как в прошлый раз. Если бы чувствовал себя плохо — неужели по его лицу было бы совсем незаметно? А он смотрит на меня как обычно… Даже почти с укоризной так.

«Ты что, знаешь, в чём дело, да?» — спросила я тогда.

«Ты тоже почувствовала это гнетущее беспокойство? — тоном светской беседы так же мысленно уточнил Ноблесс. — Не обращай внимания. Это Франкенштейн. Он беспокоится, не случилось ли чего со мной… И не догадывается, что пострадал не я, а кухня…»

«Он что-то заподозрил, что ли?»

«Да… Но не так понял. А всё разъяснить я ему не смею. Теперь вот тоже переживаю…»

Мы с неодобрением покосились на настоящих виновников этой запутанной истории, но Геджутель и Раскрея наших взглядов предусмотрительно не заметили. Натворили дел, а теперь вот Истинного Ноблесс чувство вины гложет, оттого что правду утаил… Ай-ай-ай…

Но если вы думали, что на этом приключения Лорда в школе закончились, то не тут-то было. На первой же перемене мы её окружили и начали беззастенчиво разглядывать. Лично я-то, конечно, понимала, что нам может аукнуться такая нескромность, но было бы странно, если бы моё поведение отличалось от остальных. И потом… мне было очень важно получше в неё вглядеться, чтобы избавиться от навязчивого страха, который меня преследовал все выходные. Только закроешь глаза: перед пронзённым Рейзелом стоит Лорд, прямо-таки распускающая грозную ауру. Надо убедиться, что она… не знаю, похожа на человека. Обычная. Не смертоносная. А для этого надо привыкнуть к тому, как она выглядит, и поболтать.

— Их окружает похожая аура, — заметила Суйи, но говорила вовсе не про парализующую чужую волю мощь, а про ауру крутизны и очарования. А что, признаю, и это тоже есть. Они как раз выстроились и встали, как на семейном портрете: по обе руки от Лорда — Регис и Сейра, а каланча-Геджутель за спиной у неё стоит. И все излучают элегантность и великолепие в каких-то космических масштабах. Настолько ошеломительны, что никто из моих одноклассников даже не ржёт, что эти странные приезжие на перемене то ли для фотосессии позируют, то ли просто окаменели.

— Ага… Эта девушка такая красивая, — присоединился Шинву, и мы на него пристально посмотрели: уж не влюбился ли наш рыжик? А то что-то раскраснелся. Но он просто запыхался, наверное, потому что за водой в столовку бегал.

— Ты не представилась, когда вошла посреди урока, — сказал Икхан вежливо. — Как тебя зовут?

— Д-да, как тебя зовут? — присоединился Шинву. Нет, что-то как-то много внимания он ей уделяет. И на уроке не заснул ни разу, всё головой в её сторону крутил. Что-то неладно. Хотя… Мне-то какое дело, да?

— Вы смеете спрашивать, как её зовут?! — гаркнул Геджутель, и мы отшатнулись назад. Но совершенно не поняли, а что такого плохого мы сделали. Ну, мы же не обязаны помнить наизусть имена лукедонской знати, правильно? Особенно если, по идее, и слыхом не слыхивали ни про какую Лукедонию. Наверное, Раскрея так же мысленно решила, потому что соизволила представиться:

— Эрга Кенезис Ди Раскрея. Так меня зовут.

— Офигеть, ну и имечко, — резюмировал Шинву.

А потом мы от греха подальше подвинулись в другой угол класса, а там приобнялись, сдвинули голову вплотную и начали обсуждать теории заговора. Они были разные, но сводились к тому, что Раскрея и именем, и внешностью, и даже аурой напоминает…

— Слушай, а ты случайно не сестра Рея?! — так в лоб и спросил Икхан, которому не хватило данных для таких вот малообоснованных выводов.

Тут уже не только я, но и Регис с Сейрой напряглись, ожидая, что нас сметёт ураган: либо Геджутель со своим гневом не совладает, либо сама Раскрея. Настолько преступать границы и рассуждать о том, о чём не имеем понятия… Регис даже деликатно кашлянул и сказал, что мы ошиблись, но Раскрея… Она вдруг улыбнулась самыми краешками губ и сказала:

— Хм, интересное предположение.

Это было больше похоже на вздох, но не то чтобы укоризненный. И я вдруг поймала странное ощущение Раскреи: она о чём-то сожалела, но сама не могла определить, о чём. То ли что Рей никогда не был ей братом, то ли о том, что именно так и можно было какое-то время назад решить (и как же это её раздражало!), то ли что будь он ей братом, её детство сложилось бы проще… И отец был бы этому так рад. Он и так частенько вёл себя по-родительски по отношению к Рейзелу… Эх, и почему они просто не могли по-настоящему быть связаны кровными узами?

«Лорд… улыбнулась?» — вне себя от удивления подумал Геджутель, но его радостное умиление тут же рассыпалось о новую эмоцию.

«Дедушка Региса! Дедушка Региса! — раздалось вдруг из колонки на стене, и мы все дружно подскочили. А Геджутель не испепелил эту колонку взглядом только потому, что не сразу понял, куда смотреть. — Будьте любезны, немедленно зайдите в кабинет директора».

Я подавила очень коварную улыбочку. Хе-хе, кажется, благородные сюда проникли без приглашения, но уж по камерам Тао их быстренько вычислил и директору уже доложил… Вот сейчас и продолжится словесный баттл, начатый Франкенштейном и Геджутелем ещё не одно столетие назад… Интересно мне, Франкенштейн его приглашает, чтобы поиграть в радушного хозяина? Или чтобы избежать какого-нибудь жуткого учебного хаоса? Или вообще просто решил поприкалываться? Трудно было удержаться, наверное, когда представилась такая возможность протроллить заклятого… хм, друга… перед всей школой? Уж не знаю, что правильно, а я целиком и полностью была на стороне директора в этот момент.

— Наконец-то можно вздохнуть спокойно, — услышала я голос одного из одноклассников, когда Геджутель ушёл.

— Да, дедушка Региса такой устрашающий, — ответили ему.

Ощущение плохо контролируемой паники и меня к этому моменту отпустило. То ли дело в том, что директор Ли как-то докопался до сути, то ли это просто совпадение. Но с учётом того, что М-21 мне вечером в переписке хвалился новенькой, целенькой и сияющей кухней, они в ремонте всё-таки преуспели, а Франкенштейн, возможно, ни о чём так и не узнал… А выходит, М-21 ещё и в ремонте хорош? Так и запишем… Хи-хи, вот я вырасту, и нам же с ним ещё собственный дом обустраивать, правильно?

А у нас между тем начался следующий урок. Раскрея в отсутствие Геджутеля додумалась поступиться церемониалом и распустила Региса и Сейру по их партам: иначе они привлекают слишком много внимания. (Ну… лучше поздно, чем никогда, но теперь уже и так спалились, госпожа благородная!) Но вот лично я оценила её фразу «мы не в Лукедонии». И верно! Может быть, даже из Раскреи получилась бы со временем нормальная девушка? Всего за один урок рядом с нами она научилась не глядеть на нас свысока и самой быть скромнее…

Так что вторая математика прошла без такого повышенного внимания к задним партам и без форс-мажоров. Ну… почти. Минут десять мы продержались. Что у нас полкласса девчонок чуть в обморок не упала ведь не в счёт? А дело было так. Мы сидим, задачи решаем, и тут на задней парте происходит чуть слышное шевеление. Все хорошо отрепетированным движением дружно поворачивают головы назад и видят, как…

Рейзел пересел поближе к Раскрее и протягивает ей учебник. Окинул её долгим взглядом, под которым сердце любой девушки готово растаять. И… не дождался от Раскреи никакой реакции. Она просто смотрит на него в безмолвном недоумении.

— Для этого урока обязательно нужен учебник, — пояснил тогда Рей.

Вероятно, большая часть класса и голоса-то Рейзела никогда не слышала. А увидеть его так близко к девушке! (В смысле, не ко мне и Суйи, а кому-то ещё). И не просто сидящего рядом, а проявляющего заботу! Тут, признаюсь, даже у меня голова закружилась (хотя она теперь в принципе постоянно кружится), а кто-то из девчонок даже всхлипнул, вздохнул, взвизгнул или прижал руки к сердцу в порыве умиления. Ну и… урок опять сорван. Не везёт господину Паку.

«Что я такого сделал?» — взглядом спросил меня Рейзел, но наткнулся на мои горящие щёки и, похоже, и сам понял ответ. Его брови и уголки губ чуть дрогнули, а потом Рей опустил взгляд в учебник и ткнул карандашом в нужное задание, показывая Раскрее, где нужно читать. То ли просто спокойно позаниматься хотел, то ли закрепить произведённый эффект — тут уж судить не берусь.

* * *

Но даже на этом наш весёлый школьный денёк не завершился! Есть же ещё такая вещь как столовка! Раскрея вдоволь наловилась восхищённых напополам с ревнивыми взглядов, пока мы сидели в классе. (Даже то, что Регис чуть-чуть подвинул свою парту, пытаясь загородить «парочку» сзади, не очень-то спасло). И тогда Лорд решила пройтись. Это удачно совпало с обеденной переменой, так что люди хлынули из класса дружной толпой и устремились в столовую. За два урока мои одноклассники уже немного акклиматизировались в экстремальном благородном климате, но кроме нашего класса существуют ещё параллельные! И вот мы чуть не вызвали в столовой столкновение нескольких подносов с едой со всякими невообразимыми последствиями. Взгляды всех присутствующих просто-напросто приклеились к Раскрее, которая с невозмутимым достоинством проследовала за Рейзелом и села рядом с ним за стол.

Села — и сидит, не шелохнётся. В тарелку смотрит. А мы — на Раскрею пялимся и гадаем, почему же она не ест. Перемена же не бесконечная. Может, её просто предупредить забыли? Все вокруг шушукаются, тоже не едят. Ох, и опоздают же сегодня все на свои уроки! Учителя и не поймут, что такого случилось-то! А всем очень интересно, кто эта элегантная девушка и почему она не ест, а рамёном любуется…

— Может, она, как и Рей, ждёт, пока рамён разбухнет? — предположил Икхан.

Вот сразу ясно — гений. Зрит в корень. Даже я с чтением мыслей поначалу не догадалась. Но уж стоило ему сказать, поймала в воспоминании Раскреи подтверждение этим словам. Ну точно! Пока они в школу не ходили, дома-то всё равно общались. И Рей её (в благодарность за чудесное исцеление, не иначе) научил вот так же «умножать» рамён.

Решивший не строить необоснованных суждений Икхан всё-таки уточнил:

— Раскрея, а почему ты до сих пор не притронулась к еде?

— Это же очевидно, — полным уверенности голосом отозвалась благородная гостья. — Я жду, пока количество еды увеличится.

Рей кивнул в такт её словам, как бы подтверждая этот неоспоримый факт.

«Рей, ну вот и чему ты её научил?!» — дружно пронеслось в наших головах. Но он только посмотрел на нас выразительно и на незаданные вслух вопросы отвечать не стал.

* * *

После школы веселье продолжилось уже в стенах компьютерного клуба. Не зря же Икхан и Шинву какими-то правдами и неправдами выгадали себе то ли абонемент, то ли скидку на месяц. И вот где продолжилось знакомство Раскреи с миром людей.

Мы-то думали, что обучить её играть будет ещё сложнее, чем Рейзела. Он и спустя год едва-едва запомнил все возможные комбинации атак и оружия, а уж о том, чтобы успеть всё это вовремя нажать, речи вообще не идёт: ну не со скоростью Рейзела играть в игры на реакцию. Надо ему какую-нибудь логическую игрушку подсунуть. Пусть у карт пары ищет, например. Или кристаллы нужными комбинациями разбивает. Полно же таких игр.

Но Раскрея нас своими навыками поразила. Она очень внимательно выслушала все объяснения, не без доли недоумения разглядывая странные картинки на экране и ничего не говорящие ей значки на доске, которая называется клавиатурой. Но когда мы начали играть, благородная освоилась очень быстро. И ведь даже не верится, что мы её сначала в кресло игрока сажать не хотели! Это парни предложили только потому, что «Рея убивать вообще не прикольно» — он так и не научился отбиваться в этих играх. Как будто нарочно. Так что Раскрею только ему на замену за комп посадили… И это оказалось очень дальновидным решением. Она не только не подставлялась под атаки с таким завидным упрямством, как Рей. Она сразу же освоилась с клавишами и стала сама крушить соперников направо и налево!

— Что?! Откуда у неё такой скилл?! — опешили наши мальчишки.

Они, конечно, не в курсе, что Лорд прибыла из далёкой Лукедонии, где не только компьютерных клубов — электричества-то нет. Но всё равно её аура подсказывала им, что она необычная девушка. И странно было бы ожидать от неё таких же увлечений и способностей, как от обычных подростков. Ну… в чём-то это верное утверждение. Просто её интересы в основном вращались около вопросов силы и могущества, так что все эти комбинированные атаки и прокачка персонажа — это тема ей очень понятная. А тут ещё и графика такая интуитивно понятная, как раз кровавые вихри и пространство крови напоминает… И как только люди дошли до такого понимания оружия духа, у самих-то нет ничего? Хм… Ну вот хоть иллюзию создали, непонятно, правда, зачем, но если их удовлетворяет нажатие клавиш и игра в то, что они непобедимы… О-о, а ведь улучшение навыков здесь даётся так легко, за несколько минут и без траты духовных сил… Нет, теперь она, кажется, всё же поняла, что люди нашли в этом не самом грациозном, но затягивающем развлечении…

— Ты правда в первый раз играешь? — поражалась Суйи, но Раскрея с головой ушла в игру и даже комплиментов уже не слушала. Да они и приелись ей за день, наверное.

— Мы же сами её только что научили, — кивнула я. — Она не знала, как играть.

Ну так дальше и продолжалось. И поняли мы, что пора бы что-то менять, когда Раскрея сыграла ещё один раунд — против Рея. Ну и… без зазрения совести и его победила тоже. Вернее, она-то не понимала, что делает. Просто стреляла во всё, что видит. А там как раз его сиротливо гуляющий по экрану персонаж попался…

— Ого! Раскрея поставила Рею хедшот! — возликовали мальчишки, любуясь несгибаемым персонажем Раскреи, которого, кажется, не могло остановить ничто на свете.

Раскрея чуть вздрогнула и, кажется, только теперь до неё дошло, что она наворотила. Убить Истинного Ноблесс? Пусть и понарошку?.. Пусть он и заслуживает небольшой взбучки за его упрямство и неудобные предпочтения?.. Пусть она уже и так на днях его насквозь Рагнарёком пронзила?.. О-ох, что же она сейчас прочтёт на его безэмоциональном лице? Ничего? Это-то и пугает…

Она нехотя скосила глаза и посмотрела на Рея. Но безэмоциональным его назвать было трудно. Он уставился прямо перед собой, и его щёки покрыл едва различимый в неоновом освещении клуба румянец. Раскрея выдохнула — то ли с облегчением, то ли удовлетворённо.

А я задумалась. Чего она хотела от Рея? Неужели всё это напряжение между ними — из-за того, что Раскрея плохо понимает Рейзела? И если бы он более открыто показывал свои эмоции, начиная с их знакомства в далёком прошлом, она была бы к нему добрее? Но… по-моему, это проблема самой Раскреи. Всего за год мы так близко узнали Рея, что нам несложно догадаться о том, как он себя чувствует и чего хочет. Она… просто недостаточно чуткая?

— Ну что ты, Рей, не смущайся! Тебя всё равно только ленивый ещё из игры не вывел! — «утешил» его Шинву, и я на него сердито шикнула. Ну, согласна, убедили. Мы тоже чуткие далеко не всегда.

Рей прикрыл глаза, обозначив лёгкое покачивание головой. Нет, он не расстроился проигрышу. Он просто до сих пор не сложил в голове паззл: как и почему он, высшее существо, сражается против тех, кто заведомо слабее него? Тут словно бы мало чести что в проигрыше, что в выигрыше, да?.. И всё ещё этот сюжет... Почему люди не могли выбрать что-нибудь другое?

Я глубоко вздохнула и поднялась со своего места. Довольно мучить Рея комбинациями клавиш и проблемами силы и бессилия. Надо ему просто другой жанр игры показать. Безобидный какой-нибудь.

Он тут же вскинул на меня взгляд, и что-то в нём было не как обычно. Рей что… обиделся? Но почему? Я в искреннем недоумении осмотрела всю нашу компанию, но никто больше ничего не говорил. И над Реем не смеялся за его неудачи. Он… правда на меня смотрит?

«Я не хочу… более лёгкую игру», — соизволил мне мысленно объяснить гордый Ноблесс. А-а, вот оно что! Он решил, что это была такая уступка! Что я его пожалела, потому что его разбил абсолютный новичок. Ну вот, уж и посочувствовать ему нельзя, даже когда есть причина. Не думала, что Рей может быть таким же азартным, как и остальные мальчишки. Или дело не в эмоциях от игры, а в том, какое впечатление Рей хочет производить на окружающих?

Закапываться в эти мысли я не стала, а то как бы Рей ещё чего-нибудь в них не подслушал и не оскорбился. Поэтому я просто мысленно его убедила: «Кто сказал, что проще? Этот жанр ещё сложнее вообще-то! Point-and-click называется. Это не на реакцию, там думать надо…» Тогда Рей милостиво согласился попробовать другую игру. Наша компания странно на меня покосилась, когда я высунулась из-за плеча Рея и кликнула его мышкой по иконке, которую мы обычно не замечаем даже. Это была папка с другими играми.

— Тебе детективную или нет? — спросила я и тут же поняла, что Рей не знает таких понятий. — Преступления будешь раскрывать или помогать другим персонажам?

Рей очень глубоко задумался и колебался, наверное, минуту. (Может, зря я ему игру с принятием решений предлагаю? Эдак он ещё сто лет думать будет…) Хотелось выбрать что-то такое, где он наконец-то смог бы добиться успеха. Наказывать преступников — долг Ноблесс, и он знает, как это делается. Но помогать окружающим… он всегда хотел больше.

— Давай вот это, — решила за него я и включила игру с космическим гномиком, который путешествует по всяким далёким планетам. — Это сказочное существо, которое будет странствовать по разным мирам и всем помогать.

«Как я и хотел!» — у Ноблесс даже глаза загорелись, что выглядело весьма эффектно, учитывая их цвет у любого благородного.

Показав ему, что надо делать, чтобы совершить сюжетно важный выбор или решить головоломку, я оставила Рейзела один на один с компьютером и вернулась к своему монитору, где происходила какая-то боевая безнадёга. Ну почему я играю в это? Только потому, что у Шинву скидка именно на этот комплект игр? Да я не против доплатить за другую игру, всё равно уже Рею логические загадки включила…

Вечер прошёл очень быстро. Кто-то выигрывал, кто-то проигрывал, а кто-то переигрывал один и тот же уровень по тысяче раз, чтобы собрать уже, наконец-то, все ачивки. Так что время пролетело моментально, и мы засобирались уходить. Поняв на выходе, что кого-то недостаёт, пошарили глазами по помещению и обнаружили в самом углу Рея, который пристально вглядывался в экран и на наши призывы уходить вообще не реагировал.

— Рей, ну ты идёшь? — крикнул на весь зал Шинву.

«Сейчас», — пронеслось у меня в голове, но на нас Рей даже и не взглянул, всецело занятый тем, что происходило на экране.

— Идёмте-ка, глянем, что там у него такое, — вздохнул тогда рыжик, и мы все подошли к компьютеру Рея.

В этот самый момент Ноблесс отодвинулся от экрана и продемонстрировал нам таблицу с результатами. И где только статистику-то взял? Я ему не показывала, как она включается. Сам ведь раздобыл! Там значилось несколько завершённых миссий и всевозможные ачивки за решение головоломок.

— Ты такой молодец! — воскликнула Суйи. — И когда только успел всё пройти?!

— А ты в этом хорош, Кадис Этрама Ди Рейзел, — признала Раскрея с некоторым запозданием. Как будто похвалу от сердца отрывала.

Лицо Рейзела вдруг озарилось радостью. «Правда?» — казалось, спрашивали его глаза, только почему-то не у Раскреи, а у меня. «Правда», — кивнула я, тепло ему улыбаясь, и ещё добавила про себя: «Надо было тебе раньше этот жанр показать!»

* * *

Несмотря на этот триумф, когда мы гуляли по нашей привычной аллее, решая, что делать дальше, я чувствовала в Рейзеле и нотки грусти, которые отчётливо контрастировали с нашим приподнятым настроением.

— Было очень весело!

— Не успели оглянуться, как стемнело! Как за игрой-то время пролетело…

— Кто же знал, что Раскрея так хорошо играет! Вот и не заметили, как четыре часа просидели…

Что же это за оборотная сторона плещущего через край веселья? И в Раскрее тоже — чем позднее, тем темнее не только на улице, но и у неё на душе. В чём дело? Считать ощущения Раскреи было почему-то проще, хотя наши сознания с Рейзелом были неразлучны на протяжении этого месяца. Но сегодня я хотя и продолжала иногда ловить его восприятие, но как будто менее отчётливо.

А Лорду благородных… было грустно оттого, что этот день неотвратимо стремился к завершению. Она знала, что Геджутель подарил ей его только из-за сочувствия к опостылевшим ей обязанностям, неизменным столетие за столетием. Сначала она отнеслась к этой затее с неодобрением: ну чем мог её настолько развлечь мир людей, чтобы она пожертвовала ради их рутины целым днём, который могла провести с большей пользой? Но… постепенно она прониклась духом этой обычной жизни смертных. И теперь, кажется, увидела в них то, чего не замечала раньше. Как головокружительно их дерзкое стремление прожить день так, чтобы он запомнился! Они живут без оглядки, не стесняясь следовать своим желаниям и показывать свои симпатии и антипатии честно и открыто. «Возможно, именно поэтому… отцу так нравились люди?» — спросила себя Раскрея. Но эти радости так быстротечны, особенно по сравнению с вечностью — той, которую теперь придётся провести в постоянном самосовершенствовании, чтобы хоть чуть-чуть восполнить ту пропасть нераскрытого потенциала, которая разверзлась из-за её болезненного милосердия… Если бы только она могла остановить это мгновение, она бы это сделала. Не ради этой похвалы детей, которых поразили её успехи. А ради ощущения свободы, которого она раньше не испытывала.

«Она не хочет возвращаться, — поняла я. — Но вернётся, сегодня же вечером вернётся, потому что долг ставит превыше всего».

— А теперь к директору! — размечтался Шинву, совершенно не соотнося, вежливо ли будет завалиться к нему около десяти вечера.

— Уже слишком поздно… — возражаю я, пусть и понимаю, что этот вечер большинство из нас было бы радо продлить. Но и совесть тоже надо иметь: охранникам и директору Ли надо отдыхать от нас, особенно ночью.

— Ох, и правда… — вздыхают мальчишки.

— Ну, тогда по домам! — машем друг другу и оставляем благородных их компанией, потому что нам осталось совсем близко дойти. Регису и Сейре даже не приходит в голову нас проводить: может быть, верят в то, что мы сможем за пять минут ходьбы не угодить в историю, а может, просто отвлеклись на Лорда, которую надо обязательно сопровождать.

— Отлично посидели сегодня! — делимся впечатлениями уже нашим тесным кружком, вернее, квадратом: нас же четверо.

— Давайте в следующий раз подольше поболтаем?

Киваю и соглашаюсь, а сама понимаю, что едва ли следующий раз действительно настанет: ведь Лорд возвращается домой. И даже немного жаль, но лично я всё равно больше испытываю облегчение, а не сожаление: я не до конца простила Раскрее, как именно она исцелила Рея и как к нему относится. Всё равно продолжает на него глядеть как на помеху. Как и все благородные, не может не испытывать некоторого благоговения перед ним, но из-за статуса! В силу традиции. А вовсе не потому, что искренне уважает Рея за то, какой он…

* * *

— Раскрея, следуй на мной, — произнёс Рейзел, и она беспрекословно подчинилась. Они оттолкнулись от земли, отправляясь в длинном прыжке куда-то… на одну из многоэтажек, наверное.

И Регис узнал бы, куда именно, если бы ему путь не преградила Сейра. Он было собрался прыгнуть следом, но она помешала и с непроницаемым видом покачала головой. А объяснить? Он чего-то не учитывает?

— Сейра, почему ты меня останавливаешь? — принялся допытываться он, а она молчала. Почему? Она же не вредничает никогда! И причину должна бы знать. Отчего не хочет поделиться? Это какой-то секрет?

Недоумению его не было границ, поэтому оно наполнило моё сознание до предела, но потом благополучно перетекло в обычный сон — я это видела уже несколько часов спустя. Поэтому восприятие Региса плавно сменилось знакомым мне ощущением. Рейзел. Опять это золотистое плетение, которого я почти не замечала в последние несколько дней. Может, его силы немного восполнились?

Рей стоял на краю крыши и задумчиво глядел куда-то сквозь пространство — вслед Раскрее, которая растворилась в море огней. Ещё несколько минут назад они любовались этим видом вместе: или же это только сам Рей наслаждался им, а Раскрея исполняла свои обязанности, сопровождая его? Рею было бы приятно думать, что ей понравился проведённый в Сеуле день. Но она об этом не распространялась, достаточно скупая и на слова, и на проявление чувств.

Он сам уже несколько дней не мог отделаться от тягостного ощущения вины перед Раскреей. Очевидно же, что она заслуживала силы Рагнарёка и не обязана была её уступать. Теперь за его жизнь заплачена слишком дорогая цена. Сколько ещё людей и благородных будут оплачивать его долги, встречать последствия его эгоистичных решений? Вот, теперь это не просто служение ему. Это выбор, который Лукедонии может в будущем принести много неприятностей. С такой слабой правительницей и без Ноблесс под рукой… Что же с ними будет? И всё это — только ради того, чтобы позволить ему жить той жизнью, о которой он мечтал? Но… с какой стати ему на это соглашаться?

Он бы не согласился, слишком хорошо помня о своих предыдущих прегрешениях и никогда не заканчивающихся обязанностях. Именно поэтому Раскрея его и не спросила. Не дала выбора. Как и всегда…

— Раскрея, из-за того, что ты отдала мне Рагнарёк… ты никогда не раскроешь свой потенциал полностью, — проговорил он, стоя с ней бок о бок на крыше. Зачем сказал? Если хотел извиниться — слова не помогут. Если поблагодарить — не будут ли эти слова благодарности звучать лживо, ведь он не чувствует сейчас такой уж признательности…

Нет, чувствует. И это гнетёт его больше всего. Все эти три дня он корил себя за это ещё больше, чем Раскрею — за принятое сгоряча опасное решение. Он ведь был и впрямь счастлив. Пусть ценой чужого совершенствования. Пусть получив этот запас жизненной силы как милостыню. Пусть незаслуженно… но он не погрузится в сон. Он будет жить, и от этого в его душе поднималось струящееся золотом ликование, стыдящееся и сомневающееся, но такое… желанное. Ведь ему сильнее, чем когда-либо, хочется жить здесь и сейчас.

— Не тебе об этом беспокоиться, — сухо отмерила Раскрея, совершенно ему не помогая заглушить угрызения совести. — Решим всё раз и навсегда. С этого момента не лезь в дела благородных. Мы не слабые, не стоит использовать свои жизненные силы, чтобы помочь нам. — Всё-таки она может поставить себя на его место, хотя он ни о чём не говорил. Даже без слов она способна понять, о чём он думает и сожалеет. — Кадис Этрама Ди Рейзел. Твоё место здесь.

Рейзел ничего не сказал: не знал, как выразить овладевшее им чувство. Не понимал даже, осмелится ли хоть когда-нибудь последовать её совету, а оттого не мог ни благодарить, ни спорить. Потом они оба почувствовали чужое присутствие, но совершенно не враждебное. А-а, вот оно что… За ними следили с почти родительским беспокойством Геджутель и Франкенштейн. И даже ухитрились за весь день не поссориться из-за какой-нибудь принципиальной мелочи? Тогда Раскрея не стала больше тратить время на разглядывание ночных огней. И на неозвученный спор с Рейзелом тоже.

— Мы возвращаемся в Лукедонию, — приказала она, и Геджутель склонился в лёгком полупоклоне:

— Как пожелаете.

И они оставили Рейзела — так легко и без лишних слов, как будто действительно могли запросто вычеркнуть его из своей жизни и дать ему прожить свою. Как будто он сам мог себе всё это позволить.

На сколько хватало взгляда — до самого горизонта! — колыхались разноцветные огни многоэтажек. Каждый огонёк — это чья-то жизнь, надёжно защищённая занавесками или стеклом. Что за люди зажгли там свет, занимаясь своими обычными вечерними делами? Счастливы они или переживают о проблемах грядущего дня? Все они находятся так близко от него — ближе, чем когда-либо. Эти огоньки напоминают ему светлячков, пусть он и помнит, что свет в мире людей электрический. Они сами тоже кажутся ему этими мерцающими в темноте светлячками. Рей вытягивает руку, представляя, что может зачерпнуть пригоршню этих вечерних огней. Но это лишь иллюзия. Эти чужие жизни ему бесконечно чужды. Он лишь мимолётно бросил на них взгляд, не имея ни малейшей возможности проследить за судьбами тысяч людей, а они даже не знают о его существовании. Он — незаметная и маленькая искорка среди таких же крошечных созданий. Неужели вот так и ощущают себя обычные люди, затерявшиеся среди равных себе?

Рей улыбается. Всё-таки он смог это ощутить. Что бы он ни выбрал делать дальше, он — жив. И его огонёк вот точно так же зажжётся в этом бескрайнем море огней.