Тео. Теодор. Мистер Нотт (джен)

Приближалось Рождество.

Теодор несколько дней приходил в себя, однако приказ директора, обронённый им в коридоре во время вечернего патруля префекта Нотта, был недвусмысленен. Взять себя в руки и не показывать виду.

И уже подгоняемый самой магией он действительно вернулся в прежний ритм. Улыбался Джинни в Хогсмиде. Снимал баллы с идиотов, решивших разозлить Пивза. Отвечал на вопросы первокурсников. Делал уроки. Болтал с приятелями. Жил обычной жизнью.

Написал письмо для кузенов, Изольды и Вайоминга.

«Привет, Изольда!

Я надеюсь, что у вас там всё нормально. Слышал, что Ильвермони и Кастелбрушу провели совместные с ацтекской школой испытания а-ля прошлогодний Триволшебный Турнир в Хогвартсе. Правда, наша пресса занята скорее проблемами во Франции, поэтому я даже не знаю, кто победил! Айми в этом году пошёл в школу, да? Как ты оценишь его поведение в школе, он же ещё тот непоседа. Пользуясь случаем, благодарю тебя и всю вашу семью за приключение с Артуром. Этим летом, как ты знаешь, ему было бы тяжело находиться здесь, и я рад, что всё успешно разрешилось. Поздравляю с наступающим Рождеством и новым, девяносто шестым в этом веке, годом!

Т.Н.»

«Айми, веди себя прилично! Надеюсь, ты не впутался в историю с этим вашим а-ля американским турниром. Т.Н.»

Артур написал свои послания, и мальчики отправили их вместе из Хогсмида дальней почтой. На пути обратно они зашли в Три метлы, где едва нашли место.

— Тео, у тебя всё в порядке? — спросил Артур, отхлебнув сливочного пива. Напиток был не слишком приятный на вкус, но сливочное послевкусие нравилось им обоим.

— Почему ты решил, что у меня что-то не так? — Теодор насмешливо вскинул бровь и слизнул с верхней губы пенку.

— Потому что ты дёрнулся рукой поправлять галстук, — рассмеялся друг. — Мы шесть лет живём бок-о-бок, ты думаешь, что я не замечу?

Нотт смутился.

— У меня всё хорошо, — ответил твёрдо он. — На Рождество хочу остаться в замке, буду ходить в ванную префектов каждый день. Отмокнуть хоть чуть-чуть в тепле!

Зима и правда выдалась холодная и снежная. Кромка озера подмёрзла, а на виадуке дули холодные зимние ветра из долины, пробирающие до костей, несмотря ни на какие утепляющие чары.

Теодор не сказал вслух, что он мучился от злости на директора. Записав его аргументы на бумаге, он признал, что Дамблдор имел возможность принять такое решение. Нотт отстранился от клуба, показательно порвал связи с гриффиндорцами, включая близких до того друзей, всячески демонстрировал лояльность Амбридж и потакал речам на Слизерине про «необходимость отстаивать идеалы» от студентов средних и старших курсов.

И всё же, то, как он воспользовался ошибкой Теодора… и овеял его позором… Это было постыдным воспоминанием и это вызывало злость, злость, идущую из глубины души.

В остальном же у него действительно всё было хорошо.

* * *

Тео не ожидал узнать об этом — но за три дня до начала Рождественских каникул все Уизли, Поттер и Грейнджер не явились на завтрак, а затем ему прилетела записка от Джинни.

«Тео, на папу напала змея Т.к.н.н., когда он был в Министерстве. У Гарри было видение. Мне очень страшно за него. Нас забрали в Лондон, маме от новостей плохо. Пож., напиши Ф.иД. быть взрослее, пож.! Джинни»

Не мешкая (и рискуя опоздать на последние в семестре занятия по нумерологии) он отправился в совятню, начиркав на бумажке послание для «Ф.иД.»

«Парни, Джинни написала, что с вашим отцом что-то случилось. Если вы считаете, что способны заниматься бизнесом, то, пожалуйста, будьте мужчинами и подойдите к проблеме серьёзно. Надеюсь на вас. Т.Н.»

На нумерологии он потерял четыре балла, потому что держал на коленях раскрытым ежедневник, в котором ему писала Джинни. Ей было страшно, Поттер по какой-то причине на последнем «занятии» вечером накануне увидел, как змея Тёмного лорда напала на Артура Уизли на нижнем уровне Министерства возле дверей Отдела Тайн, и лишь вмешательство прошлых директоров Хогвартса по приказу Дамблдора позволило его спасти.

Вся история была пронизана некоей таинственностью, отнюдь не романтичной, и Теодор, вооружившись уже после занятий своей новой найденной палочкой (пожалуй, Блейз был лучшим кандидатом на отработку разоружения, за Забини Тео заметил некоторые мазохистские склонности в последние месяцы), отправился за ответами к директору.

Впрочем, на четвёртом этаже на пути к коридору, где располагалась та злополучная гаргулья, он встретил профессора Амбридж.

— Мистер Нотт, — прищурилась она.

— Добрый день, профессор, мэм, — с каменным лицом он ответил ей.

— Вы направляетесь… — вопросительно начала она.

— К профессору Макгонагалл, декану Гриффиндора. Как вы наверняка знаете, я тесно общаюсь с миссис Уизли, хотел выяснить, что случилось — её не было на занятиях, и никто не знает, что случилось.

— О, мистер Нотт, я только что говорила с директором об этом! — Амбридж даже забыла о том, что обычно после каждой фразы делала вид, что откашливается. — Оказывается, на сотрудника Министерства было совершено нападение, и он в связи с этим отправил его семью домой. Возмутительное самоуправство! Дети должны были оставаться в школе. Но самое главное, что пропали не только дети Уизли, это можно было понять!

— А кто ещё?

— Мистер Поттер и мисс Грейнджер, кхе-кхе. Поэтому вам лучше найти старшего префекта и узнать об изменениях в расписании патрулей.

Амбридж ушла, и Теодор действительно отправился на поиски Спайрса.

* * *

На рождественские каникулы он оставался в замке, как и планировал. Днём в рождественский праздник он, в компании Артура и Терри, засел в одном из пустых кабинетов. Закрывшись, все трое обсуждали последние новости — отставку после череды скандалов правительства Франции, заявление Святого Престола в Италии, который осудил консервативный переворот в Париже, и выступления Аквитанских старых семей. Было удивительным, что пресса сосредоточилась на событиях за рубежом, нежели чем освещать то, что Бут назвал «крахом».

— Отец написал, что трое из его постоянных клиентов в северной Англии продают всё и бегут в МАКУСА, — грустно поделился он. — Сейчас многие семьи закрываются под Фиделиусом, чтобы их не нашли радикалы, или просто покидают Британию. Если то, о чём говорил Гарри — правда, мы будем разорены. Торнадос выиграли лигу — и двое их лучших игроков уезжают в Антверпен! Это немыслимо.

— Золи предлагала мне переехать в МАКУСА, в Онтарио. Она познакомилась с Гампами оттуда, — посетовал Артур. — Они были бы рады принять меня, если она не врёт.

— А зачем кузина завела такое знакомство? — удивился Тео.

— Айми попал на факультет бойцов, и сказал, что видел отцовские книги в гробу. Бесится. Вот мистер Нотт и решил, что семейное дело нужно передать ей. А она не хочет.

— Он занимается генеалогией, да? Если я ничего не путаю. Отец говорил, что он шарлатан, — усмехнулся Тео.

— Как бы не так, — буркнул уязвлённо Гамп. — Это ты считаешь его шарлатаном, а тысячи европейских магов прибывают и обретают заслуженное признание. Блэков там, в Америке, больше, чем в Англии когда-либо жило. За океаном будущее.

— То есть ты всё-таки считаешь это Авалоном?

— Ничего я не считаю! Просто там люди могут жить, а отсюда бегут.

— Бегут из-за Тёмного лорда и его возвращения, а не из-за того, что хотят убегать.

— Так потому и бегут, что это война и смерть, а любой разумный человек не захочет такого!

— Стойте! Тео, ты чего, хочешь сказать, что Поттер не врал?

Теодор скривился.

— Я ничего не хочу сказать, — он сложил руки на груди. — Те, кто имеет глаза, видят того же Драко, который являет тень себя. Или Грега, который его чуть ли не в жопу посылает. Или Флинта с третьего, тьфу, четвёртого, который ходит королём. Я — ничего не хочу сказать.

Бут зажал в изумлении рот руками.

— Я скажу родителям об этом, — справившись с эмоциями, сказал он.

— Терри, — Тео наклонился и схватил его за руку. — Пока ты на моей стороне, тебе ничего не грозит. Я буду делать всё, чтобы спасти своих друзей.

Утром ему пришло множество поздравлений от своих немногочисленных друзей. Дин, которому он отправил найденное там же, где новая палочка, пособие по рукопашному бою, не отдарился ничем, Блейз прислал упаковку безоара с надписями на смеси латыни и итальянского (что-то про Borgia Veneto), а Дамблдор прислал тёплые носки.

Амбридж на каникулы покинула замок, и уже утром двадцать шестого он днём поднялся на третий этаж, к гаргулье.

— Лимонные дольки, — буркнул он пароль, значившийся на переданной бумажке.

Поднимаясь по лестнице, он смог по достоинству оценить чары, наложенные на лестницу. В лондонской подземке он уже успел оценить по достоинству маггловские лестницы, но его нервировало по-прежнему то, что они работали без малейшей капли магии — а здесь его магическое ощущение реальности буквально пело от того, что, наоборот, всё было сделано лишь на волшбе.

Впрочем, когда он узрел дверь в конце этой лестницы, его настроение ухудшилось. Сразу вспомнилось, как вспышкой в голове он хотел убить директора, как источника всех проблем. Мысль тогда была абсурдна, не менее абсурдной она казалась и сейчас.

Тео постучал, и дверь открылась вовнутрь сама собой. Портреты на стенах, трепетавшие в тот злополучный вечер, спали крепким сном. Кто-то из прошлых директоров дремал, кто-то, конечно, бодрствовал, но их были единицы.

— Теодор! — навстречу Нотту шагнул рослый, широкоплечий рыжеволосый мужчина с забранными в хвост рыжими волосами. В его ухе торчала серьга, а на груди висел клык какого-то магического существа. По всему выходило, что это Уильям Уизли. В прошлый раз он его видел мимолётно и издалека, а здесь они столкнулись нос-к-носу.

— Билл, верно?

Теодор пожал протянутую руку. Уизли улыбался, дружелюбно, а не дежурно.

— Староста! Сразу видно, что ты, скорее, как Перси, чем как мы с Шарли.

Нотт машинально поправил галстук. Кроме Уизли в кабинете директора, значительно изменившимся с предыдущего визита, так же сидел, распивая чай из маленькой чашечки, профессор Флитвик.

— Добрый вечер, профессор, — поприветствовал он декана Райвенкло.

— Ах, Теодор! Какая удача, что вы отыскали этот замечательный артефакт, — с энтузиазмом отозвался Флитвик. — Я не могу и представить, какие он несёт в себе секреты, когда мы его расколдуем.

— Думаете, быстро можно будет снять проклятье? — спросил у него с интересом Уизли. — В египетской экспедиции мы снимали в десять палочек один слой проклятий месяц!

— Ну, Уильям, не путайте фараонов древности, приносивших кровавые жертвы для своих проклятий, и современного колдуна, позаимствовавшего идеи у магглов!

Флитвик и Уизли с жаром принялись обсуждать особенности того, как древние чары работают на эманациях магии от гекатомб жертв, принесённых древними цивилизациями Северной Африки и Междуречья, пока не вошёл Дамблдор.

Стола директора не было — вместо него на возвышении, где обычно сидел Дамблдор, стоял большой металлический стол из хладного железа — такой металл он видел в… где же? Они праздновали рождество там, когда вокруг замка были дементоры, но где это было? Воспоминания словно бы удалили из его головы.

— Я собрал вас здесь, коллеги, — обратился Дамблдор, — чтобы попытаться решить одну загадку. Загадку для умов, созданную для нас Волдемортом.

С видом заправского фокусника он достал из-за спины фартук из драконьей кожи и перчатки и выложил их на стол. Мгновение — и ещё три таких же комплекта появилось на металле. Теодор, как и двое других «коллег», так же опоясались. Дамблдор наколдовал себе прозрачную маску на лице, чтобы защитить глаза, трансфигурировав её из очков. Флитвик достал клочок бумаги и трансфигурировал в такую же маску Теодору, а Уизли воспользовался мудрёного вида очками из двух моноклей.

Когда с подготовкой было закончено, Дамблдор наколдовал над столом странного вида шары, испускавшие светло-фиолетовый свет, и какой-то едва ли не маггловской штучкой — вернее, стилизованным под неё магическим артефактом, — погасил прочий свет в кабинете. Мрачно светились многочисленные артефакты, и, повинуясь взмаху его палочки, на выемку в центре стола приземлился ящик, выполненный из какого-то камня. Открыв его рукой в перчатке, он явил всем диадему Райвенкло. Флитвик, чтобы видеть то, что было в ящике, наколдовал себе помост.

— Диадема! Это она! — торжествующе заявил невысокий профессор. — Нотт, это невообразимо!

— Филиус, согласитесь, что чары на ней… необычны.

— Конечно, Альбус, здесь явно видны эманации жертвоприношения. Мы с мистером Уизли как раз обсуждали их особенности до вашего возвращения.

— Но это не ритуальное жертвоприношение, — возразил Дамблдор. — Я провёл эти недели как раз в поиске решения, и даже посоветовался с экспертами по вопросам ритуалистики.

Тео подумал про бабушку — но та писала, что решила зимой отправиться в Ниццу, «коли оттуда выгнали всех необразованных негров». Это и было причиной того, что он остался в замке.

— Ну как же не ритуальное! — яро возразил Флитвик. — Взгляните, коллеги, на апекс магического рисунка на третьем дюйме правой полудуги. Видите, там явно видна прерывистая черта? Это оттого, что проведение ритуала было сбито в последний момент! Да, это не повлияло на функцию, которую ритуал накладывал, но на форму!

Рассматривать особенности, подмечаемые мэтрами, оказалось увлекательно. Флитвик с видом прожжённого эксперта комментировал отдельные особенности, которые Теодор и не подумал бы заметить, а Дамблдор и изредка Уизли дополняли или критиковали его.

Наконец, от рассмотрения — декан Райвенкло пришёл к выводу, что Тёмный лорд был не старше тридцати, когда создал этот артефакт неизвестной функции, — они перешли к произведению манипуляций.

Нотт, как наименее подверженный действию зелья, которым воспользовались старшие преподаватели (Уизли довольствовался своими способностями и моноклями), получил в руки воронку, чтобы направлять зелье на разные части диадемы.

— А что это за зелье, мистер Уизли? — спросил он брата Джинни.

— Просто Билл, — широко улыбнулся Уизли. — Это секреция, которую формирует артефакт Гибели воров. Смывает любые проклятья и действия зелий, когда под ним проходишь. Не думаю, что поможет, но как первый шаг!

Он откупорил крышку возмутительно маггловской бутылки из-под крепкого спиртного и начал лить в воронку, которую Тео щипцами сосредоточил над главными сапфирами. Драгоценные камни, как им удалось установить, были центром конструкции. Некую основную функцию, которая никому не была ясна, несли они, а на дугах располагались ментальные подчиняющие чары, которые были связаны с сапфирами — но лишь были дополнением.

Едва жидкость коснулась камней, повалил густой дым. Тео мгновенно задержал дыхание, и миг спустя Дамблдор наколдовал им всем головные пузыри. Минусом было отсутствие возможности слышать, что было снаружи — но Нотт явно видел, что зелье из Гибели воров вредит разве что основным чарам Ровены, и быстро перенёс щипцами воронку на дужки. Ментальные чары поддались лучше, и дым сменил цвет на чёрный. На второй дужке зелье кончилось.

Флитвик рассеял дым, от которого закашлялись даже портреты (видимо, те, кто не спал, решили почувствовать себя живыми), и вскоре они вновь могли слышать друг друга. Тео пересказал влияние.

— Нам всем повезло, что он создал этот артефакт в юности! — авторитетно заявил Флитвик. — Лестрейнджи перебрались с континента после Гриндевальда, Альбус хорошо помнит эту историю, а у Ричарда были отличные книги по тёмным ментальным чарам. Он умер, кажется, в шестидесятом?

— Шестьдесят первом, в апреле, — улыбнулся в бороду директор. — Не перенёс, что русские магглы без помощи магии запустили человека на орбиту быстрее, чем британские — с помощью магов. Тогда же посадили Стрипса в Азкабан во время расследования. Нарушение Статута было преизрядное!

— Да, точно, и младшие Лестрейнджи как раз в те годы поступили на Слизерин, преисполненные ненавистью к магглам и магглорождённым, — кивнул Флитвик. — Тяжёлые были ученики…

Его писклявый голос был пронзён такой грустью и облегчением одновременно, что Тео лишь подивился.

— Вы хотите сказать, что они пустили Того-о-ком-вы-поняли в свою библиотеку? — уточнил Уизли.

— Разумеется, — ответил за двоих Флитвик. — Я похоронил десяток учеников на рубеже прошлых десятилетий, сражённых проклятьями, которые до того видел лишь на тренировке бывших ковенцев Лестрейнджей.

— Ковен?! Настоящий?! — восхитился Уизли.

— Ну, к концу войны с Гриндевальдом — пара семей, — вздохнул Флитвик. — Пранк. Робертс, кажется. Кто-то ещё осел в Британии, а так… сейчас едва ли не половина Европы начнёт кидаться проклятьями, едва зайди речь о таком.

— Кхм, — подал звук директор. — Увы, это дела давно минувших дней. Теперь, когда мы попробовали очевидный вариант, Уильям, прошу взглянуть на суть этого ритуала. Может быть, что-то было в практике?

Уизли начал пристально разглядывать артефакт, поворачивая оба монокля под разными углами. Теодор не знал, что именно пытается сделать Уильям, то есть — Билл, но явно видел, как под разными углами его очки немного меняли активизируемые чары.

— Похоже на какой-то славянский обряд, — наконец, признался Уизли. — Я не работал с таким сам, всё-таки четыре года в Египте, но в Гринго нам рассказывали про Kos Chey, который создавал ловушки и прятал за ними свои артефакты бессмертия.

— Я тоже слышал об этом, — кивнул Флитвик так, что с него чуть не слетела маска. — Этот маг даже назывался Бессмертным за то, что создал достаточно артефактов, позволявших ему вернуться после смерти.

— Похожая история на наш случай, — добавил Уизли. — Он точно вернулся, директор?

— Билл, вы же знаете, что случилось с вашим отцом.

Билл скривился, но промолчал. В три палочки они начали применять различные чары, предназначенные для взлома или разрушения, но достигли лишь того, что один из малых сапфиров треснул.

— А можно ли, как вы думаете, перенести проклятье на другой предмет? — спросил Тео в передышку. На новых часах, которые он заказал себе сам на Рождество, время приближалось к ужину.

— Проклятье — можно, — задумчиво ответил Билл. — Для этого нужно провести ритуалы, но мы не можем так рисковать. Вообще, поскольку это магический артефакт, то гарантированно его можно уничтожить проклятьем Пожирающего пламени…

— Это диадема Ровены Райвенкло! — воспротивился Флитвик. — Я не позволю её сжигать Фиендфайром! Возмутительная идея, Уизли! Как вам в голову такое пришло!

В обсуждении прошло несколько минут, пока Дамблдор не призвал к себе вновь Распределяющую шляпу. Едва он одел её себе на голову под нахмуренными взглядами Уизли и Флитвика, она буркнула что-то про время, а директор, засунув под тулью руку, достал оттуда меч Гриффиндора.

Флитвик тут же разразился причитаниями. Меч был одним из именитых артефактов, но то, что он был завязан на шляпу, было для него секретом.

— Директора в прежние годы несколько раз продавали его гоблинам, — улыбнулся в ответ на восклицания коллеги Дамблдор. — Увы, гоблины не смогли обойти чары Основателя.

Тяжёлый клинок в руке директора смотрелся внушительно, но совершенно не подходяще. Он легонько коснулся остриём меча диадемы с тыльной стороны — чары на сапфире, до того цельные, пошли мелкими трещинами.

— Инсигниа Фламенто Инкантатем! — чётко произнёс Дамблдор, тяжело вздохнув. — Амен!

Над Хогвартсом раздался гулкий колокольный звон. Портреты всех директоров проснулись, заполнив своим гомоном помещение, а Тео во все глаза смотрел за тем, как магия Тёмного лорда, клубившаяся и пытавшаяся хищно атаковать всех четверых мужчин, сковывается белыми нитями, идущими из сияющего белым цветом оружия. Белый кокон магии покрыл всю диадему, закрыл те проклятья, что были на ней, и затем вспыхнул ослепительно-белым пламенем.

Всё случилось за считанные секунды. Теодор проморгался, чтобы видеть вновь. Флитвик уже не стоял, но сидел в кресле, что-то причитая на гоббледуке. Уизли завороженно смотрел на тиару, а Нотт… Нотт увидел, как на мгновение из диадемы появляется мужчина с красивыми чертами лица, на мёртвом лице которого лежат монеты вместо глаз, а на теле лежит крест. Видение прошло так же стремительно, как появилось.

— Альбус, Альбус! — воскликал Флитвик. — Альбус! Нельзя так делать! Почему вы вообще решили разобраться с диадемой сейчас! Это бесчеловечно!

— Увы, Филиус, — констатировал Дамблдор, взяв в руки диадему. — Мои чары ничего не смогли сделать: мне удалось лишь изгнать ментальную сущность, которую Том оставил слепком. Вероятно, это побочный эффект его ритуала. Боюсь, пусть теперь она безвредна, то, чем он её создал, всё ещё цело. Могу предложить вам рождественского глинтвейна. Мистер Уизли?

Разошлись они лишь через полчаса, выпив по стакану глинтвейна — пряного, с корицей и апельсином, красным вином и яблоком. Билл рассказал Теодору, что начал встречаться с их общей знакомой, француженкой Делакур: «из этого турнира, Шарли сказал, что она так себе, а мне нравится. Ну, что с Шарли взять, он у нас драконов любит!»

Оказалось, что Чарльз Уизли в годы своего обучения в Хогвартсе встречался с девушкой из очень тёмной слизеринской семьи, отец которой был Пожирателем и умер в Азкабане, чем разбивал сердце Молли (и сердил Артура) — но в конечном итоге они расстались. Старшие сыновья Уизли в целом приветствовали Теодора, который выглядел гораздо лучшей партией для их сестры, чем Поттер, а отдельно Билл похвалил его за инвестицию в бизнес близнецов.

Сказывалось ли это влияние Форджей, или они сами составили это мнение, Тео не знал и знать не мог — но ему было приятно.