Серебряные ветви (джен)

Примечания:

Автор не умер, а всего лишь словил страшное проклятие МногоРаботы. Понадобился почти весь отпуск, чтобы собраться с мыслями и доделать эту главу. Большую ее часть я переписывала много раз и до сих пор не в восторге, но сил переделывать ее сейчас больше нет.

Глава не бечена, за возможные косяки извините.

31 Июля

Старую беседку обвивают плети винограда, тень от них причудливым кружевом падает на скатерть. Лёгкий ветерок запутался в лозах и каждое мгновение узор теней меняется, будто кто-то поворачивает линзу калейдоскопа. За спиной слышен топот маленьких ног и детский смех. Александру не нужно поворачиваться, он знает, что близнецы Генри и Эдвард носятся с сачками по саду, занятые не столько ловлей бабочек, сколько попыткой одеть сачки друг другу на голову. Он не может повернуться, парализованный воспоминанием о двух крошечных телах скорчившихся на светлом ковре.

Адриан сидит напротив, он такой же как в их последнюю встречу, даже шейный платок и перстень в форме птичьей лапки, сжимающей обкатанный морем кусочек янтаря, те же самые. Брат улыбается, расслабленно откидываясь в плетеном кресле, как он делает обычно. Александр нашел его в мастерской, крови было так много, что пришлось перестилать пол.

— Дядя Алекс, дядя Алекс! — мальчики, забросив свою игру, повисают на нем с двух сторон. Александр пристально смотрит на свои раскрытые ладони, линии на них приплясывают и перемигиваются, перемещаясь и исчезая. Он игнорирует прикосновение ветра к лицу и уверенно смотрит на Адриана:

— Я сплю.

— Маленькие негодники соскучились по тебе, — брат белозубо усмехается и с нежностью смотрит куда-то ему за спину.

Он не знает, что можно ответить мертвецу на это. Впрочем, есть признание, которое ни к чему не обяжет.

— Я тоже скучаю.

Слова даются неожиданно тяжело, придавливая своей искренностью. Солнечный свет начинает тускнеть, горизонт выворачивается наизнанку, оказываясь пологом кровати.

— Ты просыпаешься… — голос Адриана доносится словно из-за стены, — Не спеши, я не успел сказать…

Сад стремительно выцветает, отдаляется, белая сирень становится шторами, опоры беседки сгибаются в резное изножье. Но до него еще доносится едва слышное:

— Жди меня на закате…

* * *

Утром Александр не мог понять, почему глаза у него на мокром месте. Он долго лежал, изучая взглядом складки полога, и пытался вспомнить, что ему снилось. Кажется, сирень… Когда слезы высохли, а воспоминания так и не пришли, он поднялся, жестом раздвигая шторы. За окном шел дождь.

— Мастер проснулся. Нэн приготовила костюм. — домовушка появилась в комнате как всегда бесшумно. Она положила на край постели вешалку с брюками, сорочкой и жилетом. — Завтрак будет готов через десять минут.

— Спасибо, Нэн, ты лучшая, — маг улыбнулся. Старая домовушка важно кивнула и исчезла.

День пошел своим чередом. Завтрак, работа над заказами, встреча с повереным. Все время Эвергрину казалось, что он забыл что-то важное. Он перелистал ежедневник, но ни каких записей, о которых он не помнил, там не было. Устав ломать голову, вечер Александр решил посвятить делам для души. Плеснув себе в бокал немного виски, он снял чехол с винилового проигрывателя. Заставить работать этот прибор без электричества было делом чести. Ну и новый альбом Queen все ещё пылился на полке.

Стук раздался, когда он священнодействовал над звукоснимателем, пытаясь избавится от мерзкого треска, создаваемого магическим фоном, сквозь который иногда можно было расслышать очень искаженный голос, что-то бормочущий. Кто-то долбился в окно гостиной, очень настойчиво. Александр поднялся и открыл створку. На подоконнике сидел здоровый ворон, при нем не было ни письма, ни опознавательного кольца. Можно было бы решить, что это простая птица, если бы не белый свет заполнивший круглые глазки пернатого. Да и смотрел ворон слишком осознано для простого животного.

Эвергрин посторонился, пропуская птицу в комнату, но ворон раздражённо прошелся по подоконнику, цокая когтями, а потом схватил мага за рукав мантии.

— Я должен идти с тобой?

— Кра! — ворон важно кивнул и ещё раз хватанув край рукава Александра, тяжело взлетел с подоконника, — Кра!

Маг поспешил за ним, велев Нэн принести ему метлу. До самой границы имения пернатый перескакивал с ветки на ветку, оглядываясь на человека, поспевает ли тот за ним. Когда они достигли межевого камня, ворон расправил крылья и взлетел, уже не особо беспокоясь, как его спутник последует за ним.

Смеркалось. Только самый край неба был ещё освещен закатным солнцем, пробивавшимся сквозь плотную вату тяжёлых туч. Александру приходилось до предела напрягать зрение, чтобы не потрять черную птицу в темнеющем небе. Ворон летел уверенно, словно по невидимой нити, не отвлекаясь ни на встречные стаи сородичей, ни на мелькавшие внизу блестящие крыши. Пошел дождь и ориентироваться стало ещё сложнее. Но судя по компасу, они летели к Лондону.

Город возник внезапно, вынырнув из пелены дождя, ослепив миллионом огней. Эвергрин наложил на себя чары хамелеона и поднажал, прижимаясь к рукояти метлы. Ворон шел на посадку. Они пролетели над рекой, покрутились над Весмистером, по дуге облетели Кинс-Кросс и повернули к юго-западу от него. Там ворон нырнул внезапно в лабиринт узких улочек, между двумя крышами и Александ поспешил за ним, помянув Мордреда и Моргану: ветер выбивал слезы из глаз.

Они приземлились в грязной подворотне, узкой щели между двумя домами, заполненной ящиками из-под фруктовых консерв. Ворон опустился на один из них и выразительно каркнул, разводя крыльями, мол все, прибыли. Под насмешливым взглядом белых глаз Александр осмотрелся. На первый взгляд здесь ничего не было. Грязь и ничего кроме грязи. Но ворон выглядел достаточно убедительно, чтобы Эвергрин закрыл глаза, отстраняясь от холодных порывов ветра и льющей с неба воды, и прислушался к своим ощущениям. В самом дельнем углу, за грудой потемневших от времени ящиков мерцал слабый огонек магии. Александр бросился туда, двигая ящики. За ними, на каких-то тряпках свернулся калачиком худой черноволосый ребенок лет может быть пяти. На бледных щеках полыхали красные пятна, дышал найдёныш хрипло. Но даже в таком жалком существе можно было ощутить магическое ядро, которое из последних сил боролось за жизнь своего хозяина.

— Вот оно, мое задание. Госпожа была права, понять не сложно, — Александр потрогал лоб мальчика, тот был горячим как чайник. Маг ощутил какую-то царапину под пальцами, но было темно, а зажигать люмос он поостерегся, всё-таки магловский район, хоть и задворки. Вместо этого он наложил на одежду мальчика очищающее заклинание, потом согревающее, потом водоотталкивающее. Погрузив его на всякий случай в ещё более глубокий сон, Эвергрин поднял найденыша на руки и, кое-как устроившись со своей ношей на метле, полетел к дому. Аппаририровать с больным ребенком было слишком рискованно.

* * *

В поместье он влетел, опустившись только на ковре холла.

— Мастер! — домовушка, увидив какая лужа натекла с его мантии, гневно взмахнула лапками, но тут же осеклась, когда Александр развернул из полы их гостя, — Нэн позовет господина колдомедика!

Эвергрин облегчённо вздохнул. Нэн всегда справлялась с такими вещами лучше него, а старик Таллер никогда не отказывал своим самым старым клиентам, во сколько бы не поступил вызов.

Он отнес мальчика в гостевую спальню осторожно снимая с него грязные лохмотья, которым даже чистящее заклинание не помогло. Ребенок был избит и довольно худ, но не так критично, как показалось в том переулке. Его дыхание и жар вызывали куда больше опасений. Через десять минут на пороге комнаты появился мистер Таллер, их семейный колдомедик, который знал ещё бабушку Александра.

— Ну-с, что тут у нас? Посмотрим… — пожилой маг, сухонький и седой как лунь, но очень бодрый и жизнерадостный, не стал расспрашивать Александра, что да как, а сразу занялся пациентом.Эвергрин отошёл, чтобы не мешать опытному целителю. Ему нужно было решить, что делать. Наверное, стоит поискать семью мальчика для очистки совести. Если он обнаружит, что родных у ребннка нет, или они не захотят заботиться о нем, тогда нужно будет принять мальчика в род.

— Лорд Эвергрин, подойдите пожалуйста сюда, — мистер Таллер прервал его размышления, — где вы нашли этого ребенка?

— В магловском Лондоне, — Александ подошел к постели, — А собственно в чем дело, мастер Таллер?

Целитель посмотрел на него долгим взглядом:

— Это Гари Поттер, лорд Эвергрин.

Александр впервые тщательно пригляделся к мальчику. Пожалуй в нем действительно угадывались черты Поттеров и Блэков. А главное, на лбу под откинутой челкой виднелся шрам в виде молнии.

— Что же, некоторые планы придется пересмотреть. Позаботьтесь о вашем пациенте, мастер Таллер, а мне нужно к гоблинам.

В комнате появилась очень сердитая Нэн. Домовушка даже позволила себе раздраженный хлопок при перемещении.

— Мастер! Эта птица, которая прилетела с вами, ведёт себя очень дурно. Он уничтожает любимое кресло старого Мастера! Нэн пыталась остановить птицу, но он больно дерётся! — домовушка продемонстрировала оцарапаную лапку.

Александ вздохнул, усмирять взбесившегося ворона было некогда, но если Нэн не может с ним справится, то оставлять ее без помощи было жестоко.

Ворон и в самом деле с гневными криками раздирал обивку кресла у камина в главной гостинной, которое раньше занимал только отец. Да и до сих пор, Александр предпочитал любое другое место в доме. Маг поднял палочку, чтобы обездвижить нахала, но внезапно тот с победным криком отодрал кусок ткани от сидения и порывшись клювом в наполнителе выбросил на пол кусок гладкой, выбеленой солнцем кости, с намотанными шерстяными нитями. Эвергрин подошёл, осматривая находку. Кость оказалась частью челюсти, нити были скручены из волос, черных и очень жёстких. Странное изделие украшала цепочка небрежно выгравированых рун. Это был ловец смерти, примитивное, но действенное колдовство, сохранившееся с тех времён, когда маги и маглы жили бок о бок, а палочек ещё не изобрели. Кто-то подложил проклятую кость в кресло, или когда отец только заказал его, либо прямо в доме. И все это время она приманивала Смерть в дом, и все кто жил здесь ходили под ее взглядом.

Александр растерянно думал о том, что теперь всё встало на свои места. Конечно, они были обречены. Такое проклятие прямо в родовом имении, в сердце их силы. Удивительно, что сам он протянул так долго, не иначе предки защитили. Он протянул руку ворону, который сидел теперь на спинке кресла, нахохлившись, и тот невозмутимо прыгнул ему на плечо, неожиданно ласково потянув за прядь волос. Пахнуло можжевельником и удом, любимым парфюмом брата. Александр неожиданно вспомнил ночной сон и что утром ему на мгновение почудился тот же запах.

— Адриан… это ты?

Ворон печально каркнул, расправляя мощные крылья. Белый свет в его взгляде погас, теперь это были обычные птичьи глазки, любопытные и настороженные. Птица тряхнула головой, оглядываясь и громко хлопая крыльями вылетела в открытое окно.