Их история (гет)

Вернувшись в свою каюту, юноши обнаружили её пустой. Видимо, Бараш решил ретироваться в место повеселее, и даже журнал Полякова не заинтересовал его надолго.

Алексей, прекрасно понимающий, что сейчас Виктору не до него, углубился в учебник по зельям, ибо в этом году ему предстоял проект по данному предмету. Крам же взял в руки учебник по рунам и открыл на середине — чисто для конспирации, а сам задумался о предстоящем учебном годе.

Во-первых, он не представлял, как извиняться перед девушкой и надо ли вообще это делать, ведь он ни в чем не виноват — это с одной стороны. С другой — он очень даже виноват, ибо она тратила своё время — и ещё неизвестно, сколько конкретно — на встречу с ним, а на встречи он-то и не попадал; получается, он впустую тратил чужое время, а чужое время очень дорого — это Виктор знал наверняка. Да и сложно будет ей первое время: все же другая страна, другая школа и язык — в данном случаи, языки.

«Наверное, ей будет одиноко», — растерянно подумал Крам. Вот ему точно было бы одиноко, хотя в Дурмстранге к нему и относились как к школьной, но довольно тихой звезде, в школе, как-никак, всё было родным и привычным. В общем, подобные переживания за совершенно незнакомую девушку были непривычными и сбивали болгарина с толку.

— Причал через две минуты! Свои вещи можете оставить в каютах, о них позаботятся. Переодевайтесь в форму и проваливайте с моего корабля, сухопутные крысы! — раздался зычный хриплый голос старого капитана «Летучего Голландца» по всем каютам. Голос капитана резко привёл в себя Виктора, и тот поспешил выполнить приказ старшего по званию.

* * *

Корабль «Летучий Голландец» величественно вынырнул из глубин Великого пресного озера, что начиналось в самом начале Тайной долины, а заканчивалось чуть ли не у ворот Дурмстранга. Студенты академии стройными рядами поднялись в гору по извилистой дороге, и вот перед ними открылся прекрасный вид на школу.

Огромная поляна, в центре которой стояло здание из черного камня. Здание небольшое, всего в четыре этажа, расположенное буквой «П», по бокам от академии, будто вход в ущелье, возвышались два огромных горных хребта и уходили на многие километры вдоль долины. С обеих сторон ущелья располагался Тёмный лес, где проводились уроки Ухода за дикими существами и сбор ягод, трав и плодов дикой природы. По мере приближения к школе звуки голосов стихали, и как только студенты достигли ворот Дурсмтранга, все разговоры мигом прекратились. Ворота медленно открылись, первокурсники вошли, потерянно озираясь по сторонам. Директор Каркаров молча указал новым студентам, куда им следует встать, и только после того, как первокурсники заняли свои места, входили уже второкурсники и так по очереди. Наконец, когда седьмые курсы заняли своё место, директор Каркаров взял слово:

— Здравни пожелавам, другари студенти!⁽¹⁾ — директор хоть и был по национальности сербом, предпочитал начинать речь с самого распространённого языка акдемии — Болгарского.

— Здравия желаем, другарю директор!⁽²⁾ — ответил ему дружный хор сотни голосов.

— Отлично, рад вас всех приветствовать в нашей академии. Всем новичкам обязательно в течение этой недели выучить устав академии от корки до корки и сдать его своему офицеру-воспитателю. Помните, что за проступок с вашей стороны с вашего личного счёта снимаются баллы и назначаются наряды вне очереди. Также напоминаю, что Колизей для участия студентов открыт лишь с третьего курса, впрочем, прийти как зритель может любой первогодка. Об остальном, думаю, вам расскажут в ваших общих комнатах, а теперь. Напра-а-аво! — все студенты повернулись в указанном направлении. — За подполковником Машкиным шаго-о-ом арш! 

И действительно, в начале строя — возле первокурсников — возник тучный мужчина, с короткой стрижкой и сединой в волосах, у него были седые мохнатые усы и такие же брови. Студенты отправились вслед за Машкиным в столовую.

Виктор был высоким юношей, что позволило ему беспрепятственно наблюдать за новенькой англичанкой. Сейчас она определённо больше походила на волшебницу чем на не-волшебницу. Красный цвет определённо шёл ей, а волосы были аккуратно заплетены в две косички и завязаны черными резинками. Крам был приятно удивлён, когда понял, что Гермиону определили на четвёртый курс, хотя в Хогвартсе она должна была пойти на третий, это значило, что Грейнджер довольно упёртая и быстро всему учится, ещё болгарин не мог не отдать должное проделанной ей работе.

«Это объясняет почему её не бывало в парке»— тут Крам вспомнил, что, по сути, он должен Грейнджер не только фотоаппарат, про который он благополучно забыл, но и объяснения, почему он не приходил на встречи, которые сам же и назначал.

Вот тут-то Виктор вновь и задумался, а как вообще начать разговор? Может, просто послать записку с извинениями? А если она его раньше узнает? Казалось бы, что сложного: просто подойти и поговорить? А сложность заключалась в том, что, в общем-то, Гермиона имела полное право на него злиться, и, скорее всего, вся академия станет свидетелем этого разговора — Виктора до сих пор провожали шепотками за спиной, — не ждать же её под дверью, в конце концов! Так и не придя ни к какому решению, Виктор решил пока подождать и понаблюдать за ее поведением, может, про него вообще забыли, что было бы, конечно, печально, но вполне ожидаемо, если учесть, через что пришлось пройти Гермионе. Алексей же, изредка поглядывавший на молчаливого друга, размышлял примерно о том же и думал, чем может ему помочь в данной ситуации.

Пока студенты шли на ужин, Крам отметил, что Романов что-то объясняет Гермионе; лица ее Виктор не видел, но отчего-то был уверен, что та хмурится или задумчиво кивает — по спине человека вообще сложно понять выражение лица. Наконец студенты достигли чёрных дверей столовой; стоило подполковнику коснуться кованых дверей, как те открылись, маня студентов аппетитными запахами.

Привычно заняв место в конце стола, Виктор уставился на праздничный стол, заставленный всевозможными яствами трёх разных кухонь. Немного подумав, Виктор остановил свой выбор на гювече со свининой и пататнике с картофелем и сыром, из напитков Крам отдал предпочтение чёрному чаю с лимоном, но без сахара.

За столом напротив Крам сразу определил убранные в два колоска волосы Грейнджер, но та сидела спиной к нему, поэтому видеть её лицо не представлялось возможным, впрочем, после тренировок со всевозможными снитчами он мог прекрасно расслышать, что за разговоры там ведутся.

За столом шестого курса — впрочем, как и во всём зале — велась оживлённая беседа, все обсуждали свои летние каникулы и последние новости. Алексей о чём-то жарко спорил с младшим сержантом — Михайловой Юлией, которая получила звание в конце прошлого года, заняв третье место в турнирной таблице Колизея и имея блестящие оценки и отзывы о личной работе, Бараш спорил с Григорием Асматовым о возможности удалённых ставок на ЧМ. Подполковник Машкин ходил между рядами и следил за соблюдением дисциплины, чем немало нервировал непривычных с такому первогодок. Главной же новостью всей академии стало вести о том, что Виктор Крам стал основным ловцом сборной страны.

Как всегда, когда речь зашла о квиддиче, а в данном случае, о предстоящем мировом Чемпионате, головы сидящих за столом шестикурсников как по команде повернулись к концу стола, отчего Виктор принял ещё более хмурый и недружелюбный вид. Как правило, это всегда срабатывало и всеобщее внимание его быстро оставляло, однако сейчас такой номер не прошёл и бедного ловца забросали всевозможными вопросами и потребовали рассказа об отборочных тренировках. Всё, что оставалось Краму, — угрюмо согласится. Иногда проще пойти на поводу у большинства, чем до последнего отнекиваться, эту истину Краму поведал тренер, а спорить с ним было себе дороже. Во время повествования Крам так отдался любимой теме, что не заметил, как Гермиона тихонько обернулась к нему и внимательно рассмотрела его фигуру на предмет узнавания. Когда Грейнджер наконец узнала его, её глаза злобно сощурились, а губы поджались — в лучших традициях профессора Макгонагалл — и она отвернулась.

Если бы Крам хоть на секунду отвлёкся от рассказа о своих победах на поле и обратил внимание на экс-гриффиндорку, то его прошиб бы холодный пот, но как было сказано выше, повествование его полностью захватило, а внимательные слушатели не позволяли отвлечься.

* * *

В общей комнате шестой курс обсуждал появление новых предметов, расписание и составы команд в этом сезоне по квиддичу и ближайшие мероприятия. Крама последние сорок пять минут отчаянно клонило в сон, но он мужественно терпел и даже в нужных местах согласно кивал головой. До конца собрания Крам не досидел; прослушав всю необходимую информацию и не оставаясь на беседу «не о чём», Виктор свалил из комнаты, держа курс строго в мужское крыло общежития.

Однако далеко Крам не ушёл, на полпути из ниоткуда на него выскочил уже знакомый ему по поезду рыжий кот с приплюснутой мордой. План в голове возник за считанные секунды и, подхватив рыжего разбойника — чем вызвав его недовольный мявк, — болгарин направился в общюю комнату четвёртого курса.

Впрочем, дойти до комнаты Виктор не успел — Гермиону он встретил раньше; та, похоже, искала своего кота и, заметив рыжего на руках у студента-старшекурсника, заметно расслабилась. Но стоило ей присмотреться, как в глазах зажегся огонёк узнавания, а затем карие глаза нехорошо сощурились. Быстрым шагом Грейнджер подошла практически вплотную к опешившему Виктору.

— Решил и кота моего украсть? — практически прошипела Гермиона. — Дай сюда! — она буквально вырвала несчастное животное из рук несопротивляющегося Крама и, развернувшись, предупредила:

— Держись от меня подальше! — и ушла в крыло женского общежития. Крам так и стоял минут пять, пока не поймал себя на том, что стоит посреди коридора, отруганный девчонкой-четверокурсницей и глупо улыбается.

«Это будет веселый год», — думал Виктор, идя к себе в комнату.

* * *

Ждать студентов долго не пришлось, однако Гермиона была удивлена, увидев что на первый курс пришло только пять человек: три мальчика и две девочки. Но куда больше её удивило, что, судя по всему, на каждом курсе не больше шести человек — студенты шли парами и Грейнджер не составило труда посчитать прибывших. Нет, ей, конечно, говорили что в Дурмстранге довольно мало студентов, но не сорок же человек на всё академию!

«Если подумать, то даже на Гриффиндоре студентов больше, чем во всем Дурмстранге»— мысленно хихикнула она. Позади встал Романов и приветливо ей улыбнулся, она улыбнулась в ответ.

Гермиона была рада видеть хоть одно привычное лицо во всей этой массе абсолютно не знакомых ей студентов. Она довольно сильно волновалась, ведь не понятно было, как тут относятся к магглорождённым студентам, мало ли, вдруг тут все поголовно Малфои! С другой стороны, внутренний голосок пытался вразумить свою хозяйку, приводя действительно весомые аргументы вроде: «Тут изучают науку магглов! Романов тебя ещё не разу не оскорбил! Сама Основательница внесла в список предметов обязательные для изучения дисциплины!», но, как известно, у страха — а неизвестность это страх — глаза велики. Поэтому Грейнджер и предпочла держаться как можно ближе к Романову, тот вроде её не обижал и даже исправно отвечал на её многочисленные вопросы.

После вступительной речи Каркарова студенты пошли по коридору в направлении столовой, что была на первом этаже. Впрочем, пейзаж за окном был хоть и прекрасным, но довольно однообразным: по левую руку расположился чудеснейший вид на ущелье, с ещё зеленой травой, с редкими деревьями и синими высокими скалами, по правую руку была сплошная стена с дубовыми дверьми, находящимися на определённом расстоянии друг от друга. Пока шли до столовой, Романов объяснил, что двери — это спортзал и Колизей. Про Колизей Рома рассказывал ещё в Тайном квартале, а Гермиона все боялась, что, возможно, и тут её не примут из-за чистоты крови или — ещё хуже — из-за её «всезнайства».

* * *

Столовая в Дурмстранге не была столь огромной, как Большой зал в Хогвартсе. Нет, это было среднее помещение с обычным потолком, правда, создавалось впечатление, что потолок держат четыре высокие колонны, а не стены. Колонны, как и стены, были светло-серого цвета с отделкой под камень, потолок белый, освещалось всё несколькими висячими светильниками. Семь столов, рассчитанных на нужное количество студентов — в зависимости от курса, — располагались в шахматном порядке, и так уж вышло, что стол четвертого курса был напротив стола шестого курса. У противоположной стены от входа Гермиона приметила какой-то небольшой магазинчик, больше похожий на ярмарочную лавку, и была крайне удивлена наличию тут продуктовой точки.

В отличие от директора Дамблдора Каркаров не стал ничего говорить — Грейнджер вообще не заметила преподавательский стол. Когда студенты пришли, еда уже была на столе. За столом четвёртого курса сидели пять человек, включая саму Грейнджер. Романов быстренько всем её представил и всех представил ей.

Напротив Гермионы — она села спиной к столу шестого курса, лицом к выходу — сидел невысокий, но довольно крепкий шатен с серыми глазами по имени Демитрий Райских, около Демитрия сидела девушка по имени Анна Потапова, она была довольно милой — по скромному мнению Гермионы. Волосы у неё, как и у её сестры-близнеца — Марии — были заплетены в одну косу, обе девушки были светловолосые, не настолько, чтобы назвать их блондинками, но и не платиновые, как тот же Малфой, просто светленькие, с насыщенно-зелёными глазами. У них были довольно мягкие черты лица и аккуратные вздернутые носики, правда, у Марии имелась родинка на правой щеке прямо по центру.

По всей видимости, старшая близняшка не считала родинку за недостаток, а наоборот, с самого детства радовалась, что её можно легко отличить от сестры. Обе Потаповы были на хорошем счету у преподавателей, чем иногда беззастенчиво пользовались, подменяя друг друга — стоило всего-то наложить маскировочные чары на одну из сестёр и нарисовать родинку другой.

Судя по вполне доброжелательному отношению к Гермионе, её приняли и тут же начали расспрашивать о житье-бытье в Хогвартсе.

— У нас в школе четыре факультета — принялась рассказывать она. — Гриффиндор, Пуффендуй, Когтевран и Слизерин. На Гриффиндоре, как правило, учатся самые смелые и храбрые ребята, на Пуффендуе — трудолюбивые и верные, Когтевран славится своими умами, а Слизерин, — тут она скривилась, что не утаилось от внимательно слушавших её однокурсников, — хитростью волшебников.

— Ты как-то уж явно недолюбливаешь этот факультет, — Произнёс Демитрий, с любопытством смотря как Грейнджер слегка опускает глаза, затем, придя к согласию с собой, она упрямо подняла взгляд и произнесла:

— А за что мне их любить? Возомнили о себе Мерлин знает что и ходят по школе, задрав носы, гордясь своей «чистой кровью». На Слизерине учились тёмные маги.

— Мы тут изучаем Тёмные Исскуства, — протянула Анна, так же с любопытством глядя на смутившуюся Грейнджер. — По-твоему, мы все поголовно тёмные маги? — и она улыбнулась.

— Я не так выразилась, — тут же ответила смущенная, а оттого пунцовая Гермиона, — просто, как правило, оттуда выходили злые колдуны, что с помощью Тёмной магии издевались на магглами, магглорождёнными и полукровками, — закончила она, пряча глаза в чашке с холодным чаем с лимоном.

— Во-от, — протянул Романов, — итак, мы выяснили, что тёмный маг и злой маг — это не одно и тоже. И со Слизерина, как я понял, выходили сплошь чистокровные? — обратился он к новенькой, та кивнула.

— А по программе чем отличались факультеты? — спросила до того молчавшая Мария, дабы сгладить появившиеся углы.

— Да ничем, у всех одна и та же программа, гостиные и спальни, правда, находятся в разных частях замка, — растерянно ответила Гермиона.

— Как это? — в один голос удивились ребята. Гермиона пожала плечами.

— Не знаю, но на факультет распределяют по личным качествам учащегося: героизм, дружелюбие и умение работать в команде, острый ум и хитрость. Наверное, раньше программа действительно была индивидуальной для каждого факультета, а сейчас у всех одинаковая, — сама Гермиона тоже задумалась, а зачем тогда делить по факультетам, если программа везде одна и та же? Раньше она об этом не задумывалась, но ведь действительно выходила бессмыслица. Хотя, с другой стороны, в Хогвартсе гораздо больше студентов

«Возможно, распределение не упразднили, чтобы деканам было легче следить за студентами, кто знает?» — подумалось ей.

— Да ну, — протянула Анна. — В каждом человеке есть те черты, о которых ты говоришь, в той или иной степени, не бывает хитрых дураков или нетрудолюбивых ученых.

— Кто знает, — словно прочитав мысли Гермионы, пожал плечами Райских и принялся за горшочек с картошкой и свининой, его примеру последовал весь стол, и уже через минуты студенты мирно кушали угощение, стараясь не обращать — Грейджер точно — внимание на шепотки в столовой.

Через какое-то время болтливая натура Романова заставила его вновь заговорить, на этот раз темой разговора за столом стали квиддич и новый ловец сборной Виктор Крам. Гермиона улыбнулась: Рон тоже обожал эту игру и готов был говорить о ней часами, но тут дело похуже. Если на весь Гриффиндор ярыми любителями данной игры были Рон и капитан сборной Оливер Вуд — от которого выла вся команда, то тут, похоже, абсолютно все обожали эту игру. Романов похвастался Демитрию, что Крам какое-то время ехал с ними в одной каюте, и намекнул Гермионе, что, похоже, Алексею Полякову был интересен её кот.

И тут Грейнджер как молнией ударило: какова вероятность того, что Виктор Крам и этот загадочный В.К., который киданул её целых три раза, один и тот же человек? С одной стороны, минимальная — станет известный волшебник, хоть и спортсмен, отдыхать в не-волшебном парке. С другой стороны, ей ведь прислали именно колдографии, следовательно тот парень, кем бы он ни был, являлся именно волшебником. Откуда бы не-волшебник узнал, что она не просто волшебница, а ещё и студентка закрытой школы Хогвартс? А как тогда узнал Крам, если это он? Как бы узнать?

— Он, похоже, как раз рассказывает однокурсникам про свои отборочные, — протянула Мария, которая сидела по правую руку от Ромы и прислушивалась к разговору за соседнем столом.

— Кто? — не поняла Гермиона, выйдя из своих мыслей и, кажется, успевшая упустить нить разговора.

— Крам, — охотно пояснила Анна, смотря куда-то за плечо Грейнджер и отчаянно краснея при этом.

«Ну вот Гермиона, повернись и узнаешь он ли это или нет», — подумала Гермиона, осторожно оборачиваясь через плечо.

За соседнем столом сидело шесть человек: три девочки и три мальчика, и все внимательно слушали хмурого парня с ежиком черных волос и носом с горбинкой. Поначалу Гермиона его не узнала — он сидел в профиль, — а уж когда узнала…

Она, честно, сама не поняла, на что так рассердилась, подумаешь, знаменитость, Гарри вон тоже знаменит и популярен, наверное, её задело то, что этот В.К. назначал ей встречи, а сам, наверное, занимался Мерлин знает чем, пока она, как дура, хотела вернуть свой фотоаппарат. Он, конечно, один раз извинился, хотя не пришел на встречу он целых три раза. Наверное, он такой же, как Малфой и лишь посмеялся над наивной иностранкой, что так опрометчиво поверила прохожему.

— Ну, а ты? — задала вопрос Анна. — Любишь квиддич?

— Нет, — слишком резко ответила Гермиона и уже спокойней пояснила: — Я не понимаю смысл игры, но на матчи исправно ходила, у меня лучший друг играет за сборную факультета.

— Ого, и сколько у вас команд? — полюбопытствовал Романов, принимаясь за яблочный пирог.

— Четыре, — пояснила Гермиона. — По количеству факультетов. Гарри, мой друг, является самым молодым игроком в команде за последние сто пятьдесят лет, — и, не дождавшись вопросов, она продолжила: — На первом же уроке полётов между ним и одним слизеринцем произошёл небольшой конфликт, в результате которого Малфой запустил напоминалкой нашего однокурсника в стену замка, а Гарри, развив невероятную скорость на школьной рухляди, поймал шарик буквально в нескольких дюймах от стены школы, тем самым получив место ловца в сборной. — Гермиона улыбнулась приятным воспоминаниям и положила в рот кусочек вишневого пирога.

— И как? — насмешливо спросил Райских. — Удалось новичку поймать хоть один снитч на матче?

— Конечно, — фыркнула в ответ обиженная таким пренебрежением к деяниям друга Гермиона. — Правд,а свой первый снитч он поймал ртом…

— Чем? — перебили ее ребята в один голос, удивляясь её рассказу.

— Но эта довольно долгая история. Как-нибудь расскажу, — улыбнувшись, закончила Гермиона. Ребята согласно кивнули.

Наконец ужин окончился и подполковник Машкин скомандовал:

— Окончить приём пищи! Встать и направиться в комнаты отдыха своего курса, выходим стройной шеренгой по два человека, первым идёт первый курс. Михайлова! Шаг из строя.

 Юлия Михайлова, привлекательная шатенка с шестого курса, встала напротив подполковника и ждала дальнейших указаний.

— Михайлова, проводишь первый курс в общую комнату отдыха и введёшь их в курс дела, на первый месяц они на тебе. Задача ясна?

— Так точно, подполковник! Разрешите выполнять?

— Выполняй, — милостиво кивнул Машкин и молча наблюдал, как студенты пока ещё неровной шеренгой, но хотя бы по двое, идут вслед за младшим сержантом. За первым курсом последовал второй, третий, четвертый, пятый, шестой и наконец седьмой курс покинул столовую. Теперь и учителя в компании директора могли приступить к трапезе.

* * *

Сытая и довольная жизнью Грейнджер клонило в сон. Правила академии ей взялся объяснять сам Романов. Они сидели в комнате отдыха четвёртого курса, Живоглот уютно устроился у неё на коленях, негромко при этом мурлыча, впрочем, довольно скоро ему захотелось побродить по школе, пока хозяйка занята с этим рыжим парнем.

* * *

По мнению Гермионы, Романов был явно из числа тех, кто очень любил поболтать, ибо говорил он много, но полезной информации давал крайне мало.

Из его часового монолога Гермиона поняла только то, что каждый день — кроме выходных — студентов будят на общую зарядку, которая проходит либо на улице, либо в спортзале — зависит от погоды. На зарядку надо обязательно приходить в спортивной форме, каждый курс должен явиться уже в полном составе. После зарядки студентам даётся пятнадцать минут на приведение себя в порядок, и они так же всем курсом спускаются к завтраку, в девять часов начинаются пары, длящиеся по полтора часа, в четырнадцать часов тридцать минут у студентов обед, затем ещё три или четыре пары — зависит от расписание, — потом время отдыха и самоподготовки. После выполнения домашнего задания у студентов свободное время. Ужин начинается в девятнадцать тридцать и заканчивается в двадцать тридцать, время до отбоя студенты могут посвятить чему угодно — в рамках разумного, — отбой в двадцать два ноль ноль. А потом Романов заявил, что остальное он расскажет завтра, и пошёл спать! Гермионе ничего не оставалось, кроме как последовать его примеру, но прежде ей надо было найти Живоглота.

* * *

На Виктора Крама она выплеснула весь свой стресс от этого суматошного дня и новых впечатлений.

Гермиона уже переоделась, занялась водными процедурами и готовилась ко сну, попутно обдумывая эту встречу. Наверное, все же зря она была столь резка в выражениях, но этот В.К. её уже на каникулах достал, а теперь с ним ещё и в одной школе учится!

«Подумать только, тоже мне, звезда!»

— Вот что он хотел с тобой сделать, а Живоглот? — спросила она у рядом мурлыкающего кота, тот открыл свой желтый хитрющий глаз, но ничего не сказал.

— Вот и я думаю, что ничего хорошего, спокойной ночи, Глотик, — Гермиона погладила рыжую шерстку и уснула крепким сном.

1) Здравия желаю, товарищи студенты!

Вернуться к тексту

2) Здравия желаем, товарищ директор!

Вернуться к тексту