Вместо Ночного дозора (джен)

Джон вернул письма мейстеру Эйемону с благодарностью, но практически без комментариев и с требованием самым надежным путем отправить в столицу письма отца, а также все тексты, книги, свитки, письма, дощечки и записки, все написанное на общем, валирийском и старом языках о Старых богах, Долгой ночи и ранней истории Дозора. Сейчас эти тексты не менее важны, чем весь Дозор, сказал Джон. Также соберите среди одичалых всех старцев, понимающих древний язык и умеющих читать руны, и отправьте их в Винтерфелл, там лорд Старк уже собирает затоков веры в Старых богов, потом поправился и сказал, что лучше отправьте их прямо в столицу. Почему не в Винтерфелл, спросил Эйемон, ждавший не команд, а подробной беседы, потом объясню, сказал Джон, не обижайтесь, почтенный мейстер, у меня действительно очень трудное время, но пару самых важных книг я все же забираю в Винтеряелл.

По дороге к Винтерфеллу Джон долго раздумывал, стоит ли ему прямо сейчас сообщать Роббу о своих планах или нет, в конечном счете решил, что пока не стоит. От Кейтлин его слова Робб без сомнения скроет, но Джейн и Сансе непременно расскажет. О Сансе беспокоиться не нужно, Санса только с виду хорошенькая болтливая дурочка, но на самом деле понимает политику получше старых лордов и умеет хранить тайны. А про характер Джейн Джон ничего не знает, вдруг она сболтнет Кейтлин или еще кому-нибудь.

Главной радостью в Винтерфелле была Арья, встретившая его, сидя на Рейгале. «Тебе же мейстер приказал упражнять понемногу руку и ногу, а не летать на драконе». — «Я и упражняю, — ответила она, — то с Иглой, то в полетах, то с Нимерией». — «Куда мы с тобой полетим? Я еще даже Робба не увидел, а ты говоришь, куда-то полетим, мы не летим, мы идем в замок поздороваться с твоим лордом и домочадцами».

Робб честно выполнил просьбу Джона, в Винтерфелле его ждало более двух десятков сказителей из числа северян и еще поселенные отдельно двенадцать или даже пятнадцать сказителей из числа одичалых. Показывая их, Робб сказал, что это лишь малая часть из предлагаемых сказителей, большинство еще не добралось до Винтерфелла, а многих отсеял мейстер Лювин из-за их неумения понятно и связно говорить или напевать связные баллады. Джон несколько растерялся, единственный настоящий ценитель этих рассказов находился в сотнях лиг от него, да и место его пребывания должно быть скрыто. Он спросил сказителей, умеют ли они писать и читать, но все сказители были неграмотны, кроме одного старика из числа одичалых, который, как он утверждал, умел понимать рунические надписи на дощечках и камнях. Второго мейстера в Винтерфелле не было, и он попросил Лювина и септона Шейли записывать их рассказы, пока не прибудут из Цитадели грамотные школяры и кандидаты и не освободят Лювина и Шейли от этой работы. Впрочем, половина сказителей из числа одичалых умела связно рассказывать только на старом языке или на какой-то смеси старого и общего языков. Поэтому они нуждались еще и в переводчике, чья способность переводить с голоса оспаривалась другим переводчиком.

Однако, этот спор о точности перевода был мелочью по сравнению с общим несогласием по множеству вопросов, включая самые принципиальные. Половина из сказителей говорила, что они поклоняются богам, живущим в деревьях, и вырезанным на них лицам, которые из дерева передают волю богов, а не душам древовидцев, древовидцы, по их мнению, только умели лучше других понимать божеств, прячущихся в деревьях. Другие говорили на манер Семибожья, что Боги находятся где-то на небесах, а деревья — это храмы, через которые происходит общение верующих с богами, а древовидцы — это кто-то вроде септонов, умеющих лучше формулировать молитвы людей и понимать ответы богов. При этом только одичалые и двое сказителей из горных племен говорили о связи оборотней и варгов с древовидцами, остальные варгов и оборотней просто не упоминали в своих сказаниях, у двух или трех сказителей оборотни были отдельными существами, никак не связанными со старыми богами и упоминались вскользь.

Джон, пообщавшийся лично с древовидцем и Детьми леса, чувствовал себя почти как архимейстер среди школяров, но он отдавал себе отчет в том, что сам знал очень мало, к тому же у него были большие сомнения в правдивости древовидца. Среди Детей леса он мог разговаривать лишь с одной из них, знающей общий язык, но она не была древовидицей и больше говорила о том, что она видела на своем долгом веку, и рассказывала различные легенды о прошлом, впрочем, не доходящие в своей древности до Долгой ночи и основания Ночного дозора. В конечном счете Джон решил, что он сейчас не будет ничего делать со сказителями, но вывезет их с Севера раньше других, вместе с теми, что соберет Эйемон, чтобы хоть память сохранилась о том, как верили и молились северяне.

В Винтерфелле Джон пробыл недолго, с Роббом он разговаривал мало, его слишком подмывало поделиться с Роббом своим планом, но очень боялся, что из-за этого разговора лорды узнают о предстоящей эвакуации с Севера раньше, чем следовало по его плану. Насколько быстро распространяются слухи на вроде бы пустынном Севере, ему показал разговор с Сансой, которая отозвала его в сторону и сказала, что Аша беременна, хотя по подсчетам Джона срок ее беременности не мог превышать трех лун. Этого еще не хватало, подумал Джон, интересно, кто из трех жен будет лучше изображать ревность и больше беспокоиться о будущем бастарде, у которого или у которой нет вообще никаких прав за пределами Железных островов. Он не сомневался, что Маргери уж точно будет знать об Аше к моменту его возвращения в столицу.

После разговора с Сансой Джон укрепился в своем решении не вести предварительного разговора с Роббом и поскорее отправился вместе с Арьей на Медвежий остров, где его главной целью была проверка, насколько хорошо дикий огонь может разрушать лед, и насколько он сможет задержать продвижение льдов к Медвежьему острову и затем и ко всему Северу. Первой и самой сложной задачей оказалось вылить дикий огонь на лед так, чтобы не поджечь корабль. Если его лить на слабый лед близко от корабля, то горящая пленка быстро растопит лед и может догнать корабль и его поджечь. К тому же всегда есть опасность, что сильная волна или внезапный порыв ветра загонит корабль в зону огня. Поэтому единственным способом стали выстрелы из катапульт горшками, набитыми смолой или смесью опилок с маслом и диким огнем с маленьким сосудиком чистого дикого огня в центре и подожженным фитилем, опущенным в смолу, запечатывающую горшок. Горшки улетали на несколько сотен футов от корабля, пробившегося вглубь через слабый лед и тут же после выстрела уходившего обратно в свободную воду с плавающими льдинами. Результат зависел от того, разбивался горшок о лед или зарывался в снег. Зарывшийся в снег горшок через некоторое время разрывался на куски, разбрасывая вокруг себя на десятки футов опилки, пропитанные маслом и диким огнем. Разбившийся горшок, напротив, раскидывал смолу и пропитанные опилки совсем близко к месту паления. Сперва показалось, что толку от этих упражнений совсем немного, в первом случае загорались лишь ближайшие к фитилю кучки опилок, куски смолы и лужицы дикого огня и масла, а во втором случае постепенно загоралось почти все и быстро образовывало полынью небольших размеров. Джон, Арья и сопровождавшая их на корабле Дейси Мормонт сочли опыты совсем безуспешными.

Однако назавтра они в обоих случаях увидели крупные полыньи размером более ста футов и продолжающие расти, хотя огонь уже погас, по-видимому, теплая вода продолжала топить лед и расширять полыньи. Сделанные полыньи удалось соединить вместе, как с помощью драконьего пламени, так и с помощью крепкого судна, ломающего лед, хотя последний способ заставил половину экипажа превратиться в бурлаков, помогавших гребцам. А, может быть, вообще судна не нужно, достаточно примитивного ледореза, состоящего из двух грубо сколоченных вместе бревен, которые тащат огромные собаки по льду, и наклонного стального острия или пилы между ними. Хотя сколько людей провалится в воду при подобной работе. Но даже если не думать о всех сложностях, то нельзя забыть о том, что общая длина Медвежьего острова, к которому приближалось замерзшее море, составляет не сотни футов и даже не лигу, а примерно 25-30 лиг (около 150 км) от края до края, или примерно 12-14 лиг (60-65 км), если ограничиться лишь выступом северного берега, наиболее близким к мысам Стылого берега.

После этого Джон занялся сложными расчетами. Он оптимистично принял, что размер полыньи от одного выстрела составляет сто пятьдесят футов и столько же можно разорвать тем или иным способом между соседними полыньями, то для одного прохода вдоль северного выступа потребуется как минимум шестьсот горшков с опилками, перемешанными с диким огнем. Столько горшков в день пироманты вполне могут изготовить. Другое дело, что делать с этими льдинами, они ведь вскоре примерзнут обратно, и мы никаким силами, кроме ветра подходящего направления, не отгоним их назад, то есть на льдины надо ставить парус в надежде, что северный ветер отгонит их на юг, или западный — в Закатное море. Хотя если ветер будет менять направление, то льдины с парусом могут начать вертеться и плыть в самых разных направлениях. При этом, если они не проплывут мимо Медвежьего острова, а пристанут к нему, то эффект от всей этой работы будет нулевым или даже отрицательным.

Во сколько жертв обойдется один такой проход Джон прикидывать не стал, думать не хотелось о том, сколько хороших людей он погубит из-за того, что идея эвакуации Севера пришла ему в голову так поздно. Но тем не менее, все это придется делать. «Я высчитываю размеры льдин, — сказал Джон с пафосом сам себе, — вместо того, чтобы сразить Иных!». Но способов сразить Иных не было и оставалось считать, как им образом и насколько он сможет задержать замерзание пролива.

Ибо нужно было время…

— время, что придумать план,

— время, чтобы уговорить северных лордов,

— время, чтобы уговорить южных лордов,

— длительное, весьма длительное время, чтобы вывести с Севера на юг четыре миллиона человек.

А потом ему в голову пришла мысль, что он забыл о главном, о том, что Иные могут и будут мешать, насылать холодный ветер и снежные бури. А в темноте, которая прерывается лишь коротким северным днем, больше похожим на сумерки, чем на светлый день, они будут посылать вихтов убивать работников. И как защитить работников? Если они наденут доспехи или кольчуги, то у них не будет шансов выбраться из воды, если на них будет только кожа и поверх нее легко сбрасываемые накидки из шкур, то как они будут противостоять вихтам.