Должники (джен)

В день матча на улицу было не показать носу без страха слечь тут же с ангиной или бронхитом. Хлестал дождь, ветер обламывал деревья и срывал с веток последние листья.

— Что, Лестрейндж, рада играть за ловца? — смеялся Драко утром в Большом зале.

Джейн искренне не понимала, чему ей стоит радоваться: ловцом её назначил Руквуд, да и нарлу было понятно, что мало кто будет счастлив выходить на поле в бурю. Впрочем, кого-кого, а Джейн не слишком пугали природные катаклизмы.

— Я и не в такую погоду летал, — решительно заявил Эндрю, когда настало время выходить на поле. — Не забывайте каждый свою тактику. Слизерин, вперё-ё-ёд!

Команда захлопала и закричала что-то вроде «да-а, ура!», а Эндрю, воспользовавшись моментом, подошёл к Джейн.

— Не волнуйся, — сказал он, чуть нагнувшись перед ней. — Быть ловцом даже легче: не надо постоянно думать о квоффлах. Просто летай туда-сюда, ищи глазами снитч.

Джейн сосредоточенно кивнула. Стоило ей выйти из раздевалки, как в лицо ударил холодный ветер.

Метла виляла и кружилась, из-за дождя одежда, намокая, прилипала к телу, руки соскальзывали с древка, а раскаты грома порой проносились очень близко — Джейн, точно зачарованная, прислушивалась к ним и млела. Голос комментатора Джордана был еле слышен, рёв болельщиков слился в один неясный гул. Игроки чудом избегали столкновений, а о нормальном течении матча и речи не шло. Пытаясь спуститься чуть ниже, Джейн чуть не налетела на Мартина, а несколькими минутами позже кто-то запулил квоффл в её сторону — это заставило резко взмыть вверх, прямо в гущу дождя и ветра. Джейн действительно поверила, что поймать снитч будет легко, но, нет: она еле различала своих же однокашников и большие мячи — о крохотном снитче нечего было и говорить. Джейн казалось, что он просто-напросто исчез, отказавшись летать в такую бурю.

Взяли тайм-аут. Слизеринцы спустились на мягкую от влаги землю.

Джейн перекинула косу через плечо и со странным удивлением заметила, как дождевая вода по капле стекает с волос на одежду.

— Хорошо ты придумал, — с лёгким раздражением сказал Мартин Эндрю, — дать ей ловить снитч в такую погоду.

— Малфой же у нас раненый, — тем же тоном заметил капитан.

— Он как будто прогноз погоды смотрел, — усмехнулся Грэхем.

— Зато мы ведём, — приободрённо произнесла Гестия: её в этом году таки взяли в команду на роль охотника, — Марти набрал очков.

Джейн решила во что бы то ни стало поймать снитч.

Одновременно с раскатом грома раздался свисток мадам Трюк: пришла пора возвращаться к игре.

Джейн кружила над трибунами, пытаясь выследить маленький золотой мяч. Кажется, блеснуло что-то среди непроглядной стены дождя, но мгновенно скрылось — может, это была и вовсе молния. Снова прогремел гром. Джейн улыбалась через дрожь, изо всех сил держась за метлу. Заметила, как кто-то стремительно опускается на землю. Судя по всему, это был кто-то из своих.

Вдруг прямо перед носом возник снитч. Насколько позволял ветер, Джейн помчалась вперёд. Победа Слизерина была на расстоянии вытянутой руки. И тут — на поле стало неестественно тихо. Нет, огромные капли всё так же падали с неба, ветер выл, сбивая шарфы с плеч болельщиков, что же тогда произошло? Дженни тряхнула головой и продолжила погоню за снитчем, который уже успел отдалиться. Сзади мчался Поттер, Джейн заметила его краем глаза и чуть было не сбавила ход. Хотелось дать ему шанс на победу, но она вспомнила встречу с Эндрю в поезде и — снова стала набирать скорость.

«Мы не выиграем, — пугающе отчётливо подумала Джейн, — ничего не получится. Я не поймаю снитч, я сейчас упаду».

Лихорадочно ища помощи, Джейн глянула вниз. Лучше бы она не делала этого. У земли парили десятки дементоров, они обращали к небу свои несуществующие глаза. Джейн сделалось дурно.

«Мама была права. Мама во всём была права. Я — ничтожество. Я ужасна. Я не умею играть, ну зачем, зачем, зачем меня взяли в команду?»

Перед глазами стало темнее. Как будто резко наступила ночь.

«Они никогда не вернутся, а если вернутся, будет хуже. Они нас всех убьют, даже Марти, они злые и жестокие, они убийцы».

Джейн яростно затрясла головой. Всё смешалось: в ушах звенело, рёв болельщиков отдавался болью в висках, ледяной ветер бил в лицо, но она не позволяла себе упустить снитча из виду. Он начал снижаться — Дженни за ним. До земли оставалось всего-то три ярда…

«Папа тоже был убийцей, они с мамой никогда друг друга не любили, он ушёл специально, чтобы не знать меня, да, они ни единого дня не хотел ребёнка, тем более — такого. Ему было бы стыдно за меня, останься он жив».

Дженни вытянула вперёд правую руку, легла животом на древко метлы, кажется, потеряла равновесие. Вдруг в ладони оказался трепыхающийся мячик. А потом — она кубарем слетела вниз, уперевшись носом в холодную траву.

— Дженни!

— Джейн!

— Она поймала снитч!

— А что с Поттером?

— Ох, драккл…

Джейн села, свободной рукой стирая с лица воду. Вокруг была какая-то суматоха: профессора спустились с трибун и теперь вовсю орудовали волшебными палочками, чуть поодаль собрались гриффиндорские игроки и болельщики, они стояли, склонившись над кем-то. К Джейн уже спешили слизеринцы.

— Джейн поймала снитч! — Руквуд рывком поднял её на ноги, держа в своей руке её руку со снитчем.

Джейн посмотрела вправо: патронусы Дамблдора, МакГонагалл и ещё кого-то гнали дементоров прочь с поля. Ей вмиг стало так хорошо и свободно, что она даже заулыбалась.

— А Поттер хлопнулся в обморок! — заржал Флинт. — Прям с метлы упал! Из-за дементоров!

— Правда? — Эндрю с недоверием покосился на толпу в стороне и чуть ослабил хватку на Дженниной руке.

— Иди сам посмотри! Небось, подох, во смеху!

Джейн перестала улыбаться и силой опустила руку. Дождь, кажется, только усилился, ботинки насквозь промокли: казалось, что она стоит в луже.

— Оборжёшься, — разозлился Мартин. Когда же он обернулся к сестре, тон его изменился до неузнаваемости: — Как ты?

— Да я-то… в норме. Только дементоры…

Джейн казалось, что там, в небе, она попала под какой-то гипноз: словно некто в момент наполнил её голову гадкими мыслями, заставил думать обо всём самом плохом и неприятном. Заставил разувериться во всём хорошем.

— Пойдём.

Мартин подтолкнул её в сторону раздевалки. Джейн покосилась было на толпу, но потом развернулась и ушла.

* * *

— Никогда бы не подумала, что дементоры могут так действовать. То есть… я знала, что они вгоняют в тоску и всё подобное… Но у меня всегда появляются ужасные мысли. Будто…

Джейн и Мартин стояли рядом, перевесившись через перила Астрономической башни. Вообще-то вне занятий по Астрономии студентам не разрешалось там находиться, но кто, право, слушался этих запретов? Дженни только закончила домашнее задание по Нумерологии — перед глазами немного рябило от столбиков цифр и переписанных формул.

— Будто что? — скользнув по сестре изучающим взглядом, спросил Мартин.

Джейн тяжело вздохнула, но ответила:

— Будто все мои страхи разом возникают в мыслях. Просто — один за другим.

— Ты боишься, что Каролина в тебе разочаруется?

— И не только этого…

Джейн не решалась сказать ему, какие сомнения терзали её по поводу Родольфуса и Беллатрикс. Ей не хотелось спорить и в очередной раз слышать «Это глупости, Дженни, они не такие».

— Я боюсь, что опять будет война, что кого-то убьют. Но сильнее… да. Мне кажется, что я проваливаюсь.

— Войны не будет без Волдеморта. Только ему она нужна. Но его нет. Нет.

Джейн промолчала.

— Что же касается Каролины… Дженни, не думай ничего, но… одному Мерлину известно, что у неё в голове. Если даже у неё есть определённая система ценностей, ты не должна подстраиваться под неё.

— Марти, она — моя мама.

Он поджал губы и сказал тихо:

— Да, ты права.

Теперь они оба молчали.

Мартин посмотрел на сестру.

— Всё, что здесь, — он легко коснулся её головы, — не обязательно будет правдой. Это субъективность. Всего лишь страхи… а дементоры вытаскивают их наружу.

— Как перестать бояться?

Они посмотрели друг на друга. Джейн — наивно, с каким-то детским вызовом, Мартин — спокойно.

— Ты никогда не перестанешь бояться. Но также твой страх не будет таким острым, потому что рядом не всегда будут дементоры. Даже если… будут, — он поморщился, — ты можешь справляться с ними. Поговори с профессором Люпином.

Джейн сделала вид, что не услышала его.

— Если хочешь, подойдём вместе. Мне бы тоже не помешал патронус.

— Марти…

— А?

— Ты тоже боишься?

Он коротко рассмеялся.

— Ну конечно.

— Чего? Ну, кроме…

— Одиночества. И того, что родители никогда не вернутся.

«А я боюсь, что они вернутся, — подумала Джейн, иронически усмехнувшись, — вернутся, и станет только хуже».

— Чего ты смеёшься?

— Марти, — покачала Джейн головой, — ты никогда не останешься один. У тебя так много друзей!

— Это и есть причина.

Они опять замолчали.

Первым нарушил молчание Мартин. В который раз. Джейн больше нравилось развивать его мысли, чем говорить самой.

— Вот, собственно, дементоры так и действуют… Они расшатывают нервы. Постепенно или… довольно внезапно. Человек разуверяется в том, что что-то может быть хорошо. Начинает казаться, что — не может. Что оно так и будет плохо, что всё самое неприятное обязательно произойдёт. Кого-то они возвращают в самые плохие дни.

Джейн опять вспомнила слова Эндрю Руквуда.

— А ведь кто-то из Пожирателей смерти до сих пор в Азкабане, — проговорила она тихо. — Представляешь, прошло двенадцать лет.

— Что ж, они сами доверились Волдеморту, — хмуро сказал Мартин и тут же добавил: — Отец с мамой — это другое.

Кассандра говорила, когда они были маленькие, что глупые Пожиратели смерти оказались в тюрьме по вине слепой веры в Тёмного лорда и безрассудной преданности своему делу. Откуда Мартин взял, что его родители — исключение, Джейн не могла понять.

— Отец Эндрю не хотел быть Пожирателем смерти. А теперь он в Азкабане. Его предал Каркаров. Ты знал?

— То, что в Азкабане, — знал. Про Каркарова — нет. Кто тебе рассказал?

Джейн неопределённо кивнула.

— Мне кажется, их надо освободить, — только и сказала она.

— Да, — согласился Мартин, — Министерство погорячилось, когда решило раздать пожизненные всем подряд. Но прежде они должны дать обет, что не станут снова убивать.

— Должна быть альтернатива. Альтернатива Азкабану… Вся жизнь с дементорами бок-о-бок — это слишком.

— Да, — опять кивнул он. — Впрочем, многие сходят с ума и уже ничего не чувствуют.

Какое-то время Мартин молчал, подбирая слова.

— Это бессмысленная система. Тюрьма должна исправлять человека, чтобы в конечном счёте он возвращался к жизни. Тюрьма не должна превращаться в бесконечную казнь. Хотя это, конечно, при условии, что за время пребывания там человек всё осознает и на самом деле исправится. Если… нет, Азкабан всё равно бессмысленнен. Убийцы больны, им нужны врачи, а не дементоры. Я имею в виду… те убийцы, кто занимается этим просто так. Вроде как от скуки или для удовольствия. Потому что стать убийцей на поле боя может любой. Это трагедия войны, ничего более.

— Мне кажется, убийство — это в любом случае плохо, — тихо сказала Джейн, а потом посерьёзнела: — Может, ты станешь политиком?

Мартин улыбнулся.

— Не думаю.

На следующий же день у Слизерина и Когтеврана была пара Защиты от тёмных искусств. Джейн, не переставая думать о предложении брата, все полтора часа сидела как на иголках. Она прогоняла в голове всевозможные слова, с которыми могла бы обратиться за помощью, и реакцию профессора. Отвлекла её Линда Купер — подошла после пары и с волнением заговорила:

— Джейн, надеюсь, ты не переживаешь из-за той истории с боггартом. Это пустяки! Ты всё равно очень талантливая и смелая, ты играешь в квиддич лучше многих!

Джейн нахмурилась: прошло достаточно много времени, чтобы оставить эту историю для бессонных ночей и скучных занятий, когда и не такое полезет в голову. В обычное время она предпочитала не думать о своём позоре.

— Просто я… ой, прости! Я тебе напомнила, да? Я тебя расстроила?

Линда краснела, и Джейн смутило это ещё больше.

— Да всё в порядке, — спешно проговорила она и посторонила девочку. — Мне надо подойти к профессору.

Это была пара перед обеденным перерывом, и Джейн надеялась, что не будет ничего страшного, чтобы немного опоздать в Большой зал.

Профессор Люпин с задумчивым выражением на лице убирал в портфель книги и классный журнал.

— Сэр, я могу с вами поговорить? — спросила Джейн, переплетая пальцы рук.

— Что такое, Джейн?

Она взглянула на него: лицо молодое, но всё в глубоких морщинах, и волосы с заметной проседью. Джейн стало неловко, но уйти теперь было бы просто невежливо.

— У меня есть одна просьба. По правде сказать, мой брат подал мне эту идею… Дело в дементорах.

Профессор с добротой в глазах смотрел перед собой.

— Когда они рядом, мне становится очень плохо. Невыносимо. И один раз дементор чуть не достал меня в… в общем, на улице. Я бы хотела, чтобы это прекратилось. Я бы хотела научиться вызывать патронуса.

— Джейн, я не слишком силён в этой области, — с сожалением сказал Люпин, покачав головой.

«Ну вот, — Джейн разозлилась на саму себя, — только зря потревожила профессора».

— Впрочем, я уже обещал Гарри этому научить…

— Гарри? Поттеру?

Люпин кивнул.

— …так что можете приходить вдвоём. Но со следующего полугодия. Сейчас я… немного захворал.

Джейн поняла, что ей стало как-то спокойнее.

— А можно я позову Мартина?

— Да, конечно.

— Спасибо, сэр.

Джейн, умиротворённо улыбаясь, вышла из кабинета. В коридоре стояла Линда.

— Ты чего? — удивилась Джейн. — Все ушли, там только профессор.

— Я ждала тебя. Пойдём на обед вместе?

Джейн отвела взгляд в сторону, но делать было нечего — она зашагала рядом с Линдой.

Перед зимними каникулами студентов отпустили в Хогсмид. Джейн снова была с Милисентой: Мартин проводил время с товарищами по квиддичной команде, а Луна не имела разрешения выходить за пределы школьной территории, она училась всего лишь на втором курсе. Впрочем, ей хорошо было и в компании любимых фестралов, к тому же Джейн обещала, что купит ей большую коробку драже Берти Боттс.

Под ногами шуршал пушистый ковёр, а на ярко-голубом небе искрилось по-зимнему белое солнце. Редкие ели, рассеянные по холмам и лужайкам, были припорошены снегом, и замок, оставшийся позади, казался иллюстрацией к какой-нибудь книге старинных сказок. Джейн щурилась от белизны вокруг и прятала озябшие руки в карманы тёплого пальто.

— Мне очень нравится зима, — поделилась Сента. — Всё такое умиротворённое… чувствую себя как дома. Будто… каждая вещь на своём месте, понимаешь?

Джейн рассеянно кивнула: если ей что-то и нравилось в зиме, то снежные бури, в которые особенно уютно было играть с братом в спальне или слушать бабушкино пение.

— Не надо никуда торопиться. По утрам солнце не слепит в глаза. И так уютно у камина… А тебе что больше всего нравится?

— Осень, — сказала Джейн, немного подумав. — Деревья… рыжие.

Ей опять вспомнилось что-то из глубокого детства, что-то далёкое.

— А ты похожа на осень, — заметила Милисента. — Рыжие деревья, зелёная трава, серое небо.

— Мне нравится Мабон. У нас ведь рядом с домом лес, ну, ты помнишь… Мабон — один из немногих дней, когда бабушка сама водит нас туда. В смысле водила до Хогвартса… Если немного пройти, перелезть через овраг и свернуть налево, будет лужайка. Мы устраивали там пикники. И она… бабушка приносила домой красивые гербарии. Как-то у неё получается делать их очень хорошо. (1)

Хогсмидские домики, словно пряничные, были увешаны гирляндами, в тёплых магазинчиках толпился народ, снуя меж благоухающих корицей полок с подарками в ярких обёртках. На улицах встречались почтенные колдуны в старомодных остроконечных шляпах, маленькие дети в ярких одеждах, ворчащие тролли и лопоухие эльфы. Откуда-то доносилась музыка, а на главной площади, где в тёплое время суток радовал глаз большой фонтан, а сейчас искрилось на солнце ледяное изваяние, всех желающих угощали за бесценок горячим шоколадом и пряным сидром.

Девочки пришли в любимое «Сладкое королевство». В этот день там было не пройти, всюду толпились студенты и даже взрослые, они выбирали, чем бы полакомиться, и спорили, что лучше: перечные чёртики или жвачки «Друбблс». Милисента накупила сладостей себе и брату, и даже Джейн унесла несколько пакетов с подарками.

Потом заглянули в косметическую лавку: там торговали кремами, сыворотками, настойками, духами и много чем ещё. Пока Сента выбирала, чем бы порадовать маму, Джейн прогуливалась вдоль аккуратных полок. У стенда с духами стояла Гестия.

— Джейн, — шепнула она, подзывая подругу, — подойди сюда.

Джейн заметила, что рассматривает она мужской парфюм.

— Что подарить Ивэну? Я ничего здесь не понимаю.

— Сейчас посмотрим, — улыбнулась Дженни.

Сначала она было удивилась столь странной просьбе и в целом — поведению Гестии, но совсем скоро в голове сложился паззл. Джейн внимательно посмотрела перед собой.

— Может, это?

Гестия сняла с полки какой-то флакон, брызнула на бумажную полоску и сунула Джейн под нос.

— Слишком тяжело, — решила Джейн.

Следующий флакон.

— А это?

— Слишком сладко.

И ещё.

— Ну-ка?

— У меня голова кружится.

— Так это же хорошо!

До Джейн только через несколько секунд дошло, чего в этом может быть хорошего. Она потупилась.

— Не в этом смысле кружится.

— Мерлин милостивый, я здесь простою до утра! — сокрушалась Гестия, подсовывая подруге всё больше и больше бумажек, смоченных духами.

— Погоди, у тебя сейчас нюх отобьёт. Дай я посмотрю.

В детстве Джейн ходила с мамой по магазинам, и парфюмерные были одной из основных остановок.

Над каждым флаконом были обозначены группы ароматов и ведущие ноты. Джейн вытянула что-то из-под надписи «цитрусовые».

— Попробуй.

Гестия принюхалась.

— Дорого… Что там?

Джейн перевернула флакон и прочитала:

— Верхние ноты: Калабрийский Бергамот. Средние ноты: Гедион. Базовые ноты: Шипр. Не знаю, что это.

— Звучит красиво, — просияла Гестия. — А я всё смотрела не то. Я их возьму, спасибо!

— Правда? — удивилась Джейн.

Она буквально тыкнула пальцем в небо.

— Ну да. Это очень… в общем, в стиле Ивэна.

Дженни улыбнулась.

Они с Милисентой провели за поисками подарков ещё не один час. Когда вышли из последней лавки, солнце уже село: стояли сумерки, небо над холмами наполнялось тьмой.

— Как бы теперь это всё увезти, — пыхтела Сента на обратной дороге. Они поужинали в «Трёх мётлах», прежде чем выдвинуться в путь, и было теперь совсем по-ночному серо. Только снежные сугробы и освещали дорогу.

— Я отправлю по почте, — пожала плечами Джейн.

— Зачем?

— А мы с Марти решили остаться здесь на Йоль. А что, — простодушно рассудила Джейн, — у мамы свои дела, бабушку пригласили Блэки. Марти очень к ним не хочет. Тем более где Блэки, там и Малфои, а это такое себе удовольствие.

Когда наступили каникулы, в школе остались совсем немногие. Джейн видела, что не разъехались неразлучные гриффиндорцы — Гарри, Рон и Гермиона; в гостиной Слизерина в первый праздничный день она заметила сироту Мальсибера, сестёр Кэрроу и Хиггса с братом и сестрой. Осталась в школе и Луна Лавгуд.

В канун Йоля они были втроём: Джейн, Мартин и Луна. Не то чтобы последние очень дружили, однако ж их связывала Джейн, да и помощь в поисках после истории с боггартом Марти оценил по достоинству.

Днём Лестрейнджи с Флорой и Гестией украсили в гостиной Слизерина йольское дерево и сложили под него свои подарки.

— Жечь костёр не будем, — рассудил Мартин. — Шум поднимут.

Джейн до сих пор помнила языки пламени, роняющие искры. Вид большого огня завораживал её в детстве, и теперь — тоже. Так что ей было даже немного жаль.

Они, разодетые в новые шерстяные свитеры, решили отправиться в кухню и там встретить полночь. Луна, пока шли по коридорам, звонко и весело пела праздничные гимны. У неё был очень красивый голос. Джейн улыбалась как кошка — прошу прощения, как йольский кот, — и всё её существо наполнялось теплом.

— Ну вот, Дженни, — смеялась Луна, когда они уже пришли в кухню, — теперь у тебя ни одного мозгошмыга.

— Мне сейчас хорошо, — сказала Джейн, потягиваясь. — А завтра день станет длиннее!

Девочки сидели за большим высоким столом. Звенела посуда, и в камине трещали поленья.

— Что это у тебя? Пряный сидр? — спросила Джейн, когда к ним присоединился Мартин. Он принёс кружку с чем-то коричнево-оранжевым.

— Ага. Выпейте по три глотка.

Луна с недоверием покосилась на него.

— Не захмелеешь! — рассмеялся Мартин. — Он ещё и горячий.

Хотя не окончился даже декабрь, в этот вечер они провожали тьму и морозы. Солнце снова утверждалось в своих правах.

Каждый год их ждала самая длинная ночь и каждый же год проходила зима, за которой наступало лето. Ничего не могло изменить этого порядка. И было приятно знать, что хоть в чём-то в этой жизни ты уверен.

Бабушка прислала Джейн в подарок вязаный шарф и весьма любопытную книгу.

— «Всё о магии патронуса: от бабочки до мантикоры», — прочитала Джейн и, нахмурившись, посмотрела на брата: — Ты ей рассказал?

— Нет, — удивился Мартин, заглядывая ей через плечо, — я только писал, что у нас в школе завелись дементоры.

— Здесь ещё открытка…

Джейн повертела в руках плотную цветную карточку. На обороте было написано стихотворение.

— Империя на глиняных ногах —

Наш островок: ему уже не сродно

Теперь всё то, что гордо, благородно,

И лавр его похитил некий враг.

И не звенит тот голос на холмах,

Что о свободе пел: а ты свободна,

Моя душа! Беги, ты не пригодна

В торгашеском гнезде, где на лотках

Торгуют мудростью, благоговеньем,

А чернь идет с угрюмым озлобленьем

На светлое наследие веков.

Мне жалко это; и, поверив чуду

Искусства и культуры, я не буду

Ни с Богом, ни среди его врагов. (2)

— Интересно. Это кто?

— Оскар Уайльд, — ответила Джейн.

Бабушка любила рассказывать ей стихотворения и легенды, петь красивые песни. Хотя Джейн, как ей самой казалось, мало разбиралась в искусстве, эта маленькая семейная традиция нравилась ей.

Со второго полугодия начались встречи с профессором Люпином. В первый же вечер Джейн и Мартина что-то задержало в гостиной — они пришли в класс, когда Гарри Поттер уже закончил свою тренировку.

— Полагаю, вам не стоит лишний раз разъяснять, что представляет из себя защита от дементора и как она действует, — с лёгкой улыбкой проговорил профессор, оперевшись о большой стол.

— Мы это знаем, сэр, — отозвался Мартин, и Джейн, вторя ему, закивала.

— Отлично. Но кое-что всё же стоит проговорить ещё раз. Патронуса вызывают ваши самые светлые, самые счастливые воспоминания. Или мечты. Но во втором случае важно не удариться в другую крайность — в меланхолию от неисполнимости. В таком случае ничего не выйдет, а дементор только подпитает тоску. Мысли должны быть сосредоточены на исключительно положительном. И после того как настроитесь, вы произносите: «Экспекто Патронум!» Чётко, не переставая держать в голове что-нибудь хорошее. К сожалению, принести настоящего дементора в замок было бы кощунством, да и Дамблдор не в восторге от этих тварей… стоит иметь в виду, что в реальных условиях всё может проходить не так гладко, да. Но даже без дементора — это будет отличная тренировка.

Мартин решил попробовать первым. Когда он произнёс: «Экспекто Патронум», — из его волшебной палочки вырвалось облако серебристого дыма. Пока ещё бесформенное, тем не менее оно было внушительным по размеру и плотным как очень сильный туман.

— Очень хорошо, Мартин, — улыбнулся Люпин даже, как показалось Дженни, несколько удивлённо. — Для первого раза — впечатляет, более чем! Теперь твоя очередь, Джейн.

— Можно мне… минуту?

Пока брат колдовал, она так и не успела придумать себе счастливое воспоминание. А начать Джейн решила именно с него. Она принялась было перебирать детские годы, но всё оказалось каким-то однотипным, просто спокойно-приятным, чуть-чуть утомительным и печальным, да и к тому же она помнила себя с трудом и урывками. Так, а что же произошло в Хогвартсе? На ум тут же пришли Малфой, Эйвери, Снейп, Тайная комната, бессонница и боггарт. Нет, это всё абсолютно не то! Ну должно же быть что-то хорошее… Ага! Запретный лес, квиддич, Луна, Марти, Ивэн, полёт на гиппогрифе. То, что надо, осталось только выбрать наиболее удачное.

— Я готова.

Джейн вскинула волшебную палочку, зажмурилась и вспомнила: Эндрю Руквуд сказал, что она попала в команду, она летает над полем, дух захватывает и хочется смеяться во всё горло.

— Экспекто Патронум!

Ничего не произошло. Наверное, всё дело было в том, что Джейн в самый последний момент начала ругать себя за отсутствие командного духа и вспоминать все малфоевские насмешки.

— Я попробую ещё, — спешно проговорила она и опять нацелилась в пустоту.

Походы в Запретный лес — это каждый раз волнительно и особенно. Как будто становишься свидетелем какой-то древней тайны. Деревья шумят над головой, пахнет корой и смолой, под ногами самый мягкий ковёр из редкой травы и сухих листьев. Именно лес познакомил Джейн с милой Луной. Как бы хотелось отправиться с ней на поиски волшебных зверей! Луна, Луна… а ведь это она нашла Дженни в лесу в тот день, когда…

— Экспекто Патронум!

Но, конечно, ничего не вышло. Воспоминания раскрутились, Джейн снова залезла слишком глубоко и нарвалась на боль.

А может, стоит не обращаться к мыслям так надолго, а творить патронуса, как только придут первые ассоциации?

— Экспекто Патронум!

Нет.

— Джейн, отдохни, — сказал профессор. — Пускай Мартин потренируется.

Его облако так и не приняло ясной формы, но оставалось всякий раз здоровым и плотным.

Джейн попробовала ещё пару раз, но всё было напрасно. У неё не выходило. Время было позднее, и профессор Люпин отправил детей спать.

— О чём ты думаешь? — почти что с вызовом спросила Джейн, только за ними с братом закрылась дверь кабинета.

— Сейчас?

— Нет! Когда вызываешь патронуса. О чём ты думаешь?

— О том, как встречу родителей, — тоном, каким сообщают очевидное, сказал Мартин.

— И тебе не грустно?

— Что может быть грустного?

Джейн прикусила язык: она и забыла, что Мартин не допускал даже мысли о том, что они не встретятся. Она, впрочем, тоже, да только последнее время не была столь уверена в положительности этой встречи.

С другой стороны, не стоит ли и ей перестать рыться в памяти и наконец отыскать что-нибудь в мечтах? Что если это — выход? Ведь по всему выходило, что совсем счастливых моментов в жизни Джейн было не так уж и много.

Проблема довольства и попытки овладеть патронусом захватили её целиком. Джейн стала (в который раз, однако теперь причина казалась весомой и серьёзной) пренебрегать подготовкой к скучным предметам и по вечерам сбегала из гостиной в пустые кабинеты, чтобы упражняться. «Экспекто Патронум» въелось в память настолько, что однажды она чуть было не ответила этим заклинанием на пожелание доброго утра от Милисенты.

О том, чтобы пропускать встречи с профессором Люпином, не шло и речь. Впрочем, Джейн всегда приходила попозже, чтобы разминуться с Гарри, да и Мартина любезно пропускала вперёд.

Но вот наступил февраль, прошла практически половина, стала подкрадываться весна — а у неё по-прежнему ничего не выходило. Что бы она ни перебирала в голове. Как бы ни убеждала и ни успокаивала себя. Полёты, бесчисленные игры и разговоры с братом, бабушкины песни, надежды на будущее, попытки убедить себя в собственной значимости и уважаемости (вернее грёзы о моменте, когда не придётся больше пытаться убедить), представления встречи с дядей и тётей — всё получалось как-то мимо, всё было чем-то не тем.

«Я, что, несчастна? — с настоящей тревогой думала Джейн. — Я безнадёжна? Я… я, правда, так слаба?»

— Луна, — они гуляли по верхним этажам замка поздним вечером и перекидывались впечатлениями, — скажи, а ты счастлива?

— Да, — толком не думая, ответила она.

Джейн стало не по себе, точно ей только что поставили страшный диагноз.

— И как… ты это понимаешь?

— Я просто живу, — Луна пожала плечами и по-простому улыбнулась, воздав к потолку мечтательный взгляд. — Иногда меня, конечно, одолевают мозгошмыги. Как подумаю о маме… Но у меня есть папа. У меня есть Хогвартс, лес и вы с Марти.

— Неужели этого достаточно? — вырвалось у Джейн.

И тут же она обругала себя в мыслях: «Да, достаточно! Луне достаточно, и любому другому, у кого родственники — не Пожиратели смерти, было бы достаточно!»

— Если чего-то у меня сейчас нет, значит, будет потом, — рассудила Луна. — Но вообще… да. Мне всего хватает.

Они проходили мимо больших окон, и Джейн заметила, что на металлическую ручку подвешены за шнурки кеды. Кеды, очень похожие на те, что носила несколько дней назад Луна.

— Посмотри, — Джейн махнула в сторону, — это не твои?

Луна подошла к окну и рассмеялась.

— Ну да! А я их потеряла. Какие нарглы проказники, как далеко унесли…

Она аккуратно сняла кеды с окна.

— Послушай, а часто у тебя пропадает обувь? — склонив голову, поинтересовалась Джейн.

— Не только обувь. Бывает… всякое. И книги, и ручки, даже подушку как-то стащили.

— Может, попросить кого-то из профессоров выгнать нарглов из вашей гостиной? Подушка — это как-то уже слишком… Пускай им сделают отдельный домик.

— А, нет, — отмахнулась Луна, — они никого больше не трогают. Боятся, — она легко рассмеялась, — а про меня знают, что я не обижу, даже если будут шалить.

— Ты их вообще когда-нибудь видела?

— Не-ет, ты что! Нарглы прячутся.

Джейн тихо вздохнула и отвела взгляд. Ей стало горько и досадно, но она догадалась, что лучше промолчать.

Они поднялись ещё выше, чуть прошли по главному коридору, потом свернули дважды вправо, пока не оказались в тупике. Тогда разговор случайно перешёл к обсуждению семейных девизов.

— …а какой у вас девиз?

— «Изъян и у доброго сыщешь, а злой не во всем нехорош». «Еr-at maðr svá góðr at galli né fylgi, né svá illr, at einugi dugi». Это единственное, что я знаю на древнеисландском. Бабушка научила. (3)

Джейн опёрлась о стену, рука её скользнула чуть вниз и вдруг больно ударилась о дверную ручку. Она отпрянула и с неверием посмотрела перед собой. В стене, где только что не было ничего, кроме рядов голых камней, совершенно отчётливо виделась простая тёмная дверь.

— Ты сказала пароль, — улыбнулась Луна.

— Что… ты бывала здесь раньше?

— Нет, но это же очевидно.

Луна смело толкнула дверь, и Джейн, движимая горячим любопытством, вошла следом.

С десяток секунд девочки стояли на одном месте прислушиваясь. В комнате, точнее — башне, стояла тишина, словно в склепе. Неловким взмахом волшебной палочки Джейн зажгла люстру под потолком.

«Почему эта дверь появилась, когда я произнесла наш девиз? Девиз Лестрейнджей!», — только и вертелось у неё в голове.

Пыль въелась, казалось, в пол, тёмный ковёр, окна и мебель этой башни. Сюда не заходили, как поняла Джейн, лет пятнадцать, если не больше. У стены без единого угла стояли невысокие шкафы, на паре табуреток громоздились коробки и склянки, под окном стояли кресла, а дальше — круглый стол в окружении простых стульев.

— Посмотри, Дженни, какой здесь вид, — вдохновенно произнесла Луна, становясь на цыпочки у окна.

Облака сгущались, заволакивая чёрное небо и пряча яркий месяц с приятелями-звёздами, ветер шевелил деревья у Чёрного озера. В каком-то из ближних окон погасили свет.

Джейн подошла к столу. В некогда прозрачной вазе стоял букет сгнивших цветов. Зрелище было неприятное, но подходящее. Она смахнула пару лепестков с тетради в чёрной обложке и медленно подняла её со стола. Раскрыла и — обомлела.

«Рабастан Лестрейндж», — прочла Джейн на обратной стороне обложки. Дыхание её тут же участилось, а руки задрожали. Отголосок прошлого, кусочек той жизни, от которой тебя непременно будет отделять толстое стекло. Иногда, может, кристально чистое, как вода в Эгейском море, но всегда — стекло.

В этой тетради не было ничего необычного, всего-навсего конспекты по Истории магии, довольно небрежные и короткие, они часто перемежались полудневниковыми записями, заметками, вырезками из газет и журналов. Джейн спешно пролистала тетрадь да так и осталась сидеть с глупым отрешением.

— Что это? — вежливо и мило поинтересовалась Луна.

— Это… это папино.

— Так, посмотри, всё сходится, — обрадовалась Луна, — эту башню нашёл твой папа! Вот почему дверь появляется с вашего девиза и почему здесь его вещи.

— Дядя, — машинально поправила Джейн, глядя на Луну снизу-вверх, — это наверняка была его идея. Он старше.

Джейн опустила глаза. Почерк у Рабастана был размашистый и небрежный. Его слова совсем не походили на идеальное, ясное написание Каролины. И она, Джейн, пошла явно в отца.

— Луна, — Джейн поднялась на ноги, прижимая тетрадь к груди, — давай уйдём отсюда.

— Почему? Здесь всё так любопытно!

«Ага. До того любопытно, что ещё чуть-чуть — наткнёмся на Чёрную метку, книги с тёмномагическими ритуалами или скелет домового эльфа».

— Пойдём. Марти снова меня потеряет.

Луна улыбнулась, пожала плечами и пошла за Джейн.

— Обязательно приведите башню в порядок, — посоветовала Луна. — Это сокровищница!

— Точно, — проговорила Джейн, поглаживая кончиками пальцев шершавую обложку тетради, — правда, сокровищница…

Джейн не спала всю ночь. Сидя на постели с задёрнутым пологом, она перелистывала страницу за страницей, а когда заканчивала — всё начиналось сначала. Разворот: «Инквизиция продолжала преследовать волшебников вплоть до…»; разворот: «Брат сыграл свадьбу — ну и ну! Светится теперь как новенький галлеон!» — и приложенное фото: дурачащийся Басти Лестрейндж в тёмно-зелёном костюме на фоне статных Родольфуса и Беллатрикс в свадебных одеждах; разворот: фрагмент статьи из какой-то малопопулярной газеты: «Бандитская группировка продолжает терроризировать Магическую Британию». Разворот, разворот, разворот. «В команду взяли нового ловца — Регулуса Блэка, кузена нашей Беллатрикс. Отлично играет! Слизнорт его обожает…»

Надо было поскорее поделиться находкой с Мартином. Дженни решила отвести его в одинокую башню следующим же вечером. Она не говорила, куда они идут — просто вела брата за собой, довольно улыбаясь.

— Ага-а! Гуляем после отбоя? — раздалось вдруг за спиной.

— Это Филч, — шепнул Мартин.

— Побежали! Я знаю, где спрятаться!

Джейн, несмотря на слабость от бессонной ночи, помчалась со всех ног, и Марти — за ней. Подъём, поворот, ещё поворот — Филч не отставал от них, они слышали его громкие шаги и злорадные крики.

— Еr-at maðr svá góðr at galli né fylgi, né svá illr, at einugi dugi! — на одном дыхании произнесла Джейн, оказавшись в нужном тупике.

Появилась дверь — она отворила её, втолкнула брата внутрь и вбежала сама.

— Это был девиз нашего рода? — только и спросил Мартин.

— Да, — тяжело дыша, улыбнулась Джейн. — Смотри!

Она зажгла свет и обвела руками комнату. Всё было там таким же, как и день назад. Та же пыль, то же положение мебели.

— Эта комната открывается с нашего девиза. Наверное, её нашёл твой отец. Я случайно обнаружила… вчера…

Мартин стал медленно обходить башню, разглядывая стены и полки.

— Ты никогда здесь раньше не была?

— Что ты! Нет. Я только вчера узнала об этом месте.

Мартин заметил колдографию на торце шкафа. Подозвал Джейн и аккуратно взял карточку в руки.

— Это отец с мамой, — сказал он, указывая на две фигуры в центре.

Джейн внимательно разглядела лица Родольфуса и Беллатрикс. Молодые, весёлые, беззаботные. Совсем не похожи на убийц и садистов. У неё — королевская улыбка и водопад тёмных кудрей, у него — блестящие довольством глаза, а причёска — прямо как у Мартина теперь. Вокруг дяди и тёти Джейн заметила других студентов, кто-то казался смутно знакомым, кого-то она вообще не могла признать.

Мартин перевернул колдографию. «1969. Трэверс, Эйвери, Блэк, Лестрейндж, А.-А. Кэрроу, Нотт».

— Они здесь немного старше тебя, Марти, — тихо сказала Джейн.

— А я и не знал, что Эйвери в школе водился с моими родителями, — усмехнулся он, чуть опустив колдо.

Более явно Мартин походил на Беллатрикс, но силуэтом, особенно так, чуть издалека, во многом повторял Родольфуса. Словом, он идеально совместил в себе красоту обоих.

— Давай посмотрим, что здесь ещё есть, — Мартин поспешно убрал карточку в карман брюк и двинулся на поиски.

Они осторожно заглядывали на полки и разгребали пергаменты на столе. Под слоями пыли пряталась далёкая жизнь прошлых студентов. Домашние задания, записки, карточки из шоколадных лягушек, обёртки от жвачек, гербарии. Кажется, это была вторая гостиная Слизерина.

Джейн раскрыла книгу по Зельеварению на странице, заложенной чем-то. Этим «чем-то» оказалась новая колдография, на сей раз — со слизеринской командой по квиддичу. Она узнала своего отца, семнадцатилетнего студента, он был охотником, и ловца Регулуса Блэка, младшего брата известного ныне Сириуса. «1977», — прочитала Джейн на обороте.

Они словно крутанули сотню Маховиков времени и перенеслись на два десятка лет назад.

— Интересно, кто последний был здесь? — спросила Джейн снова полушёпотом.

— Рабастан, — уверенно сказал Мартин.

— Почему?

— Если пароль — наш девиз на древнеисландском, то кто мог ещё сюда попасть?

— Всё выглядит так, будто башню забыли… вдруг забыли.

— Мы не забудем, — Мартин живо улыбнулся. — Мы не забудем, Дженни. Это просто находка!

* * *

— Экспекто Патронум!

Мартин уверенно взмахнул волшебной палочкой. Комната наполнилась голубовато-серебристым светом, облако, чем-то напоминающее зверя на четырёх ногах, задержалось в воздухе, а потом стало медленно исчезать.

Их тренировки шли уже без малого четыре месяца.

— Отлично, Мартин! — подбодрил профессор Люпин. — Видны очертания. Ещё немного, и ты увидишь свой патронус. Джейн, твоя очередь.

Она вздохнула, подумала об отце, о дяде с тётей и вскинула руку.

На свет появилось лишь бледная дымка.

Она пробовала снова и снова.

Потом опять наступила очередь Мартина.

— Экспекто Патронум!

Джейн всматривалась в его лицо, ловила каждое его движение.

— Дженни! — вдруг крикнул Мартин. — Ты это видела?

— Что видела? — пролепетала она.

— У Мартина получилось, — улыбнулся профессор.

— Сейчас, я повторю. Экспекто Патронум!

Теперь Джейн смотрела туда, где должен был появиться патронус. И правда — вместо бесформенного облака она увидела зверя. Кажется, это был волк. Только словно бы…

— Волчонок, — просияла Джейн.

— По-моему, обычный волк, — улыбнулся Марти.

— Да нет же, — уверенно сказала она, — именно что волчонок. Маленький волк. Точно.

Мартин наколдовал патронуса ещё раз.

— В самом деле, — кивнул профессор Люпин, — это волчонок. Поздравляю тебя, Мартин! Джейн, ты хочешь попробовать снова?

Она кивнула, окрылённая успехом брата. Зажала в руке палочку. Подумала о встрече, об отце, о башне.

— Экспекто Патронум!

Нет.

— Мартин, полагаю, ты можешь пойти отдыхать, — улыбнулся профессор Люпин. — Джейн скоро придёт.

— Я бы дождался её.

Джейн странно посмотрела на брата — так, что он, пожав плечами, попрощался с профессором и вышел вон.

Профессор Люпин с десяток секунд молчал, потом подошёл к Дженни и внимательно на неё посмотрел.

— Джейн, у тебя большой магический потенциал, — сказал он словно бы тоскливо. — Я уверен, что магия патронуса тебе по силам, но ты довольно долго не сдвигаешься с мёртвой точки. Я хочу сказать… насколько приятно та мысль, на которой ты остановилась?

— Мне кажется…

Она хотела что-то сказать, но не подобрала слов. Все эти месяцы тренировок Джейн думала о воссоединении с семьёй.

— Часто мы перенимаем радости наших близких. Но сейчас важно именно то, чего ты хочешь. Важно твоё счастье.

Джейн вспомнила о зеркале Еиналеж и медленно кивнула.

— Я попробую ещё раз.

Джейн на мгновение прикрыла глаза и представила: она летит на гиппогрифе — дух захватывает. Она кормит с рук невидимого фестрала. Она гладит книззлов, играет с шишугой, глядит на величественных драконов.

— Экспекто Патронум!

Из волшебной палочки вырвалось светлое облако. На сей раз — плотное, сильное, большое. Совсем как у Мартина.

— Вот видишь, Джейн, — улыбнулся профессор Люпин. — Кажется, теперь ты обратилась к чему-то действительно дорогому. Закрепишь успех?

— Я… — ей вдруг пришло ощущение страшной усталости и опустошённости, — нет, спасибо. На сегодня хватит.

Джейн коротко попрощалась, развернувшись. Её остановил негромкий оклик:

— Я помню, какого патронуса творил твой отец. Это была обезьяна.

Джейн резко посмотрела на профессора.

— Вы знали моего отца?

— Он учился на курс младше.

Это заявление удивило Джейн. Профессор Люпин не выглядел на свой возраст — он казался значительно старше. Впрочем, ему ведь пришлось пережить войну.

— Он был… каким он был? — осторожно спросила Джейн.

— Рабастан Лестрейндж слыл настоящим весельчаком. Поразительно играл на публику и виртуозно держался на метле. Нарушал школьные правила, почти как… как один мой приятель.

— Мой папа был добрым?

— Он боролся за справедливость, — улыбнулся профессор. — Дрался и с чужими, и со своими, если приходилось, чтобы отстоять правду.

В гостиной Мартин читал книгу о патронусах, которую подарила бабушка на Йоль Дженни.

— Я попросил Милисенту мне её принести, — как бы извиняясь, сказал брат. — Хотел найти что-нибудь про волка.

— И что ты нашёл? — улыбнулась Джейн, присаживаясь рядом.

— «Волк имеет двойственную символику: с одной стороны, олицетворяет свирепость, коварство, жадность, жестокость, зло, а с другой — храбрость, победу, заботу о пропитании». Ну, ты помнишь, Фенрир, сын Локи, — символ хаоса и разрушительных сил, он проглотит Солнце, когда наступит Рагнарёк. Но ещё волк — священное животное Одина. А в Древнем Риме волк служил предзнаменованием победы. «В любой схватке волк борется до победы или до смерти». Там, в общем, много, почитаешь — книга-то твоя. А что тебе сказал профессор Люпин?

— Что он учился на курс старше папы, — метнув на Марти короткий взгляд, ответила Джейн. — Что мой папа был весёлым и справедливым и что отлично играл в квиддич.

— К слову, о квиддиче, — прищурился Мартин, — Малфой очень боится, что Эндрю заменит его тобой.

— Что? — не готовая к такой резкой смене темы, переспросила Джейн.

— Люциус послал Эндрю письмо. Я слышал, как он ругался.

— Эндрю?

— Ага. А Люциус писал, мол, у Драко травма, но это не повод исключать его из команды, он ведь заслужил своё место честным трудом и вообще как никто другой радеет за победы Слизерина и готов прикладывать для этого все усилия. В отличие от… Мне кажется, я скоро вызову его на дуэль.

— Мистера Люциуса? — ахнула Джейн.

— С этим погоди. Драко. Ты отлично сыграла в двух матчах, и мы победили. Я бы на месте Эндрю на самом деле подумал.

— А что он сказал?

— Фоули (тоже семикурсник, друг Руквуда) его надоумил не переходить Малфоям дорогу, — вздохнул Мартин и тут же спохватился: — Ну ты ведь не хочешь играть за ловца?

— Не хочу, — уверенно ответила Джейн. — Пускай Драко этим занимается. Мне хорошо быть охотником, — она улыбнулась и перешла на шёпот: — Папа тоже был охотником.

Они выиграли последний матч. Эндрю Руквуд был вне себя от радости — он уходил из Хогвартса победителем. В подземельях Слизерина устроили небывалую вечеринку. Джейн была одной из звёзд вечера — сначала нехотя, она стала праздновать со всеми, но постепенно втянулась. Старшие раздобыли где-то алкоголь, те, кто не рисковал пробовать крепкие напитки, пили сливочное пиво.

Джейн, разомлевшая от веселья, прохаживалась по гостиной и вдруг — к своему праведному удивлению — встретила Ивэна.

— Ты здесь, — обрадовалась она.

— А где бы мне ещё быть?

Ивэн коротко рассмеялся, а Джейн, растерявшись, отвела взгляд и помотала головой.

— Поздравляю с победой, Дженни. Ну, что, — он поднялся ей навстречу, — могу я пригласить тебя на танец?

— Снова импровизация? — хихикнула Джейн, слегка взъерошивая волосы.

— Неудобно лишать их, — Ивэн кивнул на толпу танцующих однокашников, — музыки.

Он потянул Джейн, подав ей руку, на середину гостиной. Положил руку ей на спину, как требовал того этикет танца. Джейн, встав, может быть, чересчур близко, услышала его духи — те духи, которые дарила Гестия и выбирала она, Джейн.

Как-то им удалось выстроить идеальный венский вальс под звуки быстрой, задорной музыки. Постепенно остальные расступились, оставив их вдвоём. Джейн, заметив это, покраснела и едва не запуталась в собственных ногах. Но Ивэн легко и уверенно улыбался ей — будто они были принцем и принцессой, — и Джейн взяла себя в руки. Когда они закончили танцевать, слизеринцы аплодировали.

* * *

Неожиданно наступил июнь. Занятия с профессором Люпином месяц как закончились. Пятикурсники и семикурсники сдавали СОВ и ЖАБА соответственно, остальные расправлялись с переводными экзаменами. Джейн кое-как закрыла Заклинания и Трансфигурацию, блестяще сдала Травологию, Нумерологию и Уход за магическими существами (Зельеварение — практически блестяще: Снейпа не устроило выражение её лица за работой и пролитая настойка полыни), угадала половину созвездий на Астрономии, завалила Историю магии и наполовину — Защиту от тёмных искусств, потому что боггарт обращался теперь не только её матерью, но и садистом-дядей да насмешливым отцом (как оказалось, в первый раз она просто «не досмотрела» представление до конца).

Неуспехи грызли Джейн, но она полагала, будто прекрасно себя знает, и не надеялась на результаты выше. Ей было боязно показывать табель с отметками матери — не хотелось разочаровать и расстроить её, — но делать ничего не оставалось. Пришлось, поругавшись на себя, смириться.

Сириус Блэк обнаружился в Хогвартсе, был пойман, а потом — взял и сбежал. Это потрясло многих: как же так, преступника искали почти год, а потом он легко ускользнул из-под носа Министерства и школьной администрации. Джейн поприставала к Мартину с вопросами, пока он популярно не разъяснил ей: Блэк не Пожиратель смерти, и Дамблдор это знает. Вот всё и решилось быстро и в пользу Сириуса.

Шли последние школьные дни. Не было занятий, и экзамены остались позади. Студенты паковали вещи, прощались с замком и готовились к двум месяцам свободного лета. Джейн не могла уехать в Лондон без последней маленькой шалости. Ночью перед поездом она выбралась из гостиной Слизерина и отправилась гулять.

Стояла ясная ночь, огни огромного замка тонули во тьме, и она неспешно шла по широкой стриженой лужайке. Тишина поглощала любой звук — лишь с загадочным шумом Запретного леса она не могла совладать. Кто-то плескался в Чёрном озере. Джейн достигла пологих берегов и прислушалась: чуть поодаль кто-то разговаривал. Даже не думая бороться с любопытством, она двинулась на голоса.

Ненарочно скрывшись за необычно раскидистым тополем, стояли Мартин, Грэхем и Тео Нотт. Все трое курили маггловские сигареты — Джейн поняла по запаху, дыму и виду.

— Привет, — обнаружила она себя, как-то неловко махнув рукой.

Мартин и Грэхем кивнули ей, мол, виделись уже днём.

— Лестрейндж, а ты хорошая девочка?

Нотт заржал, выпустив в воздух ещё больше дыма, открыл пачку и протянул Джейн. Она быстро поглядела на брата.

— Нет-нет, в этом деле я тебе не указчик, — только и сказал он.

Джейн тогда улыбнулась непривычно — по-победному — и взяла сигарету.

— Ты, главное, вдыхай глубоко, ртом, — проинформировал Нотт, всё ещё посмеиваясь, — а то никакого эффекта не будет.

Джейн сделала несколько длинных затяжек. В носу защипало, к тому же захотелось прокашляться; немного задрожали руки. Но она сдержалась. Запрокинула голову и посмотрела на небо.

— Ого, — сдавленным голосом проговорила Джейн и всё же кашлянула, — а я и не знала… что магглы пускают так много своих самолётов.

— Это не самолёты, Дженни, это звёзды.

— Тогда почему они… двигаются?

— Так, — Мартин забрал у неё начатую сигарету, — для первого раза хватит. Садись.

Джейн не села — упала на траву и легла, раскинув руки в стороны, улыбнулась.

— Ну ничего себе, как тебя вставило, — опять засмеялся Нотт.

Джейн увидела краем глаза, как Мартин полушутливо-полусерьёзно толкнул его в плечо, и заулыбалась ещё шире.

Это, и вправду, были звёзды, не самолёты, головокружение постепенно проходило.

Потом кто-то — то ли Мартин, то ли Грэхем — предложил стащить с квиддичного поля мётлы и поиграть два на два. Хогвартские Чистомёты, конечно, ни в какое сравнение не шли с Нимбусами, к которым привыкла Джейн, но не всё ли было равно? Сейчас им было весело и любопытно — летать ночью и тайно, «а что же будет, если нас поймают?», — потому никто и не думал жаловаться.

Окна величественного замка почти перестали мерцать огнями. С макушек деревьев то и дело вспархивали какие-нибудь птицы с огромными крыльями и переливчатыми кличами. Джейн и Тео перебрасывались квоффлами, Мартин и Грэхем исполняли роль вратарей.

Это было поистине чудесно. Было. До тех самых пор, пока не стало холодно и в голову не начали лезть мерзкие домыслы.

Джейн немного сбавила ход и с опаской заозиралась по сторонам. Кое-как, в темноте и движении, она разглядела фигуру дементора за спиной брата. «Вот драккл, их же убрали», — она прикусила губу и в неверии затрясла головой. Дементор всё приближался и приближался.

— Марти..!

Нет, слишком мало времени. Джейн собралась и выхватила волшебную палочку.

«Я лечу на гиппогрифе… Гиппогриф… книззлы, фестралы, Запретный лес… всё хорошо, всё хорошо!»

— Экспекто Патронум!

Словно в замедленно съёмке, она увидела, как в воздухе образуется клуб голубо-серебристого дыма. Ещё мгновение — и бесформенное облако стало зверьком. Худой длиннохвостой кошкой с вытянутой мордочкой.

Дементор исчез.

— Ты чего, Дженни? — криво улыбнулся Мартин, подлетая к ней и держа одной рукой квоффл.

— Там был дементор, — она еле удержалась на метле, благо, расстояние до земли было небольшим. — Но я… я его прогнала, не волнуйся.

— Где? — Мартин посмотрел по сторонам.

— Всё, всё! Он улетел.

Она таки спустилась с метлы, и брат — за ней. Следом приземлился и Грэхем.

— Правда, был, — упавшим голосом известил он.

— Так ты наколдовала патронуса?

— Да, — тряхнув волосами, сказала Джейн. — Это кошка.

Мартин бросил метлу и, шагнув сестре навстречу, обнял её крепко-крепко. Она вдруг засмеялась.

— Ты… что? — удивился Грэхем.

К ним слетел и Нотт.

— Смотри! — обрадованно сказала Джейн, правда, голос у неё немного дрожал. — Экспекто Патронум!

Перед ней опять появилась та же кошка. Взмахнул волшебной палочкой и Мартин. Рядом с кошкой возник волчонок.

— Мы немного тренировались в этом году, — проговорила Джейн, нарочно выделяя «немного». Ей хотелось показаться сильной.

— Ого! И вы молчали! — как бы обиженно сказал Монтегю. — Эй! А меня научите?

Мартин с улыбкой посмотрел на Тео.

— Ну, да… это круто. Меня, может быть, тоже?

Мартин довольно кивнул.

— Да, научим. В следующем году. У меня вообще есть одна идея…

Джейн заинтересованно взглянула перед собой.

— Я тебе потом расскажу.

(1) — Мабон — неоязыческий праздник, один из праздников викканского Колеса года. Отмечается в день осеннего равноденствия (21—23 сентября)

(2) — Theoretikos (пер. Н. С. Гумилёва)

(3) — из «Речей Высокого» («Старшая Эдда»)