Designer's Dream (гет)

Но сколько бы Адела не анализировала поведение жителей, среди них не было никого особо подозрительного. Все вели себя так же, как и раньше: викинги работали с утра до вечера, а Гнилец, занимающийся просто огромным полем в одиночку, в свободное время заводил толпу. Ему всегда претили драконы, он терпеть не мог как Иккинга, так и огнедышащих рептилий, и, насколько девушка могла судить, имел достаточно натянутые отношения со Стоиком.

Выражал тому свое искреннее уважение из страха, а сам занимался всем подряд, лишь бы только вставить палки в колеса и развести огонь среди жителей деревни. Что бы не происходило на их острове, Гнилец всегда будет в центре событий. Выскажет вслух мысли многих викингов, и обязательно обвинит во всем либо Иккинга, либо драконов. На нее, как на Плеваку или Стоика, у него язык, к счастью, пока не поворачивался.

«И то… до поры до времени», — ведь при последнем столкновении он пошел против нее, упомянув то, что Адела всегда встает на сторону сына вождя. И если посмотреть под другим углом на эту ситуацию, основываясь больше на мнении проблемного старика, девушка даже могла понять, отчего тот злился. Мастерица всегда вставала на сторону Иккинга, всегда была «под рукой» у Стоика, и пыталась потушить пламя среди недовольных викингов. То есть, она волей-неволей брала на себя ту часть работы, которая почти всегда противоречила целям и действиям Гнильца. Ясное дело, почему теперь он даже не пытается ей больше льстить, и выставляет в дурном свете.

«Все равно не сходится. Гнилец не стал бы рисковать и подставлять драконов, не будь у него куда более надежного плана, как можно было бы отвести подозрения и все исправить. А если ему это и не нужно?» — сидя за письменным столом, Адела передвинула фигурку на доске для игры в «Булавы и Когти», после чего зафиксировала ход на листе бумаги с приложенным к нему письмом, схематично обрисовав то, как было раньше, и куда она передвинула фигуру.

— Адела! Ох беда! — влетевшая в мастерскую женщина была для нее подобна вихрю, что пришел навести лишней суеты в ее и без того тяжелый график. — Драконы уничтожили наш Большой зал!

— Что?.. — Хофферсон в этот момент испытала достаточно противоречивые эмоции, которые можно было выразить тремя вопросами: «А при чем тут я?», «В смысле, уничтожили?», «Ты хочешь, чтобы я сама его отстроила или же что?».

— Пойдем быстрее! Люди вне себя от ярости, Стоик не дает ответа, а его сын… — по ее взгляду было ясно, что та не хотела вверять решение проблемы Иккингу хотя бы из-за того, что тот направляет все внимание на защиту чести драконов.

— Подожди, серьезно? Они уничтожили весь зал?! — воскликнула Адела, даже и не представляя, что она в такой ситуации не то, что должна, а может вообще сделать. Большой зал, место, где они скрывались в суровые зимы, обедали, проводили пиры, свадьбы или похороны, было уничтожено драконами. Огнедышащими монстрами, с коими их предки воевали испокон веков…

* * *

«И это — весь зал? Ну, подумаешь, пара колонн, несчастные стены и стол!» — придя сюда, Адела ожидала худшего. Того, что от Большого зала не осталось ровным счетом ничего, либо лишь какие-то обломки, но… никак не того, что пострадают только предметы и вещи, имеющие культурную ценность для всего их племени, да столы, что стояли здесь, наверное, дольше, чем живет на этом свете Готти.

— Нет-нет, это определенно точно был дракон! — когда ошалевшие викинги медленно проводили руками по грубым царапинам на тех же колоннах и смотрели на вывески, воодушевленный Рыбьеног на весь зал кричит достаточно очевидные вещи, тем самым роя землю как себе, так и Иккингу, но совсем не думая об этом. — Иккинг, ну посмотри ты на следы! Это, без сомнений, ужасное чудовище! Следы когтей ясно указывают на то, что…

— Рыбьеног, — мастерица перебила его еще до того, как он продолжит. — Если ты не хочешь обнаружить на следующее утро тело безголовой Сардельки — я советую тебе заткнуться, — шикнула на него девушка. — Мы поняли, что ты можешь определить след любого дракона на Олухе. Ты умный парень, вызубрил всю книгу наизусть, но… послушай. Сейчас явно не время. Тебе же не нужны мстящие викинги, что решат поубивать всех драконов на своем острове? — шепотом спросила Адела, отчего Рыбьеног, только посмотрев в сторону взрослых соплеменников, в страхе зажал рот, будто лишь сейчас, после слов о Сардельке, понял, в чем была его ошибка.

— Но… но мои доводы неточны! В целом, это мог быть и не дракон, а просто зверь! Может даже к-какой-нибудь медведь? А потом его унесло и съело ужасное чудовище… — парень нервно посмеялся. — Вдруг это все — следы борьбы и дракон просто пытался защитить всех нас? — после уверенных слов о том, что все это — проделки драконов, жители Рыбьеногу уже, конечно, не поверили.

— Но как это вышло?! Мы же постоянно держали драконов в поле зрения! — а вот Астрид сказала все верно. — Так ведь, ребята? — до вопроса, ответ на который был отчасти очевиден даже ее младшей сестре, не принимающей участия в их авантюре поздно ночью.

— Раз так, то я смею предположить, что дело может быть совсем не в драконах, — Адела вмешивается и огорченно вздыхает, опуская голову. — Но… вопреки этому, мне противно и думать, что кто-то из нашего племени мог сотворить такое. Это же просто немыслимо! — она отыгрывала свою роль, делая вид, что ей не хочется верить, будто в таком зверстве мог быть замешан кто-то из их племени.

— О, нет! Это не слух! Большой зал… — девушка и не сомневалась в том, что он появится. Гнилец, вечно жалующийся на больные ноги и слабые кости, преодолел огромное расстояние от своего дома к противоположному краю деревни, чтобы только подлить масла в огонь и снова во всем обвинить драконов. — Сколько воспоминаний! Мои… три свадьбы… и трое похорон! О-о, и какие похороны! — он удовлетворенно улыбнулся, когда Аделе на секунду стало даже не по себе, стоило вспомнить о том слухе, будто Гнилец лично убил всех трех своих жен.

— Видимо, дракон все же вошел в раж… — Плевака вмешался до старика, как бы тот снова не затеял новый конфликт с детьми по поводу судьбы драконов. — Ты уж извини, Стоик, но ты обязан…

— Я знаю о своих обязанностях, Плевака, — несколько раздраженно, но твердо ответил вождь, прекрасно понимая, что он больше не может покрывать своего ребенка. — Начиная с сегодняшнего дня все ночи драконы будут проводить в школе под замком.

— Как?! И это все?! Ты посмотри, что они натворили! — возмутился Гнилец.

— Отец, это же просто бессмысленно! Драконы не стали бы целенаправленно приходить сюда и все крушить, — да и, собственно, если бы им было до этого дело, то не разрушили бы они деревню еще в те времена, когда они только воевали? — Ты посмотри! Они даже не стали есть рыбу! Разве это не странно? Ты видел, чтобы дракон хоть раз прошел бы мимо добычи?

— Кто знает, может он просто был не голоден! — воскликнул Стоик, но взглянув на своего ребенка, что лишь пытался защитить животных, он обреченно выдохнул, невольно вспоминая его мать.

— У меня есть предложение получше, — старик с опаской поворачивается к девушке, что обратилась напрямую к Стоику, но… как ни крути, а даже несмотря на свое влияние в деревне, Адела не могла поправлять или навязывать свое решение вождю. — Вы правы. Драконов можно посадить на замок. Всего на пару дней, чтобы убедиться, что больше такой беды не возникнет. Однако… — девушка посмотрела на Гнильца. — Что, если наш виновник все же окажется человеком? Предателем, наплевавшим на устои, и осквернившим Большой зал… место, где собирались еще наши предки.

— Без весомых доказательств твои слова не имеют никакого смысла, Адела. И, кажется, мы уже говорили с тобой на эту тему, — он понял, куда она вела, но не хотел, чтобы девушка продолжала обвинять его народ.

— Да, я помню. Не буду повторяться, — мастерица сделала небольшую паузу, словно бы думая, как лучше сократить свое предложение и не юлить лишний раз, чтобы того не заметил Стоик. — Я хочу попросить вас доверить это дело мне. Найти конкретного виновника и доказательства, связанные с его преступлением.

— Если же виноваты все же драконы… — Гнилец вмешался в разговор, словно изначально являлся его частью, когда Адела к нему и не обращалась. — То не будет ли лучше им убраться с Олуха?

— Может, стоит убраться как раз-таки тебе? Не бойся, горевать никто не будет, — грубо отозвалась Адела. — Иккинг дрессирует драконов. И весьма неплохо, прошу заметить. Для всех нас это новый опыт, мы толком еще даже не привыкли к ним, но… разве была проблема с драконами, которую не решил бы Иккинг? Сколько раз вы уже сказали, чтобы он прогнал этих рептилий с острова? И сколько же раз он доказывал вам, что это все бессмысленно?

— Решать проблемы, связанные с драконами — его прямая обязанность, порученная ему мной еще в тот момент, когда только открылась школа. Моя же обязанность — действовать в интересах и безопасности жителей деревни, — твердый и непоколебимый голос сам за себя говорил о том, что изменять своих решений он даже и не думал.

— Безопасности? Разве драконы нападают сейчас на людей? Может, воруют и дальше нашу скотину или же… — возмутившийся Иккинг на мгновение замолчал, когда отец только взглянул на него, своего наследника, и парень ясно ощутил между ними непробиваемую стену. Такую же, как когда он был еще ребенком. Когда рос, пытаясь повторять за всеми, чтобы только добиться хоть капли его уважения. — Убивают нас сотнями? Бред! Ничего не решается всего за пару дней, папа. Тебе ли этого не знать?

— И это все еще раз доказывает, что мы находимся на верном пути, — Адела подытоживает его слова, вновь подняв взгляд на вождя. — К тому же, драконы — это не только наши милые домашние животные. Они загоняют кабанов, ловят рыбу, помогают вспахивать и удобрять поле… — девушка перечислила все то, чем занимаются наездники со своими драконами, чтобы хоть как-то поддерживать баланс и помогать деревне. — И, помимо этого, являются превосходным оружием.

— Стой, что? — Иккинг, что соглашался с каждым ее утверждением, вдруг возмущенно встрепенулся, стоило Аделе вдруг заговорить за живое оружие.

— Драконы защищают свою территорию и… с их огненной мощью мы могли бы отбиваться от врагов, пытающихся из года в год захватить Олух. И я говорю не только об изгоях, — девушка решила напомнить о том, что у викингов немало врагов и… в то же время, совсем нет союзников. — Вестей об Освальде Разлюбезном еще не было? Если он так и не объявится, то место вождя займет его сын. Думаю, мне не нужно напоминать, как этот зверь заблудился однажды в нашем лесу, провел в нем неделю и, вернувшись с головой дракона, истерично засмеялся со словами, что перебьет их всех и даже больше.

При упоминании Дагура напрягся даже Иккинг. Из-за того, что они оба были детьми правителей, их все время сравнивали и первое время даже пытались подружить. Только вот привело все к тому, что берсерк начал над ним издеваться, почувствовав превосходство, и прямо даже как-то заявил о том, что захватит Олух, когда Иккинг станет вождем. Разумеется, новость дошла до их родителей, и Освальд, сильно отругав ребенка, склонил голову в знак извинения перед Стоиком.

— В общем, вы уверены, что мы будем в порядке, если этот полудурок займет место своего отца?

— Молодая кровь, что уж с него взять? — Плевака лишь пожал плечами с самым невозмутимым видом, когда Стоик посмотрел на друга, будто ожидая некой подсказки или мнения, или еще чего-то в том же духе, что смогло бы усмирить детей. По крайней мере, этот викинг управлялся с ними гораздо лучше вождя, что не мог приглядеть даже за одним ребенком, и… в общем-то, так Иккинг и начал обучаться кузнечному мастерству, когда был еще маленьким и хрупким… то есть, еще меньше и слабее, чем сейчас.

— Предположим… — про молодую кровь в лице бешенного ребенка вождь ничего так и не сказал. Когда-нибудь парню надоест падать в одну и ту же яму, и он осознает, что делал все время не так. — Если ты права. То как собираешься искать виновного? Допрашивать всех подряд?

— Нет. Но в идеале… мне бы хотелось получить разрешение… — Адела сама понимала, насколько же плохо то звучало. — На обыск домов, — тише дополнила она, на что вождь буквально сразу вспыхнул, понимая, чем это обернется.

— Нет! Нет, я не могу дать согласия на то, чтобы дети копались в вещах викингов и своим разнюхиванием действовали на нервы всему племени. И это не обсуждается.

— Но отец! Это бы сильно упростило дело. Тем более, чего в этом плохого? Мы же не читать чьи-то дневники собираемся… эм, если кто-то еще, конечно, умеет писать… — неуверенно ответил его сын, вспоминая, что у викингов туго с чтением и письмом. То есть, они даже завещание могут с ошибками написать, а тот, кто будет проверять его на подлинность, того даже и не заметит.

— Иккинг, я понимаю. Ты волнуешься о драконах и хочешь доказать их невиновность, — Стоик потер переносицу, произнося вслух тот вывод, к которому он пришел, исходя из его слов. — Но и ты меня пойми. Как отец желает лучшего для сына, так и вождь для всей своей деревни.

— Народу нужен конкретный виновник. И они не успокоятся, даже если доказать непричастность драконов. Хотя то гораздо проще. Вы видели эти следы в школе? — спросила Хофферсон, обратившись больше к Иккингу со знанием того, что он, так-то, их заметил первым.

— У драконов они куда больше и глубже. С их весом такие поверхностные следы оставить почти что невозможно. Только если он едва коснулся лапой снега, но… проделать так весь путь? — и задумавшись над этим в очередной раз, парень невольно начал задаваться вопросами о том, кому же это выгодно и кто настолько ненавидит драконов. И, как ни странно, под оба критерия подходил только Гнилец…