Сага о благородных ворах (гет)

Когда Лео поднялся посреди земного ресторана, полного скучающих зевак и сидящих в смартфонах людей, и заорал на общем языке Сирисо, Колсон помертвел, Бранд заткнулся, Антрис заткнулась, сержанты заткнулись — все заткнулись! И лишь одна Юмелия вскинула брови и впервые улыбнулась ему.

— Хулиганишь, лейтенант? — спросила она тем же витиеватым, красивым и омерзительным для Лео общим языком.

— А как же? — он улыбнулся. — Мне есть с кого брать пример.

Юмелия посмотрела ему в глаза, и в её улыбке он увидел лукавство лжеца, чей обман легко раскрыли. В тоннеле метро между ними возникли особые отношения, инициатором которых была сама Юми. Лео не выстрелил бы в неё. Она это знала, и потому пуля сама с грохотом вылетела из дула и попала в незащищённый живот девушки. Это Юмелия. Юмелия использовала свою власть над порохом, взрывчаткой, оружием, чтобы ранить себя чужим пистолетом. Юмелия готова была какое-то время терпеть мучительную боль, строить из себя жертву, лишь бы сильнее завоевать доверие новой Соммерос.

— Я бы поступил так же, — проговорил Бранд, рассказав Лео о плане Юмелии. — Все её решения предсказуемы.

Но Бранд был не в состоянии объяснить последней выходки Юмелии. Когда силы вырвались из рук Соммерос, Лео не зажарило заживо разрядом электричества, а отбросило потоком пороха, точно взрывной волной. Удар о бетонную стену тоннеля выбил из него дух, лишил сознания, сломал пару рёбер и подарил Лео надежду на продуктивное знакомство с симпатичной девушкой. Юмелия спасла ему жизнь, и Лео подозревал, что это было не простой любезностью в ответ на использование его револьвера без спроса.

— Эй, на связи, — произнесла Юмелия на английском. — Я не скучаю.

Она показала Лео средний палец. Юмелия хорошо знала, как проходит отправка на Землю. Кто-то, обычно это человек пять-шесть, следили за происходящим дистанционно, в реальном времени, и всё то, что видел Лео, эти люди видели на своих экранах с задержкой в десятую долю секунды. Фак Юмелии они тоже видели и никак его не прокомментировали.

— Не знаю, что шокировало штаб больше, Юми, — улыбнулся Лео. — Твоя грубость или твоя сексуальность.

Юмелия улыбнулась и скромно опустила взгляд.

— Драгвандиль! — взорвался в голове Лео голос Бранда. — Действуй по уставу!

— Тишина, — спокойно произнесла Антрис, мгновенно усмирив Бранда. — Драгвандиль, у неё крайне опасные способности. Будь осторожен. Попробуй завоевать её доверие.

— Что говорит штаб? — Юмелия вновь посмотрела в глаза Лео.

— Какой-то бред про доверие, опасность и устав, — Лео едва заметно нахмурился. — Если бы я всё время слушал руководство, точно превратился бы в такое же неповоротливое чучело, как Тюрвинг.

Во взгляде Юмелии на короткое мгновение появился странный, томный блеск. Лео не в первый раз видел подобную реакцию. Он всегда был популярным, всегда стремился к обществу девушек и всегда был щедро одарён их вниманием. Ему признавались в чувствах, его приглашали на свидания, с ним флиртовали, на него бесились, ему давали пощёчины, ему изменяли. И всё это казалось ему закономерным, логичным, правильным… но не волнующим.

В слепой верности Юмелии было нечто притягательное, нечто манящее и нечто нелогичное. Для Лео оставалось загадкой, как человек, предавший свои идеалы, свою семью, свой мир и почти всё человечество способен быть таким преданным по отношению к другому человеку. И эта загадка интересовала его куда больше, нежели недовольное ворчание Бранда или устав Кси.

— Оскорбляешь человека за спиной? Это подло.

— Не переживай, — Лео зарылся пальцами в свои отросшие волосы и зачесал их назад. — Я и в лицо его оскорблю, а то заплесневеет у себя в кабинете.

Это заставило Юмелию вновь улыбнуться.

— Извините, — раздался голос из-за спины Лео.

— Колс, исчезни, — произнёс он в сторону своего брата-близнеца. — Не видишь, я флиртую.

— Мисс Блутганг, — продолжил Колсон, поправляя рукава рубашки. — Вы подлежите аресту.

— Неужели? — ответила Юмелия. — А можно заказать суши перед казнью?

— А?.. Д-да.

Юмелия обдала Колсона гневным взглядом и села за свободный столик.

Лео долго смотрел на своего брата, который был старше его ровно на полтора часа, и не понимал, как в таком почтенном возрасте можно быть таким нелепым и неловким. Внешне они были невероятно похожи. Низкие брови, прямой нос, тонкие губы, высокие скулы, волевой подбородок, у обоих янтарные глаза матери и чёрные, как смоль, волосы отца. Они оба высокие, оба худощавые, оба бледные. Отличие было одно: Колсон совершенно не умел уживаться в обществе.

Колсон густо покраснел, глядя в пол. В этот раз Лео решил проявить благородство и не стал добивать его.

— Колс, смотри и учись, — прошептал Лео, обращаясь к старшему брату. — Любишь суши, Юми? — спросил он у девушки.

— Скармливаю их коту.

— Так всё плохо?

— Нет, — Юмелия вздохнула. — Суши отличные, кот — вредный.

— И что же ему нравится?

Юмелия повернула меню к Лео, заботливо показала блюда, которые предпочитал её домашний питомец, рассказала, из чего они состоят и как их готовят. Многие названия не вызывали у Лео каких-либо ассоциаций, и Юмелия, как беглец с Сирисо, хорошо это понимала. Она пыталась рассказать о блюдах простым языком, доступным даже человеку, который питается синтетической пищей и живёт ином тысячелетии.

Лео же было глубоко плевать на меню, на суши и на Кси. Ему была важна Юмелия. Девушка, бежавшая от правосудия и склонившая на свою сторону саму богиню-демона. Что нужно зверепоклоннику от Соммерос? Разрушения? Смерти? Хаос? Или же её, как богиню давно умершего мира, сожгут во славу Зверя?

Я сгорю, и ты сгоришь. Старый, как сама Земля, девиз зверепоклонников, такой же банальный, жестокий и… интригующий.

— Юми, — оборвал девушку Лео. — Прежде чем к тебе пришёл Ночная Пора… что тебе снилось?

Юмелия побледнела.

— Не помню.

— Танцующий труп?

— Ты что… — Юмелия нахмурилась. — Собрался получить суперспособности?

Лео наклонил голову набок, ничего не ответив. Он не видел странных, гротескных снов, которые предвещали появление суперспособностей. Ему вообще редко что снилось. Каждый день он выматывался так, что, едва прислонившись спиной к жёсткой койке, проваливался в чернильную темноту сна.

Но не так давно сны видел его напарник, Бранд Тюрвинг. Обычно скрытный, нелюдимый и замкнутый, он полтора года назад подробно докладывал капитану, что видел во сне и при каких обстоятельствах. Докладывал, скуривая одну сигарету за другой, глядя в пустоту в пространстве и постоянно делая долгие паузы. Лео впервые видел, чтобы этой конторской крысе давались с трудом слова.

Он видел танцующие трупы. Видел, как отец, всё ещё горящий даже после стольких лет, схватил под руку мать с отвалившейся чёрной челюстью и закружил её в долгом, быстром, непрекращающемся вальсе.

Антрис в тот день не произнесла ни слова. Она поднялась из-за стола и взглядом велела Лео выйти. Когда они оба покинули помещение, она заперла дверь.

— Капитан, — Лео скосил взгляд в сторону. Хладнокровие этой женщины не в первый раз вызывало в нём естественное отвращение. — Разве мы не должны поддержать его?

— Жалость для него — оскорбление.

Как и для Юмелии.

— Это была мама, — Лео опустил взгляд. — Такая же… как в день перед дезинтеграцией.

— Лео…

— Знаешь, Юми, — он вздохнул, переведя взгляд в сторону притихшего Колсона. — Хорошо, что она приснилась мне. Колс первым нашёл её. Мне же отец успел закрыть глаза.

— Что с ней случилось?

— Мой отец убил Зверя, — он смотрел в пустоту перед собой. — Твои друзья этому не обрадовались.

— Я не собираюсь извиняться.

— А я и не требую, — Лео выдавил из себя улыбку. — Но… я всё ещё помню, в каком состоянии нашли тебя, Юми. Да и Соммерос тоже пришлось несладко. Раз уж Ночная Пора — такой садист, обещаю сломать ему нос при встрече.

Юмелия вновь улыбнулась, опустив взгляд. Сейчас, когда на ней не было маски, и когда кулон-гильза гипнотизирующе поблёскивал у неё на шее, она была такой же, как прежде. Обыкновенной девушкой из странного приюта, в котором детей учили убивать. Маска же пробуждала от долгого сна обиды, лишения, страдания, боль. Что должно было произойти с добрым, чудаковатым человеком, чтобы он вдруг решил предавать огню других людей и убивать тех, кого искренне любил и считал семьёй? Неужели виной всех бед было разбитое сердце?

Коснувшись пальцами виска, Лео отправил Бранду короткое личное сообщение со смайликом-средним пальцем.

— Драгвандиль, — сквозь зубы произнёс Бранд. — Относись серьёзно к своей работе. Перед тобой предатель…

— Эй, Юми, — Лео улыбнулся. — Пошли на свидание.

— Перед тобой предатель!

— Пошли, — пожала плечами Юми. — Но у меня три условия.

— Я весь во внимании, — он подался вперёд.

— Ты не сдерживаешься. Ты не отказываешь мне. Ты не связываешься с Кси во время свидания.

Лео не смог сдержать хищнической улыбки. Одной безобидной ложью он легко и изящно унизил троих людей, которые по его мнению были достойны унижения. Их нужно таким образом встряхнуть, пустить через их тела электрический ток, вернуть к жизни эти замороженные трупы. Он унизил Антрис Петтенкофер многократным нарушением устава, за которое его не ждёт никакого наказания; он унизил Колсона Драгвандиля своей способностью находить общий язык даже со зверепоклонниками — ублюдками ещё более ничтожными, чем земляне; и, самое сладкое, он унизил Бранда Тюрвинга, очаровав верную ему девушку.

— Как тебе можно отказать, Юми? — он улыбнулся. — У меня рядом с тобой даже молчать не получается.

— Все твои действия, — прозвенел в голове Лео голос Бранда. — Ведут к незамедлительной казни.

— Выполни её условия, Драгвандиль, — приказала Антрис. — Она не свяжется с человеком, который отключает сеть — не рискнёт выдать его. В случае опасности телепортируешься.

Лео коснулся пальцами виска. Ему потребовалось полминуты, чтобы ввести своих ДНК-роботов в автономный режим, чего он не делал, наверное, с пяти лет — с того самого момента, когда машины ввели ему под кожу. Он огляделся. В голове вновь образовалась пустота, никто не вторгался в его сознание, никто не приказывал, никто не разговаривал, никто не отправлял сообщений. Тишина. Тишина, которую всю свою жизнь слышат земляне. И как они не глохнут от грохота собственных мыслей?

— Необычное чувство, правда? — хмыкнула Юмелия.

— Теперь я и сам… как землянин, — Лео внимательнее оглядел людей, сидящих за столами, задержал взгляд на Колсоне. — Не отличишь.

— Нам легко маскироваться среди них, — она улыбнулась. — Единственная проблема — эмоции.

— Поясни.

— Ты всегда будешь смотреть на землян с высокомерием. Они это чувствуют, как бы ты ни пытался выглядеть дружелюбнее. И поэтому они остерегаются тебя. Как бы сказала капитанша, они на подсознательном уровне чувствуют представителя совершенного вида.

Юмелия поднялась из-за стола, заказала блюда, названия которых ни о чём не говорили Лео и не вызывали у него никаких ассоциаций. Суши ей отдали в пластиковом контейнере, который Юмелия зачем-то открыла и оставила в своей пустой машине. Лео заметил это, но не придал значения. Ему было обидно, что Юмелия его не угостила.

— Насколько хорошо ты справляешься с силами капитана? — спросила девушка.

— Настолько, что мой старший брат у меня в подчинении, — хмыкнул он.

— Значит, с моими силами тоже справишься.

Лео вскинул брови. Не обращая внимания на прохожих, наплевав на законы Сирисо и наказание, которое повлечёт за собой её выходка, Юмелия активировала кулон. Чёрно-фиолетовые повседневные вещи сменились чёрными с золотом элегантными одеждами вора, и эта незначительная перемена отразилась даже во взгляде Юмелии. Под маской она вновь стала другой собой — жестоким человеком с лукавой ухмылкой, озлобленным взглядом и опасной силой в руках. Ночная Пора разделил её жизнь на до и после, и лучше бы он никогда не надевал треклятого кулона на шею Юмелии.

В её ладонях вспыхнули тусклые золотые огоньки. Они сливались воедино, приобретали размытую, едва различимую форму языка пламени, и этот слабый огонёк, остывая, твердел. Он становился материальным, тяжёлым, осязаемым и очень плотным и, в конце концов, приобрёл форму золотистой гильзы.

Кулон с запрещёнными способностями. Лео смотрел на него и чувствовал растущее где-то в груди искушение. Каково это — сжигать, а не уничтожать любой источник тепла? Он давно хотел познать это, но осознал силу этого желания только после того, как приблизился к его исполнению.

— Ты же помнишь мои условия? — спросила она.

— Да, — закрыв глаза, Лео снял с шеи кулон-копию, который выдала ему Антрис. — А я думал, ты поведёшь меня на ужастик и угостишь выпивкой.

— Единственное, чем я тебя угощу, — детским питанием.

— Если будешь делать это с ложки — я не буду против.

Лео наклонился, чтобы Юмелия сама надела на него кулон. Он был высоким и остро ощущал это рядом с невысокой девушкой. Он смотрел на хрупкую Юмелию, которая при желании обратила бы его в пепел по мановению пальца. Он мог бы полюбить её. Мог бы заботиться о ней, совершить ради неё предательство, сойти ради неё с ума и набить татуировку зверепоклонников.

Мог бы, если бы не разбитое сердце Юмелии и не его тщеславие. Никому, никогда, ни за что Лео Драгвандиль не будет подчиняться. Капитан отняла у него дом, честь и гордость и превратила в сироту при живом отце; особый отряд отнял у него покой и сорвал с глаз розовые очки; Зверь и его фанатики отняли у него мать. Слишком многое Лео позволил отнять у себя, слишком многого его лишили и продолжат лишать, если он не оскалит клыки. И он точно не позволит Юмелии отнять у себя сердце.

Лео дёрнулся, когда кулон невидимыми нитями вгрызся в его позвоночник, наполнил вены тяжёлым, разрывающим изнутри жаром, добрался до черепа, до кончиков пальцев, до сердца. Лео забыл, как дышать. Он пошатнулся, схватился за крышу автомобиля Юмелии и едва удержал равновесие.

— Ю… ми, — он тяжело выдохнул. — Сколько… сколько сил в этой штуке?

— Всяко больше, чем в тех побрякушках, что выдаёт Петтенкофер, — она выдержала паузу. — Активируй его.

Трясущимися пальцами Лео провёл по кулону. Порох вырвался из золотистой гильзы, ослепил его, осел тяжёлой пылью на теле, которая превратилась в чёрно-золотистую воровскую одежду. Лео коснулся ладонью лица и ощутил на нём тонкую, словно волос, маску.

Юми коснулась пальцами виска, опустив свободную руку на плечо Лео. Мир вокруг них, серая и бесцветная Земля, рассыпался тысячами пикселей, исчез, обратился в огонь, пепел и удушающий смог. Лео перестал дышать. Над ним простиралось бесконечное, угольно-чёрное небо, под его ногами дрожала от бесконечных кровоизлияний давно погибшая планета. Этот мир он видел только на голографических экранах, этот мир был притягателен для каждого достаточно тщеславного сирисонянина, и с этого мира пошло начало времён. Родина богов. Колыбель всех бед. Авиш.

Лео хотел что-то сказать, но вместо слов издал неясный стон. Юмелия, видя его замешательство, сделала шаг назад и раскрыла руки, точно собиралась обнять весь этот погибший мир.

— Нравится? — только и спросила она.

— Будь я Зверем… — прохрипел Лео, глядя на бесплодную, выжженную, серо-чёрную пустыню. — Я бы…

— Что? — Юмелия дёрнула руками, элегантно шагнула вперёд, сделала шаг назад. Она танцевала под музыку, которой не слышал Лео, и в её танце не было изящества или соблазна. Лишь инфернальное веселье. — Добил бы оставшиеся две планеты?

— Я… — он зачесал растрепавшиеся волосы назад. — Сдох бы здесь от скуки.

Юмелия расхохоталась. Звонко, искренне, несдержанно, как смеялась в своей полной лишений и трагедий юности. И почему-то от этого смеха Лео стало по-настоящему жутко.

— Я не сказал ничего смешного.

— Я знаю, — она улыбнулась в ответ, и её улыбка в этот момент больше напоминала гримасу. — Меня смешит другое. Ты и я. Мы всё ещё живы. Разве это не комично?

По затылку Лео пробежали мурашки. Юмелия, крохотная скромная девушка, постоянно глядящая в пол, пригвоздила его к месту своим тяжёлым, пронзительным, леденящим взглядом. Она улыбалась, щурила подслеповатые глаза, и её лицо само по себе больше напоминало белую маску без каких-либо черт. Лео смотрел на неё и думал, что ей место только в снежном аду, там, где погибает надежда, вера, жизнь, там, куда никогда не придёт Эуфорио со своей вечной любовью.

Улыбка медленно растаяла на лице девушки. Она наклонила голову набок, пристально вглядываясь в лицо Лео, будто пытаясь что-то узнать. И отсутствие ответов выводило её из себя. И это была не вспышка ярости милой, несдержанной девушки, это был истинный, пожирающий изнутри, душащий гнев.

— Хочешь это исправить? — хмыкнул он.

Она не ответила. Лишь закрыла глаза, и только после этого Лео почувствовал подобие облегчения.

— Я хочу петь, — она вновь сделала шаг вперёд, повела рукой. — Как звучит песнь Ночной Поры?

Она стукнула каблуком, хлопнула в ладоши и затанцевала, окружённая пеплом, гарью и копотью. И сам Авиш будто бы отзывался на её аморальную, жуткую, зловещую пляску смерти. Планета грохотала, готовая вновь закровоточить магмой, завывал обжигающий ветер, небо проливало горячие красные слёзы. И посреди всеобщей могилы танцевала и пела зверепоклонница.

— Я скребусь, мечусь в могиле, — улыбалась Юмелия. — И никто в проклятом мире не услышит, не примчится, не откликнется на зов. Только мёртвые вернутся. ДАЖЕ мёртвые проснутся! И склонятся, подчинятся МНЕ, что проклят навсегда, и ни света, и ни солнца не увидит никогда!

Порох, летучая золотисто-серебристая пыль, поднималась от ног Юмелии, вихрилась и вспыхивала. Девушка прервала и танец, и пение. Она подняла взгляд на Лео, и в её глазах он увидел бледное, мертвенное, гипнотизирующее свечение.

— Почему ты стоишь на месте? — спросила она. — Танцуй. Танцуй! ТАНЦУЙ!

На Лео обрушился обжигающим потоком дождь из зажжённого пороха.