В твоих самых диких фантазиях (гет)

Две ночи, два сна, два очень опасных человека.

Само собой, Жон тут же обо всём доложил Озпину, чем лишь подтвердил уже имеющиеся подозрения насчет личности подручного Салем. Что же касалось содержания сна, то как выразился Озпин: "Все считают себя жертвами трагедий, мистер Арк. Только совершенные нами жизненные выборы определяют, кто мы есть на самом деле".

Разумеется, можно было бы просто списать всё случившееся на неуравновешенность человека, который перешел на сторону зла из-за проигранного научного конкурса, но Жон так поступать не стал. Вместо этого он на пару вечеров засел в библиотеке, разыскивая информацию о тех самых преступлениях Атласа.

Многие "патриотические" источники утверждали, что любые подобные упоминания являлись всего лишь "клеветой ненавистников". Вот только остальные статьи рисовали совсем иную картину.

Резня, массовые убийства и всё прочее старательно пытались свалить на восставших фавнов. Как будто им нечем было заняться, кроме как устраивать бунт, не имея в запасе ни армии, ни соответствующей инфраструктуры, ни вообще достаточного количества оружия. Проще говоря, большинство из них могло разве что по домам от солдат прятаться.

Именно Атлас своими действиями посеял то, что в итоге привело к его поражению.

Ничего подобного в более поздние времена не наблюдалось, хотя Жон и не исключал, что власти сделали необходимые выводы и за сохранностью своих грязных секретов теперь следили гораздо тщательнее.

Обнаружить статьи об Артуре Воттсе особого труда не составило. В них его клеймили "предателем Атласа" и, похоже, считали мертвым. Упоминаний о предшествующей "предательству" деятельности практически не встречалось, зато немало информации оказалось посвящено суду над ним. Он проходил в закрытом режиме из-за многочисленных "военных тайн", которые там затрагивались. Артура признали виновным и приговорили к совершенно безумным четыремстам двадцати пяти годам заключения — вероятно, в назидание всем тем, кто мог подумать пойти по его стопам.

"Интересно, мне была уготована такая же участь, если бы у Айронвуда получилось добиться моей экстрадиции? Выдвинуть нелепые обвинения, провести закрытый суд с заранее написанным приговором — и вот я могу выбирать лишь между пожизненным заключением и такой же пожизненной работой на них".

Жон, конечно, слышал о суровости порядков в Атласе, но это переходило все возможные границы.

— Массовые убийства фавнов? — заглянув ему через плечо, спросила Блейк. — Для чего тебе понадобилось об этом читать?

— Простое любопытство, — ответил ей Жон. — До Ансела такого рода новости никогда не доходили.

— Хм. Это случилось очень давно, но мама с папой мне рассказывали. Тогда все фавны Ремнанта были в шоке.

— Могу себе представить...

Блейк хмыкнула.

— Атлас имел наглость вести себя так, будто у них не оставалось выбора, кроме как уничтожать противников вместе с мирным населением, среди которого те прятались. Но не стоит забывать о том, что у восставших фавнов не имелось ни казарм, ни военных баз. Они жили в своих домах со своими семьями. И да, за это их называли трусами. За то, что они, видите ли, вели партизанскую войну, а не выходили в чистое поле, чтобы сразиться с силами Атласа. Да и кто бы на их месте туда вышел? Атлас превосходил их во всём. Прямое противостояние было равносильно самоубийству. Это как обвинять в трусости Охотницу за то, что она дерется с монстрами не голыми руками, а при помощи оружия. Или, например, тех же гражданских, которые зовут Охотников, а не выходят биться с чудовищами самостоятельно.

Жон понимал, что в деле была замешана пропаганда. Идеи восставших фавнов не пользовались особой популярностью до того, как, собственно, началось восстание. В Атласе считали, что контролируют информационные потоки.

Но они ошиблись.

Можно было бы поспорить, оказал ли миру услугу Артур Воттс, сорвав завесу тайны с грязных секретов Атласа, но современный Белый Клык от его поступка явно остался в плюсе. Да и родственники тех, чьи убийства Атлас замел под ковер, тоже получили хоть какое-то удовлетворение. Как и жертвы высокопоставленных насильников. Но всё это являлось лишь побочным эффектом, а вовсе не целью Артура. Он просто хотел посчитаться с теми, кто не пожелал принимать его научный проект всерьез.

— Так зачем тебе всё это потребовалось? — повторила свой вопрос Блейк. — Изучать такого рода вещи и приходить от них в ярость должна, пожалуй, именно я.

— Я не прихожу в ярость, — покачал головой Жон. — Скорее уж впадаю в депрессию от того, что прямо сейчас где-нибудь на Ремнанте может происходить нечто подобное.

— Вероятно, так оно и есть, — кивнула Блейк. — Причем не обязательно с фавнами. Коррупция существует в любой организации — даже, наверное, в Биконе.

Если учесть, что Озпин — ныне инструктор по боевой подготовке Освальд — являлся тайным главой школы, вероятно, с момента ее основания и сейчас отдавал приказы мисс Гудвитч, которая официально считалась директрисой, то Блейк была полностью права. В Биконе цвела и пахла самая настоящая коррупция, разве что направленная не на личное обогащение, а на защиту Вейла. И пока деяния Озпина нравились Жону гораздо больше, чем всё то дерьмо, что ему в последние дни довелось прочитать об Атласе.

— Белый Клык творил что-нибудь в том же духе? — вслух поинтересовался он.

Блейк огляделась по сторонам.

Пусть и Жон, и члены команды RWBY знали о ее не самом мирном прошлом, того же нельзя было сказать о других студентах. Всегда стоило лишний раз перепроверить, не подслушивал ли где-нибудь неподалеку тот же Кардин.

Хотя, справедливости ради, в последнее время он ни малейших проблем не доставлял.

— Хотела бы я ответить, что нет, но наверняка творил, — вздохнула Блейк. — Не совсем такое — что-нибудь по мелочи. Как и люди, фавны редко отказываются продемонстрировать свою власть окружающим, если такая возможность им предоставляется. Но мы, будучи террористами, любых потерявших связь с реальностью товарищей на место ставили очень быстро и решительно. Правительственные организации подобные жесткие меры применять права не имеют.

— Ты сама с чем-то таким сталкивалась?

— Не в свой адрес. Ты знаешь, кем являются мои родители, и одно их наличие позволило мне подняться в Белом Клыке очень высоко. Проще говоря, дискриминация в моем случае была исключительно позитивной, — фыркнула Блейк. — По крайней мере, я считаю именно так. Видишь ли, мое вступление в их ряды, по сути, легализовало реформированное движение. Популярный вождь острова выступал против нового Белого Клыка, но его дочь ушла туда, что намекало на тайную поддержку. И Сиенна Хан этим пользовалась.

Жон кивнул.

Гира Белладонна мог сколько угодно критиковать Белый Клык, но пока Блейк находилась среди них, остальные фавны воспринимали его слова как игру, призванную отделить Менаджери от террористов и тем самым лишить Атлас удобного аргумента для оправдания вторжения. Если коротко, то всем заинтересованным сторонам казалось, что Гира и Сиенна в тайне сотрудничали.

И такое положение дел тоже вгоняло Жона в депрессию.

— Как голова? — спросил он.

— В порядке, — ответила ему Блейк. — Мисс Кицуне всего лишь желала как следует насладиться моими страданиями. Каркас кровати не только меня не задел, но еще и не позволил навалиться остальному грузу. Если не считать вдавленные матрасом ламели, то я вообще не пострадала. Хотя, конечно, внезапно проснуться в импровизированном гробу было тем еще удовольствием.

Во время своего рассказа она странно посматривала на Жона, а ее бантик периодически дергался. Вряд ли Блейк это замечала, но кошачьи уши у нее даже в таком скрытом состоянии были гораздо выразительнее мимики лица.

— Янг с Руби тебя сегодня обсуждали, — неожиданно сменила она тему разговора.

— Тебе разве стоит мне об этом рассказывать? — поинтересовался Жон.

— Я бы и не стала, если бы Янг, например, хвасталась тем, насколько хорошо ты целуешься.

— А она хвасталась?

— Нет.

— Обидно. Но ладно, продолжай.

Блейк закатила глаза и улыбнулась.

— Итак, Руби с Янг обсуждали то, что им обеим приснился сон о Сигнале с твоим в нем участием. Одинаковый. Одновременно. Странно, правда?

Жон почувствовал, как по его виску скатилась капля пота.

— Очень странно, — согласился он. — А тебе я, к слову, не снился?

— Нет.

Тут Блейк солгала. Впрочем, она вполне могла уже просто не помнить. В конце концов, Жон в ее сны давненько не попадал. К тому же в том кошмаре про охоту на друзей были задействованы, собственно, практически все ее друзья, и он на их фоне не очень-то и сильно выделялся.

— Лично я считаю, что это глупо, — добавила Блейк. — Ты — парень Янг и друг Руби. Нет ничего необычного в том, что они увидели тебя во сне, особенно если учесть, сколько раздражения у Руби ты вызвал в последнее время.

— Да, вполне разумное объяснение, — поспешил подтвердить Жон. — Ты им об этом говорила?

— Нет. Зачем?

— Даже не знаю. Чтобы спасти мою задницу?

Блейк фыркнула.

— Всего лишь пустой треп о снах, Жон. Они же не собираются убивать тебя за то, что ты им приснился, правда?

"Пока не собираются..."

В то, что так будет продолжаться вечно, Жон не верил. Проявление постоянно забрасывало его в чужие сны, и рано или поздно найдется тот, кто возьмет пример с Тривии или Синдер и поймет, что Жонов Арков в его сновидениях стало как-то подозрительно много.

Самому Жону оставалось надеяться на то, что реакция на подобное открытие окажется значительно ближе к продемонстрированной Тривией, а не воплотится в реальность в виде стрелы в его спине.

* * *

— Итак, — произнес Рен, устроившись на своей кровати с блокнотом в руках.

Пирра с Норой, к слову, занимались тем же самым.

— Расскажи нам о том, что тебя сегодня беспокоило, — попросил Рен.

Одетый в пижаму Жон закатил глаза.

— Не обязательно пытаться играть роль моих психотерапевтов.

— Честно говоря, куда больше мы напоминаем очень странные журналы снов, — со смехом призналась Пирра. — Но Рен задал правильный вопрос. Что тебя сегодня беспокоило? Кто с наибольшей вероятностью станет твоей целью?

— Ну, по вполне очевидным причинам я не могу выкинуть из головы Синдер. Тривии может грозить какая-нибудь опасность... — начал перечислять Жон.

Рен, Пирра и Нора принялись записывать. По крайней мере, первые двое. Как подозревал Жон, Нора просто что-то рисовала, поскольку продолжала этим заниматься и в те моменты, когда он замолкал.

— Но больше всего беспокойства вызывает бывшая начальница Синдер. Она невероятно опасна. Остается надеяться, что убить Синдер для нее сейчас важнее, чем разобраться со мной.

— Хм-м... — протянул Рен. — И какие чувства всё это заставляет тебя испытывать?

— Недоумение. Напряжение. Неуверенность, — ответил ему Жон.

— Хм-м... Понимаю, — кивнул Рен. — Еще что-нибудь?

— Блейк мне недавно сообщила, что Руби с Янг обсуждали сон с моим участием.

Рен с Пиррой перестали записывать и уставились на него. Нора продолжила рисовать.

— Сомневаюсь, что они догадались, но одинаковый сон выглядит крайне подозрительно, — добавил Жон.

— Если не догадались сейчас, то могут догадаться в будущем, — произнес Рен. — А это, в свою очередь, означает, что ты беспокоишься о перспективе вновь оказаться в их снах, тем самым дав дополнительные ниточки.

— Ага.

— Ты всегда можешь попытаться остаться незамеченным, — предложила Пирра. — Не показываться на глаза тем, кто спит. Почему бы тебе не спрятаться от них?

Вариант был довольно интересным, но не всегда доступным. Очень часто сны сами назначали Жону какую-нибудь роль: например, ассистента Артура Воттса или друга детства Янг. Подсознание хозяина сна обнаруживало присутствие постороннего элемента и тут же включало его в уже имеющийся сюжет.

И всё же Жон согласно кивнул.

— Итак, — сказал он. — Ваши выводы?

Рен повернул к нему свой блокнот.

— Руби или Янг.

Пирра сделала то же самое.

— Руби, Янг, Синдер или Тривия.

Зная, что ее мнение тоже придется выслушать, Жон посмотрел на Нору и поинтересовался:

— А что скажешь ты?

Она продемонстрировала ему свой блокнот.

На листе бумаге оказалась нарисована схематичная фигурка с длинными волосами и огромными шарами, призванными изобразить грудь. Еще одна фигурка сидела на кровати и, выпучив глаза, как это обычно показывали в мультфильмах, глядела на те самые шары.

— Та-дам!

— Мне стоит что-нибудь спрашивать? — со вздохом уточнил Жон.

— Моя новейшая идея! — воскликнула Нора. — Если Жон попадает в сон того, о ком думает, то никакой проблемы не существует! Пусть Пирра покажет ему сиськи, и больше ни о чем другом он думать физически не сможет!

Рен прижал ладонь к лицу.

Жон покраснел.

Норе в голову врезалась подушка Пирры.

Нет, сама по себе ее идея имела все шансы на успех. В конце концов, Жон пока еще был подростком, и такого рода вещи его очень даже интересовали. Если кто-нибудь из девушек последует подобному совету, то он, вполне возможно, действительно окажется в ее сне.

Но сейчас оставалось только закрыть глаза и попытаться уснуть, не обращая внимания на то, как Пирра продолжала избивать подушкой Нору.

* * *

Жон оказался в доме.

Первым делом он стал нематериальным, после чего вошел в ближайшую стену. Проще говоря — спрятался. Пусть чужое подсознание по-прежнему знало о его существовании, но хозяин сна — уже нет.

"До тех пор, пока не попадусь ему на глаза, можно-..."

— Жон! Жо-о-он! Ты где?!

"Да какого хрена?!"

Он ведь всё еще понятия не имел, в чей сон угодил, пусть голос и показался ему знакомым.

Мгновением позже в коридоре появилась одетая в пижаму Нора, на лице которой сияла безумная ухмылка.

— Жон, извращенец! Выходи!

"Ох..."

Он умудрился попасть в сон Норы.

— Привет, — проворчал Жон, вылезая из стены.

Ухмылка Норы стала еще шире.

— Вот ты где, — сказала она. — Итак, ты думал о том, как выглядят мои сиськи? Какой непослушный мальчик!

— Ничего подобного! — возразил ей Жон, досадуя на свое Проявление. — Да и ты сейчас совсем не голая, верно? Просто твоя тупая идея прочно засела у меня в голове как раз из-за своей невероятной тупости.

— Если она работает, то, значит, вовсе не тупая. Ты же попал в мой сон, так?

— Ну... да.

— Видишь? Нет в ней ничего тупого, — с видом победительницы заявила Нора. — Она делает именно то, что нам нужно.

Как бы сильно эта ситуация ни раздражала Жона, определенная логика в словах Норы всё же имелась. Она попыталась направить его Проявление к определенному сну, и ее попытка увенчалась успехом. Придуманный Норой метод, несмотря на кажущийся идиотизм, был вполне себе рабочим.

— Ладно, ты победила, — буркнул Жон.

— Да! — вскинув кулак к потолку, воскликнула Нора. — Я — лучшая!

— Что это вообще за место? — поинтересовался Жон. — Вы с Реном жили здесь после падения вашего поселения?

— Хм? — удивленно уставилась на него Нора, после чего внимательно огляделась по сторонам.

Судя по выражению лица, дом для нее оказался точно таким же незнакомым, как и для Жона. Он не выглядел излишне роскошным, но был чистым и опрятным. На стенах коридора не имелось фотографий или картин. Впрочем, семейный дом Арков по размерам ему уступал, да и Нора явно провела детство в куда более скромных условиях.

— Это точно не наш с Реном приют, — сказала она. — Ты ничего не напутал?

— Кто мне на ночь глядя забил голову мыслями о сиськах? — прошипел Жон.

— А-ха-ха! — расхохоталась Нора. — Ты сам признал, что думал о них!

— Тихо! — ткнул ее локтем в бок внезапно насторожившийся Жон. — Тут происходит нечто странное...

Одна из дверей неожиданно распахнулась, и внутрь влетел размытый силуэт. Нора отскочила, прижавшись спиной к Жону, и лишь после этого поняла, что имела дело не с монстром или каким-нибудь порождением кошмара, а с обычным ребенком.

С ребенком, у которого были черные волосы и кошачьи ушки...

— Блейк?.. — удивленно пробормотал Жон, уставившись на версию своей подруги возрастом в двенадцать или тринадцать лет.

— Блейк? — тихо повторила за ним Нора. — Почему именно она?..

Жон не знал ответа на ее вопрос. Впрочем, тот и не имел особого значения. Блейк их уже заметила, в очередной раз доказывая, что скрываться от хозяев сна было не так уж и просто. И да, хозяйкой сна тут оказалась именно она, в то время как Нора была лишь случайно затащенной сюда пассажиркой.

Жон ухватил ее за руку и прижал палец к губам, призывая не столько молчать, сколько тщательно следить за своими словами.

Блейк сердито топнула ногой и уперла руки в бока.

— Мама! Папа! — объявила она. — Я присоединяюсь к Белому Клыку!

— Мама? — переспросила Нора. — Папа? Мы?!

Блейк с недоумением посмотрела на нее.

— Да, — подтвердила она. — С кем еще я могу разговаривать?

Затем Блейк сделала глубокий вдох и продолжила:

— Я приняла решение. Вы оба бросили дело Белого Клыка, позволив людям и дальше безнаказанно издеваться над нами! Так нельзя. У вас была возможность всё изменить. Я не собираюсь оставаться в стороне, безучастно наблюдая за страданиями нашего народа!

Жон давным-давно привык к навязываемым ему чужими снами ролям. Он успел побывать и отцом Руби, и другом детства Янг, и нянькой Вельвет. В отличие от него, Нора подобным опытом похвастаться не могла, а потому ему следовало срочно брать ход разговора под собственный контроль.

— Мы с твоей мамой, — произнес Жон, подтолкнув Нору в сторону ближайшей двери, — хотели бы обсудить твое решение, Блейк. Оно не из числа тех, которые можно принимать сгоряча.

Она, будучи упрямым ребенком, который искренне считал себя взрослым, выпятила подбородок.

— Что тут обсуждать? Я ведь его уже приняла.

— Тогда чего тебе бояться? Мы всего лишь не хотим, чтобы ты пожалела о нем когда-нибудь в будущем. Давай поговорим об этом за ужином. Сервируй стол, а мы с твоей мамой пока приготовим еду.

Явно ожидавшая криков и споров Блейк нехотя согласилась, отправившись возиться с посудой, а заодно позволив им обоим перевести дух.

— Что за фигня?! — сердито прошипела вцепившаяся в Жона Нора. — Я слишком молода, чтобы становиться матерью! Я недостаточно взрослая!

— Успокойся. Такое иногда случается.

— Да? Погоди, так я тут что, пассажир?

— Сама виновата со своей "гениальной" идеей, — пожал плечами Жон. — А насчет того, что происходит, можешь не волноваться. Подсознание спящего самостоятельно вписывает посторонних в сюжет сна. Это своего рода защитный механизм, чтобы предотвратить испуг от внезапной встречи с чужеродными элементами.

— Тебе легко говорить, — проворчала Нора. — Ты уже разок переписал мой генетический код, сделав меня своей дочерью! А если мы и в реальности станем родителями Блейк? Я к такому не готова! Почему вообще она?! Блейк — это же максимальная сложность! Дайте мне взамен Руби!

Жон фыркнул, хотя во многом был с Норой согласен.

— Сомневаюсь, что мы станем ее родителями. Достаточно просто ничего не менять. Веди себя так, как, по-твоему, повели бы себя ее настоящие родители.

— Это как? — уточнила она. — Я их вообще ни разу в жизни не видела!

— Да точно так же, как и любые другие родители... — ответил ей Жон, поморщившись, когда Нора слегка приподняла бровь. — Ах да, у тебя же их не было...

— Был и чисто технически до сих пор есть. Какой-то идиот по имени Жон Арк.

— Ладно, я это заслужил. В общем, веди себя строго, но справедливо. Постарайся ее поддержать в трудную минуту. Нам не нужно побеждать в споре с Блейк. Пожалуй, даже предпочтительнее не побеждать. В конце концов, настоящие родители когда-то давно отговорить ее так и не сумели. Надо только сделать попытку, потерпеть неизбежное поражение и изобразить, что мы расстроены решением дочери. Ничего страшнее некоторой неловкости из-за знания о небольшом кусочке прошлого Блейк нам с тобой не грозит.

— Если ты действительно считаешь, что ничего страшнее этого нам не грозит, то ты безнадежно наивен, — буркнула Нора. — И всё потому, что кое-кто не смог выкинуть из головы мысли о моих сиськах...

Жон не стал удостаивать ее ворчание ответом. И нет, о сиськах он не думал. По крайней мере, не в таком ключе. Покоя ему не давала именно тупость идеи Норы заставить Пирру показать ему сиськи. То есть мысли с ними и в самом деле были связаны, но не напрямую...

Тяжело вздохнув, он активировал ауру и потянулся к чужому сну.

— Одень нас как Гиру и Кали Белладонн, — вслух попросил Жон.

Нора вздрогнула, когда ее окутали искры, превратив пижаму в длинное черно-белое платье. Честно говоря, оно довольно плохо сочеталось с оранжевыми (после покраски) волосами — как будто Нора так нарядилась для каких-нибудь похорон.

Впрочем, Жон тоже оказался в довольно дурацком положении, поскольку его нынешний костюм предполагал открытую грудь, а внушительностью Гиры он похвастаться никак не мог.

— Так, — недовольно произнесла Нора. — Почему я ношу настолько длинную юбку, что боюсь наступить на подол и растянуться на полу, в то время как ты гуляешь с грудью напоказ?

— Не я задаю у них моду, Нора, — вздохнул Жон. — Мне остается только ей следовать.

— И у тебя очень плохо получается. Кстати, Сан — это, случаем, не какой-нибудь давно потерянный брат Блейк?

— Без комментариев, — сказал Жон, приложив все силы к тому, чтобы ненароком не воплотить очередную идиотскую идею Норы в жизнь. — Возможно, это церемониальный костюм. Отец Блейк — вроде бы какая-то большая шишка на Менаджери, и для исполнения своих обязанностей ему приходится доминировать над окружающими. Даже не знаю, почему моя версия так похожа на высказывания всяких расистов...

— Ага, — кивнула Нора, поправив платье. — Ох, ни разу в жизни ничего подобного не носила. Чувствую, что на мне слишком много одежды. А на тебе — слишком мало!

Она попыталась повернуться и едва не упала.

— А-а-а!

— Передвигайся маленькими шажочками, — посоветовал ей он.

— Жон. Муж мой. Заткнись, — прошипела Нора.

— Хорошо, дорогая... — согласился с ней Жон, решив, что и вправду было бы неплохо войти в роль, а затем протянул ей согнутую в локте руку, тем самым заслужив очередной сердитый взгляд Норы. — Давай уже изобразим родителей Блейк.

— Это точно не твои сексуальные фантазии обо мне?

— Нора, если бы я захотел погрузиться в сексуальные фантазии, то там было бы поменьше одежды и напрочь отсутствовала бы малолетняя Блейк, орущая о том, что собирается стать террористкой, — хмыкнул Жон. — Такое, знаешь ли, кому угодно желание отобьет.

— Хм-м. Ладно. Ох... Вести себя как мама. Вести себя как мама, — начала бормотать Нора. — Я смогу. Я видела, как ведут себя родители. Нужно просто скопировать их реакцию из тех сцен в сериалах, где дочь приходит и признается в своей нетрадиционной сексуальной ориентации!

— Это не... — начал было Жон, но замолчал и задумался. — Хотя нет, это именно то, что нужно. Блейк призналась в своей нетрадиционной социальной ориентации — ну, то есть стала террористкой. Она заслуживает, чтобы ты на нее накричала. Только не забудь, что это всё же наша дочь. Не делай ничего такого, из-за чего у нее после пробуждения возникнут вопросы.

— Поняла, — кивнула Нора. — Операция "Приемная кошечка" начинается!

— Нет.

— Операция "Гнездо кукушки"?

— Перестань, — попросил ее Жон. — Не выбивайся из образа Кали Белладонны. Мы — обычные родители обычной девочки, которая сказала нам, что решила стать террористкой-человеконенавистницей.

— Ладно, поняла, — повторила Нора. — Я справлюсь.

Жон воспользовался аурой, чтобы создать еду к ужину, пока Нора шла впереди, что-то тихо бормоча себе под нос. Когда дверь открылась, они увидели Блейк, которая уже ждала их возле обеденного стола и явно нервничала. Впрочем, Жон ее понимал. Разговор предстоял тяжелый, и никакие родители-...

— БЛЕЙК БЕЛЛАДОННА! МОЯ ДОЧЬ НИКОГДА НЕ СТАНЕТ НЕНАВИДЯЩЕЙ ЛЮДЕЙ ТЕРРОРИСТКОЙ! Я ВЫПОРЮ ТЕБЯ ТАК, ЧТО ТЫ НЕДЕЛЮ СИДЕТЬ НЕ СМОЖЕШЬ!

"Проклятье, Нора..."