Poisonous Blood (гет)

Лилиан всегда старалась держать эмоции в узде. Не поддаваться срывам, большую часть времени вести себя спокойно, и жить по принципу: «Улыбаемся и машем». Отбрасывая в сторону все свои проблемы, она преодолевала страхи и занималась тем, чего ни за что бы не стала делать в своей жизни. Риск и адреналин в крови окончательно и бесповоротно вскружили голову, становясь частичкой ее новой личности.

Разговоры со злодеями и ее удачные попытки достучаться стали, своего рода, азартной игрой, в которой она ничего не рисковала потерять, кроме… разве что своей жизни. И когда она уже столько раз стояла на кону, Лилиан начинала задумываться о том, что взяла на себя как-то многовато: то есть, стоило пользоваться талисманом хотя бы в целях маскировки. Но тогда риск отбросить коньки раньше был даже выше, чем если она придет без всего, да начнет разговаривать с каким-нибудь сумасшедшим идиотом с нездоровой жаждой к захвату власти или разрушениям.

— Недавно ты упомянула, что интересуешься не только модой, но и теми, кто ее создает. Есть ли новость или же история в жизни модельеров, которая впечатлила тебя и запомнилась лучше остальных? — мысли девушки вновь возвращаются в реальность, сосредотачиваясь на деловой женщине в противоположном кресле, что задавала ей вопросы как связанные с личной жизнью, так и карьерой модели, сказать за которую Лилиан могла пока немногое.

— О, конечно. Таких моментов было много, но если выбирать… — девушка сделала вид, будто задумалась, хотя сама просто прикидывала то, как именно выльет им эту информацию и в каком ключе. — Меня впечатлила история о том, как после встречи со всеми известной звездой, Джаггедом Стоуном, Габриэль Агрест спустя месяц выпустил коллекцию из кожи крокодила, — с беззаботной улыбкой отвечает Лилиан, стараясь не обращать внимания на камеры, и с веселым блеском в глазах посмотрела на ошалевшую от такой новости журналистку.

— Вау! Это действительно было неожиданно. Лилиан, а ты, оказывается, та еще проказница, — женщина улыбнулась ей совсем по-родительски, а модель лишь отыграла эту роль, отводя взгляд таким образом, будто и правда хотела скрыть некую шалость от матери, и со стороны послышался звук смешка «зрителей», включенный одним из работников. — Смею предположить, что тебе не нравится творчество Джаггеда Стоуна?

— Я ходила на пять его концертов в штатах, так… что думаете, как я отношусь к творчеству Джаггеда? — вместо четкого ответа Аллер решила напомнить о том, о чем говорила ранее, когда впервые затронули вопрос с концертами и любимой музыкой.

— Какую музыку слушаешь обычно?

— Я меломан, — подняв руки, тут же отвечает Лилиан, одним взглядом так и спрашивая: «То есть, информации о том, что я посещала рок-концерты, недостаточно?». Но журналистка проигнорировала этот взгляд своей рабочей вежливой улыбкой. — А так, по настроению. Все как у людей.

— Какой самый популярный контакт в твоем телефоне? — ответ на этот вопрос, на самом деле, был настолько очевиден, что даже не требовал огласки.

— Контакты моих родителей? — и тем не менее, после небольшой паузы девушка все же решается ответить, когда словно бы только осознает о том, что вопрос не был риторическим. — А также личный номер Одри Буржуа, и Адриана Агреста и нашего всеми уважаемого мэра. Есть и другие несколько кинозвезд, но если выбирать самый популярный, то это будет… Тони Робертс?

— Тот самый музыкант из Соединенных штатов, что составляет конкуренцию Джаггеду Стоуну? А ты полна сюрпризов, Лилиан, — понимая ее намек, девушка сделала вид, словно пропустила последние слова мимо ушей. — А как вы познакомились?

— На съемках в студии, — в четырех словах ответила модель, неопределенно пожав плечами, будто то было и не важно.

— Раз уж мы упомянули штаты… Лилиан, а в какой стране ты бы хотела побывать? И почему?

— Южная Корея, — без лишних раздумий ответила Аллер, едва заметно улыбнувшись. — М-м… думаю, что из-за наиболее развитой игровой индустрии.

— А на скольких языках ты можешь поддержать беседу?

— Французский, английский, итальянский, норвежский, шведский. На пяти языках, — Лилиан разгибала пальцы после каждого названного языка и беззаботно помахала рукой зрителям, впервые посмотрев в камеру и целенаправленно ломая видимость «четвертой стены».

— Кем ты хотела стать в детстве?

— Гордостью семьи и… возможно, на тот момент я задумывалась о том, чтобы в будущем продолжить дела родителей, — девушка попыталась улыбнуться, но неловкая тишина после показала, что эту тему с ней лучше не затрагивать.

— Среди твоих поклонников возникли некоторые разногласия по поводу того, откуда же ты на самом деле родом. Так Нью-Йорк или Лос-Анджелес? — в этот момент девушка вспомнила о том, что, и правда, говорила как об одном городе, так и о другом.

— Ну, родилась-то я в Париже. Прожила здесь чуть больше шести лет, затем с семьей переехали в Лос-Анджелес. А оттуда — в Нью-Йорк, — рассказала Лилиан, умолчав о прощальной вечеринке, ради которой вернулась в Лос-Анджелес и едва не пропустила потом самолет.

— Насколько мне известно, именно в Нью-Йорке ты впервые попробовала себя в роли модели, — Лилиан не видела смысла в том, чтобы подтверждать что-то настолько очевидное. — Правдиво ли утверждение, что тебя привели в модельный бизнес против воли?

— И да, и нет. Это был интересный опыт, — который Аллер в гробу видала, но говорить об этом сейчас было бы равноценно похоронам своей же репутации. — Но не обговорен предварительно со мной, из-за чего я первое время думала, что подобного рода работа была скорее моим наказанием, — Лилиан старалась отвечать честно, но достаточно завуалированно, умалчивая за все свои истерики и шалости в студии, после которых на нее кричала Одри. Находясь в вечном напряжении из-за страха разочаровать своего отца и быть уволенной, маленькая девочка научилась не только позировать и вести себя так, как того от нее хотели, но и улыбаться по команде, даже если от волнения болел живот или же ей просто было очень плохо.

— Было настолько тяжело? — вопрос не требовал ответа, но Лилиан все равно чуть пожала плечами, ведя себя достаточно отстраненно и непринужденно, тем самым создавая стену между собой и журналисткой. — Что повлияло на твое возвращение в эту сферу?

— Вернее будет спросить «кто», — и тем не менее, ее веселый тон развеял воссоздавшее напряжение уже тогда, когда она только намекнула на Агреста, с коим ее так упорно сводила жизнь в сети. Кто-то хейтил и ссылался все на то, что она — лиса, обворожившая сына модельера, кто-то становился ее преданным фанатом… а кто-то просто шипперил, активно заявляя, что лучше них пары просто не найти.

— А как отнеслись к этому родители? — с многозначительной улыбкой спросила женщина, отчего не было известно, говорит она про Адриана или же про работу, возвращаться к которой Лилиан и не планировала.

— Они… были удивлены? И хотя совсем того не ожидали, сами против точно не были, — по крайней мере, если учитывать то, как отец попытался через нее получить информацию о Габриэле. А так девушка не могла знать, были ли они против, нет, и чувствовали ли что-то вообще. Более того, Лилиан нередко задумывалась о том, что им было просто наплевать. А после вспоминала о том, что это было неопровержимой истиной, которую их дочь упорно игнорировала каждый раз лишь для того, чтобы поверить, будто она еще что-то для них значит.

Дальше шли достаточно провокационные вопросы на тему того, под чьим началом работать проще, и с кем больше нравится. Аллер упорно намекала везде на Габриэля, но при этом пыталась не оскорбить мадам Буржуа, даже если и хотелось. Безумно хотелось, а поводов накопилось столько много, что держать язык за зубами было уже почти что невозможно. Но она терпела и продолжала улыбаться, рассказывая о нюансах работы, любимых съемках и главной сложности, которую испытала в своей первой рекламе.

— Представь, что о деньгах можно больше не переживать, и их хватит тебе до конца жизни. Как бы ты проводила свое время?

— В моей жизни бы ничего не изменилось, — Лилиан даже не стала скрывать того, что она буквально живет в тех условиях, когда о деньгах и стоимости на роскошь можно было даже и не думать.

— А что для тебя недопустимо в отношениях?

— Измены, — больная тема. Но девушка ответила на вопрос так, как оно есть, даже если признать это вслух было немного тяжело. Может, все из-за того, что Лилиан сразу тогда вспоминала прошлое?

— Повлияло ли это как-то на разрыв с одним из главных любимчиков Парижа, Супер-Котом? — вот такой подлянки Аллер и не ожидала, уставившись на женщину с таким удивлением, будто она у нее под окнами шпионила, или так и вовсе в мусорном ведре рылась лишь для того, чтобы вытащить хоть какую-то инфу. Но после Лилиан вспомнила о существовании «Леди-Блога», и все встало на свои места.

— Эм… нет? Нет, мы расстались с ним совершенно по другой причине, — о которой не знала даже сама девушка, но признаваться в этом на интервью ей просто ужасно не хотелось. Как и продолжать эту тему вообще.

— Может, тогда дело в работе? Как Нуар реагировал на ваши съемки с Адрианом?

— При всем уважении, — еще чуть-чуть, и ее терпение просто лопнет, из-за чего Лилиан будет уже плевать, вселится ли в нее бабочка или она сможет натворить бед без ее участия. — Но если вы намекаете на ревность, то ни я, ни он не давали на то никакого повода. Нуар прекрасно осведомлен о том, что Адриан — мой лучший друг.

— О, прости, я совершенно не хотела задеть ничьих чувств, — женщина надменно улыбнулась, а модель отчетливо видела в этой улыбке то, что именно этого она и добивалась. Ранить, спровоцировать конфликт и вытащить тем самым что-то интересное в эфир. — А как ты относишься к рабочим романам с целью продвижения по карьерной лестнице?

— Не могу судить людей, которые так делают, — ответила Лилиан, но уловив намек на нее саму, девушка лишь огорченно выдохнула, сложив руки перед собой. — Но и понять тоже не могу. Как можно встречаться с тем, кого даже не любишь?

— Ну, когда красивое лицо, то и притворяться совсем не обязательно. Разве не…

— Оу, так вы судили все это время по себе? — Аллер в одно мгновение перевела стрелки на журналистку, наигранно удивившись на камеру, будто она и сама не ожидала таких новостей. — Боже, мадам, у вас ведь есть ребенок, так… как же так можно? — злой огонек в глазах и едва заметная улыбка говорили сами за себя: «Еще хоть слово — и я продолжу вашу тему против вас». — Упустим. Меня не интересуют подробности вашей жизни. Так… остались же еще вопросы?

— Да, конечно, — женщина, что еще недавно перепугалась за свою репутацию в прямом эфире, разнервничалась лишь сильнее под взглядами своих коллег на площадке. — Что тебе больше всего нравится в себе? — она пропустила все вопросы, связанные с Адрианом, из-за того, что побоялась, будто Лилиан может продолжить тему с рабочими романами, выставив ее в дурном свете.

— Волосы, наверное, если речь идет о внешности, — Аллер пожала плечами. А вообще, я люблю в себе все.

— А каким ты была ребенком?

— Мм… я была неугомонной, излишне любопытной и пыталась показать другим, что уже взрослая, — и тем не менее, сама девушка невольно начала вспоминать совсем другое. Одинокого ребенка, что возьмется за любое дело и сделает совершенно что угодно, лишь бы только его заметили родители. Что уж говорить про то, что когда-то она искренне полюбила человека, с которым они хотели тогда ее свести? А про то, сколько всего она вытерпела под руководством Буржуа?

— Какие черты характера ты ценишь больше всего в людях?

— Преданность и честность, наверное, — коротко ответила Аллер, более не желая особо запариваться над вопросами и что-либо придумывать.

— Если бы у тебя была возможность изменить что-то в себе, то что бы это было? — вопрос прозвучал крайне странно после того, как Лилиан еще недавно честно ответила, что любит в себе абсолютно все.

«Могу ли я назвать родителей?» — мелькнула только мысль, из-за которой девушка едва заметно усмехнулась. Но, конечно же, говорить об этом было бы большой ошибкой.

— Рост? Для модели я как-то мелковата, вы так не считаете?

— Если бы у тебя была возможность встретиться с собой из прошлого, то что бы ты сказала себе в таком случае? — вопрос, опять же, пришелся по-больному. Наверное, из-за того, что Аллер уже была настроена на то, чтобы покинуть интервью, но сидела до последнего из-за того, что его, все же, устроил для нее Габриэль Агрест.

— Сказала бы… — девушка горько улыбнулась, хотя попыталась, очевидно, выглядеть счастливой. — «Живи для себя и… прекрати свои попытки угодить тем, кто того совершенно не достоин».

— О воплощении каких трех желаний ты бы попросила Джина, попадись тебе однажды его лампа?

— Крепкое здоровье, прожить долгую жизнь и… чтобы у близких мне людей все сложилось наилучшим образом.

— Если бы ты знала, что через три дня тебя не станет, то как бы ты провела эти три дня?

— Эм… какой-то слишком депрессивный вопрос, вам так не кажется? — Лилиан попыталась сменить тему, но увидев усмешку со стороны журналистки, она поняла, что отвертеться у нее не выйдет. — В первый день закатила бы огромную вечеринку. Во второй провела бы время с теми, кто мне не безразличен. А в третий бы уехала куда подальше ото всех знакомых и… хорошенько бы отдохнула перед смертью. Не исключено, что где-нибудь на море. Если мне суждено было бы умереть уже через три дня, я бы точно не стала тратить семьдесят два часа на тревогу и копания в себе.

— Какой ты видишь себя через два-три года? А через десять лет? — вопрос вновь задевает за живое. Маска беззаботного и самого счастливого человека снова дает трещину, и Лилиан устало улыбнулась, чувствуя себя мышью, загнанной в ловушку из ее собственных кошмаров.

— Не знаю… — тише отвечает девушка, чуть обнимая себя руками. — Надеюсь… я буду просто счастливым человеком.