Хрупкое счастье хранят дневники (гет)

30 сентября, понедельник

И он уехал. Теперь мне как-то надо преодолевать эти долгие-долгие дни самой. С первым я справилась.

Хотя на душе у меня неспокойно, сегодня-то никаких экспериментов не было и быть не могло, потому что Франкенштейн ещё в Сеуле. (И продолжает меня мучить точными науками, к которым у меня душа не лежит). Поэтому я ещё как-то смогла отучиться на уроках, не слишком отвлекаясь на чужие восприятия и голоса в голове. В конце концов, вертолётом модифицированные управлять умеют, так что за перелёт я и не переживала (почти), да и установка аппаратуры — легкотня, по уверениям того же Тао. Вот что начнётся потом…

Наверное, я всё равно казалась друзьям либо более взволнованной, либо более печальной, чем обычно, потому что Шинву весь день крутился возле меня, пытаясь как-то порадовать, а Суйи даже подарила мне свой любимый набор наклеек — просто так. Как будто они чувствуют, что мне сейчас просто необходима поддержка — даже если я ни о чём и не прошу.

Рей, без всяких сомнений, понял причину моего угнетённого состояния, но ничего не сказал. Мы с ним уже привычно обменялись взглядами, которыми общаемся так же хорошо, как и с помощью мысленной связи. И на душе у меня стало чуть легче: я поняла, что Рей тоже не рад этому жертвенному стремлению модифицированных обрести силу, но верит, что они справятся. Их ждёт жестокая боль и изнурительные тренировки, однако шанс на успех высок. А если сам Ноблесс так считает… ему же виднее, правда? Кто знает, сколько благородных вот так же раскрывали свой потенциал на его глазах? И как сам Рейзел обрёл свою запредельную силу? Ведь совершенно необязательно коварное мироздание просто подарило ему эту силищу и мелким курсивом приписало, на что её можно тратить. Может, Рей и сам долго совершенствовался и знает, с каким потенциалом и чего ждать?..

Рей только легко качнул головой на моё любопытство, но оставил вопросы без ответов. То ли не счёл нужным доверить мне какие-то свои секреты, то ли — просто не хотел отвлекать от математики. В любом случае, всегда проще, если кто-то знает о том, что именно тебя беспокоит. И искренне верит, что всё будет хорошо, а не просто кидает фразы тебе в утешение.

Наша стайка, направляющаяся после школы в дом директора, заметно поредела. И хотя мои друзья и понятия не имеют, в какую рискованную авантюру ввязались наши охранники, сегодня тоже вели себя как-то тише. Наверное, Икхану скучно без умных разговоров с Тао, а Суйи не хватает взглядов украдкой в сторону Такео. Вот Шинву всего хватает, хотя игроков сегодня и пришлось делить по-другому (в кои-то веки играли по обычным правилам, а не по усовершенствованным нами). Но он любит многолюдные и шумные сборища, а без охранников наша компания словно бы распалась. Сейра пусть и курсировала между кухней и гостиной со всевозможными тарелками, но Регис куда-то исчез почти на весь вечер, как и братья Кертье. Директор домой вернулся только ближе к десяти вечера, когда мы уже собирались уходить. Вот и остались только мы четверо и Рей…

— Как-то скучновато живём, — вздохнул рыжик, глядя на количество пустых мест вокруг нас. — То ли дело, как мы тогда в компьютерный клуб ходили!

— Просто признайся, что стрелялки тебе нравятся больше, чем настолки! — фыркнула Суйи. — Народу было почти столько же…

— Ну, там ещё Раскрея была… — вставил свою реплику Икхан, но Шинву почему-то чуть ли не зажал ему рукой рот, косясь при этом на Рея.

— А-а… хе-хе, — неловко попытался вырулить он, — всё-таки нашу классическую компашку ничто не заменит, правда? Меньше народу — больше кислороду…

— Тогда вообще не понимаю, на что ты жалуешься, — покачала головой Суйи. — Так, ты будешь это печенье в контейнер перекладывать? Или опять Сейре всё за нас убирать? Иди-иди, сделай хоть что-то полезное за день…

— Не ворчи, он и так старается, — вступилась за друга я. — Он мне сегодня и воды тёплой принёс, и учебник поменять помог, и даже на биологии за меня ответил… Скажи, ты когда в последний раз такую активность наблюдала?

— Ладно-ладно, убедила… Этот бедняга просто переутомился, потому что в школе недоспал, пока тебе помогал… Давай-ка лучше Икхана приборкой займём?

Довольное «во!» Шинву, сопровождающееся широкой ухмылкой и победно выставленным пальцем вверх, потонуло в возмущённом «чего?!» Икхана, который не ожидал от нас такого предательского удара. Как бы там ни было, началась суматоха, и никто, кроме Шинву, не заметил, с каким грустным выражением лица Рей уставился в окно, совершенно не участвуя в приборке.

1 октября, вторник

Обычный учебный день подложил нам свинью в виде изменения расписания. Так что вместо привычного МХК нам пришлось натянуть спортивную форму на урок раньше и выдержать две физкультуры подряд. Вёл у нас какой-то незнакомый учитель, которого мы только изредка видим из окна — он обычно с младшей параллелью занимается. Потом мы выяснили, что многие наши учителя были заняты на конференции в какой-то соседней школе: директор Ли с ней не то сотрудничает, не то соревнуется. Короче, сегодня было немного не до нас.

— Скоро у нас городские соревнования по баскетболу и волейболу! — вещал учитель на замене. — А также сдача ежегодных нормативов и выставление оценок за четверть! Как видите, расслабляться вообще некогда! А что я вижу в вашем классе? Результаты самые низкие во всей параллели! А сравнить с прошлым годом — вообще страшно…

«Страшно — это если нам сейчас поставят на первом уроке сдачу нормативов, а на втором — баскетбол», — подумала между тем я, но не угадала. На втором уроке волейбол был. (Что ничуть не лучше).

Наверное, я слишком отвлекалась на другие проблемы вроде поразительной пустоты в голове. (Все восприятия словно выключились ещё вчера, и я не могла нащупать мысли М-21, словно его «частоту» полностью поглотило расстояние). Короче, на пропаганду я не повелась, а между тем речи физрука очень даже воодушевили некоторых моих одноклассников. (Или напомнили о неизбежном — зачёт-то нам ещё всем сдавать, и сдавать хорошо!) Так мотивационные речи как-то плавно сменились резкими звуками свистка и гулом нервной толпы. Мы тренировали бег на средние дистанции в эстафете.

Терпеть не могу эстафеты: каждый раз боишься и фальстарта, и палочку уронить (а как иначе-то — с моей ужасной координацией и потеющими от нервозности руками), и бежать так медленно, что команду подведёшь… А этим-то последним нас и стал стращать учитель! Мало того, что вечно в каждой команде находятся всякие неприятные личности, которые тебя (взаимно) на дух не переносят, так ещё и этот чужой физрук нас стыдить будет!.. Первыми в забеге участвовали мальчишки, что, я считаю, тоже неправильно: ведь их надо ставить после девчонок, чтобы они отыгрывали потерянные секунды! А так выглядит очень обескураживающе: они старались, а мы все их усилия сводим на нет, потому что бегаем медленно.

— Давайте, раскройте весь свой потенциал! — громогласно подбадривал нас учитель. — Настоящий спортсмен вот как бы себя ни чувствовал, а результат вытащит — и вы старайтесь! Никто не должен в стороне стоять, никаких оправданий! Не время себя жалеть, когда вы нужны вашим товарищам!

Я почувствовала, как воздух вокруг словно бы нагрелся и потемнел. Ну вот, у меня от страха соревнований и температура поднялась? Потом оглянулась и наткнулась взглядом на того, кого в нашей команде уж совсем быть не должно было. Я подскочила и буквально за руку оттащила Рея из шеренги, куда он как-то затесался. О да, теперь вспоминаю: этот новый учитель всех притащил на инструктаж, даже освобождённых, а потом Рей из этой толпы не смог или не захотел выбраться.

А у Рейзела за спиной, как крылья, разворачивалась золотисто-алая энергия. Пока что не на физическом уровне. Ещё не хватало ему реально свою трансформацию достать! А то, понимаешь, и «в стороне стоять нельзя», и «покажите всё, что можете»! Ясно, что это учителя нас ленивых так мотивируют, но нельзя же всё за чистую монету принимать…

— Тебя ещё куда понесло? — сердито рявкнула я, а он посмотрел на меня как-то растерянно. То ли не ожидал, что я могу на самого Ноблесс прикрикнуть, то ли всерьёз рассчитывал эстафету бежать, а я ему все планы поломала. — Ты хоть понимаешь, что оценка по физкультуре ну вообще того не стоит?! Куда энергию транжиришь?!

Между тем, наши одноклассники зашушукались, заметив одновременно и присутствие вечно освобождённого Рейзела в наших рядах, и что опять мы с ним за ручку ходим и секретничаем о чём-то. Но мне было уже всё равно. Да пусть хоть что говорят! Мне тут важнее этого умника до соревнований не допустить…

— Разве это так уж утомительно? — удивлённо спросил он и подумал, наверное, что в школе Франкенштейна детям не может угрожать серьёзная опасность, а значит, мне не от чего его спасать.

— Ты видел, какими мы возвращаемся после зачётов? — зло парировала я. — А каким Шинву после забегов приползает?

«О-ох, подыхаю!» — вот какими вздохами это обычно сопровождается ещё с начальной школы, и Рейзел этих стонов за весь год не слышать не мог. Рей серьёзно кивнул, и я услышала отголосок его мыслей, не совсем подавленный его ментальным щитом: «Надо поговорить с Франкенштейном». Поговорить об отмене физ-ры?! О-о, Рей, да ты просто мой спаситель! Если заставишь его навсегда изъять этот ужасный урок из учебного плана, я твой вечный должник!

— У-уф, Рей, Юна, ёлки! — вот это умение построить предложение. — Нам из-за вас два раза бегать пришлось! Чего отлыниваете?

Это нас отыскали сердитые Икхан и Шинву. Когда мы так самовольно ушли из шеренги, друзьям пришлось нас подменить в эстафете, и хотя для Шинву с его-то подготовкой это не составило никакого труда, он пыхтел и сопел так измождённо, что Рей убедился: я его отговаривала бегать не напрасно.

Чуть поодаль от меня тоже шёл разбор полётов, правда, мысленно. «Зачем ты показал свою реальную скорость? — Сейра строго призвала к ответу Региса. — Даже если люди утверждают, что победа в забеге важна, ещё важнее — не раскрыть им своих способностей. Не забывай о долге перед Лукедонией…» О-о, да что там было? Даже интересно. Регис на сверхзвуковой скорости стометровку пробежал, пока мы с Реем препирались? Так наша команда выиграла или нет?

«Я всегда помню о долге, — обиженно пробубнил мысленный голосок Региса. — Просто из-за этих тренировок с господином Раджеком я уж и забыл, что такое нормальная скорость… Маловато сбавил, прости, Сейра».

Она только неодобрительно качнула головой, но аргумент Региса всё же приняла, а я навострила ушки: чему такому Раджек учит Региса? Но больше они в эту тему не углублялись, так что я ничего не узнала. Вместо этого меня отругал учитель, что я самоустранилась из эстафеты. (Рей каким-то магическим способом вдруг оказался в другом углу площадки, и на него не обратили внимания). Я только вздохнула, извинилась и пошла сдавать нормативы. А как их можно сдать нормально, если у меня от любых самых простых движений то бок колет, то голова кружится? Теперь вот ещё и физ-ру исправлять… Хоть бы Рейзел правда директора убедил, что это предмет лишний и опасный… Может, тоже перед ним на манер Шинву повздыхать?..

В итоге мне действительно стало плохо, и под сочувственным взглядом Рейзела я еле-еле доковыляла до скамейки и села. «Видишь, что бывает от чрезмерной физической активности? Вот-вот, не повторяй моих ошибок…» Но на самом деле-то я понимаю, что физ-ра тут ни при чём. Это со мной что-то не так…

* * *

С М-21 мы вечером созвонились, и он даже попытался по видеосвязи показать мне остров, но всё тут же зависло. Может быть, сам остров Франкенштейна не менее таинственный, чем его владелец, и показываться посторонним просто не пожелал. Или банально со скоростью интернета в самый неподходящий момент возникли проблемы? Как бы там ни было, покадровую экскурсию пришлось отменить, и М-21 выключил изображение, чтобы хотя бы звук работал. Оказывается, за пару дней они уже почти всё подключили и завтра надеются закончить. У меня сердце так и замерло, когда я поняла, что вот-вот начнутся эксперименты, но М-21 преподнёс это с более радостной стороны: условия на острове для тренировок просто идеальные. А значит, чем быстрее начнут, тем быстрее закончат, и мы наконец-то снова будем вместе. Разве я не хочу поскорее увидеться?

В его отчёте всё получалось как-то слишком радужно, но после тяжёлого дня в школе мне не хотелось погружаться в муторные переживания. И правда, поверить бы в то, что парни отлично подготовились, и всё пройдёт быстро и успешно…

Пока М-21 заговаривал мне зубы, рядом возникли и Тао с Такео. Может быть, М-21 особо от них и не таился, раз уж теперь оба знают про наши отношения. Или же этим двоим было слишком любопытно, и они сами выследили моего волчонка? Как бы он их не покусал за такие выкрутасы!

Но нет, М-21 совершенно спокойно констатировал, что у нас в эфире гости, а потом включил камеру, чтобы Тао и Такео мне помахали. Всё немного зависало, но от трёх слегка размытых улыбок на экране у меня на душе всё равно полегчало.

2 октября, среда

— Сейра, ну куда всё-таки исчезли охранники? Не верю я, что у них отпуск в одно и то же время! Ну и потом, хён бы мне точно об этом сказал… — Но никакие расспросы Икхана ни к чему не привели.

Мы сидели за своими партами перед последним уроком и гадали, стоит ли пойти в кино сегодня вечером. Но вообще-то мы давно хотели заманить с собой и охранников, а они так некстати уехали. Так что нам пришлось спешно искать запасные варианты. А их как будто немного… Опять в компьютерный клуб идти придётся. Вот если бы у нас компания была чуть побольше, можно было бы сходить в боулинг, например… Подождём, может, охранники скоро вернутся?

Я не стала говорить, что вернутся они всё же не по щелчку пальцев. А завтра, такое чувство, нас ещё меньше станет, потому что директор Ли и Регис тоже отбудут на остров. Всё-таки модифицированные успели доделать всё, что хотели, о чём М-21 мне с гордостью и отчитался. Иногда у меня такое чувство, что я существую в этом мире, только чтобы хвалить его.

Так ни на что и не созрев, мы досидели до звонка и со вздохами расползлись по своим местам. (Урок предстоял непрофильный и скучный, поэтому Шинву сразу улёгся на парту, а Икхан ткнул иконку какой-то своей явно не учебной программы). Рей, который до этого безучастно слушал наши дебаты о лучших местах отдыха в Сеуле, вдруг резко дёрнулся и обернулся к окну. Так как я ещё не успела сесть на своё место (я вообще в последние несколько дней всё делаю очень-очень медленно), я оказалась рядом с ним и заметила это.

— Что такое? — шёпотом спросила я, положив руку ему на плечо. Рей подскочил повторно.

— Н-ничего, — так же тихо ответил он. — Наверное, показалось.

Так и не добившись от него ответа, я села за парту и открыла учебник. Не хватало ещё, чтобы и на этом уроке меня отругали, как вчера на физ-ре. Но время от времени всё равно оборачивалась на заднюю парту и вглядывалась в выражение лица Рея. Да ну вроде такой же, как всегда… Только почему в окно смотрит не с таким умиротворённым любованием, как обычно, а скорее с какой-то тревогой?

Один раз наши мысли всё-таки вошли в резонанс, и я словно бы боковым зрением увидела сидящего на окне человека. У него были косматые серые волосы такой длины, что если зачесать их назад, точно будут до пояса, а может, и длиннее. Одет он был небрежно и сидел на подоконнике в расслабленной и слегка бунтарской позе. Но когда я поспешно обернулась, разумеется, никакого мужчину на окне не увидела. Да и что ему делать в нашем классе? Это был глюк.

Рейзел, очевидно, тоже решил, что ему это померещилось. «Это просто давнее воспоминание…» — мысленно одёрнул он сам себя и вернулся к уроку. Хотя Рей никогда ничего не пишет, обычно всё-таки объяснения учителя слушает. «О-о, какие закатные лучи красивые…» Слушает. Ага-ага. Окно снова завладело вниманием Рейзела, и я пожала плечами, глядя на футболистов, которые уже который урок гоняли мяч по школьному стадиону.

А потом заметила рядом со стадионом высокого мужчину, особенно внушительно выглядящего в комплекте с длинной тенью, которая визуально сделала его ещё раза в три выше. Но удивительно было не это, а что выглядел он точь-в-точь как тот незваный гость из воспоминания Рейзела. Те же серые длинные волосы и какое-то ощущение невыразимой мощи при вроде как довольно худощавом телосложении. И граничащая с наглостью чистосердечная уверенность, что ему здесь можно находиться.

Я оглянулась на Ноблесс и кивнула в сторону окна. Рей, тоже посмотревший на стадион, вдруг изменился в лице, поспешно поднялся и вышел из класса. Никто (ни учитель, ни даже Сейра с Регисом) и бровью не повёл, словно бы вообще не заметили, что Рей шевельнулся. Может, он их контролем разума обманул?

Вид у Рея был до того взволнованный, что я в беспокойстве выскочила следом (подтверждено: он что-то такое сделал с присутствующими, что класс можно было покинуть беспрепятственно) и кинулась за ним по коридору. Хотя я решила бежать за ним почти сразу же, а он шёл шагом, я нагнала его только у выхода на улицу. Рейзел только скользнул по мне отсутствующим взглядом, как будто толком не отдавая себе отчёта в том, что я увязалась следом. А потом открыл дверь и вышел на свежий воздух.

В любом случае, Рей вышел из класса не потому, что ему резко стало плохо, иначе бы он сел на ступеньках и просто отдышался. Он заозирался, как бы пытаясь определиться, куда идти, а потом зашагал к боковому выходу из школы, который ближе всего к стадиону. «О, так он хочет встретиться с тем странным мужчиной, что ли?» — всё-таки убедилась я и засеменила следом. Но мы нашли этого посетителя не первыми.

Когда мы дошли, то он уже разговаривал с Франкенштейном. И судя по голосу директора, гость-то оказался не только незваный, но и очень-очень нежелательный… Рей неосознанно сбавил шаг, а я и вовсе почти кралась рядом с ним, поэтому мы различили следующее:

— Судя по твоему взгляду, — сказал незнакомец то ли вызывающе, то ли просто бодро — мне было непонятно, может, это у него манера такая, — ты наконец решил сразиться со мной. Но стоит ли нам драться тут?

Франкенштейн просто прошипел что-то нечленораздельное, и я почувствовала, как он закипает. (Кажется, настроения директора я считываю всё лучше: это же свой ментальный щит Рейзел сейчас немного подлатал, а Франкенштейн хоть и восстанавливает силу сам, без всяких Рагнарёков, но не так быстро…) Рей наконец-то совладал со своими эмоциями, осознал, что я всё это время шла рядом с ним, и жестом велел мне остаться здесь. А сам вышел вперёд. Его появление обоих мужчин застало врасплох.

— Мастер, — выдохнул вздрогнувший было Франкенштейн.

— Кадис Этрама Ди Рейзел, — резко крутанувшись к нему, констатировал нежданный гость.

— Музака, — с непередаваемой эмоцией выговорил Рей, глядя на этого «незнакомца».

«Музака?! — подумала я, словно бы внезапно прозрев. — Так вот какой он и что тут происходит!»

* * *

— Ну расскажи, что было потом!

«Нет».

— Это же наверняка важно!

«Обычная встреча».

Пока мы шли домой, все слушали размышления Суйи по поводу записи нового сольного альбома. А мне она все уши уже прожужжала этой темой, так что я не боялась ничего упустить, отвлёкшись на Рейзела. Но он, хотя и шёл со мной бок о бок, не пытаясь ускорить шаг и примкнуть к остальным, делиться со мной деталями этой интригующей встречи не стремился. Но как же он не понимает, что такое от меня скрывать нельзя! Сам же так переживал из-за этого Музаки! И тот на него напал в две их последние встречи из трёх… Как по мне, это очень опасная ситуация, и лучше уж всё качественно проанализировать…

«Ну ладно, смотри», — не выдержал расходящихся от меня волн беспокойства Ноблесс и словно в ускоренном режиме показал мне, как Музака увёл его от Франкенштейна, чтобы спокойно поговорить.

Они сидели на скамейке, которая у нас стоит рядом со спортивной площадкой. Солнце уже совсем заалело и почти скрылось за горизонтом, но Рею всё равно казалось, что оно сияет ослепительно; по сравнению с тем другим вечером, когда они с Музакой сошлись в поединке. Сейчас мир вокруг подкупал своей гармоничной простотой, однако полностью доверять его кажущемуся спокойствию Рей не мог. В прошлый раз Музака сразу набросился на него. Сегодня почему-то выжидает. Но так ли безопасно для людей вокруг это затишье?

— Расслабься, я не собираюсь буйствовать, как в прошлый раз, — легкомысленно махнул рукой Музака, словно бы тоже умел читать мысли. — Моё сознание ещё сколько-то побудет ясным.

При этих словах он нашарил у себя в кармане небольшую пилюлю и проглотил её. Рей много раз видел, что модифицированные принимают что-то подобное, поэтому совсем не удивился. Однако сам тот факт, что сильнейший из вервольфов вынужден прибегать к помощи искусственно созданных кем-то лекарств, чтобы не превратиться в неуправляемого монстра… Это было огорчительно.

— Я хотел немного поговорить с тобой, пока ещё соображаю, — с какой-то самокритичной ноткой продолжил друг, и Рейзел опять напрягся. Он знал, о чём Музака захочет спросить. О том, правда ли прошло более восьмисот лет. Где был сам Ноблесс. Что произошло, кажется, всего за один день до пробуждения. Как Рейзел намерен поступить дальше.

Удивительно, но Музака большую часть разговора был дружелюбен — словно бы и вовсе забыл о том, какую роль во всей этой истории сыграл сам Рейзел. Он был по первому впечатлению похож на себя прежнего: того самого странника, у которого по любому поводу было своё мнение, ворох интересных фактов и широкая улыбка в придачу. Он мог разглагольствовать о различных вещах чуть ли не часами, а потом резко прервать рассказ, наткнувшись взглядом на недоумение на лице Рейзела. Усмехнуться — и пояснить всё, что Ноблесс было неведомо. Рейзел же почти ничего не знал о мире — во всяком случае, о той части земного бытия, о которой с таким увлечением повествовал Музака.

Но, разумеется, теперь друг таким не был. То ли пережитое сильно его изменило, то ли ушло доверие именно к Рейзелу, а может — сейчас Музака больше ценил время, ведь оно теперь так немного отпускало ему минут, чтобы побыть в ясном уме. Как бы там ни было, Музака только попытался выяснить, как провёл этот год Ноблесс, а о себе — не рассказал практически ничего. Было непохоже, чтобы Музака вернулся в свой клан — едва восстановившись после почти фатальных повреждений он не смог бы вступить в ритуальную схватку за лидерство. А если бы против ожиданий и смог — не стоял бы сейчас перед ним такой почти лучащийся здоровьем. Его лекарство тоже было совсем непохоже на то, что можно было бы ожидать от вервольфов… Неужели он примкнул к кому-то из людей-исследователей? Может быть, к тем самым, что и помогли ему восстановиться после той битвы? Самостоятельно он точно не выжил бы… Но… как же тогда его обещание покончить с людьми? Ведь он пробудился только ради мести…

А вот об этом Музака ничего и не рассказал. Хотя Рей об этом вслух и не спрашивал. Но ведь Музака совершенно точно знал, что Рейзел хотел это знать. И… откровенничать не стал.

— Я пришёл просто повидаться, — сказал Музака вместо ответа на эти важные вопросы. И Рей знал, что причина эта действительно достаточно веская, несмотря на её мнимую легкомысленность.

В конце концов, именно они двое ответственны за то, каким путём мир был вынужден идти в отсутствие Ноблесс и Лорда оборотней. И за то, какое направление изберёт теперь. И потом… эта ситуация была ещё и личной, очень запутанной. Кого Музака, вернувшись в мир живых с жаждой справедливой мести, мог пожелать увидеть, как не высшего судью этого мира, не последнего соперника и не единственного друга?.. И что с того, что это всё — он один? Кроме того, должно быть, Музака сейчас растерян ещё больше, чем сам Ноблесс после пробуждения. Для Рейзела внешний мир изменился до неузнаваемости, но всё же внутренне остался незыблемым. А Музака утратил все точки отсчёта до единой. Он должен был стремиться к той константе, которая пусть и поблекла, но не исчезла полностью из его жизни…

«Я ещё вернусь, так что не вздумай исчезать, — сказано будто тоном светской беседы с лёгким налётом усталости. — Ты должен будешь меня остановить, если начну всё крушить. Не хочу буйствовать попусту…»

«Прошли сотни лет, — аура вокруг Музаки потемнела так, что это сразу нагнало на меня ужас, — но я помню произошедшее с Эшлин так ясно, словно это было вчера… Они за всё поплатятся». Хотя я не знала, кто такая Эшлин, осведомлённость Рея сделала так, что недостающие факты сами достроились у меня в голове; итак, Эшлин была дочерью Музаки. Она погибла незадолго до того, как Рей и Музака схлестнулись в той битве и заснули на много веков. Надо думать, гибель маленькой Эшлин каким-то образом и оказалась причиной того сражения.

И напоследок: «Приятно повидаться с другом».

— Ты что-нибудь поняла? — спросил Рей, настойчиво ища в моём взгляде какую-то подсказку. Но, погрузившись в его восприятие, я как-то не сразу и осознала, что это была такая просьба о помощи, а не просто щедрый ответ на мой вопрос. Поэтому несколько секунд просто шла, пытаясь собраться с мыслями.

Рейзел не проникал в сознание друга, как это делаю я, но во время их встречи считывал его эмоциональный фон. И… что-то в нём показалось ему неправильным. Эти три состояния, которые он сейчас транслировал мне, словно бы… кусочки разных головоломок и вместе не стыкуются! Музака говорил одновременно так, словно надеялся, что Рейзел сумеет удержать его от какого-то непоправимого поступка, и так, словно им обоим было ясно, что «сокрушить мир людей» — это для Музаки долг чести, и Рей не имеет права его останавливать… И злится, что Рейзел снова вмешается… Так он хочет или не хочет, чтобы Рей ему в чём-то помог? И он правда рад встрече или пытался что-то разведать?

— Знаешь… — я помедлила в неуверенности, а стоит ли это говорить. — Странное это ощущение, но как будто Музака чувствует одновременно противоположные вещи. Как будто к тебе не один человек приходил, а несколько… Когда он стал думать о мести… Это как затмение какое-то, совершенно не вяжется со всем остальным.

— Мне тоже так показалось.

Мы шли бок о бок, и я мысленно диву давалась: Истинный Ноблесс со мной обсуждает какие-то свои вопросы… Это так… неожиданно, что ли… Он ведь и неразговорчив, и склонен до любого решения доходить сам. А тут почему-то интересуется моим мнением в вопросе, который меня и не касается. Почему же? Может быть, потому что это очень важно? (Или просто я так и так сунула бы в это свой любопытный нос, и он пошёл по пути наименьшего сопротивления?) Есть ли тут что-то такое, что Рею просто принципиально непонятно, и только человек может ему объяснить?.. Но Музака — его друг, а мне трудно судить о ком-то, кого я совсем не знаю…

— Но он точно пришёл к тебе с дружескими намерениями, — покопавшись в этих воспоминаниях ещё чуть-чуть, заключила я.

— Он должен теперь ненавидеть меня, — сказал Рей глухо. Я скорее угадала, чем услышала эту фразу. «Наверное, хотел уведомить меня, что если наши пути пересекутся, он снова будет биться со мной. Наш долг разводит нас по разные стороны».

— Нет, Рей, — сказала я уверенно, — это другое какое-то чувство. Уж скорее… ему больно оттого, что он тебя в это втягивает. Но он знает, что ты не сможешь остаться в стороне… и… ты словно бы ему очень нужен.

Рей вскинул на меня взгляд, но мне добавить было нечего; это всё, что я смогла более или менее понять из этих восприятий. И потом, пусть Рей и высшее существо, но все мы субъективны. И раз эмоциональный фон Музаки я видела в воспоминании Рея, а не сама, значит, тут добавилась ещё одна искажающая грань, и я бы не ждала от своей интерпретации большой точности. Кто знает, всё ли мы поняли правильно или успели всё-всё переврать? Да и потом, судя по разноголосице этих несвязных эмоций, Музака и сам мог запутаться в своих ощущениях и даже не знать, зачем пришёл повидаться с Рейзелом… Стоит ли ждать, что мы сумеем решить эту головоломку за него?

— Всё-таки он… просил о помощи?

Я пожала плечами. Честно говоря, я мало что поняла. А ещё до меня запоздало дошло, что Рейзелу, возможно, не стоило говорить о том, что ещё кто-то его «просит о помощи». Просто… он ведь и так раздаёт свою силу каждому, кто в ней нуждается. И если сейчас его духовная сущность и наполнилась силой Рагнарёка, это же не значит, что Рей не исчерпает этот запас энергии так же, как случилось чуть ранее… И зачем только я ему это сказала?!

Как бы там ни было, Рей-то моей интерпретацией удовлетворился. И Реюшке словно полегчало. Ему настолько свойственно жертвовать собой ради других, что он успокоился, вновь оказавшись в привычной роли? Или он просто рад, что Музака по-прежнему считает его другом, а об остальном ещё не думал?

* * *

— Объём усечённой пирамиды равен произведению трети её высоты на сумму площадей оснований и квадратного корня из произведения площадей оснований, — почти с отчаянием проговорил директор Ли, когда мы с ним сражались двое против одного: а именно, геометрии. Но наш враг оказался сильнее и, как следствие, побеждал. — Это не наклонная призма. Это там объём равен площади перпендикулярного сечения на боковое ребро.

Я, конечно, внешне различаю эти фигуры, но формулы почему-то необратимо смешиваются у меня в голове. Вот и получается, что пишу какую-то ерунду. А Франкенштейн огорчается. Ещё бы, ему сегодня ночью уезжать, а значит, ничто мою оценку по геометрии уже не спасёт. Если только я сама собой вдруг не прозрею. Но вероятность крайне мала… теперь мы оба знаем, как её считать; Франкенштейн на предыдущем уроке объяснял. Но не на примере моего тупежа, конечно же.

— Простите, господин директор, я никак не могу сосредоточиться, — покорно признаю я. И не уточняю, почему именно.

А дело, собственно, в том, что Франкенштейн обдумывает то же самое, что обсуждали и мы с Рейзелом. Появление Музаки Франкенштейна совсем не обрадовало, потому что особой симпатии между ними не было и раньше, а уж теперь… точно жди беды. Музака, скорее всего, принял помощь «Союза», а по предыдущему знакомству он явно не оставил о себе впечатления как о хитром и осмотрительном человеке… хм, оборотне. Уж скорее его водят за нос, посулив поддержку. Или же Музака не оставил мысль уничтожить людей, а значит, дорваться до секретных лабораторий «Союза» с их разрушительным потенциалом ему было бы очень выгодно… («Какой ужас! — мысленно восклицаю я, найдя в мыслях Франкенштейна подтверждение тому, что уже мелькало в раздумьях Рея. — Так он ещё и человечество уничтожить собрался! Тогда нам с ним точно не по пути!»)

И что он пришёл к Мастеру — звоночек очень тревожный. Он и раньше приходил, чтобы досаждать своими путаными рассказами, в которых слушатель без дополнительных знаний и не разберётся. Никаких манер и дисциплины, никаких границ и запретов… Вервольфы все грешат этим, и всё-таки Музака превзошёл их всех. Франкенштейн никогда не одобрял этих визитов и даже подумывал над тем, не вышвырнуть ли незваного гостя взашей… И да, его ничуть не смущало, что он действующий Лорд вервольфов, а значит, во всём мире созданий сильнее него — ну от силы два. (И сам Франкенштейн в это число не входит). Просто… невыносимо было смотреть на то, как раз за разом Музака нарушает спокойствие особняка Мастера.

Вот только Мастер ни разу не говорил, что ему неприятны эти посещения. И не просил Франкенштейна вмешаться. И… словно бы ждал Музаку в гости снова. Как при таком различии характеров они смогли подружиться, долгое время было для Франкенштейна загадкой, пока Рей не завёл ещё друзей — а именно, нас. И мы ему периодически очень этого самого Музаку напоминали своими набегами. (Ну вот!) Может быть, Мастеру просто нравится такой темперамент и тип поведения… И зачем только сам Франкенштейн годами строит из себя идеально вышколенного дворецкого?

Между прочим, сегодня тоже поиграл в него. Принёс на лучшей тарелке, что нашлась в кабинете, банку колы. Доверчивый Музака, в добавок ко всему привычный, что Франкенштейн и в поместье Мастера всегда приносил им чай и угощение, решил, что это такой вежливый жест. «Перед тем, как открыть, потрясите её как следует», — совершенно ровным голосом посоветовал Франкенштейн, и Музака радостно последовал инструкции. И сжал жестянку. Уж нам-то, школьникам, не надо объяснять, что в итоге получилось. У нас так мальчишки на переменах балуются. Может, Франкенштейн этот трюк в школе и подсмотрел?..

«Зря я поддался сиюминутному порыву, — рефлексировал Франкенштейн, объясняя мне решение задачи, — но ведь выражение этой мокрой сконфуженной волчьей морды того стоило? И потом, Мастер всё равно не понял, что я это нарочно…»

Интересно, директора в качестве наказания за поведение можно оставить после уроков?