Облачная рябь (гет)

Падение было контролируемым. Но чем ниже она опускалась, тем настойчивей к ней тянулись липкие пальцы, пахнущие смогом и выхлопами машин, города. Вместе с этим в груди натягивалась нить зова, словно почувствовавшая слабину и теперь рвущаяся-рвущаяся-рвущаяся туда, где находился сейчас Учиха Мадара.

Сакура прислушалась к ощущениям в груди, зависнув над шпилем высокого блестящего здания, и постаралась себя успокоить. Отсекшая ее тогда, на крыше, от соулмейта неловкость колыхнулась, прибившись к створкам ребер тяжелой волной. Но… она ведь хотела просто посмотреть. Посмотреть и вернуться. От этого ничего не случится — никто ее даже не увидит!

Сакура зажмурила глаза, не давая бликам города вселить в себя нервозность, и обхватила себя за плечи. Он не заметит. И от этой мысли в груди почему-то неприятно защемило. Сакуре хотелось, чтобы ее заметили. Хотелось увидеть в черных равнодушных глазах что-то кроме безразличия. Это было низко, так по-человечески, Сакура призналась в этом самой себе, но, к сожалению, не могла отодвинуть это недостойное желание в сторону.

Она вздохнула, впуская в себя запахи города, и обрушилась вниз, следуя зову.

Зов абсолютно точно не вел ее в сторону дома братьев Учиха. Сакура помнила то место смутно — но оно находилось не на окраине города, это было точно. Тут человеческие дома были высокими, но серыми, обтрепанными, а улочки сужались. И чем дальше она продвигалась, тем хуже был вид сверху. Она опустилась ниже — так, что почти коснулась босыми ступнями асфальта — и оглянулась. Зов вел ее глубже.

Удивительно, как окраины такого сияющего сверху города при ближайшем рассмотрении оказывались жутко неприглядными. Сакура замечала небольшие компании людей, что-то выпивающих и дымящих белыми палочками, слышала неприятный хохот, иногда переходящий в визг. Внутри нее все натягивалось и звенело. Даже невидимой и неосязаемой для них она не чувствовала себя в полной безопасности.

Зов дернул в сторону невысокого здания с облупившимися то ли от старости, то ли от сырости стенами. В окнах, почему-то непрозрачных, не было видно света, но изнутри доносилась громкая музыка, странные крики, а около входа стояло несколько человек. Выглядело так, будто их не пропускали внутрь.

И точно — высокий и широкоплечий человек в темной одежде загородил собой дверь и на уговоры отвечал негромко, но, кажется, внушительно.

Сакура с опаской подплыла поближе, косясь на короткую черную палку, висевшую на поясе загораживающего дверь человека, и заглянула ему за спину. В проеме приглушенный тускло-рыжий свет падал на грязные ступеньки, на лестнице было видно человеческие фигуры. Сакура не видела соулмейта среди них, опирающихся о стены и держащих в руках дымные белые палочки или подозрительные стаканы. Но зов говорил: Мадара там.

Сакура прошла сквозь охранника, не чувствуя от этого никакого дискомфорта, и замерла у спуска вниз, не решаясь спуститься. Люди увидят ее, как только между ней и небом окажется хоть что-то — слой в потолок человеческого дома, например. Но она не могла ждать его тут. Он ведь… мог и не выйти скоро. Кто знает, зачем здесь находятся люди? Может, он тут на всю ночь?

Сакура пригляделась к фигурам, стоявшим по сторонам от спуска вниз, и заметила, что они едва ворочали языками, переговариваясь друг с другом. Возможно, никто из них не успеет ее заметить?

Ее тянуло туда не только желание увидеть Мадару, но еще и зов — сама виновата, разбудила, повод дала! Все решил случай — охранник пропустил несколько человек внутрь — и Сакура недолго думая нырнула вслед за ними, прячась в чужой тени.

Спуск вниз был крутым, обрывался резко. По глазам ударил неприятный сумрак, запах крови, пота и чего-то еще, воняющего кисло.

По краям просторного помещения было полутемно, и это вызвало в Сакуре волну яркого облегчения — тут можно было спрятаться, что она и сделала, забившись в самый темный угол. Оттуда она уже огляделась и присмотрелась в просвет между чужими спинами — центр был отлично освещен. В груди что-то больно-больно, до трещин сжалось.

Под желтым светом стояли друг напротив друга две опасно напрягшиеся фигуры. Сакура жадно вглядывалась в знакомый профиль, кусала губы и просто таяла изнутри. Наверное, только нематериальность давала ей возможность сохранить форму, а не потечь распавшимся дождевой водой облаком. Она украдкой огляделась — не смотрит ли кто в ее сторону — и, удостоверившись в своей незаметности, пододвинулась чуть дальше.

Резкий окрик заставил ее вздрогнуть. Фигуры пришли в движение.

Сакура не сразу поняла, что происходит. Только когда одна из фигур рухнула на пол, сбитая резким выпадом.

Все вокруг взорвалось от одобрительного гула, выкриков и закладывающего уши свиста.

Мадара двигался быстро. Его руки мелькали, отбивая чужие удары, наносили ответные. Соперник сначала парировал их. Потом принимал на выброшенные вперед руки. Потом перестал успевать защищаться.

Сакура видела его озадаченное и потное, покрасневшее лицо, проклюнувшийся в маленьких глазах страх, и дрожала. Ее внимание само собой тянулось к другому лицу — холодно-белому, жестокому, с двумя черными провалами вместо глаз.

Она видела, как соулмейт обрушивал на безымянного и незнакомого человека серии мощных ударов. Не оставляя времени на маневры.

Молниеносный выпад — и оппонент снова рухнул на пол, но уже не встал.

В груди собрался горячий ком, закрывший проход воздуху.

Мадара замер над ним. На его лице читалось недовольство. Люди вокруг одобрительно орали, трясли руками, требовали добить и скандировали его имя.

Сакура зажала рот руками, чувствуя, как горячие слезы срывались со щек, — и почему так было, она не знала.

…лицо соулмейта даже сквозь пелену слез рассматривалось отлично. Острый взгляд пропорол ее фигуру и застыл на лице, остекленев. Сакура громко и судорожно вдохнула сквозь пальцы, понимая, что ее увидели. Новый окрик не задел Мадару. Он пошатнулся, разворачиваясь в ее сторону.

Сакура панически дернулась назад рывком. Оказавшись на улице, метнулась в распахнувшее ей объятия темное небо, прячась то ли от него, то ли от желания шагнуть навстречу.

Всю ночь она провела в скоплении медленно плывущих по темному небу облаков. Их густая белая, а в отсутствии солнечного света пепельно-синяя, муть пропитывала собой кожу и проникала внутрь. Сакура, наполненная этим прохладным синим туманом, уже не плакала, роняя вниз баламутящие небо слезы.

Она не понимала — зачем? Зачем ее соулмейт делал такое с другим человеком? Какая бессмысленная жестокость, и ради чего? Почему для кого-то это могло быть развлечением?

Наблюдающие ведь не пытались их разнять, а только подбадривали и ждали, пока кто-то не победит. Почему люди так спокойно смотрели на чужую боль? Почему ее могли так причинять? Почему это делал он? Мадара не показался ей настолько жестоким. Странным, холодным и упрямым — да!

Сакура думала — зол ли он на нее настолько, что может ударить так же, как и того человека?

Зов в ее груди бушевал, пробирая до костей отголосками чего-то, идущего с другого конца связи. От этого не спасали попытки спрятаться в легкой дреме. Первые позиции в голове занимали воспоминания о черных остекленевших глазах, остановившихся на ее лице.

И когда облака зазолотило поднявшееся солнце, она не выдержала во второй раз. Зов в груди дрожал натянутой нитью, подгонял вперед, тянул над городом, вглубь, дальше и дальше. Сакура следовала ему покорно. Скорость выбивала из головы тот влажный страх, прилипший к спине во время наблюдения за дракой.

Она узнавала места. Зов тянул ее к дому братьев Учиха. Сакура знала, что не сможет зайти внутрь, но… может, удастся увидеть его в окне?

И когда знакомое здание оказалось перед ней, она поняла, что не знает нужных окон. Все они казались одинаковыми, а некоторые еще и занавешены изнутри были. Сакура задумчиво почесала затылок и прислушалась к зову. Он, почему-то, тянул вверх. Она задрала голову, но с высоты третьего снизу окна ничего разглядеть не удалось.

Привычно нырнув вверх, Сакура зависла над крышей здания. Непробиваемое ничем бесплотное сердце пропустило тяжелый гулкий удар. Ее соулмейт смотрел вниз, стоя у самого ограждения.

Голова опустела. Все перед глазами смазалось в одну сплошную полосу. Засвистел в ушах ветер. В тело хлынула материальность.

— Не надо! — сквозь пустоту в голове прорвался собственный отчаянный вскрик.

Она врезалась в него, отталкивая и сбивая с ног. Под пальцами растеклось тепло чужого тела. Яркие волосы колыхнулись, занавешивая лицо по обе стороны.

— Пожалуйста! Не надо! — затараторила Сакура, захлебываясь слезами ужаса. — Ты же человек! Ты умрешь! Я тебе не дам!

Внутри нее бушевало что-то — или зов, или собственные эмоции. Теплые капли воды падали ему на грудь, впитывались в ткань одежды.

Он смотрел как сквозь нее, молчал и не делал попыток скинуть ее и встать. Его лицо, обычно равнодушное, выражало крайнюю степень потрясения. Черные угли-глаза метались вверх-вниз, рассматривая ее тело.

Мадара перетек в сидячее положение, не обратив внимания на попытки уложить его обратно. Окаменевшие руки втиснули ее в горячее и твердое тело. Сакура неловко плакала, тыкаясь лицом ему куда-то в стык шеи и плеча, вслушивалась в раскатистый стук чужого сердца и содрогалась от коротких вспышек облегчения. Соулмейт был в порядке. Она успела.

Он, держа одну руку на ее затылке, а второй крепко обхватывая поперек спины, ничего не спрашивал, молчал и дышал тяжело.

— Ты злишься на меня? — глухо спросила она, не поднимая головы. — Прости. Я не хотела, чтобы ты падал.

Ткань его одежды едко пахла дымом, но Сакура могла это стерпеть. Греться об соулмейта было приятно и уютно. Его пальцы поглаживали ее по голове, пропускали сквозь себя волосы, и она наслаждалась моментом.

— Я и не собирался, — безэмоционально ответил ей Мадара.

— Но ты злишься? — она пытливо округлила глаза, задирая голову вверх.

Горячая ладонь погладила ее по щеке, стирая не успевшие подсохнуть слезы. Сакура не знала, куда себя деть, смущенная этой неожиданной лаской. Не этого она ожидала. Но Мадара не спешил кричать на нее, ругаться или требовать исчезнуть обратно.

— Очень, — коротко сообщил он и посмотрел в упор так, что в груди что-то дрогнуло. — Как это вообще? Я видел, как ты упала. Но теперь…

— Я могу объяснить! — тут же подскочила в его руках Сакура, чем только усилила хватку. — Я объясню, честно!

Пальцы похолодели от волнения. На язык не шло ничего — голова снова опустела. Объяснить пообещала, но как это сделать сама не знала? Да и как ты человеку объяснишь, что за облаками живешь… Впрочем, она сама снова шагнула в мир людей. Никто ее в спину не толкал. И теперь никого в этом винить было нельзя. Но если Мадара не поймет? Испугается? Подумает, что она просто сумасшедшая?

Сакура нервно сглотнула, чувствуя, как холод перекинулся с пальцев на полную кисть и захватил руки до локтя.

— Мне все равно, — оборвал ее натянувшийся страх соулмейт, угли-глаза сверкнули. — Обещай, что так больше не сделаешь. Никогда. Этого хватит.

Сакура округлила влажные глаза и всхлипнула от удивления.

— Обещаю, — честно сказала она, вытирая ладонями глаза.

Неужели ему было не интересно? По глазам видела — интересно! Тогда почему?

— Тебе правда… все равно? — опасливо уточнила Сакура, вглядываясь ему в лицо.

— Сейчас — да, — Мадара нехорошо прищурился, подхватил ее одной рукой под ягодицы, второй покрепче обнял за спину и поднялся рывком. — Держись крепче, — и двинулся в сторону двери, ведущей с крыши.

Примечания:

Возвращение блудных духов воздуха.

Надеюсь, последняя сцена удалась. Если нет — говорите прямо и не стесняйтесь. Можно кинуть помидором, но не сильно, пожалуйста.

Порог — три отзыва, так что я не слишком наглею с: