Тео. Теодор. Мистер Нотт (джен)

Ровно в назначенное Персиваль Игнатус Уизли, восседавший рядом с Верховным чародеем Фоули, откашлялся и наколдовал на себя Сонорус.

— Уважаемые чародеи Визангамота! Сегодняшнее заседание посвящено событиям, произошедшим накануне в Министерстве. Повестка заседания… — по залу полетели листочки бумаги, один из которых спланировал в руки Нотту. На листе мелким почерком был выведен перечень дел и фамилий обвиняемых, — разослана каждому из вас. Я приглашаю внимание всех к рассмотрению первого дела. В кресло обвиняемого приглашается Корнелиус Освальд Фадж в связи с рассмотрением по делу о самоотводе с поста Министра Магии.

Корнелиус Фадж, куда как менее самодовольный, чем его помнил Теодор, спустился мелкими шажками со своего места. В его волосах будто бы прибавилось седины, колпак, сменивший привычный котелок-шляпу, съехал на бок, а руки его дрожали.

— Дисциплинарное слушание от двадцатого июня объявляю открытым! — провозгласил Уизли.

— Давайте просто отправим его в отставку! — перебил его, закричал со своего места Блишвик, испугав на мгновение Теодора. — Здесь ещё куча дел на рассмотрение!

Множество чародеев согласно загудело, но были и те, кто явно противился этому. Теодор заметил, как Дамблдор, сидевший среди членов Низкого Визенгамота как представитель Хогвартса (по крайней мере иных преподавателей в зале не было видно), кинул на Блишвика острый взгляд. Ему подумалось, что многим представителям политического клана ушлого девонширца было бы не выгодно, чтобы Фаджу задавали вопросы.

— Выносите на голосование, Уизли, — провозгласил через минуту шума торжественным голосом Фоули.

Голосование прошло быстро. Никто не задавал Фаджу вопросов, стадию прений Визенгамот пропустил, и уже через пару минут единогласно Министра магии отправили в официальную отставку.

— Уважаемые чародеи Визенгамота! На голосование выносится вопрос о назначении нового Министра Магии! Кандидатура одна — Руфус Отто Скримджер.

— Неслыханно! — возмутился кто-то визгливым голосом. — Протестую! Выдвигаю кандидатуру! — раздались голоса других чародеев.

— Прошу прощения, — откашлявшись, заговорил Дамблдор. — Персиваль, внесите, пожалуйста, мою кандидатуру в список.

Это было хитрым ходом.

— Уважаемые чародеи Визенгамота! Прошу голосовать! Кто голосует в пользу Руфуса Отто Скримджера!

В воздух взлетела полусотня палочек.

— Сорок восемь голосов. Кто голосует в пользу Джастина Эдриана Нимбуса! Тринадцать голосов. Кто голосует в пользу Анны Алексии Орнуэлл! Двадцать четыре голоса.

Голосование продолжалось ещё несколько минут. Волшебники могли сколько угодно раз голосовать, хотя бы и выступая за каждого кандидата по отдельности. В какой-то момент Теодор, устав пытаться догадаться, кто эти люди, просто стал чередовать взмахи палочкой (и ориентировался в этом вопросе на сидящего двумя рядами ниже Огдена).

— Кто голосует в пользу Альбуса Персиваля Дамблдора! Шестьдесят два голоса. Уважаемые кандидаты, ваши последние слова перед оглашением результатов?

Наступила звенящая тишина.

— Снимаю кандидатуру в пользу Руфуса Отто Скримджера! — сказал мужской голос.

— И я снимаю кандидатуру в пользу Руфуса Отто Скримджера! — добавила визгливая женщина.

Ещё трое чародеев из Низкого Визенгамота отдали голоса Скримджеру, и вскоре…

— Итоги голосования, — провозгласил Уизли. — За Руфуса Отто Скримджера, представителя Глостершира, Англия: триста два голоса. За Руперта Кэссиди, представителя Клуида, Уэльс: два голоса. За Филиппа Антуана Диппета, лода Диппета: шестьдесят шесть голосов. За Джереми Аргуса Филча, представителя Грэмплана, Шотландия: шестнадцать голосов. За Альбуса Персиваля Дамблдора, представителя Хогвартса, сто двадцать два голоса.

Зал заседаний зашумел. Теодор переглянулся с бабушкой, сидящей на месте Джонсов, и она показала ему сжатый кулак. То, что всего один чародей Высокого Визенгамота не снял кандидатуру, и это был старик, перешагнувший двухсотлетний порог, выглядело очень странным. Несколько ирландских колдунов что-то яростно доказывали кому-то третьему на рядах Нижнего Визенгамота.

— Как Верховный Чародей я принимаю решение, — важным голосом провозгласил Фоули. — Руфус Отто Скримджер становится Министром Магии Магической Британии с завтрашнего дня!

Неистовствование Визенгамота длилось несколько минут, пока Уизли не применил какие-то административные чары, заглушившие все крики. Тео, откинувшись на неудобную спинку, лихорадочно размышлял, зачем Дамблдор вставил себя в голосование. Очевидно, что его ненавидели слишком многие выдвинувшиеся члены Высокого Визенгамота из старых родов, и они назло ему отдали голос главе Аврората, чистокровному пусть и авторитарному лидеру, который мог при этом открыто выступить против Тёмного лорда. Было ли это планом директора?

— Уважаемые чародеи Визенгамота! Рассматривается дело о беспорядках в Министерстве Магии. Введите подсудимого! Первый обвиняемый — Антонин Святослав…вич Долохов! Вменяется нарушение Статута о Секретности, побег из Азкабана в составе организованной группировки, участие в террористическом объединении и посягательство на захват власти!

Двое авроров, чернокожий и индус, ввели бледного, высокого и худого мага. Его длинные волосы были затянуты в хвост, а роба заключённого, полосатая, лучащаяся ограничивающей движения магией, придавала ему облик картинного злодея. Сириус Блэк, проведший в Азкабане немногим меньше, выглядел значительно хуже, чем этот славянин.

— Psya kurwa! — громко заявил Долохов, когда кандалы сомкнулись на его руках.

— Уважаемые чародеи и чародейки Визенгамота, прошу вас, задавайте свои вопросы!

— Как вам удалось бежать из Азкабана? — скрипучим голосом обратился лорд Диппет, самый старый маг в зале. — Мы зачаровывали его на совесть.

Долохов рассмеялся, обнажив гнилые зубы.

— Idinahy chrt! — выплюнул он. — Пъвлитель придёт за вами, трусы и лжецы. Придёт и уничтожит!

Его слова произвели гнетущее впечатление, будто бы волна холода прошла по рядам.

— Поцелуй ему! — крикнул валлиец Кэссиди. — Он повинен во всём, что ему вменяли и в прошлую кампанию!

Слова магглорождённого мага вызвали шквал негодования. Долохов улыбался и пучил безумные глаза, периодически выкрикивая что-то на своём псином языке. Теодор видел, как аврорам, что стояли, направив на мага палочки, было некомфортно.

Вскоре его увели, приговорив Визенгамотом к очередной отправке в Азкабан. Лорд Уизли риторически задал вопрос Фоули о том, насколько это остановит тех, кто сбежал оттуда однажды, и эта мысль пугала многих.

Таким же образом отправили в Азкабан Снайдов. В отличие от Долохова, они не были безумными. Их серые, покрытые каким-то тленом, лица демонстрировали увядание, и можно было бы счесть их безобидными, если бы не материалы их старых дел. Газета, которую Тео проглядел перед завтраком, содержала подшивку о том, почему конкретным бежавшим из Азкабана приспешникам Тёмного лорда была назначена пожизненная кара; Снайды принесли в жертву целую школу детей в кровавом ритуале на острове Мэн с неясными целями.

Рудольфус Лестрейндж был безумцем, как и Долохов. Его младший брат Рабастан, напротив, выглядел почти живым, если бы не абсолютно пустой и бесчеловечный взгляд его холодных глаз. Наконец, ввели Люциуса Малфоя. Теодор поразился переменам в его облике. Лощёный, холодный и утончённый, он выглядел разбитым и поломанным. За какие-то сутки его аристократическое лицо потеряло всякий лоск. Опухшие красные глаза, ссадины на лбу, тремор рук и постоянные всхлипывания.

— Я не хотел! — кричал он. — Это проклятье подчинения!

Такие унижения от того, кто ещё недавно был — или казался — властелином положения, одним из столпов поддержки Министерства… Конечно же, его отправили в Азкабан — Нотт, как и в каждом предыдущем голосовании, не поднимал палочку, ловя на себе недовольные, а затем и злые взгляды соседей. Он догадывался, что война только начинается, и пользовался статусом отца, чтобы не нажить себе лишних врагов.

Старший Крэбб был крепким и грустным мужчиной, его мозолистые руки как будто бы не находили себе места. Все обвинения в свой адрес он, в отличие от Малфоя, выдержал молча, и только в конце попросил слово.

— Уважаемый Визенгамот! Вы все меня знаете. Теперь вы знаете, что именно толкало нас в спину. Не прошу снисхождения. Прошу приготовиться к тому, что мы вернёмся.

И его слова навели ещё большую волну холода на всех, кто был в зале.

* * *

После завершения судилища — маги даже не прервались на обед, чтобы успеть закончить хотя бы к семи часам вечера, Теодор поднялся, и из Атриума камином отправился в паб «Квинта Кентавров» в Бристоле. Туда, где, как гласил прилетевший ему в руки бумажный самолётик, лорд Огден забронировал аж целый кабинет для разговора с ним.

В Бристоле Теодор был лишь единожды. Летом после третьего курса, когда они в Дувре накупались так, что больше не хотелось, втроём ребята побывали в городе, куда Стивенсон отправил своих героев приключения за сокровищами — и где они нашли пиратов Джона Сильвера. Тогда город встретил их проливным атлантическим дождём, и ничего, кроме вкусного какао в магическом кафе Конкорда, они не нашли заслуживающим внимания.

Выйдя из камина, Теодор с интересом огляделся. Паб был на самом деле пабом — низкие своды потолка, закопчённого сотнями свечей и факелов, грязные засаленные стены, но всё это убранство было напускным. Тео видел, что это магия создала и копоть на потолке, и грязь на стенах. За стойкой на полках лежали бутылки огневиски от собственно винокурен Огдена, а над лестницей висел герб с собственно пятёркой кентавров.

Нотт подошёл к стойке, за которой стоял ухоженного вида гоблин. Это было необычно по британским меркам.

— Слушаю, — скрежетающим голосом спросил он, перестав натирать пивную кружку. — Не молоды ли вы для нашего заведения, а, юноша?

Тео смутился.

— Мне назначена встреча с мистером Огденом, — проговорил он, чувствуя, как щёки краснеют.

— А! Прошу прощения, — гоблин тут же сделался подобострастным. — Поднимайтесь по лестнице, первая дверь направо. Уборная в конце коридора.

Нотт кивнул и пошёл по ступеням наверх. Едва он прошёл один пролёт, его взору открылась совершенно иного облика обстановка. Убранство было не показательно-роскошным, но всей своей строгостью подчёркивало лаконичный статус того, что клиенты этой части заведения были уважаемыми людьми.

Он постучал в дверь и, не дождавшись ответа, толкнул её, тут же оказавшись в помещении на пятерых гостей. У места в торце стола стояла табличка, гласившая: «Т.М. Нотт». Остальные четыре места табличек не имели. Тео несмело отодвинул стул и бросил взгляд на настенные часы. Они показывали четверть восьмого — на двадцать минут ему и назначал Огден.

Не успел он сесть, как с негромкими хлопками стали в помещении появляться маги. В глазах слегка зарябило от обилия защитных чар и магических амулетов, которыми были обвешаны четверо его нынешних визави. Двоих он уже знал — это были мистер Тюбер и лорд Огден, а двое других были ему незнакомы.

— Теодор! Прошу прощения, что не я пригласил вас на эту встречу, — Мартин Тюбер был не на шутку взъерошен, каждую секунду осматривался на своих «коллег», даже пожимая (тряся) руку юноши. Ему почему-то вспомнилось, как Шизоглаз поприветствовал его при встрече… где они там встречались? Не важно.

— Мистер Тюбер, кто встретился со мной у камина в гостиной в день, когда мы с вами познакомились? — тихо спросил Тео. В глазах Тюбера промелькнул испуг.

— Это был воспитанник моей жены, кажется, его звали Джим, а почему вы спрашиваете, Теодор? — окончание фразы он произнёс истеричным тоном.

— Мартин, успокойся, — его отодвинул монументальный мужчина с окладистой бородой. — Джастин Нимбус, — представился он. — Вы могли слышать о моих мётлах, — он усмехнулся. — Это — мой партнёр, — представил он последнего неназванного, худого невысокого мужчину с тростью, набалдашник которой украшала фигурка осы. — Энтони Карамеди, руководитель Британской Лиги Квиддича.

— Ну же, друзья, оставьте нашего гостя в покое, — с показной улыбкой вмешался Огден, уже севший за стол и изучавший меню. — Прошу, Теодор, давайте насладимся ужином, прежде чем перейти к делам. Рекомендую филе ягнёнка с овощами. Не совсем по-британски, но очень вкусно!

Через несколько минут они приступили к трапезе. Мужчины обзавелись бокалами с красным вином вдобавок к своим блюдам, у каждого своим, а Теодор, чувствуя себя не в своей тарелке, пил горячий чай с вересковым мёдом. Нимбус, ирландец, судя по лицу, удостоил его уважительным кивком за вересковый мёд.

Блюдо, которое советовал Огден, и правда было вкусным. Грибной соус как нельзя кстати подходил к такому сочетанию, и Нотт, с трудом соблюдая все те правила, которые в него в детстве вдалбливала мисс Клируотер, а прошлым летом вспомнила леди-бабушка, насладился им сполна.

Наконец, когда, практически одновременно — можно подумать, что они подгадывали под него! — тарелки у всех опустели, Нимбус достал маггловскую сигару из внутреннего кармана своего сюртука, и, обрезав заклинанием, поджёг и втянул в себя дым. Тюбер, сидевший напротив, последовал его примеру и набил свою трубку травой.

— О, это ваши хвалёные индейцы передали? — оживился Огден.

Мужчины завели беседу о пустяках, будто бы не обращая внимание на Теодора. Тюбер признался, что индейская трава, выращенная с перегнанным соком бубонтюберов, нравится ему гораздо меньше табака, но успокаивает гораздо лучше. Нимбус посетовал, что культуры полётов у аборигенов Северной Америки нет, а ацтеки и инки просто запрещают мётлы как противоестественные (и это маги!) средства передвижения. Карамеди заметил, что и в Британии скоро перестанут летать на мётлах…

— …если мы снова скатимся в зиму семьдесят девятого. Не так ли, мистер Нотт?

Четыре пары глаз скрестились на Теодоре, который подавил мучительное желание поправить свой галстук — сегодня он был в рубашке и жилетке под приталенный по-американски пиджак, но галстук бабушка посоветовала ему не надевать, потому что он тогда выглядел как ещё больший школьник.

— Разумеется, мистер Карамеди, — медленно ответил Теодор, — в интересах всех радетелей Британии этого не допустить. Если новый Министр будет достаточно бдителен, то наверняка ситуацию удастся удержать.

— Вы думаете так потому, что вы школьник, простите за откровенность, — ударил в отчаянии кулаком по столу Огден, потерявший всякое радушие. Он выглядел злым и отчаянным. — Скримджера выбрали сегодня, но едва ли он сможет что-то сделать с Вы-знаете-кем! Он не его отец, а его любовница не Эдгар, чтобы навести порядок. Время утекает, как песок!

— Не жалуйся, Генри! — одернул его Карамеди. — Твоё пойло будут пить и идиоты-затворники из клана Монтегю, запершись в своих манорах! У моего виска палочки двенадцати команд Британской лиги, которые теряют сотни тысяч галлеонов! Игроки бегут, а этим летом я вообще не уверен, что мы сможем сыграть матчи!

— Это вам только кажется, Теодор, — встрял Нимбус, — что из авроров выходят хорошие министры. Даже из Крауча бы не вышел хороший министр, потому что — я вас уверяю — сейчас мы станем свидетелями того, как Скримджер станет неугодным всем! Обыски, облавы, вмешательство в тонкие отношения уважаемых людей!

— Боюсь, что все, кто замешан в контрабанде, убегут на континент или в бывшие колонии! — с жаром подхватил Карамеди. — Убегут не одни, а с семьями! С детьми! В следующем году в Хогвартс пойдут только те, кому нечего терять! Нет в Британии тех, кто бы не боялся действительно развязанных рук аврората!

— И самое страшное, — добавил Огден, — это то, что Руфус решит распылить силы по всей преступности. Представьте себе, сколько примкнёт к Вы-знаете-кому, если аврорат начнёт облавы по злачным местам и закоулкам? Егеря, городские банды, диаспоры чужеземцев из колоний! Не потому, что они за идеи Тёмного лорда — нет таких идей у него, за которым могут идти люди, если они не фанатики, а потому, что они против Министра!

Нотт почувствовал, что эта тирада раздавила его и морально прижала к полу. Все четверо мужчин были уважаемыми в обществе людьми, но их слова показывали, какое отчаяние они испытывали или пытались показать. Последняя мысль привела Нотта в чувство. Что же нужно было им от него?

— Первые маги покинули Британию ещё после слов Дамблдора в прошлом июне, — заметил он.

— Сейчас, когда Он вернулся полноценно, все, у кого есть чувство самосохранения, убегут, — фыркнул Нимбус. — Моя семья уже в Нижних провинциях. И, поверьте, чем дальше мы будем страдать от войны, тем меньше магов вернётся!

— В прошлый раз вернулись, — возразил Теодор, чувствуя, что этот тезис достаточно шаткий. — Впрочем, — добавил он, не дожидаясь ответа, — действительно, ситуация сложилась опасной. Но вы ведь пригласили меня не просто для того, чтобы поделиться своими горестями? Сомневаюсь, что шестнадцатилетний мальчишка для этого подходящая идея.

Мужчины рассмеялись, не скрывая улыбок. Нимбус выпустил клуб дыма от сигары. Огден огладил бороду. Напряжённая атмосфера, вызванная предыдущими словами, чуть спала.

— Видите ли, Теодор, — произнёс Генри Огден. — Тогда, пятнадцать лет назад, всё закончилось одним днём. Ужас и террор, которые длились пять лет, шли на спад уже второй год, и Тот, кто вернулся, был на пороге поражения. Его сторонников ненавидели слишком многие, слишком многим он перешёл дорогу, и даже его ближайшие слуги убеждали его снизить… активность. Конфедерация во главе с тогдашним президентом, герцогом Андорры, готова была вмешаться. Сейчас же… мы все видели, кто вживую, кто — в воспоминаниях, что вернулся не человек. С человеком можно было бы… не договориться, но обозначить красные линии.

— С тем, кто пришёл ему на смену сейчас, — закончил за него Нимбус, — договориться нельзя. Он не знает милосердия и не станет никого слушать. Пока с ним не покончат.

— Да, пока с ним не покончат, — кивнул лорд Огден. — Дамблдору это станет в множество пролитой крови, но когда-нибудь это закончится. И мы окажемся на пороге новой войны — если не начнём действовать сейчас. Поэтому мы с вами здесь, Теодор.

По спине юноши пробежали мурашки, а руки вдруг стали влажными от пота. Он почувствовал, как сердце бьётся чаще.

— Я предложил моим коллегам, членам нашего дельфийского клуба, — криво улыбнулся Тюбер с трубкой в зубах, ходившей ходуном от его тряски, — примериться к вам. И всем эта мысль понравилась.

— Примериться ко мне?

— Вы выглядите как человек, который может стать лидером примирения, когда всё это кончится, — кивнул серьёзно мистер Карамеди. — Каждый из нас наводил справки. Вы не враждуете ни с одной партией, если судить по событиям в школе. В вашем кругу есть дети из радикалов, старых семей, сторонников Дамблдора, а те, кто присягнул Монтегю, Фоули, Олафсонам и Гриффитам, строчат в свои семьи о том, как тяжело пробиться в ваш круг.

— Ваш отец оставил вам прекрасное политическое наследие, благодаря которому вас возьмёт на заметку Скримджер и заставит пострадать, а те, кто примкнули к Вы-понимаете-чьим силам, будут уважать жертву.

— Наконец, если ваш брак будет удачен, это позволит создать коалицию со всех точек зрения! — хлопнул в ладоши Тюбер. — И мы готовы вас поддержать, чтобы спасти нашу Британию, а после… распорядиться дивидендами от этой победы справедливо.

— Мы готовы заключить с вами тайный Пакт о поддержке от лица всех сорока участников Дельфийского клуба и шестидесяти членов Северной магической партии, — совершенно серьёзно кивнул Нотту Нимбус, протягивая свёрнутый свиток.

У Тео пошла кругом голова.

— И что вы хотите, чтобы… чтобы я сделал сейчас?

Мужчины переглянулись.

— Нам нужно сделать всё, чтобы война не ожесточилась, — твёрдо заявил Огден. — Мы ведём кампанию в прессе, и следующий раунд Набора Нотта этим летом будет самым большим за три года. Там есть свои детали, но вам надо выступить с программными тезисами.

— Вы дадите мне тезисы?

— То есть сама суть не вызывает у вас вопросов, — удовлетворённо кивнул Тюбер. Нотт почувствовал раздражение.

— Я и так предполагал заниматься политикой, — пожал он плечами. — Честно говоря, на протяжении всей своей жизни я считаю, что магический мир несправедлив к магам, и все нынешние политики не правы в своих воззрениях. Об этом я бы и рассказал.

Маги переглянулись.

— Вы назвали программу спонсорской помощи «Набором Нотта», да? Пожалуй, что в наших целях, которые вы назвали, надо заявить о поддержке бедноты. Тех, кто и является акцентом программы набора.

Теодор наклонился вперёд. Огден постучал по столу, и вся посуда, кроме бокалов с напитками, исчезла, и мужчины стали раскладывать бумаги. Как ни удивительно, они были все готовы обсуждать сразу и предметно, и те мысли, которые у Теодора были ещё с начала года, стройно легли в материал, который они обозвали «Развитие магического сообщества: проблема неравенства магов». В нём от лица Теодора они изложили описание того, как в Британии большая часть сообщества магов вынуждена жить в нищете или уходить в мир магглов, которых в сотни тысяч раз больше, и растворять в них культуру. В качестве вывода Теодор предлагал пересмотреть систему экономического распределения и налогообложения, реформировать права магов и сквибов (в общих словах), повысить вовлечённость бедняков в экономику и из того создать устойчивое магическое сообщество Британских островов.

Все остались довольны друг другом. Идеи, которыми руководствовались в прошлый раз наименее радикальные сторонники Тёмного лорда, с некоторыми изменениями и доработками, легли на бумагу как план и тезисы.

— А где это будет опубликовано? — спросил Теодор, чувствуя вдохновение, когда они закончили. Часы показывали девять вечера — ему стоило поторопиться, чтобы забрать Артура из Мунго за полчаса.

— В «Придире», например, чтобы не слишком акцентировать лишнее внимание, — легкомысленно ответил Нимбус. — Не зря я потратил две сотни на Слагхорна, а? — обратился он к Карамеди.

Они попрощались, и оба аппарировали через несколько минут. Тюбер, попрощавшись, так же покинул кабинет.

— Простите нас, Теодор, что мы это так скороспешно организовали, — улыбнулся оставшийся наедине с юношей Огден. — Астрологический расклад одной из наших дам показал, что сегодня лучший день для этого разговора. Пришлось, правда, выпить по четверти зелья удачи каждому, чтобы… надеюсь, вы не в обиде на нас. Честность в обмен на честность, Теодор.

Нотт молча поразился тому, какие усилия эти мужчины приложили, чтобы опутать его своими, очередными для него, клятвами. В тайном Пакте, который он уже подписал, значилось, что в случае, если он окажется во власти в течение следующих десяти лет, лобби из числа подписантов будет «наставлять согласованную позицию» при принятии решений. Он не видел в этом чего-то страшного, ведь все политики представляли те или иные интересы денежных мешков, если это был не Тёмный лорд, а сейчас бумага и вовсе его мало к чему обязывала — сохранять тайну и пользоваться поддержкой, только и всего.

* * *

Артур был недоволен поздним визитом друга. Он уже сидел, что называется, на чемодане — в прямом смысле, с тем саквояжем, который использовал в Хогвартсе, и дожидался Тео в холле.

— Нотт, тебя только за смертью посылать, — буркнул он. — Я уже даже в газете прочитать успел, что вы посадили всех Пожирателей в Азкабан, и обсудить это с десятком местных посетителей.

— Меня пригласили поужинать, — легкомысленно улыбнулся Тео и подхватил сумку друга. — Дерри!

Эльф перенёс их в гостиную уэльского особняка, а когда Артур переоделся и закинул вещи в комнату, перенёс вновь, уже к бабушке. Она читала газету, и недовольно пожурила мальчиков за задержку перед ужином.

— Завтра вечером отправимся в Париж! — провозгласила она. — Наш поезд в семь часов отходит с Сент-Панкарс! Оставим эту бесконечную дождливую Британию на солнечный Париж!

Оба юноши с оживлением улыбнулись. Путешествие обещало быть интересным.