Их история (гет)

Гермиона Грейнджер всю свою жизнь боялась летать. Именно поэтому сейчас она вцепилась в ручки своего кресла и крепко-крепко зажмурила глаза, про себя моля Годрика, Мерлина и Моргану о мягкой посадке. То ли капитан воздушного судна был профессионалом, то ли ее мольбы были услышаны. Так или иначе, а самолет АП-2022, следующий по маршруту Лондон-София, приземлился успешно. Когда посадка была объявлена, салон, следуя давней традиции, аплодировал мастерству капитана. Громче всех, конечно, хлопала Гермиона.

В этом году родители планировали провести каникулы дочери во Франции, однако в последний момент им поступило заманчивое предложение расширить свой бизнес в Болгарии; родители согласились быстро, а поменять билеты не составило никакого труда.

В Софии Гермионе понравилось. Здесь было тихо и спокойно; отель, в котором остановились Грейнджеры, назывался «Семь бутонов Лилии», поначалу название показалось Гермионе до ужаса странным, однако спустя пару дней Гермиона поняла, почему он носит именно такое: в Софии летом везде цвели цветы, самые разные, но прекрасные.

Родители Гермионы по прибытии в отеле почти не появлялись — пропадали на работе, — и она была предоставлена сама себе. Впрочем, на родителей Гермиона не обижалась, она прекрасно все понимала. Да и ей надо было побыть в одиночестве и привести свои мысли в порядок. А подумать ей было над чем. И как раз сейчас она направлялась в парк на свою излюбленную скамеечку, с которой открывается прекрасный вид на набережную.

Этот учебный год был для Гермионы до ужаса странным и необычным. Наверное, стоит сказать, что и сама она была до ужаса странной и необычной, начиная с внешности и заканчивая предпочтениями.

Гермиона имела броскую внешность: при знакомстве первым, что бросалось в глаза, были каштановые волосы, которые не поддавались никакой укладке и выглядели как воронье гнездо. На вид эти волосы казались жестче соломы, на ощупь же — мягче шелка. Второе, что можно было заметить, это огромные шоколадного цвета глаза. Третьим, пожалуй, был естественный запах девочки: мед и корица. И наконец четвёртое, то, от чего сама Гермиона не была в восторге — два передних зуба, немного бо́льшие, чем остальные, отчего раньше сверстники сравнивали её с бобром.

В остальном же Гермиона на вид была самой обычной: невысокий рост, светлая кожа, тонкие губы.

Что касается ее предпочтений, то Гермиона до ужаса любила читать и узнавать что-то новое для себя. Наверное, минусом такой страсти было непреодолимое желание показать себя и свои знания и доказать всем — в особенности, всяким Малфоям! — что она ничуть не хуже чистокровных. Строгое соблюдение правил тоже являлось слабой точкой, однако с такими друзьями, как у нее, ей все равно приходилось нарушать школьные правила. Кстати, о друзьях…

Гермиона дружила с двумя мальчиками со своего факультета. Поначалу, конечно, они не были друзьями, да что говорить, именно из-за слов Рона Гермиону чуть было не убил большой и вонючий горный тролль. По правде сказать, Рон на пару с Гарри и спасли ее тогда, она же, в свою очередь, как истинная дочь своего дома, проявила благородство и взяла всю вину на себя. Так и зародилась их дружба, и с каждым днем она лишь усиливалась, а совместные приключения сделали из таких разных ребят друзей не разлей вода.

Вообще, в Хогвартсе оказалось намного опасней, чем думала Гермиона, один Пушок чего стоил! А если вспомнить о Волдеморте в затылке профессора ЗОТИ? Еще и этот ужасный квиддич! Гермиона никогда бы не поняла столь опасную и жестокую игру, но продолжала исправно посещать все матчи Гриффиндора, и не потому, что ей это нравилось или ее заставляли, нет, просто она была хорошим другом, а Гарри играл за факультетскую сборную на позиции ловца, и Гермиона за него очень переживала. И кстати не зря, вспомнить хотя бы первый матч, когда профессор заколдовал метлу Поттера, а Грейнджер подожгла ему мантию — и плевать, что не тому, кому надо.

Кроме того, как и в любой школе, в Хогвартсе был один неприятный мальчик со своей компанией подпевал, которые изо дня в день доставали гриффиндорцев, в особенности друзей Гермионы и ее саму. По её мнению, Драко Малфой — главарь этой шайки — ничего из себя не представлял, а только кичился своей «чистой кровью». Гермиона вообще не понимала, чем это могло ему помочь, ведь лучшая студентка на потоке именно она — Гермиона, лучший мальчик — Гарри Поттер, да и вообще гриффиндорцы честнее, добрее, человечнее и благороднее этих слизеринцев. Но Малфой исправно изо дня в день доставал «Золотое Трио». Грейнджер честно не понимала, чего тот хотел добиться, и просто не обращала на него никакого внимания. Впрочем, Гарри и Рон ее позицию в данном вопросе не разделяли и частенько отвечали этому наглецу, за что с обоих факультетов летело множество баллов.

Грейнджер настолько сильно задумалась, что не заметила корень из тех, что торчали тут повсюду, и, как полагается в таких случаях, споткнулась, потеряла равновесие и уже готова была разбить свой маленький мечтательный носик об твердую почву реальности, как кто-то схватил ее за руку и резко притянул к себе. Так она оказалась прижата к чьей-то крепкой груди. Руки сжимали — или обнимали? — её всего пару секунд и тут же отпустили. Все произошло настолько быстро, что Гермиона так и не поняла, что это было. Спиной она почувствовала, как ее спаситель отступил на шаг, и медленно повернулась на сто восемьдесят градусов.

Первым, на что упал взгляд Грейнджер, была широкая грудь незнакомца; подняв глаза выше, Гермиона наткнулась на широкие плечи, далее была мощная шея, затем волевой подбородок, тонкие губы, еще выше был крючковатый нос с горбинкой. И наконец глаза: темные глаза смотрели на Гермиону так же изучающе, как и она сама смотрела на их обладателя. В отличие от глаз профессора Снейпа, эти не горели превосходством и не обещали никому скорой смерти. Нет, эти глаза оценивающе смотрели на маленькую Гермиону и в них читался… интерес? Наконец перехватив взгляд незнакомца, она смогла как следует рассмотреть его глаза. Да они были черные, и казалось, в этих омутах можно утонуть, однако смотрели они с доброжелательностью и как бы говорили «со мной ты в безопасности». Тряхнув головой от непонятных мыслей, Гермиона поспешила поблагодарить неизвестного юношу.

— С-спасибо, — неуверенно промямлила она. Тот тряхнул головой, как бы прогоняя наваждение, принял суровый вид и, неловко кивнув, развернулся и пошел под тень ближайшего дерева. Одет он был в черную кожаную куртку и синие джинсы, на ногах были тяжелые берцы. Как отметила девочка, мальчик — юноша, Гермиона! — немного косолапил, однако имел спортивное телосложение и наверняка занимался каким-нибудь спортом; судя по сильным рукам, это мог быть американский футбол. «Или квиддич», — мелькнула шальная опасная мысль в замечательной девичьей головке. От этой мысли она тихо хихикнула. Действительно, что волшебнику делать в маггловском парке?

Ох, Гермиона, знала бы ты, как ты права… Но об этом ты узнаешь только через два года…

Шумно выдохнув, Грейнджер развернулась и продолжила путь. До заветной скамеечки она добралась благополучно, впрочем, она не замечала на себе пристальный взгляд юноши.

* * *

«Виктор — значит победитель!» Именно эта фраза стала девизом жизни одного чистокровного волшебника.

С самого детства родители выставляли своему единственному отпрыску весьма жестокое правило жизни: быть всегда и во всем лучшим! Если это учеба, то ты первый, если это спорт, то ты лучший, если это магия, то тебе нет равных, и так во всем. У него с самого детства практически не было выбора: родители во всем, во всем требовали быть лучшим. Пожалуй, стоило сказать, что в награду он получил бы редкое право для наследника древнего рода — в его случае, двух древних родов). Так вот, он мог получить по-настоящему хорошую награду за свои страдания: право выбирать себе невесту по любви.

Чистокровные такое практиковали редко от слова «совсем», однако светлое чувство все же вынуждало даже чистокровных следовать велению сердца, а не приказам главы рода — примером тому служила Андромеда Тонкс, в девичестве Блэк. Так вот, родители Виктора дали сыну слово, что примут его невесту, кем бы она ни была — хоть маггла, — лишь бы их любовь была истинной.

На самом деле, в данной семье такой подход практиковался из поколения в поколение. Например, Григорий Крам, прежде чем жениться на своей избраннице — Елизавете Константиновой — чистокровной ведьме в десятом колене, на секундочку, был обязан стать Министром Магии Болгарии, так как он выбрал политическую арену на дело своей жизни. И стоит отметить, что после десяти лет ухаживаний мисс Елизавета Константинова стала миссис Крам и подарила мужу прекрасного сына Виктора. Однако вернемся к нему самому.

Виктор рос довольно замкнутым человеком. В детстве отец уделял сыну мало времени — пост министра, все дела, мать же старалась все свое время посвятить сыну, но она часто болела и обычно проводила свое время за границей в лечебных центрах, к своему глубочайшему сожалению.

Активное участие в воспитании Виктора принимал, как ни странно, семейный домовой Кузя, который хоть был стар и ворчлив, но свою работу знал.

Виктор не любил больших толп и шумных компаний, он был тихим, домашним мальчиком и всегда слушался Кузю.

В Дурмстранге Крам с первого курса подружился со своим однокурсником — Алексеем Поляковым, и в дальнейшем они общались только вдвоем. Когда Виктор стал лучшим на курсе, его начали замечать и преподаватели, и студенты, и, что самое ужасное, директор Каркаров. Казалось, весь Дурмстранг хочет дружить и общаться исключительно с Крамом, но тот по-прежнему всех сторонился, на вопросы отвечал односложно и зачастую просто отмалчивался. Такое внимание к своей персоне заставляло Крама чувствовать себя еще более неуверенно. Но люди привыкают ко всему, привыкли и к тихой звезде школы.

Единственной отдушиной Крама стали полеты, а впоследствии квиддич. Здесь не было толпы людей, желавших подружиться с Крамом, здесь были лишь он и золотой шарик. Виктор решил, чем будет заниматься по жизни, еще в пять лет, когда под присмотром и с наставлениями Кузи учился летать и делать свои первые трюки.

Конечно, Виктору пришлось долго оттачивать свое мастерство, однако уже сейчас, в его пятнадцать, Виктора заметил экс-тренер сборной Болгарии. Наверное, отец постарался? Шучу, он ни при чем, это заслуга Каркарова, только тс-с-с. Тот был на финальной игре за кубок школы, где Виктор играл на позиции ловца. Тренер отметил его хорошую реакцию и предложил индивидуальные тренировки, Виктор, недолго думая, согласился.

Согласился он зря, ибо внимание к его персоне только усилилось, и он стал частенько сбегать в мир магглов, а точнее, в один парк под тень ясеня. Тут было тихо и спокойно, и никто к нему не приставал с глупыми вопросами или предложениями.

Виктор и сам не понял, как так получилось, что вот он шёл позади девочки, а вот уже прижимал ее к своей груди. Впрочем, он быстро сообразил, что произошло, и, разорвав объятия, отступил на шаг назад. Девочка медленно повернулась.

Взгляд Виктора рассеянно блуждал по маленькой фигурке в зеленом летнем платьице. Крам заметил в руках девочки маггловскую книгу, название которой он прочитать не смог, та была на английском. Виктор изучал девочку, пока не столкнулся с таким же любопытным взглядом колдовских глаз. «Ведьма!» — тут же понял Виктор, однако оторваться от этих теплых карих глаз было выше его сил. Благо сил хватило у девочки. Пробормотав тихое «Спасибо» и получив неуверенный кивок, она продолжила свой путь до скамейки напротив ясеня Виктора, и тот мог спокойно смотреть, как она читает, и не быть при этом замеченным, чем он и пользовался. Как отметил Виктор, девочка полностью погрузилась в чтение, и по спине и плечам, что иногда непроизвольно напрягались, он понял, что она сопереживает героям.

Виктор смотрел то на девочку, то на прекрасный вид с этого холма, однако мыслями он был далеко и не заметил, ни как наступил вечер, ни как девочка исчезла со скамейки. Вздохнув, Виктор побрел в сторону своего дома. Дома было тихо и спокойно; наскоро поужинав и поблагодарив Кузю, Виктор побрел в ванную комнату, где уже на автомате принял водные процедуры.

«Надеюсь, она туда еще придет», — промелькнуло голове Виктора, и он спокойно уснул в своей постели.

* * *

С того дня прошло две недели. У Виктора все это время были усиленные тренировки по квиддичу, поэтому он благополучно забыл о девочке. Правда, только до этого дня.

Сегодня Виктор планировал прогуляться на Таен Тримесечие⁽¹⁾ и зайти в магазин «Световен център на квиддича»⁽²⁾, компанию ему составлял его друг Алексей Поляков. Встретиться юноши решили прямо в магазине, чтобы побыстрее расправиться с делами и со спокойной душой погулять по магическому кварталу Софии.

Виктор стоял в самом дальнем углу магазина и рассматривал витрину со снитчами. Тут было много разных вариаций для самых разнообразных целей. Вот этот например — размером с мячик для тенниса золотого цвета и красными крыльями — предназначен для детей в возрасте от двух до пяти лет, а его сосед — вполовину меньше «детского» снитча и постоянно мерцающий — предназначен для тренировки зрения и «выслеживания» золотого мячика; особенность этого снитча заключалась в способности принимать окраску окружающей среды. С таким мячиком обычно тренируются ловцы сборных для участия в Турнире. Или вот, например, «поющий» мячик — ничего не отличало его от самого обычного снитча, та же скорость, тот же размер, однако крылья у него слишком громкие, из-за чего его легко было услышать с другого конца поля и можно поймать не глядя. Или вот еще один: тоже на вид самый обычный, но его особенность заключалась в полете исключительно рядом с бладжерами: задача ловца в тренировке с данным мячиком — избежать столкновения с его «защитником». Виктор с таким тренировался, и успехи его в таких тренировках были не очень хороши: примерно четыре раза из десяти ему удавалось избежать удара.

Крам так задумался, что чуть было не подпрыгнул, когда рука Алексея легла ему на плечо. Леша частенько так делал, наслаждаясь реакцией Виктора — первые разы тот действительно подпрыгивал, но потом привык. Медленно повернувшис,ь Крам перехватил руку Полякова и молча пожал ее, тот улыбнулся во все тридцать два. Поляков был полной противоположностью Виктора: он был открытый, доброжелательный, знал все новости и сплетни школы, часто флиртовал с девушками, не скупился на эмоции и всегда мог поддержать беседу. Внешностью он тоже отличался от Крама. Если Виктор носил черный «ежик», то Алексей — длинные светлые волосы до плеч. Глаза у него были голубые, кожа светлая, он был высок и худощав, такие нравились девушкам, чем нередко и пользовался Поляков. Однако никто не знал этого балагура и весельчака так хорошо, как Виктор. Непонятно, как эти двое вообще подружились, будучи такими разными, однако факт оставался фактом: эти двое оставались лучшими друзьями.

Виктор уже хотел было что-то сказать, как дверь магазина открылась и в него вошла та девочка из парка. Сегодня она была в розово-белой блузке и синих джинсах, на голове все то же воронье гнездо, правда, в этот раз за спиной девочки был черный кожаный рюкзак. Сначала Виктор ее только смутно припоминал, но, вспомнив, уставился во все глаза: девочка неуверенно вошла в магазин с незнакомой обстановкой. Ее взгляд упал на новую модель «Нимбуса-2001», она поджала губы и неодобрительно покачала головой.

«Не любит квиддич? Тогда что здесь делает?» — подумал Крам.

Девочка меж тем осторожно приблизилась к стенду с подарочными упаковками и внимательно их разглядывала, иногда ее носик забавно морщился. Продавец, завидев новую клиентку и ее растерянность, поспешил ей на выручку, Крам тоже приблизился, но, в отличие от продавца, решил остаться в тени — почему-то он не хотел, чтобы она знала, что он волшебник. Старания Виктора окупились, и он услышал их разговор:

— Ви помогне, млада мома?⁽³⁾ — продавец — мужчина сорока-сорока пяти лет, с небольшими рыжими усами, такого же цвета шевелюрой с плешью и совсем маленьким животиком — возник около Гермионы. Одет он был в синюю мантию свободного покроя.

— Да, аз търсите подарък за приятел, той «Нимбяс-2000»⁽⁴⁾ — ответила девочка с жутчайшим акцентом и неправильно ставя ударения. Однако, подметил Виктор, за две недели она неплохо изучила болгарский.

— Отличен модел: бързо, маневренная, ето, вземете този набор, там всичко има. За «Нимбуса» най тогава!⁽⁵⁾ — произнёс продавец, указывая на подарочный набор по уходу за метлой.

— Смея да предлагат доставка до адрес, ще направя такава дева малка отстъпка,⁽⁶⁾ — произнёс продавец, заворачивая девушке её покупку. Та думала недолго и согласилась, радостно кивая головой, но по вмиг помрачневшему продавцу сообразила, что отказалась от такого заманчивого предложения.

— Извинете!⁽⁷⁾ — тут же смутилась девушка, стремительно краснея. — Аз съм от Англия и аз бяха първи объркани в жестове. Аз с радост ще взема вашето предложение,⁽⁸⁾ — добавила смутившаяся девочка. Краму при этом показалось, что она очень мила, когда смущалась. Ещё Виктор оценил, что девушка не стеснялась признавать свои слабости.

Продавец объяснения чужеземки принял и достал письмо от отправителя к получателю.

— Хари Поттеру от предана приятелка Гермионы Грейнджър,⁽⁹⁾ — произнесла девочка под ожидающим взглядом продавца.

Продавец быстро написал нужные имена, а лично от себя решил подарить знаменитому мальчику книгу про тактики игры. Гермиона расплатилась и вышла из магазина, не чувствуя пристальный взгляд Крама. Впрочем, Виктор и сам был сейчас под пристальным взглядом своего друга.

Виктору отчего-то было приятно узнать имя этой девочки и еще более приятно было осознавать, что она волшебница! Правда, в сердце что-то больно кольнуло при упоминании имени «предана приятелка». Скорее всего, этот Хари Поттер играет в квиддич, и Краму стало интересно, на какой позиции: «Неужели ловец?» — подумал он. Еще Виктор понял, что Гер-ми-во-на — «Какое сложное имя!» — сокрушался Крам — совершенно не интересуется квиддичем; более того, Крам понял, что Гер-ми-во-на боится летать. В Краме вновь вспыхнул интерес к этой девочке. Ему захотелось узнать о ней все: «Кто она? Где и как учится? И что забыла в маггловской Болгарии?». От этих мыслей Виктора отвлек вопросом Леша:

— Ами и коя е тя? И защо ти си толкова любопытно?⁽¹⁰⁾ — спросил друг когда они покидали магазин.

— Аз не знам, — вздохнул Виктор. — Но не разбера, дали аз съм Виктор Крам!⁽¹¹⁾ — непривычно воинственно закончил он, чем ввел Алексея в глубочайший шок: на его памяти еще не одна девушка, а тем более, девочка не интересовала Виктора.

«Неужели она — та самая?» — думал Поляков.

1) Тайный Квартал

Вернуться к тексту

2) Мировой центр квиддича

Вернуться к тексту

3) Вам помочь, юная дева?

Вернуться к тексту

4) Да, я искать подарок для друга, у него «Нимбус-2000».

Вернуться к тексту

5) Отличная модель: быстрая, маневренная, вот, возьмите этот набор, там всё есть. Для «Нимбуса» самое то!

Вернуться к тексту

6) Смею предложить доставку до адресата, сделаю такой деве скидку.

Вернуться к тексту

7) Извините!

Вернуться к тексту

8) Я из Англии, и я путаюсь в жестах. Я с радостью приму ваше предложение.

Вернуться к тексту

9) Гарри Поттеру от верной подруги Гермионы Грейнджер.

Вернуться к тексту

10) Ну и кто она? И почему ты ей так заинтересовался?

Вернуться к тексту

11) Я не знаю. Но узнаю, не будь я Виктор Крам!

Вернуться к тексту

На Гермиону Джин Грейнджер Тайный квартал произвел неизгладимое впечатление! Да что там, она минут пять стояла посреди улицы не в силах поверить в реальность происходящего. До приезда в Болгарию Гермиона была уверена, что нет волшебней улицы, чем Косая аллея. Мерлин, как же она ошибалась! Но обо всем по порядку.

Наверное, стоило начать с того, что вход в квартал охранял, мать его, дракон! Правда, наколдованный, а не живой, но выглядел как самый настоящий Исполинский горбатый. Дракон был огромен — метров десять в длину — чешуя его была чёрной, глаза — зелеными, из головы и всего хребта в хаотичном порядке торчали длинные шипы, крылья такого же черного цвета, с обоих концов свисали острые когти. У этого дракона были четыре лапы — две передние и две задние — задние лапы, как и полагается, были помощней передних. Наверное, стоило уточнить, что вход в Тайный квартал располагался в прибрежных скалах, и теперь Гермиона поняла, почему. При входе тебя обдавало драконьим пламенем. Совсем не горячим, просто теплым, но приятного все равно мало. Как написано в путеводителе, сделано это ради безопасности магов, мол, если волшебник идет с плохими намерениями, то дракон его попросту сожжет. А вот если все в порядке, то пламя перенесет тебя в Тайный квартал. Это была высшая пространственная магия, и Гермионе оставалось только тихо завидовать такому безопасному и эффективному способу прохода. «Куда там стене Косого переулка!» — сокрушалась она.

Отойдя от первого шока, Гермиона подверглась второму. Нет, она, конечно, примерно представляла себе, что квартал огромен, но даже не думала, насколько тут волшебно: тут отовсюду лилась магия, если ее можно было и не разобрать, то напитаться силой не составляло труда. Множество всяких магазинов манили Грейнджер волшебными вывесками, отовсюду слышался веселый хохот болгарских магов, в воздухе витал притягательный аромат заколдованных яств. Гермиона зашла в первый попавшийся магазин, на вывеске которого были изображены метла и снитч, и обомлела в очередной раз.

Во-первых, магазин по размерам был не меньше, чем библиотека Хогвартса, а во-вторых, чего тут только не было! Взгляд упал на очередную модель «Нимбуса», и Гермиона неодобрительно покачала головой из-за смутного чувства тревоги. Осторожно пройдя к подарочным наборам по уходу за метлами, на стенде с которыми была нарисована тряпка, полирующая метлу, она принялась рассматривать и выбирать, что именно подарить Гарри. Проблема была в том, что, хоть она подтянула болгарский в речевом плане и даже заранее вызубрила несколько фраз, письменный язык она не учила. Слава Годрику, ей на помощь пришел продавец, и Гермиона с радостью к нему обратилась. Оформив заказ и оплатив покупку, она вышла на улицу.

В отличие от Косой аллеи, тут было чисто. И нигде не было очередей. А еще тут было много, ну просто ОЧЕНЬ много магазинов на квиддичную тематику, и Грейнджер усмехнулась. Еще на первом курсе Гарри просветил её в вопросах его любимой игры. Хотела того Гермиона или нет, однако она запомнила, что Болгария — это родина квиддича. Однако помимо спортивных магазинов были тут и книжные, и ателье, и аптеки, и детские магазины, и канцтовары. Еще тут были экскурсионные агентства как по магической, так и по маггловской Софии. Гермиона записалась на экскурсию по маггловской части города. Удостоверившись, что все записала правильно и попала в англоязычную группу, она направилась к выходу из Тайного квартала, полная самых ярких впечатлений.

На самом деле, Гермиона чувствовала себя немного одиноко в незнакомой стране. Родители по-прежнему пропадали на работе; к счастью, они понимали, что их дочь очень ответственная, и отпускали ее гулять одну. На родителей Грейнджер не злилась — понимала она все, однако все равно как-то было пусто на душе. Еще она очень скучала по своим друзьям. Особенно по Гарри, впрочем, были и те, кого она предпочла бы в жизни не встречать. Разумеется, речь шла о Малфое. Этого типа она готова была не видеть хоть всю жизнь.

Что еще поразило Гермиону в магической торговой точке Софии, так это выход. Если с Косой аллее выход в маггловскую часть был только через паб «Дырявый котел», то тут в игру снова вступала пространственная магия. Тут у выхода стояли маленькие — по сравнению тем, что у входа, конечно — Исполинские горбатые; нужно было мысленно им показать, куда хочешь попасть, и один из них обдавал тебя пламенем. Для магглов ты возникал будто из воздуха, но на тебя никто не обращал внимания. «Вот! — думала Грейнджер. — Вот это я понимаю, чары Отвлечения внимания и их применение!» Гермиона уже сейчас думала переселиться на ПМЖ в Софию и колдовать в свое удовольствие.

Дорога до отеля прошла тихо и спокойно. Открыв номер, Грейнджер горько вздохнула: было уже восемь вечера, а родителей по-прежнему не было в отеле. На самом деле Гермиона уже привыкла к такому расписанию, но все равно было горько. Она просыпалась — родители уже на работе, она засыпала — их ещё не было.

Номер представлял из себя две комнаты: для Гермионы и для четы Грейнджеров. В детской комнате была одна большая кровать, резной шкаф, пара тумбочек, резной дубовый стол и деревянный стул с мягкой подушкой, всё в светлых тонах. Окно выходило на тот самый парк, что так полюбила Гермиона. Устало вздохнув, она поплелась в ванную и, наскоро приняв душ и переодевшись, упала спать, даже не поужинав. Ее ждал новый день, полный новых впечатлений и не самых приятных сюрпризов.

* * *

Вот и закончился месяц, проведенный в Болгарии. Гермиона, полная самых разнообразных эмоций, но, в основном, положительных, решила на следующих каникулах снова здесь побывать и посетить магические достопримечательности, хотя и маггловские ее очень впечатлили. Как назло, о фотографиях, обещанных друзьям, она вспомнила только под конец месяца и сейчас как угорелая носилась по Софии, прося прохожих ее сфотографировать.

Решив любимый парк оставить напоследок, Гермиона фотографировалась в самых красивых местах: и на побережье, и на скамеечке около цветущих кустов, и просто делала снимки закатов, ночной Софии и исторических мест. Еще она размышляла, сможет ли проявить пленку в волшебном проявителе, чтобы получить движущиеся снимки.

Как назло, в парке народу практически не было из-за пасмурной погоды. Гермиона уже почти совсем отчаялась найти хоть кого-то, кто смог бы ее сфотографировать, однако взгляд упал на дерево, что стояло позади ее любимой лавочки. Под деревом сидел и читал какой-то парень, который отталкивал одним своим видом. Он был крайне угрюмым: лицо напряглось под взглядом Гермионы, даже отсюда можно было увидеть, насколько тяжелый у него взгляд. Но если не он, то кто тогда, спрашивается, ее сфотографирует?!

Гермиона собрала всю свою гриффиндорскую храбрость в маленький кулачок и с упрямством горного тролля пошла в сторону мальчика — да юноши же! — от чего последний, кажется, напрягся еще больше. Подойдя вплотную и привлекая его внимание настойчивым покашливанием, она произнесла:

— Съжалявам⁽¹⁾, — На неё подняли по-настоящему тяжелый взгляд, отчего по спине побежали ледяные мурашки.«Куда там Снейпу!» — лихорадочно подумала Гермиона и замолчала.

— Ти помогна?⁽²⁾ — спросил Виктор, явно насмехаясь над ее реакцией. О да, Крам знал, какой у него бывает тяжелый взгляд. Однако эта Гер-ми-во-на не убежала, как остальные, а лишь сильнее сжала кулачки; еще немного, и хрустнут пальцы. Вопрос же Виктора вывел её из оцепенения, виной тому был глубокий и чуть насмешливый голос.

— Д-да, ти не можа да ме снимат?⁽³⁾ — спросила она все еще с акцентом, однако упрямо посмотрела в глаза Виктору, отчего тот опешил и коротко мотнул головой.

Гермионе не пришлось объяснять своему невольному фотографу как делать снимки, да и волшебные фотоаппараты от маггловских ничем не отличались, только проявителем. Виктор сделал пару фотографий Гермионы на фоне прекрасного вида с холма и, по ее просьбе, на полюбившейся ей скамеечке, однако прежде, чем фотокамера вернулась к хозяйке, откуда ни возьмись появился явно рассерженный мистер Грейнджер:

— Гермиона! — воскликнул он, схватив её за руку и потащив за собой в ожидающую машину. — Где тебя носит?! Такси уже пять минут ждет! Мы так в аэропорт опоздаем!

Гермиона была удивлена собственной рассеянности и тому, что совсем потеряла счет времени. «Должно быть, долго искала фотографа!» — думала она, оплакивая свою камеру; она знала, что, когда отец в таком настроении, с ним лучше не спорить. Обычно он был добрый и мягкий, но когда такой, то последнее слово всегда оставалось за ним.

Впрочем, обескуражена была не только Гермиона, но и Виктор.

«И что теперь мне с этим делать?» — думал он по пути в Тайный квартал.

* * *

Девятнадцатого сентября одна тысяча девятьсот девяносто второго года в Большой зал школы Чародейства и Волшебства Хогвартс влетел запоминающийся черный филин. Филин лениво пролетел до стола факультета Гриффиндор, где скинул свою ношу в руки слегка обескураженной тринадцатилетней волшебнице. Волшебницей была второкурсница Гермиона Грейнджер, напротив которой сидели ее лучшие друзья: Гарри Поттер и Рон Уизли.

— От хофо эфо? — спросил Рон, как всегда не удосуживаясь прожевать тост и с любопытством посматривая на объемистый конверт.

— Я не знаю! — воскликнула Гермиона. Она и вправду не знала, кто мог бы ей что-то подарить, кроме друзей или родителей, которые ей уже и так подарили книги самого Локхарта. Филин, тем временем, удостоверившись, что конверт упал в руки адресата, полетел прочь.

Грейнджер же совсем забыла о птице и осторожно, стараясь ничего не повредить, вскрыла конверт. Сначала из него выпала записка, в которой одновременно размашистым и мелким почерком было написано всего пара предложений:

«С днем рождения, Гермивона!

P.S. Фотоаппарат верну при следующей встрече».

Гермиона непонимающе тряхнула головой и решила посмотреть, что же еще ей прислали. К её величайшему удивлению, в конверте оказались ее собственные колдографии, да еще и проявленные в волшебном растворе! Она так обрадовалась, что все остальное вылетело из головы, и она принялась показывать снимки друзьям. Только к вечеру, после насыщенного дня засыпая под красным балдахином, она вспомнила темные глаза, смотревшие на нее со смешинкой, и пообещала себе, что следующим летом она обязательно выяснит, кто этот мальчик!

1) Извини.

Вернуться к тексту

2) Тебе помочь?

Вернуться к тексту

3) Д-да, ты не мог бы меня сфотографировать?

Вернуться к тексту

Второй год обучения в школе Чародейства и Волшебства Хогвартс для нашей героини стал ещё опаснее первого. Нет, ну кто бы мог подумать, что первокурсница пронесёт в школу темномагический артефакт и выпустит на свободу фиг-знает-скольки-летнего Василиска, который, в свою очередь, будет обращать студентов в камень.

Если бы не друзья, которые без неё не сдадут экзамены и не окончат Хогвартс, она бы уже давно забрала документы и перевелась в тот же Шармбатон. Дурмстранг она изначально не рассматривала — из-за жуткой репутации и наличии такой дисциплины, как Тёмные Искусства. В одном Грейнджер была уверена на все сто процентов: в Хогвартсе с каждым годом становилось всё опаснее.

Однако Гермиона и не подозревала, насколько кардинально решение родителей сменить место жительства изменит и её жизнь заодно.

А начиналось всё вполне хорошо…

Бизнес четы Грейнджеров в Болгарии за неполный год принёс больше прибыли, чем эта же стоматология в Англии. Недолго думая Джин и Хьюго Грейнджеры оформили гражданство в Болгарии на себя и свою несовершеннолетнюю дочь Гермиону, а свой бизнес в Англии оставили на попечение брату Хьюго — Джону.

Пока Гермиона сдавала экзамены в школе, родители купили небольшой симпатичный коттедж в тихом районе Софии, в двадцати минутах от своей клиники. Родители не знали, как Гермиона воспримет переезд, поэтому её комнату они постарались обустроить точно так же, как и на родине: те же нежно-бежевые обои, такой же персиковый ковёр — даже флаг её факультета над кроватью повесили, — те же книги в шкафу, привезенные вместе с флагом. Стол, правда, чуть темнее, чем в Англии, но и прочнее, и стул пришлось купить новые, не тащить же в аэропорт мебель! Родители даже исполнили её давнюю просьбу: купили ей большого рыжего кота с приплюснутой мордой и кривыми лапами. Продавщица сказала что этот полукниззл, очень умный и верный кот, никак не мог найти себе хозяина — его часто возвращали из-за скверного характера. Но отчего-то Грейнджеры были уверены, что кот и Гермиона обязательно подружатся.

Остальной же дом выглядел как нечто среднее между тем, к чему привыкли Грейнджеры, и тем, к чему им ещё предстояло привыкнуть. Например, печь они переделали в привычный англичанам камин. В гостиной и спальнях ничего менять не стали. Кухня претерпела изменения и превратилась в столовую Грейнджеров английской версии. Ещё, как у любого болгарина, у Грейнджеров был огромный сад, в котором родители установили для своей девочки садовые качели и подкрасили веранду. Кусты и сад Джин решила высаживать сама.

Надо признать, что снаружи домик выглядел вполне милым: первый этаж был из камня, а второй — из дерева. Окна, как ни странно, стояли пластиковые. От калитки к дому вела тропинка из красного камня, вдоль забора росли приятные глазу садовые цветы, так распространенные в Софии.

Пока Хьюго Грейнджер встречал дочь в аэропорту, Джин Грейнджер готовила праздничный семейный ужин, то и дело подливая молока рыжему прохвосту Живоглоту.

Отец и дочь вернулись как раз к тому моменту, как Джин заканчивала накрывать на стол.

— Мама! — радостно воскликнула Гермиона, обнимая маму, по которой за год успела соскучиться.

— Гермиона, ты так подросла! — заявила та, обнимая дочь в ответ. Отец просто наблюдал за этой идиллией со стороны и улыбался тому, что наконец-то вся семья была в сборе.

— Проходите за стол, а то все остынет, — Джин, отпустив дочь, поцеловала мужа и сама села на стул.

Дважды повторять не пришлось: усталая с дороги Гермиона, заняв свое место, накинулась на еду так, будто не ела последние дней десять. Джин молча качала головой, поражаясь её аппетиту, а Хьюго пробормотал что-то вроде «Растущему организму нужно много кушать» и сам принялся за праздничный ужин.

За ужином Гермиона рассказывала о своих школьных успехах, о своих друзьях и новом «преподавателе», рассказала она и о том, что была на смертининах сэра Николаса и о том, как эти самые смертинины проходили.

Правда, она ни слова не сказала о василиске и о том, что была пленницей его взгляда, чтобы родителей не пугать.

Родители же рассказали Гермионе о переезде, вернее, просто поставили её перед фактом, что вот теперь они все живут тут. Гермиона, на удивление, была не против сменить дождливую и серую Англию на тёплую и многоцветную Софию. А когда на колени Гермионе вспрыгнуло что-то рыжее, толстое и пушистое, она чуть в обморок не упала от счастья. Наконец-то у неё есть кот, который сможет поехать с ней в Хогвартс! Как давно она об этом мечтала!

Засыпала Гермиона довольная жизнью, не подозревая, какое разочарование её ждёт впереди.

* * *

Проснулась она от стука в окно. Сначала Гермиона не поняла, что она делает дома, но через полминуты события вчерашнего дня и вечера вернулись, и Гермиона вспомнила, что теперь она является гражданкой Болгарии.

Сладко потянувшись, Гермиона пошла открывать окно пернатому почтальону, гадая, кто мог ей написать так рано. Отдёрнув штору, она увидела прошлогоднего чёрного филина, что принёс ей подарок на день рождения. «Ой! А я ведь совсем про него забыла!» — подумала Гермиона, вспомнив о мальчике с тяжёлым взглядом. От воспоминаний её аж передернуло. Однако окно сове она открыла и даже послание отвязала; птица, как и в прошлый раз, не стала ждать ни угощений, ни ответа; громко ухнув, филин вылетел через тоже окно. Гермиона меж тем присела на краешек кровати и стала осторожно разворачивать послание, почему-то при этом волнуясь. На пергаменте было написано всего одно предложение:

«В парке на твоей скамейке в 14:00

В. К.»

От чего-то сердце Грейнджер забилось быстрей, она взглянула на часы: десять утра. Вздохнув, она направилась в ванную. Умывшись и хорошо позавтракав — она умела и любила готовить, — Гермиона принялась распаковать вещи, коих было не так чтобы слишком много, но достаточно, да и из некоторых вещей она уже выросла. Вот их следовало сложить отдельно и отдать маме, а та пожертвует их на благотворительность.

Кстати из записки, оставленной мамой, Гермиона узнала, что они с отцом на работе до позднего вечера, а значит, ужин придётся готовить младшей из Грейнддеров, а для этого надо будет сходить в магазин за продуктами. Решив, что в магазин сходит после того, как ей вернут её фотоаппарат, Гермиона надела синие летнее платье и голубые босоножки; волосы она решила сегодня завязать в низкий хвост. Прихватив «Мастера и Маргариту» и деньги на продукты, что родители оставили на тумбочке в прихожей, Гермиона направилась в сторону парка.

В этот раз она добиралась довольно долго, то и дело спрашивая дорогу, но в итоге все равно пришла на несколько минут раньше. Заняв любимую скамейку и уткнувшись в книжку, она стала ожидать своего визави. Который, впрочем, все равно не пришёл, хотя Гермиона заметила это, только когда начало смеркаться.

Нахмурившись Гермиона закрыла книгу и, обуреваемая не самыми весёлыми мыслями и обзывая этого В. К. нелестными эпитетами, она в плохом настроении пошла в сторону дома, по пути зайдя в магазин — Гермиона быстро запомнила дорогу. Приготовив ужин — стейк с картофельным пюре и салатом из овощей — и перекусив в одиночестве, так как родители до сих пор не вернулись, она, приняв вечерний душ, быстро уснула.

…Чтобы с утра проснуться от такого же стука в окно. «Дежавю какое-то» — думала Гермиона, открывая окно тому же филину и принимаясь читать новое послание; впрочем, сегодня в записке, помимо, времени были ещё и извинения этого В. К.:

«Прошу простить меня, мисс Гермивона, меня задержали. Надеюсь, Вы дадите мне ещё один шанс. В том же месте в то же время. В. К.»

Вчерашней обиды как не бывало, ну, не смог человек прийти, с кем не бывает? Вот даже извинился.

Сегодняшний день Гермиона провела за чтением вчерашней книги. Впрочем, она снова не опоздала и снова захватила с собой книгу... Чтобы опять никого не встретить…

… «Нет! Ну это уже свинство какое-то! — думала Грейнджер, переворачивая сочный кусок мяса и вытирая каплю масла, попавшего на щеку. — Кем этот... этот себя возомнил?!» — она была зла на этого В.К., что уже дважды не пришёл на встречу, которую сам и назначил.

«Вот я ему устрою, когда мы все-таки встретимся», — рассеянно думала Грейнджер, погружаясь в мир сновидений.

И вновь Гермиону разбудил стук клюва о стекло её окна. И вновь тот же филин. Грейнджер не хотела открывать, она упрямо делала вид, что спит, на что, похоже, филину было плевать, и он продолжал методично стучать в окно. Гермионе пришлось открыть, а то соседи не весть что подумали бы. Филин, как и в предыдущие разы, ничего не стал ждать и улетел, как только Гермиона отвязала послание. В послание на этот раз по мимо пергамента с извинениями была и лилия, сделанная из оригами. Стоило Гермионе к ней притронуться, как та начала «оживать», становясь настоящей и значительно прибавляя в размере.

«Придётся вазу искать», — подумала Грейнджер, находясь в восхищении от такого уровня колдовства. Поставив цветок в первую попавшуюся вазу и налив туда воды, она пошла в ванную и только там поняла, что сегодня что-то будет. Нехорошее у неё было предчувствие, ой, нехорошее. Впрочем, спускаясь в кухню, Гермиона быстро обо всем забыла, потому что родители сегодня были дома. После дежурных фраз и вкусного завтрака Гермиона вместе с матерью разбирала вещи — на нужные и не очень. По итогу проверки было принято решение завтра же сходить в магазин за новым гардеробом обеим Грейнджер.

Сидя в парке на своей скамейке, Грейнджер начала потихоньку закипать, потому что этого В. К. не было уже пятнадцать минут, и теперь уже даже на книгу не удавалось отвлечься. Впрочем, все мысли Гермионы тут же улетучились, когда к ней пронеслось нечто серебряное и светящиеся. Через пару секунд это «нечто» приняло форму лани и заговорило голосом профессора Снейпа:

— Мисс Грейнджер, немедленно возвращайтесь домой, я не собираюсь тратить на вас весь свой день. Нам предстоит тяжёлый разговор, касающийся вашего дальнейшего обучения в Хогвартсе. — как только профессор закончил говорить, лань растворилась. Гермиона стремглав, забыв книгу, побежала к выходу из парка, думая, что могло бы поставить под удар её учёбу в школе. «Неужели это все из-за лилии?» — отчаянно думала она. «Но ведь это даже не я!», «Нет, меня не могут исключить! Или могут?!»

Обуреваемая не самыми приятными мыслями, Гермиона не заметила, что за ней все это время наблюдал высокий светловолосый парень с её фотоаппаратом в руках.

А Алексей думал, как объяснить Виктору, почему он не вернул этой девочке фотоаппарат.

* * *

Виктор был безумно рад окончанию этого года. Пятый курс выдался для него довольно тяжёлым. Нет дело не в экзаменах — которые Виктор сдал на высший балл, не без труда, конечно — и тем более не в усиленных тренировках по квиддичу. Просто Виктор очень переживал за одну не в меру активную и неугомонную девочку. Но, пожалуй, стоит начать с начала.

В том году, когда к нему подошла эта Гермивона с фотоаппаратом в руках, Виктор напрягся не из-за неприязни к ней. Нет, он напрягся потому, что подумал: та его узнала и хочет попросить у него совместное колдофото.

Отчего-то Виктору захотелось с ней общаться, но в тоже время он не хотел, чтобы она была его фанаткой, думающей только о квиддиче и боготворящей Виктора, словно он второй Мерлин.

Такое отношение к своей персоне откровенно бесило Крама, ведь, в сущности, он был обычным мальчишкой, просто немного талантливее остальных. На самом деле, ему не хватало именно обычного отношения к себе.

Из всего своего окружения Крам мог нормально общаться только с Поляковым, ну и ещё с тройкой ребят с курса. Остальные же смотрели на Крама, как на зверька заморского, планируя разорвать его на сувениры.

Больше всего Виктору было обидно за женскую часть общества, которой сам Виктор был интересен только благодаря своей славе и таланту на квиддичном поприще, а вот не будь всего этого, в его сторону даже не посмотрели бы, пока, по крайней мере. Виктор прекрасно осознавал, что с фанатками у него ничего не выйдет и даже пытаться не стоит: они все одинаковые, пустые и безликие. Но, что бы там ни думал Виктор, звание талантливого ловца и лучшего ученика накладывало определённые обязательства, и хотел он того или нет, а общаться с фанатами и прессой приходилось.

Однако эта девушка, которую вначале он принял за магглу, его чем-то зацепила, а вот чем — пока не ясно. Но она точно была особенной.

Когда Гермивона попросила сфотографировать её, Виктор расслабился и, как и просили, сделал несколько снимков. Потом за ней пришёл отец, а Виктор решил проявить плёнку.

Сидя в своей спальне, Крам с непонятно откуда взявшейся нежностью рассматривал «живые» фотографии юной Гермивоны и глупо чему-то улыбался. На фотографиях она мило улыбалась и призывно махала маленькой ручкой — если это были не пейзажи, которые, впрочем, открылись для Крама с новой стороны. Прежде чем отправлять ей такой «подарок», Виктор сохранил себе пару снимков.

Крам до сих пор не знал, зачем навёл о ней справки — хотя нет, знал, и ему было немного стыдно. Благодаря отцу, он быстро нашёл всю имеющуюся информацию об этой Грейнджер, благо Хогвартс не являлся секретным учебным заведением.

Оказалась, что она ученица Хогвартса, второкурсница, если точнее, и учится на факультете храбрых — на этом моменте Крам улыбнулся, вспомнив их последнюю встречу, — девочка-отличница, иногда влипает в неприятности из-за Поттера и Уизли, но не суть. Судя по досье и информации, Гермивона дружит только с этими двумя, в конфликты не вступала предпочитая держаться в стороне. Свободное время проводит либо в гостиной факультета, либо в библиотеке. Родители-магглы работают дантистами — Виктор полдня угробил, чтобы понять, что они целители зубов — имеют свой бизнес и планируют расширяться.

Конечно, Виктор за короткий срок смог найти как можно более полную информацию о ней, однако и этого ему было мало. Крам хотел бы лично с ней пообщаться.

Когда Виктор посылал ей «подарок», он долго решал: приказывать ли Хроносу ждать ответа или нет. В итоге после долгих терзаний он решил, что будет лучше, если они познакомится лично. В академию Виктор возвращался вновь угрюмым и как всегда ни с кем, кроме Полякова, не общался, а спокойно учился и тренировался. Так продолжалось ровно до того момента, пока один парень с третьего курса не получил письмо от своего младшего брата, что учился в Хогвартсе. В письме Алекс писал, что какая-то Тайная комната открыта и уже есть жертвы Ужаса, что охраняет её. До определённого момента Виктор не слушал чужой разговор, а думал о своём, но все изменилось после фразы Кирилла:

— Он охотиться на магглорожденных и превращает их в камень, — после этого Виктор более внимательно следил за школьным сплетнями и слухами о Хогвартсе — в Дурмстранге гадали, что за зверь такой диковинный?

Когда в очередном письме Кириллу Алекс написал, что жертвой стали магглорожденная второкурсница и чистокровная староста, Виктор ходил мрачнее тучи: он точно знал, кто пал жертвой монстра, но ничего не мог поделать, потому что он был в Дурмстранге.

Единственное, чего по-настоящему хотел Крам, это приехать в Хогвартс и учиться там, чтобы всегда иметь возможность защитить такую беззащитную и такую хрупкую девочку, а ещё лучше забрать её в Дурмстранг, где он точно сможет о ней позаботиться и защитить её от кого и чего угодно, однако Виктор понимал, что это невозможно. И все, что ему оставалось, это сидеть и ждать, пока созреют мандрагоры. У Виктора, кстати, тоже была версия насчёт этого монстра: он думал, что эта тварь — нечто вроде Медузы Горгоны, но с возвращающим эффектом.

Поляков, видя подавленное состояние друга, пытался его растормошить и дать понять, что все будет хорошо, но Виктор либо молча хмурился, либо брал свою метлу и уходил летать. После нескольких провальный попыток Алексей отстал от Виктора и просто молча ему сочувствовал про себя, поражаясь, как же глубоко засела та девочка в голове — и сердце? — лучшего друга. И если бы не расстояние и банальная невозможность, Алексей предположил бы, что она подлила Виктору Амортецию.

Когда в Дурмстранге узнали, что всему виной василиск, никто вначале не поверил, потому что взгляд василиска убивал. Потом разбирались, что, по сути, никто и не смотрел на короля змей прямым взглядом. Кошка через воду, Джастин сквозь призрака — дурмстрангцы недоумевали, зачем в школе призраки, — Криви через камеру, а девочки через зеркальце. На вопрос, как он передвигается, Кирилл дал ответ, что по трубам, и даже сказал, что обо всем догадалась та сама магглорожденная второкурсница. Студенты военной академии поражались халатности персонала и храбрости и умению Поттера — даже тут узнали о сражении в Тайной комнате. А Виктор тихо выдохнул, когда узнал, что жертвы проклятия змея пришли в норму.

Сдавал экзамены Крам с лёгким сердцем, предвкушая следующую встречу с этой невероятно умной и храброй девочкой.

* * *

О её прилете в Болгарию Виктор узнал, когда её самолёт приземлился в аэропорту Софии — у него были свои источники информации.

* * *

На первую встречу Виктор не смог прийти из-за внезапной тренировки — тренер выловил его у выхода из дома и буквально силой потащил на поле. Краму было очень стыдно, и он послал записку с извинениями и назначил следующую встречу.

* * *

На вторую встречу Крам не попал благодаря отцу, что потащил его на какой-то архиважный приём. Тогда Виктору хотелось провалится от стыда сквозь землю, но вместо этого с извинениями он послал ей магический цветок.

* * *

Накануне третий встречи в поместье к Крамам приехали дедушка и бабушка Виктора; тот их давно не видел и не мог отказать себе в удовольствии от общения с ними. Поэтому Виктор обратился за помощью к лучшему другу. Разумеется, Алексей ему не отказал, правда, посмеялся, что Виктор сам боится, хоть и проделывает невероятные финты в воздухе, на что сам Крам только тяжело вздохнул.

* * *

К удивлению Виктора, Алексей вернулся рано, да ещё и с фотоаппаратом, который должен был отдать Гермивоне. Впрочем, после объяснений все оказалось только более запутанней, и Краму стало интересно, кто это шлёт в открытую Патронуса и почему девочка побледнела и со всех ног побежала в неизвестном направлении.

«Неужели у неё проблемы?» — думал Крам, переваривая информацию.

Домой Гермиона бежала настолько быстро, насколько позволяли ей её не слишком-то длинные ноги и нормальное знание маршрута. Всё это время Грейнджер думала, какого Мерлина сейчас происходит и что самый нелюдимый, а ещё, чего греха таить, самый злобный и несправедливый профессор в истории Хогвартса забыл у неё дома

«И в другой стране! Как нашёл только?! И что ему надо?» — гадала напуганная Гермиона.

За своими размышлениями она не увидела мужчину, выходившего из-за поворота к её дому. Благо, мужчина заметил её и прежде, чем Гермиона врезалась в него, отошёл с её пути, подхватил под локоток, поставил напротив себя и принялся изучать её холодным и расчетливым взглядом, то и дело поджимая губы и неодобрительно качая головой, чем явно озадачил спешащую Грейнджер.

Красная как томат после быстрого бега, с растрепанной прической и сбившимся дыханием Гермиона не производила впечатление одной из самых перспективных студенток Хогвартса, как его обнадежил Ворон, прибывший вслед за директором Дурмстранга.

— Надеюсь, Ворону удастся вас подготовить, мисс Грейнджер. До встречи в октябре, — сказал он на чистом английском и с лёгким хлопком аппарировал прочь.

А Гермиона лишь удивлённо хлопала глазами, ошарашенно смотря на то место, где только что стоял высокий худощавый человек с длинными тёмными волосами и козлиной бородкой. Одет незнакомец был в белый плащ, голос у него был скрипучим, глаза тёмные и холодные.

«Как у профессора Снейпа», — внезапная ассоциация заставила её чуть улыбнуться.

В общем, неприятный тип. Тряхнув головой, она привела свой внешний вид в порядок и уже более спокойно вошла в дом.

Первое, что услышала Гермиона, это мамино предложение чаю и вежливый отказ профессора Снейпа. Сердце юной Грейнджер пропустило удар и сжалось в ожидании худшего. Похолодев и побелев, она на негнущихся ногах прошла в гостиную, где действительно обнаружился профессор Снейп.

Он не изменил своему любимому черному цвету. Правда своей учительской — читай, повседневной — мантии профессор предпочёл чёрные штаны и шелковую рубашку, а вместо учительской обуви, о которой по школе ходили самые невероятные слухи, надел обычные маггловские ботинки чёрного цвета. Волосы Снейп собрал в низкий хвост, а на носу появились прямоугольные очки. Гермиона, которая такого не ожидала, удивлённо-ошарашенно уставилась на преподавателя, неприлично при этом приоткрыв рот. Сейчас профессор Снейп одновременно отталкивал и приковывал взгляд.

— Гермиона! — первым появление дочери заметил Хьюго, Снейп быстро перевёл взгляд с миссис Грейнджер на Гермиону, и в его взгляде та без труда прочитала… сочувствие?

«Эй! С чего бы Снейпу мне сочувствовать?» — она в который раз за три минуты тряхнула головой, прогоняя наваждение.

— Ну, мы оставим вас, — подала голос миссис Грейнджер; она уже знала, что скажет этот милый профессор её дочери, а видеть её в этот момент было выше сил Джин. Хьюго разделял мнение своей жены, поэтому направился вслед за ней, а Гермиона заняла соседнее с профессором Снейпа кресло.

— Мисс Грейнджер, — профессор устало провел ладонью по лицу, чем вызвал ещё больший шок в её глазах, — Гермиона, — та в ужасе уставилась на зельевара.

— Мне жаль, но отныне вы не являетесь студенткой Хогвартса, — Северус выжидающе смотрел на свою ученицу, ожидая худшего, и его ожидания тут же оправдались: глаза её в неверии и отчаянии распахнулись, чтобы через мгновение наполниться злыми слезами.

— ЧТО? ПОЧЕМУ ЭТО? ЭТО ИЗ-ЗА ЦВЕТКА?! НО ВЕДЬ Я ДАЖЕ НЕ КОЛДОВАЛА!!! — Гермиону била крупная дрожь, она была в панике, она не понимала, за что её исключили из Хогвартса, чем она такое заслужила? И не замечала, как уже рыдает в голос, одновременно пытаясь лихорадочно соображать; впрочем, сейчас соображалка помахала ручкой и уступила место панике, отчаянию и злобе.

Что теперь с ней будет? У неё отберут палочку и сотрут ей память?! Или сделают сквибом и все равно сотрут память? Как же она без Хогвартса? Без друзей. Хогвартс за два года стал для Гермионы больше чем домом, там она наконец-то завела настоящих друзей. В Хогвартсе она могла себя реализовать, да, там сложно, но это намного лучше, чем в мире магглов со стертой памятью и совсем без магии.

Неожиданно Гермиона горько рассмеялась. Все правильно, у неё редко когда все было хорошо. От проблем и своего одиночества она сбегала в мир книг, где хотя бы на пару часов могла забыться. Наверное, это звучало странно, ну какие проблемы могли быть у ребёнка, тем более у маленькой девочки?

* * *

Начнём наверное с того, что Гермиона с самого детства была странным и необычным ребёнком: она не болела детскими болезнями, у неё без боли резались зубы, она редко плакала и закатывала истерики родителям. Те, впрочем, постоянно пропадали на работе, оставляя маленькую Гермиону с Джоном, а тот, в свою очередь, читал Гермионе все, что под руку подвернется, в противном случае она громко и долго плакала.

Росла она на удивление серьёзным ребёнком, предпочитающим обычным детским игрушкам головоломки. Стоит отметить, что головоломки, а в дальнейшем и страсть к детективам стали опорой для развития её способностей.

Гермиона была одиноким ребёнком, почему-то ей не удавалось завести друзей.

«Разные интересы», — пожимала плечами уставшая Джин после очередного вопроса дочери «Что со мной не так?».

Родители, как и сама Гермиона, действительно не знали, почему остальные дети предпочитали держаться подальше от неё, и тогда она с головой погрузилась в учебу, чтобы доказать, что не хуже других.

Когда пришло письмо из Хогвартса, Гермиона сразу поверила в то, что она волшебница. Заранее прочитав книги за первый курс, она вовсю предвкушала попадание в мир магии; ведь Гермиона точно знала, что там её поймут и не будут сторониться. Увы, но и в Хогвартсе первое время её обходили стороной из-за тяги к знаниям; потом, конечно, она нашла своих друзей и зажила, как ей казалось, нормальной жизнью, и вот сейчас у неё это отнимут. И все станет как прежде. Она снова останется совсем одна. Отчаяние и боль с новой силой захлестнули сердце маленькой Грейнджер.

* * *

Северус Снейп ещё со времен своей дружбы с Лили не мог терпеть женских слез; что бы о нем там ни говорили, но слезы — это ожидаемая реакция такой студентки, как эта гриффиндорская выскочка на новость о переводе из Хогвартса. Поэтому он терпеливо ждал, когда уже солёный водопад прекратится, и он сможет все объяснить

«И почему дети, а в особенности всякие магглорожденные гриффиндорки такие импульсивные?» — думал он, сжимая в кармане Зелье Спокойствия.

Неожиданностью для Снейпа стал резкий приступ истерики у бедной Грейнджер, но даже это не помешало ему взять ситуацию под контроль и с легкостью коснуться поверхностных мыслей своей в скором времени бывшей ученицы. Покачав головой, профессор Снейп достал из кармана так теперь необходимый флакончик и протянул его ей:

— Мисс Грейнджер, — устало вздохнул он, тщетно пытаясь скрыть раздражение, — возьмите себя в руки и выпейте зелье. Никто. Не. Собирается. Стирать. Вам. Память, — со всей возможной строгостью выделяя каждое слово, проговорил Снейп. — К тому же это противозаконно, — чуть подумав, тихо добавил он.

На Гермиону это, как ни странно, подействовало; она перестала безумно хохотать и удивлённо посмотрела на Снейпа, принимая из его рук склянку с зельем и послушно выпивая содержимое.

Ровно через тридцать секунд взгляд Гермионы приобрел осмысленное выражение, тело перестало непроизвольно всхлипывать, дорожки слез высохли, а лицо стремительно краснело от понимания, КОМУ она только что устроила истерику.

«И ведь он теперь будет над всем Гриффиндором издеваться», — сокрушенно подумала она.

— Мисс Грейнджер, поверьте, для издевательств над вашим факультетом у меня и без того много поводов, эта встреча строго конфиденциальна, и ничего из здесь произошедшего и сказанного в Хогвартсе не выйдет за пределы кабинета директора Дамблдора.

— Директора Дамблдора? — переспросила Гермиона, вспоминая о преданиях, что передавались из уст в уста в гостиной львиного прайда, о том, что Снейп умеет читать мысли.

«Значит, не слухи?» — ещё сильнее изумилась Грейнджер, хотя, казалось бы, сильнее было некуда.

— Не слухи, — кивнул Снейп. — Однако я надеюсь, что сокрытие информации будет двустороннее, — произнёс он, насмешливо глядя на вспыхнувшую Гермиону. Уж в чём в чём, а в распространении сплетен её ещё не обвиняли.

Впрочем, она сменила гнев на милость, поняв, что профессор по-своему пытался разрядить атмосферу, и несмело улыбнулась ему.

— Я рад, мисс Грейнджер, что вы пришли в себя и готовы адекватно, — на последнем слове он сделал акцент, заставив её снова покраснеть, — воспринимать информацию.

Снейп сверху вниз глянул на Гермиону, ожидая кивка. Та действительно отбросила все свои мысли и сосредоточилась на словах профессора.

— Видите ли, мисс Грейнджер, теперь вы являетесь гражданкой Болгарии и не имеете права на образование в стенах Хогвартса… Дайте мне закончить! — оборвал он её, едва она открыла рот. — Не перебивайте своего собеседника, мисс Грейнджер, это, по крайней мере, невежливо.

Гермиона стыдливо опустила голову, признавая свою неправоту и справедливость замечания Снейпа, а тот, приняв раскаяние, продолжил:

— Я не силен в законах магических школ, никогда, знаете ли, не интересовался этим вопросом, однако могу сказать с уверенностью, что отныне вы являетесь студенткой Дурмстранга, — Снейп замолчал, наблюдая на лице Гермионы целую палитру эмоций. Та сначала не поверила, потом разозлилась, затем заинтересовалась.

«Должно быть, законами магических школ», — пронеслась ехидная мысль в голове профессора.

А затем Грейнджер нахмурилась, усиленно о чем-то думая. Зельевар помолчал, давая ей переварить выданную им информацию. Наконец получив кивок, Северус Снейп продолжил свое повествование:

— Итак, как вы, наверное, догадываетесь, образование во всех школах разное. Дурмстранг — это что-то вроде военной академии в магическом мире, — на этих словах лицо Гермионы приняло зелёный оттенок. — Многие считают, что в Дурмстранге учатся только представители сильного пола, однако это не так, но нас сейчас интересуют не студенты этой академии, а её предметы. Один и самый главный — это Тёмные Искусства, — Снейп вновь замолчал, наблюдая за стремительно побледневшей ученицей.

Гермиона слушала его, не веря своим ушам. Мало того, что она меняла тихий и уютный Хогвартс на какую-то казарму, так теперь её будут учить не защите от Тёмных Искусств, а Тёмным Искусствам. От такой перспективы уже забытая истерика вновь дала о себе знать. Впрочем, на этот раз Снейп расценил выражение её лица иначе:

— Не беспокойтесь, мисс Грейнджер, ни директор Дамблдор, ни я не позволим вам отправиться в Дурмстранг неподготовленной.

— Неподготовленной? — даже в таком состоянии Гермиона смогла уловить суть.

— Вот именно, я буду заниматься с вами в частном порядке. Вот, — он протянул ей плотный конверт. — Тут приглашение, требование и способ связи с вашим провожатым. Этот конверт передал мне директор Дурмстранга. У вас есть неделя на подготовку, затем вы отправляетесь на оставшиеся каникулы в Хогвартс, где будете усиленно заниматься Тёмными Искусствами. А теперь мне пора, — с последними словами Снейп встал и по-английски отбыл из дома магглов. У него оставалось ещё много незаконченных дел.

Гермиона же проводила Снейпа пустым взглядом, вышла из гостиной и направилась вверх по лестнице, чтобы забыться в своей кровати тревожным сном под тихое фырканье побеспокоенного её приходом Живоглота.

Слишком много нервов она сегодня потратила, слишком много информации получила, слишком кардинально изменилась её жизнь с переездом в Болгарию.

Гермиона не выходила из своей комнаты три дня. Нет, не то чтобы она обиделась на родителей или устроила им забастовку, нет. Она исправно питалась принесенной едой и даже отвечала родителям на вопросы.

Причина «затворничества» Грейнджер была в другом: она думала.

Думала о том, как теперь быть с учёбой, с друзьями, со своей жизнью и что ждёт её в Дурмстранге. Будут ли ее ненавидеть только за то, что она магглорожденная, как делал это Малфой? Будут ли издеваться за её тягу к знаниям? Будут ли заставлять пытать кого-нибудь или её будет кто-то пытать? Что вообще представляет из себя академия и её студенты? А главное, что такое эти Тёмные Искусства? В общем, сплошные вопросы и ни одного ответа.

Грейнджер не любила неизвестность, она не хотела ехать в школу неподготовленной, как было с Хогвартсом. Ей нужны были ответы, а получить она их могла, вскрыв конверт, что лежал на краешке её стола. Но отчего-то Гермиона не спешила получать письмо из Дурмстранга. Отчасти причина была в том, что казалось: пока конверт запечатан, она ещё является студенткой Хогвартса, а по вскрытии и прочтении приглашения дороги назад уже не будет. Конечно, Грейнджер понимала, что это не так, но ничего поделать с собой не могла и держалась за эту мысль, как утопающий за спасательный круг.

Тяжело вздохнув и наконец взяв себя в руки, она осторожно приблизилась к столу и дрожащими руками взяла туго набитый конверт в руки.

В конверте, помимо письма из академии, обнаружилась тонкая чёрная тетрадь в твёрдом переплёте. Нахмурившись и отложив тетрадь, Гермиона вскрыла печать в виде двуглавого феникса на конверте поменьше.

Приглашение из Дурмстранга, в отличие от хогвартского, было написано на красном пергаменте белыми чернилами. Слегка удивившись, она начала читать.

Мы рады сообщить Вам, мисс Грейнджер, что отныне Вы являетесь студенткой академии Дурмстранг. Местоположение нашей академии — это строго конфиденциальная информация. Единственное, что пока Вы можете узнать: у нас очень холодно, поэтому настоятельно рекомендую Вам помимо формы взять с собой побольше теплых вещей.

В Дурмстранге обучение занимает семь лет. Качество образования в нашей академии на уровень выше, чем в Хогвартсе и Шармбатоне.

Основной упор Дурмстранг делает на Тёмные Искусства и боевую магию. Учебный год начинается первого октября. Обычно студенты приплывают в Дурмстранг на корабле, но у Вас немного иная ситуация, в связи с которой Вы попадете в нашу академию через каминную сеть.

Надеюсь, у Вас достаточно времени на подготовку для достойного обучения в Дурмстранге.

С собой студенты имеют право взять своего фамильяра. На следующих страницах Вы прочтете список необходимых вещей.

Тетрадь, что прилагается к этому письму, — это способ связи со студентом, который пойдёт с Вами за покупками и ответит на все Ваши вопросы.

Искренне Ваш профессор Константинов.

«Интересно, — подумала Грейнджер, — а насколько там холодно?» На самом деле, она не любила холод и сырость, Гермиона была теплолюбивым существом, и перспектива круглый год ходить в шубе её не прельщала. Вздохнув она принялась читать список.

Список необходимых вещей для академии Дурмстранг:

1) Палочка производства Григоровича.

2) Посох.

3) Форма академии.

Для мальчиков: кроваво-красный плащ с мехом, форменные штаны, красный китель, рубашки: красная, белая, чёрная. Галстуки трех цветов (белый, красный, чёрный). Спортивная форма. Обувь трех видов (берцы, кроссовки, выходные туфли). Плавки.

Полушубок меховой, шапка, шарф. Необходимо иметь парадно-выходной костюм.

Для девочек: юбка-карандаш, форменные штаны, красный пиджак, рубашки: красная, белая. Галстуки: белый и чёрный, спортивная форма. Обувь трёх видов (берцы, кроссовки, выходные туфли), купальник (закрытый), полушубок меховой, шапка, перчатки и шарф. Необходимо иметь бальное платье.

4) Канцелярские наборы: перья, пергамент, чернильницы (непроливайки), мольберт, краски, кисти. Любой музыкальный инструмент.

5) Литература на усмотрение студента.

6) Наборы для Зельеварения номер: 1, 2, 6.

7) Студент имеет право взять с собой фамильяра; уход за ним осуществляет полностью его хозяин, так что купите все, что может понадобиться Вашему любимцу в стенах академии.

Перечитав список несколько раз, Гермиона сделала вывод что в Дурмстранге к вопросу подготовки студентов относятся куда серьёзней, чем в Хогвартсе, и, судя по всему, там будут такие предметы как Искусство и Музыка, что очень обрадовало её. Однако она не увидела список учебной литературы и немного озадачилась. Вновь появились вопросы.

«Допустим, музыкальный инструмент и мольберт с кистями я ещё могу понять, но бальное платье-то зачем?» — рассеянно думала Гермиона, спускаясь на обед.

* * *

Гермиона со второго курса не доверяла всяким зачарованным тетрадкам, но выбора у неё не было. Следовало связаться со своим провожатым и получить, наконец, ответы на свои вопросы. Однако опыт Гарри и Джинни давал о себе знать.

«Не могли же мне подкинуть темномагический артефакт!» — в сердцах подумала она, беря себя в руки и начиная писать в тетради.

«Здравствуйте!» — аккуратным почерком вывела Гермиона дрожащей рукой. От волнения она совсем забыла, что, возможно, над второй тетрадью сидит человек, совсем не знающий английский язык. Впрочем, она не успела даже додумать мысль о возможных языковых барьерах, ибо пришёл ответ:

«Привет! Ты, как я понимаю, та самая новенькая? Меня зовут Роман, Роман Романов, но друзья зовут меня Ромой», — почерк у незнакомца был крупный и довольно размашистый.

«Да, это я. Меня зовут Гермиона Грейнджер, приятно познакомиться!» — она не была уверена, что переписку можно считать за знакомство, однако её учили быть вежливой.

«Взаимно! Ну что, когда за покупками? Ты знаешь, где находится вход в Тайный Квартал? И ещё, как у тебя с болгарским? У нас в школе принято говорить на одном из трех языков: русский, болгарский и сербский. Обычно у нас, так сказать, «сборная солянка» из всех языков. Английский мы, конечно, изучаем, но как факультатив по желанию».

Гермиона задумалась. Допустим, с болгарским у неё все хорошо, по крайней мере, в разговорном плане, а вот русский и сербский она не изучала, но у неё ведь будет время?

«Болгарский я знаю, а вот русский и сербский не изучала. Да, я знаю, где расположен вход в Тайный Квартал, была там в прошлом году», — честно ответила Гриффиндорка.

«Ясно, — через какое-то время ответил Роман. — Незнание языков не страшно, тебе просто придётся посещать дополнительные занятия с профессором Смитом — это наш преподаватель языков. Кстати, как у тебя с учёбой?»

«Я люблю учиться», — не задумываясь, ответила заучка Грейнджер.

«Это похвально, у нас отстающих и лоботрясов не любят. Полагаю, у тебя множество вопросов, и я готов на них ответить, однако в переписке это делать не слишком удобно. Предлагаю завтра встретиться у входа в Тайный Квартал с маггловской стороны в 12:05. Я отвечу на твои вопросы, заодно и закупимся к школе».

Грейнджер такой расклад более чем устраивал.

«Хорошо, и спасибо за помощь».

«Пока не за что, до свидания, Гермиона».

«До встречи».

Гермиона отложила тетрадь и прислушалась к собственным ощущениям. Джинни говорила, что после общения с Томом из дневника её постоянно клонило в сон. Ничего похожего Гермиона не чувствовала. Даже слабости не было.

«Значит все в порядке; интересно, а какие чары использовались на этой тетрадке? Надо будет спросить завтра у Ромы», — думала Гермиона, направляясь в душ. Затем она планировала почитать книжку на садовых качелях.

* * *

Гермиона, как обычно, пришла на пару минут раньше. И стала ждать загадочного проводника у входа в пещеру, дабы дракон не перенёс её раньше времени. По телевизору передавали, что будет шторм, и уже сейчас разыгралась непогода и волны все с большим остервенением врезались в скалы.

«Скорее всего, — думала Гермиона, наблюдая за очередной атакой водной стихии, — тут какие-то водоотталкивающие чары, которые не пропускают даже солёные брызги».

— Привет! — раздался звонкий юношеский голос у самого уха Гермионы, отчего она аж подпрыгнула и резко обернулась на говорившего.

Обладателем голоса оказался рыжий парнишка лет пятнадцати на вид, он был высок и долговяз, носил волосы до плеч, глаза у него были голубые с васильковым оттенком, лицо было усеяно веснушками. Одет юноша был в джинсы, белую футболку и джинсовую куртку, на ногах обычные кроссовки, за плечами коричневый рюкзак. Гермиона рассматривала его с интересом, как, впрочем, и он её.

— Ты, должно быть, Гермиона? — спросил он без малейшего акцента. Получив утвердительный кивок юноша лучезарно улыбнулся и, протягивая свою руку, шершавую и сухую, произнёс:

— Роман Романов, рад с тобой познакомиться.

— Приятно познакомиться, — Гермиона ответила на рукопожатие и мило улыбнулась.

«На Рона похож», — с нежностью подумала она.

— Дамы вперёд, — произнёс Роман, делая шутливый поклон в сторону и пропуская Гермиону вперёд.

— А, нет, на близнецов, — хихикнула та, подходя к дракону. Хорошо, что её не услышали. Или сделали вид?

* * *

Это лето было для Виктора судьбоносным и достаточно трудным в физическом плане. Приближался мировой турнир по квиддичу, в связи с коим тренер Сборной Болгарии сорвался с цепи.

Первым испытанием для Крама стал отбор на позицию ловца. Помимо него, в кандидатах были русская девушка Анна Соколова и чех Леос Дунаев. Оба довольно сильные игроки, у которых опыта в игре было побольше, чем у самого Виктора. Наверное, если бы не Волчанов и Волков, которые вместо защиты ловцов швыряли в них бладжеры, чем, собственно, и вывели из игры Соколову, Виктору пришлось бы попотеть.

Но у Крама оставался ещё один соперник — Леос. Впрочем, ненадолго; пока загонщики разбирались с девушкой, Дунаев решил провернуть финт Вронского, но не справился с управлением и встретился с землёй-матушкой. Виктор же, напротив, хоть и купился на такой приём, но сумел-таки выйти из пике, по пути умудрившись поймать снитч. Тем самым юный болгарин Крам установил новый рекорд и занял позицию ловца в Сборной своей страны.

Вторым испытанием стали постоянные жестокие тренировки, на которых тренер учил команду работать как слаженный механизм. Виктор уже и не вспомнит, сколько техник, тактик и стратегий отработала его команда, прежде чем нашла нужный ритм. В среднем тренировки сборной занимали от трех и до десяти часов. Домой Крам возвращался уставшим, часто побитым и иногда с жуткими травмами и ушибами. Спасибо, что на свете есть зелья на все случаи жизни. Мать причитала, что сын выбрал опасное для жизни занятие, отец говорил, что трудности закаляют мужчин. Виктор был согласен с отцом, к тому же, ему это нравилось: в воздухе есть только ты, снитч и твоя команда, все остальное уходит на задний план, все грустные мысли и переживания остаются где-то на земле, в то время как ты сам летаешь в свое удовольствие и в ус не дуешь. Вы, наверное, спросите, а что за переживания могут быть у семнадцатилетнего молодого человека? Все просто. Любовь. Любовь и прочие неприятности.

Третьим испытанием Крама стала неуловимая отныне англичанка. Виктор не раз после того случая посылал ей сову с просьбой о встрече. Первый, читай, четвёртый, раз Хронос вернулся с письмом и довольно потрепанным, без нескольких перьев из хвоста. Виктор подивился и долго не мог понять, что случилось с совой. А это Живоглот постарался; видя, что хозяйка не реагирует на стук, котяра решил прогнать нарушителя своего спокойствия. Через пару дней Виктор отважился снова послать Гермионе сову, но Хронос снова вернулся с нераспечатанным письмом. В этот раз филин стучал в окно ровно до того момента, пока в нем не показалась рыжая морда, а потом Хронос, наученный горьким опытом, ретировался от греха подальше. Крам на это хмурился и ходил грозной тучей по дому.

В третий раз Крам решил сову не посылать «Раз бесполезно — думал он, — и я не могу с ней связаться, то смысла в этом нет. Зато я знаю, где она любит проводить время». И Виктор каждый свой выходной проводил под своим любимым деревом в маггловском парке отдыха. Иногда ему помогал Алексей, скрашивая его одиночество и приходя, когда тот был на тренировке. Полякову стало интересно, чем эта девочка так околдовала Виктора. Однако и это не дало результатов: Гермиона не приходила в парк. Совсем. Так продолжалось вплоть до октября.

Крам уже невесть что себе надумал, но почему-то не додумался вновь воспользоваться связями отца.

И вот сейчас Крам занял каюту на борту Летучего Голландца и размышлял о судьбе своей нелёгкой. Да, он ловец Сборной, но какой от этого прок?

— Виктор! — раздался весёлый голос Алексея со стороны входа. Крам лениво повернул голову на звук. Да, у входа в каюту действительно стоял Поляков, выглядящий, как всегда, до безобразия жизнерадостно. — Ты что такой хмурый? — спросил Поляков, пожимая протянутую ладонь друга.

— Думаю, — коротко бросил Виктор.

— Небось, опять о своей девчонке думаешь? — Алексей уже успел занять место напротив Виктора и сейчас занимался разгрузкой провианта. До школы как-никак плыть приходилось десять часов.

— Она не моя, — тут же ощетинился Крам.

— То-то и оно, — пробурчал Поляков, протягивая другу вяленое мясо.

— Как прошёл отбор? С кем играете в первом матче? — Алексей не любил сидеть в тишине, поэтому нарушил её спустя пятнадцать минут.

— Жребий брошен. Наш соперник Египет, — лениво отозвался Крам, проглотив последний кусочек.

— И как? Ты готов? — Алексей спросил не столько из интереса, сколько для того, чтобы продлить беседу.

— Угу, — ответил Виктор, демонстративно открывая учебник по рунам и утыкаясь в книгу. Алексею оставалось лишь горестно вздохнуть и достать маггловский PlayBoy.

По мнению Полякова, PlayBoy был одним из лучших изобретений магглов, и только за него он был готов их расцеловать, а что говорить о технике, телевизоре и играх? Да, Алексей был в восторге от маггловских изобретений и не гнушался ими пользоваться.

Впрочем, Дурмстранг — это не Хогвартс, тут все другое. Другие люди, другой менталитет, другое отношение к магглам. Тут не было того пренебрежения, что в Хогвартсе или Шармбатоне.

В каюте часа два стояла гробовая тишина, прерываемая шелестом страниц, восхищенными вздохами Полякова и флегматичным пережевыванием Виктора. Алексей достал ему целый кулёк с мясом, чтобы хоть как-то его развлечь.

— Алексей! Виктор! Привет, как дела? А что вы одни тут сидите? — дверь отъехала в сторону, открыв вид на Игоря Коновалова — ещё одного сокурсника Виктора, с которым последний мог нормально общаться.

Коновалов был шатеном, с завитками вместо нормальных волос, чем и заслужил прозвище «Бараш». Глаза у него были хоть и карими, но намного светлее, чем у Крама. Коновалов был самым низким на курсе и имел хрупкое телосложение, однако, несмотря на это, на Колизее никто не хотел вступать с ним в бой. Он был отличным боевым магом и прекрасно использовал возможности собственного тела — быстрый и юркий, поди успей за таким.

С приходом Игоря Алексей преобразился, отложил уже надоевший журнал и начал активную беседу с другом, Виктору это, впрочем, не мешало, и он продолжал читать интересные ему руны.

— А вы слышали? — через какое-то время воскликнул Бараш. — У нас новенькая!

— Тоже мне новость, — фыркнул в ответ Поляков. — У нас каждый год новенькие первогодки приходят.

— Да нет же! — Коновалов аж подпрыгнул на месте от нетерпения. — В том-то и дело, что она не первогодка. Девчонка перевелась к нам из Хогвартса! — после этой фразы в купе возникла тишина, учебник по рунам со стуком выпал из рук Виктора.

— Имя! — прохрипел Крам, у которого появилась робкая надежда.

— Не знаю, — пожал плечами Игорь, не замечая ничего необычного. А вот Алексей заметил и стал всерьёз беспокоиться за душевное равновесие одного друга и жизнь другого.

— Не я её водил по Тайному кварталу, — тем временем продолжал Бараш. — Её провожал Романов с четвёртого. Я просто услышал их разговор в «Сладком от паньки» и знаю, что она прибудет каминной сетью.

— Ты уверен в этом? — спросил Алексей, что-то быстро прикидывая.

— Зуб даю, — заверил присутствующих Игорь. Стоило ему закончить, как Виктор резко выскочил за дверь, не успел Коновалов вякнуть, как каюту покинул и Алексей.

 — Я что-то не то сказал? — спросил оставшийся шестикурсник у пустоты. Впрочем, скрасить своё одиночество Игорь решил журналом, так любезно брошеным Поляковым.

* * *

Следующие тридцать минут Виктор провел за поисками купе, в котором расположился Романов. Виктору жизненно необходимо было узнать имя новенькой из Хогвартса.

Алексей, как лучший друг Виктора, следовал за ним, аки верный оруженосец, придумывал отмазки для людей, ибо Крам рывком открывал каюты и, не найдя Рому, шёл дальше.

Довольно скоро фортуна сжалилась над Виктором, он нашёл-таки нужную ему каюту. Рыжий парень сидел в компании своих сокурсниц Анны и Марии Потаповых. На коленях у четверокурсника приютился рыжий кот. До появления шестикурсников троица о чем-то беседовала, но стоило Краму открыть дверь, как разговор прекратился и на него устремились три пары любопытных глаз.

Завидев Виктора, Анна тут же отвела от него взгляд, а её щеки залил румянец. Девушка просто обожала квиддич и была поклонницей Крама. Но того совсем это не волновало.

— Виктор, подожди меня! — раздался голос запыхавшегося Алексея из коридора, впрочем, через мгновение появился и его обладатель. Быстро оценив обстановку, Алексей спросил совершенно спокойным голосом:

— К вам можно? — и обезоруживающе улыбнулся.

— Конечно! Проходите! — обрадовался Роман. Быть в одном купе с самим Крамом, подумать только!

Старшекурсникам не нужно было повторять дважды. Виктор занял место около Ромы, а Алексей расположился между близняшками. Живоглот, который до этого мирно лежал на коленях у Романова, учуяв знакомый запах, заинтересованно поднял мордашку, и на Крама уставились два громадных жёлтых глаза на приплюснутой морде. Крама поразил осмысленный взгляд котяры. «Как будто знакомого увидел», — подумал Крам. Живоглот же действительно учуял запах того филина и понял, что этот человек что-то писал его хозяйке. Решив внимательно наблюдать за ним, кот отвернулся от Виктора и снова провалился в дремоту.

— Так чей это кот? — продолжила прерванный разговор Мария.

— А, это Живоглот, кот Гермионы Грейнджер.

Сердце Виктора пустилось в пляс, а у Алексея зажегся неподдельный интерес во взгляде.

— Той новенькой, которую ты сопровождал? — уточнила Анна, чтобы хоть что-то сказать.

— Да.

— Ну и как она тебе? — спросила Мария. Было интересно узнать, что это за новенькая такая и почему перевелась, а главное, на каком она будет курсе.

— Обычная девчонка, — пожал плечами Рома, — спрашивала о школе, больше всего она волнуется из-за ТИ, у них же только защита была. Правда, она говорила, что и защиту у них преподавали из рук вон плохо. Я ей про Колизей рассказывал, про школу и окрестности. Кажется, она заинтересовалась.

— Понятно, а кот её тебе зачем? — вновь спросила Мария.

— Кошки плохо переносят аппарацию и камин. Вот она и попросила его привезти.

— А она уже приехала? — спросил Поляков, посмотрев на Крама. Виктор не хотел столь открыто проявлять свой интерес, но интересно ему было, и он послал Полякову благодарный взгляд.

— Не знаю, она должна написать, — ответил Роман, бросив взгляд на тетрадь в тёмном переплёте.

— И часто вы общаетесь? — заинтересовалась Анна.

— Не-а, в последнее время она была слишком занята подготовкой и отвечала довольно редко, чаще сама задавала вопросы.

— И на какой курс она идёт? — спросила Анна.

— На какой сдаст экзамен.

— В каком смысле? — не понял Поляков.

— По прибытии в Дурмстранг она сдаст экзамен, который определит уровень её знаний, и в соответствии с ним её определят на курс, — предположила Анна.

— Верно, — согласился Роман. — Кстати, Виктор, как прошёл отбор?

Разговор о квиддиче занял ещё три часа времени. Впрочем, и эта тема себя исчерпала, и старшекурсники покинули купе четверогодок. До прибытия в школу осталось четыре часа.

Прощаться всегда тяжело, а прощаться с близкими тебе людьми вдвойне тяжелее. Но сегодня Дурмстранг открыл свои двери для новых умов и старых знакомых, а у Гермионы давно уже не было выбора.

Грейнджер сидела в гостиной Гриффиндора, рядом с ней стоял её чемодан. Гостиная опустела быстро, все-таки учебный день и занятия никто не отменял.

Новость о том, что заучка Грейнджер перевелась в Дурмстранг, осталась незамеченной большинством студентов. Дела в Хогвартсе творились те ещё, и многие просто не успевали обменяться слухами, поэтому её перевод остался без внимания общественности. Единственными, кому новость не понравилась, были шестеро студентов и некоторые преподаватели.

Впрочем, Гермионе и этого хватало. Её соседки по спальне пожелали ей счастливого пути и попросили иногда писать ради приличия. Джинни была расстроена. Невилл, милый мальчик с её курса, подарил ей на память комнатное растение, не забыв написать инструкцию.

«Невилл с растениями на ты, — думала Грейнджер, бережно пряча подарок, — интересно, почему он не в Хаффлпаффе? Там ему самое место!» — это была чистая правда.

Невилл был самым тихим и незаметным на факультете отважных. Гермиона о нем знала не слишком много, специально она не интересовалась. Лонгботтома воспитала бабушка, он любил растения и до смерти боялся профессора Снейпа. Ещё у него была жаба по кличке Тревор, которая постоянно убегала от растяпы-хозяина. Несмотря на эти минусы, Невилл был хорошим мальчиком, просто невероятно стеснительным и робким, а ещё до невозможности неуклюжим.

Грейнджер иногда с ним общалась, нередко они вместе писали эссе по зельям и травологии, Невилл был умен во всем, что касалось растений, и часто давал Грейнджер полезные рекомендации по тому или иному вопросу.

Ещё она хорошо общалась с близнецами Уизли — старшими братьями Рона, хотя тут нет ничего удивительного, ведь близнецы были очень общительными ребятами, душой факультета, хоть и шутниками. Они расстроились, узнав, что Гермиона переводится, и решили попрощаться с ней по-своему…

Близнецы Уизли вчера закатили прощальную вечеринку, на которой отдыхал весь факультет. Конечно, Гермионе было приятно, что в её честь устроили праздник, однако она предпочла бы провести время с Гарри и Роном, которые, в свою очередь, веселились на вечеринке. Ей пришлось тусить вместе со всеми.

— Ну, Грейнджер, удачи тебе, — справа от Гермионы возник Фред Уизли — один из старших братьев Рона, рыжий оболтус, загонщик в факультетской команде по квиддичу, ни к чему не относившийся серьёзно, по мнению Гермионы. Вот и сейчас на нем был свитер брата. Грейнджер иногда могла их различать. Да, они были похожи как две капли воды, однако в глазах старшего близнеца мелькало намного больше искорок безумия, танцующих танго на пару с задором. Джордж же обычно представал чуть более спокойным и рассудительным. Да и речь у близнецов была разная, несмотря на привычку договаривать друг за другом.

— Если тебя будут обижать… — начал Фред.

— Напиши нам, ладно?.. — с левой стороны возник Джордж.

— Мы прилетим к тебе на метлах…

— И отдубасим всех своими битами, — одновременно закончили близнецы, звонко чмокнули её в щеки с двух сторон и скрылись за дверью.

— Эмм, хо-хорошо… — произнесла покрасневшая Гермиона, растерянно потирая правую щеку.

— Гермиона! — с лестницы, ведущей в мужскую спальню, сбежали Гарри и Рон.

— Я буду скучать, — произнесла Грейнджер, обнимая обоих своих друзей.

— Мы тоже, — заверили ее мальчишки.

— Обещайте, что будете писать! Особенно, когда такая ситуация! Гарри, будь осторожен и…

— Да, да, я знаю, Гермиона, обещаю, что не буду влипать в неприятности, и писать тебе мы будем каждую неделю! — заверил её Гарри.

— И обещайте не забрасывать учёбу, — строго произнесла она,.

— Ага, особенно Бинса… — пробурчал Уизли-младший.

— Профессора Бинса, Рон! К тому же История магии очень важный предмет и…

— Гермиона, — вмешался Гарри, — пора, у нас трансфигурация.

— Точно, — Рон согласно закивал головой.

— Может, тебя проводить? — поинтересовался Поттер.

— Не стоит, — отказалась она, — вы и так уже опаздываете.

— Прощай, Гермиона, — крикнул Уизли.

— До встречи! — Поттер на прощание ещё раз обнял Гермиону и скрылся в проёме вслед за лучшим другом.

Грейнджер обвела тоскливым взглядом гостиную Гриффиндора, стараясь запомнить все до мельчайших деталей. Вот у камина стоят три кресла, в одном из которых Гермиона любила делать домашнюю работу, а когда Гарри, ей и Рону надо было что-то обсудить, они занимали самый дальний угол, где им никто не мешал и они могли спокойно разговаривать о своих делах. А вот стол, за которым Рон обычно играл в шахматы или в Взрыв-дурака.

Гермиона в последний раз с тоской обвела взглядом любимую и такую уютную гостиную, втайне надеясь ещё вернуться сюда.

Уезжать Гермиона не хотела не только по причине своей тоски, с неприятными предчувствиями она как в воду глядела.

Как предполагала Гермиона, в этом году в Хогвартсе стало ещё опаснее, чем было раньше. Сириус Блэк — безжалостный убийца, самый верный сторонник Того-Кого-Нельзя-Называть — непонятно как сбежал из Азкабана, самой охраняемой тюрьмы в мире. Все почему-то решили, что Блэк сбежал, чтобы отомстить, и месть его была направлена на Мальчика-Который-Выжил и который, по совместительству, загубил его господина…

Сама Гермиона не понимала, почему Блэк сбежал именно сейчас. Что послужило катализатором? А главное, как ему это удалось и был ли у него подельник? Ещё Грейнджер расстраивало наличие в школе таких монстров, как дементоры, и реакция Гарри на их присутствие.

Дементоры — это стражи Азкабана, присланные Министерством, дабы схватить Блэка, по утверждению Фаджа. По факту эти монстры высасывали из человека все самое радостное и счастливое. Дементоры были похожи на чёрные тени, на головы они накидывали капюшоны, в их присутствии становилось холодно, а вся радость куда-то исчезла.

Профессор Снейп рассказывал, что самый страшный приговор, который способен вынести Визенгамот, — это поцелуй дементора. Страж Азкабана высасывал душу у приговоренного, оставляя лишь пустую оболочку. На вопрос, куда девается душа после поглощения, Снейп ответил короткое «Переваривается» и продолжил вести занятие, темой которого был Патронус. Но об этом чуть позже.

* * *

Гермиона была рада за семью Уизли, которая отдыхала летом в Египте — об этом даже в газетах писали, — переживала за Гарри и просто не хотела уезжать из Хогвартса в такое опасное время; не хотела бросать друзей, не хотела снова оставаться одна. Нет, конечно, она поладила с Романовым, но их общение было далеко от дружеского, просто приятельское: она задавала вопросы, а он отвечал ей, ну или не отвечал.

Эти три месяца прошли для Гермионы очень плодотворно. Как ни странно, но она нашла таки общий язык с профессором Снейпом, который в свою очередь оказался действительно хорошим преподавателем.

«Главное, — подумала Гермиона после первого занятия, — преподавать интересный для тебя предмет, не опасный для окружающих и жизни».

Как ни странно, Снейпу самому нравилось учить умную Грейнджер: за эти месяцы они притерлись друг к другу. Помимо Тёмных Искусств, Снейп занимался с Гермионой зельями, многое объяснил, что-то подсказывал, а до чего-то она дошла сама. Кроме него, Гермиона занималась с профессором Флитвиком и профессором Макгонагалл, когда они оба вернулись в школу. За летними занятиями Грейнджер и не заметила, как быстро пролетело время. Очнулась она лишь на праздничном пиру. Расписание Гермионы после прибытия в школу остальных студентов мало изменилось: ей приходилось посещать занятия со своим курсом, а потом пользоваться Маховиком Времени, что отдала ей декан, и заниматься более углубленно.

Когда друзья узнали о переводе Гермионы, они были в шоке. Потом заверили её, что на дружбе это никак не скажется и что все будет хорошо. С того разговора Поттер, Уизли и Грейнджер всегда ходили вместе, стараясь провести рядом как можно больше времени. И вот пришлось прощаться.

Вздохнув, Гермиона подхватила свой чемодан с чарами облегчения веса и направилась в кабинет директора. Впрочем, особо далеко она не прошла; на нужном повороте её окликнул знакомый и до невозможности противный голос.

— Грязнокровка! — Гермиона закатила глаза, разворачиваясь. Ну конечно, Малфой.

— Чего тебе? — зло спросила она. Малфой целенаправленно шёл к ней, а последнее и вовсе пропустил мимо ушей.

— Значит, это правда? — спросил он и кивнул на её чемодан, останавливаясь на расстоянии вытянутой руки.

— Да, Малфой, правда, ликуй, больше ты меня не увидишь, — проговорила Гермиона и развернулась, чтобы уйти.

Она не заметила, как глаза Драко опасно сузились и как по его лицу пошли красные пятна. В следующую секунду он преодолел расстояние до Гермионы, развернул её лицом к себе и поцеловал в губы.

Гермиона ошарашенно распахнула глаза. Не понимая, что вообще происходит, перед собой она видела закрытые глаза слизеринца, а на своих губах чувствовала его — тонкие и холодные. Через пару мгновений Драко отстранился и произнёс прямо в её припухшие губы:

— Не смей забывать меня, Грейнджер.

«Апельсин», — подумал Малфой, облизывая верхнюю губу, на которой ещё осталась помада Гермионы.

А затем он ушёл на Историю магии так, будто ничего не произошло и он не поцеловал девушку, которая ему нравилась. А Гермиона ещё пару минут стояла, не в силах сделать хоть шаг.

Пришла в себя Грейнджер, лишь когда рядом раздался хлопок аппарации и перед ней предстал Добби.

Добби — домовой эльф, который в прошлом году чуть не прибил Героя магической Британии. Ради его же блага, разумеется.

А Поттер, в свою очередь, помог эльфу освободится от тирании семьи Малфой и стать «свободным эльфом». Недолго он ходил безработным, практически сразу его забрал директор Дамблдор, давший ему работу с выходными и зарплатой. Грейнджер не признавала рабский труд и была очень рада за бедного эльфа, которому больше не приходилось служить таким гадам, как Малфои.

Сейчас эльф действительно выглядел намного лучше, чем раньше. На нем было чистое полотенце с гербом Хогвартса, а на ногах — разные носки: на правой — красный с ёлочками, а на левой — зелёный с оранжевыми тыквами. Гермиона однажды спросила, почему Добби носил разные носки, тот ответил, что все они прекрасны и он не может выбрать всего одну пару. Хорошо ещё, друзьям удалось отговорить эльфа от идеи носить носки на своих огромных ушах.

— Мисс Гермиона Грейнджер, подруга Гарри Поттера! — пропищал Добби, преданно заглянув в глаза девочке. Гермиона ему очень нравилась, она была такой доброй к нему, практически такой же доброй, как сэр Гарри Поттер, и ему было нестерпимо грустно оттого, что она уезжает.

— Директор Дамблдор просил вас поторопиться.

— Точно! — встрепенулась она, беря свой багаж.

— О, нет, нет! — запротестовал Добби. — Позвольте мне!

Не успела Грейнджер пискнуть, как он растворился в воздухе вместе с багажом. Гермиона же со всех ног побежала в сторону кабинета директора.

* * *

Вход в кабинет директора со времен Основателей охраняла каменная горгулья. Горгулья эта была волшебная и подчинялась лишь приказам действующего директора школы Чародейства и Волшебства Хогвартс, а фактически, самому замку. Многие думали, что для того, чтобы войти в кабинет директора, требуется пароль. Отчасти это так, но на самом деле тут важную роль играли сразу несколько факторов. Во-первых, помыслы гостя. То есть, если ты незаконно хотел присвоить себе кабинет, тебя не пустят. Если хочешь навредить или обокрасть директора, тебя не пустят, ну и так далее. Во-вторых, существование приказа самого директора: впускать или нет, именно для этого и требовался пароль. В-третьих, наличие магической подписи гостя. Горгулья — настолько же древний артефакт, насколько Распределяющая Шляпа, Меч Гриффиндора и сама школа. Горгулья знала магические подписи абсолютно всех студентов Хогвартса и могла впустить без пароля только тех, кого сама считала нужным.

Похоже, что каменный стражник сопереживал юной магглорожденной Грейнджер, ибо решил, что та достойна войти без пароля. Гермиона, впрочем, не удивилась ведь её любимая книга была связана с историей Хогвартса, и она знала большинство его тайн.

Приведя себя в порядок от быстрого бега по коридорам, Гермиона уверенным шагом зашла на движущуюся лестницу и поехала в кабинет директора.

Гермиона лишь однажды бывала в кабинете директора, правда, тогда она была настолько взволнована предстоящей беседой, что совсем не обращала внимание на убранство помещения, и сейчас с любопытством рассматривала последний кабинет, в котором она оказалась на пути в другую школу.

Это была круглая, просторная комната, полная еле слышных странных звуков. Множество таинственных серебряных приборов стояло на вращающихся столах — они жужжали, выпуская небольшие клубы дыма. Стены увешаны портретами прежних директоров и директрис, которые мирно дремали в красивых рамах. В центре громадный письменный стол на когтистых лапах, а за ним на полке — потертая, латаная-перелатаная Волшебная шляпа⁽¹⁾.

К удивлению Гермионы, помимо шляпы в кабинете обнаружился молоденький феникс, перья которого были ярко-красного цвета и отливали золотом. Подгоняемая любопытством, она подошла к птице, о которой только читала в книжках и слышала со слов Гарри.

Кажется, Фоукс совсем не удивился нескрываемому любопытству к своей персоне со стороны очередной ученицы. Привык просто за столько лет, а куда деваться? Так что феникс даже позволил себя погладить.

«Мягкие, — подумала она. — Гарри рассказывал, что они жёстче. Впрочем, он-то застал его в день сгорания. Наверное, это как-то связано», — заключила умница Грейнджер.

Фоукс тихо запел под нежными прикосновениями девичьей руки, а Гермиона, зажмурившись, окунулась в собственные воспоминания трёхмесячной давности:

Гермиона еле успела собрать все вещи, которые могли бы ей пригодиться в Дурмстранге, не считая список. После прогулки с рыжим Романом Гермиона ещё пару раз совершала набеги на магазины, на этот раз с мамой и в маггловские торговые точки. Она долго искала себе две вещи: бальное платье и закрытый купальник. Грейнджер довольно быстро поняла, что совершать покупки с мамой не стоило. Нет, Джин давала дочери полезные советы, но…

Но помимо необходимого минимума миссис Грейнджер приобрела для дочери кучу ненужных вещей. Так, например, мать и дочь спорили, стоит ли покупать Гермионе гигиеническую помаду. Главным аргументом Джин было то, что там холодно, а от мороза её губы начнут трескаться, что не только выглядит некрасиво, но и довольно болезненно. Гермиона сдалась, и воодушевленная Джин купила штук пять помад с разными вкусами, к ним же присоединились крем для рук и лица, маска для волос, какое-то совершенно непонятное молочко для тела и зачем-то соль для ванны. Гермиона еле-еле увела разбушевавшуюся мать домой, ибо знала её характер. Та скупила бы весь магазин, который пришлось бы тащить на себе Гермионе.

К удивлению Гермионы, мать и отец по очереди брали выходные на работе, чтобы провести с ней побольше времени. Наверное, они чувствовали вину перед дочерью и пытались как-то загладить её. Но на месте время не стояло, прошла и эта чудесная неделя. И вот мисс Грейнджер в гостиной собственного дома ожидала не самого любимого профессора.

— Гермиона, — позвала мать, и та взглянула на неё. — А как он прибудет? — Джин действительно были интересны способы перемещения у волшебников. Конечно, Гермиона ей рассказывала все, что знала, но в силу возраста и нежелания не понимала сам принцип работы перемещения. Однако обещала матери, что как только сама разберётся, так сразу и расскажет.

— Через камин, мам! — ответила Гермиона, и, словно в подтверждение её слов в камине появилось зелёное пламя, из которого вышел строгий профессор Снейп.

— Добрый день, — поприветствовал он собравшихся. — Мисс Грейнджер, вы готовы?

Неуверенный кивок стал ему ответом, Гермиона повернулась к матери и обняла её.

— Мам, я постараюсь приехать на Рождество и буду писать. Передай папе, что я люблю его.

— Обязательно. Гермиона, будь осторожна.

Эту идиллическую сцену прервал Снейп, тактично кашлянув. Ну не любил он подобного! Гермиона быстро поцеловала мать в щеку и хотела было взять свои вещи, но, к своему глубочайшему удивлению, не обнаружила их в гостиной.

— Ваши вещи у меня, мисс Грейнджер! — профессор похлопал ладонью по карману своей мантии. Чтобы о нем ни говорили, но перемещения камином с багажом зачастую были опасны для жизни, и Снейп знал это. — Я отдам вам их в Хогвартсе.

— Спасибо, профессор, — робко улыбнулась она. Тот сухо кивнул.

— Вы имеете опыт перемещения каминной сетью, мисс Грейнджер? — поинтересовался он подходя к очагу.

— Нет, — Гермиона отрицательно покачала головой.

— Прелестно, — кисло заметил Снейп. — Итак, это летучий порох, — он продемонстрировал прозрачный кулёк с зелёным порошком. — Эта магическая субстанция позволит вам переместиться из одной точки пространства в другую. Самое главное — точно и чётко назвать адрес. Думаю, вы с этим справитесь, — съязвил он. Впрочем, без колкости в адрес Грейнджер это был бы не Снейп.

— А обычный человек может так перемещаться? — вдруг спросила любопытная Джин.

«Кажется, я начинаю понимать, откуда у Грейнджер такая тяга к знаниям», — устало заметил про себя Северус.

— Нет, миссис Грейнджер. За перемещение отвечает не только порошок, но и магия внутри волшебника. Проще говоря, так могут перемещаться лишь те, в ком есть хоть немного магии; увы, обычным людям это неподвластно.

Мама Гермионы нахмурилась и кивнула.

— А вы, мисс Грейнджер, сейчас заходите в камин, бросаете под ноги порох и чётко произносите: Хогвартс, кабинет директора! И я умоляю, ничего не перепутайте, я не намерен искать вас по всей каминной сети.

Гермиона покраснела, ибо она никогда и ничего не путала, однако промолчала, вспомнив случай с Гарри, когда тот случайно попал в Лютный переулок.

Перемещение Гермионе не понравилось. Она лучше бы пару раз проехалась на гоблинской тележке вокруг всего Хогвартса, чем переместилась камином ещё раз. Помимо испытанного в пути дискомфорта Грейнджер вылетела из камина, да ещё и перепачкалась вся. Следом за ней из камина вышел и Снейп.

— Мисс Грейнджер, рад вас снова видеть. Вам помочь? — на неё, по-доброму улыбаясь, смотрел директор Хогвартса. Гермиона неосознанно кивнула, и по ней прошёлся лёгкий ветерок, стряхивая сажу и пыль. — Присаживайтесь, — Дамблдор указал на стул перед своим столом. Она поднялась и села.

— Чай? Лимонную дольку? — гостеприимно спросил добродушный директор.

— Нет, спасибо, — отказалась Гермиона, — я хотела бы знать, почему меня перевели в Дурмстранг? — произнесла она, стремительно краснея и опуская голову. Альбус нахмурился. Он не любил ни с кем объясняться, но выхода у него не было, и директор начал:

— Как вам, наверное, известно, Гермиона, — он специально сделал акцент на имени девочки, — Дурмстранг — не самая популярная школа, многие, кто должен там обучаться, предпочитают иные варианты. Выбор делается в течение жизни ребёнка до получения письма, если письмо приходит — контракт заключён. Вы у нас перевелись, потому что, как бы это глупо ни звучало, Дурмстранг в вас вцепился.

— Простите? — недоумению Гермионы не было предела. Директор вздохнул, ну не хотел он все это объяснять!

— Хогвартс, Дурмстранг, Шармбатон, Колдовстворец, Лукоморье. Все эти учебные заведения имеют свою душу. Это, — Дамблдор обвел рукой кабинет, — труд четырёх величайших магов истории, их общее детище, если угодно. Всё основатели вкладывали в школы свои души, это повлияло и на само здание, теперь это не просто камни, это нечто большее, что может учить, защищать и оберегать маленьких волшебников. До истечения магического контракта школа несёт полную ответственность за волшебника.

— Хм, — от таких объяснений у Гермионы голова заболела.

— Возвращаясь к вашему вопросу. Когда ваши родители подписали официальные бумаги об иммиграции из страны, они невольно разорвали контракт с Хогвартсом и заключили новый — с Дурмстрангом. Вы несовершеннолетняя, и за вас решают ваши родители. Хогвартс вас отпустил, а Дурмстранг — принял, — после этих слов она ещё больше запуталась, — думаю, вам пора, ваши вещи уже доставлены в комнату в башне Гриффиндора. Завтра за завтраком мы обсудим ваше расписание.

Директор дал понять, что разговор окончен. Идя по коридору в сторону львятника, Гермиона негодовала. Гарри, конечно, говорил, что Дамблдор часто разговаривал загадками, но не настолько же!

Из воспоминаний её вывел голос появившегося директора:

— Вижу, вы приглянулись Фоуксу, — Дамблдор стоял на лестнице, ведущей, скорее всего, в его личные покои, и держал в руке какую-то книжку. Гермиона чуть смутилась.

— Он такой красивый и добрый, — заметила она.

— Да, он любит детей. Что ж, вы готовы? — спускаясь, спросил директор в весёлой мантии лавандового цвета.

— Я… я не знаю, — покачала головой Грейнджер.

— Всё будет хорошо, — добродушно улыбнулся Альбус. — Вы же гриффиндорка! — она послала ему печальный взгляд. — Итак, пользоваться камином вы уже умеете, — не спросил, а утвердительно сказал директор, подходя к Гермионе и уменьшая чемодан до размеров спичечного коробка, чем восхитил её.

— И вот, это вам на память, — сказал Дамблдор, протягивая книжку. — Я надеюсь, что вы найдёте её занимательной и поучительной.

— Сказки барда Бидля, — прочитала руническое название та, нахмурив брови.

— Вы должны назвать адрес: Дурмстранг, кабинет директора Каркарова, — Дамблдор решил не ждать новых вопросов, которые, он не сомневался, обязательно последовали бы. Грейнджер кивнула, убирая багаж в карман, и зашла в камин.

— Дурмстранг, кабинет директора Каркарова! — воскликнула Гермиона, и её закружило зелёное пламя, унося все дальше от Хогвартса и друзей в пугающую неизвестность.

1) Цитата из ГП и ТК.

Вернуться к тексту

На этот раз путешествие по каминной сети длилось около трех минут. За это время Грейнджер как только не выворачивало: вправо, влево, наизнанку, однако в кабинет директора Каркарова она вышла спокойно — сказались тренировки профессора Снейпа.

В отличии от кабинета директора Дамблдора, этот был прямоугольной формы; в противоположной стороне от входа — камин располагался около двери — стоял добротный дубовый стол из светлого дерева, стоящий буквой «Т».

«Наверное, для удобства посетителей», — мимоходом отметила Грейнджер. Кабинет был оформлен в спокойных бежевых тонах, с огромным панорамным окном во всю стену. Сам директор Каркаров сидел во главе стола и просматривал какие-то документы. Помимо стола, в кабинете находились книжные шкафы с закрытыми стеклянными дверьми. К собственному удивлению, Гермиона опознала в черном ящике, что стоял на углу стола, компьютерный монитор; если присмотреться повнимательней, то даже с ее места можно было разглядеть черную мышку справа от монитора. Ещё одно отличие от кабинета директора Хогвартса — портреты: если у Дамблдора их было очень много, то тут — вообще никаких портретов

«Или они под чарами», — мелькнула мысль в умной головке.

— А, Грейнджер, добро пожаловать в Дурмстранг, — директор Каркаров оторвался от бумаг и обратил внимание на свою новую студентку. — Сейчас вас заберут на сдачу общего экзамена, по итогам которого мы выясним, на какой курс вас лучше всего распределить. После экзамена вас проводят в вашу комнату, где вы сможете привести себя в порядок и собраться с мыслями. В двадцать ноль ноль приезжают остальные студенты института. К этому времени вы должны быть готовой и ждать во внутреннем дворе. Все понятно? — хоть голос у нового директора Гермионы и был елейным и бархатным, но этот голос никак не вязался с холодным проницательным взглядом синих глаз.

— Да, сэр, — Грейнджер хотелось поёжиться от этого взгляда, однако Гермиона за последние месяцы научилась обстрагироваться от подобного — благодаря профессору Снейпу.

— Отставить! — внезапно рыкнул директор. — Тут у нас нет сэров и мисс. К профессорам обращайся по имени-отчеству, к сержантам по званию и фамилии, — принялся объяснять Игорь, — а впрочем, твой старший сержант все тебе объяснит. Ко мне можешь обращаться Игорь Александрович. Твоего сопровождающего зовут Македонский Николай Иванович.

В подтверждение его слов дверь открылась, являя названного Македонского. Им оказался коротко стриженный хмурый мужчина сорока — сорока пяти лет, с прямым носом и мохнатыми бровями, впрочем, глаза у него были теплого карего цвета. Одет он был в военную форму красного цвета. На голове у него была темная фуражка.

Зайдя в кабинет директора, Македонский отдал ему честь и изучающе посмотрел на новую студентку; та, впрочем, тоже пыталась рассмотреть его, но старалась делать это незаметно.

— А, Николай Иванович, знакомьтесь, наша новая ученица Гермиона Джин Грейнджер, англичанка, — представил Гермиону Игорь, та кивнула головой, — а это Македонский Николай Иванович, офицер-воспитатель четвертого курса. Передаю её под вашу ответственность, майор.

Тот кивнул и молча приказал Грейнджер следовать за собой.

Пока они шли по теплым коридорам школы, майор Македонский, видимо, решил поведать новой студентке историю Дурмстранга.

— Наш институт основала великая болгарская ведьма Нерида Волчанова. Волчанова хотела построить учебное заведение для всех детей волшебников со всего восточно-европейского региона, в котором в письменности применялась бы как кириллица, так и латиница. Вопреки всеобщему заблуждению, Дурмстранг углубленно занимается не только Темными Искусствами, но и дисциплинами не-волшебников, такими, как биология, география, физика, химия, искусство, Три основных языка: болгарский, сербский и русский. Физическая культура. Из волшебных наук мы преподаем Темные Искусства и Защиту от них, Нуменрологию, Уход за дикими существами, Зельеварение, Трансфигурацию, Чары, Травологию, Ритуалистику, Основы магии природы. Плюс каждый студент изучает магию одного из пяти элементов звезды единства, к которой имеет предрасположение: земля, вода, огонь, воздух или магия души.

— Души? — невольно перебила Грейнджер, ибо про такое она слышала впервые. Однако, казалось, майор не заметил её вопроса и продолжил своё повествование.

— Перечисленные предметы были введены ещё самой основательницей, она были истинной прородчицей и знала, что когда-нибудь волшебникам придется уживаться бок о бок с обычными людьми, а вскоре и учиться у них новым знаниям, дабы не отставать в развитии и не застревать в прошлом. К сожалению, многие учебные заведения просто не берут в расчёт успехи не-магов и продолжают игнорировать их достижения, — майор осуждающе покачал головой. После загадочной смерти основательницы директором стал Харфанг Мантер, который ввёл в программу Дурмстранга практику дуэлей и использования всех форм боевой магии, которые и сегодня занимают значительное место в учебной программе, — конечно Гермионе было неприятно, что её вопрос проигнорировали, но Николай Иванович умел завлечь студента своей неспешной речью, а история школы для Гермионы оказалась очень интересной.

— Многие считали, что Мантер поспособствовал скоропостижной смерти основательницы, однако это не так. Мантер был её личным учеником и, следуя ритуалу ученик-учитель, не смог бы хоть как-то навредить своему наставнику. Мантера считают неоднозначной личностью, к сожалению, его пребывание на посту директора академии пришлось на времена первой инквизиции и по вине одного из родителей студентов церковь узнала о местонахождении «Детей сатаны». В той битве погибло много студентов и преподавателей, но в итоге академию удалось отбить, нападающих убить, погибших похоронить. После той битвы силами оставшихся в живых учителей и директора школу удалось перепрятать в Северную Скандинавию и наложить на неё специальные чары, изобретенные самим Мантером. Разумеется, после того фиаско с обнаружением школы пострадала не только репутация директора, но и института в целом. Ну, вот мы и пришли, курсант Грейнджер.

Гермиона, слушавшая историю о директорах института, приоткрыв рот, тут же его закрыла и оглянулась; действительно, они стояли посреди длинного коридора, с одной стороны которого были деревянные двери — судя по всему, классы, а с другой — большое панорамное окно, за которым виднелся огромный горный хребет, покрытый хоть и пожухлой, но все ещё зелененькой травкой. В стороне от хребта можно было увидеть кусочек озера. На небе не было облаков, и на секунду Гермионе показалась что она попала в заповедную сказку, где вообще нет и никогда не было магглов с их заводами, машинами и прочей атрибутикой загрязнения окружающей среды — столько там было воздуха.

— Кхем-кхем, — кашляя в кулак, привлек её внимание майор. Он, конечно, полностью понимал и разделял чувства новенькой, но времени было мало, а у неё ещё весь год впереди, налюбуется местными красотами. Грейнджер тут же отпрянула от окна, к которому успела подойти, и обратила все внимание на Николая Ивановича, — проходите.

Македонский открыл класс с номером 346, и Гермиона попала в просторное помещение, где в три ряда стояли восемь парт на два человека, впереди всех парт на небольшом подиуме стоял стол преподавателя, за ним классная доска во всю стену. Как ни странно, тут не было панорамных окон, обычные три окна на всю длину стены. «Практически как в начальной школе», — нервно подумалось Грейнджер, которая резко вспомнила про экзамены.

— Присаживайтесь за любую парту, и начнем, — после того, как Гермиона села за первую парту — кто бы сомневался, — Николай Иванович продолжил: — Итак, наш экзамен продлится четыре часа, три часа у вас уйдут на теоретическую часть, остальной час отводится под практику. Я понимаю, что не-волшебные предметы в Хогвартсе не проходят, но постарайтесь ответить на столько вопросов, на сколько сможете. С волшебным материалом вы должны быть знакомой, за час практики продемонстрируете мне задания с доставшегося вам билета. Вопросы?

— Да, получается, я сначала отвечаю на теоретическую часть, а затем вытягиваю билет, в котором будет задание для практической части? — Гермиона сильно нервничала и решила уточнить.

— Верно, — согласился Македонский, — а теперь приступайте, — майор взмахнул рукой, и на столе Грейнджер появилась внушительная стопка с вопросами по волшебным дисциплинам.

Конечно, вопросы у Гермионы ещё были, но увидев внушительную стопку, она отбросила сомнения и взяла первый блок вопросов.

«Трансфигурация», — прочитала она на титульном листе.

Сосредоточившись, Гермиона отвечала на вопросы и совершенно не обращала внимание ни на время, ни на внимательно наблюдавшего за ней майора.

* * *

С момента окончания экзамена прошло полчаса, и майор Македонский проводил Грейнджер в женское общежитие, в её собственную комнату. Оказалось что в институте два крыла отданы под мужскую — левую и женскую — правую стороны школьного общежития. В отличие от Хогвартса, тут не было общих гостиных, в которых студенты могли бы проводить время.

Зато тут были классы самоподготовки для каждого курса и комнаты отдыха — как для одного, так и для всех курсов. Как раз одна такая «общая», как её называли студенты и учителя, комната располагалась посередине между двумя общежитиями. Там был большой диван темного цвета и много маленьких кресел, ещё большой телефизор и DVD-плеер, шкафы по обе стороны от телевизора были отданы под диски с фильмами: образовательными, историческими, были даже мультики. Помимо маггловской техники, в гостиной был шкаф, заполненный их же настольными играми. С каким-то сомнением Гермиона рассмотрела знакомую ещё по детству игру monopoly. Кроме вышеперечисленного, в гостиной было три стол, отданных под шахматы — сами столы были шахматной доской.

Всё это Грейнджер успела рассмотреть, идя вслед за своим провожатым, а остальное ей рассказал сам майор. После того, как она была доставлена к порогу собственной комнаты, майор вручил ей погоны и велел нашить их на форму. Ещё он дал ей лист с надписью «Аттестат» и пояснил, что как только проверит её работы, то в соответствующем окне напротив название предмета поставит свою оценку. После того, как оценки будут выставлены, магия института распределит Гермиону на факультет, а пока у неё есть время разобрать вещи и привести себя в порядок.

Разумеется, Гермиона очень волновалась о результатах экзаменов; она вообще не была уверена, что правильно ответила на пару вопросов по Трансфигурации, и очень сомневалась в правильной последовательности варки зелья старения. Вдруг её вообще на первый курс отправят! Какой позор! Но исправить уже было ничего нельзя, и Грейнджер решила заняться распаковкой вещей, а заодно посмотреть свою комнату.

Открыв дверь, Гермиона издала вздох облегчения. Комната оказалась довольно уютной — насколько уютной может быть комната в военных школах. У стены обычная кровать на одного человека, на полу ковёр с толстым ворсом, у противоположной от двери стены аккуратный письменный столик со множеством шкафчиков, что привело Грейнджер чуть ли не в щенячий восторг. На столике — настольная лампа и глобус

«Глобус? Зачем мне в комнате глобус?» — сразу забыв о результатах, подумала Грейнджер. Пройдя до стола, Гермиона с удивлением осмотрела окно, что выходило на какой-то, судя по всему, сад. Но не сад сейчас завладел вниманием Грейнджер, а…

«Окно, пластиковое окно в магической школе. Куда там старому Хогвартсу с его-то ставнями», — покачала головой она и только после этого обратила внимание на вид из окна.

Однако недолго она любовалась видом, ибо дел было много, а вот времени — не так чтобы очень. Достав из кармана свой чемодан, уменьшенный до размера спичечного коробка, она положила его в центр комнаты и одним плавным движением сняла с него чары. Чемодан послушно принял прежний вид, но из-за того, что Гермиона не практиковала это заклинание, большая часть вещей вывалилась из чемодана. Вздохнув, Грейнджер принялась собирать вещи, попутно раскладывая их в шкаф, что находился напротив кровати. К собственному удивлению, она обнаружила на одной из внутренней двери шкафа большое зеркало в полный рост.

«Это хорошо», — подумалось Гермионе. В её уже прошлой школе не было зеркал в полный рост, поэтому ей приходилось постоянно себя осматривать и поправлять одежду, чуть ли не выбегая из комнаты — спасибо соседкам.

Прошло около двадцати минут разбора одежды. Когда Грейнджер дошла до своего бального платья, любовно разгладив, она аккуратно повесила его на вешалку, благо оно было в чехле и не пострадало при транспортировке.

А вот под платьем Гермиону ждал сюрприз, который она не ожидала видеть в своих вещах. Ещё не совсем веря в происходящее, она осторожно достала серебристую ткань из недр своего сундука и как можно аккуратнее развернула её. На колени ей выпала записка. Чуть ли не дрожащими руками раскрыв послание, Грейнджер прочитала всего несколько строк, написанных таким родным почерком; её тело сотрясла лёгкая судорога, и появилось странное желание завыть в голос.

«Гермиона, если ты читаешь эту записку, значит, Лаванда Браун выполнила мою маленькую просьбу и положила мантию к тебе в чемодан. Не спорь, она тебе нужнее. Гермиона, мы наш замок знаем хорошо, а ты едешь в совершенно незнакомое место. Надеюсь, она сослужит тебе прекрасную службу. Твой друг Гарри Поттер от имени Поттера и Уизли».

Успокоилась она только спустя пару минут. Убрав мантию-невидимку под подушку, Гермиона задалась вопросом, а есть ли здесь место, чтобы умыться. Довольно скоро около шкафа обнаружилась неприметная дверь; войдя в неё, Грейнджер оказалась посреди умывальников, а завернув за угол, обнаружила кабинки для естественной нужды, а с другой стороны — душевые кабинки

«Могло быть и хуже», — мысленно смирилась она.

Вернувшись в комнату спустя пару минут, Грейнджер бросила взгляд на стол, на котором оставила свой аттестат, и буквально подлетела к нему, ибо он светился. Напротив каждого сданного её предмета были выставлены следующие оценки и общий вердикт магии института:

Поступающая: Гермиона Джин Грейнджер.

Принимающий аттестационный экзамен: майор Македонский Николай Иванович. Знания студента оцениваются по пятибальной шкале.

Итог

Волшебные предметы:

Трансфигурация — 5

Зельеваренье — 5

Чары — 5

Травология — 5

Темные Искусства — 4

Защита от темных искусств — 4

Уход за дикими существами — 4

История магов — 5

Нумерология — 4

Ритуалистика — не сдан. (не изучался)

Основы магии природы — не сдан. (не изучался)

Направление звезды единства — не сдан. (не изучался)

Дуэлинг — не сдан. (не изучался)

Не-волшебные предметы:

География — 4

Физика — не сдан. (не изучался)

Химия — 3

Биология — 4

Искусства — не сдан. (не изучался)

Языки:

Английский (осн. для студента) — 5

Болгарский — 4

Сербский — не сдан. (не изучался)

Русский — не сдан. (не изучался)

По итогу объёма знаний курсант Грейнджер Г. Дж. зачисляется на четвертый курс института Дурмстранг. Курсанту необходимо будет за первое полугодие подтянуть предметы, помеченые «не сдан. (не изучался)» и сдать по ним экзамены не меньше чем на оценку «3».

Добро пожаловать в институт Дурмстранг.

Гермиона не знала, как ей реагировать на свои оценки. С одной стороны, её радовали оценки за волшебные предметы и даже то, что она перескочила один курс, было счастьем, но оценки по не-волшебным предметам вызывали в ней двоякое чувство. Конечно, она их не изучала и банально не могла ответить на поставленные вопросы. Её больше удивил факт оценки за биологию, химию и географию. С другой стороны, Грейнджер никогда не была в аутсайдерах, и в этой школе она просто обязана исправить свои оценки и быть готовой к следующим экзаменам как можно лучше.

Подходило время прибытия остальных студентов в академию. За оставшееся время Грейнджер привела себя в порядок, нашила погоны и положенные нашивки, обозначающие принадлежность к четвертому курсу, заплела два колоска — спасибо зачарованной расческе, оделась в форму и вышла во внутренний дворик, где уже собрались остальные преподаватели и директор.

Пройдя к месту сбора своего курса, Гермиона принялась ждать остальных студентов, чей гвалт был слышен даже отсюда.

Вернувшись в свою каюту, юноши обнаружили её пустой. Видимо, Бараш решил ретироваться в место повеселее, и даже журнал Полякова не заинтересовал его надолго.

Алексей, прекрасно понимающий, что сейчас Виктору не до него, углубился в учебник по зельям, ибо в этом году ему предстоял проект по данному предмету. Крам же взял в руки учебник по рунам и открыл на середине — чисто для конспирации, а сам задумался о предстоящем учебном годе.

Во-первых, он не представлял, как извиняться перед девушкой и надо ли вообще это делать, ведь он ни в чем не виноват — это с одной стороны. С другой — он очень даже виноват, ибо она тратила своё время — и ещё неизвестно, сколько конкретно — на встречу с ним, а на встречи он-то и не попадал; получается, он впустую тратил чужое время, а чужое время очень дорого — это Виктор знал наверняка. Да и сложно будет ей первое время: все же другая страна, другая школа и язык — в данном случаи, языки.

«Наверное, ей будет одиноко», — растерянно подумал Крам. Вот ему точно было бы одиноко, хотя в Дурмстранге к нему и относились как к школьной, но довольно тихой звезде, в школе, как-никак, всё было родным и привычным. В общем, подобные переживания за совершенно незнакомую девушку были непривычными и сбивали болгарина с толку.

— Причал через две минуты! Свои вещи можете оставить в каютах, о них позаботятся. Переодевайтесь в форму и проваливайте с моего корабля, сухопутные крысы! — раздался зычный хриплый голос старого капитана «Летучего Голландца» по всем каютам. Голос капитана резко привёл в себя Виктора, и тот поспешил выполнить приказ старшего по званию.

* * *

Корабль «Летучий Голландец» величественно вынырнул из глубин Великого пресного озера, что начиналось в самом начале Тайной долины, а заканчивалось чуть ли не у ворот Дурмстранга. Студенты академии стройными рядами поднялись в гору по извилистой дороге, и вот перед ними открылся прекрасный вид на школу.

Огромная поляна, в центре которой стояло здание из черного камня. Здание небольшое, всего в четыре этажа, расположенное буквой «П», по бокам от академии, будто вход в ущелье, возвышались два огромных горных хребта и уходили на многие километры вдоль долины. С обеих сторон ущелья располагался Тёмный лес, где проводились уроки Ухода за дикими существами и сбор ягод, трав и плодов дикой природы. По мере приближения к школе звуки голосов стихали, и как только студенты достигли ворот Дурсмтранга, все разговоры мигом прекратились. Ворота медленно открылись, первокурсники вошли, потерянно озираясь по сторонам. Директор Каркаров молча указал новым студентам, куда им следует встать, и только после того, как первокурсники заняли свои места, входили уже второкурсники и так по очереди. Наконец, когда седьмые курсы заняли своё место, директор Каркаров взял слово:

— Здравни пожелавам, другари студенти!⁽¹⁾ — директор хоть и был по национальности сербом, предпочитал начинать речь с самого распространённого языка акдемии — Болгарского.

— Здравия желаем, другарю директор!⁽²⁾ — ответил ему дружный хор сотни голосов.

— Отлично, рад вас всех приветствовать в нашей академии. Всем новичкам обязательно в течение этой недели выучить устав академии от корки до корки и сдать его своему офицеру-воспитателю. Помните, что за проступок с вашей стороны с вашего личного счёта снимаются баллы и назначаются наряды вне очереди. Также напоминаю, что Колизей для участия студентов открыт лишь с третьего курса, впрочем, прийти как зритель может любой первогодка. Об остальном, думаю, вам расскажут в ваших общих комнатах, а теперь. Напра-а-аво! — все студенты повернулись в указанном направлении. — За подполковником Машкиным шаго-о-ом арш! 

И действительно, в начале строя — возле первокурсников — возник тучный мужчина, с короткой стрижкой и сединой в волосах, у него были седые мохнатые усы и такие же брови. Студенты отправились вслед за Машкиным в столовую.

Виктор был высоким юношей, что позволило ему беспрепятственно наблюдать за новенькой англичанкой. Сейчас она определённо больше походила на волшебницу чем на не-волшебницу. Красный цвет определённо шёл ей, а волосы были аккуратно заплетены в две косички и завязаны черными резинками. Крам был приятно удивлён, когда понял, что Гермиону определили на четвёртый курс, хотя в Хогвартсе она должна была пойти на третий, это значило, что Грейнджер довольно упёртая и быстро всему учится, ещё болгарин не мог не отдать должное проделанной ей работе.

«Это объясняет почему её не бывало в парке»— тут Крам вспомнил, что, по сути, он должен Грейнджер не только фотоаппарат, про который он благополучно забыл, но и объяснения, почему он не приходил на встречи, которые сам же и назначал.

Вот тут-то Виктор вновь и задумался, а как вообще начать разговор? Может, просто послать записку с извинениями? А если она его раньше узнает? Казалось бы, что сложного: просто подойти и поговорить? А сложность заключалась в том, что, в общем-то, Гермиона имела полное право на него злиться, и, скорее всего, вся академия станет свидетелем этого разговора — Виктора до сих пор провожали шепотками за спиной, — не ждать же её под дверью, в конце концов! Так и не придя ни к какому решению, Виктор решил пока подождать и понаблюдать за ее поведением, может, про него вообще забыли, что было бы, конечно, печально, но вполне ожидаемо, если учесть, через что пришлось пройти Гермионе. Алексей же, изредка поглядывавший на молчаливого друга, размышлял примерно о том же и думал, чем может ему помочь в данной ситуации.

Пока студенты шли на ужин, Крам отметил, что Романов что-то объясняет Гермионе; лица ее Виктор не видел, но отчего-то был уверен, что та хмурится или задумчиво кивает — по спине человека вообще сложно понять выражение лица. Наконец студенты достигли чёрных дверей столовой; стоило подполковнику коснуться кованых дверей, как те открылись, маня студентов аппетитными запахами.

Привычно заняв место в конце стола, Виктор уставился на праздничный стол, заставленный всевозможными яствами трёх разных кухонь. Немного подумав, Виктор остановил свой выбор на гювече со свининой и пататнике с картофелем и сыром, из напитков Крам отдал предпочтение чёрному чаю с лимоном, но без сахара.

За столом напротив Крам сразу определил убранные в два колоска волосы Грейнджер, но та сидела спиной к нему, поэтому видеть её лицо не представлялось возможным, впрочем, после тренировок со всевозможными снитчами он мог прекрасно расслышать, что за разговоры там ведутся.

За столом шестого курса — впрочем, как и во всём зале — велась оживлённая беседа, все обсуждали свои летние каникулы и последние новости. Алексей о чём-то жарко спорил с младшим сержантом — Михайловой Юлией, которая получила звание в конце прошлого года, заняв третье место в турнирной таблице Колизея и имея блестящие оценки и отзывы о личной работе, Бараш спорил с Григорием Асматовым о возможности удалённых ставок на ЧМ. Подполковник Машкин ходил между рядами и следил за соблюдением дисциплины, чем немало нервировал непривычных с такому первогодок. Главной же новостью всей академии стало вести о том, что Виктор Крам стал основным ловцом сборной страны.

Как всегда, когда речь зашла о квиддиче, а в данном случае, о предстоящем мировом Чемпионате, головы сидящих за столом шестикурсников как по команде повернулись к концу стола, отчего Виктор принял ещё более хмурый и недружелюбный вид. Как правило, это всегда срабатывало и всеобщее внимание его быстро оставляло, однако сейчас такой номер не прошёл и бедного ловца забросали всевозможными вопросами и потребовали рассказа об отборочных тренировках. Всё, что оставалось Краму, — угрюмо согласится. Иногда проще пойти на поводу у большинства, чем до последнего отнекиваться, эту истину Краму поведал тренер, а спорить с ним было себе дороже. Во время повествования Крам так отдался любимой теме, что не заметил, как Гермиона тихонько обернулась к нему и внимательно рассмотрела его фигуру на предмет узнавания. Когда Грейнджер наконец узнала его, её глаза злобно сощурились, а губы поджались — в лучших традициях профессора Макгонагалл — и она отвернулась.

Если бы Крам хоть на секунду отвлёкся от рассказа о своих победах на поле и обратил внимание на экс-гриффиндорку, то его прошиб бы холодный пот, но как было сказано выше, повествование его полностью захватило, а внимательные слушатели не позволяли отвлечься.

* * *

В общей комнате шестой курс обсуждал появление новых предметов, расписание и составы команд в этом сезоне по квиддичу и ближайшие мероприятия. Крама последние сорок пять минут отчаянно клонило в сон, но он мужественно терпел и даже в нужных местах согласно кивал головой. До конца собрания Крам не досидел; прослушав всю необходимую информацию и не оставаясь на беседу «не о чём», Виктор свалил из комнаты, держа курс строго в мужское крыло общежития.

Однако далеко Крам не ушёл, на полпути из ниоткуда на него выскочил уже знакомый ему по поезду рыжий кот с приплюснутой мордой. План в голове возник за считанные секунды и, подхватив рыжего разбойника — чем вызвав его недовольный мявк, — болгарин направился в общюю комнату четвёртого курса.

Впрочем, дойти до комнаты Виктор не успел — Гермиону он встретил раньше; та, похоже, искала своего кота и, заметив рыжего на руках у студента-старшекурсника, заметно расслабилась. Но стоило ей присмотреться, как в глазах зажегся огонёк узнавания, а затем карие глаза нехорошо сощурились. Быстрым шагом Грейнджер подошла практически вплотную к опешившему Виктору.

— Решил и кота моего украсть? — практически прошипела Гермиона. — Дай сюда! — она буквально вырвала несчастное животное из рук несопротивляющегося Крама и, развернувшись, предупредила:

— Держись от меня подальше! — и ушла в крыло женского общежития. Крам так и стоял минут пять, пока не поймал себя на том, что стоит посреди коридора, отруганный девчонкой-четверокурсницей и глупо улыбается.

«Это будет веселый год», — думал Виктор, идя к себе в комнату.

* * *

Ждать студентов долго не пришлось, однако Гермиона была удивлена, увидев что на первый курс пришло только пять человек: три мальчика и две девочки. Но куда больше её удивило, что, судя по всему, на каждом курсе не больше шести человек — студенты шли парами и Грейнджер не составило труда посчитать прибывших. Нет, ей, конечно, говорили что в Дурмстранге довольно мало студентов, но не сорок же человек на всё академию!

«Если подумать, то даже на Гриффиндоре студентов больше, чем во всем Дурмстранге»— мысленно хихикнула она. Позади встал Романов и приветливо ей улыбнулся, она улыбнулась в ответ.

Гермиона была рада видеть хоть одно привычное лицо во всей этой массе абсолютно не знакомых ей студентов. Она довольно сильно волновалась, ведь не понятно было, как тут относятся к магглорождённым студентам, мало ли, вдруг тут все поголовно Малфои! С другой стороны, внутренний голосок пытался вразумить свою хозяйку, приводя действительно весомые аргументы вроде: «Тут изучают науку магглов! Романов тебя ещё не разу не оскорбил! Сама Основательница внесла в список предметов обязательные для изучения дисциплины!», но, как известно, у страха — а неизвестность это страх — глаза велики. Поэтому Грейнджер и предпочла держаться как можно ближе к Романову, тот вроде её не обижал и даже исправно отвечал на её многочисленные вопросы.

После вступительной речи Каркарова студенты пошли по коридору в направлении столовой, что была на первом этаже. Впрочем, пейзаж за окном был хоть и прекрасным, но довольно однообразным: по левую руку расположился чудеснейший вид на ущелье, с ещё зеленой травой, с редкими деревьями и синими высокими скалами, по правую руку была сплошная стена с дубовыми дверьми, находящимися на определённом расстоянии друг от друга. Пока шли до столовой, Романов объяснил, что двери — это спортзал и Колизей. Про Колизей Рома рассказывал ещё в Тайном квартале, а Гермиона все боялась, что, возможно, и тут её не примут из-за чистоты крови или — ещё хуже — из-за её «всезнайства».

* * *

Столовая в Дурмстранге не была столь огромной, как Большой зал в Хогвартсе. Нет, это было среднее помещение с обычным потолком, правда, создавалось впечатление, что потолок держат четыре высокие колонны, а не стены. Колонны, как и стены, были светло-серого цвета с отделкой под камень, потолок белый, освещалось всё несколькими висячими светильниками. Семь столов, рассчитанных на нужное количество студентов — в зависимости от курса, — располагались в шахматном порядке, и так уж вышло, что стол четвертого курса был напротив стола шестого курса. У противоположной стены от входа Гермиона приметила какой-то небольшой магазинчик, больше похожий на ярмарочную лавку, и была крайне удивлена наличию тут продуктовой точки.

В отличие от директора Дамблдора Каркаров не стал ничего говорить — Грейнджер вообще не заметила преподавательский стол. Когда студенты пришли, еда уже была на столе. За столом четвёртого курса сидели пять человек, включая саму Грейнджер. Романов быстренько всем её представил и всех представил ей.

Напротив Гермионы — она села спиной к столу шестого курса, лицом к выходу — сидел невысокий, но довольно крепкий шатен с серыми глазами по имени Демитрий Райских, около Демитрия сидела девушка по имени Анна Потапова, она была довольно милой — по скромному мнению Гермионы. Волосы у неё, как и у её сестры-близнеца — Марии — были заплетены в одну косу, обе девушки были светловолосые, не настолько, чтобы назвать их блондинками, но и не платиновые, как тот же Малфой, просто светленькие, с насыщенно-зелёными глазами. У них были довольно мягкие черты лица и аккуратные вздернутые носики, правда, у Марии имелась родинка на правой щеке прямо по центру.

По всей видимости, старшая близняшка не считала родинку за недостаток, а наоборот, с самого детства радовалась, что её можно легко отличить от сестры. Обе Потаповы были на хорошем счету у преподавателей, чем иногда беззастенчиво пользовались, подменяя друг друга — стоило всего-то наложить маскировочные чары на одну из сестёр и нарисовать родинку другой.

Судя по вполне доброжелательному отношению к Гермионе, её приняли и тут же начали расспрашивать о житье-бытье в Хогвартсе.

— У нас в школе четыре факультета — принялась рассказывать она. — Гриффиндор, Пуффендуй, Когтевран и Слизерин. На Гриффиндоре, как правило, учатся самые смелые и храбрые ребята, на Пуффендуе — трудолюбивые и верные, Когтевран славится своими умами, а Слизерин, — тут она скривилась, что не утаилось от внимательно слушавших её однокурсников, — хитростью волшебников.

— Ты как-то уж явно недолюбливаешь этот факультет, — Произнёс Демитрий, с любопытством смотря как Грейнджер слегка опускает глаза, затем, придя к согласию с собой, она упрямо подняла взгляд и произнесла:

— А за что мне их любить? Возомнили о себе Мерлин знает что и ходят по школе, задрав носы, гордясь своей «чистой кровью». На Слизерине учились тёмные маги.

— Мы тут изучаем Тёмные Исскуства, — протянула Анна, так же с любопытством глядя на смутившуюся Грейнджер. — По-твоему, мы все поголовно тёмные маги? — и она улыбнулась.

— Я не так выразилась, — тут же ответила смущенная, а оттого пунцовая Гермиона, — просто, как правило, оттуда выходили злые колдуны, что с помощью Тёмной магии издевались на магглами, магглорождёнными и полукровками, — закончила она, пряча глаза в чашке с холодным чаем с лимоном.

— Во-от, — протянул Романов, — итак, мы выяснили, что тёмный маг и злой маг — это не одно и тоже. И со Слизерина, как я понял, выходили сплошь чистокровные? — обратился он к новенькой, та кивнула.

— А по программе чем отличались факультеты? — спросила до того молчавшая Мария, дабы сгладить появившиеся углы.

— Да ничем, у всех одна и та же программа, гостиные и спальни, правда, находятся в разных частях замка, — растерянно ответила Гермиона.

— Как это? — в один голос удивились ребята. Гермиона пожала плечами.

— Не знаю, но на факультет распределяют по личным качествам учащегося: героизм, дружелюбие и умение работать в команде, острый ум и хитрость. Наверное, раньше программа действительно была индивидуальной для каждого факультета, а сейчас у всех одинаковая, — сама Гермиона тоже задумалась, а зачем тогда делить по факультетам, если программа везде одна и та же? Раньше она об этом не задумывалась, но ведь действительно выходила бессмыслица. Хотя, с другой стороны, в Хогвартсе гораздо больше студентов

«Возможно, распределение не упразднили, чтобы деканам было легче следить за студентами, кто знает?» — подумалось ей.

— Да ну, — протянула Анна. — В каждом человеке есть те черты, о которых ты говоришь, в той или иной степени, не бывает хитрых дураков или нетрудолюбивых ученых.

— Кто знает, — словно прочитав мысли Гермионы, пожал плечами Райских и принялся за горшочек с картошкой и свининой, его примеру последовал весь стол, и уже через минуты студенты мирно кушали угощение, стараясь не обращать — Грейджер точно — внимание на шепотки в столовой.

Через какое-то время болтливая натура Романова заставила его вновь заговорить, на этот раз темой разговора за столом стали квиддич и новый ловец сборной Виктор Крам. Гермиона улыбнулась: Рон тоже обожал эту игру и готов был говорить о ней часами, но тут дело похуже. Если на весь Гриффиндор ярыми любителями данной игры были Рон и капитан сборной Оливер Вуд — от которого выла вся команда, то тут, похоже, абсолютно все обожали эту игру. Романов похвастался Демитрию, что Крам какое-то время ехал с ними в одной каюте, и намекнул Гермионе, что, похоже, Алексею Полякову был интересен её кот.

И тут Грейнджер как молнией ударило: какова вероятность того, что Виктор Крам и этот загадочный В.К., который киданул её целых три раза, один и тот же человек? С одной стороны, минимальная — станет известный волшебник, хоть и спортсмен, отдыхать в не-волшебном парке. С другой стороны, ей ведь прислали именно колдографии, следовательно тот парень, кем бы он ни был, являлся именно волшебником. Откуда бы не-волшебник узнал, что она не просто волшебница, а ещё и студентка закрытой школы Хогвартс? А как тогда узнал Крам, если это он? Как бы узнать?

— Он, похоже, как раз рассказывает однокурсникам про свои отборочные, — протянула Мария, которая сидела по правую руку от Ромы и прислушивалась к разговору за соседнем столом.

— Кто? — не поняла Гермиона, выйдя из своих мыслей и, кажется, успевшая упустить нить разговора.

— Крам, — охотно пояснила Анна, смотря куда-то за плечо Грейнджер и отчаянно краснея при этом.

«Ну вот Гермиона, повернись и узнаешь он ли это или нет», — подумала Гермиона, осторожно оборачиваясь через плечо.

За соседнем столом сидело шесть человек: три девочки и три мальчика, и все внимательно слушали хмурого парня с ежиком черных волос и носом с горбинкой. Поначалу Гермиона его не узнала — он сидел в профиль, — а уж когда узнала…

Она, честно, сама не поняла, на что так рассердилась, подумаешь, знаменитость, Гарри вон тоже знаменит и популярен, наверное, её задело то, что этот В.К. назначал ей встречи, а сам, наверное, занимался Мерлин знает чем, пока она, как дура, хотела вернуть свой фотоаппарат. Он, конечно, один раз извинился, хотя не пришел на встречу он целых три раза. Наверное, он такой же, как Малфой и лишь посмеялся над наивной иностранкой, что так опрометчиво поверила прохожему.

— Ну, а ты? — задала вопрос Анна. — Любишь квиддич?

— Нет, — слишком резко ответила Гермиона и уже спокойней пояснила: — Я не понимаю смысл игры, но на матчи исправно ходила, у меня лучший друг играет за сборную факультета.

— Ого, и сколько у вас команд? — полюбопытствовал Романов, принимаясь за яблочный пирог.

— Четыре, — пояснила Гермиона. — По количеству факультетов. Гарри, мой друг, является самым молодым игроком в команде за последние сто пятьдесят лет, — и, не дождавшись вопросов, она продолжила: — На первом же уроке полётов между ним и одним слизеринцем произошёл небольшой конфликт, в результате которого Малфой запустил напоминалкой нашего однокурсника в стену замка, а Гарри, развив невероятную скорость на школьной рухляди, поймал шарик буквально в нескольких дюймах от стены школы, тем самым получив место ловца в сборной. — Гермиона улыбнулась приятным воспоминаниям и положила в рот кусочек вишневого пирога.

— И как? — насмешливо спросил Райских. — Удалось новичку поймать хоть один снитч на матче?

— Конечно, — фыркнула в ответ обиженная таким пренебрежением к деяниям друга Гермиона. — Правд,а свой первый снитч он поймал ртом…

— Чем? — перебили ее ребята в один голос, удивляясь её рассказу.

— Но эта довольно долгая история. Как-нибудь расскажу, — улыбнувшись, закончила Гермиона. Ребята согласно кивнули.

Наконец ужин окончился и подполковник Машкин скомандовал:

— Окончить приём пищи! Встать и направиться в комнаты отдыха своего курса, выходим стройной шеренгой по два человека, первым идёт первый курс. Михайлова! Шаг из строя.

 Юлия Михайлова, привлекательная шатенка с шестого курса, встала напротив подполковника и ждала дальнейших указаний.

— Михайлова, проводишь первый курс в общую комнату отдыха и введёшь их в курс дела, на первый месяц они на тебе. Задача ясна?

— Так точно, подполковник! Разрешите выполнять?

— Выполняй, — милостиво кивнул Машкин и молча наблюдал, как студенты пока ещё неровной шеренгой, но хотя бы по двое, идут вслед за младшим сержантом. За первым курсом последовал второй, третий, четвертый, пятый, шестой и наконец седьмой курс покинул столовую. Теперь и учителя в компании директора могли приступить к трапезе.

* * *

Сытая и довольная жизнью Грейнджер клонило в сон. Правила академии ей взялся объяснять сам Романов. Они сидели в комнате отдыха четвёртого курса, Живоглот уютно устроился у неё на коленях, негромко при этом мурлыча, впрочем, довольно скоро ему захотелось побродить по школе, пока хозяйка занята с этим рыжим парнем.

* * *

По мнению Гермионы, Романов был явно из числа тех, кто очень любил поболтать, ибо говорил он много, но полезной информации давал крайне мало.

Из его часового монолога Гермиона поняла только то, что каждый день — кроме выходных — студентов будят на общую зарядку, которая проходит либо на улице, либо в спортзале — зависит от погоды. На зарядку надо обязательно приходить в спортивной форме, каждый курс должен явиться уже в полном составе. После зарядки студентам даётся пятнадцать минут на приведение себя в порядок, и они так же всем курсом спускаются к завтраку, в девять часов начинаются пары, длящиеся по полтора часа, в четырнадцать часов тридцать минут у студентов обед, затем ещё три или четыре пары — зависит от расписание, — потом время отдыха и самоподготовки. После выполнения домашнего задания у студентов свободное время. Ужин начинается в девятнадцать тридцать и заканчивается в двадцать тридцать, время до отбоя студенты могут посвятить чему угодно — в рамках разумного, — отбой в двадцать два ноль ноль. А потом Романов заявил, что остальное он расскажет завтра, и пошёл спать! Гермионе ничего не оставалось, кроме как последовать его примеру, но прежде ей надо было найти Живоглота.

* * *

На Виктора Крама она выплеснула весь свой стресс от этого суматошного дня и новых впечатлений.

Гермиона уже переоделась, занялась водными процедурами и готовилась ко сну, попутно обдумывая эту встречу. Наверное, все же зря она была столь резка в выражениях, но этот В.К. её уже на каникулах достал, а теперь с ним ещё и в одной школе учится!

«Подумать только, тоже мне, звезда!»

— Вот что он хотел с тобой сделать, а Живоглот? — спросила она у рядом мурлыкающего кота, тот открыл свой желтый хитрющий глаз, но ничего не сказал.

— Вот и я думаю, что ничего хорошего, спокойной ночи, Глотик, — Гермиона погладила рыжую шерстку и уснула крепким сном.

1) Здравия желаю, товарищи студенты!

Вернуться к тексту

2) Здравия желаем, товарищ директор!

Вернуться к тексту

Студенты академии Дурмстранг сладко посапывали в своих кроватях, досматривая крайние на сегодня сны. В женском крыле, в комнате номер пятнадцать, спала очаровательная девушка с каштановыми волосами. Судя по умиротворенному лицу спящей красавицы, можно было догадаться, что первая ночь на новом месте далась ей на удивление легко и спокойно. В ногах у неё уютно устроился здоровый рыжий котяра, который тоже не выказывал не единого признака дурного сна или дискомфорта от новых условий проживания. В комнате царила сонная идиллия…

… Которую уже через три минут нарушил громкий, непривычный, а оттого режущий слух звук флюгельгорна⁽¹⁾. Спящая Гермиона резко подскочила и поморщилась от непривычного, а от того неприятного громкого звука. Кот, который ещё секунду назад крепко спал, сразу проснулся, выгибая спину и шипя на непонятную угрозу.

Сама же Гермиона не сразу осознала, где она находится, и лишь непонимающе рассматривала свою комнату. События вчерашнего дня быстро всплыли в её памяти, поэтому, успокоив кота и взяв с собой умывальные принадлежности, она, накинув халат поверх пижамы, отправилась умываться.

В ванной комнате около умывальников за чисткой зубов обнаружились две девочки, одна из которых была Мария Потапова, а вторая — незнакомая рыженькая девочка, судя по росту, первый-второй курс. Увидев в зеркале отражение Гермионы, Мария приветливо кивнула и указала на умывальник рядом с собой. Грейнджер ответила на кивок легкой улыбкой и, заняв предложенное место, принялась чистить зубы.

За чисткой зубов и вялым размышлением о предстоящем дне она и не заметила, насколько в ванной комнате стало людно. В очередной раз проведя зубной щёткой вверх-вниз по передним зубам, Грейнджер вдруг резко закрыла рот, чуть не проглотив зубную щётку. Ведь только сейчас она поняла, что впервые чистит зубы не в одиночестве, а в компании с кем-то! В Хогвартсе-то ванные была рассчитаны на одного человека, отсюда и очередь в неё по утрам и вечерам.

Гермиона не была стеснительной девушкой, однако она очень переживала за свою внешность, а, точнее, за передние зубы, что были слишком большими; с подачи Панси Паркинсон слизеринцы иногда дразнили Гермиону бобрихой. Впрочем, осторожно оглянувшись по сторонам, Грейнджер поняла, что каждая девушка занята своим делом и до новенькой четверокурсницы нет никому никакого дела, лишь иногда она ловила на себе заинтересованные взгляды рядом стоящих, именно заинтересованные, а не злые.

Быстро закончив с утренним туалетом, Гермиона вышла из общей ванной и, порывшись в своём шкафу, вынула на свет Мерлинов серый спортивный костюм с тремя черными полосками и серые же кроссовки на толстой удобной подошве.

В списке не был указан цвет спортивной формы, поэтому Грейнджер ели уговорила маму на серую форму известного бренда. Костюм состоял из серого топика, серой же водолазки, серой легкой куртки и серых легких штанов. Правда, украшали костюм три чёрные полоски по бокам на каждой вещи. Волосы пока было решено не заплетать в косу — ещё растреплются, и всё опять переделывать — поэтому Грейнджер завязала их в тугой пучок.

По личному мнению Гермионы, самый нейтральные цвета, которые могли подойти буквально всем, это черный, белый и серый. Белую форму она не купила по двум причинам: первая — это возможная прозрачность — если вы понимаете, о чём это, — а вторая — это банальное быстрое загрязнение белых вещей. Чёрную же форму она не купила потому, что не захотела ходить с непонятным узором во всю спину, поэтому остановила свой выбор на классической серой спортивной форме.

Глядя на себя в зеркало, Гермиона слегка нахмурилась: кажется, они с мамой всё-таки кое-что забыли, и этим кое-чем являлся дополнительный комплект спортивного костюма!

«Надеюсь, тут можно послать сову», — подумала Гермиона, отправляясь на зарядку под хитрым взглядом рыжего кота.

Четвёртый курс Дурмстранга в полном составе — за исключением Гермионы и Романа — находился в общей комнате.

— Доброе утро, — первым Грейнджер заметил Димитрий Райских и вежливо ей улыбнулся. На нём были белая спортивная рубашка и красные спортивные штаны, на ногах чёрные кеды.

— Доброе утро, — улыбнулась она всем присутствующим. Мария с ней уже здоровалась, а Анна была занята зевотой, поэтому лишь махнула рукой. Кстати, обе Потаповых предпочли зеленую спортивную форму вкупе с тяжелыми черными берцами, чем немало удивилась Грейнджер. Она-то в них ходить еле могла, не то что бегать.

— Пойдемте потихоньку, — предложила Мария. — а Рому по пути подхватим, вечно он опаздывает.

Четверокурсники с ней согласились и двинулись в сторону выхода из замка. Гермиона пожала плечами, но возражать не стала. В конце концов, она где-то слышала, что семеро одного не ждут. Впрочем, за следующим поворотом на них буквально налетел алый факел, им при ближайшем рассмотрении и оказался Роман Романов во всём красном, вкупе с цветом его волос это выглядело довольно забавно. Собравшись наконец вместе, студенты четвертого курса направились на зарядку.

Общий сбор проходил на плацу, где их ждала приветственная речь директора Дурмстранга. Четверокурсники пришли не первыми. Шестой и седьмой, а так же первый и второй курсы уже были на месте и негромко переговаривались между собой. Гермиона между тем рассматривала студентов отмечая, что, похоже, в Дурмстранге больше девочек, чем мальчиков, тогда как в Хогвартсе было наоборот.

«Хорошо, что удалось отговорить маму покупать тот костюм ядовито-розового цвета — думала Гермиона, стоя в строю и рассматривая студентов в спортивной форме. Некоторые студенты были одеты в разные комплекты формы, некоторые в одинаковые, как Гермиона, впрочем, как она поняла, строгого регламента для формы не было. — а то бы я сильно выделялась»

Оставшихся студентов долго ждать не пришлось, и, негромко переговариваясь, из замка вышелли третий и пятый курс, с разницей буквально в минуту. Вслед за ними вышел подполковник Машкин, с его появлением все разговоры вмиг затихли, а студенты подобрались.

— Равняйсь! — раскатистым басом приказал Машкин. — Сми-и-ирно! — студенты беспрекословно выполнили команды, у первого курса и Гермионы получалось слегка неуклюже, но подполковник Машкин не стал обращать на это никакого внимания.

— Вольно! — разрешил расслабиться подполковник. — Итак, добро пожаловать на первую в этом году зарядку. Для тех, кто не знает, — тут тяжелый взгляд устремился на Грейнджер, — моё имя Григорий Алексеевич Машкин, я являюсь заместителем директора по воспитательной работе, по совместительству являюсь вашим тренером и главой Колизея. По поводу дополнительных физических занятий можете обращаться в любое время, а теперь, Михайлова, шаг из строя! — шестикурсница в черном спортивном костюме вышла из строя. — Встать в конец шеренги! — приказал он ей.

— Есть! — отрапортовала та и заняла последнее место после семикурсников.

— Равняйсь. Налево-о-о. За младшим сержантом Михайловой бегом арш! — прогрохотал Машкин и замкнул колонну, следуя за первачками.

* * *

— Кто это? — наконец спросила ошарашенная Гермиона у Димитрия, который настоял на сокращенном варианте "Дима", головой указывая на стол раздачи — вчера именно это место Грейнджер приняла за буфет.

Дело происходило в столовой. После зарядки студенты успели сходить в душ и переодеться в форму академии. Правда, Грейнджер не успела высушить волосы, к счастью, Анна показала отличное заклинание как раз для таких случаев. Из одежды Гермиона предпочла красную рубашку, черную юбку с белым галстуком и поверх красный пиджак.

— Это Укобак, минотавроподобный демон. Когда-то давно он бежал с родных мест и попросился в школу, директор заключил с ним безвременный контракт. Школа предоставляет ему защиту, а он в свою очередь готовит еду и ведет факультатив по Кулинарии. Он очень любит готовить и любит, когда его хвалят.

— Он классный, — влез в разговор вездесущий Романов. — Правда, не рекомендую критиковать его кухню. Всё-таки это демон, и в случае чего может и тебя приготовить.

— Такое уже было? — побледнела Гермиона, одно дело — заниматься Тёмными Искусствами, и совершенно другое, когда есть реальный шанс быть приготовленной.

— Нет, конечно, — это сказала уже Анна, и Гермиона перевела дух. — Но никто не говорил, что он не пытался, — улыбнулась она, а Романов довольно хрюкнул. Гермиона же надула губки и принялась за свой завтрак.

Вчера Гермиона Грейнджер не заметила довольно много деталей. Например, что по пути в столовую было намного больше дверей, чем вчера, не говоря уже об огромном непонятном символе на дверях столовой. То есть это Грейнджер казалось что на дверях, но после того, как двери открылись, символ никуда не делся, а стал прозрачным. Это был огромный треугольник, в котором был заключен круг, а в самом круге линия, его пересекающая. Правда, Гермиона была уверена, что точно где-то уже видела этот символ, но вспомнить, где, пока не могла.

То, что вчера новенькая приняла за буфет, на деле оказалось большая раздаточная, по ту сторону которой стояло непонятное существо небольшого роста. Существо выполняло роль повара-раздатчика, к нему подходили студенты и предельно вежливо говорили, что хотят на завтрак — из предложенных блюд.

Повар имел довольно милый внешний вид: небольшой рост, светлая кожа, пропорциональная голова, нос приплюснут и немного большой, но ему так даже шло. Глаза у него были квадратной формы, светло-желтого цвета. У повара имелись большие ушки, как у летучих мышей, и почему-то хвост-трезубец. На голове Укобака имелись милые рога. Хвост и ушки, как и ноги-копыта, имели фиолетовый мех. Одет повар был в поварской колпак и передник.

* * *

На завтрак Гермиона решила взять молочную кашу со свежими ягодами, черный чай и пару блинчиков с малиной. Димитрий решил взять куриную колбаску с хашбрауном и свежевыжатый апельсиновый сок, близняшки остановились на мультизлаковой каше, блинчиках со сметаной и черном кофе. Роман взял себе омлет с сыром и томатами, дополнительно добавил туда ещё и пару ломтиков бекона, из напитков рыжик выбрал томатный сок.

Меню, предоставленное Укобаком, действительно было весьма разнообразно: куриная колбаска с хашбрауном, бифштекс с яйцом-пашот и тостом, драники, каши — овсяная, рисовая, мультизлаковая, на выбор с ягодами, орехами, вареньем, омлет с сыром и томатами, глазунья, бенедикт с ветчиной или лососем, бейгл с сёмгой, круассан с крем-сыром и семгой. На десерт предлагались блинчики и сырники с различными начинками, а также запеканка. Из напитков на завтрак можно было взять чай, кофе, свежевыжатые соки, какао.

— У вас тут довольно обширное меню, — заметила Гермиона, отпивая ароматный чёрный чай. Нехотя она призналась сама себе, что меню тут было намного разнообразней, чем в Хогвартсе. И если там в основном подавали жирную пищу, то тут она была довольно сбалансированной и Грейнджер это скорее нравилось, чем нет.

— Это да, — согласился Романов. — Правда, цены тут кусаются.

— Цены? — поперхнулась Грейнджер, она ни о каких ценах знать не знала и даже не видела списка, что сколько стоит. Кто знает, на сколько она уже наела. — В письме, что мне передали, ничего такого не было.

— Роман, — обернулась к нему немного сердитая Мария. — Ты что, ей ничего не рассказал? Впрочем, не отвечай, наверняка опять час рассказывал о всякой ерунде, а о самом главном умолчал, — Мария неодобрительно покачала головой, затем развернулась к Грейнджер и начала повествование, благо, времени до первого урока ещё хватало.

— Понимаешь, Гермиона, Дурмстранг не очень популярное место, однако эта школа, которой тоже требуется содержание, а содержание требует денег. Конечно, тут есть свои эксклюзивные природные ресурсы, та же Тайная Долина или реки, в которых растут и живут только те растения и животные, которые в других условиях не приживаются, тут интерес и зельеваров, и гербологов, и мастеров артефакторов. Но далеко на этом не уедешь, к тому же самим студентам надо из чего-то готовить и что-то сажать, ну, понимаешь, — дождавшись кивка, Мария продолжила: — Школа, по сути, содержится на деньги, получаемые от студентов: за приёмы пищи, дополнительные занятия, иногда студенты, под присмотром профессоров, варят сложные зелья или создают простенькие — и не очень! — артефакты. Есть специальная программа, по которой идет большинство старшекурсников, тебя отдают в подмастерье именитому мастеру, ты работаешь на него, получаешь знание, а когда начинаешь зарабатывать, определённый процент идёт школе. Цены, конечно, кусаются, но никто не мешает, например, тому же Роме пойти на мастер-класс Укобака и, при его разрешении, пользоваться кухней самому. Не волнуйся, если тебе не писали о деньгах, скорее всего, ты, как переведённая, имеешь стипендию и всем, что предоставляет Дурмстранг, можешь пользоваться бесплатно. Но ты должна понимать, что если будешь недостаточно хорошо учиться, то стипендии тебя лишат.

Грейнджер сосредоточенно кивнула. Этот подход она понимала, правда, насколько она поняла, тот же Хогвартс содержался за счёт Попечительского совета. С другой стороны, в Дурмстранге было не так много студентов, и навряд ли тут каждый второй имел в родителях попечителей. Систему со стипендией она понимала и одобряла. В любом случае, ей нужно было поскорее выяснить, какие тут цены, вдруг она сможет себе это позволить, тем более что родители говорили, что сейчас их дела идут вполне хорошо, а значит, оплатить обучение собственной дочери они в состоянии. Если всё получится, то её стипендию отдадут более нуждающимся. Гермиона улыбнулась своим мыслям. Даже сейчас она думала, как настоящая гриффиндорка.

— Кстати, Крам так же заключил договор, по которому с его гонорара капает процент школе, — влез в разговор Романов.

Гермиона закатила глаза. На самом деле сейчас она сама себя не понимала и не знала, почему так реагирует. С одной стороны, Гермиона понимала, что Крам помогает школе, и это хорошо. С другой же её бесило то, что Романов просто-таки боготворит этого загонщика, и это её злило. Вот Гарри никогда не хвастался своими успехами и предпочитал держаться подальше от славы «Избранного», а этот Крам, похоже, наоборот. Прямо как Малфой. Аж бесил.

«Может, вчера он специально взял моего кота, чтобы представить себя в свете спасителей потерявшихся животных? — мелькнула вполне бредовая мысль в голове Гермионы — Тоже мне, как только он книгу до сих пор не написал? — последняя мысль заставила её улыбнуться, ещё одного Локхарта она вряд ли переживёт»

— Гермиона, — Роман осторожно потряс её за плечо.

— А? — прикосновения заставили Гермиону вынырнуть из своих мыслей и с непониманием уставится на Романова. Видимо, её звали уже некоторое время, потому что тот не сдержал смешка, а близняшки улыбнулись. Лишь Димитрий был невозмутим и решил ввести Грейнджер в курс дела.

— Подходила младший сержант Михайлова и велела тебе после завтрака следовать за нею, — коротко пояснил он и продолжил завтракать.

— Зачем? — очень удивилась Гермиона. Она не хотела опаздывать на первое занятия в первый же учебный день в новой школе и думала, что пойдёт вместе со своим курсом в класс. Ребята синхронно пожали плечами, в Дурмстранге не было принято спрашивать «зачем», тут надо было просто выполнять приказы.

Тем не менее, завтрак подходил к концу, студенты, похватав свои сумки, стройными рядами направились на свои занятия, Гермиона тоже взяла свою сумку — спасибо, Мария предупредила — и направилась к Михайловой, около которой уже стояли первокурсники. Дождавшись, пока подойдёт последний член её группы, младший сержант стала тихо посвящать новичков, предварительно отойдя подальше от остальной массы студентов.

— Итак, ещё раз добро пожаловать в Дурмстранг, — она очаровательно улыбнулась. — Сейчас вы, как и многие первокурсники до вас, пройдёте распределение, и эта официальная процедура. Как вам наверняка рассказывали, в Дурмтсранге нет отдельных факультетов, но это не значит, что нет групп-стихийников. В нашей академии изучают пять магических аспектов звезды единства: земля, вода, огонь, воздух и магия души, — Михайлова подождала, пока малыши и Гермиона осознают сказанное, и продолжила: — После распределения, нет-нет, ничего страшного вас не ждёт, — произнесла Михайлова, увидев испуг на детских лицах. — Так вот, после распределения вы попадёте в одну из пяти групп и будете заниматься магией именно этой стихии. Студенты учатся все вместе и только на занятия по стихийной магии ходят только вместе со своими стихийниками. Чтобы понять, к кому обратиться, вам достаточно просто посмотреть вот сюда, — она указала на красную нашивку, изображающую пламя. У магов огня вот такой символ, у земляков это камень в зеленой сфере, у воздушников — ураганчик голубого цвета, у магов воды — волны в синей сфере, у магов души — это сияющий синий шар. После распределения я вас провожу до вашего кабинета, а теперь встать в шеренги по двое и марш за мной.

Гермиона стояла замыкающей с каким-то мальчиком-первокурсником, который явно испытывал волнения. Сама она не волновалась, она была уверена, что ее ждет что-то вроде Распределяющий Шляпы, её больше волновал вопрос, почему она раньше не видела этих нашивок, может, дело в том что она ещё не прошла распределение? Свои вопросы она немедленно озвучила Юлии, та тонко улыбнулась.

— Верно, студенты не прошедшие распределения, не могут видеть нашивок, распредение — это что-то вроде последней подписи в договоре со школой, — видя уже готовый сорваться с губ Гермионы вопрос младший сержант ей опередила. — А первая подпись — это согласие на обучение, если тебе интересно, почитай на досуге. Мы уже пришли, — произнесла она и открыла дверь. В комнате было светло, хотя окон Грейнджер и не видела, тут её взгляд зацепился за горящие факелы, и она улыбнулась вспомнив о Хогвартсе. В комнате не было ничего, кроме большого шара на постаменте. Студенты встали полукругом и внимательно слушали, что же им предстоит сделать.

— Итак, всё, что вам надо сделать, это подержать шар в руках, пока он не вспыхнет вашей магией. Ну, кто первый?

Первокурсники синхронно повернулись к четверокурснице, и Гермионе стало ясно, что она пойдёт, надо же успокоить малышей.

Гермиона неуверенно взяла в руки шар, он оказался на редкость легким, она держала его в руках полминуты, надеясь услышать голос или почувствовать хоть что-то, но ничего не происходило, пока внутри шара не вспыхнула яркая искра, цвет разглядеть Грейнджер не смогла, казалось, это напросто белая вспышка. Тем временем она росла, окутывая четверокурсницу голубым светом, сияющем изнутри.

Все закончилось так же внезапно, как и началось. Смияние, не причиняя вреда Грейнджер, просто впиталось обратно в шар, и вот Гермиона уже положила шар обратно, а Михайлова звала уже другого студента.

Горейнджер с задумчивым видом рассматривала свою руку.

1) Флюгельго́рн — медный духовой музыкальный инструмент, самый высокозвучащий представитель (наряду с флюгельгорнами пикколо и пикколино).

Вернуться к тексту