Order (джен)

Эмма.

Каково это: узнать, что твоя собственная мать бросила тебя, чтобы стать шпионом?

Я не знаю ответа, потому что чувствую отнюдь не гнев или ярость. Мне больно, но я ощущаю лишь пустоту, образовавшуюся глубоко в сердце. После всего того, что с нами случилось, я начинаю верить в историю о том, что моя мама разведчица, однако от этого не становится легче, а только хуже. Теперь я даже не знаю, смогу ли увидеть вновь бабушку и дедушку.

Поначалу я злилась на Рей, злилась на всех, но потом, когда мы чуть было не умерли, когда она без сознания лежала на койке, вдруг поняла, что не могу продолжать дуться. Только не на неё. Только один человек достоин того, чтобы на него обижались, и это моя собственная мать. Мама, которую я видела лишь на голосниках, та, о которой слышала в историях от Анжелы.

Жива ли она?..

Мы проспали всего лишь несколько часов, но я была рада возможности отдохнуть. Я приглядывала за Рей всё это время, так как она жаловалась на боль в голове. И это не удивительно, ведь приложило её конкретно. Теперь сижу с Рей и Джеком, обсуждая, насколько удобно спать на жёстких койках в ещё меньшей каюте, чем в той, в которой ранее жил бывший официант.

Кстати говоря, он кажется мне очень симпатичным парнем, пускай и старше практически на десять лет. Мы с Рей не встречались с парням на Джакку, да и особого времени у нас не было. Нужно было помогать по хозяйству, мусор собирать, да и Анжела с Виктором бдили, отгоняли от нас всякого, кто подходил ближе, чем на метр.

Джек оказался весьма любезным и учтивым. Он оставил нам все койки, а сам улёгся на пол, попросив для себя лишь подушку и одеяло. Нельзя сказать, что мы не растаяли от этого. Общаться с таким парнем довольно непривычно, и мы совершенно не знаем, как себя вести рядом с ним. Даже если смущение заметно, то Джек его попросту игнорирует, не вгоняя нас в краску ещё больше.

Из завтрака у нас только сухпайки и вода, так как Хан не позаботился о пропитании, да и вообще, наверное, не предполагал, что на его голову свалятся два подростка и один взрослый мужчина. И не будем забывать про дроида, у которого в бардачке завалялись разведданные. Я никогда раньше не ела что-то подобное, поэтому самая первая беру маленький кусочек, откусывая. Вкус отвратительный, но к нему быстро привыкаешь. Рей тоже не в особом восторге от пищи. Но не быть же нам с ней голодными всю дорогу? А вот наш новый знакомый будто бы и не замечает, насколько ужасна еда. Съедает всё за милую душу. Смотрю на него, стараясь понять, как Джек не давится от этой прямоугольной пищи.

— К этому можно привыкнуть, — тот словно прочитывает мысли во взгляде, обращённом на него.

— Мы впервые едим что-то подобное, — говорю ему, жуя свою порцию. Надо потом рот прополоскать, — Мы вообще всё делаем впервые.

— Вы раньше никуда не летали?

Похоже, хоть чем-то могу его удивить.

— Да, — я кручу прядь волос, — бабушка с дедушкой держали нас взаперти. К тому же у нас не было денег на нормальный корабль, чтобы отправиться в путешествие.

— Честно говоря, мы еле выживали там, — соглашается с моими словами Рей. — Нам не хватало на пропитание, — это точно, все кулинарные способности бабушки были обращены на объедки, — Эмма и я мечтали улететь с Джакку. Но всё так быстро… произошло.

По выражению досады на её лице я понимаю, что мы испытываем практически одинаковые эмоции. Ей точно так же, как и мне, тяжело смирится с мыслью, что мы покинули родные края. Бояться неизвестности — нормально, но не для нас. Мы ни разу не видели Галактики, в которой до сих пор жили. Мы не знаем той жизни, что находится за пределами Джакку. Я и Рей, словно принцессы, были заперты в высокой башне и к своим шестнадцати годам даже не успели повидать мир. Я хочу винить Анжелу и Виктора, но не могу. Отчасти сейчас понимаю, почему они сделали такой выбор — быть затворниками.

— Если смотреть на это под другим углом, то вам повезло, — он делает неспешный глоток из бутылки с водой. — Вас не преследует Первый Орден, по крайней мере, сейчас, — он делает маленькую паузу, чтобы обдумать следующую фразу. — И потом, я думаю, вы ещё увидите своих родных.

— А ты?

— Что я? — он изгибает тёмную бровь, вопросительно глядя на меня.

— Ты увидишь своих родных?

На секунду глаза бывшего официанта стекленеют, и я не могу прочитать то, что в них возникает. Я знаю это выражение лица. Мне самой тяжело лишний раз вспоминать об оставленных бабушке и дедушке. Возможно, ему тоже тяжело говорить о родных.

— Не знаю, — пожимает он плечами, — Я давно их не видел.

— Надеюсь, ты найдёшь их, когда придёт время, — Рей пытается поддержать его, похлопывая по плечу.

Джек принимает эту маленькую поддержку и кивает нам.

— Может быть.

Мне хочется сменить тему, но в голову ничего не лезет. На помощь приходит Рей, которая всегда умеет подбирать нужные слова.

— Как долго нам ещё лететь?

У нас обеих на лицах появляется одинаковое любопытство.

Джек же призадумывается.

— Осталось несколько прыжков, — успокаивает нас он, — скоро будем на месте.

— Далеко мы улетели от Джакку, — проговариваю я, довольно негромко, но они слышат всё.

— Это точно.

Я и Рей улыбаемся друг другу и не можем больше сидеть в ожидании. Мы хотим увидеть хвалёную базу Сопротивления, но ещё больше я хочу увидеть, как бы глупо это ни звучало, их корабли. На Джакку не так часто они бывали, а там, скорее всего, их очень-очень много. Интересно увидеть тех, кто сражается с Первым Орденом.

Я устраиваюсь поудобнее, чтобы провести последние прыжки в комфорте.

* * *

Хан Соло действительно хороший пилот, так как я даже не замечаю, что мы сели. Точнее, я и Рей узнаём это от Джека, который вдруг встаёт и чинно идёт к выходу. Мы слегка обалдеваем, но потом он с улыбкой оповещает нас о том, что мы прибыли. При выходе из Сокола Рей пихает меня локтем, чтобы я не зевала. Мы собираемся в кучу: Чубакка рядом с BB-8, впереди нас наружу выводит Хан, а рядом со мной идёт Джек и точно так же, как и мы, оглядывается по сторонам. Сейчас, когда я выхожу, то вижу, что «Сокол Тысячелетия» намного больше, чем казался. Наверное, это из-за того стресса, что пережила. Мне было некогда разглядывать космический корабль в тот момент, когда за нами гнались вооруженные до зубов солдаты.

Мне всегда казалось, что базы организаций вроде Сопротивления — это нечто огромное и несколько мрачное сооружение. Но то, что сейчас наблюдаю перед глазами, отличается от придуманного в голове. Тут очень светло, я бы сказала, что у меня слезятся глаза от этого освещения. В корабле Хана как-то потемнее, чем здесь. Мы в настоящем ангаре, а над нами пролетают и садятся несколько грузовых кораблей, из которых выходят целые толпы людей самых разных рас. Волосы развеваются во все стороны от потока воздуха, и мне даже приходится снять с руки резинку, чтобы завязать их в хвост. Глаза хватаются за все детали и предметы, что вижу. База напоминает рынок на Джакку: везде снуют люди в военных костюмах, повсюду шум и гам, прерываемый запускаемыми двигателями кораблей. Даже на родной планете я, пожалуй, не видела места оживлённее, чем это. Кто-то строится в шеренги, а кто-то вместе с дроидами ходит и что-то чиркает в планшетах. Каждый в этом невероятном месте занят своими делами, а мне остаётся, как и Рей, наблюдать и глазеть за всем этим великолепием. Хан движется всё дальше вглубь, возглавляя нашу маленькую группу смельчаков.

Проходим мимо солдат, их одежда отличается по всем критериям от формы Первого Ордена. Они носят зелёную броню, опоясанную чёрными ремешками и касками. За спинами молодых и не очень военных висят ружья, которые они, скорее всего, применяют на поле боя. Кое-кто из них замечает мой взгляд и дружелюбно подмигивает. Я же от удивления даже ответить не могу. Всё, что я вижу, мне в новинку. Слышу, как командиры отдают команды своим подчинённым, которые стоят по стойке смирно. Похоже, они ещё проходят учебку. Интересно, а моя мама тоже проходила такую военную подготовку? Меня передёргивает, и я лишь мотаю головой. Что за глупые мысли лезут мне в голову?

Кораблей тут так же, как и существ, очень много. Военного образца и обычные транспортники, которые я видела даже на Джакку. Хан ведёт нас мимо медиков, и мы оказываемся уже не в ангаре, а в коридоре, который, по всей вероятности, куда-то нас выведет. Тут уже не так многолюдно, но могу себе представить, какая тут толкучка начинается в час пик. Рей и Джек молчат, однако я кожей чувствую их восхищение. Сестра не сдерживает нескольких вздохов, а вот парень довольно-таки спокоен, и на его лице нельзя прочитать хоть какие-то эмоции.

BB-8 радостно улюлюкает, а Чуи, как его называет Хан, устало воет. Наверное, он уже утомился от дроида, который буквально заставляет того двигаться быстрее. Я улыбаюсь свои мыслям и, вероятно выгляжу, как дурочка. Мы виляем то вправо, то влево, но я уже на полпути перестаю запоминать дорогу. Не уверена, что могу доверять Сопротивлению, но приходится принять тот факт, что я никуда не сбегу и мне стоит с ними сотрудничать. Ради себя и своей семьи я могу пойти на любые жертвы, если это потребуется. Мы с Рей в этом смысле одинаковы. Даже если Сопротивление не желает нам зла, то нужно всё равно быть осторожными. Я не знаю их планов так же, как и они не знают моих.

Наконец Хан Соло останавливается перед дверью, поворачиваясь к нам. Я вижу, как он мнётся на месте и не желает заходить в эту железную дверь. Не знаю, отчего он стал таким нерешительным, но его состояние немного передаётся и мне. Что бы ни было за этой дверью, зайти туда совершенно не тянет. Я гляжу на Рей и вижу, что и она слегка волнуется. Видимо, тоже заметила перемену в Соло, и теперь не знает, как реагировать.

— Дорогие дамы и… парниша, — обращается к нам Хан с довольно кислой миной. — Постарайтесь не сильно сотрясать воздух, когда мы зайдём, — в словах Хана нет ни капельки энтузиазма, будто он вообще не хочет здесь находиться. — Не привлекайте внимания. Много не болтайте. А потом встретитесь с тем, кто вам поможет.

— А что такого? — сформулировать вопрос получше у меня просто не получается.

— Народу полно, — Хан пропускает мои слова мимо ушей, — не слишком удивляйтесь.

Спасибо, конечно, но я ничего не понимаю. Хан заходит самым первым, и я сразу же замечаю, что он проходит не слишком далеко. Нам приходится уткнуться в спины других разумных. Я не такая высокая, чтобы увидеть все. Думала до этого, почему в коридорах так мало людей, а теперь понимаю, что сейчас они все собрались именно здесь. У меня нет времени удивляться такому количеству народа в этом помещении. Я должна найти лучший обзор. Джек аккуратно берёт меня за руку, протискиваясь за Рей, чтобы найти более-менее место, с которого нам будет видно, что происходит в центре помещения. Какое-то время я слышу тихие перешёптывания, но потом и они затихают. Это странно, ведь я привыкла слышать в толпе шум и гам, а тут даже и этого нет.

Мы подходим к немного более комфортабельному месту, где не так много людей. Джек кивает мне и отпускает руку, хотя я очень хочу ещё немного постоять с ним вот так. У него морщинистые, но тонкие пальцы, немного холодные, но всё же приятные. Я знаю, что сейчас не время распускать нюни, но иногда хочу побыть сопливой девчонкой. Наконец я устремляю взгляд на людей, которые находятся ближе всего к центру. Посередине большого помещения стоит огромная панель, а над ней плавает голограмма какого-то худого мужчины в странном тюрбане. Взгляд его суров, и практически все здесь смотрят на него. И на женщину, которая одета в тёмный мундир с зелёной обшивкой. Она стоит ко мне спиной, но от неё чувствуется такая энергетика, что я невольно сглатываю. Среди каштановых прядей её волос я замечаю несколько седых.

— Сейчас начнётся, — бормочет Хан с усталостью вздыхая.

Мне неизвестно, отчего он такой угрюмый, но страшно интересно, что его так тревожит.

Женщина, стоящая спиной, опирается на круглую панель как на костыль. Видимо, она тоже устала, но мне так только кажется, потому что в следующую секунду её железный голос обрушивает на всех присутствующих волну страха.

— Что значит: прекратится финансирование?! — тон, наполненный силой и властью, льётся из уст женщины в военной форме. — Сенатор Восс, вы хоть представляете, что это ещё хуже, чем удары Первого Ордена? — если бы я оказалась на месте этого сенатора, то определённо бы забрала все свои слова назад. Удивительно, что он даже бровью не повёл. — Сопротивление и Новая Республика на протяжении долгих лет поддерживают друг друга. Если мы сейчас разделимся, то наши враги уничтожат нас.

— Генерал Лея, — обращается к ней Восс с показной учтивостью, — силы Республики не безграничны. Из-за этого затяжного конфликта мы теряем не только важные ресурсы, но и людей.

Женщина отталкивается от панели, встаёт прямо, как струнка.

— Будто бы я не знаю, — она разводит руками, — не считайте, что я дура и не понимаю этого, сенатор.

— Мы хотим прекратить финансирование Сопротивления не из-за того, что наши цели изменились, — пытается как-то выкрутится сенатор Восс, его голограмма слегка вытягивается, — Из-за введённого закона наши ряды редеют. Каждый день идут различные суды по сфабрикованным делам о сенаторах, — по помещению проносятся взволнованные вздохи.

Я ничего не понимаю, но одно мне ясно: Сенатор очень раздосадован. Новая Республика по каким-то причинам теряет позиции, и поэтому Сопротивление — тоже. Эта ситуация начинает меня злить, ведь я пришла сюда в поисках убежища и правды, а тут, похоже, ещё хуже, чем на Джакку.

— Нельзя сдаваться, — громко и уверенно заявляет генерал Лея — да уж, вот это сила. — Мы объединились, чтобы ликвидировать Первый Орден. Мы здесь ради справедливости и тех, кто не может защитить себя сам.

Её слова отпечатываются в моей душе. После такой речи даже мне, ничего не умеющей простушке, хочется помочь этим бедным людям, которые сражаются ради других. Они мне чем-то импонируют, ведь на Джакку я не встречала тех, кто бросится на помощь к другому без выгоды для себя. Скорее, наоборот, ещё воткнут нож в спину. Генерал умеет вдохновлять, потому что я вижу, как к ней тянутся люди. Наблюдаю, что на их лицах появляется почтение, словно они доверят ей свои жизни.

— Вы упускаете из внимания, что Первый Орден — не самая большая проблема, — его голос, как наковальня, тяжёлая и совершенно неподъёмная. — Сноук лишь пешка, которую специально выставляют напоказ.

Ещё одна фигура, которая мне неизвестна. Я думаю, что запомню это имя и расспрошу об этом человека Хана или, на край, Джека.

— Верховный лидер Первого Ордена всего лишь цветочек по сравнению с этой женщиной.

— Мы уже обсуждали это, — с презрением хмыкает генерал.

Я окончательно запутываюсь. Лидер военной организации — цветочек? О ком они говорят? Если Рей хоть как-то осведомлена о том, что происходит, то я вообще без понятия.

— Сенаторы утверждали, что знают, как приостановить её.

— Поначалу мы действительно так и думали, — Восс медлит, с каким-то страхом оглядываясь по сторонам, будто его подслушивают. — До того, как леди Аскаделия заставила большую половину Сената поддержать её закон.

Почему-то всё вдруг затихают, словно это имя у всех вызывает какое-то особенное омерзение. Я поворачиваю голову и вижу на лицах незнакомцев ожесточение. Сенатор и сам выглядит довольно напряжённым, дрогнув от произнесённого.

— Закончим этот бессмысленный совет, — голос генерала звучит уже не так мощно. — Если передумаете, вы знаете, куда звонить.

Восс учтиво кивает, а потом его голограмма исчезает с панели. Тишина, сохраняемая в помещении, вдруг рассеивается, и нас затягивает в настоящий гул из самых разных голосов.

* * *

Недовольство.

Вот что сейчас царит в помещении, но мне кажется, что толпа скорее зла на представителя власти Республики. Никому не нравится то, что сейчас высказал сенатор, но ещё больше всем не по душе то, что генерал не смогла убедить его в обратном. Лея поворачивается уже ко мне, и я вижу, насколько она прекрасна. У генерала мягкие черты лица, большие карие глаза и прямой стан. Наверное, если бы ангелы существовали, то они бы были похожи на неё. Благородная женщина с серьёзным выражением лица смотрит в толпу сопротивленцев с искреннем сожалением. Я вижу, что она хочет исправить ситуацию, но не может. Сначала я думаю, что ей не повезло, а потом вижу уже совершенно другое выражение лица — воинственное и решительное.

Лея оглядывает народ, а потом смотрит куда-то вдаль, но мне кажется, она всё же замечает нас. Её взгляд, удивлённый и немного печальный, устремляется отнюдь не на нас, как чудится. А на Хана.

Потихоньку помещение становится пустым, и все направляются по своим делам, перешёптываясь друг с другом о том, что сказал сенатор. Я выдергиваю из разговоров разные фразы: одни очень злы на командование, а другие верят, что всё наладится. Но вторых меньше, чем тех, кто мыслит негативно.

Генерал Лея подходит к нам, оглядывая нашу разношёрстную компанию с ног до головы. Ну, понимаю её лёгкое смятение, потому что я, увидев нашу группу, тоже впала бы в такое состояние.

— Необычно видеть тебя на совете, — вместо приветствия она отпускает едкий комментарий, который немного раздражает Хана.

— И тебе не хворать.

Она внимательно рассматривает меня, Рей и Джека, а потом задаёт следующий вопрос:

— Кто вы?

— Меня зовут Эмма Браер, — теперь на её лице искреннее удивление. Наверное, генералу знакома эта фамилия, и я должна выяснить насколько, — а это Рей и Джек, — указываю на своих знакомых.

— Ты дочь Лили Браер? — я киваю, и Лея грустно улыбается. — Ты отдалённо напоминаешь её.

— Может быть, — мне не хочется, чтобы кто-то сравнивал меня с этой женщиной.

— Твоя мать — храбрейший воин, которого только принимала военная разведка.

Мне тошно. Узнавать такое из уст другого человека — как пощёчина по лицу.

— Вы не знаете, что с ней?

— Раз её дроид здесь, то это значит, что она не смогла выбраться из центра Империи.

Для меня этот вердикт подобен удару ниже пояса. Возможно, я знала, что мне скажут такое, но точно не была готова к тому, что не увижу её.

— Вот как, — я не знаю своей матери, но мне всё равно больно.

Этот разговор можно закончить, но когда-нибудь я вернусь к нему. Обязательно.

— Я хочу вступить в ряды Сопротивления, — чётко изъясняется Джек, привлекая всеобщее внимание.

Лея сканирует его довольно долгим взглядом. Мне уже хочется зевнуть, так как их гляделки не заканчиваются.

— Тебя проводят к остальным, Джек.

Этот темноволосый парень улыбается ей уголками губ, а потом почтительно кивает.

Лея зовёт нас за собой, и мы все вместе топаем за ней. Хорошо, что мы подождали, пока толпа рассосётся. Хан Соло вместе с Чубаккой и дроидом поспешно ретируются. Он отчебучивают какую-то отговорку и спешат к своему кораблю. Лея была довольно сердита ещё до того, как увидела Соло, но теперь от неё исходит опасная для жизни энергия. Она чем-то смутно напоминает бабушку, которая когда-то застала деда за каким-то глупым и незначительным делом.

— Генерал, — сестра, молчавшая до сих пор, наконец подаёт голос.

Та поворачивает голову к моей подруге. 

— Я… э.

Очень информативный вопрос. Лея наконец озаряет нас весёлой улыбкой.

— Вы совсем не вовремя прилетели на Ди’Куар.

Я тоже так считаю, но у нас не было выбора. Её улыбка постепенно меркнет. 

— Холодная война идёт по всей Галактике.

Что? То есть всё это время мы жили в военное время? Мысленно «благодарю» бабушку и дедушку за то, что скрыли от меня даже это. Я переглядываюсь незаметно с Рей, которая тоже сильно удручена этим фактом.

— Но теперь у нас есть шанс всё изменить.

— Тогда мы тоже хотим помочь Сопротивлению.

Я предупреждающе смотрю на Рей, но она лишь качает головой. Что ж, я не против поучаствовать в войне, к которой не имею никакого отношения. Во всяком случае, хоть что-то узнаю о матери.

— Хорошо, — кивает Лея.

Эта идея очень заманчива, но есть один минус: мы ничего не умеем.

— У меня есть несколько вопросов к вам.

Рей в своём репертуаре. Мне тоже любопытно, но я слишком устала и переполнена информацией, чтобы спрашивать ещё что-то.

— Обсудим всё в моём кабинете, — командным тоном отвечает ей Лея. — Джек и Эмма, — мы, наверное, одновременно поднимаем на неё взгляды, — вы отправитесь в казармы.

Теперь моя новая жизнь будет протекать на поле боя. Но смогут ли из меня сделать воина, солдата? Хватит ли мне сил не сломаться?