Паззлы (джен)

* * *

Первым делом после осады Замка Призраком, когда были улажены самые важные дела и все немного пришли в себя, Габриэль посчитал необходимым узнать все подробности происходившего, пока он был разбросан по мирам. Результат его удивил. Нет, даже глубоко поразил. Он совершенно не ожидал, насколько четко и профессионально способен действовать в критической ситуации Кристофер.

Тот самый Кристофер, который до сих пор лишь сводил его с ума своим упрямством и нежеланием ничего понимать. Двенадцатилетний мальчик справился с задачей, посильной не каждому взрослому. И к слову спас жизнь — точнее жизни — самому Габриэлю, пожертвовав одной из своих.

Пришлось признать, что он ошибался: из Кристофера со временем выйдет отличный Крестоманси.

* * *

Габриэль с удовлетворением наблюдал, как на глазах Кристофер становится серьезнее и ответственнее. Наверное, происходившие с ним изменения можно было назвать одним словом — «взрослеет». Он научился разговаривать с людьми, не вызывая у них желания тут же прибить его. Хотя, к вящему раздражению Габриэля, так и не оставил манеру иронизировать по любому поводу. Просто ирония стала гораздо тоньше и недоступнее. Он быстро учился дипломатии и политическим играм.

Впрочем, Кристофер, обладавший живым острым умом, всегда и всему учился быстро. Когда давал себе труд этим умом пользоваться. Он блестяще справлялся со всё более и более сложными заданиями. Выглядя при этом жутко самодовольным, чего Габриэль старался не замечать. Но опять же — умение прекрасно действовать во время кризиса Кристофер продемонстрировал еще с детства. Так что здесь речь шла лишь о развитии изначально присущих ему способностей.

А вот, что действительно заметно изменилось — так это то, что из взбалмошного неуправляемого мальчишки, доводившего Габриэля до белого каления своими выходками и упрямством, Кристофер превратился в ответственного и понимающего всю серьезность возложенных на него обязанностей молодого человека.

Во время одного из заседаний в совете министров, наблюдая за тем, как Кристофер с естественной непринужденностью обсуждает с королем тонкости законопроекта, касающегося магии, Габриэль поймал себя на том, что гордится своим воспитанником.

* * *

Уйдя на покой, Габриэль продолжал поддерживать связь со знакомыми из высших кругов. От них-то он и получал отзывы о Кристофере. Что интересно — исключительно хвалебные.

— Такой блестящий молодой человек, — говорили они. — Такой величественный, хладнокровный. Смотришь на него и понимаешь, что пока он занимает пост Крестоманси, можно спать спокойно.

Габриэль тихонько хмыкал на эти похвалы. Да, величественность Кристоферу всегда прекрасно удавалась. Но хладнокровие — это что-то новенькое. Впрочем, они не преувеличивали — Габриэль имел возможность убедиться, что Кристофер действительно научился контролировать свой буйный темперамент. И сейчас, какие бы эмоции он ни испытывал, по его неизменно отстраненному выражению лица невозможно было ничего понять.

Он навещал иногда старого учителя — приходил спросить совета или просто заглядывал в гости (хотя Габриэль сильно подозревал, что больше к Мордехаю, чем к нему самому). И всегда был вежливо-почтителен к своему наставнику. Приятное разнообразие после бесконечных споров и скандалов.

Но как это ни парадоксально, Габриэль испытывал удовольствие, замечая, что под величественной маской по-прежнему прячется дерзкий мальчишка. Он прорывался наружу, когда Кристофер улыбался Милли, обмениваясь с ней нежными взглядами. Или когда спорил и смеялся с Мордехаем. Габриэль был рад, что должность не раздавила Кристофера так, как когда-то раздавила его.

И в чем Габриэль был согласен со своими знакомыми (хотя ни за что не признал бы такое вслух), так это в том, что с таким Крестоманси как Кристофер можно спать спокойно.

* * *

Кристофер носил свою дочь на руках, знакомя ее с особняком Габриэля. Девочка — Джулия, напомнил себе Габриэль, ее зовут Джулия — с любопытством вертела головой и что-то щебетала. Она еще плохо выговаривала слова, и Габриэль не понимал больше половины. Зато Кристофер, похоже, понимал всё прекрасно — объяснял и отвечал на вопросы.

Он давно не появлялся в этом доме и впервые — с детьми. У Габриэля сложилось впечатление, будто он был глубоко убежден, что общество маленьких детей утомительно для престарелого наставника, но желание похвастаться своими отпрысками оказалось сильнее. Милли, видимо, придерживалась того же мнения, поскольку чуть ли не сразу ушла куда-то, унеся младшего — скорее всего, к Розали на кухню. Хотя вообще-то это было немного нелогично. Если уж они боялись его утомить, то следовало сделать наоборот: младенец спокойно спал на руках матери, а не трещал без умолку, как Джулия.

Впрочем, вопреки их опасениям, Габриэль не был против. Почти с умилением он наблюдал за Кристофером, на руках которого, обняв его за шею, сидела маленькая девочка. Поразительно похожая на него — с такими же черными кудрями и большими черными глазами. Вырастет потрясающей красавицей. Габриэль усмехнулся своим мыслям и, когда принесли чай, пригласил гостей присаживаться. Будто только сейчас вспомнив о его присутствии, Джулия опасливо стрельнула глазами в его сторону и тут же крепче прижалась к отцу, спрятав лицо у него на плече.

Габриэль остался внешне невозмутим, но в глубине души был уязвлен — неужели он такой страшный, что ребенок шарахается от него? Будто прочитав его мысли, Кристофер пояснил:

— Не обращайте внимания, сэр, дети в этом возрасте всегда боятся незнакомых, — и тут же принялся уговаривать дочь — таким ласковым тоном, какого Габриэль от него не слыхал еще ни разу: — Ну же, Джулия, Габриэль только выглядит таким пугающим — он хороший на самом деле.

Габриэль с трудом сдержался, чтобы не фыркнуть. Это он выглядит пугающим? На себя посмотрел бы. Да совет министров в полном составе при нем чихнуть лишний раз боится. Но Джулия подняла голову и осторожно полуобернулась, с любопытством, хотя и по-прежнему с опаской, сверкая на Габриэля черными глазищами. Кристофер улыбнулся, с гордостью глядя на дочь.

Габриэль покачал головой и на этот раз все-таки улыбнулся. Из Кристофера получился прекрасный отец, кто бы мог подумать.

* * *

Эрик смотрел на Габриэля чуть ли не с ужасом в больших светлых глазах, отвечал односложно и едва слышно и, кажется, мечтал оказаться отсюда как можно дальше. Это немного выбивало из колеи. Конечно, Габриэль догадывался, что ребенка смущает общество умирающего старика. Но он слишком привык, что Кристофер всегда, с самого начала смотрел на него прямо и нахально, регулярно дерзил и постоянно пререкался.

Эрик же будто воды в рот набрал — разговорить его было просто невозможно. Габриэль слегка раздраженно вздохнул и озвучил свой вывод:

— Странный и скрытный мальчик.

— Да что вы говорите? — ответил Кристофер настолько невозможно саркастичным тоном, что Габриэлю захотелось, как много лет назад, отчитать его за неуважение к старшим.

И тут он перехватил взгляд Эрика. Он смотрел на Кристофера, и выражение страха и крайнего напряжения на его лице сменилось благодарностью и теплой привязанностью, а в глубине глаз мелькнуло веселье. Кристофер едва заметно улыбнулся ему — чуть ли не подмигнул — и снова обратил взгляд на Габриэля.

Эрик заметно ободрился и, хотя оставался молчаливым и робким, ужас исчез. Да, у Кристофера куда лучше получалось ладить с детьми, чем в свое время у Габриэля. И он лучше, чем кто бы то ни было, научит Эрика всему необходимому будущему Крестоманси. Габриэль подумал, что может умереть спокойно — он оставляет мир в надежных руках.