Вместо Ночного дозора (джен)

После разговора с Мандерли Джон все же написал Роббу о своем плане, заклиная его, чтобы тот до визита Джона не говорил даже не о плане, а о самой идее эвакуации Севера вообще никому, даже Джейн, Сансе и Кейтлин. Но одновременно просил срочно разослать письма, написанные в весьма мрачном тоне, всем лордам Севера, а также в Ночной дозор, приказывая им собираться двинуться в Винтерфелл вместе своими женами, детьми на выданье, кастелянами, старшими командирами своего войска и старостами деревень для решения вопроса о методах дальнейшей борьбы с Иными. В письмах, писал Джон, необходимо указать, что вихты уже добрались до середины пролива, разделяющего Стылый берег и Медвежий остров, и между льдами с обеих сторон пролива осталось всего 6-7 лиг свободной воды, в которой полно плавающих льдин. А когда лорды соберутся, то, несмотря на все усилия Джона, пиромантов, Мормонтов и членов Ночного дозора, просвет станет еще меньше.

Сам Джон заготовил письма о своем решении Ровану, Тиреллу и всем великим лордам и членам Малого Совета с требованием никому не рассказывать. Письма должны были быть отправлены сразу после того, как Джон объявит о своем решении сдать Север его лордам. Разумеется, он не сомневался, что рассказ расползется по всем замкам Вестероса. Ну это к лучшему, к тому времени, когда Джон вернется, они будут все знать, причем в таком искаженном и преувеличенном виде, что речь Джона станет для них не ужасом, а почти облегчением.

1.04.302. В Винтерфелле Джон подробно рассказал Роббу, Джейн, Сансе и Кейтлин, мейсеру Лювину, септону-библиотекарю, Родрику Касселю и всему двору Робба о своих непрестанных усилиях по сдерживанию нарастания ледяного покрова в этом злосчастном проливе и всех трудностях борьбы с Иными и вихтами. И закончил тем, что то, что он им говорил, это еще смягченный рассказ о борьбе со льдом и вихтами у Стылого берега. Король, обладающий огнедышащим драконом, и повелевающий остальными, знает лишь малую часть трудностей, которые терпят те, кто на земле ломают лед и воюют с вихтами. Больше тебе расскажут Мормонты и члены Ночного дозора, пришедшие к ним на помощь. А о самих вихтах и Иных лучше других расскажут Джиор Мормонт, Манс, разведчики, одичалые и бывшие жены Крастера которые их не раз видели. Я их всех тоже пригласил в Винтерфелл.

И затем после этого рассказа он поведал сперва Роббу, а затем и всем остальным о своем плане, и просил Джона и Лювина немедленно написать всем лордам второе письмо, в котором должно быть открыто сказано, что будет обсуждаться, и приказывалось выезжать немедленно, ибо полоса свободного льда сокращается и нужно торопиться.

Это будет очень печальное сборище, крики и слезы, и, чтобы хоть немного скрасить намечавшееся самое мрачное собрание лордов во всей истории Севера, Джон предложил закончить его всеми свадьбами детей и воспитанников благородных домов, которые собирались провести в ближайшие годы на Севере. Начиная со свадьбы Сансы с со СмоллДжоном, потом Хариона Карстарка с дочерью Амбера, и множество других свадеб, и даже тех, в которых невеста и жених еще не достигли брачного возраста. Они будут скорее помолвками, чем свадьбами, без провожания и брачной ночи, но кто знает, как скоро удастся снова провести настоящую северную свадьбу в богороще Винтерфелла перед главным сердцем-деревом Севера и в присутствии всех северных лордов. Поэтому обязательно напомни лордам, чтобы они взяли с собой всех женихов и невест и даже тех будущих женихов и невест, которых только планируется помолвить.

Джон рассказал, что на самом деле планы эвакуации уже вчерне составлены и отдал ему толстую стопку пергаментов, написанных и нарисованных руками писцов Мандерли и подписанных Мандерли и самим Джоном. Робб, напуганный рассказами Джона и Арьи, отчасти сознающий необходимость эвакуации, но совершенно неготовый к ней, ни физически, но морально, погрузился в изучение документов и книг об Иных, одну из которых Джон нашел в библиотеке Винтерфелла, а другую взял у мейстера Эйемона в Дозоре.

Самым душераздирающим зрелищем было сообщение об эвакуации Кейтлин, Джейн и Сансе. Санса, то ли в силу своей стойкости, выработанной во время пребывания в плену у Серсеи и Джоффри, то ли в силу необходимости все равно в ближайшее время покинуть Винтерфелл, перенесла это легче других, и на ней первые дни держался весь дом, она говорила, что северяне не должны плакать, а стойко переносить несчастья и верить своему королю и своим лордам, которые делают все, что могут. Джейн не могла держаться, она рыдала в голос, неужели мои маленькие сыновья не вырастут в Винтерфелле, не будут ходить по его древним залам, не будут купаться в теплом пруду, не будут молиться перед сердцем-деревом. Я только здесь обрела свой настоящий дом без моей недоброй матери и ее мерзкого брата. Но ее плачи и крики были почти что спокойствием и равнодушием на фоне реакции Кейтлин. Она не обвиняла во всем Джона, как ожидал сам Джон, она просто сидела молча в стороне, безучастная ко всему происходящему. Иногда, когда Роббу или Сансе удавалось ее разговорить, то есть заставить сказать хоть несколько слов, она начинала рыдать в голос, вспоминать лорда Эдддарда, потерянного в снегах далекого Севера Брана и даже Брандона Старка, замученного Эйрисом, потом затихала и снова безучастно сидела в своих покоях или в углу большого зала.

Громче всех рыдала служанки, привыкшие сдерживать свои эмоции в присутствии хозяев, но сейчас они открыто рыдали при Джейн и Сансе и даже при Роббе и Джоне. Кроме общего страха перед всем происходящим, у них еще был вполне обоснованный страх, что Робб и его семья не получат на Юге своего замка, а будут жить в чьем-то чужом замке, скорее всего, в Красном замке у Джона, и им из служанок придется превращаться в крестьянок, причем зимой, когда нет особого спроса на крестьянский труд. А мест работы у южных лордов они не найдут, у тех наверняка немного вакансий, а женщины, не знающие ни южных обычаев, ни южной кухни, им заведомо не нужны. Некоторые молоденькие служанки откровенно собирались идти в бордели, говоря, что в борделях всегда нужны женщины, а южным лордам и торговцам наверняка захочется попробовать северянок. Старшие и замужние женщины их осуждали, но не могли ничего предложить взамен.

Джон с ужасом слушал все эти рыдания, стоны, всхлипывания, крики и грустные разговоры и представлял, что нечто подобное происходит не только в Винтерфелле, но и в каждом, даже самом маленьком замке Севера. Вернее, в самых маленьких, вероятно, положение еще хуже, если эти мелкие лорды, главы небольших кланов и ленники лордов были бедны на Севере, то на чужбине они будут жить почти как простолюдины — без прислуги вообще или с одной старой няней-служанкой. Ему было очень жалко этих людей, но оставить их превращаться в вихтов было совсем жестоко и грозило поражением его армии из-за увеличения армии врага.

Что происходило в крестьянских хижинах Джон не знал, и не был готов говорить с крестьянами, не представляя пока, удастся ли ему добыть деньги для фрахта кораблей и их устройства бедняков на чужбине, или им придется самим идти толпами через болота перешейка, оставляя за собой десятки и сотни тысяч потонувших и затянутых в трясины людей, а потом попасть в руки Фреев, которые сдерут с них все оставшиеся у них деньги за право перейти мост, рубить деревья и покупать еду их владениях.

За те пять недель, что занял сбор лордов Севера Джон успел слетать к Флинту на Кременевом Пальце и договориться, что у него будет устроен филиал Гильдии алхимиков и заставить немедленно начать его обустройство в заброшенном доме в тысяче ярдов от замка, рассказал им про план эвакуации и войны на болотах, сказал, что только ему и Лорду Риду не придется эвакуироваться самому и эвакуировать своих крестьян, но ему придется принять беженцев и превратить свои земли в тыл воюющей армии.

В эти же недели Джон вместе с Арьей, летавшей над проливом ежедневно и зачастую остающейся ночевать в доме Мормонтов, несколько раз участвовал в создании прорубей, разрезание льда на куски самыми разными способами, сжигал и топил вихтов, прячущихся в сугробах. Жители Медвежьего острова тоже не теряли время даром, а всячески ломали лед, возникающий у их берега. Конечно, и это было опасной работой с риском потонуть или заболеть от переохлаждения в холодной воде, но рядом не было вихтов и необходимости надевать кольчугу и брать с собой оружие.

В виду скорой эвакуации Севера, Джон распорядился прекратить все строительные работы в замках Ночного Дозора (точнее, распоряжение отдал Мормонт, записав указание Джона — Джон пока не хотел столь сильно нарушать порядки, сложившиеся веками) и послать всех строителей ломать лед, самых опытных и смелых — на лед Стылого берега, а остальных — на лед Медвежьего острова. Местные жители перед лицом приближающей опасности стали целыми семьями перебираться на Кремневый палец, где не было льдов и приближающих Иных и вихтов, в их домах и разместились дозорные. Многие из дозорных первый раз за долгое время не увидели рядом женщин и хотели тут же удовлетворить свои желания, но женщины Медвежьего острова оказались не более доступны и не менее опасны, чем одичалые копьеносицы.

Арья постепенно перестала прилетать в Винтерфелл и теперь постоянно жила в доме у Мормонтих, с которыми она по-настоящему подружилась, и слушалась ворчливую Мейдж Мормонт охотнее, чем родную мать. В отличие от нее Джон чередовал пребывание на Медвежьем острове, замке Флинтов, Черном замке и Винтерфелле, где он проводил больше всего времени. Ему хотелось включить в этот список и Белую Гавань, где его ждала Винафрид, но он не решался это сделать в тот момент, когда об их связи узнали лорды. На первый взгляд, уже не было особых причин скрывать свою связь от лордов не было, они все едва ли не в подробностях знали о десяти днях, а некоторые говорили о двадцати или даже целой луне, проведенной Джоном с Винафрид. Это было среди прибывающих в Винтерфелл лордов и огромных свит темой разговоров номер два после войны с Иными и планов эвакуации Севера. Но, когда между северными замками шла обширная переписка, а свиты разных лордов соединялись на дорогах в большие караваны, то была велика опасность, что кто-то пошлет на юг весть о втором полете Джона к Винафрид.

Исходно Джону хотелось, что лорды и все их свиты собрались бы в один день как придворные в Тронном зале, Джон произнес бы страстную речь с трона и после вечера обсуждений и споров большинство согласилось с королем или признало его решение неизбежным и разъехалось по своим землям исполнять сказанное. Но на огромном Севере все было много сложнее, лорды и их свиты собирались пять недель, отсчитывая от прилета Джона в Винтерфелл, или почти две луны от после рассылки первой серии писем мейстером Лювином. Собравшиеся лорды и члены их свит слушали рассказы Джона, Робба, Джиора Мормонта и Манса, который несмотря на свой сомнительный статус беглого дозорного, заслуживающего казни, умудрялся описать страх встречи с Иными и вихтами настолько образно, что женщины плакали, а мужчины хватались за мечи. Мормонты и Манс, независимо друг от друга, предлагали привести сюда вихта и показать, как он набрасывается на людей, что уже демонстрировалось в Красном замке, но лорды отказались, ссылаясь на нервы своих леди и своих юных дочерей, или на самом деле скрывая собственный страх.

Молодые, которых привезли для большой-пребольшой свадьбы, целовались по кустам и укромным уголкам сломанной башни, не слушая рассуждений стариков, а, может быть, и не только целовались. Да и люди немного постарше не могли целыми днями говорить о грядущих несчастьях, они рвались сами пойти на Медвежий остров и даже на Стылый залив ломать лед и уничтожать вихтов и Иных, только старые лорды могли часами, попивая эль, рассуждать, о новых и старых бедах. Кейтлин и Джейн ужасались количествам эля, вина и еды поглощаемым гостями, но Джон и Робб смотрели на это спокойно, меньше с собой придется вести, говорили они, а Санса об этом не беспокоилась, она уже мысленно переселилась в замок Амберов, благо СмоллДжон не отходил от нее ни на шаг, не желая никому отдавать ни кусочка внимания своего сокровища, лишь Рикону да маленьким Риккарду и Эддарду дозволялось улучить немножко внимания Сансы.

Когда гости уставали говорить об Иных, вихтах, будущих битвах, Ночном дозоре, эвакуации и будущей жизни у южан, то они частенько переключались на роман Джона и Винафрид. Вопреки ожиданиям Джона, их связь не вызвала единодушного осуждения, большинству куда меньше нравились его три южные жены, что было одновременно и нарушением всех и всяческих правил, и изменой Северу. Некоторые не в лицо Джону, прямо сказать королю они боялись, но так, чтобы до него как-нибудь дошло, говорили, что Джону надо аннулировать все три южных брака как незаконные, и жениться на северянке Винафрид. Она, конечно, конечно, не совсем настоящая северянка, их род пришел с Юга и поклоняется Семерым, но все же она — своя северная женщина, знающая северные обычаи и северные зимы, а не изнеженная вероломная южанка. Но эти разговоры скорее указывали Джону, что не стоит лететь к Винафрид, чтобы известие об этом не дошло до его жен и не вызвало полного разлада в Семи королевствах перед тем, как южанам придется принять четыре миллиона беженцев, которых наверняка назовут северными варварами, язычниками, нахлебниками и дармоедами.

Еще до всяких общих собраний лорды разделились на фракции. В первую фракцию твердых сторонников эвакуации входили Мормонты, Гловеры, Манс, Форрестеры, некоторые вожди горных кланов, лорд Рид, который на болотах становился едва ли главным командиром. В нее же должен был войти еще не прибывший Мандерли, решивший соглашаться со своей внучкой и своим королем. Противоположную партию противников эвакуации возглавляли, как и ожидалось, более южные лорды, печалившиеся о Русе Болтоне, — Родрик Рисвелл вместе со своими сыновьями и вассалом Гленмором и его дочь Барбри Дастин, кроме того, их, хотя и не столь уверенно, их поддерживали бывшие вассалы Стауты и благородные дома восточного берега — Локки, Флинты из Вдовьего Дозора и вроде бы Вулфилды, хотя Джон думал, что Мандерли уговорит их занять хотя бы нейтральную позицию. Но самую большую группу составляли колеблющиеся, по иронии судьбы туда входили самые решительные лорды — оба Амбера, Карстарк, Толхарт, новый Хорнвуд, вожди большинства горных кланов и кланов Волчьего леса, Они понимали, что Иные наступают, видели, что эта зима отличается от любой другой, что в землях Амберов, Карстарков и горных кланов уже нет настоящего дня, лишь несколько часов сумерек вблизи полудня, что сражаться в лесу с Иными будет очень и очень трудно. Но в то же время сама идея покинуть Север, оставить свои дома Иным, жить приживалами у южан их настолько отталкивала, что их сердца не могли ее принять. Были и те, кто вообще не высказывал определенного мнения, Джиору Мормонту, командиру не справившегося со своими обязанностями Ночного дозора, было настолько неловко перед лордами, что он не входил ни в одну из фракций, готовый не обсуждать, а выполнять все, что прикажут король и Верховный лорд Севера.

Когда приехал Мандерли с большой свитой, в которую входили Марлон и Винафрид, не бросившаяся Джону на шею, а поздоровавшаяся с ним так, как подобает леди здороваться с его светлостью, Джон решил, что пора переходить от кулуарных обсуждений к большому совету Севера и объявил, что завтра они с лордом Старком проводят Совет Севера, посвященный одному вопросу — как бороться с Иными и вихтами и как спасти население Севера.

8.05.302. Формально собрание лордов вел Робб, он открыл заседание, утихомирил каких-то крикунов, но все понимали, что настоящий лидер — это Джон. Ему Робб предоставил первое слово, сказав, что наш Совет посетил сам король Джон, для которого проблемы Севера столь же свои, как для каждого присутствующего здесь северянина.

[Речь Джона в основном посвящена Иным и вихтам, большую часть я стащил с сайтов 7kingdoms.ru и awoiaf.westeros.org или по крупицам набрал из книг Дж. Мартина, но часть сведений я сам придумал для заполнения пробелов или для нужд моего фанфика, и даже немного изменил некоторые мартиновские описания]

Все вы знаете, что сейчас начинается новая Долгая ночь, что на нас наступают Иные и вихты, что именно Север находится под их ударом, что они в этот раз не стали пытаться преодолеть Стену и наступают по льду замерзающего залива между Стылым берегом и Медвежьим островом.

Но все же у многих из собравшихся здесь лордов, леди, рыцарей, гвардейцев, их сыновей и дочерей разные, порой неточные сведения о нашем враге, поэтому я расскажу все с самого начала так, как будто передо мной сидят не северяне, а южане. Это делаю не потому, что я хочу полагаю вас невеждами, которым не дорога судьба Севера, а потому, что я в течение моей длительной борьбы с наступающей Долгой ночью я собрал вместе то, что написано в древних книгах и свитках, те сведения, что я приобрел за время пребывания за Стеной и за время борьбы со льдом и вихтами на Стылом берегу, все то, что знает Ночной дозор, и все то, что знает Свободный народ, живший до недавнего времени за Стеной. И я хочу, чтобы каждый северянин знал все это, и, исходя из собранных сведений, строил свои планы и мог рассказать южанам, не ведающим, с каким ужасом мы сталкиваемся, и какая опасность нам угрожает.

Наш главный враг — это Иные, их еще называют Белыми ходоками. Мы знаем о них удивительно мало, мы не понимаем их языка, не знаем их целей, кроме того, того, что они хотят убить все живое и установить на Планетосе бесконечную холодную ночь. Мы знаем о них, что они очень легкие, настолько, что не оставляют следов на слежавшемся снежном насте и довольно тонком льду, но все же немного проваливаются в совсем свежий снег и не могут ходить по воде, предварительно не заморозив ее. Они приходят обычно группами, но при этом чаще всего сражается только один из них. Однако иногда иные набрасываются вместе, особенно добивая жертву, или, наоборот, не сражаются, а лишь стоят и смотрят, то ли выбирая жертву, то ли молясь своим богам, то ли их отвлекают древовидцы, к сожалению, мы ничего больше не можем сказать об их мотивах и тактике их действиях.

Они выглядят так, как будто они созданы из льда, не только они, но также их доспехи и их оружие, у них очень длинные тонкие мечи, прочные и острые как валирийская сталь и легкие как дерево, и они фехтуют как наши лучшие мечники, а их мечи настолько холодные, что от долгой схватки с ними обычная сталь может разлететься на куски от холода. Их можно сразить только валирийской сталью или драконьим стеклом.

В фехтовальном поединке победил Иного только брат Ночного дозора сир Джейме Ланнистер, позднее погибший в другой экспедиции за Стену. А первого Иного убил обсидиановым кинжалом присутствующий здесь Сэмвелл Тарли, тоже брат Ночного дозора, уловив момент, когда Иной выронил меч, больше достоверных случаев убийства Иных мы не знаем. Когда они умирают они издают скрежещущий звук, и тают вместе с мечом и доспехами как обычный лед, превращаясь в воду. Еще их можно убить огнем, но фактически только диким огнем или драконьим пламенем. Обычным огнем их никто не смог убить, ибо приносят с собой приносят холодный белый туман или метель, которые гасят обычный огонь. Холод, который приходит с ними, пронизывает людей до костей и уменьшает возможности людей двигаться и сражаться.

Мы совсем не знаем, сколько их — сотни, тысячи, десятки тысяч. Мы знаем, что был мерзавец Крастер, который насиловал своих дочерей, а родившихся сыновей приносил в жертву Иным, и они их превращали их в себе подобных, могут ли они просто воровать младенцев и превращать их в Иных, нужно ли для этого специальное жертвоприношение, как это делал Крастер, на этот вопрос никто ответить не может. Они приходят только, когда темно, но, что они делают днем, где они прячутся, нам тоже неизвестно. Как я уже говорил, они сами, их мечи и их доспехи состоят из чего-то, похожего на лед, и в белом тумане они исчезают также незаметно, как появляются.

Мы совсем не знаем, есть у них Великий Иной, как говорит жрица Мелисандра, которую вы отказались приглашать сюда, есть у них главные командиры, или они действуют лишь отдельными небольшими группами. Их общее решение идти мимо Стены через Стылый берег скорее говорит о том, что кто-то ими командует.

Больше мы знаем о вихтах, мертвецах, которых они поднимают и превращают в своих рабов, также проникнутых той же ненавистью ко всему живому. Вихтами могут быть не только люди, но и звери, по-видимому, Иным не удается превратить в вихтов только рыб и птиц. Однако людей Иные почему-то охотнее превращают в вихтов, чем зверей. В древних книгах еще говорится о том, что у Иных были огромные ледяные пауки, на которых они ездили, но в наши времена их никто не видел.

Вихты делятся на две категории. Только что убитые воины, превращенные в вихтов, сохраняют память, но все знания используют, чтобы принести побольше вреда людям. Именно такого вихта я убил, когда спасал Джиора Мормонта, а другой такой же вихт в ту же ночь убил пять дозорных, прежде, чем с ним удалось справиться. Другие вихты, старые трупы людей и животных, порой даже не трупы, а почти скелеты с обрывками черного гнилого мяса набрасываются на все теплое и двигающееся, и могут действовать осмысленно только под руководством находящегося поблизости Иного. Вихтов можно убить также валирийской сталью, драконовым стеклом или огнем, в отличие от Иных они легко горят, но при ударе обычной сталью отрубленные куски продолжают нападать на людей. Даже отрубленный палец вихта нападает на сражающего с вихтом человека.

Но у них есть и множество слабостей. Они медлительны, неповоротливы, легко горят, в светлое время они не действуют, а спят на снегу или прячутся в снегу, в сугробах, на первый взгляд мало отличимые от обычных покойников. Хотя отличить их можно, у них у всех, Иных и вихтов, голубые глаза, независимо от того, какой цвет глаз был у убитого человека или животного, их тела не гниют, и звери не пытаются их съесть. Попадавшие в воду вихты постепенно пропитываются водой, теряют подвижность, но, высохнув за неделю-две, снова превращаются в прежних вихтов.

— А как с ними сражаться, — выкрикнул кто-то.

— Вы вовремя задали вопрос, я как раз к этому перехожу, вы упустили только маленькую деталь, задавая вопрос королю, к нему обращаются «Ваша светлость», — ответил Джон.

Зал нервно захохотал, хотя в словах Джона не было ничего смешного, он лишь указал на правило этикета, известное каждому с детства. Но все, включая бывалых воинов, были настолько напуганы его рассказом, что им была нужна хоть какая-то разрядка.

— О сражениях надо говорить подробно, где, в какое время и с какими силами. Иначе это не серьезный мужской разговор, а паника или, наоборот, бахвальство.

Начнем с леса, ибо ближайшие места к месту подхода вихтов места покрыты густым лесом, лесист Медвежий остров, а далее на самом Севере, от Медвежьего мыса до Винтерфелла простирается огромный Волчий лес.

Сражения в лесу легче всего описывать, отдельные победы над вихтами и даже Иными, если у вас навыки фехтования как у молодого Барристана Селми или как у Эртура Дейна, вполне возможны. Но в целом сражения в темное время, а светлого уже почти нет, особенно в густом лесу, можно только проиграть, белый туман снизит видимость и заставит промерзнуть до костей, в метель видимость вообще потеряется, а погибшие товарищи один за другим будут превращаться в безжалостных врагов и нападать со всех сторон.

Что будет с деревнями, где не живут Эртуры Дейны и Барристаны Селми, можно легко себе представить, все жители и, вероятно, весь скот, включая лошадей и быков, превратятся в вихтов и их поведут завоевывать Север. Новорожденных мальчиков, возможно, об этом я ничего не знаю, превратят в Иных.

В полях и на лугах ближе к югу, где еще сохранилось светлое время, есть возможность тыкать пикой с наконечником из обсидиана в каждый сугроб, и затем поливать маслом и поджигать обнаруженных вихтов, если вихты на пережидают день на небольшой площади. Если площадь велика и сугробов много, а светлое время коротко, то скорее, наоборот, вихты, когда стемнеет, вылезут из сугробов и вас прикончат, а потом Иные присоединят вас к вихтам, полученным в предыдущих сражениях. Но я не думаю, что они будут подставляться нам, они ждали десять тысяч лет и подождут еще несколько лун, пока их же усилиями станет холоднее, а дни короче, тогда они и пойдут на луга и поля Курганов и Родников.

— А в замке можно отсидеться, Ваша светлость? — Крикнул какой-то лорд, неизвестный Джону и вряд ли имевший могучий замок.

Я много думал об этом и пришел к выводу, что они, хотя и с большим трудом, могут взять замок не только осадой, но даже штурмом. Они накопят вихтов, постоят из них лестницу к стене, а потом этой стене заберутся в замок, Вы будете поливать эту гору вихтов маслом или даже диким огнем и поджигать, а они будут гасить огонь холодом, белым туманом и метелью. Когда-нибудь у вас дикий огонь, масло, смола и даже береста закончатся, и они достроят свою лестницу. Но, скорее всего им это будет не нужно, они, еще раз говорю, ждали десять тысяч лет и легко подождут год-два-три, пока у вас закончится топливо и продовольствие. И бежать из замка вам некуда, через леса и поля, наполненные Иными и вихтами, вы вряд ли проберетесь.

Единственное место, где мы можем дать бой, это теплые незамерзающие озера и болота Перешейка. Иные слишком медленно будут переходить озера, ожидая, пока им удастся создать на них корку льда, неповоротливые вихты будут вязнуть и тонуть в трясинах, а попавшие в воду терять на время способность двигаться. Если они начнут войну, когда на болотах еще будет светлое время, то сугробы, в которых вихты будут пережидать день, будут таять, и спящие вихты будут проваливаться в трясину. Так что на болотах, как я предполагаю, нам сможем убивать драконьим и диким огнем, а может быть, и просто кипящей водой самих Иных, а не только вихтов, за которыми они прячутся. Кроме того, многие болота состоят из горючей земли — торфа, который мы можем поджигать.

Но, предупреждаю, и нам самим сражаться среди болот, заболоченных озер, стоящих в воде лесов, ручейков и речек, трясин, вод, наполненных живыми львоящерами и львоящерами-вихтами, будет очень трудно. Созданные Иными пятна льда снега, чередующиеся с горячими источниками еще более усложняют задачу. Никогда воины не сражались со столь сложным и странным врагом в столь опасном месте. Там погибнет множество лучших воинов. Но именно там мы сможем дать бой нелюдям.

Я планирую, что королевская армия, закаленная во множестве боев, и вместе с ней Ночной дозор и все способные носить оружие мужчины и женщины из числа Свободного народа, знакомые не понаслышке с Иными и вихтами, под руководством озерных жителей будет учиться сражаться на болотах и использовать дикий огонь. Лучшие воины Севера отправятся и часть Ночного дозора отправятся бороться со льдами к Стылому заливу, защищая Север от проникновения вихтов, а основная часть армии Севера под командованием своих лордов будет помогать жителям добираться до портов, в первую очередь до Белой гавани и сопровождать их в путешествии на Юг. По мере того, как они будут освобождаться, они будут присоединяться к тем, кто готовится к войне на Перешейке. Нашей базами на перешейке должны стать Кремневый палец, где будет пироманты оснуют свой филиал, а также земли Фреев, но с ними надо еще договариваться.

— Не верьте Фреям, они будут вместе с вихтами убивать северян, — выкрикнуло сразу человек из разных углов зала.

— С Фреями сложно, но надеюсь, что договоримся, — ответил Джон, — я не уверен, что их мост подойдет для наших опасных грузов с диким огнем. Поэтому, думаю, что придется построить новый мост, чтобы не рисковать их замком.

Многие лорды поняли намек и захохотали.

— Не смейтесь — воскликнул Джон, — я действительно скажу им, что их мост слишком сложно устроен, и может не подойти для наших грузов.

К удивлению Джона, все вроде бы шло к тому, чтобы его предложение, которое, как он думал, вызовет продолжительный спор, было принято на первом же собрании. Но его надежды не оправдались.

В спор вступили лорд Рисвелл и его противная дочь, Барбри Дастин, их весьма неуверенно поддержали Локки, Флинты из Вдовьего Дозора и Вулфилды, которых явно Мандерли еще не успел или не сумел обработать. Но при этом позиция Джона явно зашаталась, Родрик Рисвелл был вежлив и говорил, как подобает говорить с королем, но его дочь не стеснялась в выражениях. Он заявила, что король сперва уничтожил великий и древний род Болтонов, столп, на котором держался Север, а теперь хочет вообще уничтожить весь Север, превратив северян в южан и отдав их земли Белым ходокам. Также она сказала, что сейчас зима как зима, просто холодная и дни короткие, что она не видит никаких причин выселяться с Севера, что северяне выносили и более суровые зимы. Просто Робб и Джон очень молоды и росли во время долгого лета, а двухлетние и трехлетние суровые зимы были только до их рождения, поэтому они и напугались зимы.

Джон только собрался ей возразить, сославшись на более старших людей, начиная со столетнего мейстера Эйемона, который тоже, как и Джон, понимает, что особая долгая зима, какой не было десять тысяч лет. Но он не успел, ибо в спор вступила Мейдж Момонт, назвавшая леди Дастин дурой и южанкой, никогда видевшей ни замерзшего моря, ни Стылого берега, ни вихтов, да и саму Стену тоже вряд ли видела, но зато берется судить о том, в чем ничего не понимает. Леди Дастин еще громче ответила, что Мейдж — тетя работорговца и сестра бездельника, возглавляющего захиревший Дозор, который даже дезертиров стал привечать, и ее слово ничего не значит. Мейдж закричала ей в ответ, что Барбри из подстилки Старков превратилась в подстилку Болтонов, что она дважды предала Север, не отправив полной армии Роббу и не защищая Север от железян без напоминания сюзерена.

После этого их высказывания стали еще резче и грубее, и в результате, несмотря на удары Джона и Робба кулаками по столу, заткнуть их не удавалось. Тем более, что на подмогу Мейдж пришли ее дочери и Гловеры, а за Барбри вступились ее братья и Стауты, которые, хотя и перестали быть вассалами Дастинов, но по привычке ее поддерживали. Крик стоял такой, что многим хотелось заткнуть уши. Желающие заставить замолчать разбушевавших леди вслед за Джоном и Роббом стали стучать кулаками по столам, но Барбри и Мейдж из-за этого стали кричать еще громче. В конечном счете Роббу пришлось закончить собрание и отправить всех по их покоям, отменив общий ужин и приказав, чтобы служанки принесли всем ужин прямо в покои. «Начинается с брани и женского крика, а заканчивается смертельными схватками», — сказал он Джону, — особенно, когда выпьют побольше эля.