Не всё Мародёрам малина (гет)

Роксана ворвалась ко мне, не утруждая себя стуком в дверь. И правильно, так как я, скорее всего, не стал бы открывать. Она практически не изменилась со школы, разве что стала ещё красивее. Даже в таком виде, как сейчас.

— Это правда?! — вместо приветствия вопросила она, швыряя на стол «Ежедневный пророк».

Можно было бы потянуть время дурацкими вопросами вроде «Что именно?», но я и так прекрасно понял — что.

— Да.

— Это невозможно! — она схватила меня за руку и умоляюще заглянула в глаза. — Нет, ну этого же быть не может! Ты уверен? Ты сам видел? Понимаешь, этого просто не может быть! Я знаю!

— Я видел. Сам.

Она медленно опустилась на стул. Попросила тихо:

— Расскажи.

Я начал рассказывать. Подробно. Слишком подробно. Наверное, мне хотелось как можно дальше отодвинуть конец рассказа. Нет, мне даже не было больно. Только холодно. Холодно и серо, как будто из жизни вместе с ним ушли все краски. Так холодно, что немели губы и мне всё время казалось, что я говорю невнятно. Может, так оно и было.

Роксана выслушала меня не перебивая, за что я был ей необыкновенно благодарен. И лишь когда я закончил, проговорила как-то жалобно:

— Рем, но ведь он просто исчез. Исчез, а не погиб. Эта Арка... никто ведь не знает, что там. Может, он жив, просто не может выбраться?

— Оттуда никто не выбирался. Никогда.

— Ну и что? Из Азкабана тоже никто не убегал. До него.

— Это всё же разные вещи...

— Почему? Рем, ты не понимаешь, я просто знаю. Понимаешь, знаю!

— Откуда? — безумная тень надежды — а вдруг и правда она что-то такое знает?

— Вот! — женщина осторожно вынула спрятанную на груди розу. Бледно-зеленоватую розу, которую я помнил ещё со школы. Мерлин, неужели?..

— Ты что, с тех пор её хранишь?

— Если ты о шестом курсе — нет. Это другая. Магическая, понимаешь? Сириус мне её оставил, когда уехал. Теперь понял?

В общем-то я понял, что она имела в виду. Существовало распространенное мнение, что всё, созданное магом на основе собственной крови, распадается после его смерти. К сожалению, я точно знал, что это верно далеко не во всех случаях. О чём ей и сообщил. Она упрямо замотала головой:

— Исключения только подтверждают правило. И вообще, есть такой принцип: нет тела — нет преступления.

— Где?

— В криминалистике. Ты что, только сборники заклинаний читаешь?

«Ты что, только учебники читаешь?» — словно наяву услышал я. Какого Моргота в конце то концов! Однажды я уже поверил в очевидные факты, которые на поверку оказались ложью от начала до конца. Может, не стоит повторять собственных ошибок? Даже самая призрачная надежда лучше, чем её полное отсутствие.

— Пойдём! — решил я и принялся разводить огонь в камине.

— Куда?

— К Тонксам.

— Это ещё кто?

— Неужели Нарцисса не жаловалась на свою бессовестную сестру, опозорившую семью браком с маглорождённым?

— А-а-а-а... жаловалась, да. Только фамилию не называла. Или я не помню. А почему к ним?

— Потому что они — родственники и друзья Сириуса. А младшая Тонкс была с нами в Министерстве. И себя винит в случившемся с ним. Кстати, её зовут Нимфадора, но она не любит ни это имя, ни любые его вариации. Предпочитает, чтобы её звали по фамилии. Ты так и делай, ладно?

— Ладно. А почему себя?

— Потому что она дралась с Беллатрикс и не смогла с ней справиться. Говорит, что окажись она более умелой...

— Глупо!

— Глупо, тем более что она и сама чуть не погибла. Но она его очень любит и страшно переживает.

— Любит?! И что, взаимно?

О, Мерлин! Вот только сцен ревности сейчас не хватало!

— Ага, взаимно. Она у него любимая племянница. А он у неё любимый дядюшка.

А между прочим, правду я говорю или нет? Нет, что Сириус её воспринимал только как родственницу — в этом я уверен. А вот она... правда, он тогда сказал... но мог ведь и ошибаться? Ремус, ты сумасшедший! Прав был Сириус, ох, прав! Придурок, точно.

* * *

К Дамблдору мы явились уже втроём, с четвёртой попытки застав его в кабинете и испросив аудиенции. Роксана, кажется, слегка оробела, невольно вновь почувствовав себя школьницей, но тем не менее изложила свои соображения кратко и связно. Директор выслушал внимательно, вежливо попросил разрешения взглянуть на розу, бережно взял её в руки и глубоко задумался. Пару минут длилось молчание. Первой не выдержала Нида:

— Профессор!

Он вернул Роксане цветок и сказал как раз то, что я и ожидал:

— Друзья мои, я понимаю, вам очень не хочется верить в его гибель, мне, поверьте, тоже. Но всё это... как бы сказать...

— Притянуто за уши, — буркнула Нида. — Ну и что? Проверить-то можно?!

Кажется, он просто понял, что отвязаться от нас не удастся. Велел подождать, вышел минут на десять и вернулся с Гарри — бледным и ужасно несчастным.

Постепенно вырисовалась следующая картина: судя по всему, личная Защита, о которой Сириус мне поминал, действовала. Во всяком случае, Нида точно знала, что ещё сразу после побега в Аврорате пытались нащупать его с помощью Поиска, но не сумели. Дамблдор признался, что тоже сделал такую попытку, когда Сириус в первый раз проник в Хогвартс, и с тем же результатом. И вообще, писал ему сам, оказывается, только Гарри: я посылал письма на адрес Роксаны (и с её совой, кстати), а она и Дамблдор получали Вестника и ответ посылали с ним. Видимо, ставя Защиту Джеймс из каких-то соображений сделал допуск на сына. Скорее всего, просто потому, что малыш был рядом. Сам Гарри, разумеется, ничего не помнил, но это роли не играло. Пришлось учить парня запускать Поиск — дело непростое, но под нашим коллективным руководством он справился вполне грамотно. Только бесполезно. Результат был нулевым. Вообще. Хотя Поиск должен срабатывать и после смерти, как минимум в течение месяца, и уж однозначно — через пару дней (попутно выяснилось, что Сириус опять был прав — Директор узнал о беде с Поттерами по сработавшему Поиску. Только Защита исчезла не в результате их смерти, а в результате того, что в этой смерти был виноват Хранитель, не исполнивший свой долг и тем разрушивший заклинание). Для контроля Нида вернулась домой, а Гарри запустил поиск на неё — на этот раз всё сработало как надо. Что всё это означало никто из нас не понял. Даже Дамблдор. Что уж он там про себя подумал — не знаю, но лично я решил, что буду придерживаться правила: любое сомнение трактуется в пользу обвиняемого. По законам криминалистики.

* * *

Лето прошло в какой-то постоянной и маловнятной суете, причём это касалось как магического сообщества вообще, так и Ордена в частности. От использования Блэк-холла в качестве штаба пришлось временно отказаться: официально Сириус был мёртв, и судьба его имущества пока оставалась неясной. Директора лично я за всё лето не видел ни разу, только дважды получал от него короткие записки с заданиями и поэтому был несколько удивлён, когда в конце августа он неожиданно появился у меня. Удивлён и встревожен — когда заметил, что произошло с его рукой. На вопрос он только отмахнулся:

— Просто неосторожность. Пройдёт. Скажи лучше, ты знал, что Сириус оставил завещание?

— Сейчас?

— Нет. Ещё до ареста.

— А-а-а... тогда да, знал. Только не подозревал, что оно сохранилось.

— Сохранилось. И скорее всего действует. Вот только Гарри не хочет его принимать. Может, ты с ним поговоришь?

В его тоне мне ясно послышалось: «Задурили парню голову, теперь сами расхлёбывайте». Впрочем, я был совсем не против, хотя понимал, что разговор предстоит тяжёлый.

* * *

Для визита я постарался выбрать момент, когда Гарри был один. Увидев меня, парень обрадовался, но поняв, что новостей не будет, тут же скис.

— Вас Дамблдор послал, — уныло сказал он с несвойственной ему проницательностью.

— Может, всё же пригласишь меня в дом?

— Да, конечно! Простите, профессор. Проходите.

Вот интересно: Сириуса ребята практически сразу стали звать по имени. Наверное, сказалось то, что я у них преподавал. И не профессор давно уже, а никак отвыкнуть не могут. Я их, между прочим, понимаю. Сам с трудом научился называть МакГонагалл Минервой хотя бы во время педсоветов, как этого требует Хогвартская традиция.

— Спасибо. Может, и чаю нальёшь?

— Да, конечно. Проходите на кухню, я сейчас приготовлю. Чайник как раз почти закипел.

Получалось у него ловко — видимо, практика была большая. Я заговорил только тогда, когда чай был заварен и разлит по чашкам:

— Ты сам понял, зачем я пришёл, так что обойдёмся без преамбул.

— Ну... да. Понял. Но ведь это... если я соглашусь... получится, что я верю... то есть не верю... то есть... ну, это как приговор подписать!

— Ты просто не понимаешь ситуацию.

Парень посмотрел удивлённо: чего это он не понимает?

— Во-первых, при чём тут приговор? Тебе не всё равно, как именно называется этот документ? Считай, что это дарственная! Ты же знаешь, Сириус всегда терпеть не мог этот дом и давно бы его кому-нибудь из нас передал, будь то возможным.

— А почему невозможно?

— Во-первых, он вне закона. А во-вторых, точнее, всё же, во-первых, дом является майоратом, он передаётся по старшей мужской линии рода и не может быть продан или подарен. Пока жив хоть один представитель этой самой линии. И вот это важно. Пойми: официально Сириус мёртв (парень вздрогнул, как от удара. Я тоже — внутренне, надеюсь). Повторяю: официально. Если ты откажешься принять наследство — на него будут иметь право претендовать кровные родственники. Тебе напомнить, кто именно? Нарцисса Малфой, например. Или...

— Не надо. Я помню.

— Именно. Ты этого хочешь?

Он передёрнулся с таким отвращением, словно в собственной чашке вместо чая обнаружил по меньшей мере полуразложившуюся крысу.

— Не-е-ет... нет, конечно!

— Тогда кончай дурить и подпиши!

— Я... ну, да, ладно. Потом верну, правда?

— Если захочешь. И если он согласится. (И если... ладно, не будем об этом. Даже мысленно).

— Ну... да. А почему он на меня завещание написал?

— Так не только он — мы все. Когда ты родился. Хотя затея была его, кажется. А твои родители согласились с условием, что, когда у кого-нибудь из нас троих родится ребёнок, завещания перепишут. В общем, всем нашим детям поровну. Но так уж сложилось, что ты оказался единственным. Так что ты и мой наследник, хотя на моём наследстве особо не разбогатеешь.

— Не смейте так говорить! Даже будь вы богатейшим человеком в Англии... нет, в мире, я всё равно не хочу! Даже если сам нищим стану!

Спасибо, малыш! Даже на душе потеплело немного.

— Спасибо, Гарри, но все мы смертны и глупо делать вид, что это не так. В конце концов, я элементарно старше.

— Всё равно, не надо! — он задумался и вдруг выпалил с глубочайшим отвращением — Но если все, то ведь и этот... ну, Хвост? Я что, и его наследник?

— Нет, если это тебя волнует. На момент его официальной смерти у него практически не было своего имущества — разве что личные вещи. Его родители на тот момент были ещё живы, а сам он ничего не успел заработать.

— А! Это хорошо, а то противно.

Несколько минут мы пили чай в молчании. Гарри заговорил первым:

— Можно задать вопрос? Такой... не совсем тактичный.

— Задавай.

Интересно, о чём это он?

— А ваши родители — они живы?

— Нет, — я подумал и решил всё же уточнить. — Отца Пожиратели убили. Случайно, скорее всего. В смысле — не за что-то, а так, под палочку подвернулся. А мама умерла вскоре после этого. Читал ведь в сказках — «они жили долго и счастливо и умерли в один день»? Так это не на пустом месте придумали. При так называемом «полном» магическом браке супруги со временем становятся всё теснее связаны друг с другом.

— А разве браки разные бывают?

Да, заметно, что парень рос вдали от магического мира!

— Можно жениться по обычаям той страны, где живёшь. Со всеми вытекающими: например, если ты венчался по католическому обряду, то с разводом будут большие проблемы. Есть формы чисто магических браков: «словесный», «документальный» и «полный». В первом случае люди просто объявляют публично, что отныне они муж и жена. Такая форма брака, собственно, никого ни к чему не обязывает и может быть легко расторгнута тем же способом. «Документальный», насколько я знаю, похож на современный магловский: факт брака фиксируется специальным чиновником с подписанием брачного контракта. Расторгается он тем же чиновником после рассмотрения заявления и при согласии обоих супругов или арбитражем — если есть спорные вопросы, не предусмотренные контрактом. И есть «полный», его ещё называют «обрядовым», так как при этом проводится особый магический обряд, связывающий супругов. Такой вид брака даёт немалые преимущества, но и накладывает немалую ответственность, расторгнуть его почти невозможно, поэтому многие сперва заключают «документальный» брак, и лишь проверив себя решаются на «полный». Некоторые и вовсе не решаются. А вот твои родители сразу заключили именно такой брак. Они вообще были очень... цельные, что ли. Не признавали полумер.

Да уж! Помнится, Лили заявляла, что раз уж она вообще решилась выйти за «этого типа», так что уж теперь — снявши голову по волосам не плачут! Причём таким тоном, что Джеймс бледнел от счастья, а мы — от зависти.

— А папины родители? Что с ними случилось?

О, Мерлин! Ну почему бы ему не выбрать какие-нибудь другие темы для расспросов, а? То свадьбы, то смерти...

— Они умерли в тот год, когда ты родился.

— Их убили?

— Нет. Просто умерли. Они, знаешь ли, были весьма немолоды. К сожалению.

Гарри нахмурился и некоторое время сосредоточенно думал — видимо, искал подвох в моих словах. А я пил чай и мысленно готовился к очередной лекции, которой явно было не избежать. Ну вот, пожалуйста:

— Но ведь волшебники могут жить очень долго! Дамблдору уж точно больше ста лет, а к нам на экзамены приезжала волшебница, которая у него экзамен принимала!

— Да, это так. Волшебники могут жить гораздо дольше маглов. Все эти дикие пляски вокруг чистоты крови тоже ведь не на пустом месте возникли. Различия присутствуют, причём действительно зависят от количества поколений волшебников в роду. Вот только касаются они исключительно самого человека и его близких, а с какой радости должны других волновать — лично мне не понятно. Маги — и мужчины, и женщины — могут жить очень долго, но только в том случае, если не имеют детей. После рождения ребёнка его родители начинают стареть гораздо быстрее и к моменту его совершеннолетия становятся почти такими же, как маглы их возраста. А так как способность к зачатию мы тоже сохраняем существенно дольше маглов, то в результате можно иметь восемнадцатилетнего сына и быть столетним стариком. Чаще всего так и выходит, люди ведь стремятся продлить молодость. Так что в магическом мире немногие доживают до внуков — родных, во всяком случае. Хотя и исключений немало. Считается, что ранние дети более талантливы, но точной статистики нет. Твой отец, например, был очень талантлив, хотя родился очень поздно. Собственно говоря, его рожденье было почти чудом.

— Из-за того, что его родители хотели продлить молодость?

Обиделся. И зря, между прочим. Может и хорошо, что именно мне выпало его просвещать — я хоть знаю, в чём дело.

— Да нет, не более других во всяком случае. Просто их старший сын погиб. В тринадцать лет. Случайно погиб, глупо. В магическом мире это тоже случается. И они решились родить второго ребёнка, хотя были уже в более чем солидном возрасте. Как им удалось не избаловать его до потери человеческого облика — до сих пор не понимаю. Мудрые они были люди.

Снова воцарилось молчание. Некоторое время Гарри переваривал полученную информацию, затем заговорил недоумённо:

— Но мои родители, они ведь совсем молодыми были, так? И родители Рона... — и, немного помолчав, добавил. — А у Невилла даже бабушка есть!

— Всё так, Гарри, всё так. Каждый всегда решает за себя. Отец Невилла, сколько я знаю, был очень ранним ребёнком по магическим меркам, возможно, его родители всерьёз приняли то самое мнение — о талантливости ранних детей. А что касается вашего поколения... шла война, а в такое время жизнь ценится совсем иначе, потому что может оборваться в любой миг. Твои родители, например, трижды оказывались лицом к лицу с самим Волдемортом, последний раз они уцелели просто чудом, если считать таковым сочетание невероятной находчивости и такого же везения. Но любое везение когда-нибудь да кончается, и они решили больше не тянуть с рождением наследника. Ну, или наследницы — как получится. Вот и получился — ты. Многие из наших так же думали: мол, в случае чего пусть хоть ребёнок останется. А от Пожирателей, как я слышал, сам Волдеморт требовал наследников: ему нужны были преданные слуги, с детства воспитанные в покорности его воле.

Гарри снова задумался. Сейчас опять о чём-нибудь спросит... этаком.

— А вы... ой, нет, ничего!

— У нас, кажется, вечер нетактичных вопросов, нет?

— Ну-у-у…

— Ты хотел спросить, почему я выгляжу так... хм... потрёпано?

— Вообще-то да...

— Я же оборотень. Волки живут гораздо меньше людей, даже маглов. Проживу-то я достаточно долго — если не убьют — но на внешности сказывается. Правда, у тех, кто родился оборотнем, это несколько иначе.

— А... ну, если...

— Если бы нашлась женщина достаточно безумная, чтобы родить ребёнка от оборотня, то есть меня? Вероятность один к одному: быть такому ребёнку нормальным человеком или оборотнем. Лично я предпочитаю не экспериментировать — при таких-то шансах.

Кажется, он собирался ляпнуть ещё что-то на ту же тему, но передумал и ляпнул-таки, но на другую:

— А Роксана — она Сириусу кто?

Да, умеет парень вопрос задать, ничего не скажешь!

— Однокурсница — это единственное, что я знаю наверняка.

— Так они что, ещё со школы... ну, дружат?

— Ну что ты! В школе они друг друга терпеть не могли.

— Почему?

— А Мерлин их знает! Может быть, межфакультетские традиции соблюдали.

— Какие ещё традиции?

— Традиции вражды Гриффиндора и Слизерина.

— Причём тут... она что, слизеринка?

— А что тебя так удивляет?

— Ну...

— Гарри, по факультетам распределяют отнюдь не по моральным качествам, а по складу ума. Если тебя достаёт один слизеринец, это ещё не значит, что все они там сволочи. Разные есть. Можно подумать, на нашем факультете только приличные люди учатся! Ну, есть у них такая традиция: не любить маглорождённых. И опять же, далеко не все проявляют в этом вопросе излишнюю активность. И вражда между нашими факультетами тоже традиция, не более того. Во всяком случае, стоит смотреть на это как на некую условность и не принимать слишком уж всерьёз.

— А если они всерьёз!

— А если другие дураки — это не повод самому таким становиться!

Обидится. Ну и пусть. А может и нет. Вообще-то он далеко не дурак. Только вот не всегда умеет пользоваться своим разумом. Вот и пусть учится.

— А почему он к ней полетел тогда? Ну, если они раньше не дружили?

— Он к ней чисто случайно попал, насколько я понял. И вообще не очень представлял, куда летит. И сколько времени. Потом увидел дом без света и решил заглянуть — вдруг что-то поесть найдётся. Случайность, в общем. Или судьба.

— А...

— Гарри, пощади! Поверь, Сириус отнюдь не откровенничал со мной на эту тему. А Роксана тем более. Не знаю я, что там между ними было, а чего не было!

Парень густо покраснел и опустил глаза:

— Профессор, я вовсе не хотел...

— А кстати, почему ты всё время зовёшь меня профессором? Я давно уже не преподаю и вряд ли ещё когда-нибудь буду.

— Почему? Когда мы победим...

— Я не перестану быть оборотнем. И отношение к этому факту в обществе тоже вряд ли изменится.

— Но это нечестно! Вы же самый лучший преподаватель из всех, что у нас были!

— Да-а-а? Ладно, я при случае поделюсь твоим мнением с Минервой.

— С кем?

— С профессором МакГонагалл.

Бедняга покраснел ещё сильнее. Совсем шуток не понимает! Или это я шутить разучился...

— Ладно, давай так: я ничего не говорю, а ты не называешь меня профессором.

— Ну... ладно, я постараюсь.

— Вот и договорились!

* * *

Когда мы смогли снова использовать Блэк-холл я первым делом зашёл в спальню Сириуса. И сразу увидел то, что искал: небольшое круглое зеркальце, парное тому, которое он дал Гарри и про которое парень напрочь забыл, за что теперь страшно казнил себя, причём вполне справедливо. Зеркальце лежало на кровати, явно брошенное второпях: похоже, после получения сигнала тревоги Сириус пытался сам связаться с крестником. Я попробовал активировать связь, но результат был нулевым, чего я, собственно, и ожидал: скорее всего настройка делалась только на одного человека. Интересно, это обязательное условие? И вообще, что он такое сделал? Я о подобном способе связи только слышал, но встречать не приходилось. Попытался определить наложенные на зеркальце заклинания, но сходу не вышло, а на долгие исследования времени не было — нужно было выполнять очередное задание и это грозило затянуться на многие месяцы. Пришлось послать вещицу Роксане. Пусть попробует и в этом разобраться. Заодно.