Dark sky, bright stars | Тёмное небо, яркие звёзды (гет)

Белое безмолвие. Ледяной ветер выл среди голых скал, срывая с вершин клочья снежной пыли и швыряя их в неподвижное, сгорбленное существо, сидевшее на заснеженном уступе. Эдвард не чувствовал холода — лишь всепоглощающий огонь вины, пожиравший его изнутри. Его пальцы, белые и сильные, впивались в собственные волосы с такой силой, что камень не выдержал бы, но кожа головы лишь отчаянно трескалась, не разрываясь. Снег под ним был испещрен хаотичными следами — свидетельство бессмысленного метания, предшествовавшего этому ступору.

Таня мерила снег быстрыми шагами — лёгкими, почти невесомыми, словно сама не касалась земли. Руки её были плотно скрещены на груди, а на обычно обольстительном лице застыло странное выражение: раздражение, в котором пряталась едва заметная, но упрямая жалость.

— В её глазах был ужас, — его голос был низким, надтреснутым рычанием, едва слышным под воем ветра. — И это правильно. Я чудовище. Я снова не сдержался.

Таня резко остановилась, сверкнув золотистыми глазами.

— Я слышу эту историю уже по десятому кругу.

Парень на снегу начал монотонно раскачиваться вперёд-назад, не проявляя никаких признаков здравого смысла. Из его груди вырвался приглушённый, животный вой, полный такой безысходной боли, что у Тани на мгновение сжалось каменное сердце.

— Перестань думать! Пожалуйста! Это невыносимо! — закричал он, закрывая уши ладонями и зажмуриваясь. Его лицо, прекрасное и совершенное, исказила гримаса чистой агонии, обнажив ряды ослепительно-белых, смертоносных зубов.

— Я не думаю, идиот, а говорю вслух! — отрезала она дрогнувшим голосом.

— Это невыносимо. Слишком громко, — он прошипел, скалясь, его тело напряглось, готовое в следующую секунду сорваться с места.

— Это называется шизофрения! — сдавленный тревогой хрип выдал её волнение. — И я бы на твоём месте посоветовалась с Карлайлом. Как можно скорее.

Он тихо, почти беззвучно выдохнул:

— Она меня ненавидит…

Таня с раздражением закатила глаза к свинцовому небу, понимая, что её совершенно не слушают.

— Да чтоб тебя, Эдвард… — пробормотала она, и в её шёпоте смешались усталость и досада. — Поговори с ней. Но сначала приведи в порядок ту кашу, что у тебя в голове. Ты уже сталкивался с подобным — не впервые же! Я в тебя верю.

Последние слова, к собственному стыду, девушка произнесла не совсем искренне. Потому что впервые она видела его таким — настолько плох он был. И Таня не знала, что с этим делать.

— Я ей не нужен, — глухо ответил он.

— Господи… — вампирша приложила ладонь к виску. — Такие примитивные загоны. Неважно, сколько тебе лет, ты всё ещё такой подросток... Как я не замечала этого раньше?

— Я и есть подросток! — рявкнул он, обернувшись.

— А ты не рычи на меня, — отрезала она, напрягаясь, будто готова была и сама вцепиться ему в глотку. Но, по крайней мере, у неё получилось вывести его из бреда. Хотя бы частично. — Могло быть хуже.

— Я сумасшедший вампир-подросток, у которого гиперфиксация на её крови! — его крик, резкий и пронзительный, прорвал шум ветра. — Что может быть хуже?!

Слова повисли в ледяном воздухе, отравленные безумием и отчаянием. Таня плотно сжала губы, не найдя ни единого контраргумента в этом бессмысленном споре. Она изначально считала эти отношения катастрофически плохой идеей — и не только из-за уколов ревности, которые она давно в себе подавила.

Вдруг его лицо посветлело, будто он пришел к какому-то консенсусу. Тане стало как-то не по себе от вида той улыбки, что растянулась на его красивом лице. В ней не было ни капли тепла, лишь леденящее душу сумасшествие.

— Ты абсолютно права. Без меня ей будет намного лучше.

— Что... — Таня не успела понять, куда он клонит.

— Да-да, точно. — Он поднялся с уступа, снег осыпался с его плеч бесшумным водопадом. В его движениях появилась неестественная, пугающая легкость. — Мне нужно исчезнуть из её жизни. И желательно просто исчезнуть.

— Но я этого не говорила! — выкрикнула она, уже чувствуя, как цепкие, холодные коготки паники впиваются в её горло.

— Спасибо, Элис. Ты лучшая. — Он воодушевлённо, почти сияя пустотой в глазах, улыбнулся ей, развернулся с порывистостью урагана и рванул в сторону сплошной стены тёмного, молчаливого леса.

— Стой!

Но он уже был лишь размытой тенью, растворяющейся в снежной пелене. Таня, не раздумывая, ринулась за ним, едва касаясь снега ногами. Умоляя, ругаясь, чертыхаясь на всех языках, которые узнала за свои долгие годы, она понимала, что её скорость не сравнится со скоростью чёртова Эдварда Каллена.

Расстояние между ними стремительно росло, превращаясь сначала в сотни, а затем и в тысячи ярдов, пока не переросло в целые мили. Сдавленно рыча от ярости и беспомощности, Таня резко затормозила, подняв в воздух облако искрящейся снежной пыли, и выдернула из кармана телефон. Пальцы едва не разбили экран, когда она пролистывала контакты, пока не нашла нужный номер.

— Элис? — она сорвалась на низкий, хрипящий рык, в котором не было ничего от её привычного кокетства. — У нас проблемы.