Хрупкое счастье хранят дневники (гет)

Вторник

После такого насыщенного понедельника сегодняшний школьный день показался очень скучным. Никто не срывал математику, сражая всех вокруг своей нечеловеческой аурой, не ломал оружием духа кофеварок и не вызывал безотчётную панику силой мысли. Поэтому мы совершенно спокойно разобрали новую тему по геометрии, провели репетицию наших научных докладов, подремали на факультативных занятиях и разбрелись по домам.

В нашем случае, само собой, под «домом» подразумевался дом директора Ли. Мальчишки немного расстроились, когда Регис сказал нам, что Раскрея уже уехала, но и без неё у нас полным-полно знакомых, и у директора, как и обычно, было многолюдно. (Многоблагородно? Многооборотнево? Но оборотень у нас всего один. Многомодифицированно!) Чай из нового чайника был не менее вкусным, чем из предыдущего, а запеканка из новой духовки совсем не подгорела; впрочем, чья тут заслуга, плиты или исключительно Сейры, я не знаю.

М-21 мне с гордостью показал кухню, которая вся прямо-таки сияла и радовалась своей новизне. И тогда я поразилась: как Франкенштейн ничего не заметил-то? Раз уж он так дорожит своими вещами и ни одна мелочь от его взгляда не скроется…

— Знаешь, может, он просто предпочёл ничего не выяснять, — сказал М-21. — Когда мы с Тао и Такео всё доделали, мы тоже что-то засомневались, точно ли у нас получилось всё сделать один в один. Такео даже говорит такой: мол, подозрительно, что у босса и стройматериалы, и кухонная утварь были уже запасены…

— Похоже, он всё равно хотел вас этим занять в ближайшем будущем! — озарило меня.

— Да-а уж, — вздохнул Тао у меня за спиной, и я аж подскочила. Как модифицированные так тихо по дому передвигаются? — А так мы всё без его отмашки сделали, и он нам бонус заныкал… Ведь наверняка бы надбавка была, если бы это как отдельная задача фигурировало…

— Ну не ной только, — хлопнул его по плечу М-21. — Разве лучше было бы, если бы шеф увидел весь тот апокалипсис, который после благородных остался? А потом бы мы не кухню, а весь дом отстраивали на месте руин, которые из-за Тёмного копья и такого же тёмного шефского отчаяния образовались…

— За дом надбавка была бы выше… — протянул Тао мечтательно, но тут же поправил сам себя: — Шучу-шучу, не надо нам такого счастья… Но вообще это возмутительно: нет, ты вспомни, с каким видом господин Кэриас вчера допытывался: неужели мы стремглав примчались только для того, чтобы кухню прибрать! Мне вот просто интересно: а свои дома ломать — это у них тоже в порядке вещей, да? Они поэтому не парятся совсем?

— Ты чего тут выступаешь? — пришёл в кухню и Такео. — Кто нашему первому номеру не угодил?.. О, Юна, и ты тут, — вдруг сменив тон, прибавил он, когда заметил меня.

— Да вот некоторые, кто вещи ломает, — отмахнулся Тао.

— Второй день переживаешь, — сочувственно улыбнулся Такео. — Идём, там ребята уже всю игру разложили, только вас ждём.

— Да-да, — сказал Тао. — Сейчас…

— Если ты свои заначки ищешь, то они не тут, — озорно усмехнулся М-21. — Вот в том ящике печенье! И орехи мы вон туда переложили!

— Ох уж мне эти новые ящики, никакой системы, — проворчал Тао и нагрузил Такео пятью тарелками с разными печенюшками и орешками, снарядив его в гостиную. — А всё-таки лукедонцам просто не хватает нашего босса! Ты видел, как лицо Кэриаса вчера перекосилось, когда он узнал, что Франкенштейн — это тот самый «удивительный» человек из отцовских преданий? Им бы там одного такого назначить, глядишь, и характерами были бы шёлковые, и умельцами — на все руки от скуки!

— Ты решил боссу рекламу сделать? — прищурился М-21. — Хочешь, засниму тебя на телефон — ролик смонтируем? Ну что ты стесняешься? Ты же любишь людей вербовать, значит, рекламный материал тоже нужен…

— Он кого-то ещё, что ли, завербовать пытался? — заинтересовалась я.

— Ой, это так смешно было! — М-21 было набрал воздуха, чтобы мне всё рассказать, но тут нас окликнули из комнаты, так что мы всё-таки оставили разбор полётов богатого на события вчерашнего дня на потом и пошли играть.

В очередном раунде «Колонизаторов» победили мы с Рейзелом — и почти честно, потому что не брали ни у кого карточек с рук, только из колоды. А у неё мыслей нет, какая карточка сверху лежит, не думает… И всё наше преимущество состояло только в том, что мы знали тактику наших соседей, но она не то чтобы особенно важна… Ну, разве что чтобы их опередить и не дать им построить то здание, которое определил для себя… В итоге мы первые набрали десять победных баллов, и Рей ничего не сказал, но всем нам стало легко и приятно от одного даже его мысленного смакования победы. Не нужно уметь читать мысли, чтобы почувствовать, как радуется человек рядом с тобой.

— Рей становится опасным соперником! — провозгласил Шинву, имея в виду наши вчерашние посиделки в компьютерном клубе. Но модифицированные были не в курсе наших жарких компьютерных баталий, поэтому все трое покосились на нас с Реем с каким-то подозрением. Они что, как-то не так этого «соперника» поняли?

Потом меня ждал неприятный разговор с директором, который после игры нашёл время меня пожурить за плохую успеваемость. Моё настроение тут же упало. Что, на меня уже учителя успели нажаловаться? Но ведь ещё не конец четверти! Оценки рано выставлять! Я бы всё успела исправить! Наверное…

— Понимаю, что период жизни у тебя непростой, — говорил мне тем временем Франкенштейн. — Всё хочется успеть: и увлечения, и друзья, и учёба… Общество от подростков требует очень многого. Но именно поэтому нужно особое внимание уделять…

Как мне хотелось сказать ему, что я уже чётко для себя поняла, чему уделять внимание точно надо, а чему — по остаточному принципу. И если бы Франкенштейн знал, что большая часть моего внимания последнее время уделяется не чему-то или кому-то, а Рейзелу, необходимость меня ругать тут же магическим образом отпала бы… Пока я стояла и себя жалела, а директор распинался, все остальные уже сложили игры по коробкам и были готовы идти.

— …А поэтому я хочу сам с тобой позаниматься, — завершил свою мысль директор, и я подскочила. Так. Стоп. Я что-то важное пропустила, да?

— Что? — переспросила я в растерянности.

— Да, — подтвердил директор Ли. — Обычно все ученики остаются на дополнительные занятия или ходят к репетиторам, но я хочу подтянуть тебя по необходимым предметам сам. У тебя большой потенциал, просто ты его почему-то не используешь. Если объясню тебе всё, что сейчас непонятно, ты сможешь разобраться в последующих темах и сама.

Отказаться было бы невозможно. Нет, вовсе не по той причине, которая пришла бы в головы моих одноклассниц: по директору они сохнут так же, как и по охранникам, хотя он и выглядит старше, для нас всё-таки пока перебор. (Подождите ещё десять лет, девчонки: вы повзрослеете, а директор ничуточки не изменится, обещаю.) А просто это хотя и прозвучало как предложение, на самом деле было ультиматумом. Попробуйте-ка сделать не так, как Франкенштейн решил! Уххх…

— Вскоре я буду очень занят, — продолжил рассуждать он, моего согласия обучаться даже не спросив. — Но примерно недельку позаниматься можем… Всё равно вы у нас каждый вечер бываете. Если часок из этого времени уделить занятиям, из этого выйдет толк…

Вот так всё и получилось. Помогите! Я вовсе не хотела дополнительных занятий! Я и так ничего в этой жизни не успеваю…

Среда

Так что пришлось нам оптимизировать немного наши посиделки. Самым простым способом оказалось не заходить в магазин вместе со всеми: на этом легко можно отыграть минут двадцать. Правда, это не значит, что после школы я со всех ног побежала домой к директору, чтобы успеть позаниматься до прихода друзей. Я поплелась в директорский кабинет, чувствуя себя наказанной. Дело в том, что у него работы обычно много, поэтому он не может всё бросить и побежать домой наперегонки со мной. Не знаю, как он это делает, но параллельно с занятием со мной он успевал сегодня ещё и свои документы какие-то проверять.

Мне пришлось сознаться друзьям, куда и зачем я иду: был большой соблазн придумать какую-то отговорку, но это бы сработало раза два-три, причём, не подряд. А тут Франкенштейн мне минимум неделю занятий «прописал», а потом ещё съездит куда-нибудь, вернётся и решит продолжить! Так что я решила не городить лжи ещё и здесь, вот и рассказала. Разумеется, было стыдно. Ведь это меня лучшей ученицей в нашей компании считают, а тут — срочное лечение от неуспеваемости. Но все отнеслись с пониманием: Суйи считает, что оценки в жизни не главное, ведь они тебе карьеру не сделают, а Шинву вовремя вспомнил, как щепетильно я отношусь к школьным достижениям, так что не стал поздравлять, что я наконец-то присоединилась к его компании школьных балбесов. А Икхан даже мне позавидовал: он бы тоже с радостью позанимался с кем-нибудь умным.

Вот и получилось, что сегодняшние посиделки начались без меня, и я не знаю, как они прошли. Лично я сидела и страдала над всякими «коэффициентами полезного действия» и «однородными» и «неоднородными» участками цепи. Это Франкенштейн с физики решил начать.

«Не полную мощность делить на полезную, а наоборот», — услышала я мысленный голос Рея спустя минут пять сложных математических вычислений. Да, Рейзел тоже сидел в кабинете с нами и изначально пил чай. Но отчего-то его привлекли всякие законы Ома, кто бы этот Ом такой ни был.

«Мастер, ну зачем вы ей подсказываете? — так же мысленно сокрушался Франкенштейн, но даже не потому, что подсказывать — это читерство. — Она же вас всё равно не слышит!»

Рейзел усмехнулся и вернулся к чаепитию. Я благодарно подвинула к нему сахарницу, а потом поправила свою дробь так, чтобы в коэффициенте полезного действия был смысл.

Когда мы победили эту тему по физике (я её поняла, но мне трудно сосредоточиться, потому что меня уже наверняка друзья ждут, вот я и путала значения из-за невнимательности), так вот, после физики была геометрия. Жаль, что это не литература — в ней я нормально разбираюсь. Но как раз по той причине, что мы подтягиваем только сложные предметы, ничего такого, что мне даётся легко, меня и не ждало. Ну что за наказание, так тяжко после школьного дня ещё и дополнительные задачи решать…

Рей взглянул на меня с сочувствием и подвинул ко мне конфету. Я покосилась на директора, но тот вроде не возражал (а как же, это решение Мастера!), поэтому я развернула конфету и целиком засунула в рот.

— Твоя проблема в том, что плоскость названа очень неудобно. Ты обязательно запутаешься, — авторитетно заявил Франкенштейн, глядя на мои тщетные попытки нарисовать плоскость так, чтобы за ней всё ещё было видно призму, которую она пересекла. — Не мельчи ты так. И переименуй, пока не поздно. Что это за название такое: XKDHТ?

— Ну, буквы A, B и C уже использованы, — пояснила я. — Что вспомнила, то и написала.

«XKDHTKFD, — между тем, повторил про себя Франкенштейн, по-видимому, тщательно заученную фразу. — Почти что тот код! Откуда она его знает?!»

На самом деле, никакого кода я не знала и в глаза не видывала, но после этой мысли заинтересовалась. А вдруг это тайный пароль модифицированных или координаты какие-то?

— Юна, прошу, сосредоточься, — попытался вернуть меня к реальности урока директор Ли.

«Там в ответе шестнадцать», — маскируя своё активное участие в занятии разворачиванием фантика, подсказал Рей.

Я потёрла переносицу и вернулась к решению задачи. Ну не идёт у меня с объёмными фигурами. Вроде рисовать умею, а аккуратно чертить, чтобы условие задачи было предельно понятным, не получается… И как Рей по моему кривому и мелкому чертежу смог уже ответ посчитать?

Как бы реагируя на моё удивление, Рейзел впустил меня в своё сознание, и я вдруг оказалась внутри огромной полупрозрачной призмы. Её рёбра были золотыми, а пронзающая их плоскость светилась рубиновым. О-о, как у тебя всё наглядно! Теперь я не удивлена, что ты смог решить эту задачку… С таким совершенным мозгом, который так красиво визуализирует условие, как тут не посчитать ответ? Заодно понятно, почему ты, Рей, на уроках ничего не пишешь. Ты же и так способен всё это представить, понять и запомнить…

Франкенштейн, которого гулять в чертогах разума не позвали, выжидательно смотрел на меня, прогоняя в голове способы получше мне растолковать эту тему. Он объясняет и правда хорошо. Если бы он сам вёл у нас предметы, уверена, успеваемость всего класса была бы выше. Так что и на этом уроке его попытки подтянуть мне знания были отличными… Не его вина, что я всё время отвлекаюсь. Ну, разве что, мог бы про этот код секретный не думать…

Стоило мне чуть-чуть погрузиться в расчёты, как воспоминание всё-таки впрыгнуло мне в голову. Оказывается, это было не далее, чем вчера. Франкенштейн же почувствовал что-то «ужасное» и изводил себя вопросом, что и где всё-таки случилось. (В этот момент модифицированное трио не покладая рук чинило кухню). Вконец измучившись, директор Ли всё же позвонил Тао, чтобы всё выяснить. Тот на вопрос прямо так и не ответил. («Ему было, что скрывать? Или не хотел сознаваться, что за датчиками не следил?») Но предположил, что с Мастером что-то не так, переполошив директора окончательно.

«Сидите в кабинете, шеф, — успокоил его Тао, — вы и оттуда можете проверить».

И продиктовал комбинацию клавиш, которую нужно было нажать последовательно. Это и был тот самый «XKDHTKFD». Ощущение, что сейчас случится что-то нехорошее, у Франкенштейна только усилилось. Но долгую секунду не происходило вообще ничего. А потом под внезапно заигравшую музыку прямо перед директором включились девять светящихся мониторов. И когда только Тао их…

«Ну, когда «Союз» пробрался в нашу школу, я подумал, что такие примочки нам не помешают», — был его ответ.

«Да, но музыку-то зачем?»

«А как же без неё-то? Трансформация, как-никак!»

Да как Тао только посмел пролезть в его кабинет и без ведома директора установить тут свои странные навороченные… Но модифицированный даже вопрос дослушивать не пожелал, а спешно попрощался и звонок сбросил. Ох, дитё непослушное!..

Вот так я и разгадала тайну кода, а вернее, подсмотрела её. Как и подслушала ответы по всем заданиям, которые Рей мысленно прорешал вместе со мной. Здорово иметь такого друга, вот только собой я недовольна. Неужели я теперь вообще не смогу нормально заниматься? Это моё чтение мыслей напрочь изменило мой учебный процесс…

Франкенштейн тоже был мной недоволен, но как чуткий учитель, старался этого не показывать, чтобы меня окончательно не демотивировать. К тому же, это же только первый вечер. Он со мной и завтра позанимается…

Мы провозились дольше часа, поэтому хоть я и забежала потом в гости к Рею, но посиделки уже близились к концу. Так что общения с М-21 мне тоже не хватило сегодня. Хорошо хоть, когда я уже вернулась к себе, он мне позвонил на ночь глядя, чтобы немного развлечь и поделиться своими новостями. При таких разговорах из дома мне приходится молчать, чтобы нас не рассекретили, а М-21 — уходить куда-нибудь на балкон или на крышу, но всё равно я опасаюсь, что рано или поздно он кому-нибудь попадётся. Он даром что агент — живёт-то тоже с агентами.

А сказал он мне, что наш недавний разговор его вдохновил, и он всё-таки решился продолжить развивать свою трансформацию. Даже на маленьком экране телефона было видно, как сверкают гордостью его глаза: он принял трудное, но правильное решение и прямо ждал, что я его похвалю. Так я и сделала. На самом деле, я не знаю, правильно ли М-21 поступает: мы не представляем себе рисков, да и потом, жестоко его заставлять делать то, что он не хочет. Но эта тема всё равно так или иначе не оставит его в покое: это же его тело, его нераскрытый потенциал, который постоянно напоминает о себе… Наверное, будет лучше, если он и правда сделает этот шаг — тем более, Франкенштейн его, если что, сможет контролировать. И даже предоставит всё тот же таинственный частный остров для тренировок. Вот только это значит, что мы не сможем видеться каждый день… И даже созваниваться… Но это такая маленькая жертва ради нашего спокойствия в будущем, что можно и потерпеть. Но только подробности с Франкенштейном он не обсуждал ещё… Сначала подождёт, пока всё устаканится, сам восстановится… «Ох, всё равно он боится и откладывает», — подумала я, но переубеждать его не стала: это его решение. И потом, сейчас и правда любые тренировки были бы только во вред. Хорошо, что М-21 понимает, что сначала надо недавние травмы залечить.

26 сентября, четверг

Как выяснилось теперь, решение было не только М-21. В школе мы ещё раз всё обсудили, и М-21 добавил, что на остров для тренировок поедет не один. Тао и Такео тоже предстоит довольно суровая «прокачка».

— Они… рискуют куда больше, чем я, — вздохнул М-21, наклоняясь так, что серая чёлка полностью закрыла лицо. — В моём-то случае эта сила уже где-то есть во мне, остаётся только её нащупать, а они…

Он явно не хотел об этом говорить, чтобы не тревожить меня дополнительно. Но при этом беспокойство так гнетёт его самого, что сдержаться очень трудно. И потом, он испытывает свою вину перед ними за прошлый раз… Они ведь могли погибнуть, спасая его тогда, когда его мозг просто отключился.

— В чём дело? — спросила тогда я, чтобы он прекратил уже выбирать линию поведения. — Они решились на что-то опасное?

М-21 просто и незатейливо кивнул. Но мне было мало этого молчаливого подтверждения, поэтому я всё-таки стребовала с него ответ.

— Пока я буду учиться призывать трансформацию вервольфа, шеф попробует им передать… силу Тёмного копья, — сознался Аджосси.

— Что?! — ужаснулась я. — Это же совершенно кошмарная сила, которую даже Франкенштейн-то плохо контролирует!

— А ты откуда знаешь? — удивился М-21, но я пожала плечами: не суть как важно. — В том-то и дело. Я даже не знаю, как они там сговорились у меня за спиной. Или… может, они позавчера просто одновременно про это подумали в лаборатории. Такео предложил, а Тао поддержал. И они правы вообще-то. Наши враги становятся всё сильнее, поэтому чтобы им противостоять, нам тоже надо увеличивать способности. Я думал, что мы давно достигли предела, но вот у Франкенштейна появилась эта идея про копьё… И ведь ему это тоже выгодно, поэтому он вряд ли передумает.

— Почему? — спросила я. — Ему всё-таки хочется собрать армию модифицированных, как считает Геджутель?

— Он правда так думает?! — фыркнул М-21, на секунду просветлев лицом. — Ну и чудной дед, откуда у него такие фантазии? Хорошо, что Региса мы вовремя перевоспитали.

— И ты к этому непосредственно руку приложил, — заметила я, и М-21 дружелюбно оскалился. Но тут же снова посерьёзнел.

— Так вот, объясняю про копьё. Во время предыдущей битвы босс разобрался с очень сильными старейшинами «Союза», и их… хм… энергия засела в копье. И теперь Тёмное копьё очень нестабильно. Пока они там всё не разнесли или не «прижились», Франкенштейн хочет «откромсать» кусочек этой силы и отдать Тао и Такео.

— Звучит… логично, — помявшись, решила я. — А в чём проблема?

— В том, что сила может «не прижиться» уже у Тао и Такео, — сказал М-21 мрачно, и я увидела часть того разговора, который всё ещё стоял у него перед глазами.

«Франкенштейн, мы понимаем, что слишком многого просим и что это будет не так-то просто… Но мы подумали… что ты сможешь сделать нас сильнее».

«Если понимаете, что многого просите, то остановитесь. Ваши тела и так уже на пределе из-за того, что вы слишком быстро нарастили физическую силу. Если продолжим в том же духе, они и вовсе не выдержат».

«Нам всё равно», — сказал Тао, и на него дружно прикрикнули и М-21, и Франкенштейн.

«Франкенштейн, мы благодарны тебе за заботу, — сказал Такео. — Но мы боимся не того, что наши тела не выдержат нагрузки. Ты ведь и сам знаешь, что мы предпочтём смерть потере дорогих нам людей».

И вот тогда-то Франкенштейн и согласился. Сложно было бы его упрекать в этом после такого исчерпывающего объяснения, зачем модифицированные на самом деле ищут силы. Но всё равно это было так неправильно… Нет, не то, что он согласился им помочь. И не то, что Тао и Такео теперь есть, кого защищать. Просто… сама эта жизнь неправильная, если заставляет людей идти на такие крайности. Так ведь… не должно быть.

Ещё из небольшого кусочка воспоминания, который я поймала, мне стало понятно, что М-21 несколько не так представил мне своё решение, как это было на самом деле. Мне-то он расписывал своё стремление «прокачать трансформацию» словно бы с предвкушением и оптимизмом. А в воспоминании это Франкенштейн завёл разговор, буквально выдавливая из М-21 ответы. «Ты пытался трансформироваться после случившегося?», «Ты не можешь повторить трансформацию?», «Неужели ты даже не пытался?»… На всё это М-21 мог ответить разве что «нет». Он чувствовал себя совершенно беззащитным — и перед настойчивыми расспросами Франкенштейна, и перед самой ситуацией: понимал же, что взять ситуацию под контроль всё равно придётся. А что он может-то?! Он даже себя не контролирует: чуть что, рискует на своих же напасть! И не заметит даже...

В общем, совершенно не то отношение, которое он так тщательно разыграл передо мной… Это чтобы я не волновалась? Он не хочет, чтобы я ему сочувствовала, что ли? Ну, раз так, я сделала вид, что ничего не поняла. Пусть считает, что сумел меня провести.

27 сентября, пятница

Доклад наш по языкознанию мы наконец-то ответили, так что узусы можно смело забыть. (Но укусы навеки со мной). Кроме как конференцией, нас в последнее время на удивление ничем не занимают и не отвлекают от других важных дел. Вот начинаю думать, а не о нашей ли успеваемости директор вдруг забеспокоился… Франкенштейн, кстати, так и продолжает со мной заниматься, и теперь-то мне ясно, почему он старается разобрать со мной максимальное количество тем за минимальные сроки: просто потом он улетит на свой остров, и некому будет за моими оценками приглядеть. С некоторой информационной помощью босса Тао уже вовсю организует доставку всего необходимого оборудования на этот загадочный остров. Уверяет, что торопятся так, как только могут, но из-за секретности с транспортировкой возникают некоторые сложности. И всё-таки справятся не позже, чем через неделю, так что делаю вывод, что мне с моими уроками надо поднажать.

Может быть, в последние два дня у меня голова работает чуть лучше (или способности — чуть хуже), но я уже не называю плоскости последовательностью букв для пароля и не ловлю мысленных подсказок Рея по любому поводу. От этого жизнь становится скучнее, но более предсказуемой, поэтому грех жаловаться. Рейзел всё равно присутствует на наших уроках. (Может быть, Франкенштейн его просто из своего поля зрения надолго отпускать не хочет). Но золотое поле плотной стеной окутывает мысли Ноблесс, и я в них проникнуть больше не могу — как это и было с самого начала. А он в моём сознании не появляется. Вот, даже задалась вопросом, а не обидела ли я его чем-нибудь, если он от меня отгородился, но это вряд ли. Скорее всего, Рей просто интроверт, у которого в последнее время не было сил от окружающих закрываться, а теперь снова есть.

Стоит мне только показаться на пороге школы, как чувствую на себе цепкий, изучающий взгляд. И казалось бы, надо напрячься от такого. Но Такео так и на меня смотрит, и на Суйи, и на Рейзела… Ничего (вроде бы) подозрительного не делаем, но такая уж у него профессиональная привычка…

* * *

Господин Кэриас теперь с особой гордостью то ходит вокруг школы, то восседает за обеденным столом в гостиной директора Ли. Последнее он делает чаще — наверное, школу можно уже так усердно не охранять, раз охранников хватает. А причина для этой гордости проста. (Хотя Кэриасу никаких особых причин для своего безоблачного настроения обычно и не нужно). Дело в том, что он теперь тоже состоит в элитном подразделении RK. Ну, «подразделение»-то оно для Тао, а для самого благородного — что-то вроде рыцарского ордена, который служит исключительно господину Рейзелу. Ну, не суть. Они оба имеют в виду одно и то же, просто в формулировках разных веков.

Раэль как-то неожиданно для себя попал туда же — в это пёстрое воинство, собранное из людей и благородных, причём, не всегда с их ведома. Ну да, признаём, было такое. Но что это меняет? Изначально Раэль ни в какой орден записываться не собирался. Он даже прямо высказался, что ни в какую «жалкую компашку» не пойдёт, как его ни умоляй.

Но Тао не растерялся. Он с заговорщическим видом прикрыл рот ладонью и пошептал: «Так ты не боишься оскорбить господина Рейзела?» И пояснил, что RK расшифровывается как Raizel Knights, «Рыцари Рейзела». Выходит, оскорбляя его защитников, он оскорбляет и… Раэль тут же стушевался, а Кэриас с видом разочарования в подрастающем поколении заявил, что Раэль вёл себя слишком легкомысленно. «Ладно-ладно, давайте успокоимся», — Тао милостиво простил болтающего, что попало, благородного. Раэль даже не поверил в такой благополучный исход сначала.

Такео, чьё восприятие я и поймала, безошибочно определил, что Раэль у Тао уже на крючке. Самого-то Такео завлекли вообще первым. Тао посулил тогда, что если Такео «определится уже сегодня», то «займёт самое высокое в группе» и «его голос будет иметь решающее значение», плюс Такео «получит возможность закрепить за собой своё уникальное кодовое имя». Ну, Такео и согласился. Ему всегда хотелось ощутить себя значимой частью команды, а не пустым местом. А тут ещё и имя какое-то можно красивое выбрать… (И чем ему собственное имя не угодило? Красивое же.)

С тех пор Такео открылось несколько важных истин. Во-первых, над его «самым высоким» вторым номером было ещё два. Как настоящий программист, Тао посчитал с нуля и просто не озвучил эти две позиции. И если с тем, что Тао стал почётным первым номером (всё-таки основатель отряда), Такео был ещё согласен, то нулевой-то зачем… У Франкенштейна, по словам самого Тао-то, даже «определённой роли нет», потому он просто «дерётся как хочет». Во-вторых, кодовым именем и оказался этот самый порядковый номер. И Такео даже не выбирал этой цифры! Просто он ещё со времён DA-5 значился вторым… Похоже, Тао просто было удобнее к нему обращаться так, как он привык ещё в те смутные времена… В-третьих, чтобы голос начал быть решающим, его ещё надо уметь вовремя подать, а Такео немногословен. Так что пришлось ему брать себя в руки и озвучивать самые важные моменты самому — но тут уж надо отдать Тао должное, все к идеям Такео прислушивались и не спорили. Так что вроде как и не соврал.

Но Такео тогда обижался на Тао в шутку: эти такие человеческие взаимодействия были совсем в диковинку, поэтому хотелось посмотреть, что получится. (Ничего особенного, потому что Тао все ходы Такео прекрасно разгадал.) А теперь, спустя год, тем более вспоминал обо всём с тёплым чувством ностальгии. А как забавно было наблюдать за вербовкой Региса, которого в RK заманили исключительно… обещанием кое в чём обойти М-21! (Так Регис стал третьим номером, а М-21 — четвёртым, по поводу чего и возникает до сих пор, хотя и за ним уже есть различные номера.)

А теперь Тао применяет в целом схожую тактику, расписывая всевозможные бонусы и изредка стращая доверчивых благородных. Такео сунул за щёку конфету и продолжил наблюдать. М-21 рядом с ним поступил так же. Раэлю все уши прожужжали тем, что «так и быть, ни единого его словечка не передадут Ноблесс» и ещё что «Сейра уже год как самоотверженно служит Рейзелу в составе того же RK». Ну, а раз там Сейра… «И что же мне делать? Сейра тоже в этой группе состоит…» Ох, вздыхает Раэль над своей судьбой тяжёлой, душа его в смятении, а модифицированным и так уже ясно, что с этого крючка ему не сорваться. Нашлась и на этого благородного задиру управа… Тао кого хочешь уболтает и под свою дудку плясать заставит. Казалось бы, страшный человек, но Такео даже забавно.

Другой Кертье вступать в ряды RK отказался, но не потому, что Тао плохо старался: просто Раджек по-другому смотрит на ответственность главы клана. И возлагать на одного него так много было бы и впрямь нечестно. Но зато Кэриаса аналитик убедил: прижал его аргументами о том, что надо превзойти врага по силам. Да и потом, тот, кто отлично справляется с обязанностями главы клана, прекрасно справится и в RK. И совмещать эти должности тоже реально для особенно талантливых бойцов… У самого господина Блостера какая роль? Младший братик Лорда? Ну-у, тогда какой-нибудь там седьмой номер в RK — это вообще не проблема, справится на раз-два. Вот то, что он уже до этого на себя взвалил по собственной инициативе, это потрясающе. («Да что ты, вот твои «вербовка и реклама» — что бы это ни было — звучат по-настоящему сильно. Ты ещё более потрясающий…»)

«Они нормальные вообще?» — вопрошает в этот момент М-21 шёпотом.

«Можешь меня не спрашивать, и я сам не знаю», — отзывается Такео. Такое чувство, что Тао с Блостером комплиментами, как мячиком, перебрасываются. Кто-то это первым начал, теперь вот никак не остановить… Лучше, чем ругачки того же М-21 и Региса на первых порах, но от приторности этой лести у Такео уже зубы слегка сводит… Чаем запить, что ли?

28 сентября, суббота, 23:34

Зная, что скоро придётся на время разлучиться, я уговорила М-21 немного погулять где-нибудь вдвоём. Он согласился, но в итоге мы оказались где-то в незнакомом районе. А вот что бывает, когда тыкаешь пальцем в карту наугад, при этом не очень-то ориентируясь в собственном городе! Пошли мы гулять уже под вечер, а день был пасмурный, поэтому угроза того, что сейчас просто стемнеет, надвигалась быстро.

— А тут точно можно гулять? — спросила я, когда мы с М-21 забрели в какой-то частный сектор и пошли вдоль нескончаемых заборов. Отличались они только тем, что какие-то были новые и красивые, а какие-то — старые и слегка покосившиеся.

— А почему бы и нет? — удивился М-21, но тут же понял мои опасения и заверил: — Со мной-то, разумеется, можно!

Меня этот аргумент убедил, но не до конца. Кто знает, не выскочат ли вон из-за того забора какие-нибудь модифицированные из «Союза»? Что обычный человек так запросто через подобный забор не переберётся, это ясно. Но если тут спецы устроят засаду…

— Ну что ты какая? Расслабься, — посоветовал М-21, которому, конечно, такие прогулки по сомнительным местечкам нипочём. Он полностью уверен, что превосходит среднестатистического бандита по силе и по ловкости. Ну или просто не такой параноик, и в обычном частном доме не ожидает увидеть оплот тайной организации. — Ну или назад повернём, хочешь?

Но я помотала головой. Ведь уже больше полпути прошли! А я по карте высмотрела, что так можно пройти к красивому озеру в парке, поэтому будет глупо развернуться, так ничего этого и не увидев. Но эти лестницы…

— А нормально, что они так шатаются? — дошла я до следующей точки приложения своей паранойи. — Мы не упадём?

Лестницы были и правда очень старые и непрезентабельные. Краска, если когда-то они и были покрашены, давно облупилась, а металл проржавел. Ступеньки все были на месте, но некоторые из них просели или покосились, из-за чего ногу приходилось ставить аккуратно и под наклоном. Обойти эти лестницы было невозможно, потому что пологих участков на склоне было очень немного. И потом, после дождя земля всё ещё была влажной: в лучшем случае обувь испачкаешь, в худшем — поскользнёшься и полетишь вниз кубарем. Такого экстрима моя душа точно не просила.

— Давай подержу лестницу, чтобы не шаталась, а ты вперёд иди, — предложил М-21 на полном серьёзе, и я один пролёт прошла сама.

М-21 и правда прижал лестницу так, что она встала в пазы, как миленькая, и больше не раскачивалась. Но мне это устойчивости всё равно не прибавило, потому что ступеньки были решётчатые, и на одном прекрасном шаге мой каблук таки застрял в дырявом покрытии, и я тут же потеряла равновесие, наклонившись вперёд. Думала — полечу. Но полетел на самом деле Аджосси — благо у него реакция хорошая — и успел меня поймать.

— Нет, — выдохнув, объявил он. — Вместе идём, одну тебя отпускать точно нельзя. Может, вернёмся, пока ещё не поздно?

Я посмотрела на количество пролётов, которые мы уже преодолели. Ну уж нет, только не обратно! Это М-21 модифицированный, а у меня ноги отвалятся раньше, чем мы все ступеньки пройдём и доплетёмся до остановки, которая была где-то минутах в сорока ходьбы отсюда. (Как возвращаться, я не думала, потому что надеялась сесть на другой автобус поближе к парку, ну а если его там не окажется, на «нет» и суда нет, подумаем попозже.)

Идея М-21 могла бы полностью решить эту проблему с подъёмом, но он зашагал вовсе не вверх, а вниз. Со мной за плечами. А что, так тоже чудесно. Я сидела на нём, как живой рюкзачок (для опытного туриста-спецагента, судя по весу). Видать, Аджосси было гораздо легче тащить меня на своей спине, чем караулить, как бы её себе не сломала я. Так что мы очень быстро добрались до самого основания лестницы. И М-21 даже ни разу не покачнулся, чтобы поймать равновесие — он его и не терял. Какой фантастический контроль над собственным телом!

Мне ехать было не очень удобно, зато приятно, поэтому слезать не хотелось. Но М-21 предложил представить, как это будет выглядеть, если мы сейчас вдруг выйдем куда-то в людное место.

— Да нормально это выглядит, — протянула я. — Ты не видел, что другие парни тоже так девушек таскают? — Я не уточнила, что обычно так происходит в сериалах, которые М-21 не смотрит. Но, в принципе, это объясняет, почему он таких проявлений влюблённости и не видит.

Когда мы спустились с неудобной лестницы, жизнь сразу стала проще. Мы прошли по узенькой улице и вывернули на вполне приличную асфальтовую дорожку, которая вела прямо к парку. И там даже были фонари! Короче, моё беспокойство наконец-то меня отпустило, и я смогла наслаждаться прогулкой на полную катушку.

До озера мы добрались не сразу, потому что пришлось поплутать по самому парку, но там было красиво и без всяких там озёр. Витые скамеечки (на одной из которых мы с М-21 посидели и съели напополам батончик мюслей), ухоженные кусты и небольшие деревца, фотозоны (которые были явно недавно установлены). Так что мы гуляли эдакими зигзагами (или синусоидами) и водную гладь увидели только тогда, когда подобрались к ней вплотную. А случилось это потому, что стало уже значительно темнее. В сумерках озеро не произвело на меня такого уж большого впечатления, но зато М-21 застыл и уставился на воду в каком-то смутном узнавании.

— Что такое? — спросила я с лёгкой тревогой, но М-21 помотал головой.

Я было подумала, а не прошлое ли ему внезапно вспомнилось, но всё оказалось куда проще: по его мыслям я проследила ассоциацию, и она упёрлась всё в тот чуток безумный сон одичавшего вервольфа. А-а, ну да… Там же тёмное-тёмное озеро тоже фигурировало. Ну да, тут и зелень подступает к воде вот так же вплотную, и на мостки можно сесть так, что окажешься вровень с водой… М-21, наверное, за жизнь так мало пока что бывал на природе, что для него все водоёмы — один в один похожи.

— А я знаю, о чём ты подумал, — сказала я с хитринкой в голосе, но тут же вздохнула другой своей мысли.

— Что за тяжкие вздохи? — шутливо упрекнул М-21, но я уже была сама серьёзность (это беспокойство, как двойное мутное стекло, портило мою радость в течение всей прогулки).

— Ты скоро уезжаешь… — проговорила я и не стала ничего больше пояснять: и так всё ясно.

— Не завтра же, — стараясь сделать голос беззаботным, сказал он.

— Ну послезавтра, — сказала я жалобно. — Так не хочу тебя отпускать…

— Я же скоро вернусь, — улыбнулся он, чего я толком не разглядела, но почувствовала. — Так что не переживай. Наоборот, отдохнёшь тут наконец-то ото всех нас. Если долго не возвращаюсь — значит, одичал совсем и ото всех, кто будет меня останавливать, огрёб по полной…

— Не дай бог! — вскрикнула я.

— А как ещё с неуправляемым верфольфом-то сладить? — искренне удивился моей реакции он. — Конечно, меня контролировать будут. И боги или кто там… Мне-то что до них, а им — до меня?

— Ты что! — испугалась я. — Не говори так, не прогневи высшие силы.

— И по дереву постучать? — съязвил он. — Да не верю я ни в какие потусторонние силы, было бы, кого гневить-то! — видя, что не убедил меня, он пояснил: — Люди сами добились очень многого, да и другие есть расы, которых мы могли бы несколько сотен лет назад считать богами. — «Если бы бог был, — мысленно добавил он, — разве стал бы он терпеть такие места, как «Союз»? Неужели не покарал бы всех тех уродов и не защитил тех, кому только молиться и оставалось в их лабораторных капсулах?» — Но волшебства и мистики не бывает, — сказал он вслух, в пух и прах разбивая мечты той четверти земного шара, которая сейчас очень ждёт зачисления в Хогвартс.

— Всё равно! Не говори так, хотя бы на всякий случай, — взмолилась я в каком-то суеверном ужасе. Зачем он такие опасные темы затрагивает да ещё перед самой дорогой и рискованными тренировками? И вообще, в Пусане он был терпимее ко всяким верованиям! Не определился, что ли, ещё? — Добрые высшие силы защищают всех!

М-21 покачал головой, как бы признавая, что спор наш бессмысленный, потому что мы оба не сможем ни доказать существование мистических сил, ни опровергнуть его. Но раз он не хочет меня сердить или доставлять беспокойство, уж лучше он со мной согласится. Да кому нужны его уступки… Мы помолчали, думая о проблеме каждый со своей перспективы.

— Тогда уж лучше ты, Юн, будь моим ангелом-хранителем, — сказал он вдруг, застав меня врасплох. Нормальная такая просьба для обычной смертной (но пока вполне себе живой) девчонки! Это же совсем не так работает... — Тебя я хотя бы знаю и доверяю тебе, — аргументировал свой выбор М-21. «К ней я вернусь во что бы то ни стало... Как к точке сохранения...» А-а, то есть, я не настоящий ангел, а как в какой-нибудь игре Шинву... А М-21 ещё говорит, что совсем не смотрит, во что мы играем.

— Ну что с тобой поделаешь, — вздохнула я. — Если очень надо, буду, значит… Но только ты обязательно возвращайся, живым и здоровым, ладно?

Он положил руки мне на плечи и развернул к себе лицом, долго смотрел мне в глаза, а потом притянул к себе и обнял вместо ответа. То ли не мог подобрать слов, то ли на самом деле ему тяжело давался контроль над эмоциями (он хоть и храбрится, а не может не бояться этих новых испытаний его способностей и предела стойкости). То ли озеро это колдовское всё равно оказывало на него какое-то своё воздействие…

Не успела я толком отреагировать на объятие, как мы уже целовались. И сегодня я не отпрянула так, как в тот самый первый раз на полях. И не считывала его умильного любования мной… А вроде как что-то даже почувствовала в этом поцелуе такое… своё. Это было приятно, вот только какая-то горькая примесь в нём меня огорчала. Мы целовались, по сути, перед разлукой, может быть, долгой и опасной, и чем сильнее росло это чувство безысходности перед отъездом М-21, тем крепче мы прижимались друг к другу. А для М-21 этот поцелуй был отчасти словно бы сродни его экспериментальным обращениям в верфольфа — вроде знаешь, что делаешь, но и тело не совсем твоё, и исход не совсем ясен…

В этом М-21 был прав на все 120%. Потому что в какой-то момент его тело напряглось, и я считала этот сигнал об опасности, поспешно отстраняясь. Аджосси тоже окинул всё острым взором, ухитряясь при этом почти не крутить головой. (В отличие от меня, вертевшейся во все стороны, панически отыскивая на фоне кустов или с противоположной стороны озера какого-нибудь подозрительного человека. Но никого рядом не было!)

Потом мы услышали деликатное покашливание, обернулись к фонарю, у которого ещё секунду назад совершенно точно никого не было и… встретились взглядами с очень заинтересованными и немало смущёнными глазами… Такео. Но он же наверняка ничего не видел, да? Если появился вот только что…