Проклятье мучительного сна (гет)

27 декабря, утро, гостиная Гриффиндора.

Воспоминания об их признании стали тем ключом к снятию проклятья, на который надеялась Гермиона. Не отрывая взгляд от своей подруги, которую он уже мог с полным правом называть своей девушкой, Гарри с наслаждением расправил плечи и облегченно вздохнул. Да, его страх беспочвен! Он любил, и его чувства были взаимны!

Гермиона тихо опустилась на диван рядом с ним, и он устало уткнулся ей в плечо. Они долго сидели, обнявшись, перед камином и смотрели на тихо потрескивающий огонь. Утреннее солнце скрылось за облаком, в гостиной наступил полумрак. Остальные ученики ещё спали, и им никто не мешал.

Когда Гарри наконец пошевелился, Гермиона спросила его:

— Как ты себя чувствуешь, Гарри? Голова болит?

Гарри вытянул руки вверх и потянулся. Он улыбнулся и сказал:

— Хорошо. Почти хорошо. Голова немного болит. Но теперь я вспомнил всё, что произошло в эти дни.

Гермиона положила голову ему на плечо и ласковым голосом сказала:

— Эта рыжая заноза так просто не отделается. Отнимать у меня моего парня волшебством!

Гарри удивленно повернулся к ней:

— Миона! Какие суровые речи!

— Ты помнишь, что она сделала?

— Да, — грустно сказал Гарри. Он уже восстановил в памяти события после их взаимного признания.

* * *

26 декабря.

Когда Гарри с Гермионой вернулись с прогулки, приближался обед. Во время обеда в Большом зале ребята стали обсуждать бал и его «последствия», перечислять новые парочки, и кто-то проговорился, что видел, как Гарри с Гермионой целовались.

Джинни услышала об этом. Её лицо побелело, потом покраснело. Она встала и выбежала из зала, не дожидаясь конца обеда.

Гарри чувствовал неловкость, но он не собирался просить у неё прощения или жалеть её. Однако жалость ей и не понадобилась. Когда Гарри с Гермионой выходили из Большого зала, к ним подошла разгневанная Джинни. Она сердито сказала:

— Гарри! Значит, ты теперь с ней ещё и целуешься? Как ты мог? А как же я? — Гарри с Гермионой остановились посреди коридора, настороженно глядя на неё. Гарри нащупал в кармане палочку.

— Джинни...

Джинни не дала Гарри ничего сказать, закричав:

— Вы не будете вместе, ясно? Я не допущу этого!

Джинни не стала ограничиваться словами. Она быстро пробормотала какое-то заклинание, описала палочкой сложную фигуру и взмахнула ею по направлению к Гарри. Он автоматически отступил в сторону, заслоняя собой Гермиону и сплетая при этом заклинание простого Щита. Однако от заклинания Джинни не было ни светового эффекта, ни какого-либо физического воздействия. Гарри почувствовал только слабое движение воздуха, похожее на дуновение ветра. И никаких видимых последствий.

Джинни повернулась и убежала. Гарри в недоумении повернулся к Гермионе:

— Что это было? Что она сделала? Я думал, на меня налетит облако каких-нибудь летучих мышей или ещё какой-нибудь гадости...

Гермиона хмурилась, смотря вслед младшей Уизли.

— Мне это не нравится. Что-то странно знакомое было в её движении. Как ты себя чувствуешь?

— Абсолютно нормально.

Гермиона задумалась.

— Пойдем-ка к мадам Помфри. Я хочу, чтобы она проверила тебя.

Поход в больничное крыло не принес результатов. Мадам Помфри была сильно занята, и им пришлось ждать некоторое время в приемной. Когда колдомедик смогла выделить им время, она быстро проверила состояние Гарри и удивленно посмотрела на них.

— Я не вижу никаких проблем. Что-то произошло?

Гермиона кратко описала заклинание Джинни. Мадам Помфри задумалась.

— Мисс Грейнджер, и что вы предполагаете?

Гермиона опустила голову и что-то пробормотала под нос.

— Громче, я не слышу!

— Высшие Ментальные проклятья.

Мадам Помфри хмыкнула и сказала:

— Я понимаю. Но вы сейчас хотите меня убедить в том, что студентка третьего курса смогла выполнить Высшее Ментальное? Не всякий взрослый волшебник может справиться с этим без ошибок. Дайте я ещё посмотрю.

Мадам Помфри наклонилась и направила палочку на висок Гарри, прошептав несколько заклинаний. Через десять секунд она выпрямилась и сказала строго:

— Так, я не вижу никаких следов или характерных изменений. Даже если она пыталась такое наколдовать, у неё, скорее всего не получилось. Идите отдыхайте, наслаждайтесь каникулами. С Джинни Уизли я поговорю при случае, или передам вашему декану.

Они вышли из приемной комнаты мадам Помфри. Гарри хотел увлечь Гермиону идеей ещё одной прогулки, но его девушка пребывала в задумчивости.

— Что не так, Гермиона? Нам же сказали — ничего страшного.

— Я не уверена! — упрямо сказала Гермиона. Она вздохнула, — Я боюсь. Меня что-то тревожит. Я хочу пойти в библиотеку, почитать о заклинаниях этого типа. Ты пойдешь со мной?

Гарри пожал плечами и кивнул, и они, взявшись за руки, направились в библиотеку.

* * *

27 декабря, утро, гостиная Гриффиндора.

— И ночью мне снится этот странный сон, после которого у меня из головы исчезает куча воспоминаний, — проговорил Гарри, вспомнив вчерашнее.

— Не исчезает, а блокируется. Если бы они исчезли, их нельзя было бы так «просто» восстановить, — конечно, Гермиона не могла потерпеть такой неточности.

Гарри задумался.

— Зачем она это сделала? — спросил он, ему явно не хватало смекалки, чтобы понять такие, вроде бы, очевидные вещи.

— Подумай, Гарри. Это же так просто, — ответила Гермиона, но сразу же, смотря на бледного Гарри, всё ещё не оправившегося от головной боли, решила помочь ему. — Она влюблена в тебя. Когда мы начали всё время проводить вместе, она стала сильно ревновать. Джинни считала, что у неё есть все шансы пойти с тобой на бал и вообще стать твоей девушкой, а тут...

Гарри медленно кивнул.

— Ясно, — и тут же покачал головой, — то есть неясно. Меня она в свои планы не посвятила! Гермиона, а как, ты сказала, называется это проклятье?

— Я не говорила. Хотя ты бы меня и не услышал. Ты сидел тут такой квелый... А проклятье называется «Мучительный Сон».

— Мучительный? — Гарри был немного удивлен. — Начинался он не как мучительный. Даже наоборот.

— А что тебе снилось? — заинтересовалась Гермиона.

Тут Гарри осознал, что и с кем он обсуждает, и густо покраснел. Он промямлил что-то вроде «Ну, там... э-эм...» Гермиона настаивала:

— Гарри, не смущайся. Во-первых, я... твоя девушка, — на этой фразе она мило запнулась, — во-вторых, я должна знать, что тебе снилось, чтобы понять, как ещё помочь тебе.

Гарри горестно вздохнул, обреченно посмотрел на неё и ответил:

— Сначала мне снилось, что мы с тобой занимаемся... Ну, там была такая большая комната, была ночь, я был на большой кровати, а ты...

Гермиона перебила его, пунцовая от смущения:

— Я поняла. Всё было... ну... полностью?

Гарри помедлил и затем кивнул, избегая говорить об этом вслух.

— Потом я проснулся. И решил, что я люблю тебя и хочу тебе признаться.

— То есть ты уже не помнил, что ты мне признался?

— Нет. Но, Гермиона, это тоже был сон!

— Тоже сон? Двойное пробуждение? — Гермиона была озадачена.

— Да, я проснулся во сне. И был счастлив от того, что осознал свои чувства. Вообще, это довольно странно — я был уверен в том, что люблю тебя, по крайней мере, с начала этого года. Во сне я этого совершенно не помнил!

Гермиона с улыбкой погладила его по щеке. Он продолжил:

— Мне снилось, что я спускаюсь вниз, в гостиную, встречаю тебя, признаюсь тебе прямо там же. И ты меня отвергла, сказала, что ты любишь Рона. И стала стыдить меня за то, что мне снилось перед этим. Мне стало очень плохо, и я проснулся.

Гарри обнаружил, что его голова прижата к груди его девушки. Аккуратно обняв её за талию, он замер, впитывая новые впечатления. Ему было мягко и тепло. Гермиона погладила его по голове.

— Бедный! Какой ужас, услышать такое, даже во сне, — тут её голос стал жестким и насмешливым. — Рона? Серьезно? Прибью...

Гарри попытался повернуть голову, чтобы спросить:

— Кого?

— Как кого? Уизли, конечно. В смысле, мелкую. Хотя судьба того, который чуть постарше, тоже под вопросом.

Гарри с сожалением освободился от мягкого плена и посмотрел на свою девушку. Что-то в её поведении его настораживало.

— Гермиона, почему ты так реагируешь? Это же просто сон.

Гермиона вздохнула.

— Гарри, это из-за того, что мне несколько раз снились такие кошмары, — она помолчала, — о том, как ты говоришь мне «Я не люблю тебя».

— Гермиона! Я... понимаю. Но теперь же всё по-другому, верно? — Гарри нежно погладил её руки.

Гермиона улыбнулась.

— Я была просто неуверенной дурочкой. И представить себе не могла, что ты обратишь внимание на меня как на девушку, — потом её тон стал серьезным. — Гарри, меня озадачивает, что сон был двойным. Я не знаю, как это трактовать. Нам нужно будет обратиться к мадам Помфри.

Гарри согласно кивнул.

— Хорошо. Но ты не объяснила, почему он «мучительный», если он начинался с хорошего.

— Это же просто, Гарри. Ничто так не ранит, как горе после радости. Сон дарит тебе частицу счастья и тут же это счастье растаптывает, погружая тебя в отчаяние. Шок, который ты испытываешь, блокирует часть воспоминаний и является причиной плохого самочувствия. Это проклятье можно настроить на конкретную цель. Я вчера изучала варианты этого заклятья и поняла, что Джинни добавила в свое плетение что-то из любовной магии.

— Из любовной?

— Да. Вообще, все эти заклинания — это очень высокие ступени магии. Удивительно, что Джинни способна на такое. Как будто она давно тренируется... — Гермиона дернула плечами. — И Джинни сплела что-то, явно нацеленное на твои чувства, понимаешь? То есть на чувства ко мне. И ты забыл о признании, — добавила она с грустью.

— Миона! — Гарри стало стыдно, что он поддался заклятью. — Мне жаль, я...

— Гарри, я тебя не виню! — Гермиона прижалась своим лбом к его. — Это могущественные заклятья, о них пишут, что их действие сильнее, чем Империо, хотя и более растянутое во времени. Но, Гарри, всё это означает ещё одно.

Гарри посмотрел на неё вопросительно.

— Нам предстоит борьба, если мы хотим остаться вместе. Борьба за нашу любовь. Найдется немало людей, которым не понравится, что я стала твоей девушкой.

Гарри схватил её за руки.

— Миона! Я не собираюсь отказываться от тебя! — он помрачнел. — Но я плохо знаю все эти заклятья, зелья... Я должен знать, что нам грозит. Научишь меня тому, что ты знаешь об этом?

Гермиона улыбнулась.

— Конечно. И нам надо показать тебя нашему школьному колдомедику и поговорить с другими взрослыми. Вообще-то, о поступке Джинни надо рассказать. Это серьезное вмешательство в твой разум.

— Может, не надо так сразу, — засомневался Гарри.

— Надо. Представь, если нас проклянут одновременно? Или опоят зельем? Только надо обдумать, кому и что рассказать, — Гермиона задумчиво потеребила губу.

Гарри молча кивнул. Потом спросил:

— Что будет ночью?

Гермиона вдруг развеселилась.

— Ночью? Гарри, а ты не очень торопишь события? Ты уже хочешь, чтобы я приходила к тебе по ночам?

Гарри покраснел как рак, а потом недовольно сказал:

— Миона, ты же знаешь, о чем я говорю! Этот сон был довольно неприятным. Эта гадость опять повторится?

Его девушка улыбалась, смотря на него.

— Я надеюсь, что нет. Нам нужны советы и знания, но, я думаю, твой мучительный сон больше не вернется. Хотя не исключено, что ты будешь чувствовать себя не очень хорошо в ближайшие дни.

Приближалось время завтрака, и студенты начинали просыпаться. Наверху звучали будильники, шумела вода в душе. Поняв, что скоро их уединение будет нарушено, Гарри притянул любимую поближе и сказал ей:

— Я люблю тебя, Миона. Я сказал это вчера и хочу повторить сегодня. Я люблю тебя!

Гермиона коснулась его щек ладонями и ответила:

— Я тоже тебя люблю. И ещё, давай для профилактики...

Она снова поцеловала его, долгим нежным поцелуем.

В это время в гостиную спустился Рон и увидел их целующимися. Его лицо покраснело, и он сначала издал какой-то невразумительный рык, затем закричал:

— Что это значит?!

Гарри с трудом оторвался от губ Гермионы и посмотрел на него.

— Я спрашиваю, что это значит?! Что вы делаете, вы же просто сходили на бал вместе?!

«Да, Рон тоже сорвался, только позже. Вчера до него просто не дошло», — подумал Гарри.

— Рон, мы с Гарри теперь вместе, — твердо сказала Гермиона. — Прости, мы не успели ещё рассказать тебе.

— Вы... вы.... вы просто предатели!

Гермиона смотрела на Рона с искренним недоумением. Её губы сжались, она поднялась с дивана.

— Гарри, пойдем. Я хочу на улицу.

Гермиона потянула его к выходу мимо разгневанного Рона. Выйдя из гостиной, они вздохнули с облегчением.

— Как ты думаешь, это конец? — спросил её Гарри, подразумевая их дружбу. Гермиона пожала плечами.

— Возможно, — она глянула на него и улыбнулась. — Пока что общаться с ним будет затруднительно. Но, по-моему, я осталась в выигрыше.

— Ты о чем?

— У меня был один друг и ещё один друг. Теперь у меня — один друг и один парень.

Они засмеялись и стали спускаться по лестницам на улицу. До завтрака оставалось не так много времени, и нужно было использовать его с пользой.