Тео. Теодор. Мистер Нотт (джен)

Теодор посмотрел на часы. Время близилось к трём часам ночи, а он по-прежнему стоял в пустынном кабинете Долорес Амбридж, видимо, уже бывшего временного директора Хогвартса. Нарисованные котята, что обитали на всевозможных картинках, развешанных по периметру кабинета, спали, не зная о судьбе хозяйки. Слегка колыхалась штора — нежно-розовая, в тон любимому цвету Долорес Джейн Амбридж. Тео коснулся своей шеи, на которой оставались следы от опутывавших его верёвок.

Сердился ли он на Джинни и Артура? Объективно, они вдвоем были самыми близкими ему людьми среди тех, кто устроил спонтанное восстание. Невилл был на втором месте после них.

Да, конечно же, он сердился. Сердился на то, что вся его игра, о которой знали и они трое, и Грейнджер, в решающий момент была сыграна за него. Он хотел выступить на стороне строгой справедливости в понимании её Амбридж, а не буйной подростковой агрессии, но сейчас, к лету, в нём совершенно не оставалось сил терпеть розовую жабу. Он хотел бы раскритиковать план Поттера, предложить свой, насладиться минутой славы и почивать на лаврах, решив проблему не в лоб, а как-то иначе, а в итоге…

А в итоге его запишут в проигравшую сторону. К тем, кто сознательно или неосознанно был сторонником Тёмного лорда, и потому примыкал к Амбридж, ситуативно пользуясь негативным настроем помощницы Министра к Поттеру и всему тому хаосу, что он вокруг себя создавал. Если то, что сказала Спраут, было правдой… если то, что сказала Спраут, было, то последствия догонят и его, и всех вокруг.

Мысли снова вернулись к другу и… и девушке? Их отношения были непонятными ему самому. Они целовались, несколько раз заходили дальше, должно быть, это была любовь? Но давала ли любовь права на палочку, упёртую под лопатку? Любовью ли было усыпление? Чем это было? Вопросы, на которые у него не было ответов.

Сейчас вообще не было никаких ответов. Ответы были наверняка у Дамблдора, но он… Спраут сказала, что он вернулся в Хогвартс, а потому Тео ухватился за эту мысль, как за знак. Ему захотелось бежать, лететь через ступеньки, но он вовремя спохватился. Скула заныла от одной мысли о том, что ему придётся куда-то идти, особенно по ступенькам, и он перевёл взгляд на камин. Злосчастный камин, в который Поттер засунул свою голову, чтобы с кем-то поговорить.

— Кабинет директора Хогвартса!

Эти слова он помнил со своего первого курса. Тогда Снейп позвал его к себе в кабинет и отправил к директору, и он впервые оказался в удивительно волшебной комнате.

Так вышло и сейчас. Зелёное пламя подкинуло его куда-то в трубу, и выплеснуло на коврик перед камином Дамблдора.

— …погиб. Боюсь, что из Арки Смерти нет выхода, Минни. Мистер Нотт? Неожиданный визит.

Дамблдор был в какой-то странного вида на французский манер шляпе, берете, и тёмной мантии без привычных орнаментов и узоров — магия, защитная магия, окутывала её изнутри, держа на золотых и серебряных нитях, что проступали, насыщенные этой магией, на виду у Нотта.

— Добрый вечер, директор, профессор, — поморщившись и приложив руку к скуле, скомкано поздоровался Нотт. — Рад видеть вас здесь.

— Взаимно, мистер Нотт, — сухо ответил ему Дамблдор. Макгонагалл покачала головой.

— Я не сказала вам спасибо, Нотт, — кратко заметила она. — Спасибо. Два балла Слизерину. Не думаю, что это имеет смысл сейчас, но пусть они вас утешат.

«УТЕШАТ?!»

В его голове будто бы забил колокол, а стук сердца запульсировал в висках.

— Что… что вы имеете в виду?

— Минерва, не стоит так пугать юношу, — укорил её Дамблдор. — Успокойтесь, мистер Нотт. Все студенты, что добрались до Отдела Тайн, я ведь так понимаю, что вы в курсе этой авантюры?

Теодор кивнул.

— Все они живы. Включая мисс Уизли и мистеров Гампа, Томаса и Лонгботтома.

От сердца отлегло.

— Несмотря на некоторые… травмы, их жизни ничего не угрожает. Сейчас все они в Мунго.

— Что там случилось?

— Бойня, — ответила вместо директора Макгонагалл. — Грязная бойня, учинённая Вы-знаете-кем! Он заманил детей в ловушку и попытался шантажировать министерство!

— Профессор Спраут сказала, что Фадж ушёл в отставку?

— Его судьбу мы с вами будем решать послезавтра в Визенгамоте, — мягко сказал Дамблдор. — Присядьте.

Кресло само подлетело к Нотту, и он понял, что совершенно не хочет садиться.

— Увы, Минерва права. Я вынужден вас расстроить. Ваша тётушка… Гестия Джонс закрыла собой ваших друзей.

Теодор сжал подлокотники до боли в пальцах. Он зажмурился, надеясь, что это всё ещё сон, и его пробудит лишь утро в Больничном крыле. Напряглись жилы лица, и скула острой болью отозвалась в голове.

— Она пала, как настоящий гриффиндорец, — тихо сказала Макгонагалл. — Мне… мне жаль.

Теодор вспомнил, как впервые встретился с тётушкой. Ему было несколько лет, и она заявилась в его комнату, отталкивая и обругивая отца. С ней было весело, пусть он и побаивался её, а меньше года назад именно она стала тем человеком, кто помог ему в критический момент.

— Бабушка…

— Леди Виктория была свидетельницей последнего боя своей дочери, — твёрдо ответил Дамблдор. — Она и сотни других магов Министерства едва уцелели. Не в последнюю очередь благодаря Гестии Джонс.

Они помолчали. Теодор всхлипнул, и почувствовал, как слёзы бегут по его щекам. Ему вспомнились слова о том, что политика — путь по головам, по трупам, сквозь смерти друзей. Это придало ярости.

— Но ведь вы знали, — он хотел было стиснуть зубы, но не мог. — Знали, что Поттера заманивают в ловушку? Профессор, он ведь нашёл вас днём?

Макгонагалл отвернулась.

— Я была уверена, что мальчику померещилось. Ему не двенадцать, чтобы верить чужим голосам и образам!

— Эта смерть на вашей совести, директор, — не слушая декана Гриффиндора, с отчаянием прошептал Нотт. — Ведь тётя была вашим сторонником всю свою жизнь!

— Минерва, — обратился к своей помощнице Дамблдор. — Прошу, пожалуйста, отправляйся отдыхать. У тебя был не менее тяжёлый день, чем у других. Уже давно ночь.

Женщина кивнула и, неестественно сильно выпрямившись, вышла из кабинета через дверь. Теодор откинулся в кресле и, глотая слёзы, уставился в потолок. В отличие от многих других мест замка, Трапезного зала или той комнаты-с-диадемой, здесь потолок был обычным. Переливающимся магией, сотнями защитных чар, укутывавших крышу, но совершенно обычным. Белым.

Зашевелились в сонной дреме портреты, и лишь звук наливающейся в чашку воды отвлек почти уснувшего Нотта. Чашка, полная дымящегося от кипятка чая, подплыла к нему, удерживая магией директора.

— Выпейте, Теодор, — сказал Дамблдор мягко, пригубливая из своей чашки сам. Нотт последовал его примеру. Чай был мятным, слегка отдавал травами. — Альпийский сбор.

— Вы провели эти месяцы на континенте? — втянув в себя сопли и слёзы, полюбопытствовал Теодор. Ему и правда стало лучше.

— Да. Навещал… старого приятеля, скажем так. Консультировался. Уральские горы чудо, как хороши в мае, а в Гиперборее даже и не слишком холодно.

— Искали там Кощея? — хмыкнул Нотт. Боль в скуле как-то унялась.

— Именно так, — степенно кивнул директор.

Казалось, что ничего не было. Ничего не случилось.

— И что, вам удалось что-то найти?

— Несколько идей, — старик туманно покачал головой, глядя в потолок. — Кто-то должен был сказать Тому об одной из них, и у меня не слишком много предположений, если судить по… фактам. Какие у вас планы на это лето, Теодор?

— Вы так говорите, директор, как будто бы ничего не случилось.

— Не думаю, что что-то изменилось для вас с этими новостями, мой мальчик.

— Бабушка…

— Леди Виктория похоронила свою любимую дочь в один день с вашим рождением, — со значением сказал Дамблдор. — Конечно, думаю, что вам стоит посетить Францию. Виньен занял пост министра три дня назад, и теперь там будет настоящий праздник.

— Я не понимаю вас, директор, — признался Нотт. — Обычно вы не говорите загадками.

— Боюсь, что те, с кем я общаюсь чаще, не согласятся с вами. Но что же. Думаю, что я решу свои сомнения к августу и мне потребуется ваша помощь. Здесь, в Британии. Вам знакомо заклятье Доверия?

— Фиделиус? Да, но я никогда не делал этого самостоятельно…

— О, думаю, ваша бабушка не откажется помочь вам скрыть весьма примечательный особняк в Актоне от глаз магглов и магов.

Теодор почувствовал, как скула начинает снова ныть, и машинально коснулся щеки.

— Вижу, вам тоже досталось. Увы, все мы несём потери. В наш дом пришла война. Многие восприняли это с восторгом, но ещё больше — с ужасом.

Дамблдор встал из-за своего стола.

— Не только ваша тётушка ушла за Грань. В прямом смысле слова к Мерлину отправился мистер Блэк. Трэверс, один из беглецов из Азкабана, был убит мистером Лонгботтомом. Боюсь, что послезавтра будет разбирательство и над Фаджем. Я попрошу вас присутствовать в Визенгамоте, Теодор.

Нотт кивнул и зевнул — но зевок принёс ему лишь боль. Он не смог удержать болезненный стон.

— А сейчас настало время отправиться в Больничное Крыло.

* * *

Утром стол Слизерина был окутан пологом тишины. Студенты были хмуры, многие из них ничего не ели, и лишь шелест страниц нарушал молчание. Малфой был бледнее себя обычного, Гойл постоянно тёр глаза кулаками, а Панси в нарушение устоявшегося порядка вещей села рядом с ним и прошептала: «Нотт, что делать? Я боюсь!»

Если бы у Теодора было мнение на этот счёт…

Передовицу Ежедневного пророка украшала эпическая колдография дуэли в Атриуме Министерства. Дамблдор и Тёмный лорд, совершенно не похожий на обычного человека, безумно худой, с лысой головой и узкими, длинными пальцами, насылали друг на друга ужасно сильные проклятья, которые смог заснять фотограф. Подпись гласила: «ОН ВЕРНУЛСЯ: МИНИСТЕРСТВО ПРИЗЫВАЕТ СОХРАНЯТЬ СПОКОЙСТВИЕ».

Официальные комментарии давали Амелия Боунс и Руфус Скримджер, руководители силового аппарата Министерства. Они заверяли, что в ближайшее время Министерство наведёт порядок и восстановит привычный уклад, а в конце репортёр приводил сведения о том, что вообще случилось в Министерстве. Погибли семеро магов — четверо сотрудников Отдела Тайн, аврор Джонс (приставлена Министром Фаджем к Ордену Мерлина второй степени посмертно), пожиратели смерти Блэк и Трэверс. Сам Фадж обращался с повинным словом на три абзаца на второй странице, прямо над перечнем задержанных пособников Тёмного лорда.

Если основную массу обитателей Хогвартса и касались события в Министерстве, то студентов Слизерина касался в первую очередь список из четырнадцати имён. Чета Снайдов, отцы Драко, Крэбба, Гойла, Антонин Долохов, трое Лестрейнджей, Джагсон, Мальсибер, Уолтсон, Макнейр и О’Ларис. Все они были пленены — израненные аврорами и «студентами Хогвартса, прибывшими на помощь Департаменту Магического Правопорядка». Списка этих самых студентов не было — но не нужно было быть пророком, чтобы понять, кого именно из студентов не оказалось в зале утром.

Собственно, многие имели родственников в этом списке, да что там, вся чистокровная Британия приходилась друг другу кузенами, но именно сокурсникам Теодора не повезло больше всех. Нотт видел, с каким страхом и презрением, перешёптываясь, поднимают взгляд на троих юношей студенты других Домов, и даже Слизеринцы. Поезд отходил через несколько часов, и едва ли кто-то из них хотел оказаться на пути домой, где их ждали по-настоящему плохие новости.

В зал влетели птицы. Солидный филин из Визенгамота, исправно каждую неделю посылавшийся Теодору как обладателю места в Высоком Визенгамоте (а Нотт каждую неделю исправно игнорировал после прочтения приглашения на заседания), принес очередное письмо от Персиваля.

«Многоуважаемый лорд Нотт! Аппарат Визенгамота приглашает вас на судебное заседание по делам о нарушении множества законов Магической Британии группой волшебников по предварительному сговору. Заседание состоится в экстренном порядке двадцатого июня в десять дополудни в зале заседаний 4. С уважением, руководитель аппарата Визенгамота, П.И. Уизли».

— Папа завтра будет там, — всхлипнула Панси. Тео покосился на девушку с неудовольствием — он явно не хотел, чтобы она читала его письма. — Это так страшно, Тео…

— Спокойнее, Паркинсон, — тихо сказал он. — Спокойнее.

Пир подошёл к концу, и он поднялся со своего места первым из всего факультета.

— Слизеринцы, — обратился он к своему факультету. Студенты замолкли. — Воздержитесь от обсуждений сегодня в гостиной и в поезде.

Круто развернувшись, он первый же вышел из зала, спешно догоняемый кем-то — это был Блейз.

— Круто ты в этом году, а? — сказал приятель, кладя ему руку на плечо. Нотт едва удержался, чтобы скинуть её. — Старшекурсники как воды в рот набрали. Малфой выглядит так, как будто его гриндлоу засосал, а всем насрать, все его запоносить готовы…

— Тебя мои слова тоже касаются, — буркнул Тео.

— Не, ты послушай, я же как раз! Слушай, тут у моего приятеля, ну, Джаса с седьмого курса у барсуков…

— Огдена?

— Ага, его. Его папаша вписался в твою программу по спонсированию детей чистокровных, ну и он знал, что Фадж засунул голову в песок уже давно и напрасно.

— Так.

— Он хочет встретиться с тобой на днях, вот. Хотел, пока всё это не случилось. Джас говорил…

— Ну, ты же успеешь ему передать, Огдену своему, что мы можем это обсудить в поезде? — резковато ответил Теодор, а Забини, будто бы не заметив этой резкости, просияв, пошёл в другую сторону.

* * *

В этот раз никого не было в поезде, кто мог бы составить ему компанию из привычных попутчиков. Ни Артура, ни Невилла, ни Джинни, ни даже Дина. Разве что Блейз, который и привёл к Нотту младшего внука владельца самой знаменитой магической винокурни. Нотт за эти годы часто видел светловолосого парня с барсучьего факультета на пару лет старше, но едва ли когда-то говорил с ним.

— Эм, привет, Теодор, — неуверено протянул он руку. Несмотря на свои семнадцать лет, выглядел он довольно-таки худым, а узкие плечи и волосы до плеч придавали ему некоторую девчачность.

Они поздоровались, и Огден сел на полку купе.

— Тут такое дело… — он пригладил свои волосы. — Дед хочет поговорить с тобой. Ну, он работает и с Тюбером, и сам тоже, и вот, что-то там политическое. Я не знаю деталей, но он написал, что если мы с Блэем хотим… это неважно, да, — одёрнул он сам себя, посмотрев на Забини, — то мне надо организовать вашу встречу. Типа на днях.

Едва они ушли — своё согласие Нотт дал — дверь купе снова открылась, и за ней оказался мертвенно-бледный Драко Малфой.

— Можно? — спросил он, едва шевеля губами.

Теодор кивнул, и Драко, захлопнув дверь, сел напротив Теодора.

— Это конец, — тихо сказал он. — Ты-знаешь-кто поселился в моём доме. Он…

— Не думаю, что он убьёт тебя, — хмыкнул Теодор.

— Нет, конечно же, нет, — согласился Малфой, положив руки на колени. — Но есть вещи хуже смерти. Например, неисполнимая клятва. Но я не хочу делать этого. Я не хочу возвращаться домой.

— Отправься во Францию, у тебя же есть там вилла. Или напросись к Пайкам в Америку.

— Я не могу, мама… я не могу.

Они умолкли. Каждый думал о своём. Драко, как будто бы, ждал какого-то решения от Нотта, и будто бы напрашивался на что-то, но на что? Тео не хотел предлагать никаких решений. Молчание длилось не один десяток минут, и Тео почти задремал, когда Малфой нарушил тишину.

— Нотт, а твой друг с Хаффлпаффа, Гамп, он же тоже был там, да?

Тео потянулся было поправить галстук, но, поняв, что его нет, коснулся расстёгнутой пуговицы рубашки.

— Я не знаю, — сухо ответил он. — Его нет в школе, и его декан ничего не сказала мне.

— А тебя они тоже заколдовали, да?

Теодор скривился.

— Вот она, — с нотками торжества отметил Драко, — вот она, цена дружбы с предателями крови!

— Малфой, — Тео наклонился вперёд. — Ты пять лет сохнешь по Поттеру. Заткнись, а? Они всех слизеринцев из дружины Амбридж заколдовали, потому что мы встали на пути у этого шрамоголового ублюдка. Понимаешь? Я бы не дал им отправиться на эту авантюру, и твой дружок меня и приложил.

Драко пошёл красными пятнами, но ничего не ответил. Они вновь помолчали.

— Он сказал мне, — спустя паузу тихо ответил Малфой, — что я могу катиться к чёрту. Презренный маггл. Я ведь и правда хотел бы подружиться с ним. Даже Гермиона…

— Ого! — не смог сдержать удивления Нотт. — Гермиона!

— Да, Гермиона! — огрызнулся блондин, — она вообще-то даже заступилась за меня, но Поттер даже свою подругу слушать не хочет. Во всём, что будет со мной летом, виноват он.

Нотту было нечего ответить Малфою, и они замолкли. Пейзажи Шотландии давно сменились за окнами северной, а затем и средней Англией, и Хогвартс-Экспресс мчал их всё ближе и ближе к Лондону. В коридоре прогрохотала тележка разносчицы сладостей, и Нотта заклонило в сон. Снилась ему какая-то ерунда, которую он и не запомнил толком, и единственное, что отпечаталось в его памяти, это то, как на вокзале тётушка Гестия оказывается под огнём маггловских авроров, которые её почему-то превращают в вампира. Это было странно и нелепо.

* * *

Дерри перенёс его, сонного, но обуянного тревогой, в поместье Джонсов. Бабушка была прямо в той же гостиной, где он оказался, в кресле. Она гладила Чешира, лежавшего у неё на коленях, и смотрела в окно во всю стену. На улице шёл дождь, зашедший с моря, сплошной стеной заливая взор. Ветер швырял капли в окно и безжалостно трепетал зелёные листья деревьев — но ему не под силу было их сорвать.

— Бабушка, — бросился к ней Теодор, оставляя чемодан на полу. — Бабушка…

Он упал на колени рядом с её креслом, слегка касаясь её рук, пока она всё так же меланхолично гладила кота.

— Ну здравствуй, внук.

Леди Виктория пыталась звучать бодрее, чем могла. В её голосе чувствовалась боль, боль, которую нельзя было передать словами.

— Мне так жаль… — прошептал Тео. — Тётя…

— Не стоит жалеть мертвецов, — тихо одёрнула его старая ведьма, строго взглянув в глаза — впервые за эти минуты. — Они не умирают. Мёртвые не умирают, они живут в наших сердцах. Теперь в моём сердце живут уже трое.

Дед, мать и тётя, понял Тео.

— Ах, как бы я хотела, чтобы они жили на моих глазах, — она прикрыла глаза, и одинокая слезинка пробежала по её щеке. — Но они лишь умирают. Глупая Гестия, ну как можно было…

Старуха махнула рукой, и кот испуганно дёрнулся.

— Я всего лишь хотела, чтобы она образумилась. А она оказалась гриффиндоркой, и умерла так же глупо. По-гриффиндорски.

— Директор сказал, что она погибла, как герой.

— Том Риддл убил её случайными чарами, пытаясь отвлечь твоего директора, — она сжала кулак. — Она закрыла их собой, став последними щитами. Твоих друзей. Я видела, я была там. Какой глупый мальчишка!

— Тёмный лорд?

— Да, он. В школе он казался мне более сообразительным, пусть я и была старше на шесть лет. Но сообразить такую дрянь для себя! Мерлин и Моргана!

От восклицания Чешир спрыгнул с её коленей, и она, кряхтя, встала с кресла. Теодор заметил, что в её волосах появилось больше седины, она как будто бы сгорбилась чуть сильнее, а взгляд стал блуждать. Может, ему и показалось…

— Ну, чего сидишь, колени протираешь, а? Поднимайся!

Он против воли улыбнулся. Остаток вечера они не касались темы тётушки. Он рассказывал леди-бабушке про то, как прошёл школьный год, а она — как прошли рождественские каникулы на Лазурном берегу Средиземного моря, и как её «достал» эльф Дерри, вынудив буквально сбежать туда из холодной Англии. Самоуверенный и наглый, Дерри и правда, казалось, спорил с ней по любому поводу — и лишь накануне утих, понимая, что время было неподходящее.

— Заберёшь Артура своего из Мунго, и первого же июля отправимся в Париж! — торжественно провозгласила Виктория в конце вечера. — Это не обсуждается.

Тео против воли улыбнулся.

* * *

Артур оказался ранен сотнями осколков каких-то артефактов, которые взорвали Пожиратели. Тео отправился к нему ранним утром следующего дня. Джинни и Рональда, а так же Поттера и Грейнджер, уже забрали старшие Уизли, да и других пострадавших — или отделавшихся испугом — студентов забрали их родственники в магическом мире. Поэтому Гамп лежал в палате один, вынужденный пялиться в белый потолок. Когда Тео вошёл, Артур расцвёл в улыбке, а потом смутился, вспомнив, что именно они сделали с Ноттом.

— Тео! Простименяпожалуйстаяпоступилоченьглупотакбольшеникогданебуду, — протараторил он на выдохе. Мгновенно его настроение переменилось в чуть ли не плачущее, и он втянул носом воздух в попытке изобразить всхлип.

— Арчи, да я… ну, я всё понимаю. Я сам это придумал и поплатился, — скривился Нотт.

Он опустился на стул рядом с кроватью друга, и тут же был атакован шквалом расспросов и рассказов.

— Всё чешется под этими бинтами! — жаловался Артур, задирая простынь — его живот был усеян десятком пластырей, из-под которых выглядывали пятна целительных мазей. — Ещё и поют зельями, в тубзик охота постоянно, а ходить нельзя до вечера, и приходится унижаться!

— Это всё ерунда, расскажи лучше, что случилось-то.

Рассказ Артура занял десять минут. Оказывается, Поттер видел в страшных снах (и на СОВ по Истории магии тоже), как его крёстный Сириус Блэк страдает от пыток Тёмного лорда в Отделе тайн, и Амбридж прервала его попытку выяснить, где же Сириус был. Теодор знал наверняка, что Блэк погиб — видимо, видения Тёмного лорда были правдивы.

Используя камин Амбридж, взбудораженные неожиданным бунтом, спровоцированным самим Артуром («Задолбала, честно!»), студенты всей компанией в без малого пятнадцать человек отправились в Министерство камином.

— Тео, я честно тебе говорю, я не знал, что Поттер решит тебя пнуть по лицу! Джинни чуть глаз не выцарапала ему! Мы все едва не перессорились из-за этого! Прости, прости меня, и её тоже!

Нотт, скула которого не болела уже с прошлого утра, ничего не ответил ему, и Артур продолжал свой рассказ, как ни в чём не бывало. Студенты попали в Артиум Министерства, и Поттер провёл их через лестницу на нижний этаж, где был только он сам и райвенкловка Лавгуд — у той мать когда-то работала в Отделе Тайн. Она же и подсказала, как именно открыть дверь туда, и они добрались до зала с тысячью пророчеств, которые особые артефакты древних магов регистрировали в специальные хранилища.

Там же на них напали Пожиратели во главе с отцом Малфоя, которые предлагали разойтись миром — Поттер взял пророчество, в котором говорилось о нём и о Тёмном лорде, но вместо того, чтобы отдать его Малфою, атаковал, и студенты приняли участие в сражении. Уцелев в первые секунды, они встретили помощь от десятка невыразимцев, которые аппарировали прямо туда к разрушениям, а затем и аврората и членов сопротивления. Стычки перемещались всё дальше к выходу, и в какой-то комнате с «аквариумом» Артура посекло осколками от разбившегося от заклятья кого-то из магов артефакта.

Ничего другого он не видел, но ребята рассказали ему прошлым утром о том, что уже в Атриуме к Поттеру явился Тёмный лорд, требуя пророчество, но он его разбил — и лишь Невилл и появившийся Дамблдор смогли что-то расслышать.

Всё по итогу казалось Гампу жутковатым приключением, но он искренне выразил свои соболезнования — тетушка Гестия и правда погибла, защищая друзей Теодора. Не Поттера и не Грейнджер, но Невилла и Джинни. Повторять он бы не хотел, крови не убоялся, но убоялся криков.

— Эти шарики, они же вопили, разбиваясь, там гомон стоял! У меня сердце от страха в пятки ушло. Я не трус, но я забоялся этого ужасного шума, ты не представляешь, как!

Тео вышел от Артура и отправился в Министерство, чтобы успеть на слушание в Визенгамот, и пообещал вечером забрать его с собой к бабушке. Перспектива отправиться во Францию ему очень понравилась — он предвкушал даже больше, чем от поездки в МАКУСА (и Золи в Париже тоже понравилось, пусть она и признала это спустя время).

Выйдя из камина в Атриуме, он не мог не заметить изменений. В центре зала, там, где, стоял уродливый фонтан-памятник жертвам ритуалов середины восемнадцатого века, на чьей крови маги навеки расширили пространство под маггловским городом, чернели следы магии Тёмного лорда. Тео не спутал бы их ни с чем — и пусть маги почистили гранитные плиты, отполированные до зеркального блеска, но тёмная, вязкая, липучая магия зловещего происхождения впиталась в камни, мерцая. Тео сомневался, что кто-то ещё чувствовал её, но на всякий случай обошёл по дальней кромке.

Сам проход к лифту и лестницам, ведущим ниже, в офисы работников министерства, претерпел изменения. Вместо пожилого мужчины, замерявшего артефакторными весами палочки, там появился настоящий укреплённый магический блок-пост, со вмурованным в пол столом, щитовые чары от которого буквально осязались физически, и льющимся на проход вглубь водопадом Гибели воров.

Теодор безропотно предъявил свою дубовую палочку и оставил магическую подпись — ещё одно новшество, — получив квиток на руки с подписью «Элиссон». Фамилия казалась знакомой, но откуда — не вспоминалось. Спустившись на нижний уровень, он отправился по знакомому пути и прошёл в зал Визенгамота. Едва ли треть мест оставалась пустой, хотя до заседаний оставалось ещё больше пятнадцати минут. Тео добрался до своего, кивнул соседу, смерившему его недовольным взглядом, и приготовился ждать.