Где-то рядом (джен)

Ньюту снилось, что он бредёт по болоту. Земля под ногами пружинила и беспрерывно хлюпала. Один неверный шаг — провалишься по самую макушку так, что и магией не вытянуть.

Песчаного цвета трава, огибающая заполненные цветущей, чёрной и пахнущей гнильцой водой лакуны, шелестела не в такт дуновению ветра. Казалось, что эти звуки издаёт что-то, притаившееся в зарослях — хотя они были слишком низкими, чтобы кто-то мог в них спрятаться. Разве что малютка лукотрус или детёныш ниффлера. Скорее, этот неведомый кто-то скрылся под землёй, по звукам шагов определяя, как близко или далеко от него забредший на болото человек.

Желтоватый туман, стелившийся под самыми ногами, становился чем дальше, тем плотнее, светлее и поднимался выше. Ньют всё ещё мог различить, куда ступает, и даже — что находится вокруг на несколько футов. Но уже не мог сказать, как далеко простирается трясина и что ждёт его впереди.

Кто-то или что-то заворчало откуда-то из туманного далёка. Ньют замер, прислушиваясь. Если этот зверь ориентируется на звук, эта хитрость может его обмануть.

Звук повторился, но не приблизился; но теперь, не отвлекаемый хлюпаньем под ногами, Ньют расслышал бульканье. И расслабился. Это всего лишь песнь болота.

Он продолжил свой путь, чувствуя, что с каждым шагом ступни глубже погружаются в размякшую бурую почву. Дальше идти было опасно.

Ньют огляделся в поисках чего-нибудь, что сошло бы за шест. Вокруг была только волнующаяся земля и мох с травой. Но слева в тумане виднелось что-то тёмное, по очертаниям похожее на высокое дерево, и Ньют, широко ступая и высоко поднимая ноги, направился туда.

Болото вокруг волновалось всё сильнее, словно ожило, но пока не спешило вздыбиться и накрыть свою добычу смрадной чёрной волной. Не нападало, но пыталось отпугнуть чужака, демонстрируя силу и стремясь напугать?

Всё стихло, стоило преодолеть последние отделяющие Ньюта от его цели дюймы туманной завесы. Он сразу узнал в высоком стройном дереве кипарис и удивился — ведь эти теплолюбивые деревья не росли на болотах.

Вечнозелёные ветви чуть покачивались, издавая едва уловимую слухом печальную мелодию. Ветер, как из струн арфы, извлекал звуки из ветвей и длинных иголок. Реквием.

Громко хлопая крыльями, сверху спикировала большая птица, усаживаясь у корней кипариса. Рождённый ею мощный вихрь чуть не сбил Ньюта с ног.

— Кажется, у меня есть для тебя угощение. — Ньют пошарил в карманах и вытащил дохлую мышь, нисколько не удивившись факту её наличия там. Всё— таки во снах и не такое может приключиться.

Орёл — а это был именно он — заинтересованно заклекотал и, вытянув шею, посмотрел на предложенное угощение хищным жёлтым глазом. Бочком, распушив перья и держа крылья полуоткрытыми, чтобы, чуть какая опасность, тут же взмыть в небо, он приблизился. Оценив мощь орлиного клюва, Ньют предпочёл не рисковать пальцами и положил мышь на небольшом расстоянии от себя, любуясь красотой большой птицы. Та одним мощным прыжком-взмахом подлетела к мышке, ухватила её когтями и снова отпрянула на безопасное с её точки зрения расстояние.

С лёгкой улыбкой Ньют смотрел, как орёл, кося на него жёлтым глазом, расправляется с мышью.

— Я потерялся, — горько вздохнул Ньют, когда от орлиной трапезы остались только клочки серого меха. Птица издала клёкот, мало похожий на слова моральной поддержки, но улетать не спешила, что было воспринято как добрый знак. — Ты не знаешь, как отсюда выбраться?

Орёл сложил крылья и, чуть вытянувшись и склонив гордую голову набок, уставился Ньюту куда-то за спину. Тот тоже обернулся, но ничего, кроме тумана и чуть покачивающихся на лёгком ветру тонких стеблей осоки, не увидел. Он прислушался, но человеческое ухо не могло расслышать ничего необычного в треске и гудении, свойственных болотам. Ему показалось, что где-то в глубине молочно-белого плотного марева промелькнул силуэт, но с той же вероятностью это могла быть игра воображения.

Орёл взлетел и приземлился на ветку кипариса, прогнувшуюся под его весом, но выдержавшую. Он снова заклекотал, привлекая внимание, и, убедившись, что Ньют теперь смотрел только на него, сорвался в полёт, разгоняя пелену тумана взмахами мощных крыльев.

Ньют едва за ним поспевал, то и дело чуть не поскальзываясь на мягкой, разъезжающейся под ногами земле. Он только надеялся, что проводник не заведёт его в самую глубь этого места, откуда никак и никогда не выбраться, и не оставит наедине с трещащей на ветру стальными лезвиями осокой и тяжёлым гнилостным запахом. Здесь же ничего — даже неприхотливая клюква — не растёт!

Будто прочитав мрачные мысли, орёл сделал круг на головой Ньюта так низко, что тот всерьёз заопасался — не попытается ли птица найти себе местечко на беззащитном перед острыми когтями плече?

Он всё же поскользнулся и, раскачиваясь и пытаясь удержать равновесие, вылетел на сухую полянку. Со всех сторон она, однако, была окружена плотной стеной белого тумана, а под росшими у дальнего её конца кустами пыталась встать на лапы большая собака.

Ньют вытащил палочку и, держа её пока опущенной и чуть согнув ноги, крадущимся шагом приблизился к страдающему животному. Остановившись в десятке футов от кустов, он поудобней перехватил палочку, готовясь в любой момент наложить Оглушающее заклятие, — и с удивлением понял, что смотрит не на пса, а на волка. Его серая шерсть свалялась, в колтунах застряли комья грязи и репей, рёбра выпирали, а лапы то и дело сводила судорога. Скользнув взглядом по морде животного, Ньют нахмурился. Налицо были все симптомы бешенства. Нужно было осмотреть зверя ближе, чтобы понять, можно ли ему ещё помочь или болезнь вступила в последнюю стадию.

Ньют поднял палочку, собираясь обездвижить волка магией. Ему совсем не хотелось рисковать здоровьем.

— Ступефай!

Волк тотчас обмяк. Не опуская палочку, Ньют в два широких шага приблизился к нему и опустился перед ним на колени, с присущим ему хладнокровием магозоолога осматривая больное животное. Он оттянул веки, заглядывая в глаза зверя. Зрачки косили в разные стороны… Вывалившийся из пасти язык был исцарапан. Наверно, волк пытался грызть камни или железо. Ньют положил ладонь на его шею, судорожно напряжённую вовсе не под действием заклинания.

Чем тщательнее он осматривал лежащего перед ним зверя, тем мрачнее становился его взгляд. Где на болотах найти подходящие для лечения травы? И тут за спиной кто-то нарушил покой осоки, с треском продираясь сквозь её заросли.

Ньют мигом вскочил на ноги, поднимая палочку и принимая боевую стойку. Только сейчас он заметил, что приведший его сюда орёл куда-то подевался.

Раздвигая зелёную стену грудью и головой, на поляну вышла рысь. Чуть поведя ушами с чёрными бархатными кисточками, она двинулась в сторону Ньюта, неслышно переступая сильными лапами и, кажется, не оставляя следов.

Ньют взмахнул палочкой, со свистом рассекая воздух, но не призывая на помощь магию. Пока что только демонстрация силы, предупреждение.

Рысь обошла Ньюта по дуге, будто по невидимой границе, пересечь которую — развязать войну; села и, скучающе зевнув, обнажая два ряда безупречно белых клыков, широко лизнула переднюю лапу, как самая обычная домашняя кошка. Но Ньют, не убеждённый показным миролюбием, не вернулся к прерванному занятию.

Рысь же, решив, что лапа теперь достаточно чиста, принялась вылизывать светлую почти до белизны шерсть на груди и животе, а затем принялась за пятнистое плечо. Это была очень красивая рысь. Её хотелось если не запечатлеть на колдографии, то хотя бы зарисовать. Лучше всего акварелью или карандашами, чтобы передать всё изящество кошачьего тела.

Рысь подняла на Ньюта пронзительно-голубые глаза, и тот совсем успокоился. Опустился обратно на колени перед волком. Он должен был помочь. Хотя бы облегчить муки, если не удастся найти травы для лекарства…

— Ньютон?

Несмотря на крепкую дрему, он дернулся, стоило руке сильнее пихнуть его в плечо, укрытое одеялом. Повернув заспанное лицо в сторону брата, Ньют не сразу осознал, кто перед ним.

— Я хочу... м-м-м... — Сил договорить про «спать» у Ньюта не хватило, и он только протестующе помычал, закутываясь с головой в одеяло и ныряя лицом в подушку. Наверное, уже совсем рассвело, но... лучшее утро то, которое начинается вечером.

— Ньютон.

Покой и безопасность одеяльно-подушечной конструкции нарушила ледяная, магически ледяная, ладонь, плотно лёгшая аккурат на беззащитную поясницу. Ньют взвизгнул и подскочил на кровати, не зная, огреть ему брата подушкой, смутиться его присутствием или возмутиться методом пробуждения.

Но не один Ньют начал утро с возгласов. Тесей вдруг тоже зашипел от боли и, судя по звуку, ударился о спинку кровати. Это заставило Ньюта продрать глаза, чтобы увидеть, как старшему брату приходится спасаться от яростных атак маленького лукотруса.

— Тише, тише! — перекатился по кровати Ньют, возникая перед взором отважного зелёного защитника. — Тесей не сделал мне больно. Не надо на него нападать.

Он протянул раскрытую ладонь, и лукотрус, шевеля листвой на макушке и выражая тем самым свою готовность отплатить защитой за спасение его жизни от кошки, вскочил на неё.

— Разве ему не положено, — подал голос Тесей, всё ещё прижатый к спинке кровати, только теперь Ньютом, — находиться в оранжерее?

— Его Хаски оттуда принесла, — объяснил Ньют, прошлёпав босыми ногами до лимонного дерева. За окном ещё царствовала ночь. — А я пока оставил его здесь.

Он ссадил лукотруса на ветку и вполоборота глянул на брата. Вопреки обыкновению, Тесей был растрёпан, всё ещё в пижаме, а его голубые глаза блестели лихорадочным возбуждением, как в прошлые выходные.

— Чем ты хочешь поделиться? — Ньют вернулся на кровать и сел напротив брата, завернувшись в одеяло, как в тёплый плащ. Сонная нега ещё не покинула его тело. — Ты не спал, да?

Тесей неопределённо повёл плечами. Этот жест отдался болезненным напоминанием в душе Ньюта. Он разбередил незажившие раны брата. Конечно, тот не смог заснуть после.

— Помнишь, я сказал, что у убийства есть свидетель? Маггловский ребёнок.

Ньют кивнул.

— Я хочу её найти. Магглов стараются не привлекать как свидетелей. Многие полагают, что это нарушает Статут и подкидывает лишнюю работу стирателям. Но я думаю, что смогу убедить Визенгамот сделать исключение.

Ньют внимательно выслушал брата. Его собственная роль в этом плане пока ясна не была.

— Я помогу, Тесей, — горячо выпалил он. — Ты только скажи чем, и я тебе помогу.

Рука Тесея замерла у бедра. Столь привычное движение, прерванное словами Ньюта — или мозг напомнил, что в пижамных штанах нет карманов, а значит, и портсигар остался в комнате. Ньюту, впрочем, всё равно казалось, что брат сидит перед ним с сигаретой в зубах. Комнату не проветривали весь день, и исходящий от однотонной тёплой ткани пижамы табачный запах ощущался особенно сильно.

— Именно здесь в моём плане пробел. — Тесей сцепил ладони в замок и обхватил колени. — Мне нужно всполошить Аврорат, отвлечь, но не попасться самому и обойтись без жертв. Есть идеи?

Ньют оглядел комнату в поисках вдохновения. В его небольшой спальне царил бардак — он так и не потрудился толком разобрать принесённые из съёмной квартиры вещи и те, что оставил в беспорядке в первую неделю после возвращения домой. Против воли заалели щёки. Тесей и слова не сказал о неряшливости Ньюта, будто и не замечал, что упирается локтем в груду сваленных на тумбочку книг, а плечом задевает висящий на спинке кровати ремень. У самого наверняка в комнате идеальный порядок. Ньют ни разу за прошедшие месяцы туда не заходил, но был уверен, что там ничего не изменилось. Аккуратно заправленная кровать соседствует с заполненным одинаковыми рубашками шкафом, книги на полках рассортированы по темам, и только на рабочем столе грудой навалены свитки — это у них было семейной чертой. И где-то стоит пепельница, а то и не одна.

— Ньютон? — вернул его в реальность вкрадчивый голос брата. — Прости, я зря поднял тебя ночью. Давай лучше утром поговорим…

— Подожди!

Успевший спустить ноги с кровати Тесей заинтересованно к нему повернулся.

— Я хочу тебе кое-что показать.

Перед тем как лечь спать, Ньют, обложившись найденными в библиотеке книгами (именно они сейчас занимали прикроватную тумбочку), успел ещё немного поколдовать над внутренним пространством чемодана. Посетившая голову идея привела его в такой восторг, так окрылила, что он мог бы и всю ночь провести за расчётами —

только глаза начали слипаться, а палочка так и норовила выпасть из уставших пальцев.

Это всё ещё был черновик. Набросок, как один из множества, что делает художник перед тем, как приступить к написанию масштабного полотна. Всего лишь пространство размером со спальню Ньюта, но уже не просто голые стены.

Ньют стащил висящий на стене в его комнате пейзаж, вынул из рамки и путём несложных манипуляций увеличил в размере и растянул во всю ширь одной из стен. Дальше в дело вступила магия более тонкая. Трансфигурацию такого уровня изучали в Хогвартсе на седьмом курсе, и все студенты тряслись, как бы на ТРИТОНе не попалось задание превратить, например, шкатулку в удобное вместилище для африканского слона. Ньют тоже волновался, но экзамен ему сдавать так и не довелось, он отточил навык совсем в другом месте и в других обстоятельствах. Зато фантазии ему было не занимать.

— Это… очень здорово, — первое, что сказал Тесей, когда они спустились вниз. Стояли они всё ещё на тканевой обивке чемодана (но Ньют уже решил, что заменит её досками), с двух сторон стеснённые столами, на которых покоилось ещё несколько книг, линеек и черновой план будущего… Ньют пока продолжал называть это место просто «чемодан». Но стоило сделать пару шагов вперёд, как начиналась опушка дубравы. Листья деревьев пока не колыхались на ветру, да и пахло всё краской, а не смолой и зеленью, но зато на высоком голубом небе светило — почти как настоящее — солнце.

— Ай! — Вовсю вертевший головой по сторонам Тесей врезался в невидимую стену. Протяжённость вглубь у дубравы пока была небольшая.

— Осторожней, — еле-еле подавил смешок Ньют. — Я пока только начал.

Тесей кивнул и вернулся на тканевый пол, ещё пару раз обернувшись на слепящее глаза нарисованное солнце.

— Ты что-то хотел показать, — напомнил он, обходя один из столов. Ньют пока не стал переносить Тома и ниффлера в экспериментальную дубраву, чтобы посмотреть, как они будут на неё реагировать. Сначала нужно было придать грубому наброску больше цвета и глубины.

— Это Том. — Ньют встал перед ящиком на колени, заглядывая внутрь. От свежих газет остались только обугленные обрывки. — Я выкупил его у одного бармена в Будапеште в прошлом году.

— Это... — Тесей чуть наклонился вперёд. — Ёж? — недоумённо закончил он. В подтверждение этих слов Том зафырчал и заворочался, жёсткие иглы потёрлись друг о друга с металлическим скрежетом, а из ноздрей вырвался язычок пламени. — Ньютон, ты назвал огнедышащего ежа Томом?!

Ньют улыбнулся, смахнул со стола ненужный кусок пергамента и подложил ежу под бок.

— Бармен, у которого я его выкупил, — он выпрямился и посмотрел на Тесея, чьё лицо уже приняло обычный невозмутимый вид, но в глазах всё ещё виделись отблески потрясения, — держал его в клетке и использовал для поджигания напитков. Тома вывели ради шутки, он один в своём роде. Вывели, мало что зная о правилах магической селекции. Так что, — Ньют с печалью в глазах обернулся на ящик, — долго он не проживёт.

Ещё год, самое большее — два. А потом бушующее в маленьком тельце пламя возьмёт вверх, но предками Тома были огненные крабы, а не фениксы.

— Хорошо.

Ньют просиял. Тесей, в общем-то, никогда не запрещал младшему брату таскать домой различную приблудную живность, но только на условиях, что очередная собака, крольчиха или сова не устроит в доме кавардак, а после лечения обзаведётся хозяином или вернётся в дикую природу, где ей и полагается жить.

— Смотри. — Из стоящего под столом ящика с инструментами Ньют достал кусачки, медленно поднёс их к жёстким иглам Тома и аккуратно срезал несколько до середины. Иглы у Тома были, конечно, короче, чем у дикобраза, но длиннее, чем у обычного ежа. Ньют обошёл стол и положил их в ступку — свой набор для зельеварения он уже перетащил в чемодан.

— Том не только огнём может дышать. Я обнаружил, что его иглы обладают интереснейшим свойством. Я пока не выяснил, кто из магических зверей мог его таким одарить, если, конечно, это вышло не случайно. — Ньют энергично работал пестиком. Иглы только казались металлическими. Отделённые от Тома, они становились хрупче цыплячьих костей. — Но получившийся порошок действует как Сонные чары, если его вдохнуть или втереть в кожу...

— Ты очень громко думаешь.

Ньют поднял голову. Тесей стоял прямо напротив, опираясь спиной о стену. Взгляд у него был очень выразительный. Щёки опять залил румянец. Ни о чём таком он и не думал… Разве что самую малость. Ведь от Сонных чар может разболеться голова, а у порошка пока никаких побочных действий выявить не удалось.

— Я могу продемонстрировать на себе.

Взгляд Тесея стал ещё более выразительным.

— Да я уж тебе на слово поверю. Этот порошок безопасен, не так ли?

— Да. Думаю, да… Я уверен, что да.

— Стало быть, ты предлагаешь мне инсценировать массовое насылание Сонных чар на магглов с помощью этого порошка?

Ньют молча кивнул, скосив глаза на ступку. Нужно было найти, во что пересыпать порошок, ведь палочку он оставил наверху… Зато на столе валялись куски пергамента, один из которых был достаточно большим и ровным, чтобы сложить конверт.

— Да, как-то так.

— Что ж, — Тесей опять машинально потянулся к отсутствующему портсигару и одёрнул себя, подойдя ближе и ухватившись за края стола, — это может сработать. А что с дозировкой?

— На дракона этого точно хватит, — сказал Ньют, заканчивая сворачивать конверт. Сейчас он видел только пальцы Тесея, которые немного подрагивали не то от предвкушения, не то от бессонницы. — А то и на двух. Я на людях не пробовал особо, только на себе.

— Ты не боялся отравиться?

Ньют подумал, что если сейчас поднимет взгляд, то может увидеть в глазах брата беспокойство. Как в детстве, да. Но он упорно смотрел на конверт, а потом — на то, как пересыпается в него порошок из ступки.

— Я был осторожен, — заверил он Тесея, протягивая плод своих трудов и по-прежнему прячась от прямого зрительного контакта. — Возьми. — Он широко зевнул. — У нас ведь будет время ещё раз всё утром обсудить?

Выбравшись из чемодана, Ньют первым делом глянул на часы. Ночь едва перевалила за середину, а казалось, что они провели внизу по меньшей мере вечность. Больше всего на свете хотелось вернуться в кровать, закутаться в одеяло и упасть лицом в подушку, чтобы проваляться так до самого утра.

— Тесей! — окликнул он брата почти у порога. Тот обернулся, ожидая, быть может, самого обычного пожелания крепких снов, но Ньют, используя кровать как ступеньку, прыгнул на брата, обвивая шею. Пусть сложения он был щуплого, веса всё равно хватило, чтобы заставить Тесея недовольно зашипеть:

— Ты не маленький, Ньютон.

— Но ты же меня удержал, — парировал тот, напоследок с силой проводя ладонью по шее брата. — Спокойной ночи, Тесей. Пусть тебя ничто не тревожит.

— И тебя тоже.

Ньют глянул на ладонь, чувствуя, как слипаются веки и становятся ватными ноги. Пожалуй, сегодня он и правда будет спать как никогда спокойно.

* * *

Народу в Атриуме было — не протолкнуться. Как каждый день в обед, но сегодня особенно. Волшебники и волшебницы в мантиях появлялись во вспышках зелёного пламени, и их места тут же занимали новые. У каминов даже образовалась очередь. Ньют догадывался, с чем связан такой ажиотаж. Он просто шёл к лифтам, опустив голову. Ему казалось, что любой в этой толпе разгадает его мысли, только взглянув ему в глаза. Паранойя, конечно…

Пролетевшая слишком низко и едва не задевшая лицо стайка записок-самолётиков заставила Ньюта отшатнуться, наступить какому-то пожилому волшебнику на ногу, густо покраснеть, извиниться и отступить в спасительную тень угла. Крепко зажмурив глаза, он задышал по выученной в Карпатах методике, чтобы совладать с волнением.

Ньют боялся вовсе не того, что — пусть как соучастник — он нарушил закон. Не того, что его помощь поставила под угрозу всё магическое сообщество. Он был уверен, что массовый приступ нарколепсии будет легко объяснён даже без участия Комитета по выработке объяснений для магглов. Нет, это всё было пустое, неважное.

Ньют боялся, что Тесея поймают. Что его заметят или ещё как-то свяжут произошедшее с ним. Арестуют, и тогда он не только лишится любимой работы, но и… самого себя, быть может? И убийца так и будет гулять на свободе.

Мимо, негромко переговариваясь, прошли трое со значками стирателей памяти на мантиях. Украдкой Ньют посмотрел на них, вставших в очередь у камина.

Тесей ведь так и не назвал имя убийцы. А что, если это кто-то из этих троих? Только кто? Волшебник в возрасте со сведёнными к переносице бровями? Или рыжий и улыбчивый, явно довольный, что ему привалила работа? Может, самый молчаливый и угрюмый? Как авроры вычисляют преступников, если не удаётся сразу их поймать? Ведь не все они легилименты, как Тесей, и не всех допрашивают с сывороткой правды.

Ньют пригляделся внимательнее.

Может, дело в каких-то внешних признаках? Ведь и по животному не всегда сразу можно сказать, склонно оно к агрессивному поведению или же будет охотно идти к протянутой руке. Нужно наблюдать и анализировать, сначала держа новичка отдельно от остальных особей, поэтапно знакомя с будущими соседями. Чем-то подобным, наверное, руководствуются и авроры, одних преступников заключая в одиночные камеры, другим же позволяя находиться в группе, а потом меняя их местами.

— Ньют, здравствуйте.

Тот вздрогнул, резко отвернулся от стирателей памяти и увидел перед собой Селвина. Неприятно засосало под ложечкой.

— Добрый день, — кивнул он, надеясь, что ничем себя не выдал и аврор просто решил поприветствовать его, потому что заметил в толпе. Простая вежливость, ничего более.

— У вас бледный вид. Вы не заболели?

— Нет, — ответил Ньют, чуть улыбаясь, как первокурсник, смущённый вниманием профессора.

— Здравствуй, Селвин. Здравствуй, Ньютон.

Плечо легко сжали длинные пальцы, заставив вздрогнуть, а потом разом схлынули и волнение, и страх.

— Не ожидал увидеть, Скамандер, — сурово нахмурился Селвин. — Разве тебе не полагается лежать дома и лечиться?

— Мне стало скучно, — ответил Тесей так спокойно, будто это было для него нормально — нарушать предписания врачей, и все об этом знали, а потому никто бы не удивился, — так что я решил заглянуть на полчаса в обед перед тем, как идти в Мунго.

Ободряющее прикосновение ладони пропало, но Ньюту всё равно было спокойно. Он чувствовал тепло брата за спиной, а чуть повернувшись, увидел совсем рядом его профиль. Действительно, спокоен, как всегда.

— Селвин!

К ним подошёл ещё один волшебник в накинутом поверх строгого чёрного костюма пальто. В углу стало совсем тесно.

— Вы мне как раз и нужны. — Он то и дело пытался сдержать зевоту, маскируя это под поглаживание пышных чёрных усов. — Отправляйтесь в Харродс и выясните, откуда там взялся этот перуанский порошок.

Волшебник был очень раздражён. Конечно, в преддверии Рождества меньше всего хотелось искать нарушителей Статута.

Селвин молча кивнул, как-то странно посмотрел на обоих братьев и отступил в толпу. Волшебник с пышными усами обернулся к Тесею.

— Скамандер, разве я уже не отправил вас домой?

— Отправили, сэр, — согласился Тесей. — Но я встретил брата и решил перекинуться с ним парой слов.

Чужие карие глаза оценивающе глянули на Ньюта. Всего на мгновение, за которое их обладатель не нашёл в младшем брате своего подчинённого ничего интересного, но это было неприятно. Хотя Ньют не в первый раз сталкивался с таким взглядом, у этого человека он вышел каким-то особенным.

— А, так вот он какой, — выдал свою оценку аврор, снова подавив подступивший к горлу зевок. — Что ж. Я вас ещё неделю на работе видеть не желаю. Лечитесь и не забивайте голову тем, что прочтёте утром в газетах.

— У тебя получилось? — нетерпеливо прошептал Ньют, стоило только им остаться вдвоём.

— Позже, — загадочно ответил Тесей. — Мне и правда нужно в Мунго.

Уходя, старший брат оставил Ньюту толику своего спокойствия и самообладания. За оставшиеся полдня удалось даже набросать черновой вариант отчёта по Фэрфорд, хотя изложенные в нём аргументы звучали не очень убедительно. Что поделать, в последние дни мысли были далеки не только от работы, но даже от книги. Ньюту стоило бы начать переживать, что недовольное начальство лишит его премии, но он, напротив, чувствовал небывалый подъём настроения и прилив сил. В конце концов, что такое этот иск в сравнении с убийством?

И всё же, когда перед уходом Каван вдруг вложила в его руку кусок пергамента и сбежала так быстро, что не удалось ничего спросить, сердце учащённо забилось. Знакомый почерк вывел незнакомый адрес и просьбу «прибыть как можно скорее».

Сунув послание в карман, Ньют поспешил покинуть Министерство.