Хрупкое счастье хранят дневники (гет)

29 сентября, воскресенье (про вчера)

«Он же наверняка ничего не видел, да?» — подумала я, но эта надежда была очень наивной. Восприятие М-21 сделалось опаляюще-леденящим. Он стал похож на ежа, который выставляет свои иглы ради защиты. И на месте Такео я бы не стала проверять, насколько эти иглы колючие: ощущение опасности от М-21 было действительно устрашающим. В его личную жизнь опять вторглись, и теперь уже ясно, что сохранить секрет не получится… От этого на него накатила злость. Я же просто смешалась, не зная, то ли оправдываться, то ли убегать. Из-за того, что мы скрыли от Такео такую важную часть нашей жизни, мне сделалось очень стыдно, но в то же время огонёк возмущения полыхнул и во мне: а с какой стати-то нам вообще посвящать его в наши личные дела?! Ну и что, если не рассказали?

Такео смотрел на нас уже не столь смущённо, сколько в раздражённом неодобрении. Разумеется, он не мог не почувствовать исходившие от М-21 холодные язычки пламени. Следил он за нами, что ли? Иначе как оказался именно в это время в парке, где мы никогда не бываем? А раз шпионил, значит, давно уже подозревает, но почему тогда сразу нормально не спросил? В этом мы с М-21 мысленно сошлись. Нас, наверное, больше всего покоробило не от самого факта, что теперь Такео о нас знает, а что он следил вот так исподтишка, как бы нанёс удар со спины.

Молчание затянулось, и Такео первым шагнул к нам. М-21 мгновенно оттеснил меня, закрывая собой, хотя, разумеется, это было бессознательное действие: не мог же М-21 действительно думать, что Такео способен причинить вред девушке, а тем более — мне. Но того не остановило препятствие в виде друга и коллеги; Такео мигом оказался рядом со мной (я даже моргнуть не успела!) и взял за руку.

— Юна, — сказал он негромко и строго. — Пойдём со мной.

Я никуда от М-21 уходить не собиралась, поэтому Такео потянул меня за руку уже настойчивее. М-21 совсем вскипел. (Оно и понятно: жизнью во время трансформации рискуешь, друзья на опасный эксперимент подписались, с любимой скоро разлучаешься вынужденно, а тут её вообще куда-то от тебя уводят!) Поэтому он быстро положил ладонь поверх руки Такео и постарался её стряхнуть с моей руки.

— Отпусти, слышишь, — прошипел М-21, — куда ты её потащил?

— У меня к тебе тот же вопрос, — сухо сказал Такео.

— Имеем право тут быть, — отшил его М-21. — Юна — моя девушка. В чём проблема?

Вместо объяснений Такео посмотрел на меня. В темноте его глаза показались мне очень светлыми. Его взгляд словно спрашивал, правда ли это, но любой ответ показался бы ему неудовлетворительным. На секунду подзависнув, я всё-таки кивнула. В конце концов, отпираться уже поздно. Да, мы гуляем парочкой, потому что мы и есть пара. И ничего незаконного мы не делаем — было бы, чего стыдиться.

— Посиди пока тут, — велел мне Такео и указал на скамейку под фонарём. — Мне надо кое-что сказать… М-21, — назвал он напарника настоящим именем, рассудив, что уж это я наверняка о нём знаю.

Я не успела толком возразить, как Такео схватил М-21 за шиворот и толкнул вперёд, по направлению к другой скамейке, за которой дорожка делала резкий поворот и скрывалась за разросшимися кустами. Разумеется, я не хотела сидеть здесь совершенно одна (украдут ещё чего доброго!) и ждать, до чего они там договорятся, решая моё будущее. Поэтому, посидев минутку на скамейке, я пошла за ними, но успела на самую развязку короткого разговора. Впрочем, я и так о примерном содержании догадываюсь: Такео хоть и узнал о наших отношениях, но не о чтении мыслей! И думал громко. Как и М-21. Да эти их мысли до меня долетали от двух распалившихся восприятий, как искры от костра!

— Да кто ты такой, чтобы мне указывать?! — воскликнул в этот момент М-21 так, что я бы услышала даже от скамейки.

— Уж не знаю, какой я, а ты — бессовестный!

В итоге Такео волновали те же вещи, что и Тао. Он тоже решил, что Аджосси меня соблазнил, пользуясь моей наивностью, и теперь рискует моей жизнью, хотя и собственная-то сейчас висит на волоске. Мне вот непонятно, чем таким М-21 себя запятнал, что даже его друзья его в чём-то неприглядном подозревают?! Он же совершенно нормальный! Надёжный друг и честный человек… Ну, честный для агента.

Закончился разговор фингалом под левым глазом М-21 и царапинами в районе запястья — у Такео, чей кулак попыталась заблокировать вмиг трансформированная рука с когтями. Просто не мог же М-21 совсем не отреагировать, чтобы смягчить удар, тем более — рефлекторно? Эти мелкие ранения их совершенно не огорчили, да оно и понятно, почему: заживут уже к ночи, нестрашно. Да и обычных парней вряд ли бы такое сильно расстроило: дело житейское, а выяснить отношения — надо.

Видимо, пар этой потасовкой им удалось немного выпустить, потому что потом они были уже готовы разговаривать как нормальные люди. (А не модифицированные с мгновенной реакцией, которую трудно не пустить в ход). Поэтому когда я подошла к ним вплотную, то они отвели взгляды друг от друга, мы построились в ряд, заняв всю ширину дорожки, и довольно-таки угрюмо прошествовали к выходу из парка. Я сердилась, что наше свидание так резко прервали, и это — перед самым отъездом М-21! А ещё — что его товарищи в моральных ценностях М-21 так сомневаются. Сам Аджосси кипел из-за вмешательства в его и мою личную жизнь, а Такео — обиделся, что от него всё скрывали. Всё это было понятно и без всякого чтения мыслей, поэтому уже минуты в напряжённой тишине мне показалось достаточно, и я робко попросила всё уже, наконец, обсудить и отпустить ситуацию.

По нашей с М-21 версии (хотя лгать мы вроде и не собирались, просто сбивчиво рассказали) вышло, что на меня не подействовал контроль разума, который должен был стереть нам память после похищения, вот я постепенно и узнала о жизни агентов из дома директора Ли… довольно-таки много. Это меня не напугало, так что мы с М-21, пока общались, постепенно открылись друг другу и вот… влюбились.

— То есть, ты знаешь, кто мы такие и чем ты рискуешь с М-21, — подытожил Такео, всё выслушав. — Про наши модификации и противостояние с «Союзом»…

— Знаю, — подтвердила я. — И про «Союз», и про вервольфов с их разрушительными способностями, и про то, что благородные вмешиваться не спешат, всё тянут… И про остров, куда вы тренироваться поедете… Всё знаю.

Я не хвасталась. В моём тоне звучали скорее усталость и раздражение; я действительно устала от того, что в наших жизнях всё так непросто. Если бы, скажем, благородным было чуть больше дела до вселенского благополучия и справедливости, они давно бы разнесли этот «Союз» в щепочки, а с вервольфами договорились на людей не нападать и дел с ними не иметь… Всё как-нибудь вернулось бы в норму, и М-21 с напарниками не пришлось бы сейчас наращивать силу, просто чтобы как-то выжить в этом безумном мире и защитить нас. Да ведь? Мои модифицированные же на нашей стороне сейчас самые слабые из тех, у кого вообще есть способности (ну, за исключением агентов KSA, наверное), но именно их силами мы и будем противостоять угрозе мирового масштаба, да? Или я что-то путаю?

— Значит, ты всё понимаешь… — проговорил Такео и взглянул на меня с какой-то неприкрытой тоской и жалостью в глазах. Он так раньше на меня не смотрел, а если и случалось перевести на меня взгляд, то как будто прятал эмоции за духовными шторами. А тут… Если бы у меня был старший брат, то именно так он смотрел бы на свою непутёвую младшую сестру, которая бесповоротно впуталась во что-то опасное.

«Грустно, что ей придётся повзрослеть так быстро», — подумал Такео, и я поняла, что моё право выбора он уважает и препятствовать нам с М-21 не станет. Просто… не может мне не сочувствовать.

— Жаль, что именно вы трое должны рисковать жизнью ради всех нас, — в унисон ему отозвалась я, и Такео в некотором удивлении на меня оглянулся. Мы шли по обе стороны от М-21, и он молчаливо служил той точкой, в которой наши взгляды и пересекались. — Если бы только я могла вас отговорить, но вы меня не послушаете… — добавила я.

Такео тем временем догадался, о чём именно я говорила, и усмехнулся. Это была намеренно успокаивающая улыбка. Я её хорошо знаю: за такими же прячут свой страх и Тао, и М-21, когда разговаривают со всеми нами. И со мной тоже — даже если я в курсе ситуации, это не значит, что надо быть со мной честными. Ведь мои чувства им хочется щадить не меньше, чем моих друзей.

— Это и нам самим надо, знаешь… — проговорил он, рассуждая как бы сам с собой. — Доказать себе, что потенциал у нас повыше, чем то, к чему нас готовили в организации… Чтобы можно было собой гордиться. И прожить жизнь так, как мы сами решили.

«Он не меня успокаивает, а правда так считает», — пронеслось в моей голове. Слишком уж пронзительная эмоция прозвучала в этом «мы сами». И правда: ведь у подопытных не было ни малейшего шанса выбирать самим. Их теперешняя ситуация должна казаться им чуть ли не подарком судьбы, раз уж они в силах что-то изменить, защищая ценой жизни то, что любят и во что верят, а не то, что им приказано… Как-то всё это очень сложно. Это объясняет их жертвенность, но не оправдывает жестокости мира, который их к этому принудил.

— Не болит? — обернулась я теперь к М-21, чей синяк под глазом мне было прекрасно видно. — Что ж вы, не могли всё на словах выяснить, что ли?

«Так получилось быстрее», — синхронно решили эти двое, и я пожала плечами. Ну ладно. Парни, что с них взять. Просто нервы у них на пределе, дай только повод сорваться, а тут такой вопрос принципиальный вдруг подвернулся… Судя по их мыслям, обоим было стыдно, что они не успели подавить свои слишком быстрые рефлексы. Но и особой проблемы в случившемся не видели: ясно же, что это просто досадное происшествие.

— А как же Рейзел? — внезапно спросил Такео, и мы с М-21 одновременно не то фыркнули, не то поперхнулись воздухом. Откуда только у Такео такие безумные мысли берутся?

— Вы это о чём, Такео-оппа? — осторожно уточнила я, но тот только поморщился от обращения.

— Вот уж точно «оппа», если ты с моим братом встречаешься... И к другому тоже на «ты»… А я-то всё голову ломал, почему… — как бы между делом пробормотал Такео, но разъяснений от меня не получил. Так вон оно что! Он всё-таки где-то услышал, как я к Тао обращаюсь. Недаром мне казалось, что Такео в последнее время тщательнее ко мне приглядывается и прислушивается.

— Так как же мне вас называть?⁽¹⁾ — несмело спросила я, чувствуя себя кругом виноватой. Влезла тут со своими суперспособностями в дом директора Ли и порушила все социальные круги вокруг себя. Дом вверх дном какой-то…

— На «ты» давай, чего уж там, — махнул рукой Такео. «Всё равно вы мне с Суйи обе как сёстры», — прибавил он мысленно, словно бы оправдываясь перед самим собой.

— Н-ну ладно, — запнулась я и поспешила объяснить: — Рей тут вообще ни при чём… Почему вы… ты про него спрашиваешь?

— Этого я никак не мог понять, — принялся рассуждать Такео. — С недавних пор я замечаю, что ты с М-21 и Тао начала проводить больше времени. Но одновременно ты так сблизилась с Реем… Ты недавно прибежала как раз перед тем, как Раскрея передала ему энергию…

«Ага, — подумала в этот момент я, — хотя и казалось, что Такео едва держится, на самом деле он всё-таки заметил, что я появилась в ключевой момент, просто связал это не с М-21 или самим собой, а с Реем почему-то…» А Такео продолжал:

— И ты же пришла тогда посидеть с ним в классе и — я видел по записям в коридоре — вы долго разговаривали о чём-то серьёзном. Он… Уж он-то не стал бы в принципе разговаривать, если не хочет. И с тем, кто этого недостоин. Он выделяет тебя.

— И поэтому ты решил, что Рейзел влюблён в Юну? — как ужаленный, взвился М-21, молчаливое терпение которого в этом вопросе тут же себя исчерпало. — Они просто дружат, понятно?

— Ну… — Такео замялся. — Решил не поэтому. Просто… в школе все об этом говорили, сложно было не замечать. Даже пост какой-то в интернете был, и вокруг него — много шумихи, пока всё как-то подозрительно быстро не замяли. Вот я и подумал, а вдруг…

— Это было недоразумение, — досадливо вздохнула я, но страсти тех дней уже немножко улеглись, поэтому я даже смогла пересказать эту историю Такео так, что получился настоящий анекдот.

— Да-а, — выслушав меня, выдохнул Такео, против воли широко улыбаясь и пытаясь ладонью зачем-то скрыть эту ухмылку. — Господин Рейзел — он такой… Иногда может что-то… учудить!

Мы к этому моменту уже давно вышли из парка и дошли до остановки, но никаких автобусов видно не было. Место довольно-таки отдалённое, так что мы рисковали простоять долго. Приложения с картой города и автобусами у меня на телефоне не оказалось, а табло на самой остановке тоже не работало.

— Между прочим, — сказал М-21, который почти всё это время шёл молча, то ли всё ещё сердитый, то ли в надежде, что мы с Такео всё разрулим сами. Дал мне свободу решать, получается. — Ты так и не объяснил, как тут оказался — в такой-то дыре! Следил всё-таки за нами, да?

— Если скажу, что просто гулял, ты мне не поверишь? — как-то по-детски насупился Такео. — Это просто совпадение… Это вы с Юной любите в какие-то глухие районы забираться парой, а я — совершенно один…

«Да он ещё с того памятного посещения выставки догадался, что мы вместе!» — вдруг осенило меня. Он же был с нами большую часть экскурсии, и наши мельчайшие движения не могли укрыться от его внимательных глаз. Ради нашего спокойствия — или просто не будучи до конца уверенным — он тогда не подал виду и даже ушёл — спасся бегством? — пораньше. Но тогда М-21 в итоге не ночевал дома, а я во время экскурсии общалась с ним открыто и привычно — совсем не зажималась, как делаю на протяжении всего нашего знакомства. В школе-то я себя веду совсем иначе… Короче, Такео оказался гораздо наблюдательнее, чем мы о нём думали. И его не на шутку обидело, что мы его держали за дурачка… Просто тема была деликатная, вот и не спешил Такео расставить все точки над «i». Или просто боялся узнать правду.

— Ну почему сразу не поверю? — проворчал М-21. — Если ты так говоришь, значит, так оно и есть…

Им всё ещё было неловко из-за того, что дело вообще дошло до драки и этого подробного разбора полётов. Видимо, Тао и Такео действительно давно уже приняли М-21 как «своего», и все трое болезненно восприняли бы, если бы это безусловное доверие пошатнулось. Не важно, так ли серьёзен повод что-то утаить или кого-то в чём-то заподозрить. Важен сам факт…

«А всё-таки почему Такео оказался в таком отдалённом месте?» — мысленно спросила я, даже не подозревая, что М-21, думавший о том же самом, мне ответит. «Так он всё ещё избегает толпы, — подумал М-21 со вздохом. — Я-то уж было решил, что он преодолел это…»

У меня перед глазами встал одинокий силуэт Такео в каком-то другом парке. Была зима, потому что асфальт был мокрым от быстро тающих снежинок⁽²⁾. М-21 и Тао стояли чуть поодаль и разговаривали. Сплетничали? Нет, делились важными наблюдениями. Ведь с их-то прошлым любое общение становится прогулкой по тонкому льду: чуть не туда наступишь — рискуешь не то нарушить хрупкое душевное спокойствие собеседника, не то надломить зародившееся было доверие. Чуть потревожишь — уйдёт в себя, спрятавшись за шипами. М-21 это знает не понаслышке, он такое тоже проходил, когда только-только оказался в доме этого странного директора Ли. Франкенштейн ведь тоже пытался с ним общаться — вроде как дружелюбно и ненавязчиво, но натыкался то на болезненные воспоминания, то на недоверие М-21. Им просто нужно время…

Вот потому-то М-21 очень пригодились те сведения, которые он почерпнул о будущем напарнике от Тао. С самим-то аналитиком общаться было проще: он с готовностью вываливал на него информацию и по запросу, и просто так. Словно бы ему самому так было проще — или он очень хотел быть полезным и удобным в том новом обществе, в котором оказался. При этом даже самые сложные темы превращались в его подаче словно бы в шутку или дружеский прикол. Углы он умел сглаживать блестяще.

Но в тот вечер не стал превращать всё в шутку; может, потому-то М-21 это так хорошо и запомнилось. «Такео всегда тянуло к людям, — сказал Тао серьёзно. — Он и сам это не раз говорил, когда мы ещё были в DA-5. Теперь, когда он осознал, что всех тех невольных свидетелей просто убрали — и выходит, что по его вине, он… Судя по всему, он теперь нарочно избегает людных мест, как бы ему ни хотелось там оказаться».

«Вот оно что», — подумал М-21 с каким-то ноющим чувством в груди. Он-то никогда не чувствовал такой вины; вся ответственность за гибель товарищей из серии «М» лежала на учёных, а не на самих подопытных. Не то чтобы его симпатии кого-то обрекли на смерть. Незнакомое чувство, но понятное. И Такео теперь вдвойне тяжело: раз его попытка избежать чувства вины в чужом обществе привела только к умножившимся угрызениям совести… Да уж, невольно будешь шарахаться от любой толпы в страхе, как бы чего ещё из-за тебя не вышло… Но одиночество тоже совершенно не способствует исцелению душевных шрамов…

Так и объяснилась подозрительная с первого взгляда одинокая прогулка Такео в отдалённом местечке. Он и правда за нами не следил, а мы с М-21 только зря на него бочку катили… Как же всё-таки перед Такео неудобно.

— Ладно, ребят, — первым в итоге, как более уступчивый, всё же извинился Такео. — Как насчёт всё забыть и просто погулять, раз уж выходной?

— Что мы все изначально и пытались сделать, — пробубнил М-21, но я его ощутимо ткнула в бок, чтобы не раздувал тлеющие огоньки спора заново.

— Да пойми ты, что я просто волновался… в основном, за Юну, — так же раздражённо откликнулся Такео, но сделал глубокий вдох и продолжил уже спокойно: — Теперь, когда всё прояснилось, можешь не бояться, что буду за вами следить или что-то такое…

«Это было бы полезно для вашей безопасности, но выше моих сил».

Удивительно всё-таки, насколько Такео застенчив. Это сразу и врождённая деликатность, и отсутствие опыта. Из-за своей неприспособленности к обычному общению Такео может показаться неуклюжим — но какое-то внутреннее равновесие (словно бы простое знание, что такое хорошо и плохо) его частенько спасает. Я знаю, многим смелым девчонкам в школе нравилось его смущать нарочно, да вот только он быстро научился избегать таких ситуаций и держать дистанцию.

— Ладно, извинения приняты, — милостиво махнул рукой М-21, хотя Такео тут же воззрился на него в недоумении: по его-то мнению, это скорее сам волчок должен был извиняться. Такео сделал первый шаг только потому, что не хотел усложнять жизнь нам всем троим.

— Есть какие-то предложения, как до дома добираться? — спросила я, наблюдая за редкими машинами, которые проезжали мимо нас, не останавливаясь. Да и хорошо, что не останавливались. В чужой машине я бы точно ехать не хотела, даже если бы нас предложили подвезти. Автобусов, разумеется, не было.

— Можем вызвать такси, — развёл руками М-21, но Такео признался, что у него нет денег. — Ну я заплачу, ничего страшного.

Такео, по-видимому, попал в этот парк пешком — при их умении передвигаться длинными прыжками по крышам я этому ничуть не удивляюсь. Это М-21, общаясь со мной, привык таскать с собой деньги: ему же приходится вести себя во всяких магазинах и кафе неподозрительно. И в полётах над городом я ему не напарница. А жаль. Было бы очень романтично. И ещё чуточку страшно — как раз настолько, чтобы это вызывало восторг, а не леденящий ужас.

— Может, зайдём в какое-нибудь кафе? — вспомнив об их существовании, предложила я.

— Ты замёрзла? — тут же обеспокоенно спросил М-21, а Такео на него изумлённо вытаращился. Наверное, кроме как ко мне, Аджосси не проявляет такой откровенной заботы. Если спросит — жди подкола или подвоха.

— Нет, — тут же замотала головой я. В моём-то понимании еда помогла бы им скорее помириться. Ну… они же любят вкусняшки? Вот и отвлеклись бы на них…

— Отсюда недалеко до одной кофейни, — сказал Такео и махнул рукой куда-то, где я никогда не бывала, но он, очевидно, пожив год в Сеуле, прекрасно тут ориентировался. — Для кофе уже поздновато, но у них там и чай с пирожными могут быть.

— Покажи на карте, — сухо согласился М-21, и мы изучили карту на телефоне, найдя там и более популярную остановку неподалёку. И решили всё-таки пойти в кафе.

— Ой, — даже когда мы достигли согласия, проблемы у меня не кончились. — Да ничего, М-21, не пугайся так сразу! У меня просто каблук надломился…

Асфальт на той улочке какой-то древний, сплошные ямы и крупные камешки, так что туфлям и правда угрожала нешуточная опасность. Споткнувшись, я неудачно поставила ногу, и тонкий каблук как-то ухитрился согнуться и треснуть. Хотя окончательно не сломался, но мне сразу стало ясно, что опираться на него уже не стоит. Ну что мне стоило надеть босоножки? Ясно же было, что ходить придётся много… Ну и что, если это мои самые красивые туфельки?

— Можешь идти на носочках, не перенося вес на пятки? — по-деловому спросил М-21, и я кивнула, хотя и неуверенно. Мы как раз спускались с ощутимой горки, и я рисковала просто улететь носом вперёд прямо к началу (или концу?) улицы, где нас и поджидало то самое кафе.

— Эдак мы только к закрытию придём, — вздохнул Такео. — Что уж теперь? Тащи её так, как привык. Не обращайте на меня внимания.

Так что Такео пошёл чуть впереди, чтобы нас не смущать, а я снова поехала у М-21 на спине, изображая живой рюкзачок. Виды на вечерний город открывались очень симпатичные, хотя М-21 было немного жалко. Такео так взвинтил шаг, то ли спасаясь от неловкой ситуации, то ли боясь, что все пирожные распродадут, пока мы доберёмся, что М-21 приходилось бежать за ним с горы почти рысью.

Кафе и не думало закрываться. Может быть, потому что ещё не собрали всю дневную выручку? Когда мы пришли, кроме нас там не было никого. Так что мы сели за самый большой столик и купили пирожные из наличия — даже ждать совсем не пришлось. Было вкусно, и аппетит у нас у всех разыгрался нешуточный: то ли от прогулки на свежем воздухе, то ли просто стресс заедали.

— Эх, рамёну бы! — вздохнул Такео, слишком быстро расправившийся со своим пирожным.

М-21 закатил глаза, но комментировать не стал. Язвить не хотелось, чтобы не перевести разговор в ссору. Хотя с Такео он был в целом согласен: съесть хотелось чего-нибудь более сытного… А вот меня пирожное вполне устроило, потому что мне и не нужно столько энергии, как двум парням-агентам.

Наверное, я могла бы стать успешным учёным: моя гипотеза о том, что после еды эти двое будут друг к другу добрее, подтвердилась. Так что они перестали бросать друг в друга многозначительные взгляды и отвечать как бы через силу, и я выдохнула. Не хватало ещё модифицированным поругаться из-за меня! Да ещё в такое сложное время…

Как ни странно, автобусы ещё продолжали ходить, поэтому после кафе мы нашли остановку и дождались прямого автобуса. Правда, идти потом от нашей остановки до дома предстояло ещё порядочно, а у меня каблук сломан, но М-21 с Такео об этом сначала забыли, а потом уже поздно было что-то менять. М-21 помог мне забраться внутрь так, чтобы не отломать каблук окончательно (стоять в салоне автобуса — всё равно что на шаткой почве где-нибудь в джунглях в фильме про авантюристов). Народу было немного, так что мы все смогли сесть и расслабиться, подставляя лица вечернему ветру.

Несмотря на то, что уже осень, все форточки в автобусе были открыты, а водитель гнал так, как будто едет вовсе не по расписанию, а для души. Меня это немного напрягало, хотя я и люблю ветерок и быструю езду. Но не в общественном транспорте же! А вот охранники просто-напросто наслаждались. Слишком непривычные к обычной жизни, они всё равно толком не представляют, с какой скоростью должен ехать автобус. А вся наша жизнь вообще наверняка кажется им очень медленной. Особенно Такео с его способностями. Немудрено, что гонка по вечернему городу им очень даже понравилась!

— Подумать только, — сказал Такео. — Когда я с вами ездил в прошлый раз, вы так упорно от меня шифровались! До чего же хорошо сейчас, когда вы ведёте себя естественно…

И я с ним полностью согласилась. Впервые такое чувство, как будто моя совесть стала чуть-чуть чище. И всё-таки интересный расклад получается: теперь уже все модифицированные знают плюс Рей. Половина директорского дома в курсе! А если замечал Такео, кто знает, может, и кто-то ещё нас подозревает… Есть же ещё благородные и сам директор… И по способностям они тому же Такео совсем не уступают. Как бы я хотела просто встречаться с М-21 открыто! Но… слишком многого я боюсь. Родных и одноклассников не устроит разница в возрасте, Франкенштейн — тот и вовсе мне снова память сотрёт… Когда же уже они спасут мир, а я — выпущусь из школы? Хочу, чтобы мы все жили открыто и честно.

М-21 сжал мне руку, прекрасно понимая, о чём я думаю. «Было бы здорово ни от кого не прятаться, — мысленно согласился он, и в его взгляде я увидела ободряющее тепло. — Когда-нибудь мы всем расскажем».

* * *

А сегодня я почти весь день проторчала дома из-за затяжного дождя, как нельзя более точно характеризующего моё настроение перед вынужденной разлукой. Родители тоже были дома, поэтому я не могла уйти без всяких объяснений. К вечеру стало понятно, что дождь заканчиваться не собирается, так что я всё равно придумала отговорку, что надо кое-что отнести Шинву, иначе он не сможет сделать на завтра домашку. (Хотя когда это он её до конца-то делал?)

Мы с М-21 встретились в соседнем дворе и где-то час бродили неподалёку, болтая о том о сём. Но разговор всё равно упорно приходил к его «командировке», хотя М-21 и старался меня развеселить и отвлечь от мысли о том, что он завтра уезжает. Теперь это уже точно подтвердилось. Тао нашёл способ закупить и переправить на остров всё нужное оборудование, а теперь дело за малым: всё это перетащить в лабораторию и подключить. Ну и, собственно, зачем в этом деле лишние посвящённые люди? Они и сами всё сделают, никого не нанимая.

— Неужели вы и в подключении медицинских приборов разбираетесь? — поразилась я.

— Ну, мы-то с Такео не особо шарим, — сказал М-21. — А вот Тао изучил вопрос, так что будет нами командовать. Да и потом, мы просто хотим сэкономить время Франкенштейну, чтобы он не возился с тем, что мы можем подготовить и сами. Но это не значит, что мы всё умеем. Самое сложное просто оттащим, а подключать он будет, разумеется.

«Ещё есть шанс отговорить его ехать», — пронеслось в моей голове вместе с суеверным страхом: случись что, я всегда буду вспоминать эту минуту, когда могла всё изменить, но пошла у М-21 на поводу и не стала спорить, что эта модификация их трио нужна.

— Ну что ты притихла? — М-21 ласково потрепал меня по чёлке. — Переживаешь?

Я кивнула, не доверяя своему голосу. Стоит мне заговорить, и я разревусь. Или начну истерично умолять его никуда не ездить и просто остаться со мной.

— Не бойся, — сказал он с обманчивым спокойствием. — Мы и не из такого выкручивались. Быстренько со всем справимся и вернёмся.

«Ради тебя я сделаю всё возможное и то, что в «Союзе» казалось невозможным», — подумал он. А ведь невозможное в понимании М-21 ещё тогда было какой-то запредельной категорией — ведь по сравнению с тем, что он выжил в эксперименте, до конца которого дошли в самом буквальном смысле двое из ста, всё остальное казалось легко выполнимым.

— А знаешь, что? — спросил М-21 с хитроватым прищуром — всё ещё пытался меня развлечь, вернее, отвлечь от своих переживаний. — Тао говорит, он там связь наладил. Может быть, получится сообщения отправлять или даже созваниваться.

— Так значит мы сможем нормально разговаривать! — возликовала я. — Просто по телефону, как все обычные люди, а не во сне или в галлюцинации!

Значит, мне не придётся полагаться только на чтение мыслей и во мраке чужих восприятий угадывать, насколько благополучно продвигается эксперимент. Не придётся, чтобы только всего лишь узнать, что они живы, собирать фрагменты их мучений, как паззл! М-21 мне просто сам сможет звонить каждый вечер и рассказывать о том, что было… Дождаться вечера — тоже задача почти непосильная, особенно если весь день до тебя долетают разрозненные видения, но насколько же разителен контраст с тем, чтобы вообще ничего не знать!

— Но только ты учти, что не обязательно распорядок дня будет одинаковым, — словно угадав, о чём я подумала, поспешил предупредить меня М-21. — Если я один раз позвоню в восемь часов, это ещё не значит, что на следующий день тоже позвоню тогда же… Франкенштейн… любит всё делать спонтанно, если решит оптимизировать как-то процесс, может нас в другое время занять, я и предупредить тебя не успею… Могу пропустить время звонка или сообщение не увидеть. Но ты не теряй…

«Он просто не хочет меня пугать заранее тем, что может оказаться не в состоянии говорить, — поняла я. — Вот и обвиняет Франкенштейна в спонтанности почём зря».

— Тао и Такео тоже ведь можно звонить, если что? — спросила я. Не могу вынести самой мысли о том, что М-21 будет в медицинской капсуле или без сознания, а я даже не смогу никого спросить о его состоянии. Если позвонить его напарникам — они мне соврут или нет? Насколько их уважение к нашей с М-21 любви сильнее желания оградить меня от беспокойства?

— А им-то зачем? — шутливо возмутился М-21. — Ты моя девушка, не приставай к другим! Не разбивай мне сердце! — и схватился за него.

— Да ну тебя! — я против воли улыбнулась на его подколы. Слишком уж забавно он изображает обидчивого заюшку. Хотя бы потому, что всякому ясно: не такой он белый и пушистый. Себя в обиду не даст.

— Звони, конечно, — посерьёзнев, разрешил он. — Не знаю, получится ли вообще связаться. Вдруг сигнала всё-таки не будет. Но если сам Тао сказал — вероятность дозвониться высокая.

— Что вы всё-таки собираетесь конкретно делать? — в который раз попыталась расспросить я. — Это будет что-то вроде операции или…

М-21 помотал головой.

— Не знаю, как именно Франкенштейн передаст силу копья Тао и Такео, — сказал он. — Но вряд ли это операция. Уж скорее он просто направит её на них, типа в поединке. Копьё очень… как бы сказать… въедливое. Оно наверняка захочет за них зацепиться. Так что нет, никого оперировать не придётся.

Он понимал, что обычного человека такие слова должны были бы успокоить, поэтому говорил с лёгкостью. Нет операции — нет проблемы! Но я-то догадывалась, что для модифицированных с их повышенной регенерацией любая операция не так страшна, как для нас. Любые шрамы тут же заживут. И не надо думать обо всяких там восстановительных периодах. Кроме того, они за свою жизнь столько разных вмешательств в собственный организм вынесли, что их этим уже не удивишь… А вот какой-то непредсказуемый поединок с Тёмным Копьём, про природу которого даже вспоминать страшно… Поединок, во время которого часть этой тёмной сущности — в лучшем случае — навсегда поселится в твоём собственном теле… А в худшем — попытается сожрать не только твоё тело, но и душу, и кто знает, сумеет ли тот же самый Франкенштейн их обезопасить?..

Нет, М-21 ничуть не больше хотел начинать собственный тяжкий поиск трансформации в истинного вервольфа. (Какая насмешка судьбы, он же никакой не вервольф!) Но с каким-то почти постыдным чувством признавал, что рад хотя бы тому, что силу копья ему впитывать в себя не придётся…

Спрашивать, зачем им тогда всё это новейшее медицинское оборудование, если вообще-то всё сведётся к поединкам, было без надобности. Вряд ли это простая предосторожность. И незачем заставлять М-21 кривить душой, лишь бы не дать мне понять, что любая передача энергии может закончиться плачевно — так, что надежда будет только на эти самые продвинутые приборы и врачебный талант Франкенштейна…

И как только модифицированные, всё понимая, всё равно шутят и не теряют надежды пройти через это?

— А я просто потренируюсь выпускать зверя, — всё так же с улыбкой продолжил М-21. — Мы ведь совершенно точно знаем, что он и так во мне сидит и частенько когти показывает. Не говори, что не замечала… Так что разбудить его будет легче лёгкого, главное — понять, как его контролировать. Рядом со мной… будет кто-нибудь сильный, чтобы я никому не навредил. И потом, это же вервольфы. Вся их безумная мощь включается, когда надо что-то крушить и ломать. Вот за мной и приглядят, чтобы я того… остров-то не потопил!

— Да уж, ты обойдись без Атлантиды, пожалуйста, — согласилась я.

— Иначе не сносить нам головы, — ухмыльнулся М-21. — Потопишь собственность Франкенштейна — всё, пиши пропало! А что ты удивляешься? — На самом деле я не удивлялась, а не знала, как реагировать на такую нарочитую весёлость М-21. Он и с товарищами из серии «М» так себя вёл перед самыми страшными испытаниями, потому что ему так легче? Или он меня щадит, а с настоящим напарником говорил бы жёстко и откровенно? — Ты не видела разве, как он над каждой чашкой в доме дрожит?

— Ой, а Шинву ему недавно чуть-чуть стол поцарапал в гостиной… Он просто шоколадный батончик резал… вот так прямо на столе… Бессмертный просто, да?

— Да кто бы говорил! Ты ему сама дверью вмятину в стене оставила! Не помнишь? — Я активно замотала головой. И правда, когда такое было-то? М-21 меня наверняка разыгрывает! — Эх ты, ещё отпираешься! Да было такое, когда тебе в первый раз (или около того) память стёрли, а ты прибежала к Франкенштейну за свои права бороться! Директору та «ссадина» на обоях и по сей день покоя не даёт… Вот всё гадаем, когда он нам велит всю комнату переклеить…

Я с готовностью улыбнулась. Теперь-то я поняла, о каком случае вспомнил М-21. Понятное дело, что всё преувеличил, но забавно вспомнить об этом сейчас. Подумать только, какой долгий путь мы прошли с тех пор… И с М-21 мы объяснились, и на Рея с директором я больше не злюсь за их вмешательство в мою головушку, и своё мнение я научилась высказывать более уверенно, а не вот так — в отчаянном порыве.

Мы дошли до моего двора, и у меня тревожно заныло сердце: вот она, эта точка невозврата. Сейчас мы бросим друг на друга обманчиво спокойные взгляды и в следующий раз увидимся… никто не знает, когда это будет. Я взяла его за руку, и мы долго смотрели на эти переплетённые пальцы, боясь поднять взгляды и увидеть в них тоску и затаённые опасения. Разъединить пальцы — тем более. Почему именно сейчас эта разлука так страшит нас? Потому что в этот раз о ней известно заранее? Или это тревожное ощущение — предвестник чего-то худшего?

— Пообещай мне… беречь себя, — еле-еле выдавила я эту просьбу. — Возвращайся побыстрее.

— А ты тогда меня жди и другим особо не названивай, — попытался отшутиться он. — Не могу же я потерять тебя… — И разумеется, слова эти были сказаны совсем в другом смысле. Ну в самом деле, не можем же мы всерьёз представить, что я променяю М-21 на кого-то другого.

«Я не могу потерять тебя. А для этого я должен вернуться».

Возможно, М-21 сказал мне что-то ещё, но я не слышала, поглощённая его внутренним чувством, которое нахлынуло, как прохладная кристально-чистая морская волна. «Все эти годы… некому было просить меня о таком. Я жил вопреки всему, а не потому, что я часть чьей-то жизни. Абсолютно потерянный. Как будто из другого мира. Кто же знал, что одно твоё появление всё исправит? То, что ты ждёшь меня — достаточная причина, чтобы бороться за каждый новый вдох, даже если дыхание перехватывает. Ты сама — как глоток свежего воздуха».

Так вот оно что. Я для него — как воздух. Даю силы жить — но сама же и ставлю его жизнь под удар. Он ведь не может потерять меня — и потому так упрямо, ставя на кон всё, ищет силы, чтобы меня защитить… Парадоксально, но из-за того же обязан всё преодолеть и вернуться.

Он всё-таки поднял на меня взгляд, но не произнёс ни слова, просто вглядываясь в меня так, словно понял что-то важное. (Да он и мысленно эти фразы так красиво не оформлял, конечно же; это просто были его концентрированные, ошеломительные по своей эмоциональности мысли, которые мне самой пришлось как-то облечь в слова, чтобы всё же суметь записать их. А чувство… было ещё сильнее и лаконичнее, гораздо пронзительнее того, что мне удалось запомнить).

«Ты удивительная. Один простой факт того, что ты есть, помог мне полюбить этот мир. Стоит подумать о нашем будущем, и это даёт мне сил как-то пережить настоящее… И перебороть прошлое. Как же я благодарен, что из всех корейских подростков именно ты оказалась в тот вечер у меня на пути…»

Разве я правда так уж хороша? Но ведь я ничего не сделала. Это ты по́том и кровью добивался места в этом мире. Весь этот путь ты прошёл сам, а я просто скромно топталась где-то неподалёку…

«Юна, ты — лучшее, что со мной было. И я хочу дать тебе лучшее, что смогу, чтобы ты всю жизнь была счастлива. Может, пообещать тебе это?»

Я кивнула этим мыслям, растворяясь в его пламенном взгляде. Там смешалось всё: и нежная благодарность мне, и страх перед грядущими испытаниями, и страстное желание добыть — буквально зубами выгрызть — этот способ меня защитить, и тоска по той беззаботной жизни без оглядки, которой он сам никогда не знал, но тем сильнее хочет подарить её мне…

«А ты до всего и так догадалась, что ли?»

— Почему ты всё это вслух не сказал? — протянула я то ли обиженно, то ли восхищённо. Это же было так романтично! А я думала, он не умеет таким быть…

— Да не знаю, — пожал плечами он. — Наверное, незачем, если ты и так всё на лету схватываешь…

«Потому что если не вернусь, она всю жизнь будет вспоминать это невыполненное обещание сделать её счастливой. А если вернусь — это же такие неуклюжие слова… Нам было бы слишком стыдно…» Так вот в чём дело. Если он выживет, слова эти окажутся глупыми и неловкими, излишне театральными. А если погибнет, то я всегда буду вспоминать эти последние слова, и они принесут мне только горечь. М-21 боится таких вот идеальных моментов и особенных фраз, которые отравляют память, так как ничто не может их стереть.

— Ох, М-21, — сказала я и обняла его крепко-крепко. — Ты слишком громко думаешь!

— В смысле, слишком много? — уточнил он.

— Слишком много не бывает, — заверила его я. — Хочу тебя слушать постоянно — и твои мысли щедрее слов! Так что думай почаще!

Наверняка я могла бы быть самой счастливой девушкой, раз даже невыразимое чувствую и понимаю. Уверена, многие девушки вообще не подозревают, как сильно их любят, потому что их вторая половинка не умеет подбирать слова. В нашем же случае — наверное, слишком страшно вот так понимать всё. Но зато между нами меньше недоразумений. Значит ли это, что наши отношения чуть-чуть совершеннее, чем у других?

— Хорошо, я постараюсь «почаще думать», — подловил меня М-21, шутливо показывая пальцами кавычки. — Это лишним не будет…

Вот на этой радостной ноте М-21 всё-таки обнял меня на прощание и велел возвращаться домой. Когда я бегом поднялась на свой этаж и выскочила на балкон, на краю двора различила его силуэт. У меня не такое хорошее зрение, но мне легко было представить, как М-21 на меня смотрит. Потом он помахал мне рукой, повернулся и скрылся из виду. А мне оставалось только всей душой молиться о том, чтобы эта разлука оказалась недолгой.

1) С этими обращениями в русском тексте возникает проблема. Насколько я поняла, просто словом "оппа" девушка может назвать родного старшего брата или своего парня. (С обращением к М-21 тут вообще отдельная история, видимо, Юна продолжает его звать "Аджосси" просто по приколу — не такая уж у них разница в возрасте + теперь-то они хорошо знакомы). В остальных случаях перед "оппой" стоит имя человека. (Но это при упоминании его в разговоре с другими, а при обращении напрямую опять получается просто "оппа"). Так что дети и так уже зовут Тао и Такео весьма неформально (осталось разве что имя из обращения убрать, но по нашей логике в русском тексте скорее наоборот должно быть: звать человека только по имени без всяких "добавок" — более неформально). Теперь про "ты" и "вы". В корейском этих степеней вежливости больше, чем у нас, есть много разных слов для разных статусов и ситуаций. А вот сами местоимения в речи часто пропускают. И младшие к старшим с помощью местоимений всё равно не обращаются. Так что это скорее сам Такео мог бы начать к Юне по-другому обращаться. Хотя в наших реалиях они действительно всего-то перешли с "вы" на "ты". Потому что моя русская Юна, оказывается, всё это время была более вежлива, чем в оригинале. =)

Вернуться к тексту

2) В манхве действие развивалось быстро, но в этой истории прошло куда больше времени. Напоминаю, что зима там тоже была.

Вернуться к тексту