Дневник (The Journal) (гет)

Заметка от автора: «Суицидальные птицы додо» — отсылка к фанфику «Месть Панси» автора frostykitten. Если вам нравятся смешные и абсурдные фики, то рекомендую — 10/10.

https://www.fanfiction.net/s/6786794/1/Pansy-s-Revenge

От переводчика: в главе присутствуют довольно графические описания, так что будьте осторожны.

---

Седьмой курс — ноябрь

[7 ноября, нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Расскажи мне сегодня что-нибудь о себе.

[7 ноября, нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

На мне зеленый галстук.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Ладно, расскажи что-нибудь, о чем я сама бы не догадалась.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Я сейчас на древних рунах, и мой перевод и записи никто не правит.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Скучный у тебя сосед по парте какой-то.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

У меня нет соседа по парте.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Почему?

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

По-моему соседний стул прокляли. Никто не хочет на нем сидеть

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Ты что, снова заколдовал стул?

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Может быть.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Не хотел, чтобы кто-то меня заменил?

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Не хотел, чтобы кто-то правил мою домашку.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

В любом случае, вряд ли этот кто-то был бы таким же полезным, какой была я.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Твою чрезмерную назойливость сложно назвать «полезной».

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Незаменимая. Бесценная. Заботливая.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Назойливая. Навязчивая. Приставучая.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Но нужная.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Иногда.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Скучаю. По школе.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

А я бы лучше был в палатке, где-нибудь в лесах. Хогвартс не тот, каким ты его помнишь. Тут… жутко. Представь себе, если бы во времена, когда Василиск обездвиживал маглорожденных, директором была бы Амбридж. И представь, что ко всему прочему все бы знали, что это все Василиск, но у нее были все необходимые указы, и поэтому преподаватели не могли бы об этом говорить, а студенты не могли бы ходить кучками, чтобы защититься, и все вопросы дисциплины были бы под ее контролем. И еще представь, что вместе с этим Амбридж целенаправленно натравливала бы Василиска на тех студентов, которые ей не нравятся.

Если сможешь это все представить, то поймешь предельный уровень страха, витающий в Хогвартсе. Но вместо Василиска и Амбридж — Пожиратели смерти.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Как ты справляешься?

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

А кто говорит, что я справляюсь?

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Ну как-то же ты должен справляться. Ты все так же ходишь на занятия, что подразумевает под собой наличие какого-никакого уровня функционального состояния.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Наверное, минимального. Не знаю. Большую часть времени я провожу, готовя зелья и делая домашнюю работу. Не высовываюсь. Пытаюсь быть не запоминающимся.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

И как, помогает?

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

До того, как я стал одним из четырех учеников с темной меткой, помогало лучше. Амикус, походу, видит во мне своего протеже. Я пытался ему объяснить, что работа, которую я делаю для Темного Лорда, не включает в себя разбрасывание проклятий в двенадцатилеток, но он, по-моему, просто не понимает.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

И что за работу ты делаешь?

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Я целитель. Забавно, конечно, что Темному Лорду вообще нужен целитель, но Он ни разу не возразил, да и Пожиратели считают меня полезным.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Тебе приходилось лечить кого-то, кого ты сам ранил?

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Ты знаешь ответ на этот вопрос.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Мне сложно в это поверить.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Это реальность. Херовая, но реальность — и другой у нас нет.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Следи за языком.

Что планируешь сделать, чтобы снова развеселить детей?

* * *

[8 ноября, нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Честно говоря, я об этом особо и не думал. Тут уныло. Настолько, что можно подумать, будто по коридорам скитаются дементоры.

Думаю, мог бы сделать так, чтобы в Большом зале пошел снег. Если снег будет таять до того, как попасть на столы, то Снейп вряд ли будет против. Или можно заказать что-то у близнецов Уизли и пустить в ход посреди занятия. Давненько у нас по коридорам не летал дракон. Или можно сделать болото перед кабинетом Амикуса и Алекто, чтобы ученики не смогли ходить на занятия. Это каждого бы развеселило.

Но на следующий день будет, конечно, уже не так весело. Наверное, остановлюсь на снеге. Может, наколдую мороз и раздам всем слизеринские шарфы, чтобы дети могли шмыгать туда-сюда незамеченными под носами у Кэрроу.

В этом вся проблема, когда пытаешься придумать что-то веселое. В итоге думаешь только о том, как бы обеспечить детям безопасность.

В Хогвартсе так быть не должно.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Сегодня Слизерин играет против Гриффиндора. Нам, наверное, повезло, что они вообще разрешают играть в квиддич. А игра между Рейвенкло и Хаффлпаффом так вообще была честной, хотя подозреваю, что сегодня все будет немного по-другому.

Капитан вашей команды — девчонка Уизли. У нас — тоже с шестого курса. Думаю, Снейп не хотел делать Малфоя и главным старостой, и капитаном. Он все так же решает все вопросы насчет Слизерина, хотя формально декан нашего факультета — Слагхорн.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Гриффиндор играл неплохо, но ваш ловец с Избранным не сравнится. Слизерин победил, 270-230.

* * *

[9 ноября, нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Ни за что не стану рассказывать Гарри о том, что Гриффиндор проиграл несмотря на то, что лидировал на 11 квоффлов. Ваш вратарь вообще вышел на поле?

Распределяющая шляпа была права. Ты — хаффлпаффец, и говорю я это с любовью.

По-моему снег — чудесная идея. Сделай так, чтобы он хотя бы падал на учеников, даже если не будет оседать на столах и полу. И наколдуй так, чтобы он кружил — так он выглядит просто необычайно.

Ты всегда можешь воплотить свой план со слизеринскими шарфами на выходных. В течение недели, когда все на занятиях, будет слишком очевидно, но в выходные раз или два такое можно провернуть незаметно. Думаю, еще зависит от того, будут ли остальные факультеты подыгрывать. Гриффиндор, конечно, не станет, но у нас инстинкт самосохранения как у суицидальной птицы-додо. Ну или мне так сказали.

[9 ноября, нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Что, простите? Гермиона Грейнджер только что намекнула (и причем верно), что защита Слизерина никуда не годилась? Куда делось «это просто тупая игра, какая вообще разница»?

Скажу об идее с шарфами Дафне. Если у нее получится убедить старост и преподавателей не-психопатов, то может и сработает. Или наоборот — с треском провалится. Сейчас, думаю, точно и не скажешь.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Оба моих лучших друга играют в квиддич. Выучить, в конце концов, хоть что-нибудь было неизбежным. Особенно, когда Рон играет вратарем.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Удивлен и впечатлен одновременно.

Знаешь, а ведь ты так никогда и не рассказала мне историю про маховик времени. Он все еще у тебя?

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Я вернула его после третьего курса, потому что после этого накладок в расписании у меня не было.

Рон с Гарри, кстати, так ни о чем и не догадались. Я рассказала им сама в конце года.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Ты исчезала посреди коридоров. Как они могли не заметить?

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Гарри не знал, что путешествие во времени возможно, а Рон не думает в 4D.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

4D? Это типа 4-е измерение? Маглы и ваши эти аббревиатуры.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Волшебники и ваши эти акронимы: СОВы, ЖАБА.

* * *

[10 ноября, нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Я на зельях. Слагхорну очень скучно без «виртуоза»-Поттера. Он постоянно ноет о том как плохо, что Поттера тут нет, когда думает, что мы с Малфоем его не слышим.

* * *

[11 ноября, нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

А я же тебе так и не рассказала! Оказалось, что книга Гарри принадлежала профессору Снейпу.

[11 ноября, нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Ну теперь-то все ясно.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Что вы варите?

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Амортенцию. Слагхорн говорит, что Хогвартсу не помешает немного любви.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Он прав.

И чем она для тебя пахнет? Мне всегда было интересно, что чувствуют остальные.

* * *

[11 ноября, нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Гермиона, ты не думаешь, что это слишком уж личное?

[11 ноября, нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Не всегда. Я чувствовала запах пергамента и травы, что совсем ни с кем не ассоциируется. Просто то, что я люблю.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Все равно не расскажу.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Ну и ладно.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Только что был ужин. Эльфы потихоньку снова теплеют по отношению к нам. Дафна спустилась в кухни и попыталась агитировать в пользу младших слизеринцев, что и всем остальным только на руку.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Если она пойдет снова, скажи, чтобы попросила позвать Добби. Он — друг Гарри.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Добби? Эльф Люциуса Малфоя? Он что, работает в Хогвартсе?

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Дамблдор ему платил.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Он всегда казался мне немного странным. Эльф, а не Дамблдор. Хотя, Дамблдор тоже. Хотя, если так подумать, то все мы немного странные.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Добби очень добрый, и если Дафна скажет, что она — друг Гарри, то Добби сделает для нее все, что угодно.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Мне пора. Очередь Гарри дежурить, и мне нужно немного поспать. Спокойной ночи, Тео.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Спокойной ночи, Гермиона.

* * *

[13 ноября, нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Кто дежурит сегодня?

[13 ноября, нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Сперва я. Я расширила периметр вокруг палатки, чтобы можно было не тушить костер.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Мои руны все еще работают?

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Да. Хорошо, что Гарри так и не заметил, что на палатке кровь.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Я так смотрю, Поттер вообще не особо внимательный?

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

У него голова другим забита.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Ты всегда это говоришь, но можно думать о многом одновременно и все же иметь в наличии элементарную наблюдательность, как у любого нормального человека с двумя рабочими глазами.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Что-то Гарри все же замечает.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Например.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

В прошлом году он заметил, что Малфой вел себя странно.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Ну так надо было быть охренеть каким слепым, чтобы не заметить, что с Малфоем было что-то не то. Мерлина ради, он даже в квиддич перестал играть.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Да. Но Гарри заметил это в Косом переулке, еще до того, как начался учебный год.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Может, Поттер просто слишком внимателен по отношению к Малфою?

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Ну, ты прав. По-моему Гарри по нему скучает. Ну или по крайней мере по их постоянным стычкам. Ему тут очень скучно.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Уизли так и не вернулся?

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Он не может. Мы продолжаем перемещаться, и он не может нас выследить. Кое-кто об этом позаботился.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Ну, может это значит, что одному из нас на тебя все-таки не плевать.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

А я-то думала, что мне нельзя тебе доверять.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

И с каких это пор ты меня слушаешь?

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Я всегда тебя слушаю. За исключением моментов, когда ты не прав.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Ну так я всегда прав.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Правда что ли? Может, попробуешь написать эссе без пера от Уизли?

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Орфография — не в счет.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Очень даже в счет.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Ты бесишь.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Я скучаю.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Я рад, тебя тут нет.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Ты мог бы уехать.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Не могу оставить детей.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

По-моему это очень благородно.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Да как ты смеешь.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Поговорил с Дафной о шарфах?

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Собираемся попробовать провернуть это в субботу с маленькой группой. Проблема в том, чтобы остальные с их же факультетов не начали их преследовать за то, что они оказались «предателями». Чем больше я об этом думаю, тем больше мне кажется, что это плохая затея, но Дафна считает, что есть смысл попробовать. Большинство старост «за», а Флитвик помогает с чарами. Он говорит, что у него есть идея насчет того, как не допустить буллинг, но пока не рассказал Дафне, какая именно.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Надеюсь, сработает. Наколдовал снег?

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

С вихрями и прочим.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

И как отреагировал Снейп?

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Раздражен. Но это у него просто всегда такое лицо. Бут и Голдстейн зачаровали снег так, что он стал разноцветным, и некоторые шестикурсники сделали так, что снежки взрывались как фейерверки. Мы точно повторим.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Судя по описанию, было просто прекрасно.

Гарри идет. Его очередь дежурить. Спокойной ночи, Тео.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Спокойной ночи, Гермиона.

* * *

[15 ноября, нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Вам с Поттером нужно тренироваться сражаться. Должно отвлечь от скуки.

[15 ноября, нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Хорошая идея. Хотя никаких книг по защите, кроме учебников, я с собой не взяла.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Вы же в бегах — сколько ты учебников с собой взяла?? Ты что, наложила на школьную сумку Чары Незримого Расширения?

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Не на школьную. На свою вечернюю сумочку.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

То есть вы с Поттером там не таскаете на горбу огромные рюкзаки с провизией? Все в твоей сумочке? Гермиона, это же просто потрясающая магия. Ты уже добралась до лимита?

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Пока нет. Думаю, осталось еще довольно много места. Пространства там определенно больше, чем если бы я купила такую сумку в магазине.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Ты хотела сказать, «приобрела законным образом».

Все-таки не особо ты любишь соблюдать правила.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Правила существуют для того, чтобы приносить пользу членам организованного общества.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

И раз теперь ты не являешься частью этого самого организованного общества, то и правила можно не соблюдать?

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Я не это имела в виду.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

При этом отказываешься хоть капельку попользоваться кровной магией, чтобы обеспечить Поттеру безопасность.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Это, как ни крути, Темная магия!

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

При этом год назад ты два месяца переводила книгу по кровной магии, перевод которой, к слову, теперь хранится в Запретной секции.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Ты ходил в Запретную секцию?

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Приказом Темного Лорда она больше не запретная. Снейп был не в восторге.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

О, нет.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Я радуюсь тому, что Крэбб с Гойлом практически не умеют читать, а Малфой, походу, и вовсе потерял тягу к Темным искусствам. А вот некоторые пяти- и шестикурсники, причем не только слизеринцы — это проблема. На всех остальных факультетах есть начинающие темные лорды. Около месяца назад видел, как девчонка Уизли выкрала книгу о проклятьях.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Джинни не стала бы этого делать.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Ты недооцениваешь то, на что люди готовы пойти, чтобы свергнуть Его. На вашей стороне не только святые Поттеры. Девчонка Уизли беспощадна.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Ее зовут Джинни. И я все равно не верю, что она опустилась бы до Темной магии.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Тебя тут не было. Гермиона, Светлая сторона не выигрывает. Кому-то из протеже Кэрроу удалось уничтожить маленькое Больничное крыло Лонгботтома. Теперь они вынуждены передвигаться. Не сидят на одном месте слишком долго. Думаю, они используют монеты, чтобы определяться с новым местом.

* * *

[15 ноября, нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Вы там с Поттером тренируетесь в дуэлях?

[15 ноября, нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Прости, да. Вечером сражались. Идея просто прекрасная. Гарри уже выглядит намного лучше. Я рада, что монеты до сих пор работают. Боялась, что чары со временем ослабеют.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Стоит быть начеку?

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Об этом никогда нельзя забывать. Не так уж много чар держатся перманентно.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Зная тебя, думаю, твои чары — на всю жизнь.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Будем надеяться.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Пора спать. Спокойной ночи, Тео.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Спокойной ночи, Гермиона.

* * *

[17 ноября, нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Расскажи что-нибудь о себе. Как ты обычно празднуешь день рождения?

[17 ноября, нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Я не праздную.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Ужас какой! Ни подарков, ни вечеринки, ни торта?

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Ни даже ночных посиделок.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Я думала, слизеринцы как-то праздновали твой день рождения.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Дафна пытается, но обычно все это сводится к тому, что она выпрашивает немного сконов у эльфов, в то время, как мы с Блейзом пьем огневиски у нас в спальне.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

И какой же ты — пьяный? Мне всегда казалось, что ты, когда напьешься, становишься еще большей занудой.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Уж кто из нас двоих, напившись, становился бы еще большей занудой, так это точно не я. А вот ты как раз вполне начала бы читать лекции по Законам Гэмпа и все такое.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Да будет тебе известно, лекции я читаю исключительно будучи трезвой.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Ни за что не поверю.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Когда все это закончится, мы напьемся на твой день рождения, и я докажу тебе.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Обещаешь?

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Конечно.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Я становлюсь веселым, когда пью. Смеюсь над своими собственными шутками и долго рассказываю занудные истории новым лучшим друзьям. Блейз, когда напьется, начинает драться со всеми подряд, но в последний раз я его проклял, и он, вроде бы, принял к сведению. Малфой становится язвительным, что удивлять не должно. Дафна погружается в себя. Панси начинает на всех виснуть. Когда она и Блейз пьют вместе — просто кошмар.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

На Слизерине много пьют?

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

В этом году — да.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Мне жаль.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Гермиона, тут нет твоей вины — совсем наоборот. Это ты где-то там пытаешься спасти мир.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Ну, пока кажется, что мы с этим совсем не справляемся.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Гермиона.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Мне пора. Мы с Гарри собираемся пополнить запасы в Абербаргойде, так что завтра написать не смогу. С днем рождения, Тео. Надеюсь, он будет чудесным.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Передай Уэльсу от меня привет.

В следующем году будет лучше.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Надеюсь.

* * *

[19 ноября, нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Малфой надрался

Он танццует танцует под Зелез Селестину Уорбек

Казалось бы у него длжен быть вкус

Но нет

Онпоет о котлх и любви

Его ктонибудь услышит если мы его не заглшим

Черт, тут Дафна пришла

Она на него наезжает как староста

Помоему она точно что прегр пригрзила ему отработткой. Мне кажется она не может

Малфой попытался ее поцеловать

Черт Дафна его ударила

Думаю было не так больно как когда его ударила ты. Он пока не начал плакать.

Дфана наложила загулшающее иушла

Малфой просто ужас

Блейз его подначиает. Я пытаюсь не давать ему давать малфою еще алкоголь. Не сработало.

О, начал плакать

Это вссе все немного не очень

Я сделал коечто ужасное

Спросил о Поттере

Он ттеперь орет

Весь покраснел

Нужно запереть их в комнате вдвоем

Черт

Твою мать

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Я ВЕЛИКИЙ ДРАКО МАЛФОЙ

ТЕО НОТТ САМЫЙ БОЛЬШОЙ БОТАН В МИРЕ

ПОТТЕР ПОШЕЛ НАХЕР

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Тео, дружище,

Тебе нужно прекратить постоянно писать что-то в дневнике.

Твой лучший друг,

Б.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Я НЕ ПЛАА ПЛАЧУ

ЭТО ТЫ ПЛАЧЕШ

СЕЛЕСТИНА УОРБЕК ЭТО НАЦИОНАЛЬНОЕ ДОСТОЯНИЕ

НЕТ Я НЕ ВЕРНУ ТЕБЕ ТВОЙ ДНЕВНИК

ЭТО ТЕПЕРЬ МОЕ

МОЙ

МОЙ

МОЙ

МОЙ

[24 ноября, нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Я выкрал его у Малфоя обратно. Он его проклял, и я не мог к нему притронуться. Контр-проклятие было не таким уж простым.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Гермиона?

* * *

[25 ноября, нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Прости, куча дел.

Гарри не мог понять, почему в среду я задыхалась от смеха.

[25 ноября, нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Малфой — идиот.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Когда ты пьяный, ты больше ругаешься. А еще ты забыл про перо от Уизли.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Все больше ругаются, когда выпьют. В этом вся прелесть.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Я ожидала больше уэльского.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

В целом, писать, когда напился — не очень хорошая идея.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Тогда почему написал?

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Подумал, тебя это повеселит. И был прав. И я не ругаюсь на уэльском. Это кощунство.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Было и правда смешно. Особенно, когда Малфой у тебя его стащил.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Я все еще думаю, что нужно запереть Малфоя с Поттером в одной комнате и оставить там до тех пор, пока они не обсудят все свои разногласия. Он десять минут кричал о том, что Поттер — Избранный и что он нас всех своей этой избранностью убьет.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Гарри и мухи не обидит.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Но ты же знаешь Малфоя. Шесть футов ростом, блондин, непреклонная склонность преувеличивать?

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Звучит знакомо.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Черт, по-моему он только что увидел, что я вернул дневник. Мне пора. Пока, Гермиона.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Пока, Теодор.

* * *

[25 ноября, нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

-неавторизованный пароль- Привет?

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

-неавторизованный пароль- Я знаю, что Тео через эту штуку с кем-то общается

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

-неавторизованный пароль- Я видел, как тут появилась запись, пока он не смотрел. Кто это?

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

-неавторизованный пароль- Он тебе написывает днями напролет и думает, что мы не замечаем. Ему повезло, что Кэрроу слишком тупы, чтобы понять, что что-то происходит у них прямо под носом.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

-неавторизованный пароль- Предположу, что ты ученик школы. С какого ты факультета? Знаю точно, что не со Слизерина. За всем уже понаблюдал.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

-неавторизованный пароль- Лонгботтом, это ты что ли? Вы так общаетесь?

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

-неавторизованный пароль- Я знаю, что он как-то общается с Лонгботтомом. Ты передаешь Лонгботтому сообщения? Договариваешься насчет вашей передвижной лечебницы? Я знаю, что это Тео накладывает защиту, чтобы Пожиратели не могли пройти. Ты ему помогаешь? Рыжая? Абботт?

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

-неавторизованный пароль- Нет, ты точно не Абботт. Он бы не стал целыми днями переписываться с девушкой Лонгботтома. И ты не Рыжая, потому что он общается с тобой даже во время тренировок по квиддичу Гриффиндора. Финниган?

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

-неавторизованный пароль- Я выясню, кто ты. Кем бы ты ни был, вам стоит поменьше болтать. На него начнут обращать внимание не те люди, если он будет продолжать пытаться тебе помочь.

* * *

[27 ноября, нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Гермиона, это я. Прости за Блейза.

[27 ноября, нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Я думала, ты говорил, что спрятал дневник. Сам в прошлом году читал мне нотации о том, чтобы я не оставляла его там, где кто-нибудь может его увидеть.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Прости. Он меня отвлек, когда дневник был на столе, и потом мне нужно были пойти помочь Дафне, так что я даже не заметил, как он его взял.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Ты правда помогаешь Невиллу?

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Совсем чуть-чуть.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Спасибо.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Блейз прав. Мне нельзя разговаривать с тобой днем. Становится слишком рискованно.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

Ничего. Мы с Гарри немного продвинулись с нашим делом, так что я занята тем, что разрабатываю план.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Теодору Нотту]

Береги себя.

[нацарапано в дневнике, принадлежащем Гермионе Грейнджер]

И ты. Передашь Невиллу привет от меня, если, конечно, ты ему доверяешь?

* * *

Курс седьмой — ноябрь: Гермиона

Теперь, когда Гермиона и Гарри делили обязанность по ношению медальона между ними двумя, спать становилось все сложнее. Во сне Гермиону мучили кошмары, а бодрствуя, она чувствовала себя так, будто беспрестанно сражалась с дементорами.

Им нужно было как можно скорее раздобыть меч Гриффиндора, но ни у него, ни у нее не было ни малейшей идеи, как это сделать.

В порыве отчаяния, причиной которому послужили либо крестраж, либо голод и отсутствие самого большого в мире пессимиста, Гарри и Гермиона пробрались в магловский городок с непроизносимым названием к северу от Кардиффа. Оказалось, что кроме еды в маленьком продуктовом продавались и другие полезные вещи. Они начали брать с полок самое необходимое, начав с огромной упаковки риса, при виде которой Гарри поморщился и посмотрел на Гермиону так, будто она сошла с ума.

— Хочу ризотто, — сказала она, на что Гарри сощурился еще сильнее.

Они принесли товары на кассу: упаковку риса, разные консервы, некоторые товары для оказания магловской первой медицинской помощи, две бутылки воды. При виде молодых, кассир поприветствовала их на уэльском, на что Гарри сильно удивился.

Гермиона покопалась у себя в памяти и с ужасным акцентом произнесла «принхаун да»⁽¹⁾. Женщина в ответ широко улыбнулась и перешла на английский, справедливо предположив, что ничего другого на ее языке Гермиона сказать не сможет.

Мелодичный акценты женщины, то как она растягивала гласные и мягко гортанно произнесла «р» совсем-совсем не напомнили Гермионе о Тео. Ни капельки.

После лучшего за последние месяцы ужина Гарри пошел дежурить первым и передал ей медальон. Гермиона забралась к себе на койку, и, как только глаза ее закрылись, медальон втянул ее в необычный сон.

Обычно, кошмары, которые ее мучили, были бессвязными, пока она не начинала чувствовать себя так, будто сходит с ума. Этот сон в свою очередь был последовательным. Ей снилось,будто она шла по знакомой улице, но что именно это была за улица понять она не могла. Вдруг перед ней возникла высокая фигура в длинной черной мантии. Гермиона медленно и осторожно пошла вперед, чувствуя, что не может не последовать за этим человеком. Из палочки выстрелило красным и она увидела, как крепкий коренастый мужчина внезапно потерял сознание и осел у стены.

Промозглый ночной воздух накалился, предвещая надвигающуюся опасность.

Фигура в мантии опустилась на колено перед мужчиной. Гермионе не было видно, что этот человек делал, и потому она осторожно начала подходить ближе, пока не услышала, как кто-то говорит на уэльском. Этот голос она узнала бы где угодно.

Тео замолк, и Гермиона увидела, как он едва заметно задвигал руками. После пары минут он немного отодвинулся назад и осмотрел мужчину, а затем бесследно растворил что-то в воздухе и почистил перчатки. Гермиона была уверена, что перчатки были из драконьей кожи, что могло означать только самое худшее.

Тео пошел дальше, целенаправленно скрываясь в ночи. Гермиона поспешила к сидящему у стены мужчине и неожиданно для самой себя пришла в ужас. Картина, стоящая у нее перед глазами, была хуже любой ее страшной фантазии. Череп мужчины был расплавлен словно мороженое в жаркий день, его щеки и подбородок были разорваны, а белок одного из глаз стекал по носу. Куски кожи свисали с подбородка и падали на мантию.

Даже самые страшные кошмары Гермионы не шли в сравнение с тем, что она увидела в этот момент.

Тео пропал в темноте ночи, и Гермиона внутренне спорила с собой о том, должна ли она последовать за ним или лучше было остаться и помочь раненому.

В конце концов она решила, что должна отвезти мужчину к мадам Помфри, но стоило ей потянуться за палочкой для того, чтобы отлевитировать его, обстановка во сне снова сменилась. Опять она стояла за Тео, в то время, как он склонился над очередным телом. На этот раз ей ничего не было слышно. Как только Тео ушел, она поспешила к лежащему мужчине: он был просто без сознания, и на теле его не было никаких следов повреждений. Довольная тем, что он был в порядке, Гермиона поднесла к нему палочку, чтобы привести его в чувство Реннервейтом, но сон снова перенес ее в другое место.

Тео наслал Оглушающее на третьего мужчину, и на этот раз стал рыскать по его карманам, доставая из них всякий хлам. Тео поднялся на ноги, взял палочку в правую ладонь и направил ее на руки мужчины. Гермиона услышала хруст ломающихся костей. Она прикрыла глаза, но звук не исчез. Она гадала, сломал ли этот Тео — это ужасное видение — все кости в теле мужчины, но не могла заставить себя посмотреть.

Гермиона ничем не могла помочь жертве и чувствовала себя совершенно беспомощно.

Она почувствовала, как снова начала двигаться, перемещаясь вслед за Тео, плащ которого развивался на осеннем ветру. Четвертая жертва — Гермиона была уверена, что этот человек станет очередной жертвой — показалась на горизонте. Вместо того, чтобы наслать на него Оглушающее, Тео откинул капюшон мантии и она увидела его лицо на свету, который отбрасывал костер. Челюсть его была сжата так сильно, что казалось, будто линия подбородка была намного острее, чем в жизни. В глазах его не было ни капли шутливости, ни намека на доброту. Этот Тео был старше: нераскаявшийся Пожиратель, уничтожающий невинных людей в угоду Волдеморта.

Гермиона смотрела на то, как самый ее ужасный кошмар претворяется в жизнь прямо у нее перед носом и чувствовала, как ночной воздух становился еще холоднее.

Тео и мужчина, который выглядел скорее заинтригованным им, чем испуганным, пожали друг другу руки. Гермиона подумала, что это скорее всего был очередной Пожиратель смерти, как вдруг Тео наслал на него Петрификус Тоталус. Мужчина упал, и Тео перекатил его на спину. Тео взял что-то из кармана и наклонился к мужчине, что-то едва слышно проговаривая себе под нос. Гермиону начало перемещать вперед, пока она не была так близко, что могла разобрать, что же он говорил — на этот раз на английском.

— У меня есть любимое зелье для тех, кто вредит маглорожденным, — сказал Тео, и Гермиона подумала, что ослышалась. Не могли же последователи Волдеморта разгуливать по улицам и мстить за маглорожденных. Они разгуливали по улицам и охотились на маглорожденных.

— К сожалению, для того, чтобы подействовало, тебе надо проснуться.

Тео сделал шаг назад, и Гермиона увидела, что глаза мужчины стали черными, словно уголь, и были покрыты маленькими трещинками, через которые показывались янтарного цвета угли. Лицо его начало обугливаться, а пальцы покрываться волдырями. Гермионе казалось, что ее сейчас стошнит. Она была уверена, что если бы мужчина смог побороть Петрификус, он бы точно кричал.

Когда действие зелья завершилось, Гермиона увидела, как Тео склонил голову, будто размышляя — этот жест был знаком ей очень хорошо.

— Авада Кедавра, — произнес он без толики эмоций, и необычайно жестокая вспышка зеленого света ударила мужчину в грудь. На лице Тео появилась едва заметная улыбка, в то время как костер все продолжал отбрасывать тень на его лицо, отчего черты его выглядели заостренными.

Гермиону с резким криком выдернуло из сна и тут же вырвало на пол рядом с кроватью. В палатку ворвался Гарри с очками набекрень, будто он сам только что проснулся.

— Гермиона! — крикнул он, отпрыгивая от лужи на полу. — Что…?

— Плохой сон, — ответила она. Гермиона нащупала палочку и убрала рвоту. Она была готова направить палочку на саму себя и наложить Обливейт, чтобы стереть воспоминания о кошмаре, но вместо этого призвала бутылку воды и прополоскала рот, избавляясь от привкуса кислоты и бобов.

Гарри протянул руку вперед.

— Давай сюда медальон.

— Нет, Гарри, — сказала она в ответ, тяжело вздохнув, — твоя очередь еще не настала.

Гарри недовольно взглянул на нее и снова дернул руку в воздухе.

— Настала. Я не дам тебе носить его во сне, раз происходит такое.

— Мне просто приснился кошмар, — настойчиво ответила Гермиона. Гарри не должен носить медальон просто потому, что ей приснился ужасный сон о том, как Тео использует Темную магию.

— Акцио медальон, — сказал Гарри, и Гермиона почувствовала, как он, не двигаясь, остался висеть у нее на шее тяжелым грузом. Гарри запихнул палочку в карман и пожал плечами. — Попробовать стоило.

— Ты и так знаешь, что его нельзя призвать, — проговорила Гермиона, стремительно теряя терпение. Гарри в ответ просто снова пожал плечами.

— Так ты отдашь медальон сама или мне придется силой его у тебя отобрать? — спросил Гарри, надменно вскинув брови. Из-за криво сидящих очков выглядел он скорее удивленным, чем устрашающим.

— Ладно, — ответила Гермиона и стянула медальон, — забирай эту тупую штуку.

Как обычно после снятия с себя медальона, первый сделанный вдох ощущался как самый глубокий, который она когда-либо делала. Страх перед кошмаром растворился, и она резко откинулась на подушку.

— Лучше? — спросил Гарри, надевая на шею крестраж.

— Намного, — она наградила его слабой улыбкой. — Это правда был плохой сон. Я увидела, как мой друг стал Пожирателем.

Гарри поморщился.

— И что, было так ужасно, что ты не сдержалась и… ну ты поняла?

Она закивала.

— Он убивал людей. Он сказал… — она запнулась и нахмурилась. — Он сказал, что у него есть специальное наказание для тех, кто мучает маглорожденных. И потом он сжег мужчину заживо.

А палатке воцарилось молчание. Гарри переваривал информацию.

— Ну, по крайней мере он использовал «маглорожденная», а не другое слово, — в конце концов проговорил он растерянно. — Даже мои сны не настолько ужасны. Убийства обычно ограничены Авадой.

— Пахло, как… — вспомнила Гермиона, — … как жаркое.

— Теперь понятно, почему тебя вырвало, — Гарри погладил ее по голове. — Спи. Можешь сменить меня через пару часов.

— Ты уверен? — спросила она. — Могу и сейчас.

— Если тебе все равно когда, то я не хотел бы идти спать сейчас. Видеть такое во сне… — Гарри пробила дрожь, и Гермиона даже укрытая одеялом почувствовала, как стало зябко. — Господи, сожжен заживо.

Внезапно одеяло стало лежать тяжелым грузом, и потому Гермиона села на кровати и сложила его в руках.

— Это еще не самое страшное, — вспомнив расплавленное лицо она почувствовала, как желчь подкатила к горлу.

— Этот твой друг ведь не Пожиратель на самом деле? — спросил Гарри и засмеялся над тем, как глупо это прозвучало. Он не заметил, как замерла Гермиона. — Конечно, нет. Будто ты подружилась бы с кем-то, кто решил бы…

— Я — спать, — прервала его Гермиона. Она легла обратно, игнорируя одеяло. — Не хочу уснуть во время дежурства.

Гарри тихо и с удивлением проговорил «спокойной ночи» и вышел из палатки.

Гермиона лежала, прижавшись спиной к стене, и не моргая смотрела на край кровати, чувствуя, что сна не было ни в одном глазу.

Тихо, она потянулась к своей сумочке.

— Акцио нарцисс.

Немного плоский от лежания в дневнике бумажный цветок прилетел прямо ей в руки. Нарцисс начал принимать свою первоначальную форму у нее в руках, в то время, как Гермиона находила в нем утешение — Тео не был жестоким персонажем из ее сна, и цветок был тому подтверждением.

Когда она проснулась, уже рассвело, и Гарри только-только зашел в палатку.

— Была моя очередь дежурить! — возмутилась она.

Гарри пожал плечами — по всей видимости, теперь это было его любимым жестом.

Он стянул куртку и закинул ее на стул, а затем подошел к ней, чтобы проверить, как она себя чувствует. Игнорируя ее протесты, он протянул ладонь и положил ей на лоб.

— Вроде, нормально.

Она шлепнула его по ладони, и Гарри нахмурился.

— Это разве не тот цветок, который был у тебя еще дома?

Ну конечно же она умудрилась уснуть с нарциссом в руке и держать его при себе всю ночь. Она запихнула его обратно в сумку, прекрасно осознавая при этом, как сильно, не смотря на холод, горят щеки.

— Даже если и так — что с того?

— Это о нем был твой кошмар? О парне, который тебе это подарил?

Гарри, конечно, бывал наблюдательным, но сейчас Гермионе это было совсем не на руку.

— Ну и что, если да? — спросила Гермиона, не сумев придумав ничего получше из-за того, что она только что проснулась.

Гарри нахмурился еще сильнее.

— Я думал, что про него уже забыла. Вы с Роном…

— Рон… — она замялась, пытаясь найти описание тому, что она чувствовала по отношению к Рону. — Я думала, может быть, — призналась она. — Я думала, что с Роном было бы легче. Потому что в прошлом году с моим… с ним, — она кивнула в сторону сумки, — стало все сложно. И еще сложнее теперь, когда он в Хогвартсе. Но Рон… Он нас бросил, Гарри, и до этого он вел себя так ужасно, и… — Гермиона прижала колени к груди. — Суть в том, что я очень сильно люблю другого.

— Чувака с цветком.

Гермиона фыркнула и ласково улыбнулась тому, как Гарри всегда умудрялся вычленять из вещей саму суть. Именно поэтому он был хорошим учителем, и именно поэтому они с Роном так хорошо ладили. Они говорили на одном языке, в то время, как Гермиона говорила на языке нумерологии и древних рун плюс четыре слова на уэльском.

— Ага, — ответила она.

— Как его зовут?

Гермиона закусила губу. С одной стороны, держать имя Тео в тайне было бы подозрительным, да и Гарри умудрился ходить с ним на зелья в течение пяти лет, но так и не выучить его имя. И все же, с другой стороны, она не была уверена, как Гарри относился к Тео теперь, когда знал, что его отец является Пожирателем.

— Я вас познакомлю, если мы когда-нибудь вернемся в Хогвартс, — сказала она в надежде, что это утолит любопытство ее лучшего друга.

Гарри оценивающе на нее посмотрел, а затем зевнул.

— Ладно, — он взглянул в сторону кухни. — Завтрак? Моя яичница просто супер.

Гермиона широко улыбнулась.

— Хорошая идея.

* * *

Курс седьмой — ноябрь: Тео

Вечера становились все прохладнее. Тео схватил желтый шарф, который вполне вероятно мог бы отливать и золотистым при должном освещении — увы, к моменту, когда он намотал его себе на шею уже стемнело. Он накинул на плечи черную мантию и двинулся в направлении Хогсмида, выглядя во всех отношениях словно сбежавший хаффлпаффец. Он шагнул за черту города, и понял, что Воющие чары не сработали, что послужило очередным напоминанием о темной метке на его руке.

Идя по улицам, Тео решил не опускать капюшон, но красться в тени словно преступник он отказывался. Раз Воющие чары не сработали, то дозорные подумают, что он тут по делу. Он — дерзкий сын любимца Темного Лорда Тороса Нотта — шел с прямой спиной и высоко поднятой головой.

Пожиратели при исполнении рыскали по улицам. Они держали палочки наготове, будто собирались в любую минуту задержать преступника. Тео знал, что они просто ждали, пока кто-нибудь из жителей деревни посмеет ступить наружу. По сравнению с ночными рейдами в магловские районы дежурство в Хогсмиде было скукотищей.

Дементоры только усугубляли ситуацию, и Тео очень хотелось уметь отгонять их заклинанием Патронуса, нежели чем угрозами о взрывном характере Темного Лорда.

Что помогало Тео усмирить страх, так это осознание того, что сегодня по улицам недалеко от восточной границы рыскает Майкл Донован. Гордону Эйвери поручили границу на западе, Янусу Лайтфуту — юг, ну, и тот, кому сказали следить за границей на севере, очевидно уснул.

Тео такое положение дел вполне устраивало.

Первым он нашел уснувшего Пожирателя и оглушил его Ступерфаем. Вспышка от заклинания осталась никем незамеченной и тревоги не вызвала. Тео надел перчатки из драконьей кожи и подошел к мужчине поближе, так, чтобы можно было рассмотреть его лицо. Торфинн Роули. Отлично. Нарцисса Малфой была от Роули далеко не в восторге: кипящая ненависть тянулась еще со того времени, когда они были учениками Хогвартса. Что-то такое Тео подслушал во время беседы Люциуса с его отцом. По мнению Тео то, что Нарцисса соизволила кого-то ненавидеть, было достаточным основанием для того, чтобы не доверять этому человеку. И выяснить, в чем провинился Роули было совсем не трудно: бесчисленные преступления против маглов, маглорожденных, полукровок, приверженцев Дамблдора и, если слухам можно было верить, ряда чистокровных женщин.

В мире Темного Лорда справедливости не было, и у Тео для этой проблемы было решение. Он засунул руку в карман и вытащил две фиалы. В первой находилось бледно-розовое зелье, которое он тут же откупорил и влил в горло Роули. Второе содержало в себе зелье ярко-зеленого цвета, которое бурлило так, будто ему не терпелось вырваться наружу.

— Чего бы тебя лишить? — пробормотал Тео, осматривая мужчину. — Руку, которой используешь палочку? Ухо? Может, нос, чтобы стал похож на своего хозяина? — Тео замолчал и склонил голову. — А вот глаз — это уже интересно. — Тео откупорил пузырек и понаблюдал за тем, как зелье начало выливаться через край. — Думаю, я просто подержу его у тебя над лицом и посмотрю, что из этого выйдет.

Зелье начало литься на лоб Роули, капая с брови на щеку, и Тео почувствовал, его мерзкий запах. Подчиняясь законам гравитации, кожа Роули начала слезать под слоем бурлящей кислоты. Правая бровь Роули провалилась в пустую глазницу. Результат получился таким отвратительным, что Тео пришлось отвернуться, чтобы его ненароком не стошнило.

Роули выживет. Подкожные раны прижгло зельем, и к тому времени, когда он очнется от глубокого сна, его новые черты лица будет уже невозможно исправить. В целом, зелье подействовало просто превосходно. Тео был рад тому, что не надо было тренироваться дополнительно и можно было использовать имеющиеся запасы, как он и хотел.

Взмахом палочки Тео растворил в воздухе флакон и быстро очистил перчатки от остатков зелья. Удовлетворенный проделанной работой, он двинулся в противоположную сторону, к западной границе. Издалека он заметил Эйвери, и оглушил мужчину очередным невербальным Петрификусом. Удобное, конечно, было заклинание.

Для Эйвери Тео приготовил не такое ужасное зелье, как для Роули. Для Пожирателя со стажем преступления его были не такими тяжелыми. Слабый Империус тут, Круциатус там; между делом убил магла или двоих.

Тео вытащил флакон из кармана и откупорил его. Это зелье действовало медленно, так медленно, что Тео результат сегодня ночью увидеть не удастся. Наносить его было совсем не больно, но вот после нанесения — совсем наоборот. Тео положил руку Эйвери, которой тот держал палочку, ему на грудь, и начал втирать вязкое зелье в кожу. Если оно сварено верно, то в результате в течение недели кожа должна полностью высохнуть и потрескаться. В отличие от Роули, Эйвери смог бы излечиться при помощи талантливого зельевара, но это при том, что этот зельевар смог бы выкрасть у Тео рецепт заживляющей мази. А вот если не лечить, то через какое-то время кожа начнет отслаиваться до тех пор, пока не начнут виднеться мышцы, кровеносные сосуды и, в конце концов, кости.

На подходе к южной границе Тео снова выпустил в постового оглушающее заклинание. Лайтфут повалился на землю с громким звоном. Тео, нахмурившись, подошел ближе к мужчине. Он осторожно опустился рядом на одно колено и, напоив Лайтфута идеально сваренным Глотком Живой Смерти, начал рыскать у него в карманах. После пары секунд он понял, что на его карманы были наложены Чары Незримого Расширения: пока Тео его обыскивал, из карманов выпали серебряный подсвечник, посеребренный поднос, чайный сервиз и непонятно откуда взявшаяся маленькая баночка с леденцами.

— И у кого же ты это украл? — спросил Тео лежащего без сознания мужчину.

Тот факт, что Лайтфут, как оказалось, имел привычку брать все, что плохо лежит, вдохновило его поменять планы относительно затеянного эксперимента. Тео снял перчатки и задумчиво повертел палочкой. Изначально он не собирался использовать чары — только зелья, но в чем прелесть жизни, если не быть спонтанным?

Тео нацелился на руки Лайтфута и выпустил из палочки заклинание, которое выстрелило сначала красным, потом желтым, и затем фиолетовым. Вечернюю тишину жилой улочки разорвал разнесшийся эхом звук хруста ломающихся костей. Конечно, результат вполне можно было излечить Костеростом — Тео был далеко не знаток этих чар, так что нанести непоправимый урон у него бы не вышло.

Вдохновившись на то, чтобы поупражняться получше, Тео выстрелил заклинанием Лайтфуту в левую ногу. За первым звонким треском берцовой кости быстро последовало еще несколько. Тео осмотрел раны и задумчиво покивал головой. Кровеносные сосуды остались целыми, так что никаких синяков видно не было. Лайтфут проснется от невыносимой боли и упадет сразу же, как только попытается подняться на ноги. Конечный результат Тео удовлетворил. Он мысленно сделал заметку о том, чтобы использовать его в будущем.

Наконец, Тео обогнул восточную границу и увидел Донована. Как он и подозревал, Донован, заприметив разгуляющего в ночи Тео, натянул капюшон пониже. Тео в ответ тоже натянул его ниже, как бы приветствуя мужчину.

— Доброго вечера, — подошел Донован к Тео и протянул руку. Тео пожал ее в ответ, радуясь тому, что вовремя успел снять свои перчатки из драконьей кожи.

— Доброго, — ответил Тео. — Прекрасная ночь на дворе.

Донован взглянул на звезды и согласно кивнул.

— И тихая. Никому не хочется открывать двери в дом.

— Разве можно их винить? Роули тут, — Тео приподнял бровь, внутренне радуясь: Роули не сможет никому навредить в течение нескольких дней.

— Что привело тебя в Хогсмид?

— На самом деле, надеялся на твою помощь, — ответил Тео, доставая флакон из кармана. — Я тут экспериментировал с новыми зельями и рассчитывал на твое содействие.

Выражение лица Донована сменилось на удивленное.

— Я на СОВ по зельям едва Удовлетворительно набрал, так что не уверен, что смогу быть полезным.

— Не переживай. Мне нужен не совет, а подопытный.

К разочарованию Тео, взгляд Донован сменился скорее на скептическим, чем на заинтересованный — теперь придется пожертвовать шутливой беседой.

— Петрификус Тоталус, — произнес Тео прежде, чем Донован успел поднять палочку. Мужчина повалился лицом вперед на землю, и Тео отпрыгнул назад. Он опустился на колени и, перевернув Донована лицом вверх, посмотрел ему прямо в глаза. — Хорошо, что когда я это варил, у меня под рукой было все, что нужно. Досадно, что ты дал Беллатрикс одолеть себя тогда, во время дуэли летом. Кровь просто не переставая текла из твоей раны на голове, — глаза Донована расширились в ужасе, и взгляд Тео стал жестоким. — Как и у той маглорожденной, которую ты изнасиловал у меня дома. Ты притащил ее к нам в поместье, когда думал, что моего отца нет на месте, — Тео почувствовал, как в груди стала закипать такая сильная ненависть, которая и в сравнение не шла с тем, что он чувствовал в сторону Роули. — Она, кстати, мертва. Перерезала себе вены.

Ее тело обнаружил сам Тео. Его отец, считай, переехал в поместье Малфоев, но Тео, после того, как ему исполнилось семнадцать, мог вернуться к себе домой, если ему хотелось. Он узнал девчонку: она уже выпустилась из Хогвартса и была на пару лет старше его. И герб с фамильного кольца Донована, отпечатанный на ее обнаженном бедре, он тоже узнал.

— У меня есть любимое зелье для тех, кто вредит маглорожденным, — произнес Тео и откупорил флакон с пипеткой. — К сожалению, для того, чтобы подействовало, тебе надо проснуться.

Он поднес пипетку к глазу Донована и сжал ее. По три капли в каждый глаз.

Результат пришлось ждать дольше, чем было описано в его книге с рецептами зелий. Наверное, с этим зельем ему придется еще потренироваться. Глаза Донована, сжигаемые горящим пламенем изнутри, стали черными словно уголь, и очень-очень медленно Тео начал чувствовать запах жженого мяса. Вместо того, чтобы согласно книге превратиться в обугленные обрубки, пальцы Донована стали покрываться волдырями, а до ног, по всей видимости, зелье так и не дошло.

В конце концов, Тео посчитал, что зелье свою задачу не выполнило. Он задумчиво повертел палочку в руках, и затем направил ее на обуглившегося мужчину.

— Авада Кедавра.

Зеленый луч выстрелил из палочки с такой силой, что Тео был уверен: Донован был совершенно определенно мертв. Он снова попрактиковал на нем раздрабливающее кости заклинание — чтобы уж наверняка — и не почувствовал практически никакого сопротивления от истерзанного тела Донована.

Он знал, что окунаться в Темные искусства было рискованно. Он знал, как Темные искусства — настоящие Темные искусства, а не безобидные заклинания на крови, которые Министерство называло Темной магией — разрушали душу человека. Тео понимал, что он безвозвратно впустил в себя тьму, с которой ему, если Темный Лорд проиграет войну, придется бороться.

Но если Темный Лорд выиграет... что ж, эти люди не понесут никакого наказания за совершенные преступления, а состояние души Тео никакого значения иметь уже не будет.

Тео закупорил зелье и положил его обратно в карман; поправил плащ и спрятал палочку. С гордо поднятой головой он пошел обратно в замок. Блейз обещал устроить вечеринку по случаю его дня рождения, и Тео собирался хорошенько отдохнуть прежде, чем встретить свои восемнадцать.

---

1) Prynhawn da — «добрый вечер» на уэльском (т.е. валлийском) языке.

Вернуться к тексту