У Шэнь Юаня новый план (джен)

* Шэнь Юань *

Как же всё медленно.

Пока он разбирался со старинным талмудом, прошло часа три. Книжка была занятной — интересно украшенный стилизованный под старину хоррор.

Основное место занимали описания, как не впасть в демоническую ересь. Древние определённо были правы — это того не стоило. Подобными легковерными глупцами у него весь палаточный лагерь забит. И это не самые сложные случаи. Те, кто пострадал сильнее, на глаза людям старались не попадаться. Сила была с ними, но также и уродство, а людям никакими деньгами рты не заткнёшь. Да и как угадать, возьмут ли они деньги, или побоятся проклятия, по-другому говоря — побоятся подцепить такую же заразу. Вот и прятались несчастные по подвалам, а выходить старались только по ночам.

Схемами он разжился, только и в страшном сне не мог представить, в каком случае он станет отсекать живому существу конечности — проще сразу убить.

Но структура была интересна своей сложностью, в первый раз он видел принцип вложенности для печатей. Бессмертные в большинстве своём считали, что печать должна быть одна, поэтому, когда он стал усиливать их дополнительной печатью концентрации, Шэнь Цзю вообще запретил ему такое кому-нибудь показывать, говорил, что это разрушает основы построения массивов. А здесь, получалось, ничего не разрушало, а наоборот укрепляло, словно одна петля цепи цеплялась за следующую, и так пока не образует замкнутый круг.

Техника изготовления массивов было до печали простой, и ту ему пришлось выбивать с боем, и глава пика артефактов отказалась ему про них рассказать. А вот её ученики были посговорчивее.

Разделялось два принципа.

До первого, слово-образ-иероглиф, он дошёл сам, просто наблюдая за имеющимися печатями. Правильно определи слово, сопроводи его мысленным образом, чем чётче картинка, тем лучше, нарисуй иероглиф — и печать готова. Проблема была в том, что результат мог быть разным. Мороз — для него это понижение температуры и превращение воды в лёд. Усиливая лёд, он получал всё более низкую температуру. А для другого мороз — это снег, и если тот по глупости применит печать концентрации ци, как это делал Шэнь Юань, то результатом будет вьюга, и их завалит снегом. Так что опасения Шэнь Цзю были понятны.

Второй же принцип базировался на точках, то есть тех же печатях, но прописанных так, что они могли соединиться в общую защитную фигуру. Каждая печать была чётко описана, словно деталька конструктора или пазл, при активации они вставали друг в друга словно в замок, и, не понимая принципа, их разделить было невозможно.

Здесь же был описан третий подход, когда печати замыкали друг друга. Но и у этого метода были ограничения, нужно было, чтобы четыре человека одновременно активировали их, только тогда цепь замкнётся.

Погруженный в раздумья, он не заметил, что его уже проводили за стол, а сам он сидел перед чашкой душистого чая. Заныла голова.

— Такая печать мне не подходит, — начал он.

Люди вокруг напряглись, но, рассекая тишину насыщенным густым ароматом, через залу двигался слуга с большой чашей в руках. Глубокая пиала была закрыта крышкой, но аромат проникал даже из-под неё. Шэнь Юань глубоко вдохнул чудесный запах нюжоумянь *(牛肉 麵 — суп из говядины с лапшой в странах Востока. Сейчас более известен под названием Яка-мейн.) — старинный суп от похмелья, американцы признавали его лучшим, и не зря. Противная боль, что скручивала голову тугим узлом, словно развязалась. Мясо, лапша и восхитительный пряный бульон — Шэнь Юань не заметил, как съел всю миску.

* Линьгуан-цзюнь *

Линьгуан-цзюнь надвинул капюшон накидки поглубже на голову. Пришлось глубже встать в тень, сумрак заполнял столицу постепенно, один за одним исчезали солнечные лучи, опускающееся солнце скрывалось сначала за деревьями и домами, а затем и за высокой стеной, окружающей город. Мягкий уютный полумрак заполнял улицы, в нём было так легко затаиться демону.

Даже с порталами дорога заняла месяц. Слишком давно он не покидал демонические земли. Стражи приграничья стали строже, даже торговцы, которых должна интересовать только звонкая монета, теперь смотрели цепко, вглядываясь в лица и задавая массу неуместных вопросов: «Откуда уважаемый едет и куда направляется?», «Почему один, у столь почтенного господина должна быть свита?»

Теперь в больших и малых городах висели сигналки от демонов, в первый раз его порталом перенесло прямо под неё. Та разразилась таким воем, что он аж присел, полностью оглушённый.

Прежние сигнальные массивы были двух видов: те, что загорались, и те, что дымили, уж точно поприятнее этого адского устройства. Полусонный от дневной жары город вскипел шумом, народу набежало столько, что Линьгуан-цзюнь предпочёл сбежать.

Второй раз он угодил в лужу и чуть не расшиб нос о высокое здание, появившееся на месте отдалённого пустыря.

Больше наобум и в темноте Линьгуан-цзюнь передвигаться порталами не рисковал.

Городки, что он помнил крохотными, теперь были большими, там днём и ночью дозором ходила стража, они были окружены забором, а ранее вечно открытые ворота теперь закрывались на ночь.

Там, где он помнил просёлочные малолюдные дороги, теперь были настоящие торговые пути, выложенный брусчаткой, им не была страшна грязь и слякоть, не удивительно, что такими хорошими дорогами шёл и ехал народ.

Ему тоже пришлось быть со всеми, как смертному идти пешком или нанимать карету, ведь людские лошади от него шарахались, а собаки тявкали и выли вслед.

Короткоживущие удивляли и порой шокировали много чего повидавшего демона своими разговорами, привычками и даже манерами.

Вот когда он пожалел, что не может взять Аргха и просто пролететь над казавшимся бесконечным царством людей

Наконец, после мытарств долгого путешествия, он достиг своей цели — столицы. И крохотной улочки Приреченской — уже и реки-то не было, тёк ручеёк, заваленный мусором, — и невысокого покосившегося здания, которое раньше было то ли рестораном, то ли таверной.

Он стукнул условным стуком и коснулся кольца на двери, выпуская каплю демонической ци, даже в потёмках золотистое кольцо стало чёрным, дверь неслышно открылась. Ещё раз бросив взгляд вокруг, Линьгуан-цзюнь прошмыгнул внутрь.

* * *

Фэн Юй-сян часто ходил в человеческие земли, он был так похож на человека, что и не отличить. Он-то и принёс грозную, но вдохновляющую весть. Всё племя собралось поблизости, даже детёныши с интересом слушали, не отвлекаясь на вечную грызню.

— А глаза у него горят огнём!

— Красным? — не выдержал кто-то.

— Зелёным!

— Пфе! Это совсем не страшно.

Фэн Юй-сян смотрел на собравшихся с пренебрежением повидавшего жизнь демона.

— Стоит ему взглянуть на неугодного демона, и небо застилают тучи, поднимается темнота, в ней огнём горят зелёные глаза, и нет от них спасения никому.

Демонята постарше прижались к друг другу.

— Ветер поднимается и водоворотом всасывает в себя осмелившихся ослушаться демонов…

— Совсем всасывает? — Испуганно пискнула молоденькая демоница.

Фэн Юй-сян неторопливо глотнул грибной настойки из высушенного желудка козла.

Теперь на него, не отрываясь и затаив дыхание, смотрели все.

Их племя было небольшим, всего пятнадцать взрослых демонов, они издревле жили тут, в приграничье, их даже человеческая ци не повреждала, а лишь немного жалила, и они спокойно ходили в земли к людям. Раньше менялись: они приносили камушки, а те еду или ткани — выгодно было, а потом всякое пошло, и торговля прекратилась, теперь они ходили так. По ночам украдкой забирались поглубже и тащили всё, что в лапы попадётся — в демонических землях любили человеческие вещи. Тем и жили.

Фэн Юй-сян же принёс страшные новости. Он хоть и любит приврать, но такие ужасы даже он не выдумает.

Фэн Юй-сян не торопился, он спокойно попивал настойку и ждал, пока шквал вопросов прекратится.

— Не молчи. Куда демоны-то деваются, неужто на небеса сразу попадают?

— Возносятся прямо к богам!

Все захохотали — какое нелепое предположение. Страх, что заставлял неподвижно вслушиваться в рассказ, отпустил, демоны зашевелились.

Фэн Юй-сян же, выждав паузу, произнёс:

— А потом поднимается серебряный меч Сюя и режет всех демонов на такие крохотные кусочки, что потом три дня идёт кровавый дождь.

Детёныши заплакали. Даже на демонах, что смело ходили ночью в людские земли, лица не было, тёмные морды посерели от страха.

Вождь не выдержал, он громыхнул столом, за которым сидел:

— Ты всё врёшь!

Фэн Юй-сян утёр рот кулаком.

— Так сходи на Цинцзин — проверь. Туда недавно демонёнок припёрся, так его Шэнь Цин-цзюнь *(Демоны переиначили его имя на свою систему. Дали титул «цзюнь», владыка. Впечатлил он их…) целиком сожрал, как есть, с копытами и с хвостом.

Детёныши не выдержали таких ужасов, они порскнули во все стороны, стремясь спрятаться подальше. Да и демоны постарше прихватили такую важную часть тела к себе поближе. Никто не хотел расставаться ни с хвостом, ни с копытами.