Принцип неравного возмездия (джен)

Минуты ожидания казались Ваймсу часами, что было весьма иронично, ведь еще совсем недавно эти самые минуты мелькали перед его глазами быстрее дождевых капель в грозу. Все же, время — на редкость причудливая субстанция, течение которой порой зависит от той призмы, через которую ты на нее смотришь. Любопытный с точки зрения философии феномен.

На философию Ваймсу было плевать. Особенно сейчас. Ожидание. Ожидание и бездействие, будь они прокляты! Все существо Ваймса обратилось в один обнаженный ожидающий нерв.

Его люди рисковали собой, чтобы исправить совершенную им ошибку. Пусть Ветинари сколько угодно твердит о случайности и чужой злой воле, Ваймс все равно чувствовал себя виновным в том, что произошло. Он мог быть более сдержаным. Мог быть более осторожным. Мог быть…

Мысли сделали круг и вернулись на уже проторенную дорожку. Ваймс снова раз за разом представлял, как Моркоу и другие пытаются противостоять Призывающей Тьме. Тысячи возможностей, тысячи случайностей, тысячи вариантов того, как ВСЕ может пойти «не так», и никаких вестей…

«Как они там? Получилось ли у них? Не пострадал ли кто-то? А если?..»

Ваймс был готов выть от напряжения и отчаяния. Почти бессознательно он постукивал кончиком пера по бумаге, которая стала практически черной от множества чернильных точек. Ветинари даже не пытался одергивать его.

Где-то там, внизу, в подвалах, Парадигмус уже заканчивал свои приготовления к ритуалу возвращения. Он тоже ждал. Ждал прибытия последнего необходимого участника — Призывающей Тьмы в оболочке Ваймсового тела.

Ваймс никогда не доверял магии и мистике, а за последние дни так и вовсе был сыт ими по горло. Но этот последний ритуал мог все исправить, вернуть на круги своя то, что еще можно было вернуть, или же он мог и впрямь стать для Ваймса последним. В любом случае, надежда на лучшее стоила того, чтобы рискнуть.

Тихие шаги Стукпостука Ваймс различил сразу же. Он напрягся, ожидая, когда откроются двери. Черт, да его напряжением можно было резать камни!

Новая дверная ручка повернулась почти бесшумно.

— Милорд, — Ваймс чувствовал тщательно скрываемую за сдержанностью взволнованную радость секретаря. — Им удалось. Они уже направляются сюда.

Ваймс выронил перо, его волнение заставило пальцы Ветинари едва заметно подрагивать. «Им удалось». Моркоу и остальные… Им удалось почти невозможное. Ваймс готов был расхохотаться от облегчения.

— Передай профессору Парадигмусу, чтобы он завершал свои приготовления. Мы скоро будем.

Секретарь поспешил исполнить поручение.

«Мы?»

Слух Ваймса зацепился за то, как обыденно и непринужденно прозвучала последняя фраза в устах Ветинари. Прошедшие дни оставили на них обоих свой отпечаток, можно даже сказать, самым непосредственным образом сблизили их. Ваймс почувствовал, что просто обязан что-то сказать, вернее написать. Но что?

Поблагодарить Ветинари? Просто написать одно единственное слово «спасибо»? Спасибо за то, что позволил мне обосноваться в твоем теле? Спасибо, что берег меня, как какую-то последнюю свечу? Я все заметил: и как ты тянешь мое время, замедляя свое сердцебиение, и как ты стараешься меньше двигаться, чтобы крови, удерживающей меня здесь, хватило на пару лишних часов. Это, знаешь ли, чертовски странно осознавать, но я все равно тебе благодарен. Чем бы ты на самом деле не руководствовался, все равно спасибо.

Нет. Это тоже напоминало какое-то слезливое прощание. Он лучше отложит благодарности до того момента, когда сможет произнести их сам.

Ваймс снова сжал в пальцах перо и вывел на уцелевшем клочке бумаги:

«Приступим?»

* * *

Давно ему не приходилось бывать в подвалах дворца патриция. С тех пор тут многое изменилось. Например, определенно стало чище (под ногами Ветинари больше не хрустели тоненькие косточки змей, крыс или еще каких-то бывших обитателей темниц), да и сами камеры, пусть и содержащиеся в пристойном состоянии, пустовали. Как и бывшая пыточная. По крайней мере, Ваймс предположил, что довольно просторный зал, находящийся дальше по коридору от темниц, когда-то служил именно этой цели. Сейчас здесь было светло, даже слишком. Многочисленные откормленные саламандры заливали помещение ярким белым светом.

Ваймс заметил, как прищурился от болезненно-яркого света Ветинари.

— Ваша милость, мы готовы начинать.

Парадигмус в компании еще трех взволнованно переглядывающихся молодых волшебников стоял на краю круга, выведенного яркой белой краской на полу. В руках он держал старый, извилистый и явно чем-то очень недовольный волшебный посох. Посох то и дело вздрагивал и начинал раскачиваться, норовя вырваться у волшебника из рук и двинуть того по голове. Однако, при их с Ветинари приближении посох замер, будто избалованный славой художник, оценивающий масштабы предстоящей ему работы. Парадигмус облегченно вздохнул и слегка ослабил хватку.

— Что от меня требуется, профессор? — голос Ветинари звучал спокойно и сосредоточенно.

Ваймс надеялся, что это спокойствие передастся и ему.

— Вам просто нужно будет находиться внутри круга вместе с телом командора в течении двух, может быть, трех минут. Ритуал не займет много времени. Мы почти сразу поймем, получилось у нас или нет. Быстро, словно пластырь оторвать… — Парадигмус неплохо держался, хотя его голос все еще слегка подрагивал от волнения. — Вот только…

— Говорите, профессор.

— Боюсь, Tenebris Vindictam будет несколько возражать против этого ритуала, и в течение этого короткого времени вам придется… удерживать ее, вернее, занимаемое ею тело, — Парадигмус неловко и не к месту улыбнулся, будто извиняясь за что-то.

— Хорошо, — невозмутимо ответил Ветинари. — Еще что-то?

— Нет, милорд. Это все.

Ветинари коротко кивнул и обратил свой взгляд на закрытые двери.

«Они рядом», — понял Ваймс.

Вампирское чутье позволяло ему слышать шаги и биение сердец приближающихся стражников, чувствовать запахи, среди которых Ваймс с удивительной легкостью распознал… свой. Хотя, в этом, на самом деле, не было ничего удивительного. Все же он пользовался сейчас органами чувств Ветинари, а тому его запах был очень хорошо знаком.

Тяжелые двери открылись с легким металлическим скрипом, пропуская стражников внутрь. Их было четверо: младшие констебли Бор и Камнебур, изрядно помятые, но все равно полные энтузиазма, шагали впереди, а следом за ними — констебли Флюорит и Кирпич везли… волокли… препровождали почти спеленутого ремнями и цепями «командора Ваймса».

«Вот срань… — только и подумал Ваймс. — Неужели я и вправду могу выглядеть… так? Неудивительно, что некоторые мелкие сошки предпочитают признаться во всем сразу. У меня такая рожа, будто я готов удавить кого угодно голыми руками.»

Ваймсу очень хотелось думать, что виной подобному «образу» была угнездившаяся в его теле Призывающая Тьма, но, положа руку на сердце, он признавал, что в моменты своего гнева может и впрямь выглядеть… не очень располагающе.

Но теперь все должно быть иначе. Теперь ему придется взять свой гнев на короткий поводок, ведь когда он снова окажется в собственном теле, ему понадобится вся его воля, чтобы обуздать распоясавшегося демона.

Ветинари подошел ближе, разглядывая связанную Тьму с холодным отстраненным любопытством. Надо признать, ребята постарались на славу. Кто бы не придумал пустить в дело эту конструкцию, она оказалось достаточно надежной. Кроме привычных стражнику цепей и кандалов, она включала и кожаные ремни, плотно стягивающие конечности почти по всей длине, а также металлический остов, к которому все и крепилось. Даже голову удерживали два крепких кожаных ремня.

— Ты…

Ваймс едва узнал голос, исходящий из его собственной глотки. Тьма посмотрела на него залитыми чернотой глазами.

— Не перестаешь сопротивляться даже после того, как проиграл?

«Я никогда не перестану тебе сопротивляться, — внутренне оскалился Ваймс. — И я, черт побери, еще не проиграл!»

Тьма, будто услышав его мысли, погано улыбнулась в ответ. Впервые Ваймсу захотелось со всей силы врезать по своей собственной морде.

— Еще одна деталь, милорд, — осторожно уточнил Парадигмус откуда-то из-за спины, — в круг нельзя вносить никакой металл. Он может экранировать и искажать магические потоки.

Выходит, придется снять кандалы? Нет, возможно, вампирских сил Ветинари хватит, чтобы удержать его одержимое Тьмой тело, но как быть с доспехами? Ваймс видел, что изрядно поцарапанный нагрудник и кольчуга были все еще на нем.

— Больше никаких уточнений? — Ветинари левой рукой расстегнул запонку на своем правом запястье и быстрым движением закатал рукав. Ваймс, немного промедлив, повторил то же с левым рукавом.

— Нет, нет, милорд. Это точно все. Просто избавьте его от всех железок и заведите в круг.

Ха, в устах волшебника это прозвучала как сущая безделица! Ваймс видел, как вздулись жилы на его собственной шее. Тьма не собиралась сдаваться без боя.

— Ключи, — Ветинари протянул ладонь, даже не оборачиваясь на стражников. Все его внимание сейчас занимала Призывающая Тьма.

Камнебур сделал два шага вперед, отстегнул от пояса связку ключей и, почти поднявшись на цыпочки, вручил их патрицию.

— Вы совершили почти невозможное, господа. И город по достоинству оценит ваш труд, но сейчас я вынужден просить вас удалиться.

Стражники переглянулись, переминаясь с ноги на ногу. Наконец, младший констебль Камнебур упрямо сжал кулаки.

— Мы бы хотели остаться, сэр. Если командору Ваймсу или… или вам понадобится наша помощь.

Ветинари промолчал. Он мог бы приказать им убираться. Пожалуй, патрицию было выгоднее провернуть это дело при закрытых дверях, без лишних свидетелей, особенно, если весь ритуал закончится провалом. Но стражники уже были в курсе по крайней мере части происходящего. Мог ли Ветинари обернуть это в свою пользу? Ваймс готов был поклясться, что да.

— Что ж, хорошо, — произнес после некоторого молчания Ветинари.

Послышался облегченный вздох.

— Но после завершения ритуала, мы обсудим степень вашей ответственности за информацию, которой вы никогда не обладали и не будете. Я ясно выражаюсь?

Констебль Кирпич хотел было что-то уточнить, но Камнебур стукнул его по щиколотке.

— Мы все понимаем, сэр.

— Превосходно, — Ветинари все так же оценивающе смотрел в глаза Призывающей Тьмы. — Констебль Кирпич одолжит мне свой кинжал?

— Но енто не кинжал, енто зубочистка, сэр.

— Звучит не так благородно, но тем не менее прекрасно подойдет для разрезания ремней. А теперь отойдите.

Стражники послушно отступили к дальней стене.

Ветинари разомкнул два основных замка и принялся отстегивать ремни, удерживающие грудь принадлежащего Ваймсу тела. Тьма не шевелилась, будто не обращая на это внимания, но Ваймс готов был поклясться, что она лишь ждет удачного момента. Судя по всему, Ветинари считал так же.

— Я вынужден просить вас потесниться, Ваймс, — произнес он так тихо, чтобы слова не достигли больше ничьих ушей.

В этом был свой резон. Если Тьма решит проявить себя, Ветинари может понадобиться вся его концентрация. Не самое лучше время, чтобы жертвовать одной из конечностей. Ваймс почувствовал, как все его ощущения начинают двоиться — Ветинари возвращал себе полный контроль.

«Задай этой твари и от меня, если понадобится», — успел подумать Ваймс, прежде чем его окончательно отстранило на роль наблюдателя.

Ветинари быстрыми движениями разрезал ремни крепления, позволив металлическому панцирю нагрудника упасть на пол. Тьма оскалилась еще шире.

— Думаешь, цепи и магия имеют хоть какое-то значение?

Ваймс не был уверен, к кому именно обращается демон, но Ветинари, похоже, предпочитал и вовсе его игнорировать. Расправившись с нагрудником, он невозмутимо продолжил избавлять тело Ваймса от доспехов.

— Ты правда надеешься, что они сумеют сдержать меня? — Тьма подалась вперед, насколько это позволяли удерживающие ее цепи. — Они могут подарить ему день, неделю, может быть, даже год, но они ослабнут… И тогда я возьму свое.

Ветинари пристально поглядел Тьме в глаза, но все так же не произнес ни слова. Он уже избавил тело Ваймса почти от всего защищавшего его металла, за исключением кольчуги. Кольчуга могла стать проблемой, ведь чтобы снять ее, потребовалось бы полностью расковать Тьму. Впрочем, патриций всегда славился своим подходом к решению сложных задач. И в этот раз он решил избрать непривычно прямой для себя путь. Обманчиво хрупкие пальцы легли на ворот кольчуги. Ваймс услышал, как жалобно загудел металл. Двумя резкими рывками Ветинари разорвал металлические звенья, словно кольчуга была сделана из тончайшего хлопка.

Ваймс невольно присвистнул. Обычно Ветинари почти не прибегал к своим вампирским умениям, особенно если без них можно было обойтись. Поэтому внезапная демонстрация силы вдвое усилила производимый эффект. Ваймсу показалось, что даже ухмылка Призывающей Тьмы немного поблекла.

— Его тело уже принадлежит мне. Его разум изучен до последнего уголка, — голос Призывающей Тьмы отдавался в сознании Ваймса, как гул неминуемо надвигающейся лавины. — Когда я того захочу, они вновь станут моими. Он даже не успеет ничего понять.

Ваймс попытался отбросить в сторону те крупинки страха и неуверенности, что Тьма заронила в его душе. Именно этого она и добивалась. Нет, он не имеет права давать слабину. На кону стоит намного больше, чем просто его жизнь.

Тем временем Ветинари уже разомкнул последние удерживающие Призывающую Тьму кандалы. Одновременно с лязгом металла послышался тихий хриплый звук резко набираемого в грудь воздуха. Разумеется, Тьма не собиралась сдаваться просто так. Она рванулась вперед с низким утробным рыком, стараясь обойти Ветинари и добраться до волшебников. Возможно, у нее и были бы шансы свершить задуманное, если бы на месте патриция был кто-то еще.

Все происходило намного быстрее, чем мог уследить обычный человеческий глаз. Ветинари скользнул вбок, будто бы пропуская противника.

«Позволить выпускнику Гильдии Убийц оказываться у тебя за спиной? — усмехнулся Ваймс. — Не во все уголки моих мозгов ты залезла».

Бледные руки метнулись вперед. Подсечка. Пока Ваймс гадал, на чьей стороне (бессмертного хищника или демона, занявшего смертную оболочку) в этой драке окажется физическое превосходство, Ветинари предпочел использовать силу своего противника, чтобы вывести того из равновесия. Тьма рухнула на пол и по инерции покатилась в сторону намалеванного круга. Не давая ей времени на то, чтобы подняться и откатиться в сторону, Ветинари бросился сверху. Интересно, а этот захват он тоже освоил во время обучения в Гильдии? Не особенно похоже на их стиль. Ваймс услышал, как затрещали его кости, выходящие из суставов. Тьма не отличалась бережным отношением к собственным мясным костюмам. Даже пойманная и удерживаемая в центре круга, она продолжала бороться, невзирая на боль.

— Давай, вручи его мне. У него не будет ни единого шанса!

Ветинари сместил угол захвата, прижимая яростно сопротивляющееся тело к полу.

— Слишком громкие слова для того, кто абсолютно уверен в своей победе, — Ветинари уперся коленом в напряженно выгибающуюся спину и, склонившись ниже, прошептал. — Лично мне ваши шансы всегда виделись пятьдесят на пятьдесят.

К яркому свету, испускаемому саламандрами, прибавилось свечение навершия магического посоха — ритуал начался. За приглушенным бормотанием волшебников никто не расслышал короткого спора.

Тьма тихо и зло рассмеялась.

— Неужели? Отчего же я чувствую страх и сомнения в твоем голосе, мертвец?

Губы Ветинари искривила холодная улыбка.

— О, сомнения — это только прелюдия к выбору, и…

Окончания фразы Ваймса уже не услышал. Его подхватил тягучий магический водоворот. Все произошло стремительно, но, тем не менее, ощущения оставило премерзейшее. Процесс напомнил Ваймсу жуткую тошноту наоборот. Он чувствовал, как его в буквальном и переносном смыслах выворачивает наизнанку. Его тянуло вперед и отталкивало назад с невероятной силой. Это было все равно, что оказаться между молотом и наковальней. И вдруг все прекратилось.

Как только мир перестал вращаться перед глазами, первым, что ощутил Ваймс — была адская боль.

— Вот срань… — хрипло выдохнул Ваймс.

Болели даже губы. Но это были, черт побери, его губы. И это он ими шевелил. И, если уж на то пошло, боль тоже принадлежала только ему.

«Получилось».

Ваймс почувствовал, как исчезло давление на спину. Со второй попытки ему удалось перевернуться. Щурясь на яркий свет, он различил склонившиеся над ним лица волшебников и констеблей.

— Господин Ваймс, как вы себя чувствуете? — Парадигмус уже махал над ним одним из своих странных приборов.

— Как кусок дерьма, — честно признался Ваймс. — Шевелиться трудно.

— Это закономерное последствие тяжелых физических нагрузок и отсутствия отдыха. Вашему телу нужно время, чтобы восстановиться.

Ваймс закрыл глаза. Похоже на правду. Вряд ли Призывающей Тьме была близка концепция завтрака или послеобеденного сна, обычно она использовала свои оболочки на износ.

Боль неспешно путешествовала по телу, свивая себе гнездышки в самых разных местах.

— Признавайтесь, — не открывая глаз хрипло прошептал Ваймс, — кто из вас заехал мне по яйцам?

— Я, сэр, — послышался тихий извиняющийся голос младшего констебля Бора. — Простите, сэр.

— Отличный удар.

— Спасибо, сэр, — судя по голосу Бор не знал, радоваться ему или сгорать со стыда.

Все это такие пустяки. Боль проходит, самое главное, что план Парадигмуса удался.

— Подайте руку, — волшебник уже склонился над ним.

Ваймс снова разлепил веки. На месте метки на его правой руке поблескивали странные золотистые нити.

— Я думал, швы — это просто метафора, — с трудом произнес он.

— И да, и нет, — уклончиво ответил Парадигмус, осторожно бинтуя Ваймсову руку. — Я настоятельно рекомендую вам не снимать бинты в ближайшие пару месяцев, чтобы не повредить начавшие образовываться связи.

— Не выдергивать ниточки, ясно. Что-то еще?

— Эти «ниточки», — с нажимом заметил Парадигмус, — единственное, что удерживает вашу душу в теле. Поэтому да, их лучше не выдергивать.

Ваймс пристыженно замолчал.

— Прочие мои рекомендации остаются прежними. Избегайте перенапряжения и слишком ярких эмоций. На самом деле, я бы рекомендовал вам взять отпуск на ближайшие пару месяцев.

— Завтра состоится проклятое затмение, — хрипло возразил Ваймс, но увидев смертельно серьезный взгляд Парадигмуса, вовремя заткнулся.

— Вот именно, командор! Вот именно! — волшебник закончил накладывать повязку и уставился на Ваймса в упор. — Завтрашнее явление вам и вовсе лучше просидеть абсолютно неподвижно в максимально освещенной комнате. И я не шучу!

Ваймс издал согласное кряхтение и приподнялся на руках.

— Ладно, но я хочу поговорить с Моркоу и…

Взгляды. Взгляды которыми обменялись констебли заставили сердце Ваймса похолодеть. Слишком поздно Ваймс осознал, что Моркоу не было рядом, хотя именно он должен был возглавлять операцию по поимке Тьмы. Ваймс схватил все еще склонявшегося над ним констебля Камнебура за руку.

— Рассказывайте.

* * *

Темнота и холод. Они сочились из каждого кирпича темницы, оседая на стенах, повисая в воздухе, подобно облачкам пара изо рта.

Ваймс сидел на промерзшем влажном полу, глядя на поблескивающий в темноте обруч кандалов, опоясывающих его правое запястье. Цепь от кандалов тянулась дальше сквозь потемневшие от времени прутья решетки и исчезала в темноте соседней камеры. В этой камере тоже кто-то был. Кое-кто, с кем Ваймс сейчас делил эту проклятую цепь. Кое-кто, кому в лицо Ваймс так сильно не хотел заглядывать.

Все это было сном. Безусловно. Но то, как ясно Ваймс осознавал всю нереальность происходящего, делало видение еще более живым.

— Думаешь, это была твоя победа, дежурный по доске?

Краем глаза Ваймс заметил шевеление по ту сторону решетки. Цепь натянулась.

— Думаешь, эти крошечные ниточки могут решить все твои проблемы?

Цепь неумолимо тянула Ваймса вперед к решетке. Он намотал ее на руку и дернул в ответ. Он не намеревался сдаваться без боя. Эта цепь была не просто частью оков, она отмеряла степень свободы каждого из пленников. Чем больше свободы у одного, тем меньше у другого. Кто останется в выигрыше? Кто сможет отойти к зарешетченному окну и взглянуть на город, а кто окажется притянутым к самым прутьям, не в силах сделать ни единого шага?

Свобода. Странное и сладкое слово для того, кто заперт в темной клетке. Мог ли Ваймс рассчитывать на нее? Для того чтобы узнать это, ему пришлось бы сбросить эти кандалы, но это бы означало то, что его «сосед» тоже освободится. Ваймс напряг все мускулы, оттягивая цепь на себя. В соседней камере тихо и зло зарычали.

— Ты ведь помнишь, какой завтра день, не так ли? Особенный. Для нас обоих. И позволь дать тебе дружеский совет…

Рывок с той стороны оказался таким сильным, что Ваймса протащило по полу и ударило о прутья решетки разделяющей камеры. Ваймс боролся, но с каждой секундой все отчетливей чувствовал, что силы его уже на исходе. Из темноты выплыло лицо. Его собственное лицо с черными провалами глаз.

— Если ты вдруг решил, что самое дурное позади, — Тьма провела пальцами по его щеке, оставляя влажный пахнущий кровью след, — подумай еще раз…

Ваймс понял, что захлебывается. В самом что ни на есть прямом смысле. Он рванулся вперед и распахнул глаза.

«Где я?» — может и не самый оригинальный, но точно самый естественный вопрос, для того, кто приходит в себя после мучительного кошмара или забытья.

Ваймс обнаружил себя сидящим в ванне, хотя эта ванна определенно находилась не у него дома. Мысли и воспоминания нехотя выстраивались в ряд, ворча что-то об упрямых идиотах и необходимости отдыха.

Ваймс помнил, как он попытался подорваться на ноги, чтобы тут же нестись в больницу к раненому Моркоу. Первая попытка не удалась, вторая тоже. Тогда он, тихо шипя от боли в мышцах, позволил Парадигмусу уговорить себя «хотя бы смыть кровь и грязь, пока он готовит подкрепляющий силы коктейль, чтобы не пугать людей на улице своим внешним видом».

Итак, он все же вырубился. Причем, судя по температуре воды, достаточно давно. Повязка, прикрывающая магические швы на его руке, была в порядке, если не считать пары попавших на бинты капель. Ваймс, тихо ворча проклятья себе под нос, выбрался из ванны и потянулся за полотенцем. Он начинал подозревать, что вся эта затея с «приведением себя в порядок» была просто уловкой волшебника, но хотя бы с «подкрепляющим коктейлем» он не обманул. Мутная темная жидкость ожидала Ваймса в стеклянном бокале на туалетном столике. Она тоже успела остыть, а на вкус отдавала кофе, лакрицей и чем-то еще не менее сладковатым. Ваймс выпил все залпом, почти сразу почувствовав, как тепло разливается по его телу, неспешно ослабляя дрожь и боль в мышцах. Пожалуй, теперь он вполне способен как минимум просто идти.

За ширмой Ваймс обнаружил уже приготовленную для него чистую одежду и новые доспехи. Поверх нагрудника на алой бархатной подушечке лежал значок. Новый значок. Ваймс взял его в руку и осторожно провел большим пальцем. Значок был новехонький, явно только недавно отчеканенный. Он поблескивал своей чистой, лишенной любых изъянов, царапин или потертостей поверхностью, и странным образом казался каким-то ненастоящим. Да, на нем был выбит нужный номер и все прочее…

Ваймс отбросил прочь глупые мысли и сжал кулак. Ему нужно было спешить, он и без того потерял непростительно много времени.

* * *

Ваймс смотрел, как покрасневшие лучи клонящегося к закату солнца отражаются от широких окон больницы. Здание выглядело куда лучше, чем в последний раз, когда он его видел. Выбитые взрывом стекла уже заменили, а стены покрыли свежим слоем штукатурки. Возможно, внутри еще оставалось немало дел, но…

Ваймс не мог заставить себя войти внутрь. Это было странно и чертовски глупо. Он почти бегом проделал путь от дворца патриция до главного входа, но едва приблизившись к больнице, замер. Ему следовало признаться самому себе — он действительно боялся того, что может увидеть внутри. Но способ победить страх был только один.

Ваймс шагнул вперед, ровно в тот момент, когда кто-то попытался ухватить его под локоть.

— Командор, это правда вы! — Вильям де Словв просто светился от радости. — Я так рад, что смогу наконец-то напечатать разоблачение всех этих слухов! Вы просто обязаны ответить на несколько вопросов!

— Не сейчас, господин де Словв, — Ваймс тяжело вздохнул.

Беседа с журналистом была последним делом, на которое он был способен. Не говоря уже о том, что на душе у Ваймса скребли кошки при одном только взгляде на сияющие глаза де Словва. Только что он поверил, что все мрачные слухи об одержимости были ложью, хотя настоящей ложью должна была стать та игра, в которую Ваймсу предстояло играть в ближайшие месяцы. «Эй, ребята, никакого демона не было и в помине. Я этот все тот же я. Неужели вы сомневались?» Нет, сейчас он определенно не был к этому готов.

«Я это я, но демон был и остается ужасающей правдой. От которой мне не отвернуться».

Ваймс зашагал ко входу, стараясь не обращать на журналиста внимания. Это было непросто.

— Вы пришли узнать о состоянии капитана Железобетонссона, верно? Я слышал, что он серьезно пострадал при задержании этого таинственно «подозреваемого», — де Словву приходилось почти бежать, чтобы поспевать за Ваймсом. — Как вы можете это прокомментировать? Жители снова могут спать спокойно?

Ваймс остановился так резко, что журналист едва не врезался в него.

«Я не знаю, — вопил его внутренний голос, — я правда не знаю!»

— Господин де Словв, в этой больнице сейчас находятся два моих самых близких друга, — Ваймс надеялся, что голос его не выдаст, — они стражники и пролили свою кровь именно за то, чтобы на улицах этого города стало безопасней. Я не хочу это комментировать, я просто хочу их увидеть.

Де Словв отступил на шаг и опустил глаза. Ваймсу стало стыдно. Даже стараясь быть искренним, он все равно уходил от ответа. Как давно он освоил эту науку? Стал настоящей Шишкой.

— Простите мою грубость, сэр. Я был слишком взволнован, — де Словв виновато пожал плечами. — Но могу ли я рассчитывать на интервью с вами позднее?

Нет, этот парень неисправим. И он более цепкий, чем любая из когда-либо существовавших пиявок.

— Потом, — буркнул Ваймс, отворачиваясь от журналиста и спеша подняться вверх по лестнице

— Как насчет следующего вторника? — крикнул ему вслед де Словв, но двери за Ваймсом уже закрылись.

В главном зале приемного отделения было шумно и многолюдно, иными словами, тут вновь царила привычная рабочая атмосфера. Больница быстро оправилась от произошедшего и теперь вновь работала в полную силу, открыв свои двери всем нуждающимся. А нуждающихся, как всегда, было в избытке.

Ваймс протиснулся между голосящими родственниками какого-то бедолаги, умудрившегося не поделить дорогу с почтовым дилижансом, и осторожно поймал под локоть проходящую мимо медсестру.

— Прошу прощения, мисс. Сегодня с утра к вам доставили тяжело раненого стражника, капитана…

— Моркоу?

Ваймс давно перестал удивляться тому, что Моркоу знали практически все в городе. Знали и любили. Но что-то, мелькнувшее во взгляде девушки, заставило Ваймса напрячься.

— С ним все в порядке?

— Рана была просто ужасной, сэр. Он потерял очень много крови, — сестра тяжело вздохнула и покачала головой.

— Он жив?

— Да, сэр. Хотя и в очень тяжелом состоянии. Доктор Газон закончил операцию чуть больше часа назад. Он сказал, что сделал все, что было в его силах, и теперь остается только надеяться на лучшее.

— Я могу его увидеть?

— Сейчас он без сознания, но доктор не запрещал короткие визиты. Он считает, что присутствие близких людей может благоприятно сказаться на здоровье больного.

«А как насчет присутствия тех, кто его чуть не выпотрошил?» — с горечью подумал Ваймс.

— Вы найдете его в пятой палате, это на втором этаже, сэр. Но у него уже есть посетитель, — осторожно заметила сестра.

— Я ненадолго, — поспешил заверить ее Ваймс. — Просто хочу его увидеть.

Посетителем, о котором упомянула сестра, оказалась Ангва. Ваймс без труда узнал ее даже со спины. Ангва сидела у кровати Моркоу, низко опустив голову. Растрепанные белокурые волосы падали ей на лицо. Внезапно спина Ангвы напряглась.

«Она почуяла мой запах, — понял Ваймс. — И похоже он ей…»

Ангва резко подскочила со стула и преградила Ваймсу путь.

«Не нравится…»

Ваймс замер, примирительно подняв перед собой ладони.

— Это я. Это снова я.

Плечи Ангвы немного расслабились, но от Ваймса не укрылось, что свою правую руку она продолжала держать на рукояти меча.

— Выходит, у волшебника получилось? — непривычно тихим голосом спросила она.

— Выходит, получилось.

Ваймс смотрел в покрасневшие от слез глаза и думал:

«Но ты все равно не доверяешь мне до конца. И, возможно, ты совершенно права».

Ваймс перевел взгляд от готового оскалиться лица на другое, мертвенно-серое, почти не выделяющееся на фоне больничных простыней.

— Как он?

— Он дышит, — коротко ответила Ангва. — А врачи сказали, что это уже чудо.

— Я могу чем-то?.. — Ваймс не знал, как закончить фразу. Это было одно из тех предложений, что срываются с губ сами собой, когда ты абсолютно растерян и подавлен.

— Нет, — в голосе Ангвы слышалась горечь, — нам остается только надеяться на еще одно чудо.

«Тогда я буду надеяться на него всем сердцем. Если бы я только мог…»

Мог? Мог что? Повернуть время вспять? Сдержать Тьму? Не соваться на проклятые гарпуны? Приказать заковать себя с самого начала? Все мысли были такими глупыми и нелепыми.

— Мне очень жаль, — только и произнес Ваймс.

Очередная фраза-выручалочка, но сейчас она была единственной, способной хоть как-то отразить ту тяжесть, что лежала у Ваймса на душе. Он медленно отступил назад.

— Пожалуй, я пойду, — произнес Ваймс.

Ангва молча кивнула, провожая его долгим взглядом.

Ваймс завернул за угол и прижался спиной к стене. Воздух обжигал горло, хотелось просто вопить от поступающего отчаянья. Хуже всего было то, что поднявшаяся в душе буря эмоций заставила метку и швы под бинтами погано ныть.

То, что произошло, вызывало боль и бессильную ярость, но Ваймс не имел права поддаваться им, ведь эти чувства неминуемо толкали его назад в лапы Призывающей Тьмы. Проклятый замкнутый круг!

Ваймс дважды досчитал до десяти и заставил себя двинуться дальше. По отчетам клерков он помнил, в какой палате держали Фрэда Колона. Старина Колон, еще одна жертва, которой можно было бы избежать, предвидь Ваймс последствия демонического «соседства».

В палате не было посетителей.

«Уже не было», — отметил про себя Ваймс, бросая взгляд на оставленные на прикроватной тумбочке подвявшие цветы и фрукты.

Два лежащих в этой же палате гнома, едва завидев Ваймса, один, подволакивая загипсованную ногу, а второй, катя перед собой подножку с капельницей, спешно удалились; Ваймс слышал, как они громко зашептались, едва выйдя в коридор.

— Здравствуй, старина… — Ваймс подтащил к кровати Колона небольшой больничный табурет и уселся на него.

Колон выглядел непривычно бледным. Порядком похудевший, но все еще впечатляющий живот вздымался и опадал в такт неровному дыханию.

— Мне жаль, что с тобой это случилось. Я… — Ваймс замолчал, не зная, с чего начать. Сотни мыслей и сожалений роились у него в голове. Ему необходимо было высказать их, хоть кому-то. Ваймс устало потер ладонями глаза и начал свою непрошеную исповедь.

* * *

Два подмигивающих в темноте синих огонька горели для Ваймса ярче огней маяка. Он приближался к участку. Да, пусть он не годится сейчас для настоящей работы, пусть он вынужден будет сдувать с себя пылинки в ближайшие пару месяцев, но хотя бы просто появиться в участке было для Ваймса крайне важно.

«Я здесь. Я снова в строю».

Двое дежуривших у ворот стражников, едва заметив его, вытянулись по струнке и отдали честь. Ваймс отсалютовал им в ответ. На губах часовых заиграла… легкая улыбка.

Легкая? Скорее неуверенная. И не говори мне, что ты этого не заметил…

Ваймс до скрипа сжал зубы и толкнул дверь.

Ночная пересменка уже закончилась. Сейчас в Ярде оставались лишь самые отъявленные «полуночники» и офицеры, обсуждающие проведение завтрашней операции. А вернее, операций. Кроме безопасности Большого Молебна на повестке дня стоял вопрос о поимке оставшихся культистов и, разумеется, обнаружении и обезвреживании взрывчатки. Ваймс улавливал обрывки фраз, пока шел по коридору и поднимался по лестнице, складывая из них, будто из кусков мозаики, общую картину. Они справлялись и справлялись хорошо. Ваймса охватила гордость. Даже оказавшись почти «обезглавленной», Стража продолжала исправно функционировать.

Неожиданно для себя Ваймс ощутил укол странной темной мысли.

«Они неплохо справляются и без тебя».

Ваймс перешагнул порог, и гул голосов стих, будто кто-то щелкнул выключателем. Несколько пар глаз уставились на Ваймса с удивлением, радостью, надеждой и… опаской. В глубине сознания тихо засмеялась Призывающая Тьма.

Они боялись его? Боялись того, чем он снова мог стать?

— Какие новости? — Ваймс с надеждой переводил взгляд от лица к лицу, надеясь найти в них опровержение своей неутешительной догадки.

— Нам пока не удалось напасть на след Подколода и его людей, сэр, — Шелли первой вышла из оцепенения. — Но, нам уже удалось обнаружить часть заложенной под площадью взрывчатки.

— Только часть?

— Да, сэр. Тоннели идут вниз на много уровней, но мы продолжаем поиски.

— Обнаруженные бочки изъяли?

— Мы подменили содержимое. Надеемся устроить засаду на Зовущих, когда кто-то из них явится, чтобы подпалить фитили.

Ваймс кивнул. Верно, он поступил бы так же.

— Что касается самого Молебна, то, основываясь на вашем плане, мы…

На какой-то миг Ваймс почти почувствовал себя снова причастным к Настоящему делу.

— Во время наступления темноты над площадью планируется зажечь более тысячи масляных и магических фонарей…

Ровно до тех пор, пока его взгляд случайно не упал на висящее на стене зеркало. Его собственное отражение с подернутыми черной поволокой глазами хищно улыбнулось ему.

Затмение. Оно продлится всего несколько минут, но эти несколько минут будут целиком принадлежать мне. Глупые маленькие огни не помогут.

Ваймс до боли сжал кулаки. Магические швы под повязкой дьявольски зудели.

Ты можешь дождаться этого мига, дежурный по доске, но если ты уступишь мне сейчас, то я, так и быть, пощажу твоих золотых солдатиков…

Ваймс отшатнулся.

— Сэр? — в голосе сержанта Задранец слышалась неподдельная тревога.

— Я буду у себя в кабинете, — все силы Ваймса ушли на то, чтобы поддержать тонкую, как калька, иллюзию контроля и нормальности. — Наверняка накопилась уйма бумаг…

— Я зайду доложиться, как только мы здесь закончим.

— Да. Да, конечно, — бросил Ваймс через плечо. — Вы проделали прекрасную работу.

Когда, спустя пару часов, совещание закончилось, Шелли постучалась в дверь кабинета командора — ей никто не ответил.

Сперва на втором этаже было тихо, а затем стражники, сидящие в караулке, услышали торопливый топот коротких ног сержанта Задранец. Шелли кубарем скатилась по лестнице вниз и тут же бросилась к остальным.

— Господин Ваймс исчез, — с ходу выпалила она.

— Что? Ты уверена?

— Определенно, в кабинете его нет. И я думаю, что у него проблемы.

— Ведь енту штуку изгнали из него… — заметил Детрит.

— Я думаю, дело не в Призывающей Тьме. По крайней мере не полностью, — возразила Шелли.

— А в чем?

— Может быть, он не исчез? — осторожно заметил констебль Посети. — Может быть, он идет по следу этих жестоких еретиков?

— Он оставил что? Какую-то записку?

— Хуже, он оставил вот это, — Шелли разжала кулак и все стражники, не сговариваясь, ахнули.

На ладони сержанта лежал поблескивающий в неярком свете фонарей значок командора.

* * *

Лесли казалось, что он плывет, а точнее барахтается, в огромном чане медленно застывающего студня. Это было чертовски странно, ведь нигде в мире не могло существовать столь объемной посудины. Да и кому бы понадобилось столько студня? Скверно сваренного к тому же. Тягучая неоднородная субстанция имела определенно органический, но совершенно невыносимый «аромат». Лесли раз за разом силился повыше приподнять голову, но вонючая жижа не собиралась отпускать его так легко. Она медленно влекла его все дальше и дальше, пока Лесли не удалось, наконец, ухватиться за какую-то торчащую над этой жижей палку. Он попытался подтянуться.

— ПРИВЕТ.

Лесли завопил и разжал руку, сжимавшую, как оказалось, древко косы. Вонючий поток тут же подхватил его, пытаясь утащить на дно. Лесли закашлялся и рванулся вверх, слепо пытаясь нащупать хоть какую-то опору. Жижа упрямо лезла в уши и ноздри.

— Я ЦЕНЮ ТВОИ СТАРАНИЯ ПО ОБЛЕГЧЕНИЮ МОЕЙ РАБОТЫ, НО ТЫ НЕ МОГ БЫ ПРИДЕРЖИВАТЬСЯ СЦЕНАРИЯ?

Лесли сумел ухватиться за обломок проплывающей мимо двери. Этот спасательный плот позволил ему, по крайне мере, немного отдышаться. Немного, потому, что на самом его краешке скромно устроилась мрачная фигура в черном балахоне. Лесли заскулил. Перед ним стоял крайне непривлекательный выбор: разжать руки и снова погрузиться в вонючие недра Анка или же какое-то время потерпеть непривлекательное соседство. Лесли покрепче сжал на древесине искалеченные пальцы.

— Я умру?

— ОПРЕДЕЛЕННО, — ответил Смерть. — ВСЕ УМИРАЮТ.

— Я умру прямо сейчас?

На этот раз Смерть, кажется, серьезно задумался. Он склонил череп к правому плечу, голубые огоньки в его глазницах поблекли.

— ВСЕ ЗАВИСИТ ОТ ТЕБЯ.

Лесли проводил взглядом проплывающую мимо наполовину кем-то обглоданную коровью голову. Оставалось только надеяться, что эту голову обглодали ДО того, как она попала в реку. В противном случае, у Лесли было значительно больше проблем, чем он думал (хотя куда уже?!). Ведь даже просто представить рыб, способных вынести тяготы обитания в грязнейшей из рек, было страшно.

— Раз так, я бы предпочел не умирать вовсе.

— БОЮСЬ, ЭТО НЕВОЗМОЖНО.

Разумеется. А чего он ожидал? С другой стороны, Мрачный Жнец не выглядел кровожадным или даже просто спешащим исполнить свой долг, поэтому Лесли решился задать ему еще один вопрос.

— О каком сценарии ты говоришь?

— ОБ ОДНОМ ИЗ ТЕХ, ЧТО ТЫ САМ ДЛЯ СЕБЯ ВЫБЕРЕШЬ, — ответил Смерть. — ЗНАЕШЬ, ВСЕ ЭТИ НОВОМОДНЫЕ ШТУЧКИ НАСЧЕТ ТОГО, ЧТО ЧЕЛОВЕК САМ ЯВЛЯЕТСЯ ХОЗЯИНОМ СВОЕЙ СУДЬБЫ.

— А он является?

— В ОПРЕДЕЛЕННОЙ МЕРЕ, — туманно произнес Смерть. — ВОТ ТЫ, К ПРИМЕРУ, ВПОЛНЕ МОГ БЫ НЕ СОГЛАШАТЬСЯ НА ПРЕДЛОЖЕНИЯ КОВА ПОДКОЛОДА.

Лесли не нашелся, что ответить. Он и вправду мог бы. Мог бы отсесть от Подколода тогда в таверне. Мог бы сказать, что его исследования далеки от завершения и слишком опасны. Мог бы даже просто ответить «нет», на то самое первое предложение. Тогда это еще ничем ему не грозило. До того, как все началось. До того, как в дело вступили злой расчет, подкрепляемый фанатичной верой и щедрыми «пожертвованиями» Братьев. Сумей он тогда отказаться, скольким людям не пришлось бы умирать…

— Мне очень жаль, — прошептал Лесли, стараясь не глядеть в лицо Смерти, ему казалось, что синие искорки глазниц видят его насквозь.

Лесли не знал, был ли этот Смерть настоящим Смертью (в конце концов, прежде им не приходилось встречаться). Этот Смерть вполне мог оказаться отголоском его собственного разума, галлюцинацией, вызванной «умертвляющим» заклинанием, гласом совести в конце концов.

— А СОЖАЛЕНИЯ ХОТЬ ЧТО-ТО МЕНЯЮТ?

— Нет. Наверное, нет… — Лесли тупо уставился перед собой. — Но даже если я… Все зашло уже слишком далеко. Разве я могу хоть что-то?..

— НЕ ЗНАЮ, — отозвался Смерть. — ЭТО ВЕДЬ ТЫ ХОЗЯИН СВОЕЙ СУДЬБЫ.

Обломок, за который хватался Лесли, закрутило в водовороте, древесина с треском раскрошилась под пальцами. Вонючие волны снова накрыли его с головой. В тот момент, когда Лесли уже был готов проститься с жизнью, какая-то сила подхватила его и вытащила на поверхность. И не просто на поверхность! С нескрываемым облегчением Лесли ощутил под собой твердую почву. Его вытащили! Он спасен!

Первое, что сделал Лесли — это проблевался прямо под ноги своим спасителям.

— От зараза! Эй, мистер, ты как?

— Знаешь, где ты? Помнишь, как тебя зовут?

Лесли утер губы дрожащей ладонью и медленно поднял взгляд от двух пар потертых сандалей выше к столь же потертым бриджам и дальше к отполированным нагрудникам.

Стражники.

«Я сам хозяин своей судьбы…»

— Мистер…

— Меня зовут Лесли… Лесли Бамс, — голос его на удивление почти не дрожал. — И я должен сделать признание…

Он рассказал констеблям все. Пускай его рассказ и вышел слишком скомканным, но особое внимание он постарался уделить именно тому, что только затевалось. Стражники с сомнением поглядывали на него, становясь серьезнее и мрачнее с каждой минутой. Когда Лесли закончил свой рассказ, окружавшей его тишиной можно было резать стекло.

— Да ты, маленький… — стражник-гном едва сдерживал свой гнев. — Из-за тебя все…

— Не надо, — второй констебль — длинный белобрысый парень, успокаивающе положил ему руку на плечо. — Это сейчас не поможет.

— Да из-за него же все…

— Да. И все станет значительно хуже, если мы не поспешим.

Стражники обменялись тяжелыми взглядами. После чего тот, что был человеком, подал Лесли руку.

— Нам надо спешить, мистер Бамс. У нас еще есть шанс предотвратить катастрофу. И кроме того, — стражник поцокал языком, глядя на руки Лесли, — вам надо обработать раны.

— Его раны могут подождать… — от мрачной темноты переулка отделилась неясная тень. — А вот его милости будет очень интересно услышать эту историю…

Тень приблизилась и ступила под неясный свет фонаря, оказавшись молодым темноволосым парнем, одетым в строгий плащ невнятного темного тона. Взгляд у этого юнца был очень недобрый. Он скользил между Лесли и стражниками, будто ожидая… нет, надеясь на сопротивление.

Стражники мгновенно напряглись. Они шагнули вперед, оттеснив Лесли себе за спины.

— А ты кто такой будешь, господин? — стражник-гном будто невзначай поглаживал рукоять своей секиры. — Что-то я не вижу на тебе никаких знаков отличия.

— И не увидишь, — недобро отозвался незнакомец, — И мое имя тебя знать необязательно. Достаточно того, что я исполняю волю патриция.

— Ха, подумать только… — усмехнулся гном себе в бороду. — А я ведь тебя помню. Ты тот убийца-неудачник, что еще недавно давал показания у нас в участке…

Расстояние между гномом и незнакомцем медленно сокращалось, а воздух уже звенел от напряжения, словно перед грозой. Дело медленно, но верно катилось к драке.

«Не так страшно, — попытался подбодрить себя Лесли. — В конце концов, он один, а стражников двое… Хотя, если этот тип говорит правду, и лорд Ветинари уже послал за мной своих ищеек…»

— Жжумс… Жжанс… Жжалс… Не слишком ли быстро ты сменил профессию, парень? — продолжал напирать гном. — Или ты нам попросту брешешь?

— Господин Бамс встретится с его милостью, хотите вы того или нет, — тот, кого назвали Жжалсом нахмурился. — И с вашей стороны было крайне неразумно этому препятствовать.

— Надо же! Но знаешь, пацан, я, пожалуй, рискну.

Напряжение уже искрило в воздухе, готовое вспыхнуть от любого неосторожного движения или взгляда. Лесли даже успел подумать над тем, что если начнется драка, ему следует как можно скорее убраться подальше, но он быстро отбросил эту идею. Не только потому, что бегун прямо сейчас из него был никакой. Из глубины его собственной души на Лелси смотрели голубые искорки пустых глазниц. Интересно, Смерть ему только почудился? Или же слова про разные сценарии и власть над судьбой имели хоть какой-то смысл? Лесли готов был поклясться, что при любом раскладе сценарий со смертью от старости в окружении внучат ему не светит. Намного более вероятными сейчас казались смерти от рук молчаливых господ в черном или, что было намного страшнее, от идущей за ним следом Темноты.

— Доброй ночи, господа… — за спиной у темноволосого паренька возник еще один незнакомец в похожей одежде.

«Двое на двое… И черт побери, это двое на двое совсем не в пользу стражников».

По шее Лесли скатилась капелька пота. Этот второй был старше и казался намного более опасным противником.

— Мне кажется, между вами и моим юным другом возникло некое недопонимание, — голос незнакомца слегка отдавал каким-то заморским акцентом.

— Это, как поглядеть, — гном нахмурил брови. — Как по мне, он выразился достаточно ясно.

— Этот человек под арестом, — второй стражник куда осторожнее выбирал слова, — а значит, находится под нашей защитой.

Старший клерк улыбнулся.

— Вот именно! — поддакнул гном. — И если его милости угодно говорить с подозреваемым, его милость знает, где находится участок.

«Вот и все. Сейчас все разрешится, — подумал Лесли. — Белобрысый даже не успеет подуть в свой свисток, который сжимает в руке».

К удивлению Лесли, старший клерк только рассмеялся. И в смехе этом не было злобы или превосходства.

— Все верно, все верно… — клерк развел руками. — Отрадно видеть, что наш покой в надежных руках. Пойдем, не будем мешать господам выполнять их долг…

— Но…

— Мы уходим.

Когда клерки снова растворились в ночной темноте Лесли и стражники одновременно издали вздох облегчения.

— Как думаешь, они и правда убрались? — недоверчиво косился по сторонам гном.

— Не знаю, но в любом случае будет лучше поскорее добраться до участка, — констебль осторожно придержал едва стоящего на ногах Лесли под локти. — Нам может понадобиться повозка…

* * *

Жжалс напряженно всматривался в спину шагающего впереди старшего Клерка Одиира, силясь понять, что только что произошло и в чем он провинился. А то, что он провинился, Жжалс понял практически сразу.

— Твоя самодеятельность могла очень дорого тебе обойтись, — произнес Одиир после долгого молчания. — Нельзя ставить свои ребяческие обиды и амбиции выше порученного дела.

— Но я вовсе…

— Хочешь сказать тебе не хотелось отыграться за насмешки и унижения в участке? Не хотелось немного припугнуть стражников? Не хотелось почувствовать себя важным?

Жжалс промолчал, угрюмо глядя себе под ноги.

— Тебе еще многому предстоит научиться.

Одиир шел вперед по ночному городу, выбирая маршрут из самых узких и темных переулков. Многие из них были Жжалсу незнакомы. Он попытался запомнить весь проделанный путь, только чтобы хоть немного отвлечься от тягостных мыслей.

— Его милость узнает?

— А ты как думаешь?

Жжалс вздохнул и замолчал еще на добрых десять минут, пока его мысли не сделали крюк, выведя его на новую дорожку.

— Но ведь мы должны были найти этого человека?

— Верно, — кивнул Одиир. — И мы его нашли.

— Но ведь его увели сэмы… В смысле стражники. Разве мы не должны были доставить его во дворец? Его милость будет недоволен…

Впервые с того момента, как они оставили стражников позади, Одиир обернулся к Жжалсу. На его губах играла странная улыбка.

— Поверь мне, если бы стражники выдали тебе Бамса по первому же требованию, он был бы недоволен куда сильнее…

— Но ведь, его милость…

— Желает видеть результат, — прервал возражения Жжалса Одиир. — И твоя задача, этот результат обеспечить.

Жжалс непонимающе уставился на наставника, по лицу которого скользнула хитрая улыбка.

— Нужная информация должна достигнуть нужных ушей. И знаешь, стражники были правы.

Одиир подождал немного, но не увидев на лице юного Жжалса никаких признаков понимания, решил подсказать еще немного.

— На родине моего деда есть пословица «Если гора не идет к Хакиму…»

* * *

Едва перешагнув порог участка в Псевдополис Ярде, Лесли понял — обратного пути нет. Конечно, он понимал это и раньше, но не до конца. Вернее, не в полной мере. А теперь, сидя напротив приставленного к нему констебля-голема и глядя на висящие на пальце голема наручники, Лесли увидел полную картину своего будущего. Оно включало эти самые наручники, решетки и омерзительную еду, но хотя бы исключало (с большой долей вероятности) пытки и ужасающую гибель от рук вызванного им самим чудовища. Если все пойдет по плану, конечно…

— Потерпи. Наш Игорь сейчас на особом образовательном слете Игорей, но ты не беспокойся, мы тебя подлатаем.

Лесли ахнул и до крови закусил губу. Стражник, пришедший позаботиться о его ранах, не слишком-то хорошо разбирался в медицине (не удивительно, ведь сам он был зомби), но он хотя бы вправил все вывихи и обработал раны.

«Если что, к моменту казни я буду абсолютно здоров».

— Вы уверены, что не хотите добавить еще что-то, господин Бамс? — пророкотал голем. — Места, где культисты могут скрываться или где они планируют провести этот ритуал?

— Я ведь уже сказал, — Лесли баюкал свою перебинтованную руку, — я понятия не имею, где находится место, в котором меня держали. Да и потом, сейчас Подколод с остальными все равно могут находиться где угодно. Они перемещаются по улицам и под землей, путают следы. Если даже ваш вервольф…

Лесли замялся, понимая, что развитие этой темы неизбежно приведет его к той самой злосчастной бомбе-вонючке. Вряд ли нападение на офицера стражи могло еще сильнее усугубить его положение, ведь он и без того попал впросак по всем фронтам, но это нападение определенно не прибавило бы ему привлекательности в глазах стражников. Они и так едва сдерживались, глядя на него. Кто знает, что может стать последней каплей в чаше их сдержанности. Хорошо еще, что к нему приставили голема. Этот истукан хотя бы не повредит ему, поддавшись эмоциям. Хотя главная причина назначения констебля Дорфла, скорее всего, крылась в том, что голему невозможно запудрить мозги при помощи магии. Стражники попросту перестраховывались.

Дверь в камеру приоткрылась с тихим скрипом. По ту сторону двери стояли двое констеблей, что вытащили Лесли из реки.

— Ну как он?

— Я уже закончил, — ответил констебль-зомби придирчиво оглядывая плоды своих трудов. — Жить будет.

Последнюю фразу он произнес с какой-то странной интонацией, заставив Лесли невольно поежиться.

— Это хорошо. Тут с нашим арестантом кое-кто хочет поговорить…

«Кое-кто?» — Лесли напрягся.

Он совершенно точно не ждал никаких гостей. Лесли перебирал в уме варианты, и каждый следующий нравился ему еще меньше, чем предыдущий. И вот, когда в своих догадках Лесли уже дошел до самого патриция, на пороге камеры возник…

— Ты?

— Ты…

Лесли с возмущением уставился на почти не изменившееся со времен студенчества круглое (но отчего-то безбородое) лицо Теодора Парадигмуса. Пальцы против воли попытались сжаться в кулаки, бинты повязок заскрипели.

— Минуточку, вы что, знакомы? — гном-стражник недоверчиво покосился на них обоих.

— Да, — промямлил Теодор. Он всегда мямлил. — Это же Лесли Бамс. В Университете его называли «Лесли-а-что-если». Мы учились вместе.

Это было правдой. Учились. Перед глазами Лесли пролетели все его потери, все обиды и унижения, которые он испытал после вылета из Университета. И виновник всех этих несчастий стоял прямо перед ним.

— Ты — проклятый обманщик…

— Лесли, не надо, — Парадигмус примирительно поднял руки.

— Не надо? Ах, не надо?! Не надо говорить о том, что ты вор и самозванец?!

— Лесли…

— Из-за тебя меня вытурили из университета! — выпалил Лесли. Он был так чертовски зол, что, казалось, готов разорвать проклятого Парадигмуса голыми руками. Превратить его в груду мерзких личинок и раздавить. Пустить на…

— Тебя выгнали, потому что ты ослушался преподавателей и продолжил опаснейшие исследования, — пухлые щечки Парадигмуса порозовели от прилившей к ним крови.

— Да? И откуда же они об этом узнали? — Лесли сейчас не смог бы остановить и десяток големов. — Думаешь, я не знаю, что именно ты меня им сдал?!

— Да, я это сделал! — Парадигмус сделал шаг вперед. — Потому, что ты подвергал опасности не только себя! Я должен был…

— Ах должен был? А присвоить себе мои работы ты тоже был должен?!

На это Теодор не нашелся, что ответить. Он просто стоял, сжимая кулаки и раздувая ноздри.

— Думаешь я не читал твои «труды»? Думаешь, я не узнал их?

— Мы занимались исследованиями вместе…

— Да? И каков же был твой вклад, дорогой «соавтор»? — Лесли нырнул под могучую руку констебля Дорфла и оказался нос к носу с Парадигмусом. — И даже если так, отчего же я не замечал даже упоминания своего имени в ваших работах, великий профессор Парадигмус?!

— Да, возможно мне… — глаза Теодора забегали, но в итоге упрямство, свойственное всем волшебникам, взяло верх. — Может, я и основывался на твоих выкладках, но свои работы я написал сам! Уделил больше времени теории…

— Ты убил мою работу! Засушил и пришпилил к книге, как бабочку!

— Я посвятил жизнь обезвреживанию созданной тобой бомбы!

— О, поздравляю! — Лесли зло рассмеялся. — Ты преуспел! Погляди, ведь все сработало, никому ничто не угрожает! Ты хоть понимаешь, что если бы не твоя трусость и недальновидность, всех этих смертей можно было избежать? Признай, они и твоя вина тоже! Если бы ты позволил мне…

Удар у Теодора Парадигмуса был слабый. Назвать его «девчачьим» означало бы сильно польстить ему (или сильно оскорбить всех на свете девчонок). Даже уже сломанный нос Лесли почти не отозвался болью на этот вялый шлепок. И все же, это был удар.

Несколько секунд Лесли изумленно смотрел на своего оппонента, а потом бросился вперед. Волшебники покатились по полу.

— Ты знаешь, — задумчиво произнес констебль Камнебур. — Я как-то не так представлял себе магическую дуэль…

— Надо разнять их.

Констебль Дорфл шагнул вперед и ухватил дерущихся волшебников за одежду, приподняв над полом, как нашкодивших котят.

— Неподобающее поведение в полицейском участке, — прогремел он. — Вы немедленно прекратите, или я буду вынужден ПРИНЯТЬ МЕРЫ. Вы поняли меня?

Послышалось невнятное ворчание, крайне отдаленно напоминающее «да». Задержанный Лесли Бамс, даже вися над полом, все равно пытался лягнуть своего противника в лодыжку. Дорфл легонько тряхнул обоих.

— Да…

— Я не услышал.

— Да, сэр! — в один голос отозвались волшебники.

— А теперь, — Дорфл сделал внушительную паузу, чтобы подчеркнуть важность своих слов, — я хочу, чтобы вы друг перед другом извинились.

* * *

Спустя пару часов младший констебль Бор снова спустился к камерам, чтобы подлить масла в фонари и принести волшебникам еще немного бумаги и свежих свечей. Оба они, и Бамс, и Парадигмус, сидели вместе на полу в распахнутой настежь камере, увлеченно выстраивая какие-то схемы и графики. Весь пол и стены уже были усеяны каким-то неясными меловыми закорючками.

— Они неплохо работают вместе, — шепнул Бор молчаливо наблюдающему за волшебниками Дорфлу.

Голем кивнул.

— Да, когда не спорят до потери голоса.

«Но споры ведь тоже важны для достижения истины, не так ли? — подумал Бор. — Как жаль, что времени на это достижение у нас почти не осталось».