Mon general (гет)

— Глен, его нигде нет. Мы прочесали всю местность в радиусе трех километров. В здание войти не можем, но по периметру оставили караулы.

Хотелось заорать и что-нибудь разбить. Руки пришлось заложить за спину, чтобы не были видны сжатые до боли кулаки. Глен посмотрел мимо Гоши. За ним, опустив голову, стояла Мито.

— Как ты посмела не выполнить приказ? — чтобы не сорваться, приходилось говорить почти шепотом.

Она подняла глаза. Отчаянные. Дура, раньше надо было отчаиваться.

— Он упирал на звание. И фамилию. Отменил твой приказ.

— Должность важнее чина! — не выдержав, рявкнул Глен. — Твой командир — я! Теперь из-за твоей глупости его там жрут, терзают, не знаю что…

— Скорее всего, его терзают так, что одно удовольствие, — вдруг дерзко заявила Мито. — Они…

— Заткнись! — в этот момент Глен почти ее ненавидел.

Он сунул руки в карманы, прошелся по кабинету.

— Зону поиска расширить до пяти километров, на ближайшие высоты — наблюдателей с оптикой, срок продлеваю на три дня. Возьмите с собой отряд Шиноа, у этих сопляков нюх и везучесть.

Остановился напротив Мито.

— Ты — под арест. Если за эти три дня мы найдем его живого — выйдешь с понижением в звании. А если…— он перевел взгляд на окровавленный мундир — единственное, что они обнаружили, вернувшись за Шиньей, — пойдешь под трибунал! У меня все. Сдай оружие. Дежурный!

Мито отстегнула меч, передала его Глену и вышла.

— Слушай, ты, наверное, слишком круто…

— Кругом! Выполнять задание.

Оставшись один, он с размаху швырнул меч на стол. Что-то упало, разбилось. Неважно.

Все случившееся не поддавалось никаким разумным объяснениям. Допустим, хитрющий Шинья каким-то образом тянул из нее информацию, амулет использовал для защиты, понятно. Последнее время он пытался протолкнуть несколько непонятных решений. Непонятных, если не знать больше. Но тогда, зачем она явилась его спасать. Смерть Шиньи была бы для нее возможностью сорваться с крючка. Не танцуется.

Попробуем наоборот. Она завербовала его. Он сопротивлялся, поставил защиту. Она его вытащила, потому что не хотела терять информатора. Очень ценного, видимо. Теперь в схему не укладывался психоз Шиньи из-за вампирши.

Вариант третий. У них некие взаимные обязательства при разных целях. Или при одной? Как же ему сейчас хотелось найти Шинью и вытрясти из него душу! К тому же над всей этой историей веял слегка уловимый романтический флер. Но это, с точки зрения Глена, уже совсем не лезло ни в какие рамки.

В таком мрачном состоянии он отбыл на заседание штаба ИДАЯ, просидел там пару часов, старательно увиливая от вопросов о местонахождении генерал-майора Хиираги Шинья, который вдруг неожиданно понадобился буквально всем — от Курэто до начальника отдела кадров. Потом сорвался на место событий, лично обошел все посты, принял неутешительные рапорты, обматерил подвернувшуюся под горячую руку Шиноа и вернулся к себе.

На столе среди осколков разбитой пепельницы лежал тот самый амулет. Глен поднял его, покачал в пальцах. Надо хотя бы в сейф убрать… Подошел к шкафу и удивленно поднял бровь. В углу средней полки скромно пряталась бутылка вина. Странно. Сам он пил вино редко, да и в кабинет уж точно не притащил бы. Интересно, как давно она здесь? Стоп. Глен нахмурился. Шинья, прячущий в карман женский чулок, запах изысканных духов, теперь еще и вино. Армейские девчонки не носили чулки с кружевными резинками (по крайней мере, в отношении четырех-пяти дам Глен был уверен на сто процентов) и не пользовались элитными ароматами — их просто негде было достать. Любители предметов роскоши — прежде всего вампирские аристократы. Дьявол! Лучше бы это никогда не приходило ему в голову! Резко закололо в виске, и начал дергаться левый глаз. Если этот герой, твою мать, любовник связался с вампиршей… Да и сам он хорош осел, не мог сразу сложить два и два.

Тут дверь резко распахнулась, и на пороге появился виновник всех сегодняшних волнений. Живой и здоровый. Может быть, чуть бледнее, чем обычно. Вместо форменной рубашки на нем была другая — с высокими манжетами и вычурными пуговицами. Ишь, прибарахлился в вампирском гардеробе.

— Отпусти ее! — потребовал Шинья прямо с порога. — Она выполняла мой приказ!

Глен откупорил бутылку, сделал большой глоток, обтер горлышко ладонью и протянул Шинье.

— Будешь?

— Пошел к черту! Выпускай Мито. Она не виновата.

— Но ты-то знал, что не имеешь права отдавать такие приказы!

— Так арестуй меня!

— Непременно. После того, как все мне расскажешь.

— Ничего я тебе не расскажу, пока…

Глен сунул бутылку ему в руку, приоткрыл дверь.

— Дзюдзо сюда!

Мито вошла через пару минут.

— Подполковник…

— Свободна, — Глен протянул ей меч.

Проклятый глаз дергался так, что со стороны, наверное, казалось, словно он подмигивает. Должно быть, получалось довольно игриво, потому что Мито посмотрела удивленно.

— Приказ о новом звании будет завтра.

— Спятил? — встрял Шинья. — О каком еще звании?

Мито перевела взгляд на него. Скользнула глазами по шее в распахнутом вороте. Вроде цел. И рубаха эта ему идет.

— Все в порядке? — ровным голосом спросила она.

— Все просто отлично. Извини.

Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Вдруг почувствовавший себя лишним Глен прижал к веку ладонь. Сейчас вообще выскочит, зараза.

Дверь за Мито закрылась.

— А теперь поговорим. Прошу!

* * *

— …неужели ты не понимаешь, во что ввязался? Как можно быть таким болваном?

— Глен, я могу лишь добавить, что для меня это… в общем серьезно. И если ты…

— Что серьезно-то? Потрахушки с вампиром? — изумился Глен.

И слетел с кресла от мощного удара. Хук справа у Шиньи всегда был неплох. Сидя на полу, осторожно потрогал челюсть. Ноет. Зато глаз совершенно перестал дергаться.

Шинья перегнулся через стол.

— Разговора в таком тоне у нас не будет. Выбирай, — отчеканил он.

Глен медленно поднялся. Такого Шинью — без легкой иронической улыбки, без лукавого взгляда из-под челки — он видел крайне редко.

— Допустим. Она готова помогать нам, я правильно понял?

— Она готова сотрудничать. До тех пор пока наши цели совпадают. Но она... они в целом нам не враги.

— Им скучно. И теперь они развлекаются политическими играми. А мы — разменная монета.

— Но мы же не безмолвное стадо. Можем сделать свою игру.

Глен побарабанил пальцами по столу.

— Я бы хотел встретиться с ней лично.

— Перебьешься!

— Ого! Ревнуешь?

Шинья сел в кресло, закинул ногу на ногу, руки скрестил на груди. Закрылся полностью.

— Все контакты только через меня. Если ты мне доверяешь, конечно. А если нет — лучше сразу пиши рапорт Курэто. Он разберет меня по частям и заставит сказать даже то, что я и не знаю.

Глен шарахнул кулаком по столу.

— Хватит меня провоцировать! Что ты ломаешься, как девка! Любит, не любит… Доверяешь, не доверяешь. За нами с тобой — люди. Живые. Смертные. На одной чаше весов они, а на другой цели твоей… Сандры. Доверяешь ли ты ей, вот в чем вопрос?

Шинья молчал. Глен не стал его торопить. Пусть думает, решает.

— Пока доверяю. И я буду очень внимателен, обещаю.

— И все равно я тебя не понимаю.

— Странно. Мне почему-то казалось, что именно ты способен понять меня лучше других...

* * *

— Что-то вы темните, красавцы, — Курэто поднял взгляд от плана операции, — на основании чего выбрано именно это направление удара?

Глен и глазом не моргнул.

— На основании разведданных.

— У тебя разведчики невидимые что ли?

— Они у меня просто профессионалы.

Курэто внимательно посмотрел на него, потом на Шинью, потом опять на Глена.

— Согласовано. Но у меня есть пара условий…

* * *

Операция прошла на «ура». Район Сибуи зачистили за полдня с минимальными потерями, причем только ранеными.

Победу «Лунные демоны» отмечали уже часа четыре. Шинья со стаканом в руке выбрался из толпы. Общее веселье на него не действовало, настроение было неважное. Сандра не выходила на связь уже больше двух недель, с того момента, как передала последние необходимые сведения. Поучаствовать в боевых действиях ему самому не удалось, а это был единственный шанс как-то с ней пересечься. Но Курэто пригнал кучу наблюдателей, и Шинье пришлось торчать на командном пункте, присматривая за ними. Лишнего штабным видеть и слышать не следовало.

Шинья пробрался к Глену, хлопнул его по плечу.

— Я пойду. Если понадоблюсь — буду в казармах.

— Давай. Слушай, не в службу, а в дружбу… Забери ее с собой, а?

Он кивнул в сторону барной стойки. Там в одиночестве сидела Мито, подперев голову рукой, спрятав лицо за водопадом роскошных волос.

— Она уже хороша. Сейчас начнутся пьяные признания в любви, а я что-то не могу, честно…

Глену сегодня и вправду пришлось нелегко. Несколько раз судьба боя висела на волоске, и принятые решения дались с большим трудом. То, что никто не погиб, было скорее невероятным везением. И даже сейчас, среди общего гула и ликования, глаза у него были усталые, нездешние…

Шинья вздохнул.

— Ладно, попробую. Только до казарм. Потом сам разбирайся со своим гаремом.

Он подошел к стойке. Присел рядом с Мито, взял у нее из рук стакан с коктейлем, отставил в сторону.

— Пойдем-ка, прогуляемся, — сразу перешел он к делу.

Мито подняла лицо, глянула хмуро.

— С чего бы это?

— Тут дышать нечем. Все равно ты уже не пьешь, не танцуешь.

Она усмехнулась.

— Глен попросил меня увести, чтобы не мешалась?

Черт бы подрал этого Глена…

— А сам я не могу пригласить красивую девушку?

— Не надоело, что тебя используют, Шинья?

Елки-палки, с него достаточно.

— Не надоело навязываться со своей любовью?

На улице было прохладно. Накрапывал дождь. Шинья сбежал по ступенькам.

— Черт! Вот ведь черт!

Он обернулся. Посередине лестницы сидела Мито, держа в руках туфлю со свернутым на сторону каблуком.

— Чего уставился? — буркнула она. — Там душно. Я и ушла. Только вот… сломался.

Она поднялась. Хотела шагнуть, оступилась. Пришлось вернуться и взять ее под локоть. Проковыляли несколько метров, потом Мито отняла руку, стащила вторую туфлю и пошла вообще босиком. По осенним лужам.

— Ну, ты и дура!

— Сам-то…

Они брели вдоль по аллее к казармам. Дождь усиливался.

— Шинья… — окликнула Мито. Волосы у нее намокли, прилипли к лицу сосульками. — Скажи, только чес… честно. Во мне есть что-то отвратительное?

Он даже остановился.

— Как тебе в голову-то пришло?

— Так и пришло… До шестнадцати лет дома, как в тюрьме, потом здесь — как в клетке. Только с поводка спускают, когда нужно. И никто… И никому я… Тебе вон даже вампирша милее...

— Да я-то здесь причем?!

— Ни при чем, конечно. Я так…

— Не выдумывай ерунду! Ты красотка и…

— Ой, да отстань уже…

Закрывшаяся за ней дверь чуть не хлопнула его по носу. Ну, вот что у этих девчонок в мозгах?

Мокрые следы тянулись в сторону кухни. Шинья прошел следом, заглянул. Сидя на табуретке, Мито вытирала волосы полотенцем. Лица видно не было.

— Все нормально? Я к себе тогда…

— Угу…

В своей комнате Шинья бросил мокрую куртку на стул, достал сигареты. Вспомнил, что едва выйдя на улицу, хотел позвать Моргану, но тут появилась эта истеричка… Он зашарил по карманам в поисках зажигалки. Да никакая не истеричка. Все они здесь пешки, картонные солдатики, готовые отдать по приказу молодость, здоровье, жизнь. Не имеющие права ни на любовь, ни на привязанность… себе дороже. Он понял, чего они лишены, только когда в его жизни появилась Сандра...

В кухне что-то звякнуло, раздался негромкий вскрик.

— Разбила что-нибудь, пьяная дурища, — пробормотал Шинья, с наслаждением закуривая.

Почему-то ему представилась Мито, ползающая на коленях, собирая осколки, и вполголоса ругающаяся армейскими словечками. Смешная. Напридумывала себе всякую ересь, балда. Он улыбнулся и вышел из комнаты. Пойти помочь ей, что ли… И в очередной раз объяснить…

От увиденной картины сигарета вывалилась из пальцев. Мито сидела за столом, распахнутые глаза казались нереально огромными, в них плескался ужас. Левая рука была вскрыта от локтя до кисти. Темная кровь стекала со столешницы и большими каплями падала на пол.

— Бл…ть!

Шинья рванул из джинсов ремень, кинулся к Мито, захлестнул плечо, перетягивая.

— Дууура! Где твой Кидзу? В оружейке?!

— Нет… Здесь, в шкафу…

Он в два прыжка пересек коридор, ворвался к ней в комнату, распахнул шкаф. Господи, сколько тряпок! Зачем? Носят же в основном форму…

С мечом в руке метнулся обратно. Мито обмякла на стуле, глаза закатились. Шинья влепил ей пощечину. Потом еще одну. Очнись уже, ты, кретинка! После третьей она дернулась, охнула. Он сунул ей в ладонь рукоятку меча, сжал пальцы.

— Сможешь вызвать?! Давай!

Мито кивнула. Прикрыла глаза, напряглась. Шинья замер. Если у нее не получится… Он подхватил с пола полотенце. Тогда надо заматывать покрепче и тащить ее в госпиталь. Удался вечер, ничего не скажешь…

Кровотечение остановилось. Края раны медленно, но сходились, образуя толстый неровный рубец. Пальцы разжались, меч со звоном упал на плитку. Шинья сполз на пол, ткнулся лицом в колени.

— Я такая… такая идиотка… Прости…

Он поднял голову.

— Ты идиотка в квадрате. Нет, в кубе. И эгоистка. В N-й степени! Тебе ни на секунду не стало жаль тех, кто останется без тебя?! Пусть это не любящий мужик, которого ты так жаждешь… Но мы-то ведь тоже люди. И любим тебя! И боимся потерять!

Шинья чувствовал, что заводится. Сжатые пружиной стресса эмоции требовали немедленного выхода. Хотелось даже задушить ее, овцу, собственными руками.

— А если уж хотела уйти по-настоящему, то села бы в ванную, и умирала потихоньку. Нечего кокетничать и устраивать дешевые демонстрации!

— Я не кокет… — она сглотнула, — …просто так темно вдруг стало…

— Пить надо меньше! — отрезал Шинья. — А еще было бы здорово перестать жалеть себя, несчастную. Хочешь, я расскажу, как мне бывает хреново?

— Расскажи. Ты же улыбаешься все время…

— Потому и улыбаюсь…

Он встал, намочил под краном какую-то тряпку и начал вытирать пол.

— Дай я!

Мито потянула тряпку на себя. Он не отдал. Она нашла другую, и какое-то время они отмывали подсохшие кровавые пятна, сталкиваясь плечами и руками. Потом Мито встала, бросила тряпку в ведро и вдруг покачнулась, зажала ладонью рот.

— Что?! — дернулся Шинья.

— Голова кружится. И тошнит…

— Кровопотеря. Лечь тебе надо.

Он шагнул к ней и подхватил на руки, чтобы отнести в кровать. Еще брякнется где-нибудь по дороге.

Но Мито забрыкалась, стала вырываться.

— Пусти! Я сама!

— Да ладно, ладно… Все…

* * *

Минут через двадцать Шинья заглянул к ней в комнату.

— Жива, самоубийца?

Мито свернулась на кровати и дрожала. Слышно было даже как стучат зубы.

Шинья подошел, протянул ей чашку чая и плитку шоколада.

— На, взбодрись. Сейчас полегчает…

Потом уселся на подоконник и смотрел, как Мито заправляет за уши тяжелые пряди волос, откусывает шоколад, дует на горячий чай. Какая же безмозглая… А ведь он собирался сначала докурить и только потом выйти. Докурил бы… И что увидел?

Слева, под ребрами резко кольнуло. Шинья машинально прижал руку к больному месту, поморщился.

— Ты что? — Мито с тревогой посмотрела на него поверх чашки.

Вот черт! Застонал он что ли?

— Похоже, у меня есть сердце, — криво усмехнулся Шинья.

— Удивительно. Нам же запрещено его иметь… — глаза у нее вдруг наполнились слезами, углы губ поползли вниз.

Вот только еще одной истерики ему не хватает! Он быстро пересел к ней, забрал чашку, пристроил куда-то на пол. Обнял Мито и прижал к себе. Она тут же уткнулась лицом ему в грудь.

— Ты сейчас попробуешь уснуть. Я с тобой посижу, ага? Хочешь, расскажу что-нибудь? Помнишь, одно время за мной таскалась такая серая кошка? Однажды… — надо было говорить хоть что-то, отвлечь ее.

Мито подняла к нему лицо. Глаза у нее были совершенно сухие и лихорадочно поблескивали.

— Поцелуй меня…

Вот тебе и приехали! Она была не права, абсолютно не права в своем эгоизме и желании спекулировать на его чувствах. Сообразила, что он за нее переживает, манипуляторша. Все, что говорилось полчаса назад, осталось пустым звуком. Она ничего не поняла… Или поняла, но все равно не могла справиться с желанием получить физическое подтверждение своей привлекательности. Наверное, для нее это очень важно.

— Неужели я хуже вампирши?

«Оттолкнешь меня? — как будто спрашивал ее взгляд. — Сможешь?».

Шинья почти физически чувствовал, как падают секунды. Решение надо было принимать. Можно остаться сильным, честным, принципиальным. И разбить ее вдребезги… Совсем недавно его собственную жизнь перевернуло всего лишь одно ласковое прикосновение, всего лишь понимание, что ты кому-то не безразличен. А Мито сейчас была ему не безразлична. Иначе несколько минут назад он не холодел бы от страха, осознавая, что мог и не успеть…

Шинья вздохнул и прикоснулся губами к ее губам. Она так рванулась ему навстречу, что зубы стукнулись о зубы. Ошеломила его своим напором, затянула в круговорот ощущений, заставила забыть все правильные мысли…

Он очнулся, лишь когда Мито потянула с него футболку. Нет, стоп! Шинья перехватил ее запястья, отстранил от себя. Надо сказать так, чтобы раз и навсегда… Чтобы она поняла… Чтобы не мучила ни себя, ни его…

— Я не Глен, — твердо заявил он, глядя Мито в глаза. — Я не смогу его тебе заменить. Да и не собираюсь.

— Но я не хочу Глена, — слегка улыбнулась она. — Я хочу тебя…

* * *

Она оказалась… потрясающей. Смелой, открытой, честной. Одним словом, такой как в жизни. И очень отзывчивой. И очень горячей. Удивительной…

Он так и сказал ей. Когда смог отдышаться и ощутить себя в этой реальности.

— Ты удивительная. Никогда бы не подумал…

— Я тоже не думала, что ты такой…

— Это какой же?

— Нееежный. И темпераментный. Я думала, — она вздохнула, — что ты холодный и техничный, бррр…

Немного полежала, накручивая на палец блестящую прядь волос. Как будто размышляла о чем-то.

— Глен совсем другой. Он просто берет, что ему надо. И все.

Шинья чуть не подпрыгнул. Ничего себе! Ну, Ичиносэ! Уведи ее, говорит, отсюда, не могу больше… Ссскотина!

А ты сам? Ты чем лучше?

— Глен спасает мир, — спокойно проговорил он. — Ему некогда размениваться на сантименты.

Мито перевернулась на живот, пристроилась подбородком у него на груди.

— А еще ты очень громкий.

Шинья удивился. Он был молчалив в постели и знал за собой это. «Ах, как я люблю страстных и немногословных мужчин», — иронически вздыхала Сандра. А эта свистушка, выходит, его растормошила!

— Неужели орал? — рассмеялся он. — Серьезно?

— Еще как! И я орала. Если бы наши соседи не накачивались сейчас в баре, то стучали бы нам во все стены…