Явление проблемного бедствия (джен)

Джин стоял в центре просторной гостиной, сжимая в пальцах магический коммуникатор. Короткий, полный напряжения разговор с Риас эхом отдавался в его голове. Она подробно объяснила, как активировать скрытый проход через книжный шкаф в старом здании клуба, ее тон был полон настороженности, но без лишних расспросов.

— Будь осторожен, Джин, — произнесла она напоследок, в ее словах сквозила искренняя забота. — Некоторые разделы там хранят артефакты и знания, которые могут... откликнуться на твою силу неожиданным образом.

— Я не трону ничего лишнего, — отрезал он сухо и разорвал связь.

Вскоре он уже шагал по пустующим коридорам клуба Оккультных исследований. Курока в облике кошки и Куро следовали за ним на расстоянии, их мягкие шаги почти не нарушали тишину. Следуя указаниям Риас, Джин отыскал нужный том на полке и повернул его. Послышался приглушенный щелчок механизма, и шкаф плавно сдвинулся в сторону, открывая мерцающий портал в стене. Оттуда повеяло ароматом древней бумаги, смешанным с пылью и густой аурой магии, которая казалась почти осязаемой, как электрический разряд в воздухе.

Без колебаний он шагнул внутрь.

Он очутился в грандиозном круглом зале, где стены от пола до сводчатого потолка были заставлены бесконечными полками с томами. Тысячи книг, манускриптов и свитков — сокровищница знаний, накопленных кланом Гремори за века. Курока с интересом оглядывалась, ее кошачьи глаза блестели в полумраке, а Куро, ощутив подавляющую мощь этого места, прижался к ноге хозяина, его уши слегка подрагивали от напряжения.

Дни слились в один непрерывный поиск. Джин погрузился в работу с методичностью машины, игнорируя усталость. Он не рыскал по историям войн или жизнеописаниям демонов — его манили аномалии, разрывы в ткани реальности. Он перебирал разделы: "Теория Магии и Ее Границы", "Метафизика Души и Перерождения", "Межпространственные Феномены и Разломы". Десятки томов прошли через его руки, но ни один не дал зацепки. Демоны, ангелы, падшие, драконы, реинкарнация — все это было разложено по полочкам, с примерами и схемами, но ничто не объясняло его случай. Его сила не вписывалась в рамки Священных Механизмов. Его "рождение" в этом мире не походило на стандартные ритуалы демонов или падших.

С каждой страницей росло ощущение отчужденности. Этот мир с его строгими правилами и фракциями отвергал его, как инородное тело. Раздражение перерастало в глухое отчаяние, которое жгло изнутри, словно кислота.

В отчаянии, исчерпав эзотерические секции, он обратился к тому, что казалось ближайшим аналогом его проблемы. Священные Механизмы — единственная система, встроенная напрямую в тела обитателей этого мира. Он направился в соответствующий раздел, где воздух казался тяжелее от концентрации знаний.

Там он наткнулся на массивный том: "Система Священных Механизмов: Анализ, Классификация и Аномалии". Это была не ветхая реликвия, а современная книга, отпечатанная на прессе, с прочным переплетом и штампом библиотеки Гремори.

Он погрузился в чтение. Страницы раскрывали типы Механизмов, их ранги, примеры активаций. Описания тринадцати Лонгинов — оружия, способного повергать богов, — завораживали своей детальностью. "Усиливающий Механизм" Иссэя, "Божественное Деление" Вали — все это укладывалось в логику Небесной Системы. Но он? Он не подчинялся этим законам. Книга, которая должна была стать ключом, лишь подчеркнула его изоляцию. Это был полный тупик.

В порыве злости он уже хотел захлопнуть фолиант, но взгляд зацепился за титульный лист.

Автор: Азазель.

Имя стояло четко, сопровождаемое эмблемой Григори. Азазель — лидер Падших Ангелов, гений-ученый, ведущий эксперт по Священным Механизмам. Тот, кто написал этот труд.

В тот миг отчаяние отступило, сменившись искрой надежды. На губах Джина мелькнула еле заметная усмешка. Настроение поднялось, как после глотка свежего воздуха. Поиски обрели цель. У него появилась зацепка — имя.

Но радость быстро угасла, уступив место отвращению. Азазель. Конечно, именно этот хитрый интриган, один из столпов фракций, мог знать ответы. Мысль о том, чтобы обращаться к нему за помощью, просить у такого типа, вызывала тошноту.

...

Джин аккуратно вернул книгу на полку.

Он развернулся и вышел из зала. Курока спрыгнула с ближайшей стопки манускриптов и последовала за ним, а Куро, дремавший у входа, тут же вскочил и затрусил следом.

Вернувшись в клуб через портал, Джин запер проход. В человеческом мире воздух был легче, без той магической тяжести, но с ноткой жизни — шумом далекого города. Он вышел на улицу. Ночь опустилась на Куо, укутав его в бархатную тьму, где окна домов мерцали теплыми огнями. Поиски закончились, но ответы все еще ускользали.

Он шел по вечерним улицам, переваривая находку. Путь лежал через заброшенные промышленные кварталы на окраине — он избегал толпы инстинктивно. Ветер шуршал сухими листьями по асфальту, а редкие фонари отбрасывали длинные, изломанные тени.

В этой гнетущей тишине он уловил звуки. Не крик — сдавленный стон и хриплый, чавкающий рык, полный первобытной ярости.

Джин замер. Его обостренные чувства мгновенно зафиксировали запах свежей крови и гнилостной ауры демона. Он двинулся на источник, сворачивая в узкий проулок между обшарпанными складами.

Сцена была омерзительной. На потрескавшемся асфальте, в луже алой жидкости, корчилась женщина. Над ней склонился уродливый беглый демон — помесь гиены и человека, с желтыми клыками, вонзившимися в ее плечо. В паре метров, прижавшись к стене, сидел мальчик лет пяти, его лицо искажалось в беззвучном рыдании, глаза расширились от ужаса.

В этот миг что-то в Джине сломалось. Разочарование от поисков, ярость на собственную непонятность, ненависть к жестокости этого мира — все сплелось в один неудержимый импульс. Контроль, который он с таким трудом удерживал, рухнул, как карточный домик.

— Эй, — его голос прозвучал тихо, но с такой ледяной силой, что демон вздрогнул и обернулся.

В фиолетовых глазах Джина не осталось ни следа апатии. Только чистая, животная ярость. Демон почуял смерть, отшвырнул жертву и прыгнул, обнажив когти в отчаянной атаке.

Джин не шелохнулся. Он просто протянул руку и схватил тварь за горло в полете. Хватка была железной, как тиски. Демон захрипел, его когти беспомощно царапали воздух. Джин медленно поднял его над землей, впиваясь взглядом в расширенные от паники глаза. Затем сжал кулак.

Хруст костей эхом разнесся по переулку. Голова демона дернулась под неестественным углом, тело обмякло. Но ярость не утихла. Джин швырнул труп в стену с такой силой, что бетон треснул. Снова и снова, пока от демона не осталось кровавое пятно, стекающее по стене в лужу.

Когда все кончилось, Джин стоял в центре хаоса, тяжело дыша. Ярость схлынула, оставив пустоту и эхо всхлипов ребенка.

В кустах неподалеку затаилась Курока в кошачьем облике. Она видела все — от начала до конца.

Джин, словно в трансе, подошел к мальчику. Тот сжался, дрожа. Он быстро осмотрел его, убедившись, что ребенок цел, затем набрал номер экстренных служб на телефоне, кратко описал ситуацию и ушел, не дожидаясь ответа.

Вернувшись в особняк, он чувствовал себя опустошенным. Прошел в ванную и встал под обжигающе холодный душ, пытаясь смыть не только кровь, но и липкую тошноту от собственной жестокости.

Выходя, завернутый в полотенце, он замер. В спальне, на его кровати, сидела Курока Тодзё в человеческой форме. Она была полностью обнажена, лишь тонкая шелковая простыня небрежно прикрывала ее изгибы. Золотистые глаза изучали его с хищным интересом, а кошачьи ушки слегка подрагивали.

— Тяжелая ночь? — промурлыкала она, ее голос был низким, соблазнительным, без тени смущения.

Джин застыл, слишком вымотанный для гнева или удивления.

— Что тебе нужно?

— Я видела все в переулке, — она медленно встала, простыня соскользнула, обнажая ее идеальное тело: полные груди, тонкую талию, плавные бедра. — Этот мир — сплошной хаос, полный боли и грязи. Иногда нужно просто... отпустить. Заглушить шум в голове.

Она приблизилась, ее кожа излучала тепло, а аромат — смесь мускуса и дикой свободы. Пальцы Куроки скользнули по его груди, чувствуя, как напряглись мышцы под мокрой кожей.

— Позволь мне помочь, Изаёя Джин. Я могу сделать так, чтобы ты забыл обо всем.

В ее глазах он увидел не жалость, а расчет — она чуяла слабость и хотела ею воспользоваться, чтобы влезть глубже в его душу. Но ему было плевать. Он был сломлен, нуждался в забвении. Без слов он притянул ее к себе, их губы слились в грубом, голодном поцелуе. Его руки обхватили ее талию, прижимая ближе, пока Курока не застонала тихо, впиваясь ногтями в его спину.

Они рухнули на кровать. Джин сорвал полотенце, его тело накрыло ее, твердое и требовательное. Курока изогнулась под ним, ее ноги обвили его бедра, направляя. Он вошел в нее резко, без прелюдий, вызвав ее громкий вздох удовольствия. Движения были яростными, почти жестокими — он трахал ее, чтобы утопить свою боль, а она встречала каждый толчок с хищной улыбкой, царапая его плечи, кусая губы в ответ. Ее тело было горячим, податливым, но с внутренней силой, которая отзывалась на его ярость. Она шептала ему на ухо грязные слова, подстегивая, пока оргазм не накрыл ее первой — она выгнулась, крича его имя, сжимаясь вокруг него. Джин последовал за ней, изливаясь с рыком, теряя себя в этом акте отчаяния.

Это не было любовью или страстью. Для него — способ заглушить внутренний шум, для нее — инструмент контроля через плоть. После они лежали в поту и спутанных простынях, дыхание постепенно выравнивалось.

В глубоком сне пришла последняя сказка.

Кукла подросла, теперь напоминая юношу, но ее фарфоровое тело покрывали черные трещины, а местами откололись куски. Она брела по городу, наполненному оглушительным хаосом — криками, скрежетом, стонами. Шум сводил с ума.

Кукла нашла укромный уголок и из обломков старого мира построила простую, глухую коробку. Забравшись внутрь, она закрыла крышку. Внутри воцарилась тишина. Хаос исчез. Она осталась в темноте, в покое, пока не пришла ночь.

Снаружи появился "Призрак Изаёи". Он не пытался открыть коробку. Просто смотрел, и в его голосе впервые сквозило разочарование.

"И вот твой выбор. Не сила. Не знание. Бегство. Ты возвел новую тюрьму, чтобы скрыться от мира, которого не понимаешь, и от себя, которого боишься. Глупо. И так предсказуемо скучно.".