Хрупкое счастье хранят дневники (гет)

6 октября, воскресенье

[О том, что было ранее]

Это воспоминание проступило в моей памяти сначала едва видимыми линиями, а потом всё отчётливее, как это происходит в приключенческих романах, где какое-нибудь тайное послание нужно поднести к огню, чтобы оно проявилось. Так и мои эмоции, сначала скрытые, снова обрели свои очертания и наконец стали болезненно чёткими.

Я даже не помню, как завершила разговор с Тао: накативший на меня после осознания шок полностью перекрыл всё остальное. Я снова вспомнила, с какой целью модифицированные поехали на остров, свои и их переживания, страхи и надежды, а главное — тот самый вечер, когда М-21 решил переломить ситуацию. И если до того мига восприятия охранников до меня практически не долетали (я была этому рада, действительно рада, ведь пусть мне и хотелось знать детали, но не хотелось их видеть и не уметь от них закрыться), то в решающий момент присутствие М-21 сделалось всепоглощающим. Это не его мысли робко стучались в моё сознание, а словно бы я — прыжком преодолела пространство и перенеслась на остров, полностью слившись сознаниями с М-21.

Я чувствовала то же, что и он, только ещё больше. Физическую боль, которую он пытался игнорировать. Даже сам, наверное, верил, что её не ощущает, настолько привык испытывать её всегда и настолько его ощущения притупились от изнурения в тот конкретный момент. Но я знала, что он вот-вот перейдёт опасную грань боли, которую тело уже не способно выдержать.

Я чувствовала его отчаяние и страх. Он умножался, перерастая во что-то первобытное и необъяснимое словами. Не ужас и не паника, а что-то неотвратимо надвигающееся, как монстр, поднимающийся из глубин. М-21 боялся, что его провал обернётся гибелью дорогих для него людей.

Ещё был стыд. Он слышал душераздирающие крики Тао и Такео, когда в их тела вошли частицы Тёмного копья. Несмотря на внушительные размеры острова, их вопль донесся и до М-21, с такой чудовищной точностью напомнив о том, что и его товарищи из серии «М» проходили нечто подобное. И не выдержали. М-21 тогда был готов на всё, чтобы спасти их — или хотя бы облегчить их страдания. И ничего не мог, такой же слабый, прикованный к оборудованию подопытный. Ему только оставалось глотать горькую ненависть напополам с проклятиями и ждать неизбежного… Так было и теперь, ведь, кажется, от него снова ничего не зависело. Как бы он ни старался, чем бы ни жертвовал, эта сила внутри него ему не повиновалась…

А ведь у Тао и Такео всё получилось, раз они пришли к нему потрёпанные, но неунывающие. Они тоже рискнули жизнью — и смогли удержать в себе инородную мощь, не сойдя при этом с ума и не умерев от боли. И вот взгляните на него — абсолютно бесполезен, хотя, надо признать, ради Тао и Такео он бы пожертвовал ещё большим, чем ради серии «М». В конце концов, у него не было шанса узнать тех испытуемых так же хорошо. Они были товарищами по несчастью, часто — просто молчаливой поддержкой заключённого в соседней медицинской капсуле человека, ведь они неделями могли только переглядываться и общаться знаками. Почти всегда — единственным напоминанием о том, что они — живые и мыслящие существа. Но у них не было ни воспоминаний из прошлого, ни смелой мечты об общем будущем. Ничего не было. А с Тао и Такео М-21 успел сдружиться, узнать много важных и неважных мелочей, пережить вместе уйму радостей и тревог. И мечтал счастливо жить бок о бок ещё много лет. Это чувство было новым, и ироничный внутренний голос постоянно напоминал ему, что уж слишком многого он имеет наглость у судьбы просить. Но мечта эта, раз возникнув, угасать уже не хотела, вот и горела ярким и ровным пламенем даже во мраке этого чёрного-чёрного разочарования в собственных силах.

Передо мной он тоже испытывал стыд — но больше за то, если не вернётся. Это единственное, что его ещё немного удерживало от этого решительного шага, но в итоге стыд перед товарищами всё-таки перевесил. Значит ли это, что они важнее для М-21, чем я? Он равняется на них, но для него нет никакого смысла сравнивать себя со мной. Или же это чувство долга перед всеми нами его заставило, и это не имеет отношения к тому, кто же М-21 всё-таки дороже?

Как бы там ни было, он меня не слышал. Я и умоляла его прекратить, и укоряла в том, что в этом состязании самоотверженности он забывает о главном: просто выжить. И кричала на него, надеясь рассеять эту ненормальную решимость, которая опутала его мысли, как какой-то дурман. Грозилась никогда его не простить, если он сейчас не остановится. И на какой-то миг мне показалось, что он действительно услышал мой отчаянный крик — но было это уже слишком поздно, когда М-21 не только согласился с предложением Кэриаса, а и принял на себя удар его оружия духа…

И уже невозможно было понять, что произошло дальше. Последнее, что мы смогли с ним понять — это что стрела Кэриаса достигла своей цели. И с этим-то осознанием я и очнулась; в темноте, окружённая сухими колючими ветками кустов. Сначала мне показалось, что я всё ещё на том острове: словно бы и правда телепортировалась. Или я ещё в сознании М-21, а раз способна видеть кусты и размышлять о чём-то, то значит — он выжил? С этой-то мыслью я и подскочила, ощущая счастливый трепет во всём теле (это могла быть обыкновенная дрожь), но тут мой взгляд упал на чьи-то ноги, стоящие прямо передо мной. Я подняла голову и увидела Рея.

Он наклонился ко мне, а у меня упало сердце. Так слияние с разумом М-21 закончилось? Но эта пустота в сознании могла быть связана с такими противоположными исходами! Либо он добился своего и трансформировался, утратив ясность мышления, либо… либо… хорошо ещё, если он всего лишь без чувств… Я совершенно ничего не узнаю сейчас о том, что с ним случилось! «Если только не дозвонюсь Тао или Такео», — вдруг осенило меня. И вместо того, чтобы принять помощь Рея (он протянул мне руку, чтобы помочь подняться), я судорожно сжала в пальцах телефон. Каждая сотая доля секунды, пока я сначала разблокирую телефон, потом дождусь, пока откроется вкладка с контактами — это как глоток яда, который отравляет всё моё существо. Как же стучит сердце! Как страшно вслушиваться в эти протяжные гудки, думая, ответит ли Тао… И ты всем сердцем умоляешь его ответить — но ровно настолько же и боишься, что он возьмёт трубку, иначе… вдруг он скажет мне то, чего я боюсь? Кажется, в ту самую секунду, как услышу голос на другом конце, просто умру от страха… Но ничего не происходит, и звонок сбрасывается. И я прохожу те же пытки, пытаясь дозвониться уже Такео. Потом — Регису… И ведь сигнал-то есть! Они все не отвечают, потому что М-21…

Это предположение ледяным буром ввинчивается мне в грудь, и я задыхаюсь от неопределённости… Казалось бы, она должна давать мне надежду, но именно это незнание гложет больше всего. Страх смыкается в плотное кольцо, которое железными оковами стискивает мне разум… Он сопротивляется, мысли ходят кругами, опаляющие и гневные, несогласные с тем, что я должна сдаться и уступить — не то отчаянию, не то безумию…

А вокруг меня сгущается тьма. И Рей всё так же протягивает мне руку, совершенно не меняя позы, хотя я словно несколько лет провела, томясь в этой бездне ужаса… Потом тьма сереет, контуры его руки скрадываются, а мне — вдруг становится почти безразлично. Даже это бесчувствие не приносит счастливого ощущения избавления от страданий, но я уже предвижу — скоро мне станет легче. Нет нужды переживать…

Вот что я вспомнила. И раз Рей каким-то образом не просто был последним, кого я видела, прежде чем потерять память, а вообще как-то повлиял на меня, судя по всем этим спецэффектам, к нему-то я и ринулась с самого утра. Сегодня же воскресенье. Потому мы и встретились не в школе, а у него дома.

Я прибежала, плохо понимая, как попасть в директорский дом и как объяснять, зачем я здесь и чего вообще ждать от Рейзела. Он снова сотрёт мне память, чтобы уберечь меня от переживаний? Он же так чётко придерживается этой своей философии «нельзя дать детям почувствовать горечь жизни», что вероятно, так и будет! Но я просто должна с ним откровенно поговорить!

Хотя я всю ночь не спала, я была просто не в состоянии записывать что-то в дневник. Много раз бралась — и не могла записать больше, чем пару предложений. Мысли рассыпались, как сухие травинки, если развязать веревочку, которая их держала в пучке. Несмотря на то, что дневник обычно помогает мне пережить и отпустить всё, что со мной происходит, теперь мне становилось словно бы ещё больнее. То буквально — у меня начинало так ломить кости и отдаваться в висках, что я тут же бросала ручку и хваталась за больные места в детской надежде, что чем сильнее их сожмёшь, тем быстрее они пройдут. То накатывала волна паники, то начинали градом катиться слёзы. Словом, пусть я в этот момент прекрасно отдавала себе отчёт, что М-21 выжил в тот вечер и даже добился всего того, зачем рисковал, я будто бы боялась, что могу заново его лишиться из-за того, что всё вспомнила. Может, он и пережил ту опасность, но я-то её так и не преодолела. И сейчас словно бы находилась внутри тесной полупрозрачной сферы, которая с каждой секундой давила на меня всё больше. Вот закончится воздух внутри, и я задохнусь… Меня душили и страх, оставшийся с той ночи, и непонимание, что именно со мной произошло…

Вот поэтому я всю ночь прострадала в тягостном бездействии, и уже в пять утра, наконец-то дождавшись рассвета, оделась и побежала к Рею. Я понимала, что родители удивятся тому, что их дочь не пользуется правом выспаться в выходной, но все бытовые объяснения отошли на второй план. Объяснение Рейзела — вот, что мне сейчас было важно!

Наверное, это из-за бессонной ночи и головной боли я бежала какой-то раненой рысью, постоянно спотыкаясь об бордюры и не замечая светофоров. К счастью, так рано по Сеулу почти никто не ездит, поэтому я добралась до дома директора Ли без происшествий. И встала перед дверью, не понимая, что делать дальше. Если мне откроет какой-нибудь Кертье, как мне оправдываться?

За дверью послышалось какое-то настойчивое шуршание и продолжалось долго. Я даже опасливо отступила, не понимая, что издаёт такой шум. Человек, открывающий дверь, так копошиться точно бы не стал. Потом дверь всё-таки открылась, и на пороге обнаружился не кто-нибудь, а сам Рейзел.

— Я почувствовал, что ты здесь, — сказал он и сделал приглашающий жест, но я осталась стоять как вкопанная, поэтому Рей догадался, что входить я не собираюсь, и вышел ко мне, закрыв дверь.

«Что же там всё-таки шуршало?» — против воли спросила себя я. Даже в самые напряжённые моменты наш мозг иногда отвлекается на что-то совершенно незначительное и постороннее, почему-то намертво втирая это в нашу память.

— Не сразу разобрался, как её открыть, — смиренно сознался Рей, и я вытаращила глаза, осознав, что имела честь засвидетельствовать победу Рея над плотной директорской дверью с парой замков и защёлкой в придачу. Но я не за этим сюда пришла, поэтому уже в следующий момент набрала воздуха и заявила:

— Я пришла поговорить! — Рей кивнул, давая знак, что прекрасно это понимает. — Почему, Рей? Почему ты опять со мной так поступил? Да, я слышала, что ты огорчался из-за того, что я не могу быть такой же беззаботной, как те же Икхан или Шинву! Но зачем ты так со мной? Я же одна из вас!

— А… они нет?

Да, так Рей и спросил, и любой другой так сделал бы, только чтобы потянуть время или поймать на слове, но он и правда не понимал сути моей претензии. Зато видел, что я нахожусь на грани срыва, поэтому посмотрел сочувственно и опять же жестом предложил присесть. Я нервно переминалась с ноги на ногу и, кипя от обиды, не захотела ему подчиниться. Но в следующую секунду всё потемнело, и я почувствовала, что Рей всё-таки подхватил меня и помог сесть на декоративную скамейку перед домом.

— Что всё-таки случилось? — ровным голосом, в котором, тем не менее, угадывалось беспокойство, потребовал ответа он.

И я путано, временами сбиваясь на всхлипы, пересказала ему всё, о чём так неожиданно вспомнила. Рей с первых же слов догадался, о чём пойдёт речь, и помрачнел. Но не перебивая выслушал меня, не торопясь ни утешать меня, ни оправдываться.

— Так вот, зачем ты опять стёр мне память? Да, я не могла дозвониться ни модифицированным, ни Регису, но это же просто нечестно… Мы же уже с тобой прояснили, что у меня есть право всё чувствовать и помнить…

По тону я уже не столько укоряла, сколько жаловалась: на тяжкую жизнь в принципе и что даже самые близкие не понимают, каково мне. Рей опять же всё выслушал молча, а потом отвёл мои руки от лица (я пыталась одновременно вытирать слёзы и массировать себе виски), заставляя взглянуть на себя. И я подняла взгляд на его честное и немного печальное лицо.

— Я ничего не сделал, — сказал он и, разумеется, не стал бы мне лгать. — Всё, что случилось… это результат твоих страданий и истощения.

— Хочешь сказать, я сама себе стёрла память? — поразилась я. — Но больше всего я хочу знать, что с вами происходит, а не забыть обо всём! Я не стала бы стирать себе такие важные воспоминания, даже если бы умела!

— Способности тут ни при чём, — легко повёл головой в сторону Рей. — Если бы дело было в них, я бы это понял. Когда я увидел, что в тебе что-то… преобразилось… — Он бросил предложение на середине, то ли не зная, как сформулировать то, что почувствовал, то ли решив, что мне незачем это знать. — У людей разве нет такой способности? Чтобы защитить себя от потрясения, подавить какие-то определённые воспоминания?

— Есть, — озарило меня. — Это же амнезия! Её часто используют в книгах и сериалах как мотивировку, чтобы сделать страдания главного героя интереснее…

Рейзелу не было дела до литературных штампов, а может, он не знал, как они относятся к нашей ситуации. Зато моё состояние его и правда волновало.

— То, что ты вспомнила… происходило в другом порядке.

— Можно считать твою память, чтобы узнать, как правда было? — тут же подскочила я. Но Рей почти так же проворно отстранился от меня.

— Не хочу, чтобы ты прожила всё это ещё раз, — строго сказал он, и я спорить не стала. Так истязать себя мне тоже совсем не хотелось. Но просто я же должна всё знать, чтобы не возводить на Рея напраслину и вообще… — Что тебе достаточно знать, я тебе и так расскажу.

Я тут же поняла, что большего от Рея не добьюсь, поэтому кивнула и приготовилась слушать. Но он и правда почти ни в чём не поправил мои воспоминания: видимо, моя память заменила или переставила всего несколько кусков, а основную линию событий я после вчерашнего звонка Тао восстановила правильно. Дело было так: Рей почувствовал мой сильнейший страх. И хотя он сам не слышал всего, что происходило на острове, догадался, что случилось что-то серьёзное, и отыскал меня. За меня ли он беспокоился или за модифицированных, я не стала спрашивать. Вполне возможно, он никогда не задавался этими ненужными вопросами, и я бы только упала в его глазах, если бы спросила. Да, думаю, так и было. Он волнуется за всех друзей, будь то его одноклассники или те, кто живёт в доме директора… Те, кто почти стал ему семьёй.

Уж не знаю, как Рей смог меня отыскать с его-то умением ориентироваться в городе. (Тем более, в тот раз я из гостей почему-то пошла домой другой дорогой). Но нашёл и увидел, в каком состоянии я была. Утешить меня с помощью внушения он не смог: как он теперь объяснил, мой мозг и так испытывал нечеловеческую нагрузку из-за того, что включились одновременно и моя способность, и такие бурлящие эмоции. И то ли Рей побоялся меня перегрузить, то ли попробовал, но не сумел пробиться сквозь тот кокон отравляющей паники. В общем, ему оставалось только стоять рядом со мной и пытаться придумать другой способ меня успокоить.

Лучшим способом было бы сообщить мне, что всё закончилось хорошо, но этого Рей и сам не знал (отчего, наверное, тоже сильно переживал, но в разговоре со мной умолчал об этом). Обманывать меня он не стал из принципа и, наверное, не сделал бы этого даже ради моего спасения: всё равно, души, разума или тела. Поэтому ему только и оставалось, что разговаривать со мной. (И правда, Рей ведь не понимает, как работает та же самая скорая помощь, например. И бегать и звать на помощь, как сделал бы обычный человек, заметив чей-нибудь припадок или что-то в этом духе, тоже не стал.) И верно, теперь я будто бы припоминаю его голос, доносящийся очень издалека. Он не мог перекрыть той ошеломительной, всеохватной безысходности, но словно стачивал углы, выравнивал краски… А может быть, я не помню этого и просто придумала, раз знаю, что это было. Я теперь не могу доверять своим же воспоминаниям!

Со временем Рей заметил, что я ощутимо успокоилась, хотя так и не смогла ни до кого дозвониться. (Мне казалось, что я звонила всю ночь, но Рей сказал, это было всего пятнадцать минут — всего четверть часа, из-за которой я чуть было не лишилась то ли разума, то ли памяти, то ли всего сразу!) И он очень сомневался, что это благодаря его способностям мне стало легче. Пока он гадал, я потеряла сознание, и он отнёс меня домой (к себе), на эту самую скамейку, где мы сейчас сидим. (Вы только представьте себе реакцию случайных прохожих, если они были! Ноблесс несёт кого-то на руках!) Способностей целителей у тех, кто остался дома, выдающихся нет, и Рей не знал, смогут ли они помочь, но больше ему всё равно было некуда пойти. Пока он, опять же, рассуждал, я очнулась как ни в чём не бывало, ничем не подала вида, что в моей душе осталось какое-то неразрешимое противоречие, посмотрела на часы, ужаснулась, что меня сейчас хватятся дома, и убежала…

Рей так драматично досказал концовку, что она произвела на меня странное действие: я засмеялась. «Она опять ведёт себя странно», — подумал он почти с испугом. Это было понятно по его взгляду. А слышать я этого не слышала, потому что ментальные щиты у него теперь работают как надо. И наверняка он от меня теперь ещё больше закрывается, не желая мне навредить…

Да, он по-прежнему считает, что это моя способность истощает мои силы, дробя их, как вода камень. И пусть это нормально для психики человека — попытаться себя защитить, но именно эти мои способности меня и доконают… Странное утверждение, и с чего Рей в этом так уверен?

— Спасибо, что помог мне, — не глядя на него, проговорила я.

Он вздохнул.

— Я же ничего не сделал.

Ну да. А то, что ты вышел из дома, отыскал меня, не дав меня (невменяемую девушку без сознания, зато с суперспособностями) похитить каким-нибудь бандитам (себе на радость)? И что принёс меня туда, где мне, скорее всего, как-нибудь да помогли бы? А главное, что просто поговорил…

— Ты оказался рядом, — сказала я. — Этого уже достаточно.

И не только в тот вечер. Сегодня тоже. Ночью я пережила смягчённую версию той же самой агонии и прибежала к нему совершенно не в себе. Но одним только своим присутствием Рей за час сумел меня успокоить… Не думаю, что это мне помогли внутренняя сила или тот факт, что он мне всё объяснил. Ну, может, и они тоже, но не только. Но главное — что рядом с Реем я чувствую, что пусть нам и трудно, но мы всё делаем верно. И в итоге всё будет хорошо, потому что не может быть иначе. Он… просто излучает эту уверенность. Не знаю, правда, в чём: что так будет или должно быть? Но иногда лучше не задавать лишних вопросов.

Так что я постепенно успокоилась, и меня потянуло в сон. Рейзел предложил меня проводить, но я отказалась: я точно изведу себя беспокойством, если Рей будет гулять по Сеулу один. Тогда мы встали со скамейки и приготовились идти по домам, но по тому, как Рей странно замер на крыльце, я поняла, что что-то снова не так.

— Такие двери… открываются ключами, да? — спросил этот великий, но неприспособленный к обычной жизни Ноблесс. И тут-то мне стало понятно, что ключей от входной двери Рейзелу никто никогда даже не пытался дать. Дело даже не в том, забыл ли он их с собой взять сейчас. Он в принципе не уверен в их существовании…

Я кивнула, и Рей встал перед дверью по стойке смирно, видимо, собираясь прождать так ещё часа три или четыре, пока в доме кто-нибудь не проснётся и не пойдёт за продуктами. (Откроют дверь — батюшки, а тут Рей дожидается!) Ну или не хватится своего Ноблесс и не побежит его искать, сея хаос как в Сеуле, так и в душах посвящённых в дело о пропаже Рейзела людей…

— Смотри, — сказала я, потянув Рея за рукав. Благородный взглянул туда, куда я показывала. — Там балкон. Как считаешь, ты сумеешь на него взлететь?

Рей окинул балкон (тот самый, любимый всеми без исключения домочадцами) пристальным оценочным взглядом и спустя долгие десять секунд колебания кивнул. Только я не имела чести лицезреть, как именно Рей попал на этот не самый подходящий, но единственный доступный, балкон. Реюшка меня раньше спровадил. То ли беспокоился, что промахнётся и улетит на крышу вместо балкона, а сползать с кровли на балкон не очень-то элегантно, то ли и вовсе собирался туда не лететь, а лезть… Ну или не прислушался к моему совету всерьёз и решил так и стоять у входной двери.

Но это я всё равно не узнала. Ушла домой и легла спать. Бессонная ночь и пережитые волнения сделали своё дело, и я всё-таки вырубилась, стоило мне оказаться в кровати, и спала долго-долго. В выходной мне позволяют спать хоть полдня, поэтому меня никто не тревожил. Встала я уже ближе к вечеру и записала всё это.

…

Звонок М-21 я осознанно оттягиваю. Ночью-то я едва-едва удерживала себя от того, чтобы ему позвонить: после того знания, что свалилось на меня так неожиданно, мне невыносимо хотелось просто услышать голос М-21 в реальном времени. Словно только это могло меня на все 100% заверить, что он точно выжил в своей жестокой тренировке. Но именно из-за беспокойства за его жизнь я этого не сделала — звонить не стала. Ведь я понимаю, что та тренировка не единственная. Она просто была самой первой и опасной. Но модифицированные и сейчас продолжают работу над собой, и если из-за того, что я его разбудила, М-21 не выспится и пострадает потом… Нет-нет, я ни в коем случае не должна ему мешать.

Но теперь-то, в течение дня, звонить наверняка можно… Просто… Я ведь не смогу объяснить своё безразличие к его рискам и успехам, не сознавшись в том, что со мной случилось, да? Но и рассказывать о своих проблемах совсем не хочется. Как же я боюсь, что М-21 будет слишком сильно из-за меня переживать… Хватает и того, что я сама боюсь. И что Рей тревожится. Даже предложил посоветоваться с Франкенштейном: он-то учёный, должен про эти «амнезии» всё знать… Но я только отшатнулась и отказалась. Нет-нет, рисковать тем, что вот он-то точно сотрёт мне память? Лучше жить с такой вот несовершенной, но хотя бы — настоящей…

7 октября, понедельник

Обычный день в школе с тремя контрольными и нравоучениями господина Пака (по поводу нашей лени и нецелеустремлённости) не оказал на меня такого уж давления. Подумаешь, школьная рутина, когда пережила такое?

В своих воспоминаниях я теперь сомневаюсь на каждом шагу, но никаких особенных неувязок пока не нашла. (Это не значит, что их нет). Иррациональный страх не услышать М-21 меня всё-таки немного отпустил. (Правда, после того как я позвонила ему, а ещё слопала максимально допустимую суточную норму успокоительного). Видимо, я удачно выбрала время для звонка, потому что телефон не был выключен, и М-21 скоро ответил. Он опять не включил камеру, и я тут же заволновалась: а вдруг он так изранен, что боится показывать мне лицо? Но М-21, разумеется, снова оправдался, что просто слабый сигнал, и он боится, вдруг по видеосвязи всё тут же сломается. Правду или нет сказал — не знаю и проверить не могу.

Я так и не рассказала ему о том, что пережила. Не хочу грузить его ещё больше: ему и так сейчас несладко, и не хватало только ещё и из-за меня беспокоиться и чувствовать вину. А он точно будет. Хотя от него-то вообще не зависело моё «подключение» к чужим мыслям… Так что я последовала той схеме, которую мне случайно подсказал Тао.

— Я так горжусь тобой, — сказала я, и М-21 усмехнулся в ответ. То ли хотел смущение скрыть, то ли комплимент опять прозвучал слишком внезапно. — Сначала я не хотела твою… трансформацию… обсуждать, чтобы тебя не сбивать и не нервировать… Но Тао сказал, что у тебя всё получилось. Так что поздравляю!

Должно быть, М-21 и правда обижался, что я проигнорировала такой важный шаг в его нелёгком воинском пути, но тут же сердиться перестал, получив нормальное объяснение. Мне стало стыдно, что я так ловко воспользовалась идеей Тао, чтобы обмануть М-21, но думаю, что всё равно так было правильно. Не надо ему сейчас это знать.

— Вот такой я герой, — похвалил себя мой скромник, но я знала, что это он несерьёзно. А зря. Потому что правда герой. Так я ему и сказала. — Знаешь, Юн, — продолжил тогда он. — У меня было странное чувство, что всё должно было получиться. Вот прямо уверенность, что на этот раз я всё понял правильно и наконец-то сдвинусь с мёртвой точки! — Как же, как же. У него было отчаянное стремление выцарапать у собственного организма эту трансформацию во что бы то ни стало. — И сейчас у меня уже куда лучше получается!

Вот это уже интереснее. Он мне сейчас лжёт так же, как я ему? Или сам верит в то, что говорит? Мне нужно чьё-то ещё заверение, что М-21 говорит правду. Но если он действительно нашёл «ключик» от своей трансформации… это же так здорово!

— Не понял, а где бурные восторги? — шутливо возмутился он. — Раз у меня — то есть, у нас — получается, значит, миссия выполнена, не зря мы так… упирались. И домой скоро поедем!

— Вот это правда здорово! — обрадовалась я, а про себя подумала, что хорошо бы представлять, что такое «скоро» в понимании М-21… И знать, что я не забыла ещё что-нибудь важное, тоже бы хорошо. А то выяснится при встрече, что уезжал М-21 от одной Юны, а вернулся — к другой… Тогда он ведь точно от меня не отстанет, пока не выяснит, что со мной случилось.

— Как там Тао и Такео? — уже привычно осведомилась я, и М-21 сказал, что у них тоже всё нормально.

— Как и в моём случае, притираются постепенно к этой новой силе, — сказал он буднично. — Сначала-то вообще едва могли оставаться в сознании при контакте с силой Тёмного копья, а сейчас уже могут использовать её в атаках… Коротенькая, правда, трансформация получается, но что уж есть… — Он вздохнул. Видимо, всё-таки не всё так радужно с этими трансформациями, и Тао с Такео либо хотели большего, либо слишком рискуют, когда используют эту силу дольше, чем стоило бы. — А что про Региса не спрашиваешь? — добавил М-21, и я даже по голосу представила, что М-21 хитро прищуривается. С Регисом у них до сих пор какие-то странные взаимоотношения, как будто они забыли сообщить друг другу о перемирии, хотя уже давно не ссорятся. А вот показать своё превосходство или ввернуть ехидную фразочку, когда упоминают друг о друге при ком-то ещё — вот это обязательно. Как будто мы иначе забудем, что у них статус «недруги».

— А что о нём спрашивать? — легкомысленно удивилась я. — Регис-то ведь не тренируется там с вами… Ой, или да? — При этих словах я вспомнила подслушанное упоминание, что Региса тренирует Раджек, и пусть на остров последний и не отправился, там ведь другие потенциальные «репетиторы» есть: Кэриас или тот же Франкенштейн…

— Неа, в основном он ходит и смотрит на нас круглыми глазами, — успокоил меня М-21. — Наверное, Лукедонии отчёты про нас насоставляет… ну и ладно. Мы никого не боимся, тем более — половину их населения Тао и так уже к нам перевербовал…

— Что, правда?! — воскликнула я. Но М-21 меня разыграл.

— Да как бы он это дистанционно сделал-то? — усмехнулся он. — Вот если бы в Лукедонии интернет был, тогда — вообще не вопрос. Но нам достаточно и того, что самые сильные и деятельные главы кланов нас поддержат, если вдруг что…

— Ты этих «самых сильных и деятельных» у Тао подслушал? — уточнила я.

— Да, — признался М-21. — Что не мешает этим словам быть правдой. Кстати, а Регис-то на нас достаточно насмотрелся. Сегодня к вам обратно полетит…

— Что, один? — поразилась я. — А как он вертолёт поведёт?

Но никаких вертолётов Регису не выделили: должно быть, он опять море-океан переплывал сам. Ну а что, хорошая тренировка… Поражаюсь всё-таки способностям благородных. С их скоростями и выносливостью это всё объяснимо, но иногда кажется, что они просто-напросто телепортируются.

Так что сегодня в школе (разговор с М-21 был вчера) мы действительно увидели Региса. Несмотря на свой забег (заплыв?) через море, он бодрячком явился в школу к первому же уроку, и мне очень захотелось взять у него интервью: «Уважаемый благородный, как вам удаётся после таких интенсивных тренировок оставаться в тонусе и сочетать их с учёбой?» Зачем он пришёл, для меня тоже загадка, но ответ скорее всего прост: наверняка Регис любит во всём следовать установившейся рутине. Раз уж привык приходить в школу к первому уроку, значит, придёт, если для этого есть возможность. А уж собственные желания или самочувствие… Или он так по нам соскучился, просто вида не подаёт?

— Бро, ты где пропадал-то? Сейра так и не раскололась! — поприветствовали его наши парни, и Регис начал какой-то явно отрепетированный рассказ о том, что уезжал по семейным делам и был занят очень ответственными поручениями…

Я особо не вслушивалась, не сомневаясь, что Регис изящно скрыл от нас правдивые факты, но и не солгал, умело выбирая формулировки. Общение с агентами ему пошло на пользу. Но я-то не повелась на эти обманки, потому что изначально знала больше. А даже если бы не знала, Регис так громко думает…

От его мыслей о правдивых событиях у меня снова начало тянуть в груди и руки сделались тяжёлыми. Он же думал всё про ту же ночь, которую я уже пережила и в реальном времени, и в возвращённых воспоминаниях! И, надо сказать, ему тоже было нелегко вспоминать об этом, но мыслями он постоянно возвращался к отчаянным тренировкам модифицированных; они зацепили его сильнее, чем сам Регис был бы готов признать.

Теперь я увидела ключевое сражение М-21 против собственного «я» со стороны. Регис всячески старался убедить Кэриаса быть с М-21 помягче и давать более щадящие тренировки. Когда этот упрямец всё же настоял на своём, и даже Тао и Такео приняли его аргументы, только Регис и был против (но его не услышали). Какое несказанное облегчение он испытал, увидев в клубах пыли мохнатую и косматую фигуру! На какой-то миг ему показалось, что всё закончится печально…

Надо сказать, угрожающий вид трансформировавшегося М-21 произвёл на Региса неизгладимое впечатление. Тот вообще вервольфов за жизнь почти и не видал и представлял их как-то иначе. Но что они громадные, крепкого сложения, лохматые и буйные — это да. Другое дело, когда твой товарищ (это Тао и Такео так его назвали, а не сам Регис его так обозначил, нет-нет!) обращается вот в такое… У него даже глаза светились, а из-за этих оседающих клубов пыли казалось, что у него при дыхании из пасти вырывается пар, как у дракона. Короче, он был почти неузнаваем, но чем меньше похож на себя, тем лучше. Он же хотел не быть слабаком? Вот, теперь выглядит очень внушительно… А уж как воет… Регис потом ещё два часа ходил полуоглохший. Как это было им замечено и раньше, не боевая мощь М-21 — оружие массового поражения. А его язык. Ах да, похоже, он погорячился. М-21 по-прежнему довольно-таки сильно похож на самого себя: самое страшное — это его слушать.

— У нас в семье есть кое-кто, за кем постоянно нужно приглядывать, — тем временем, объяснял своё отсутствие Регис друзьям. — В этот раз был мой черёд.

— За кем это? — поразились мы, но Суйи сразу же выдала предположение: — Неужели за питомцем? Регис, у тебя что, питомец? Ты щенка завёл?

Регис совершенно неэлегантно фыркнул, представив себе этого щеночка, и не отказал себе в удовольствии кивнуть. Он же не совсем заврался, да? Зато будет М-21 мысленно так называть и помнить: приглядывать за своим питомцем — это его священный долг и почётная обязанность. И пусть только этот щенок попробует поспорить. А Регис-то хорош: ещё чего-то себе надумал, измучился вопросом, почему в последнее время так за модифицированных переживает… Вот же совершенно удовлетворительный ответ: это всё из-за его повышенного чувства ответственности!

Но на новости, что у него, оказывается, уже год как есть питомец, для Региса сюрпризы не кончились. К нему подкралась Сплетня Месяца.

— Что?! — воскликнул этот бедный неподготовленный к ней благородный.

— Ага, — послышался увесистый вздох Шинву.

— Полагаю, ты тоже не знал, — припечатал Икхан.

«Они всё не так поняли, — робко запротестовал здравый смысл Региса, но мысленно. — Но это объяснимо, учитывая, что они вообще не в курсе происходящего».

— Вы ошибаетесь… — начал было Регис, но он говорит медленно и всё взвесив, а Шинву — языком мелет так, что кого угодно переболтает. Вот и успел сказать больше, а потом Региса уже накрыло Сплетней.

— Регис, ты хоть раз видел Рея таким грустным? — задал риторический вопрос Шинву. Риторический — потому что ответа дожидаться не планировал и тут же подкрепил свою теорию заговора заботливо собранной ещё на прошлой неделе доказательной базой. — Сам подумай, когда он впал в депрессию. — «Ага, ага», — вставил Икхан. — Стоило только Раскрее уехать! Разве я не прав?

Я сделала самое серьёзное лицо, когда Регис на нас уставился глазами-блюдцами. Да, недаром М-21 вчера что-то про его вытаращенные глаза говорил. Регис недоумённо глазеть умеет. Не добившись от нас с Суйи внятного ответа, он обернулся к Сейре.

— Сейра, а ты? Ты с ними согласна?

— Хм… — задумчиво протянула благородная, и вот это послужило убедительным аргументом. Регис аж оторопел.

«Это… правда? Неужто я один был не в курсе чувств господина Рейзела? — мгновенно усомнился в себе он. — Если так подумать, в их словах и правда есть здравое зерно…»

— Эй, Рей, — пока Регис тихонечко отходил от шока, мальчишки переключились на главный объект Сплетни. — Ты как? Бро, я знаю, каково тебе… Держись! Надо было сразу нам всё рассказать… Кто тебя поймёт, как не мы?.. Ага, помочь бы не смогли, но хоть бы поддержали! — И так далее, и всё в таком роде, и всё тому подобное.

Рей посмотрел на них как-то укоризненно — на этот раз он быстро понял, о чём речь, но всё отрицать ему не хотелось. Может быть, интуиция ему совершенно верно подсказывала, что все эти попытки объясниться только укрепили бы парней в их мнении. Потом скосил глаза в мою сторону. Ой… Он что, думал, если мне правдиво ответить, я смогу всех переубедить? А что, разве нельзя было мне об этом коварном замысле намекнуть? А то мне и в голову не пришло развеять их заблуждение… [Дописано позже: «Вообще-то пришло, и я даже попыталась это сделать, но меня даже не стали слушать. Вот, опять о чём-то забыла и всё помнила не так».]

— Ну, куда пойдём сегодня? — попыталась ловко вырулить я, чтобы Рей на меня не гневался. Суйи присоединилась; может быть, ей тоже неловко поддразнивать Рея.

Но мы неожиданно получили от ворот поворот. Шинву и Икхан сгребли Рея в медвежьи объятья и заявили, что сегодня «гулянка только для парней». Не могу быть уверена, но, кажется, этим двоим давно тоскливо, что они ни с кем не встречаются… Ну, они утверждают, что этим гордятся, но чем на самом деле гордиться-то? Икхан ещё ладно, он таким образом время на свой научно-технический прогресс выкраивает, но вот Шинву… Он давненько вообще-то головой по сторонам крутит. Видать, сегодня им особенно взгрустнулось, а раз нашёлся и тот, кого можно утешить (за исключением себя, конечно же, ведь у них «всё пучком»), они и подсуетились…

«Уж с чего им пришла в голову такая блажь?» — недоумевал Регис, который не обладает моей способностью читать чужие мысли кстати и некстати.

Пожалуй, больше, чем Регис, удивился только… Нет, не Рейзел, его после этих Сплетен уже вообще ничем не проймёшь. И потом, были бы вкусняшки, и он пойдёт гулять с любой компанией. Так что не Рей, а Раэль, который получил неожиданный удар судьбы, когда этого уж вообще ничто не предвещало. Под ударом судьбы подразумевается то, что Шинву в очередной раз выказал ему неуважение и заодно разбередил никогда не заживающую рану. (Но обо всём по порядку).

Позвонил ему Шинву прямо при нас. Судя по шуму в трубке, Раэль в тот момент то ли гулял по шоссе, то ли пылесосил. (Учитывая, как быстро шум выключился, скорее второе). Звонок мой коварный друг поставил на громкую связь, потому что всем было очень интересно, как отреагирует этот экстравагантный товарищ.

— Почему ты мне звонишь? Откуда у тебя вообще мой номер? — не слишком-то приветливо осведомился Раэль.

— Так мне его Сейра дала, — охотно пояснил Шинву, и присутствующая при разговоре Сейра отчего-то напряглась, а потом уставилась в пол. Раэль же наверняка подумал: «А-а, ну раз Сейра…», а Шинву спросил: — Братиш⁽¹⁾, ты свободен сегодня?

— Какой я тебе брат? С какой стати ты меня так зовёшь? — искренне возмутился Кертье, но Шинву решил не размениваться на пустячные объяснения и продолжил по существу:

— Братиш, если ты свободен, дуй к нам!

— Кто?! Ты глухой, что ли? И потом, с чего ты решил, что можешь мной командовать?! — очередной выход из себя взрывоопасного Раэля не заставил себя долго ждать, и мы захихикали.

— Сегодня у нас гулянка для одиноких парней, — невозмутимо досказал Шинву. — Так что мы сразу вспомнили о тебе.

Здесь прокомментирую, что не сразу. Сначала они обсудили, куда пойдут, что закажут из еды и точно ли нельзя позвать с собой Сейру или хоть на месте с кем-нибудь познакомиться. (Оба варианта категорически отметены). А только потом вспомнили, что кого-то ещё недостаёт…

Между тем, я не знаю, как у Шинву в руках не взорвался телефон, но Раэль возмутился уж очень громко. И правда, отвлекать его от домашних дел из-за такой ерунды… Пожалуй, я могу понять его недовольство. (Но с нас бы сталось повторить эту шалость).

— Бро, но я же слышал, что она столько раз тебя отшивала… — пояснил свою мысль Шинву, когда угрожающий рёв на другом конце немного стих.

У Раэля мгновенно закончились и аргументы, и резкие слова. Я так и представляю, как он ещё минут десять стоял и сверлил ни в чём не повинный телефон злобным (а то и слегка унылым) взглядом, но больше Шинву из него никакой реакции не вытянул. Уж не знаю, согласился ли благородный в итоге пойти на «гулянку одиноких парней». Как бы нам ни хотелось, а шпионить за друзьями мы с Суйи всё-таки не пошли. Ну ничего, завтра всё выспросим.

1) Шинву его назвал "хёном", но я подумала, что раз Раэль обиделся, надо сделать это обращение совсем неформальным. (Предполагаю, что в манхве Раэль либо оскорбился, что его не назвали более уважительно "хённимом", либо посчитал, что "брат" может быть только родной...)

Вернуться к тексту