Всегда есть что-то еще (джен)

Опасность в их глазах, битва началась,

Смерть пророчит битва, что пеплом к нам грядет.

Но Инквизитор светлый развеет силы зла,

И от руки его Магистр древний в прах падет.

Наш гонорар — вино и ордена,

Наш гонорар — магии возврат.

И нет в небе Бреши, и нету больше зла,

Наша победа — раз и навсегда.

Голос Мариден доносился из тронного зала, периодически заглушаемый взрывами хохота и звоном бокалов. Я прислушивалась с улыбкой, отбивала ритм песни рукой и едва удерживалась, чтобы не начать тихонько подпевать. Каллен, по плечу которого постукивали мои пальцы, косился на меня с улыбкой. Правда, стоило ему обратить свой взгляд на стол, как улыбка пропадала. Тогда я отрывалась от мелодии, запускала пальцы в его жёсткие волосы и легонько прочесывала их, массируя кожу.

— В последнее время суровая крепость непреклонной Инквизиции напоминает мне мою чудесную родину, — Зевран развалился в кресле у камина, перекинув ноги через один подлокотник и запрокинув голову на второй. Сделав глоток из бутылки вина, он мечтательно добавил: — Я даже неожиданно заскучал…

— Не преувеличивай, Птенчик, — хмыкнул Варрик, тасуя карты. — Убийц у нас тут поменьше.

Эльф рассмеялся:

— Уверен, mi amigo? Столько масок, столько возможностей. Не все убийцы зовутся Воронами.

Подхватив бутылку, он пересел за стол, поближе к раздаче, и с улыбкой подмигнул мне на очередном вдохновляющем аккорде.

Наш писатель раздал карты на четверых и рассудительно заметил:

— Может, и так, но демонстрировать свои таланты в Скайхолде они не решатся. У нас тут повышенная концентрация героев на квадратный метр поверхности. Верно, Перчинка?

Я фыркнула, но отвечать не стала. Карты выпали — хуже не придумаешь: две Песни, Ангел, Рыцарь и Змея. Можно было бы сбросить одну из Песен и ждать, что придет Кинжал, — не выиграть, но хоть и не проиграть. Но шансы заполучить вожделенную масть, когда сдает главный шулер моего отряда… хуже были бы только Зевран и Жозефина, к ним карты липли как верные собачонки. Немного утешало то, что проигрывать буду не я. Связываться снова с Варриком и картами я не желала ни под каким предлогом, даже в счёт проигранных желаний. Отчаявшись уговорить меня, гном предложил уболтать на реванш нашего командора. И теперь я стояла за его креслом, обнимая в качестве поддержки и разглядывая выпавшие карты.

Каллен, который играл не лучше меня, а знал своих противников не хуже, с лёгкой досадой бросил карты на стол и хмуро заметил:

— С этими праздниками пора заканчивать. Крепость даже не восстановлена до конца после Корифея, но все, что сделали за месяц, — прикрыли дыры в стенах чужими стягами!

И ещё гобеленами, Гаци остался верен себе.

Справедливости ради, именно дыр в наших стенах было не так уж много: дальняя часть крепости и сад не пострадали совсем, досталось внешней стене, донжону, верхним этажам и крыше. Последним — в основном от экспериментов Корифея с левитацией. Но внутренняя обстановка… В тронном зале с лёгкой руки морового жреца появились одновременно демон отчаяния и демон гнева: один из каминов оказался проморожен так, что камни, из которых он был сложен, потрескались, а висящий сверху штандарт превратился в лёд и осыпался осколками; вокруг второго чернело огромное выжженное пятно. Трон, к моей великой радости, кто-то из демонов разломал на части — и теперь вместо него стояло мягкое удобное кресло. Ещё пара демонов гнева вылезла в коридорах крепости, пяток — на стенах; они оставили после себя подкопченные потолки, пятна сажи и оплавленные камни. На большее Корифея не хватило: призраки, которых и впрямь оказалось многовато, могли разве что повредить мебель, а единственного малого ужаса совместными усилиями сумели победить Кабо, Мариден и отряд Сатерленда — того парня, что летом впервые пришел в Инквизицию и жаловался капралу Вейлу на разбойников, а сейчас командовал небольшой группой сам. Героев в Скайхолде сейчас и правда было немало.

Увы, чествовать этих героев как полагается было негде. Внутренний двор крепости пострадал сильнее, а вместе с ним и таверна. Вместо гигантской баллисты вырос такой же огромный кристалл красного лириума; в центре у него зияла круглая проплешина размером с мою защитную сферу. Как мы доставали оттуда ребят, управляющих баллистой… Этот кристалл перегородил и главный вход в «Приют Вестницы», и добрую половину зала.

Каменные стены вокруг конюшни и левады получили такое же сомнительное украшение. А вот сама конюшня лишилась двух стен и крыши, в них красный лириум врос намертво.

Но все это было решаемо. Лириумный «декор» поскалывали с камней, испорченные стены конюшни разобрали — пока что телеги со столь неприятным содержимым отправили вниз, к реке, что протекала под крепостью. Самый крупный кристалл пока спрятали за деревянными щитами, а таверну закрыли. Для лошадей на скорую руку сколотили заслонки от ветра и снега, а буквально на следующий день после битвы в Скайхолд привезли столько соломы, что хватило бы заново перекрыть все крыши крепости.

Жилые помещения, за исключением моей комнаты, не пострадали, так что постояльцев таверны перевезли в донжон, а ее главный зал, со столами, лавками и даже небольшой стойкой переехал в тронный зал — и теперь он круглые сутки полнился людьми, смехом и музыкой. В каморку, которую когда-то пытался выторговать для себя Варрик, отправились запасы вина и копченостей, и за ее безопасностью пристально следил наш бессменный бармен. На мой вкус, теперь сердце Скайхолда полностью соответствовало характеру ее обитателей.

— Шшш, Каллен, не будьте таким суровым, — рассмеялась Лелиана. Судя по лицу, ей карты пришли куда лучше, чем нам. Хотя в последнее время тайный канцлер Инквизиции и без карт улыбалась почти все время, особенно после получения двух объемных писем, из Великого Собора Вал Руайо и из Вейсхаупта. — Разве нам нечего отпраздновать?

— Месяц кряду?

Я тоже засмеялась и прижалась щекой к затылку любимого. Кассандра едва заметно улыбнулась, глядя на нас, и покачала головой. Искательница была едва ли не главной противницей царящего в крепости бедлама, но сегодня — хотя бы временно — перешла на нашу сторону. А все потому, что утром гонец привез ей огромный букет редких цветов — ароматные бутоны фелицидус арии, звенящие колокольчики хрустальной благодати, нежный рассветный лотос и яркий эмбриум… названия других я даже не знала, но подобраны цветы были со вкусом. Даритель остался неизвестен, но, судя по подскочившему настроению Кассандры, у нее догадки были.

— Ты не прав, — проговорила она. — Убийство Корифея — достойный повод. Возвращение наших людей тоже.

А ещё в качестве поводов для праздника были «приезд гонца из Арборской глуши» — это ещё до возвращения армии, потом окончательная стабилизация Завесы, которую подтвердили все имеющиеся маги, избавление Скайхолда от большей части красного лириума, и снова убийство Корифея, когда к нам начали приезжать делегации от всех заинтересованных сторон. К досаде трудоголиков Инквизиции — Каллена и Кассандры — и удовольствию всех остальных праздник весь этот месяц и правда почти не прерывался.

Хотя Жозефина и ее помощники скорее работали, чем развлекались — дипломаты на приемах не отдыхают. Маркус сбежал, едва вместе с нашей армией вернулись его подчинённые и плененный магистр-легат. Я, поначалу захваченная всеобщим ликованием, теперь предпочитала прятаться в дальней гостиной, где когда-то мы провожали Ванду. Получалось не всегда — права была леди Дюсетта, моего внимания жаждали практически все.

— А сегодня и вовсе Первый день года, — продолжил за Искательницу Дориан со своего конца, а потом позвал: — Алиена, радость моя, отклейся от своего, несомненно, прекрасного мужчины и подари толику внимания своей команде. Нам не хватает четвертого.

Я подняла голову и оценивающе посмотрела на игроков: моего ответа ждали Дориан, Железный Бык и Коул. Компания подобралась чуточку лучше, чем вокруг меня, потому что способности бывшего духа к азартным играм стали поводом для шуток даже в больше степени, чем мои. Но Каллен меня опередил:

— Я готов уступить свое место Железному Быку. Дориан, не желаешь партию в королевы вместо карт?

— Нет уж, Кудряш, ты уже согласился, — с усмешкой воспротивился Варрик. — Командору Инквизиции отступать не пристало. Так что иди-иди, Перчинка.

Со стороны тронного зала раздался особенно громкий взрыв смеха, от которого мне и самой захотелось смеяться. В конце концов, почему нет? Денег мне хватит, ничто из того, что могут загадать друзья, меня больше не пугало, а испортить настроение не смог бы ни один проигрыш. Я чмокнула Каллена в макушку и отправилась к заботливо отодвинутому для меня стулу.

— Хотите раздеть до последней нитки не только командора Инквизиции, но и Инквизитора? — поинтересовалась я с улыбкой. Бык хохотнул:

— Без обид, босс, но с тобой это будет поинтереснее.

Дориан многозначительно хмыкнул, но комментировать не стал. Я показала обоим язык и посмотрела, что мне там сдали северные шулеры. Три Ангела, Кинжал и Змея. А с этим можно играть!

* * *

«Говори только Слово, пой только Песнь.

И тогда Златой град станет твоим», — молвила Андрасте.

К тому моменту, как из тронного зала донёсся сильный голос матери Жизель, читающей фрагмент Песни Света, распеваемый во всех церквях Тедаса в Первый день, я оставила на столе всего пять золотых, а Коул лишился шляпы. Парень так заметно расстроился, что я попыталась было отыграть обратно, но Дориан и Железный Бык явно сговорились и не позволили обойти их больше ни разу. Тевинтерец на мой возмущенный взгляд ответил немного надменной усмешкой и, посмотрев на Коула, поучительно проговорил:

— Ты настоящий и вполне симпатичный юноша, но шляпы все портят. Учись быть прекрасным без них.

— Но мне нравятся мои шляпы, — чуть обиженно пробурчал тот, проводив потерянную ценность печальным взглядом. Но маг остался непреклонен, даже спрятал свой выигрыш в сумку — оказывается, и у него был Карман странника. Так вот куда прятались и откуда появлялись его лёгкие туники, десертные ножички, вино и прочие излишества!

Каллен первым отложил карты, прислушиваясь к нашей дискуссии: ему везло меньше, чем мне — стопка проигранных монет на столе была куда выше, так что возможности отвлечься от игры он явно обрадовался. Лелиана этот порыв встретила негромким смешком, перемигнулась с Зевраном, а Варрик ностальгически вздохнул:

— Еще один любитель шляп. Парень, напомни мне свести тебя с Ривейни, вы найдете, о чем поговорить. Глядишь, она тебя и в нужный магазин сводит.

Я представила нашу пиратку в ее излишне открытом костюме и с парой кинжалов, обсуждающую шляпы с духом сострадания, и расхохоталась так, что едва не выронила карты. Хотя, пожалуй, кинжалы они тоже могли бы обсудить, у Коула они были не хуже.

— А надо ли, Варрик? Изабелла его скорее в бордель отведет.

— Не самый плохой вариант, — с довольной усмешкой проговорил кунари.

Если гном и хотел что-то ответить, то не успел: распахнулась дверь, пропуская в нашу обитель тепла Вивьен и аромат мороза, шлейфом летящий за императорской чародейкой. Кажется, к нам сумели проникнуть даже несколько снежинок, но столкнулись с жаром камина и пали вниз каплями росы. Вивьен сдаваться так просто не пожелала, осмотрела нашу теплую компанию и с тщательно выверенной укоризной покачала головой:

— Цветик мой, Жозефина с ног сбилась, разыскивая вас по всему Скайхолду. Идёмте же, нельзя скрываться от собственных гостей в Первый день.

Можно было бы напомнить, что чаще всего в последний месяц я находилась как раз в этой комнате — и нашему послу не было нужды бегать по всей крепости… Но мой командор тут же бросил на стол карты окончательно и с энтузиазмом предложил:

— Я провожу.

Лелиана с улыбкой отложила карты и поправила:

— Идём вместе. Жози не стала бы искать просто так.

Настаивать на продолжении партии не стал никто: то ли хотели взглянуть, что же придумала Жозефина, то ли разочаровались в попытке снова раздеть нас до нитки. Я даже немного пожалела: в кои-то веки я проигрывала не каждую партию подряд, можно считать — успех. Но спорить с императорской чародейкой было абсолютно бессмысленно: Вивьен и в обычное время снисходительно игнорировала чужое мнение, а сейчас и вовсе собиралась оставить Инквизицию ради своих придворных дел, раз уж Корифей опасности больше не представляет. Хотя мне казалось, что истинная причина чуть прозаичнее: буквально накануне Морриган объявила, что возвращается к Селине, и наша Железная леди не пожелала давать ей фору в политической жизни. А ещё Лелиана намекнула мне, что чародейка заинтересовалась возможностью занять Солнечный трон, так что в Орлее намечался очередной раунд Игры. На этот раз — среди членов Инквизиции.

Как бы то ни было, отказывать Вивьен в последнее время стало не просто сложно, а практически невозможно. Пришлось идти.

За карты мы сели в районе полудня, а сейчас неяркое зимнее солнце уже опустилось за горизонт — не слишком давно, судя по прозрачным сизым сумеркам, но до первой ночи года оставалось едва ли несколько часов. За это время кто-то — может быть, наши шустрые слуги, а может, и сами гости, — успели украсить стены Скайхолда к празднику. Гирлянды из цветов — никакой экзотики, только то, что росло в небольшом целительском саду, — нарядные венки из омелы, ледяные скульптуры из магического нетающего льда. В самых неожиданных местах в свете свечей мерцали небольшие фигурки из меди, явно выкованные на скорую руку, но очень милые. Чем ближе мы подходили к тронному залу, тем больше их было, но Вивьен шла вперёд, не обращая внимания на украшения и не давая мне притормозить и рассмотреть их получше.

Шли мы странным маршрутом: для начала Вивьен вывела нас на крепостную стену — как раз в том месте, с которого лучше всего просматривалась худо-бедно восстановленная конюшня. Прошлась практически по всей ее длине, даже сквозь кабинет Каллена — «командор, не будете ли вы столь любезны…» — благо, он имел целых три выхода. Спустилась вниз, во двор, только возле таверны, обошла по широкому кругу спрятанный деревянными щитами красный лириум — сейчас даже эта нелепая огромная коробка посреди двора оказалась раскрашенной яркими красками и увитой гирляндами, — и только тогда повернула ко входу в донжон. К главным дверям тронного зала.

И на его пороге я ахнула по-настоящему. Огромное пространство тонуло в сумраке, и лишь под потолком плавали искры: кованые сильверитовые снежинки и разноцветные волшебные светлячки — голубые, зеленые, серебристые и холодно-розовые. Витражи на окнах тоже казались подсвеченными с другой стороны, и я видела, что они сменили сюжет и оттенок: теперь узоры казались творением мороза, и только приглядевшись можно было различить фигуры драконов и великанов, которых побеждали наши доблестные солдаты. Стены сверкали темным, почти черным льдом, отражая свет цветных светлячков и сверкая изумрудными отблесками от завесного пламени, весело пляшущего в обоих каминах. Весь зал казался чертогами мороза, дышал холодом и тьмой.

Единственным светлым пятном был полукруг из свечей, в центре которого я оказалась, едва шагнула внутрь. Их пламя было настоящим, теплым, так что продолжать путь вдруг расхотелось. Я даже ущипнула себя украдкой за бедро: не провалилась ли я снова в Тень? Может, Вивьен как-то научилась проникать сквозь Завесу и вся эта прогулка вела нас на изнанку мира или даже в какой-то другой мир?

— Леди Инквизитор! — в круг света откуда-то сбоку шагнула Жозефина, и я вздрогнула от неожиданности.

Свечи слишком сильно притягивали взгляд, так что людей, стоявших за пределами этого теплого пятна, я до сих пор даже не замечала. Но теперь разглядела и сдвинутые к стенам длинные столы, явно не пустые, и, кажется, все население Скайхолда — по крайней мере, в ближайших рядах я увидела и примелькавшегося эльфа, что часто подметал двор, и лорда Пьера, одного из помощников Жозефины, и Андерса, который с усмешкой махнул мне рукой и запустил к потолку ещё одного светляка, на этот раз золотого. Он словно послужил сигналом к действию, потому что огоньки трёх свечей, стоящих прямо посреди прохода погасли, зато зажглись четыре новых — вдоль ковровой дорожки, идущей к возвышению в дальнем конце зала — тому самому, где должно было стоять уютное кресло вместо трона. Но, кажется, уже не стояло: на фоне морозных витражей угадывался темный, гротескно изломанный предмет, сверху зловеще подсвеченный синеватыми магическими светлячками.

— Ровно год назад, — заговорила леди-посол, — мы понесли тяжёлую утрату. Верховная Жрица Джустиния, Владычица Киркволла Эльтина, Владычица Старкхэвена Франческа, Владычица Антивы Беатриче… этот печальный список можно продолжать долго. Погрязшие в войне и уставшие от войны стороны лишились своих представителей. Весь Тедас опустился в пучину отчаяния, ибо вместе с этими людьми погибла надежда на мир.

Часть светляков угасла — остались лишь изумрудно-зеленые и тот единственный золотой, что так и порхал над моей макушкой. Снежинки в таком освещении стали казаться откровенно зловещими, и по стенам зазмеились изумрудные всполохи, так что я снова засомневалась — не в Тени ли я? Однажды Вера уже пропустила атаку демона на мое сознание, вдруг снова какой-то сбой?

Но вот золотистый огонек двинулся в сторону изумрудных, увеличиваясь на ходу. Жозефина сделала шаг назад, к трону, но не утонула в сумраке — повинуясь ее движению, зажглась еще пара свечей. На смену ей из темноты шагнула Лелиана — теперь ее улыбка казалась торжественной и при этом понимающей. Но в глубине глаз я разглядела огонек смеха, так что порыв оглянуться и проверить, не двойник ли это и не прячется ли у меня за спиной наш настоящий тайный канцлер, я подавила.

— Создатель не оставил своих детей, — напевно заговорила она. — «Только волей Моей разделено Равновесие», рек Он, и в противовес отчаянию даровал нам надежду. Возлюбленная Его невеста, Андрасте, привела к нам ту, которой поручено было хранить мир. Белый Страж, пришедшая в мир во времена Мора, стала Вестницей Андрасте, надеждой Тедаса во времена отчаяния.

Мои советницы, выдавая всю эту религиозную чушь, медленно продвигались вдоль дорожки, и свечи зажигались в такт их шагам. Мне же захотелось трусливо сбежать с этого представления, где я, похоже, была главной жертвой. После слов потенциальной Верховной Жрицы я и в глазах Жозефины разглядела смешинки, замешанные на легком злорадстве, и с внезапно накатывающей паникой вспомнила наш с Сэрой розыгрыш. Кажется, антиванцы предпочитают неторопливо и качественно готовить месть? И как я могла об этом забыть, соглашаясь на авантюру этой Рыжей заразы?

Вивьен бдительно перехватила меня под руку, стоило только сделать шаг назад, и едва слышно прошептала:

— Не разочаровывайте публику, цветик мой.

Вперед на пару шагов она протащила меня едва ли не буксиром, пока я оглядывалась в поисках помощи. Но вся моя команда предательски разбежалась, даже Зевран; один Каллен остался за моим плечом, но, судя по извиняющемуся взгляду, он спасать меня тоже не собирался. Пришлось взять себя в руки и идти вперед — выбора мне все равно не оставили.

Золотой светлячок вспыхнул под потолком, разгоняя зеленые искры, успевшие сложиться в очертания Бреши, и леди-посол продолжила:

— Вы сумели объединить тех, кто пылал жаждой мести после всех потерь.

Вместо изумрудных светляков зажглись лириумно-голубые по одну сторону зала и разноцветные — по другую. Долго гадать, кого они могли символизировать, не пришлось: самые крупные светляки замерли над головами сэра Барриса и Фионы; впрочем, и без этой демонстрации вряд ли кто-то ошибся бы в толковании.

— За тобой пошли и первые дети Создателя, — подхватила Лелиана. Еще один огонек, тоже зеленый, но куда более теплого оттенка, чем прежде, завис над непривычно-свободной головой Коула, а возле золотого, «моего», зажглась лавандовая искра.

Обе мои советницы остановились и расступились, явно предлагая дальше мне идти одной. Впрочем, Вивьен еще несколько шагов так и удерживала меня за руку, словно опасалась, что я все-таки сбегу. А торжественная речь шла своим чередом:

— Вы сумели закрыть Брешь и восстановить Завесу…

— Найти того, кто в ответе за наши потери, и наказать его…

Свечи продолжали зажигаться, теперь уже в такт моим шагам. Но после очередной фразы огонь немного обогнал меня, полукругом раскинулся вокруг возвышения, и я, наконец, разглядела то, что заняло место моего чудесного удобного кресла. Ткань, огромное беленое полотно, скрывающее от взглядов нечто высокое и треугольное, как плоская пирамида, ниспадала широкими складками почти до самого пола. И в этом «почти» я разглядела что-то каменное, но опознать так и не смогла.

Повернулась к своим советницам и поняла, что осталась на возвышении одна: Вивьен и Каллен отстали чуть раньше. Жозефина, поймав мой взгляд, улыбнулась особенно лукаво и закончила:

— Ваш трон, трон Инквизитора, разрушили демоны. Но мы помним, кто привел вас к нам, кто подарил надежду, и сегодня, в Первый день года, мы хотим напомнить об этом всем.

Она коротко глянула мне за спину и, снова обернувшись, я успела заметить Блэкволла, который сдернул покрывало и быстро отступил обратно в тень. С двух сторон от этого сюрприза ярко вспыхнули жаровни, и краем глаза я успела заметить явно спевшихся Сэру и Дагну, что разожгли их, но внимания не уделила, пораженная открывшимся зрелищем.

Это был… трон, по всей видимости. Золотые языки пламени обнимали уже знакомую статую: Андрасте прижимала одну руку к сердцу, а вторую протягивала вперед, словно предлагая что-то невидимое. У ее ног находилось грубо вытесанное из камня сиденье, на которое кто-то заботливо подложил золотистую подушечку.

— Золото всегда символизировало солнце, — добавила леди-посол, позволив мне налюбоваться на эту роскошь. — А солнце — это свет, что дарит нам надежда.

Золотую пудру наша золотая леди мне явно не простила. Интересно, а Сэре она отомстила или я страдаю в одиночестве? От очередной, настолько неприкрытой, ссылки на Андрасте и мою с ней схожесть у меня заныли зубы, но скандалить сейчас было бы неуместно. Да и не вышло бы: Вера явно перехватила контроль, потому что внезапно я обнаружила, что поднимаюсь по ступеням к трону, а вокруг меня сияет платье.

«И ты туда же?» — мысленно взвыла я, и дух непонятно шепнула:

«Иногда стоит напомнить…»

Коснулась моей рукой руки Андрасте, и между пальцами проскочила искра. Пропала на мгновение, а затем взвилась невысоким огоньком. Как тогда, десять лет назад, в Храме священного праха, когда я точно так же дотронулась до статуи в одном из коридоров. И как год назад, когда мы с Маркусом исследовали руины Храма. Словно пламя с моей помощью само сменило место жительства.

Вера развернулась и мягко опустилась на подушку у ног Владычицы. И первыми мне на глаза попались удивленные лица моих советниц: они явно не ожидали, что я поддержу этот спектакль. Как будто забыли, что у меня есть Вера...

— Тогда молвил Создатель:\ «Вам, мои рождённые вторыми, даю такой дар:\ Да пылает в вашей душе\ Неугасимое пламя,\ Всепожирающее и ненасытное.\ Из Тени Я сотворил вас,\ И в Тень вы будете возвращаться\ Каждой ночью во сне,\ Чтобы всегда помнили Меня», — процитировала она моим голосом и взмахнула рукой. Погасли все светлячки, что зажигал Андерс, и вместо них запылали свечи на столах, в настенных подсвечниках, на полу и под потолком, освещая зал и даря ему тепло. — Надежда не в свете и не во мне; она в каждом из вас.

На несколько минут повисла тишина, и чем дольше она тянулась, тем глупее я себя чувствовала. Вера исчезла так же незаметно, как появилась, и я не знала, как окончить эту сцену. Ни Жозефина, ни Лелиана говорить больше не торопились и спасать меня тоже не собирались, а остальные и вовсе благоговейно молчали.

Прервал неловкий момент отчаянный шепот:

— Посиди так хотя бы пару минут! Мне надо сделать набросок!

* * *

Несмотря на маленькую месть от Жозефины, празднование Первого дня оказалось не таким уж занудным и пафосным. Возможно, тому поспособствовал Родерик, слишком непосредственный для такого торжественного момента, возможно — обилие вина на столах, но от религиозной драмы мы довольно быстро перешли к пьяному дебошу. В рамках, принятых в высшем обществе, конечно, и чуть-чуть за их пределами, спасибо подружке Рыжей Дженни.

Оставаться в тронном зале после всего произошедшего мне не хотелось, и, кажется, не только мне — на предложение перенести празднование в сад окружающие ответили невиданным энтузиазмом. И как выяснилось спустя пару минут, я недооценила своих близких: кто-то, скорее всего Лелиана, предугадал мои желания, и сад Скайхолда теперь походил на сказочные чертоги зимы — не темного царства мороза, а яркого, праздничного леса, полного огней и чудес. Из-за деревьев выглядывали ледяные скульптуры, подсвеченные теплыми огоньками свечей, в воздухе плавали вездесущие цветные светлячки и между ними кружились крупные — настоящие! — опереточные снежинки. Огромная золотистая луна заменяла тысячи свечей, а от запаха мяса, которое уже жарили на наспех сооруженной в беседке жаровне, текли слюнки.

А едва последний из обитателей Скайхолда оказался во дворе, в небе грянул салют.

Тем не менее, наутро я объявила, что с праздниками пора завязывать. Отчасти потому, что представление накануне смогло меня шокировать, но не только. Этой ночью мне снова снился сон, и теперь я смогла запомнить его хотя бы частично: знакомый изумрудный разрыв, поглощающий кинжал с багровой руной в оголовье. Возможно, сон ничего не значил, но отчего-то я была уверена в обратном; возможно, постаралась снова моя хранительница из Тени. Разрыв я с некоторых пор знала только один, и через день, когда все проспались, начала собираться в сторону Хоннлита.

Съездить туда я предлагала всему своему отряду, советникам и друзьям. Мне казалось, что поставить точку в истории Корифея захочется многим, но оказалось, что это не так. Каллен, обрадованный возвращением к работе, отговорился тем, что ему надо едва ли не с нуля гонять наше войско и отправить несколько отрядов на боевые операции, поцеловал меня на прощанье и заверил, что к моему возвращению солдаты Инквизиции будут блистать как на параде. Лелиана уклончиво заметила, что претендентов на Солнечный трон пока еще много, и заниматься разведкой и провокациями из глухой деревни на границе Коркари ей будет неудобно. Вивьен успела уехать к этому моменту, Сэра наотрез отказалась соваться к «очередной магической хрени»…

Выехали мы маленькой компанией: Варрик, Зевран, Железный Бык, Дориан и Кассандра. В последний момент к нам прибился Родерик, заявивший, что никак не может пропустить такого события, раз уж последний бой он не видел. Я только вздохнула, мысленно возблагодарив Создателя, что художник опоздал на столь редкое зрелище, и взяла его с собой.

И вот теперь мы стояли на последней ступени лестницы, ведущей в подвал дома мага Вильгельма. Родерик старался держаться поближе ко мне, Зевран оглядывался с интересом, Варрик тоже. Остальные казались скорее настороженными.

— Как-то тут все изменилось с последнего раза, не находишь, chica? — поинтересовался Ворон. Кассандра тут же хмуро уточнила:

— «Последнего раза»? Вы тут были?

— С Зевраном — десять лет назад, — чуть рассеянно ответила я. — Здесь мы познакомились с Вандой, ее призвали в этом подвале. И месяц назад с Калленом. За месяц ничего не изменилось. Почти.

Всю дорогу, по крайней мере, после приезда в деревню, я внимательно оглядывалась по сторонам. Еще в Скайхолде, перед выездом, Лелиана чуть виновато сообщила мне, что пропал Глен — причем давно, еще даже до моего отъезда в Арборскую глушь. Но тогда всем было не до одинокого разведчика, потом был Корифей и месяц праздников... Короткое расследование показало, что выехал парень в южном направлении, но точнее она узнать не успела. И теперь я искала следы — ведь куда еще в этом безлюдном краю мог направиться наш разведчик?

Увы, следопыт из меня по-прежнему был посредственный. Рассчитывать, что Глен, командир отряда разведки, оставит после себя какие-то следы, было глупо, но я все равно надеялась.

И теперь к пропаже Глена добавился еще один повод для задумчивости. Гитара моей подруги, лук, шкатулка с украшениями — все, что я оставляла рядом с разрывом, пропало. Вряд ли кто-то рискнул бы красть из настолько необычного места, да и сам разрыв пульсировал энергией в каком-то знакомом ритме... уловить, на что он похож, никак не получалось, но в сердце у меня снова вспыхнула надежда.

А потом из разрыва вдруг выскочил небольшой сундучок. Если бы он оказался здесь до нашего прихода, я бы не опознала в нем какое-то существо, выглядел он слишком обыкновенно. Но после такой демонстрации вспомнила сразу.

— О, смотри-ка, а этого парня я помню, — тоже опознал оппонента Варрик. — Как думаешь, Перчинка, каков шанс, что по ту сторону сундуки шастают стаями?

— Вряд ли большой. Это тот самый, из Храма, — согласилась я, разглядывая затаившегося демона. В Тени он точно принимал вид сундука, но им не являлся — потому что откуда в Тени взяться реальной мебели? Но теперь я засомневалась: коричневые доски чуть рассохлись, но выглядели крепкими, в углу верхней темнел круглый след от сучка, металл, которым они были оббиты, местами покрылся ржавчиной, но возле замка блестел, словно кто-то протер его. Мог ли слабый демон так тщательно воспроизвести реальный предмет?

А потом я, для полной картины, осмотрела его правильным зрением, и едва не подскочила. Демон был слабым, с серой, пыльной на вид аурой. Вся она была пронизана гнилостно-зелеными прожилками чужой силы… наверно, Кошмара, ведь в его владениях все подчинялось ему. Только теперь их вытесняла знакомая лавандовая энергия.

— Что будем делать, босс? — поинтересовался Бык, и я встряхнулась, возвращаясь к более глобальным проблемам. Сундук, хоть и разжег во мне надежду, замер у разрыва и больше признаков жизни не подавал, а у нас в этом месте было целых два дела.

— Ждать подсказки от Веры, наверно, — ответила я и машинально положила руку на кинжал. Сейчас в ножнах на поясе вместо MiLin, оставленного на хранение Дагне, болтался Din'an Harel⁽¹⁾, новое вместилище корифеевской души. Отдать его разрыву? Забросить? Зайти самой? Лучше уж пусть Вера скажет поточнее. — А пока ждём, попробуем простимулировать память Ванды. Песни, рассказы и магия.

Амунд Глядящий в небо так и не ответил, почему я «взывающая к небу», зато немного рассказал о ритуалах авваров. По его словам, боги уже давно не имели себе равных и потому не погибали. Но в древние времена каждый шаман знал, и передавал эти знания своему ученику: в песнях сокрыта помощь. Проведи обряд, спой о подвигах своего божества, и память его начнет пробуждаться. Как мне подумалось, песни были написаны не зря, именно в них скрывалась в каком-то роде «матрица» личности духа. У нас таких песен не было, я даже не знала, по каким правилам их писали — может, особые слова или ритмы? — но не попробовать я все же не могла.

Обряд был несложным: всего лишь призыв магии, которая наполняла силой слова и музыку. Может, именно благодаря ей и срабатывали камлания авварских шаманов? Дориан только начал головой от простоты исполнения, но я радовалась: чем проще, тем надёжнее. А историй у нас хватит с избытком, Зевран даже гитару захватил, чтобы мы не остались без песен.

Поначалу мне казалось, что мы творим какую-то глупость: что могут дать одни разговоры? Но марево разрыва волновалось все сильнее, и наконец, прерывая жаркую антиванскую мелодию, зашевелился сундук. Медленно, бочком, он придвинулся поближе, подкрался со спины и на очередном аккорде толкнул меня под локоть. Не ожидая такого результата нашего сомнительного шаманства, я подскочила, а Кассандра и Железный Бык схватились за мечи. Но мелкий демон повел себя смирно: отскочил подальше, чтобы не попасть под горячую руку, приглашающе распахнул крышку и замер. Мне даже показалось, что чуть съежился, словно боялся не только могущественных демонов, но и простых смертных.

Похоже, вот куда исчезли вещи моей демонессы. К добру или худу?

«Отдай кинжал ему», — прошептала Вера, и я порадовалась: дождались мы все-таки нужного знака.

Вытащив из ножен Din'an Harel, я в последний раз осторожно провела пальцем вдоль лезвия, прощаясь с артефактом, и забросила его в недра сундука. Совать руку, памятуя, что деревянные щепки умеют внезапно обращаться зубами, я не рискнула.

Помедлив, Вера вздохнула и предложила:

«Иди следом».

Сундук, получив подачку, бодро захлопнул крышку и поскакал в разрыв. Я замялась на мгновение: ведь помнила, что идти туда опасно, но если приглашает сама Вера...

— Алиена? Ты куда? — настороженно поинтересовалась Искательница.

— Туда, — я указала на разрыв. — Вера зовёт.

На мгновение задумалась, проводила взглядом исчезнувший сундук и повернулась к Родерику.

— Хочешь увидеть Тень?

Он заметно заколебался, но все же встал и сделал неуверенный шаг вперёд. Схватив художника за руку, я решительно сунулась в разрыв.

Тень в этом месте оказалась знакомой. Очертания Скайхолда, гротескно-изломанные и нарушающие законы физики, почерневший камень и растущий вокруг феландарис — сюда выводил элувиан, который открыла для Кирана Флемет. Но я все же была уверена, что богиню больше не встречу, по крайней мере, не сейчас. К тому же нас встречали: напротив разрыва стояла Вера, и сундук доверчиво прижимался к ее ногам. Дух терпеливо ждала, когда мы подойдем ближе, но я не торопилась: разглядывала окружение и подмечала изменения.

Небо больше не было спокойным. В нем вихрились потоки силы и плотные облака, сквозь которые с трудом просвечивала искра Золотого города. Иногда по ним пробегали разряды молний, иногда — словно налетал ветер и скручивал их знакомыми спиралями. Лавандовые зарницы окрашивали неоформленную силу в свои цвета, но сквозь них пробивалась гнилостная зелень. А сбоку, почти у самого горизонта, слепым глазом следила за нами круглая голубоватая луна.

Крепость теперь чуть больше стала похожа на себя: все двери и окна, лестницы вели в правильных направлениях. Но изломанные чернильные тени, под странными углами ложащиеся на камни, навевали мысли о безумии. Зато статуи теперь были куда более знакомыми: и истуканы, и незнакомый мужчина исчезли, вместо них со всех постаментов на меня смотрела Ванда. Такая, какой она была в Хоннлите, и в более привычном образе с ее кудряшками и вульгарном платье. Ванда с гитарой — настоящей, той, что забрал сундук, — и Ванда с любимым луком, на котором трепетала вполне настоящая сизая молния. Пушистая кошка в усыпанном изумрудами ошейнике, свернувшаяся клубком, и она же, стройно сидящая на высоком кубе, аккуратно обвив лапки хвостом. И снова в женском обличье — удерживающая магическими лентами пойманного демона гордыни и лечащая солдат Инквизиции. Все статуи казались незаконченными, искаженными; рядом с каждой маячила неоформленная золотистая тень...

— Это и есть Ванда, — Вера не дождалась меня и заговорила сама, поведя рукой вокруг. — Она была ранена и зачерпнула слишком много сил. Кошмара больше нет, как и твоей подруги, есть нечто... неоформленное. Но Ванда успела обзавестись сильным характером, в отличие от Кошмара, она справится. Обуздает эту силу.

— Я могу помочь? — поинтересовалась я, невольно подбираясь. Но Вера улыбнулась и покачала головой:

— Ты помогаешь. Ещё месяц назад этих статуй не было. Но теперь память возвращается. Медленно. Не торопи ее, но и не забывай.

Я кивнула, но тут же вспомнила:

— А Глен?

— Он здесь, — Вера помрачнела и кивнула вглубь крепости. — Глупый бедный мальчик... ему тоже следовало подождать. Магия Кошмара еще сильна, а Ванда не научилась с ней справляться. Ему ты помочь не сможешь.

Я заколебалась. Бросать своих людей я не привыкла, да и Ванда... как оставить ее в одиночестве, если она — вот, рядом, подойди и коснись рукой?

— Она не одна. Я присматриваю... — Вера покачала головой и перевела взгляд на Родерика. — Запоминай, мастер. Твои кисти меняют мир не хуже песен.

Она приблизилась и осторожно поцеловала его в лоб. Шепнула:

— Я не могу вмешиваться. Но подарить немного надежды... А теперь идите, Тень не место для смертных.

1) Конец (смерть) хитрости, чего-то, вызывающего страх (элв.)

Вернуться к тексту