Новелла об Янгчен (джен)

ОТГОЛОСКИ

.

Кавик принялся сбрасывать хвосты ещё в Аватаровом жилище. Он вышел в утреннюю пору — ни поздно, ни рано — и влился в нарастающий поток идущих на работу горожан.

Хотя в Бинь-Эре по большей части ценилось сырьё, предметом торговли в Таку чаще выступали изысканные изделия тонкой руки мастера, очищенные в тиглях от всех излишеств, — плоды концентрированного тепла, инструментов и тяжких трудов: лекарства и масла, по три вида на каждый недуг, холсты бумаги, предназначенные лишь для конкретного типа чернил (кто знает, что случится, коснись волокон не тот цвет), убранства для погодных условий в диапазоне от идеальных до чересчур идеальных.

Намотав круги по территории и быстренько перевязав свои волосы по-другому, Кавик зашёл в пельменную, где обслуживали пенсионеров, имевших время выпить чая по утру и почитать новости. Чего он понять не мог, так это почему самым популярным блюдом оказались простые роллы без начинки, едва политые соусом из чёрной фасоли. Может, местные были столь просвещены в гастрономии, что вкус только отвлекал их от истинной сути пищи.

Он проскользнул за уже занятый некой парочкой столик. Когда он сел рядом с До, напротив Аюнерак, эти трое стали и впрямь похожи на семью: два молодых, очень далёких родича пришли отдать дань уважения своей матроне.

Исполнительница Белого Лотоса удосужилась явиться лично. Пробраться в Таку для человека её возраста было не так сложно, как вскарабкаться по горам Тайхуа, однако, её присутствие всё же означало, что время было на исходе. Любят же начальники объявляться, когда подчинённого прижали к стенке.

— Ты бы заказал чего-нибудь, — сказала ему Аюнерак. — У нас есть средства на расходы, пускай и ограниченные.

— Я не голоден, — Кавик толком не ел с тех пор, как они потеряли Нуцзяня. Сторонился кое-каких продуктов. Он хотел хоть как-то почтить память бизона, насколько то позволяли обстоятельства.

Но нужды мира никуда не делись. Аюнерак подняла свою чашку, и пар сдуло её дыханием.

— Докладывай, значит.

Он-то думал, что пересказать всё по порядку окажется нелегко, что ком застрянет в горле и проскребёт себе путь на волю. Но факты лились из уст ручьём, столь далёкие, легко подконтрольные, как числа в гроссбухах. Пока он говорил как непричастный историк, боль утихала. Помогало и то, что Янгчен уже знала, что он делится сведениями с Белым Лотосом. Стопроцентной верности от него и не ждали.

Что он решил упустить, так это Сянь. Девочка была только рада оставить прежнюю жизнь позади и пожить в Западном Храме Воздуха какое-то время: может, даже неопределённое. Кавик же хотел, чтобы хоть теперь к ней не относились как к вещи, да и вряд ли что случится, разгуливай она на свободе без ведома Белого Лотоса. Слабо верится, что равновесие в Четырёх Народах можно пошатнуть с помощью рукопашного боя.

Как только он закончил, наступила пауза. Кавик задался вопросом, в какую же сторону склонятся его слушатели. Проявят хоть немного бескорыстной человечности или же сразу перейдут к делу?

— Вы… — До потёр виски. — Вы упустили мага огня из «Единодушия». Вы отыскали что-то новое, бесценное, что могло бы перевернуть игру, но в тот же день лишились и этого. Вы, недоумки мелкие, напортачили именно с тем, с чем вам нельзя было напортачить.

Пожалуй, Кавик больно завысил ожидания. При всех его грехах, Райтэй был человеком, со своими нуждами и решениями. Может, относись они к нему соответствующе, и он, и Нуцзянь остались бы живы.

— Погиб ребёнок, гадкий ты жук. Он тебе не «что-то».

Аюнерак подняла свою ладонь, как будто бы перемирие можно было заказать у официанта. Кавику оставалось лишь полагать, что это место было надёжным, раз уж его избрал Белый Лотос.

— Судьба мальчика трагична, несомненно. Но если бы ты сохранил его в живых и переманил на нашу сторону, вариантов у нас было бы побольше. Мы могли бы помочь ему развить свои навыки в безопасной мере.

Кавик же им во всех подробностях объяснил, путём каких бездушных пыток развиваются эти навыки. Он стукнул ладонями по столу.

— Вы вообще хотите остановить «Единодушие»? Или просто себе его заграбастать?

Белый Лотос как будто бы попросту завидовал Чайси.

— И то и то, — ответила Аюнерак. — Знаю: тебе это не по душе, но такова реальность. Лучший исход для нас — чтобы у руля встала нейтральная сторона. А, будь это хорошо или плохо, нет на свете более опытных и непредвзятых лидеров, чем в Белом Лотосе.

Кавик фыркнул, даже не скрывая. Пускай он и был полноправным членом, но не обязан был им преданно подхалимничать.

Для этого у них был До.

— Думаешь, Аватар лучше, — сказал мужчина. — Ты легко читаем. Думаешь, с Аватаром у руля всё будет тихо-мирно.

Кавик ждал, что До опять начнёт говорить о Янгчен гадости, и уже подумывал, какой бы желчью плюнуть в него в ответ. Ещё можно было дать ему в челюсть прямо за столом.

Но До неожиданно изменил свой подход.

— Нельзя столько возлагать на одного человека, — сказал он тоном, приближённым к нежному. — Человек сломается. Человек сойдёт с ума, потеряв близкого спутника. Одинокий смертный никогда не будет благоразумен, объективен.

Каким же разумным было его объяснение Аватаровым недостаткам.

— Сама сила Белого Лотоса в том, что у него нет тела, формы, внешнего вида, — сказал он. — Аватару приходится действовать в согласии с её телом, и это её сковывает. Думаешь, твоя вера в неё не бремя?

Кавик вспомнил чествующие толпы и ворчливого деревенского лидера. Мингьюра на носилках, нуждавшегося в лечении. Даже Джуджинту он ей подбросил без её согласия. А если подумать о том, как на неё давило его собственное присутствие…

Быть может, в каком-то смысле, только Белый Лотос и пытался облегчить Янгчен работу? Кавик был не уверен. Он уже был ни в чём не уверен.

— Наши попытки отыскать Тапу не принесли плодов, — сказал До. Он слегка пожал плечами в надежде на поощрение, мол, «видишь? Я признаю, что мы неидеальны». — Пускай отследите его вы с Аватаром, но схватим его мы. И позаботимся тоже.

— А с Фэйшанем что? Просто позволим ему бродить по улице, играть в детектива? Чайси ведь и на него целится.

— Она его засекла раньше нас, — сказала Аюнерак, нахмурившись. Ещё один прокол с их стороны. — У неё было время причинить ему вред, но она этого не сделала, а значит, она только рада попользоваться его присутствием до нужного момента. Для неё он идеальная преграда на нашем пути.

Это бы объяснило, зачем Каляану просто так раскрывать личину Царя Земли. Только если обе стороны осознают угрозу общих потерь, она способна стать оружием в твоих руках.

— Чайси не Хэньше, — сказала Аюнерак. — Она не будет так же неосторожна. Она понимает, у неё есть всего одна попытка на то, чтобы спровоцировать массовую разруху, особенно теперь, когда из «Единодушия» остался только Тапа.

Окончание съезда. День, когда официально прибывают Лорд Огня и вождь Племени Воды. По-видимому, и Фэйшаню придётся отбросить маскарад и снова примерить царскую мантию. И в этот момент важнейшие мишени во всех Четырёх Народах публично соберутся вместе.

Каждый игрок за столом наблюдал, как песок в часах медленно убывал. Кавика приводило в ярость то, как они ещё умудрялись ждать. Ему хотелось разбить все чашки, опрокинуть стул, разляпать чернила.

— Мой брат.

— Твой брат-призрак, — ответила Аюнерак. — Мы и сами не прочь найти его. Но в своём мастерстве он

безупречен. Лучше лучших из нас.

Кавик мог только рассмеяться. Каким-то образом, даже после всего, что случилось, Каляан оставался неуловим.

Благословлён. Его брат был попросту благословлён. Разве не это всегда и было причиной?

Атмосфера была не та — Кавик понял это сразу же, как ступил на порог убежища. Он поднял стопку булочек как щит, осторожно.

— Я завтрак принёс.

Слабое прикрытие для выхода на улицу, но он и правда старался.

В дверном проходе стоял один лишь Акуудан — одинокий страж у врат в царство кары. Он взял у Кавика торбу и откинул в сторону.

— Пошли, — сказал он. — Она хочет тебя видеть.

Убежище было невелико, но, идя по коридору с Акууданом позади, отрезавшим ему путь к побегу, Кавик насторожился. Из всей команды здоровяк всегда был наиболее добр к нему. Может, таким образом они пытались усыпить его бдительность. Если и так, то ничего не получилось.

Прежде чем Кавик вышел из харчевни, Аюнерак спросила его о самочувствии Аватара. Вопрос показался ему до жути несправедливым. Пожизненные узы магов воздуха с бизонами были священны, хорошо известны всем Четырём Народам. «Ты про потерю её близкого друга? Ой, она держится: тот ещё крепкий орешек. Спасибо, что спросила. Передам твои соболезнования». «Без понятия», — по итогу он остановился на этом.

Его истинные чувства было не так просто изложить. Это Аюнерак поведала ему о склонности Янгчен примерять личины своих прошлых жизней, но лишь вкратце, пересказывая донесения. Именно он лично застал, как Янгчен теряет свою доброту в час смятения, по вине пламени, истощения.

Ни он, ни Исполнительница не могли постигнуть всех тайн аватарства. И в своём неведении Кавик, признаться честно, опасался, что у Янгчен, как ни у кого другого, найдётся решение горю: дать дорогу «кому-то иному», позволить ему разобраться.

«Дела у неё плохо, и я боюсь, чтобы она не стала совершенно другим человеком».

— Не туда, — сказал Акуудан, когда Кавик потянулся к двери в комнату для планирования.

Помимо неё в доме оставались только личные покои Аватара. Тупик. Каждый профессиональный инстинкт вопил ему не заходить внутрь без пути к отступлению. «Ты же работал с этими людьми, ел с ними за одним столом». Но какая, в конце концов, разница? Янгчен, как никто другой, видела, как цепочки событий уходят глубоко в прошлое, и оттого нередко упоминала их значимость. Как не пытайся отследить путь к погибели Нуцзяня, наткнёшься на Кавиково имя, и не раз.

Шагнув внутрь, он не ожидал увидеть спальню забитой всеми членами команды. В тесном помещении он осознал, какой же чести был удостоен с тех самых пор, как вломился в «Голубой особняк»: оставаться наедине с Аватаром там, где она спит. Даже когда она спит.

Но этому пришёл конец. Таягум и Джуджинта обступили Янгчен с флангов, пока она сама, полуодетая, сидела на кровати. Её длинные волосы спутались. Она накинула одеяльце себе на плечи, как бы тепло ни было в Таку. Её неопрятность была, скорее, не следствием траура, а безразличием владычицы к своим слугам, мол, «вы не достойны того, чтобы для вас прихорашиваться».

Как она подняла голову, Кавик вздрогнул. Богохульным было даже допустить, что она так просто бросит Таку, бросит саму себя. Этим холодным, пустым человеком перед ним всё ещё была Янгчен.

— Я всё думаю о том, что сказал нам твой брат той ночью, — по её скрипучему голосу могло показаться, как будто она плачет, однако, сквозь стены дома Кавик до сих пор не слышал от неё ни писка. — «Дай Чайси победить», — она выдохнула носом себе в ладони. — Это он тебе сказал в Джондури, когда ты предал меня? Дать ей то, чего она хочет?

«Всё будет хорошо. Ничего страшного не произойдёт». Кавик выпустил детищ этого клятого острова на волю, поддавшись уговорам Каляана, мол, попытки Аватара воспрепятствовать «Единодушию» не обернутся ничем, и негоже ради этого ставить семью под угрозу. Ком в его горле не давал проронить и слова. «Более-менее», — следовало сказать. Он встал на сторону брата, то бишь, встал на сторону Чайси. Он позволил её мерзопакостным вложениям дать свои плоды.

Кавик всё не мог дать ответ. Ярость окружающих была ошеломляющей. Он задавался вопросом, не рассказала ли Янгчен остальным про Белый Лотос.

Нет, решил он. У них было вдоволь собственных причин его ненавидеть. Каждый из них потерял в этой борьбе частичку себя: дом, честь, друга всей жизни.

Только один из присутствующих так и не расплатился по горькой цене. Он. Но, глядя Аватару в её серые глаза, отныне каменные стены, сквозь которые её мысли не читались, Кавик убедился, что и это ненадолго.