Другая земля, другие боги (джен)

Уверенность Стрэнджа в успешном исходе обнадеживала меня невероятно — насколько гильотина может обнадежить арестанта, которого подводят к эшафоту. К тому моменту, когда мы покинули Нью-Джерси и отправились обратно в Нью-Йорк, я уже точно знал, что не готов сдаваться так легко, как сдалась обладательница роскошного рыжего хвоста Романофф. Я прекрасно знал, что мои шансы остаться в этой реальности невелики. Но умирать? У осуждённого, между тем, всегда есть шанс вывернуться, придушить палача, ловким движением свернуть ему шею и красиво (или не очень красиво) смыться из горячей точки. Мои шансы свернуть шею обстоятельствам были ничтожно малы.

«Хрен тебе, мистик», — думал я, время от времени вспоминая бормотание Стрэнджа на обратной дороге. — «Я и так уже умер — дальше некуда. Не дождетесь».

Падение с Бивреста. Свартальфхейм. Танос. Я умирал уже столько раз, что это стало чем-то вроде милого хобби. Смерть явно имела ко мне какие-то счеты, негодовала от наглости и впадала в депрессию. Я вполне мог ее утешить за парой рюмок хорошего вина. В конце концов, гоняться по вселенной за таким изворотливым сукиным сыном, как я — не лучшее из развлечений. Иногда казалось, что со смертью мы давно перешли на «ты», осталось только обвенчаться и выпить на брудершафт под задушевный разговор. Я стал неплохим экспертом в вопросах ухода из жизни. Можно сказать, вне конкуренции.

Чем больше я подслушивал новости и сплетни, разносящиеся по башне, тем больше убеждался в том, что защитная открытка появилась в руках Морган как нельзя более вовремя. Задумчивые звери, мотающиеся по Таймс-Сквер, практически исчезли из повестки дня — как ни крути, к ним постепенно начали привыкать, и теперь эфиры взрывались от куда более серьезных новостей. Ведущие и эксперты взволнованно твердили о неизвестной эпидемии, накрывшей Нью-Йорк, и у них были весьма основательные поводы для тревоги. Жертвами загадочной болезни стали дети. Они засыпали в своих уютных постелях и больше не просыпались, впадая в глубокое бессимптомное забвение. Сотни детей ежедневно поступали в стационары, неотложные отделения перешли на экстренный режим работы, лучшие врачи на консилиумах ломали головы, но обследования не показывали ровным счетом ничего. Дети были здоровы — если можно назвать здоровыми тех, кто массово впадает в спокойную кому, не имеющую причин.

Угадать, какие сны снились этим детям, было несложно, и Морган ждала бы та же участь, не выдерни я ее вовремя из того проклятого поезда. Юный мир вкрадчиво и ласково заманивал новых жильцов, творил себя по образу и подобию нашей реальности, подобно младенцу, который впитывает и присваивает все, что попадается ему на глаза. Он жаден и агрессивен, и дети становятся для такого мира неплохой мишенью — существа, стоящие на границе сна и яви, реального и воображаемого, такие же уязвимые, гибкие и изменчивые, как любая новорожденная реальность. Дочь Старка была в безопасности, но я не мог ручаться, надолго ли хватит нашего «договора». Пора было действовать. В отличие от Стрэнджа, который изо всех сил пытался попасть на границу между мирами, я мог это сделать без особого труда — в какой-то момент до меня дошло, что самый простой путь на другую сторону лежит через сон Морган, который вовсе не был сном.

Пора было познакомиться с призрачным транспортом лично. Что-то подсказывало мне, что скучная сельская платформа, на которой коротала часы Морган — всего лишь один из островков, соединенных между собой гудящими рельсами. Я хотел увидеть другие звенья этой странной цепи, и теперь был почти уверен в том, что коридор, маскирующийся под банальную земную железную дорогу, не сможет мне навредить. В ту злополучную ночь, когда я выхватил Морган из его цепких лап, мне на секунду показалось, что неизвестная тварь готова проглотить нас обоих. На самом деле я ее не интересовал. Часть меня принадлежала той реальности, и я мог быть для нее чужаком, но уж никак не жертвой. Вряд ли мы могли играть на равных, но попробовать стоило.

Пробраться в сон девочки оказалось проще, чем я думал. Долгое время я подсматривал за ее путешествиями одним глазом, убеждаясь в том, что туннель действительно обходит ее стороной, и сейчас настал момент открыть второй.

Впервые я предпринимал попытку просочиться через истончившуюся ткань реальности целиком, и мне это удалось. Если раньше получалось запускать туда лапы, не покидая тела волка, то сейчас это тело осталось где-то в спальне Морган — как экзоскелет, терпеливо ждущий своего хозяина. Как похищенные дети, неподвижно лежащие на койках в американских клиниках. Убежище на время осталось без жильца, но, в отличие от детей, я в свое мог вернуться.

* * *

Шаг вперед был чем-то похож на погружение в обжигающе ледяную воду. Миллионы крошечных ледяных искр ворвались в легкие, и я провалился в клубящийся туман, теряя ориентацию в пространстве. Завеса ледяного тумана сопротивлялась, как живое существо, меняя плотность и температуру, и явно не стремилась впускать нежеланных гостей. В какой-то момент туман начал увиливать, утекая куда-то вдаль, но далеко уйти я ему не дал.

«Не сбежишь, сволочь. Не с тем связались».

Под ногами темнели рассохшиеся просмоленные шпалы. Клочья тумана неохотно расползались в стороны, растворяясь в воздухе у самой земли. Я смотрел на зыбкие контуры собственных рук — полупрозрачных, ускользающих, и понимал, как соскучился по себе самому. Даже призрачные, эти руки казались лучшим подарком от мироздания. Я стряхнул с себя остатки серой пелены и прислушался. Рельсы издавали тихий, едва заметный гул — как если бы откуда-то издалека приближался состав, но звук не усиливался, а так и оставался слабым и отдаленным. Я зашагал по шпалам, подставляя лицо прохладному ветру. С каждым шагом собственное тело ощущалось сильнее и острее, и когда впереди замаячила знакомая железнодорожная платформа, я уже выглядел вполне сносным живым существом, а не мутным призраком.

Небо, затянутое равномерной белесой пеленой облаков, не давало ни единой подсказки о времени суток. Унылое место. Не самое унылое из того, что мне попадалось в девяти мирах, но пожалуй, эта идиотская станция могла конкурировать с какой-нибудь из каменных пустошей Свартальфхейма. Я прогулялся по шпалам взад и вперед, вернулся к подрагивающей серой пелене, из которой вышел, и осторожно вытянул руку. Контуры ладони шевельнулись, но не исчезли, а за пределами пелены замаячил какой-то лес. Никакого намека на башню Старка. «Вот они, звенья цепи», — мелькнуло в голове. — «Настало время путешествий». Я развернулся и направился к платформе.

Морган со скучающим видом сидела на своей лавке, ковыряя расцарапанное дерево, и даже не обернулась, когда я неслышно сел рядом.

— Я знала, что ты сможешь однажды сюда прийти. Ну, таким, какой ты есть на самом деле. Настоящим.

— Умная девочка. Я сам не знал, — усмехнулся я и резко замолчал от неожиданности. За долгое время собственный голос практически забылся, и теперь звучал странно. — Когда приедет поезд?

— Должен был прибыть минуту назад. Он приезжает всегда, но больше не открывает двери. А теперь он задерживается, — она наконец повернулась и внимательно оглядела меня сверху вниз. — Он тебя боится. Не хочет появляться, когда ты здесь. А я не смогу попасть домой, пока он не проедет через эту станцию.

— Никуда не денется, — я мрачно прищурился, глядя вдаль. — Не поедет — обманем.

Морган залезла на скамейку с ногами, подтянула колени к подбородку и хитро улыбнулась из-под лохматой челки.

— Ну хоть теперь-то я узнаю, как тебя зовут?

Я почти расхохотался.

— Твой папа не обрадуется, когда узнает, как меня зовут.

— Тогда папе я пока ничего не скажу, — серьезно ответила она. — А мне все равно скажи.

— Скажи… Скажи Тору, — я сам от себя не ожидал, но эта фраза вырвалась первой. — Скажи ему, что я — Локи. И что я признателен ему за «брата-идиота»…

— Локи? — она то ли удивилась, то ли обрадовалась. — Я слышала о тебе. Тор рассказывал.

— И что же он говорил? — я не смог сдержать ухмылку. — Могу представить.

— Я мало слышала, — она неопределенно повела плечом. — Только то, что ты его брат, и ты погиб.

— Ну, в общих чертах так оно примерно и было. Не поспоришь.

Морган не по-детски нахмурилась.

— Больно было?

— Ну… Мало приятного. Скорее обидно.

От воспоминаний о Таносе свело скулы. Не те впечатления, о которых приятно напоминать себе долгими вечерами. Я замолчал, не зная, что сказать. «Ты стал настолько добрым, что впору надевать белоснежное пальто», — сказал я самому себе с издевкой. — «Или звездно-полосатый костюм Роджерса. Брр, ну и бред лезет в голову…» Возможно, стоило поддерживать реноме самого циничного эгоиста во вселенной, но доказывать что-то мне смертельно надоело.

— Вот сам Тору все и скажешь, — уверенно заявила Морган. — Мы должны тебя вытащить.

Шестилетний ребенок, претендующий на роль специалиста по воскрешению из мертвых — к этому мироздание меня не готовило. Самое потрясающее заключалось в том, что она была абсолютно серьезна.

— Кажется, я все еще бог, — иронично хмыкнул я. — И даже у меня нет ни одной приличной идеи на этот счет. А у вас, гениальная мисс Старк?

Она помотала головой, встряхнув кудрями, и серьезно ответила:

— Ни малейшей. Но мы должны. Если этот поезд идет здесь, и отсюда я могу попасть домой, значит, можно изменить его направление. Пусть едет куда-то еще.

Я поднял бровь. Фантазия у нее…

— Без рельсов?

— А если спустить с рельсов? — она хихикнула.

— Тогда будет крушение, юная леди. Дым, грохот, искореженный металл, и все сопутствующие последствия. И тогда возвращение домой в уютную спальню может затянуться.

Морган постучала костяшками по губам и внезапно рассмеялась.

— А если мне удастся приманить поезд, чтобы ты на нем прокатился? Ты ведь можешь сделать так, чтобы это место тебя не видело. Ты все можешь. Поезд проедет, я вернусь домой сразу, а ты — когда посчитаешь нужным…

Я поперхнулся от неожиданности. Изобретательность этого ребенка не знала границ, и черт возьми, в ее словах было рациональное зерно. Дело было не в поезде и не в приманке. Я вдруг понял, что действительно могу бродить между этими островками новой реальности столько, сколько посчитаю нужным. Вернуться назад в том же теле я не мог — оно принадлежало только этому миру, но в остальном я был вольным путешественником и собирался этим нагло воспользоваться.

Размышления прервал невесомый сухой лист, спланировавший мне на плечо с легким дуновением ветра. Я подцепил его за черенок и с непониманием уставился на переплетение тонких прожилок и пятен.

— Морган, тут деревья есть?

— Нет. Пустыри одни. Скука смертная, — недовольно пожаловалась она, срывая жухлую травинку, придавленную камнем.

На моей ладони лежал сухой кленовый лист. Не было никакой нужды кататься на неведомом поезде — эта странная локация сама открывала свои двери, чтобы вытолкать меня в шею. Я здесь явно был неуместен — это уютное место предназначалось для Морган, а не для меня, и ревнивая жадная реальность не оставляла надежды поохотиться на нее в мое отсутствие. После того, как Морган начала засыпать с рисунком в рукаве, охота явно не клеилась, но бестелесный и безымянный хищник повторял попытки с упорством страстного трудоголика. Младенцы с таким же энтузиазмом учатся ходить — падают, встают и снова падают, чтобы в итоге все-таки сделать первые неуверенные шаги. Рано или поздно этот мир накопит силы, и тогда охота увенчается успехом. Ждать этого совершенно не хотелось. Я поднялся, с удовольствием ощущая, как асфальт пружинит под ногами.

— Как только поезд проедет, возвращайся назад и просыпайся. Иди к Тору и передай ему то, о чем я просил. Он должен знать. Не забудешь?

— Не забуду, — кивнула она. — А ты?

— Я? Пойду поищу, где здесь клены растут. — Я многообещающе улыбнулся — даже не ей, и не самому себе, а какому-то невидимому раздраженному зрителю. Злить этого зрителя было приятно. Он начал партию. Теперь мой ход.

Специально искать червоточину между островками было без надобности — я просто пошел по рельсам пешком туда, откуда дует ветер.

Рельсы казались бесконечными. Подошвы приятно касались шуршащего гравия, волосы с непривычки щекотали шею. Непонятные помехи и пятна перед глазами ужасно раздражали, пока до меня не дошло, что я вижу собственные ресницы. «Поздравляю», — я саркастично пнул сам себя. - «Ты еще собственных ног испугайся».

Я машинально опустил глаза, чтобы убедиться, что ноги на месте. Та же самая одежда, в которой меня поймала смерть. Что ж, я в очередной раз показал ей кулак — пусть и в такой странной форме.

Ветер усилился, и я насторожился. Пейзаж заметно изменился, в лицо ударила волна горячего воздуха, и я недовольно скривился, расстегивая воротник. Становилось нестерпимо жарко, хотелось пить и окончательно раздеться, наплевав на потенциальных зрителей, если они здесь вообще были. Шататься голым по иным мирам? Безусловно, сложно придумать что-то более привлекательное. Я расхохотался и резко захлопнул рот. Смех прозвучал совершенно демонически. Казалось, будто каждый звук плюхается в раскаленный воздух, как в жидкую грязь. Жара касалась кожи липким сахарным сиропом, и я начал всерьез злиться на режиссера этого кино.

Рельсы убегали куда-то за горизонт, теряясь в дрожащем мареве. Туман позади манил приятной прохладой, но любопытство манило больше, и пока ноги несли меня вперед, голова крыла их отборными ругательствами. В конце концов, я дотащился до пустой парковки. Где-то вдали маячила старая покосившаяся железнодорожная станция, а рядом с парковкой рос раскидистый старый клен. Что он здесь забыл, было загадкой, но клену явно было нехорошо. Климат не шел дереву на пользу — клен задыхался в душном пекле и ронял листья, хаотично летающие по всей округе в потоках жаркого воздуха. Несчастное растение можно было понять — в черном кожаном костюме я к тому моменту успел одуреть от жары и раздраженно рванул застежку, сбрасывая жилет.

Воздух шевельнулся, где-то хлопнула дверь. Я явно был не один, рука потянулась к карману в поисках кинжала, но оружия при мне не оказалось. Я мысленно выругался. Впрочем, кто бы это ни был, вряд ли он жаждал моей крови, а в этом случае всегда можно договориться. Обернуться я не успел.

— Да ладно?!

Голос. Знакомый до раздражения, набивший оскомину голос, которого здесь быть просто не могло, если только не…

— Рад встрече, Старк. Если ты — Старк, конечно.

Папа с дочкой заняли соседние комнаты в этом неуютном мирке. Восхитительно.

— Не ожидал, — улыбнулся Тони. — Нет, я безусловно догадывался, что ты не так прост, чтобы взять и умереть. Но оказаться запертым в теле этого мехового чудовища?

Он внимательно посмотрел на меня и подошел ближе. Я скрестил руки на груди, чувствуя, как спина плавится под тонкой тканью нижней сорочки. Похоже, Старк чувствовал себя превосходно, словно находился под персональным кондиционером. Ни пятнышка на белоснежной рубашке, ни единой капли пота на лбу. Привычного свечения реактора не было заметно, и я даже обрадовался — теперь их хотя бы получится различать.

— Откуда такая уверенность в том, что волк — это я?

— Просто знаю, — самодовольно улыбнулся Тони. — Я заперт точно так же, только не в звере, а в самом себе. Меня, в отличие от остальных, это вполне устраивает…

— Ты всегда был везучий, — ядовито заметил я. — Лучше делись информацией, не жадничай. И я буду признателен, если мы продолжим разговор где-то в другом месте, иначе мой мозг превратится в омлет.

Старк продолжал издевательски ухмыляться.

— Совсем забыл. Здешний климат несколько… некомфортен для новоприбывших.

Я скрипнул зубами. В загробной жизни этот тип был так же невыносим, как когда-то в Нью-Йорке. Тогда я выкинул его в окно небоскреба, но сейчас это вряд ли имело смысл, и я просто пошел следом, вытирая рукавом пот со лба. Рубашка прилипла к спине. Отвратительно.

Я был готов увидеть в этом адском месте все, что угодно, но только не бургерную. Тем не менее, это была именно она — стандартная забегаловка, каких полно в любой американской провинции. Красные клеенчатые диваны, пластиковые барные стулья, парочка вентиляторов под потолком, благодаря которым здесь хотя бы можно было дышать. Скучающая девица в форменном фартуке подкрашивала глаза, полностью игнорируя посетителей. Пахло кофе, сиропами и едой. Я непонимающе уставился на своего спутника.

— Здесь что, такой специальный вагон-ресторан в сети нового мира? Удобно, ничего не скажешь. А эта откуда? — я невежливо ткнул пальцем в девицу.

— Не знаю, — беззаботно пожал плечами Старк. — По-моему, она нас даже не видит. Заказы носит, еду готовит, молчит. Может быть, она просто часть этого места. Пока варит кофе и делает бургеры, мне без разницы… Кстати, рекомендую. Они вкусные.

Я демонстративно наморщил переносицу.

— В вашем потустороннем меню — только эта земная гадость?

— Еще пончики. Клубничные, — прыснул Старк. — Бери давай, самое то для инопланетного захватчика.

Я невозмутимо подцепил пончик с прилавка и уселся на стул.

— К делу. Я так понимаю, что земной Старк знает о твоем существовании.

— Спрашиваешь. Я его чертовски раздражаю.

— О, я с ним солидарен, — съязвил я, и помрачнел. — Насколько все плохо?

— Смотря для кого. Для этого мира все прекрасно. Он поглощает новое с восторгом неофита, населяет сам себя, маскируется под ваш и проникает сквозь щели. Щелей, как ты понимаешь, становится все больше. Вам стоит прикрыть сквозняк, пока ряды человечества не поредели, а свеженькая агрессивная реальность не скушала всех остальных.

— И что тогда будет?

— Ням-ням, — плотоядно хихикнул Старк. — Все перестанет существовать. Таким, каким было раньше. Будет что-то иное, с иными обитателями и иным сознанием. Кое-кого этот мир избирательно выхватывает уже сейчас — бывает, проникается симпатией.

— Дети? — я понимающе кивнул.

— Дети. Сырой материал. Живые, энергичные… В них заложена колоссальная энергия, которой достаточно, чтобы запустить и насытить новое пространство. Кстати, Морган пока в безопасности — вы придумали неплохой якорь. Я впечатлен. Даже готов поблагодарить.

— Да ты что. Не верю своим ушам, — парировал я с издевкой. — Ты лучше скажи, реально ли выдернуть отсюда свое тело назад.

Старк с сомнением посмотрел на меня исподлобья.

— Ты конечно бог, но… не думаю. Точка схождения должна быть максимальной, стирающей границы между двумя пространствами. Это возможно только при ее полном уничтожении. Именно это и собирается провернуть Стрэндж, насколько я успел изучить его планы — взорвать коридор к чертям. Это единственный способ изолировать один мир от другого — уничтожить связку в тот момент, когда они почти соединены в единое целое. Одна точка — один шанс. Попадешь в туннель во время коллапса — будешь уничтожен, да так, что больше точно не воскреснешь. Ни в волке, ни в инфузории-туфельке. Еще не надоело умирать?

— Я подумаю. Разлететься на атомы, будучи раздавленным между пластами подпространства — заманчивая идея, но пока воздержусь… — я задумался и добавил: — Наташа. Я виделся с ней у Бартона. Красивая лисичка получилась, под стать блистательной Романофф. Реально ли вытащить и ее?

— Нет, — Старк категорично помотал головой. — Даже не думай. Во-первых, она человек. Если в случае с тобой никогда не знаешь, как обернется дело, то с человеческими сущностями все предельно ясно. Предположим — только предположим — что ты нашел ее где-то здесь и даже помог попасть в точку схождения. Она не переживет переход, но даже это неважно. Ее душа когда-то стала валютой, платой за один из камней бесконечности, и обмен необратим. Такие сделки не отменяются. Со вселенной мухлевать чревато, если ты не хочешь, чтобы все окончательно превратилось в неуправляемый хаос.

— Мухлевать — моя профессия, если ты забыл, — оскалился я. — Между тем, у Тора тоже есть свое гнездо с бургерной на задворках времен?

— Нет. Он бог, и он остался целым. Этот мир не слишком привечает могущественных существ. Собственник, знаешь ли… Единоличная власть — его слабость. Ты должен понимать, как никто другой, у вас много общего, — хохотнул он. — Но Тор не переходит границу. Сны, которые ему снятся — это просто сны. Да, увидеть он может, без вопросов — но это пространство умно, оно быстро учится и маскируется, скрываясь от влиятельных гостей, и крайне изобретательно… Кстати, тебе пора. Советую прокатиться на поезде, тебе будет полезно. Увидишь много нового, да и перемещаться удобнее, чем пешком ходить.

— Очень любезно с твоей стороны выгонять меня обратно в это пекло, — я приподнял бровь. — Ты безумно гостеприимен. Постараюсь не появляться здесь больше без крайней нужды, все-таки я потомок ледяных гигантов, а не огненных великанов… Ты собираешься рассказывать своему живому альтер-эго о нашей беседе?

— Расскажу, когда он появится здесь в очередной раз — злой как черт.

Я сгреб еще пару пончиков с прилавка и отправился к выходу.

— Вкусные, между прочим. Если прихвачу с собой, исчезнут на переходе?

— Валяй, — любезно кивнул Старк. — Не исчезнут. Пончики — самые настоящие.

* * *

Брюс перебирал очередные комбинации формул, когда дверь в лабораторию хлопнула. Тонкие стекла лабораторных кейсов жалобно звякнули. Он с удивлением оглянулся и отложил блокнот в сторону. На пороге замер Тор — растрепанный, дезориентированный, с безумным взглядом. Бог грома выглядел так, будто сам не понимал, как здесь оказался.

— Ты как будто привидение увидел, — заметил Беннер, снимая очки. — Заходить-то будешь?

— Локи.

— Что Локи? — не понял он.

— Волк. Локи. — Тор огляделся по сторонам и просто сел на пол, прислонившись к стене. Его голос срывался. — Локи, твою мать, поганец он этакий. Выкрутился. Утер нос Таносу. Ты же засранец, заноза такая…

Он обхватил голову руками и начал смеяться. Смех опасно приближался к истерике.

— Это случайность была, Брюс. Понимаешь?! Случайность!

Беннер озабоченно присел рядом.

— Подожди. Давай по порядку. Тебе может налить?

— Еще налить мне не хватало, — запротестовал Тор, отряхиваясь. — И так с ума схожу. Морган… Я с утра штаны, прости, еле успел надеть, и тут она примчалась. Колотит в дверь, как ненормальная. Он ее нашел в том мире, о котором толкует Стрэндж. Во снах. В тех самых снах, Брюс! Просил передать, что помнит про «брата-идиота»…

— Дела, — ошарашенно произнес Беннер, глядя в потолок.

— Брюс, я ничего не замечал. Ничего. Под самым носом — и не замечал. Бог, тоже мне, — он с горечью ударил в стену, попал в вентиляционную решетку, и та гулко ухнула в ответ.

— Погоди, — проговорил Брюс. — Я не представлял, что это вообще возможно. Локи, черт бы его побрал, мастер невозможного… Ты его видел?

— Еще нет. Сегодня не появлялся. Как сквозь землю провалился. Влепил бы ему затрещину на правах старшего брата за то, что позволил себе вот так умереть, паразит.

Тор поднялся, пригладил волосы резким движением ладони и обошел лабораторию по кругу, словно выискивая что-то.

— Ты рад? — тихо спросил Беннер, наблюдая за его метаниями.

Тор остановился.

— Да. Нет. Не знаю. Скорее да. Но… если верить Стрэнджу, радоваться осталось недолго.

— Ну, — философски заметил Беннер, — если это и так, у тебя появился случайный шанс договорить с ним о том, о чем когда-то не договорил. Пользуйся. Редко выпадает.

— Врезать я ему хочу, а не договорить, — упавшим голосом ответил Тор. — Как мне с ним теперь общаться? Того и гляди, рехнусь.

— Мы здесь все уже давно рехнулись. Я вообще перестал вникать в ваши хитроумные планы — это совсем не по моей части. Да и вообще, иди-ка ты отсюда.

Беннер тоже поднялся, отряхнул халат и указал на дверь. Тор ошалело уставился на него.

— Это ты меня так сейчас послал?

— Считай, что да. Топай в свои покои и общайся с братом. Избегать его бесконечно ты не сможешь. А я буду переваривать этот сумасшедший дом наедине со своими уравнениями.

— Я не знаю, как себя вести, — мрачно парировал Тор.

— Ты можешь вообще никак себя не вести. Это же Локи… Дьявол, ну и дела.

* * *

Тор возвращался в жилой корпус, с трудом волоча ноги, налившиеся свинцом. Он не узнавал сам себя — последний раз он чувствовал себя так же, когда в далеком детстве пробрался в запретное хранилище дворца и заблудился. Мать чуть с ума не сошла, а отец после поимки вызвал наследника на разговор тоном, не сулившим ничего хорошего. Тор улыбнулся. Редкий случай, когда он получил взбучку без участия Локи и его сумасбродных идей.

Волк сидел посреди гостиной. Тор сел напротив и вздохнул.

— Привет… брат. Чувствую себя идиотом. Этого не может быть.

«Ну, хотя бы теперь ты признал, что не я один здесь брат-идиот».

— Признаться, сложно обращаться к тебе, не видя фирменной высокомерной ухмылочки.

«Уж кто бы молчал о высокомерии, о могущественный громовержец… «Я наследник трона! Я король Асгарда!» Напомнить?»

Тор побарабанил пальцами по столу.

— Да, и твоей ухмылочки мне тоже не хватает. Дурак ты.

«Мне тебя тоже не хватало, болван».

Уложить в голове тот факт, что этот зверь с зелеными глазами — его сумасшедший эксцентричный брат, было практически невозможно.

— Ты всегда был… непредсказуем. Я думал, меня уже ничто не может удивить, но ты не перестанешь удивлять меня никогда. Пора с этим смириться.

«Я польщен».

— Все, что я хотел бы тебе сказать, ты все равно уже слышал, — он хмуро откупорил бутылку пива и кивнул. — Твое здоровье.

«О, здоровье мне пригодится, брат. Особенно психическое, в свете грядущих событий».

— И что мне делать, когда все закончится? А, гений перевоплощений? Когда Стрэндж сможет разорвать свои чертовы межпространственные связи, что мне прикажешь делать? В очередной раз с тобой прощаться? Я конечно бог грома, да и ты не сахар, но я не железный.

«Не поспоришь. Это Старк у нас железный. Ты — нет».

— Вот бы обратно в Асгард, — тихо произнес Тор, глядя в пол. — Помнишь, как мы в детстве сбегали из дворца? Ты сбивал с толку нянек и прислугу, и мы незаметно утекали через потайные ходы. Скалы, лес, дикие звери. Потом получали оба по первое число, когда возвращались. Помнишь?

«Помню, брат».